Шоу привлекло немало людей. В зале, амфитеатром поднимающемся к окнам под потолком, пестря узорами расшитых одеяний, сидело человек пятьдесят: маги, жрецы, горожане из ближайшему к замку городу. Впереди располагался отдельный ряд с двенадцатью эрами в пышных одеждах – что-то вроде жюри присяжных. Король Брун восседал на отдельном месте, на вышитых подушках и при полном параде. Корона ему шла, как и легкая небритость, туман грусти в глазах, нижние веки, подведенные черным, и скорбно опущенные уголки губ. Эдакий опозоренный родитель, с трудом переносящий вид нахулиганившего чада на скамье подсудимых. Мама Илэль тоже была в зале. Она плохо выглядела и казалась заторможенной. Я бы не смогла так жить – давно бы сбежала, пусть даже в Лес на съедение. В разговоре королева не раз упоминала своих влиятельных родственников, что могли бы дать ей приют. Но Лэй… Судьба брата удерживала маму принцессы подле проклятого коронованного дебила.
Эр Абеней повел процесс очень предсказуемо. За эти несколько дней я успела изучить его манеру излагать свои мысли – он ловко свивал воедино свои предположения и факты. Чем дальше он говорил, тем мрачнее я становилась. А чего я ожидала? С первых же минут было понятно, что он не на моей стороне и играет роль не защитника, а обвинителя. Ему хватило полчаса, чтобы «присяжные» прониклись ко мне глубокой нелюбовью.
В основу своего обвинения Инквизитор поставил события тринадцатилетней давности. Принцесса Илэль сбежала от няньки, подвернувшей ногу на прогулке, и углубилась в Дикий Лес. Ее искали три дня. На четвертый он пришла из Леса, чистая, опрятная, сытая, с губами, перемазанными соком земляники, очень довольная. Рассказывала о пушистых зверьках и качелях над водой, кроватке с пологом из цветов и ярких птичках, что пели ей колыбельную. Я умилилась, а маги в зале брезгливо вжались в спинки кресел. Инквизитор упомянул о том, что по возращении из Леса юную принцессу осматривал маг (а специально приглашенная из храма жрица провела обряд изгнания нечистой магии), но упомянул как-то… вскользь. Затем эр Абеней перешел к предсказанию, моему неадекватному поведению и тяге к лесному ведовству и траволечению, даже продемонстрировал суду лук Илэль, торжественно, с многозначительными паузами, приступив к подробному описанию «шалостей» на Скале-Прялке, смерти Филеаса и спасению моей персоны лесной нечистью в форме травяного «змея».
На мое робкое «кхе-кхе» и предложение предоставить мне наконец защитника «жюри присяжных» отреагировали искренним возмущением, а эр Абеней пожал плечами и сказал:
— Вас некому защищать, принцесса. По статусу вам положен защитник высокого положения, а таковых тут нет.
Прекрасная отговорка!
— Я хочу защищать свою дочь!
Мама Илэль встала с места и, не обращая внимания на яростный взгляд супруга, выпрямилась во весь рост.
— Я обладаю достаточным положением и магией!
— Ваше Величество, — Инквизитор вежливо поклонился. — Вы связаны с обвиняемой узами родства. Вы не можете защищать свою дочь, ибо неизбежно будет иметь место предвзятость. Жрец Капаида способен вступить в роли вашего защитника, эрра Илэль. Как лицо духовное, имеющее соответствующий сан.
Толстячок жрец проснулся и изумленно воззрился на своего начальника. Непредвзятость, конечно, налицо, но…
— Я буду защищать себя сама, — твердо заявила я.
— Но Ваше Высочество…
— У меня недостаточно высокое положение? Нет магии?
— Что ж, воля ваша, — брат Абеней снисходительно улыбнулся. — Продолжим.
Далее на стол для улик были выложены три каменные плитки, поросшие яркой травкой. Как выяснилось, они были выковыряны из пола в библиотеки. Подозреваю, именно на них попала кровь Гуты.
— Что это, Ваше Высочество? Не признаки ли использования лесной магии?
— Возможно, — хмуро ответила я, подходя поближе и трогая травку пальчиком.
Мягкая и свеженькая. Хорошая улика. В глазах Инквизитора мелькнули огоньки торжества.
— Вы признаете, что ворожили в библиотеке?
— Зачем так категорично? — я пожала плечами. — В замке полно лесной магии, но я тут ни при чем. Обвиняйте не меня, а тех кто давным-давно навлек проклятие на свой род. Как будто никто не знает, почему крепости Коэд каждый год требуется особая защита от Леса.
Я не удержалась и мельком взглянула на короля. Тот вскочил и заглушая нарастающий шум возмущенных голосов, выкрикнул:
— Ложь!
— У меня есть доказательства, — мрачно сообщила я Инквизитору.
— Какие же? – эр Абеней весь подался вперед.
И я поняла: ему все равно, обвинят меня или нет, ему нужно шоу, а обвинение особы королевских кровей всяко красочнее банального ее оправдания. Прецедент интереснее ожидаемого финала. Что ж, будет тебе шоу.
— Я могу сообщить о своей улике только людям незаинтересованным, не имеющим отношения к этому делу и не живущим в замке Коэд! — заявила я громко, выходя из-за «трибуны» и прохаживаясь вдоль первого ряда «присяжных».
— Она лжет! — прохрипел Брун. — Пусть скажет во всеуслышание. Или молчит! Уверен, никакой улики, доказывающей, что в замке присутствует лесная магия, нет!
— Вот видите! — я театрально подняла руку. — На меня оказывают давление! Я … я даже опасаюсь за свою жизнь!
Инквизитор думал и поглядывал на неистовствующий зал. В глазах его искрился азарт.
— Хорошо! — проорал он, перекрикивая собравшихся. — Пусть маги Полоф и Арайда выйдут вперед и выслушают принцессу. Ваше Высочество, Полоф и Арайда – вольные маги из Совета Домина Тиона. Они наблюдатели, впервые познакомившиеся с вашим делом сегодня.
Я кивнула. Придется рискнуть. Невозмутимые Полоф и Арайда выслушали мой сбивчивый шепот и удалились. У меня сердце готово было выскочить из груди, голова кружилась от волнения. Я давно поняла, что все это происходит со мной в реальности, что я рискую жизнью. А вдруг Гута ошиблась? А вдруг что-то изменилось, и записка, оставленная служанкой-фейри у дверей потайного хода, уже неактуальна?
Уф! Хвала Свету! Полоф и Арайда появились с тяжелой ношей в руках. Они несли свернутый рулоном гобелен. Повинуясь жесту Инквизитора, маги броском развернули гобелен по полу. Он был старым, почти полностью выцветшим. В середине все же угадывался рисунок: толпа белоснежных, худосочных людей присягала на верность тому же надменному типу в короне с узнаваемым подбородком, кажется, это он красовался на барельефе в галерее. Надо полагать, ткачи изобразили подвиги местного монарха по принуждению альвов к миру. Что-то до сих пор мира с альвами нет и не планируется. Это сиды пошли на уступки лет пятьдесят назад, и то потому что Холмы в Лес не передвинешь. Да, я многое узнала из книг, подобранных для меня Гутой.
— «Будь проклят ты, твой род и твой дом», — медленно прочитал эр Абеней, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — «Да пребудет в том доме дух Леса, видящий тебя и всех твоих потомков». Кровь фейри не выцветает и не вытирается. Что ж, добрые эры. Нам есть о чем подумать. С принцессы снято обвинение в использовании лесной ворожбы в библиотеке и во всем замке Коэд. Но это не отменяет факт убийства эра Филеаса. На сегодня все. Препроводите эрру Илэль в ее покои. А вас, Ваше Величество, попрошу… задержаться.
Первый раунд я не то чтобы выиграла, но, скажем так, вывела в ничью. И все же это было отсрочкой. У меня росло и крепло ощущение, что я попала в центр каких-то интриг.
Я слишком мало знала о том, какие силы в данный момент делят власть в этом мире, но мне было известно, что не все земли готовы принять «покровительство» Домина-императора, распространяющего свое влияние на королевства Хребта. Тион делает ставку на защиту от распространения Тьмы. О Тьме я читала в книгах по магии. В книгах это явление было названо «побочным порождением магического полотна».
После первого заседания стражники повели меня в другое крыло замка. Я не знала этот путь, но по видам из узких окон поняла, что он ведет в башню, одну из четырех рядом с двухуровневым каменным мостом, соединяющим галерею со Скалой-Прялкой. Меня оставили в полукруглой комнате, завешенной яркими тканями, с разожженным камином и накрытым перед ним колченогим столиком. Фрукты, вино в высокой бутыли, мясо с поджаристой корочкой – кого мне здесь поджидать? Инквизитора или короля? Брун выторговал у эра Абенея некоторые особые «привилегии»? Или сам Инквизитор решил поговорить по душам?
Я посматривала в сторону окна с раскрытыми ставнями. Сквозь него в комнату проникал свежий ветер с запахами леса. Решившись выглянуть и косясь на дверь, я выяснила, что сбежать через окно не вариант – слишком высоко. Скала-Прялка белела в свете луны. Даже если решусь спрыгнуть на мост, рискуя переломать ноги, не факт, что под Прялкой меня опять будут поджидать зеленые объятья травяного змея. Шаги. Приблизились, скрипнула дверь, опять тишина. Сейчас меня тут тихонько прибьют и выкинут со скалы в Лес. С тоской посмотрела в сторону окна. На ставнях лежали тени от деревьев. Одна тень пошевелилась, метнулась вбок и исчезла. Птица пролетела?
Снова шаги, тяжелые, слишком тяжелые для худого, хрупкого Инквизитора. И другие, легкие, шелестящие, суетливые – эр Абеней ходит широким шагом. Дверь открылась медленно. В комнату вошел король. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что сегодня Брун намерен расставить все точки над «и». Даже лицо его было другим: наследственные черты того самого проклятого короля – тяжелый подбородок, глубоко посаженные глаза под выпирающими бровями – словно выступили вперед, подавив приятную аристократичность. Нижние веки были подведены черным, но краска размазалась. От этого безумный огонек во взгляде казался особенно… нехорошим.
Мы молчали. Я была лицом к лицу с агрессивно настроенным, одержимым похотью мужиком. Брун не великан, но я по сравнения с ним – та, кем и являюсь, хрупкая девушка. И между нами расстояние в пять-шесть шагов.
— Эр Абеней знает, что я здесь? — спросила я, стараясь, чтобы голос не срывался.
— Нет, — помедлив, ответил король. — И не узнает. Мы поговорим, Илэль, а потом ты уедешь. Под мостом ждут лошади. Тебя отвезут в горы.
— В монастырь?
— Нет. В одно… уединенное место. И там мы встретимся… вновь. Иначе.
— Эр Абеней…
— Я больше не буду никого слушать, — раздраженно перебил меня Брун. — Больше никаких судов и прочего… лицедейства. Я просто заберу то, что принадлежит мне. Тебя, — король усмехнулся, — А для всех остальных тебя украли фейри. Люди поверят. Это ведь порочные лесные девки, наследницы моей нечистой пра-пра-бабки подсказали тебе, где искать гобелен? Моя семья охотится за ним больше сотни лет, и он никогда не показывался нам на глаза. Его видела челядь, гости… но не мы, потомки проклятого короля. А он вдруг сдался… в самый неподходящий момент. Совпадение? Нет, заговор, лесного народа и чаровницы, подменыша, притворяющегося моей падчерицей с пятилетнего возраста. Потом твоя семья пришла и украла тебя из башни. Тут неподалеку Скала, что из всех моих владений стоит ближе всего к Лесу… то место, дальше которого ни мои предки, ни сдвинуться не смогли. Ты попросила поселить тебя в Башне, это тоже было частью заговора. Тебе подчинились… коварная Илэль.
Брун негромко засмеялся.
— Позвольте мне забрать вещи из покоев.
— Тебе все принесут сюда. Поешь. У тебя меньше часа.
Король развернулся и вышел, тяжело ступая. Закрылась дверь, скрипуче повернулся ключ в замке. Ничего не изменилось. Как и прежде, я в опасности.
Тихо скрипнули ставни.
Я обернулась. На подоконнике сидел тот беловолосый тип, что чуть не придушил меня в лаборатории Филеаса. Добить пришел или поблагодарить? А вдруг это не тот тип? Тот. Я перевела взгляд на руки альва и замерла – брат Гуты держал Жезл. Я как-то сразу поняла, что это именно артефакт, а не деревяшка-подделка. Я молчала и таращилась на альва. Как он сюда попал? По стене? Сквозь стену?
— Привет тебе, краткоживущая, — сладким голосом проговорил Танни. — Ты кое-что потеряла.
Он кинул мне Жезл, я поймала, от неожиданности ушибив мизинец. Недоверчиво повертела в руках. Да, Жезл. Я оставила его в тайнике. Танни сидел и улыбался. Выглядел он намного лучше, чем в тот день в лаборатории: через очень тонкую рубашку очерчивался рельеф мышц на руках и плечах, белые волосы были заплетены в красивую косу с отдельными, свободно и кокетливо играющими на ветерке прядями. О, и щечки округлились. Мальчишка. Лет шестнадцать?
— Привет от Гуты, — пропел альв. — Сестра ждет тебя под Скалой. Поскольку сам Повелитель тебя пригласил…
— Да я бы и без приглашения пошла, — перебила я Танни. — И побыстрее. Только как?
— Тебя отведут, — еще шире улыбнулся альв. — Не желаешь сначала рассчитаться с обидчиком, покушавшимся на твою честь? — парень кивнул на Жезл в моей ладони.
— М-м-м… — я с сомнением посмотрела на артефакт. — Не совсем представляю, каким образом. Гута ушла, а без нее инструкцию я, увы, не одолела.
— Хочешь, чтобы я с ним рассчитался? — с готовностью предложил Танни, оживляясь. — Передай своего врага мне в руки, и увидишь, как сладка месть.
— В смысле… передать?
— Словом. Просто скажи: О, Таннириэль, отдаю тебе право мести. Карай, не милуй … бла-бла-бла, — альв даже руки к груди прижал, умоляюще глядя мне в глаза. — Не жадничай. Ты и так убила Филеаса, а ведь он был мой.
— Ага, твой, как же, — я фыркнула, немного смущенно (как-то я по-другому представляла общение с… как их там в книгах у нас называют… Сияющими, Высокородными?). — Если бы не Гута, ты бы так и засох на столе у мага.
— Тем более, — ничуть не смутился Танни. — И не Гута, а ты. Ты спасла меня и отпустила на волю. Я твой должник. Охотно за тебя отомщу.
— Знаешь, — сказала я, помявшись, — я не против, если ты его как-нибудь выведешь из строя, но не более. Король Брун… не так уж он и покушался… понимаешь, я же не знаю, что ты с ним сделаешь. Вдруг что-то кровавое.
— А разве бывает некровавая месть? — удивился альв.
— Вот-вот. Самосуд? Я против. Нужно улики собрать… и вообще, это будет громкое, политическое дело. Вашему Лесу это нужно?
— Ты говоришь, как мой опекун, — скривился Танни. — Я жалею, что родился не в свое время и не застал ту блистательную эпоху, когда альвы убивали без суда и следствия за один только брошенных на их женщин неподобающий взгляд.
— Их женщин? — уточнила я.
— Идем, — вздохнул Танни.
Я подошла к окну, спрятав Жезл в складки накидки. Альв уже стоял на подоконнике. Внизу бы… мост, очень далекий и очень… каменный. Схватившись за протянутую руку, я встала на подоконник.
— Шагнем вместе, — предупредил Танни. И вкрадчиво поинтересовался: — Боишься?
Я оглянулась назад, на уютно освещенную камином комнату. Услышала, как повернулся в замке ключ. Можно остаться. Кричать, звать на помощь? Почему мне кажется, что никто не услышит, а если услышит, не вмешается? Отдать себя в руки короля? Это рабство, даже если мне клетку золотую обеспечат, в чем я очень сомневаюсь, учитывая слова Бруна о подменышах и чаровницах.
— Ну? — спросил Танни.
Я кивнула. Закусив губу, шагнула вместе с ним в налетевший порыв лесного ветерка…
… и встала на что-то мягкое, похожее на ковер. Снова поток зеленых травинок под ногами, ноги проваливаются по щиколотку, но мы стоим. Пронеся нас вдоль моста и опустив на его камни, травяной ковер рассеялся.
Эр Абеней повел процесс очень предсказуемо. За эти несколько дней я успела изучить его манеру излагать свои мысли – он ловко свивал воедино свои предположения и факты. Чем дальше он говорил, тем мрачнее я становилась. А чего я ожидала? С первых же минут было понятно, что он не на моей стороне и играет роль не защитника, а обвинителя. Ему хватило полчаса, чтобы «присяжные» прониклись ко мне глубокой нелюбовью.
В основу своего обвинения Инквизитор поставил события тринадцатилетней давности. Принцесса Илэль сбежала от няньки, подвернувшей ногу на прогулке, и углубилась в Дикий Лес. Ее искали три дня. На четвертый он пришла из Леса, чистая, опрятная, сытая, с губами, перемазанными соком земляники, очень довольная. Рассказывала о пушистых зверьках и качелях над водой, кроватке с пологом из цветов и ярких птичках, что пели ей колыбельную. Я умилилась, а маги в зале брезгливо вжались в спинки кресел. Инквизитор упомянул о том, что по возращении из Леса юную принцессу осматривал маг (а специально приглашенная из храма жрица провела обряд изгнания нечистой магии), но упомянул как-то… вскользь. Затем эр Абеней перешел к предсказанию, моему неадекватному поведению и тяге к лесному ведовству и траволечению, даже продемонстрировал суду лук Илэль, торжественно, с многозначительными паузами, приступив к подробному описанию «шалостей» на Скале-Прялке, смерти Филеаса и спасению моей персоны лесной нечистью в форме травяного «змея».
На мое робкое «кхе-кхе» и предложение предоставить мне наконец защитника «жюри присяжных» отреагировали искренним возмущением, а эр Абеней пожал плечами и сказал:
— Вас некому защищать, принцесса. По статусу вам положен защитник высокого положения, а таковых тут нет.
Прекрасная отговорка!
— Я хочу защищать свою дочь!
Мама Илэль встала с места и, не обращая внимания на яростный взгляд супруга, выпрямилась во весь рост.
— Я обладаю достаточным положением и магией!
— Ваше Величество, — Инквизитор вежливо поклонился. — Вы связаны с обвиняемой узами родства. Вы не можете защищать свою дочь, ибо неизбежно будет иметь место предвзятость. Жрец Капаида способен вступить в роли вашего защитника, эрра Илэль. Как лицо духовное, имеющее соответствующий сан.
Толстячок жрец проснулся и изумленно воззрился на своего начальника. Непредвзятость, конечно, налицо, но…
— Я буду защищать себя сама, — твердо заявила я.
— Но Ваше Высочество…
— У меня недостаточно высокое положение? Нет магии?
— Что ж, воля ваша, — брат Абеней снисходительно улыбнулся. — Продолжим.
Далее на стол для улик были выложены три каменные плитки, поросшие яркой травкой. Как выяснилось, они были выковыряны из пола в библиотеки. Подозреваю, именно на них попала кровь Гуты.
— Что это, Ваше Высочество? Не признаки ли использования лесной магии?
— Возможно, — хмуро ответила я, подходя поближе и трогая травку пальчиком.
Мягкая и свеженькая. Хорошая улика. В глазах Инквизитора мелькнули огоньки торжества.
— Вы признаете, что ворожили в библиотеке?
— Зачем так категорично? — я пожала плечами. — В замке полно лесной магии, но я тут ни при чем. Обвиняйте не меня, а тех кто давным-давно навлек проклятие на свой род. Как будто никто не знает, почему крепости Коэд каждый год требуется особая защита от Леса.
Я не удержалась и мельком взглянула на короля. Тот вскочил и заглушая нарастающий шум возмущенных голосов, выкрикнул:
— Ложь!
— У меня есть доказательства, — мрачно сообщила я Инквизитору.
— Какие же? – эр Абеней весь подался вперед.
И я поняла: ему все равно, обвинят меня или нет, ему нужно шоу, а обвинение особы королевских кровей всяко красочнее банального ее оправдания. Прецедент интереснее ожидаемого финала. Что ж, будет тебе шоу.
— Я могу сообщить о своей улике только людям незаинтересованным, не имеющим отношения к этому делу и не живущим в замке Коэд! — заявила я громко, выходя из-за «трибуны» и прохаживаясь вдоль первого ряда «присяжных».
— Она лжет! — прохрипел Брун. — Пусть скажет во всеуслышание. Или молчит! Уверен, никакой улики, доказывающей, что в замке присутствует лесная магия, нет!
— Вот видите! — я театрально подняла руку. — На меня оказывают давление! Я … я даже опасаюсь за свою жизнь!
Инквизитор думал и поглядывал на неистовствующий зал. В глазах его искрился азарт.
— Хорошо! — проорал он, перекрикивая собравшихся. — Пусть маги Полоф и Арайда выйдут вперед и выслушают принцессу. Ваше Высочество, Полоф и Арайда – вольные маги из Совета Домина Тиона. Они наблюдатели, впервые познакомившиеся с вашим делом сегодня.
Я кивнула. Придется рискнуть. Невозмутимые Полоф и Арайда выслушали мой сбивчивый шепот и удалились. У меня сердце готово было выскочить из груди, голова кружилась от волнения. Я давно поняла, что все это происходит со мной в реальности, что я рискую жизнью. А вдруг Гута ошиблась? А вдруг что-то изменилось, и записка, оставленная служанкой-фейри у дверей потайного хода, уже неактуальна?
Уф! Хвала Свету! Полоф и Арайда появились с тяжелой ношей в руках. Они несли свернутый рулоном гобелен. Повинуясь жесту Инквизитора, маги броском развернули гобелен по полу. Он был старым, почти полностью выцветшим. В середине все же угадывался рисунок: толпа белоснежных, худосочных людей присягала на верность тому же надменному типу в короне с узнаваемым подбородком, кажется, это он красовался на барельефе в галерее. Надо полагать, ткачи изобразили подвиги местного монарха по принуждению альвов к миру. Что-то до сих пор мира с альвами нет и не планируется. Это сиды пошли на уступки лет пятьдесят назад, и то потому что Холмы в Лес не передвинешь. Да, я многое узнала из книг, подобранных для меня Гутой.
— «Будь проклят ты, твой род и твой дом», — медленно прочитал эр Абеней, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — «Да пребудет в том доме дух Леса, видящий тебя и всех твоих потомков». Кровь фейри не выцветает и не вытирается. Что ж, добрые эры. Нам есть о чем подумать. С принцессы снято обвинение в использовании лесной ворожбы в библиотеке и во всем замке Коэд. Но это не отменяет факт убийства эра Филеаса. На сегодня все. Препроводите эрру Илэль в ее покои. А вас, Ваше Величество, попрошу… задержаться.
Глава 7
Первый раунд я не то чтобы выиграла, но, скажем так, вывела в ничью. И все же это было отсрочкой. У меня росло и крепло ощущение, что я попала в центр каких-то интриг.
Я слишком мало знала о том, какие силы в данный момент делят власть в этом мире, но мне было известно, что не все земли готовы принять «покровительство» Домина-императора, распространяющего свое влияние на королевства Хребта. Тион делает ставку на защиту от распространения Тьмы. О Тьме я читала в книгах по магии. В книгах это явление было названо «побочным порождением магического полотна».
После первого заседания стражники повели меня в другое крыло замка. Я не знала этот путь, но по видам из узких окон поняла, что он ведет в башню, одну из четырех рядом с двухуровневым каменным мостом, соединяющим галерею со Скалой-Прялкой. Меня оставили в полукруглой комнате, завешенной яркими тканями, с разожженным камином и накрытым перед ним колченогим столиком. Фрукты, вино в высокой бутыли, мясо с поджаристой корочкой – кого мне здесь поджидать? Инквизитора или короля? Брун выторговал у эра Абенея некоторые особые «привилегии»? Или сам Инквизитор решил поговорить по душам?
Я посматривала в сторону окна с раскрытыми ставнями. Сквозь него в комнату проникал свежий ветер с запахами леса. Решившись выглянуть и косясь на дверь, я выяснила, что сбежать через окно не вариант – слишком высоко. Скала-Прялка белела в свете луны. Даже если решусь спрыгнуть на мост, рискуя переломать ноги, не факт, что под Прялкой меня опять будут поджидать зеленые объятья травяного змея. Шаги. Приблизились, скрипнула дверь, опять тишина. Сейчас меня тут тихонько прибьют и выкинут со скалы в Лес. С тоской посмотрела в сторону окна. На ставнях лежали тени от деревьев. Одна тень пошевелилась, метнулась вбок и исчезла. Птица пролетела?
Снова шаги, тяжелые, слишком тяжелые для худого, хрупкого Инквизитора. И другие, легкие, шелестящие, суетливые – эр Абеней ходит широким шагом. Дверь открылась медленно. В комнату вошел король. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что сегодня Брун намерен расставить все точки над «и». Даже лицо его было другим: наследственные черты того самого проклятого короля – тяжелый подбородок, глубоко посаженные глаза под выпирающими бровями – словно выступили вперед, подавив приятную аристократичность. Нижние веки были подведены черным, но краска размазалась. От этого безумный огонек во взгляде казался особенно… нехорошим.
Мы молчали. Я была лицом к лицу с агрессивно настроенным, одержимым похотью мужиком. Брун не великан, но я по сравнения с ним – та, кем и являюсь, хрупкая девушка. И между нами расстояние в пять-шесть шагов.
— Эр Абеней знает, что я здесь? — спросила я, стараясь, чтобы голос не срывался.
— Нет, — помедлив, ответил король. — И не узнает. Мы поговорим, Илэль, а потом ты уедешь. Под мостом ждут лошади. Тебя отвезут в горы.
— В монастырь?
— Нет. В одно… уединенное место. И там мы встретимся… вновь. Иначе.
— Эр Абеней…
— Я больше не буду никого слушать, — раздраженно перебил меня Брун. — Больше никаких судов и прочего… лицедейства. Я просто заберу то, что принадлежит мне. Тебя, — король усмехнулся, — А для всех остальных тебя украли фейри. Люди поверят. Это ведь порочные лесные девки, наследницы моей нечистой пра-пра-бабки подсказали тебе, где искать гобелен? Моя семья охотится за ним больше сотни лет, и он никогда не показывался нам на глаза. Его видела челядь, гости… но не мы, потомки проклятого короля. А он вдруг сдался… в самый неподходящий момент. Совпадение? Нет, заговор, лесного народа и чаровницы, подменыша, притворяющегося моей падчерицей с пятилетнего возраста. Потом твоя семья пришла и украла тебя из башни. Тут неподалеку Скала, что из всех моих владений стоит ближе всего к Лесу… то место, дальше которого ни мои предки, ни сдвинуться не смогли. Ты попросила поселить тебя в Башне, это тоже было частью заговора. Тебе подчинились… коварная Илэль.
Брун негромко засмеялся.
— Позвольте мне забрать вещи из покоев.
— Тебе все принесут сюда. Поешь. У тебя меньше часа.
Король развернулся и вышел, тяжело ступая. Закрылась дверь, скрипуче повернулся ключ в замке. Ничего не изменилось. Как и прежде, я в опасности.
Тихо скрипнули ставни.
Я обернулась. На подоконнике сидел тот беловолосый тип, что чуть не придушил меня в лаборатории Филеаса. Добить пришел или поблагодарить? А вдруг это не тот тип? Тот. Я перевела взгляд на руки альва и замерла – брат Гуты держал Жезл. Я как-то сразу поняла, что это именно артефакт, а не деревяшка-подделка. Я молчала и таращилась на альва. Как он сюда попал? По стене? Сквозь стену?
— Привет тебе, краткоживущая, — сладким голосом проговорил Танни. — Ты кое-что потеряла.
Он кинул мне Жезл, я поймала, от неожиданности ушибив мизинец. Недоверчиво повертела в руках. Да, Жезл. Я оставила его в тайнике. Танни сидел и улыбался. Выглядел он намного лучше, чем в тот день в лаборатории: через очень тонкую рубашку очерчивался рельеф мышц на руках и плечах, белые волосы были заплетены в красивую косу с отдельными, свободно и кокетливо играющими на ветерке прядями. О, и щечки округлились. Мальчишка. Лет шестнадцать?
— Привет от Гуты, — пропел альв. — Сестра ждет тебя под Скалой. Поскольку сам Повелитель тебя пригласил…
— Да я бы и без приглашения пошла, — перебила я Танни. — И побыстрее. Только как?
— Тебя отведут, — еще шире улыбнулся альв. — Не желаешь сначала рассчитаться с обидчиком, покушавшимся на твою честь? — парень кивнул на Жезл в моей ладони.
— М-м-м… — я с сомнением посмотрела на артефакт. — Не совсем представляю, каким образом. Гута ушла, а без нее инструкцию я, увы, не одолела.
— Хочешь, чтобы я с ним рассчитался? — с готовностью предложил Танни, оживляясь. — Передай своего врага мне в руки, и увидишь, как сладка месть.
— В смысле… передать?
— Словом. Просто скажи: О, Таннириэль, отдаю тебе право мести. Карай, не милуй … бла-бла-бла, — альв даже руки к груди прижал, умоляюще глядя мне в глаза. — Не жадничай. Ты и так убила Филеаса, а ведь он был мой.
— Ага, твой, как же, — я фыркнула, немного смущенно (как-то я по-другому представляла общение с… как их там в книгах у нас называют… Сияющими, Высокородными?). — Если бы не Гута, ты бы так и засох на столе у мага.
— Тем более, — ничуть не смутился Танни. — И не Гута, а ты. Ты спасла меня и отпустила на волю. Я твой должник. Охотно за тебя отомщу.
— Знаешь, — сказала я, помявшись, — я не против, если ты его как-нибудь выведешь из строя, но не более. Король Брун… не так уж он и покушался… понимаешь, я же не знаю, что ты с ним сделаешь. Вдруг что-то кровавое.
— А разве бывает некровавая месть? — удивился альв.
— Вот-вот. Самосуд? Я против. Нужно улики собрать… и вообще, это будет громкое, политическое дело. Вашему Лесу это нужно?
— Ты говоришь, как мой опекун, — скривился Танни. — Я жалею, что родился не в свое время и не застал ту блистательную эпоху, когда альвы убивали без суда и следствия за один только брошенных на их женщин неподобающий взгляд.
— Их женщин? — уточнила я.
— Идем, — вздохнул Танни.
Я подошла к окну, спрятав Жезл в складки накидки. Альв уже стоял на подоконнике. Внизу бы… мост, очень далекий и очень… каменный. Схватившись за протянутую руку, я встала на подоконник.
— Шагнем вместе, — предупредил Танни. И вкрадчиво поинтересовался: — Боишься?
Я оглянулась назад, на уютно освещенную камином комнату. Услышала, как повернулся в замке ключ. Можно остаться. Кричать, звать на помощь? Почему мне кажется, что никто не услышит, а если услышит, не вмешается? Отдать себя в руки короля? Это рабство, даже если мне клетку золотую обеспечат, в чем я очень сомневаюсь, учитывая слова Бруна о подменышах и чаровницах.
— Ну? — спросил Танни.
Я кивнула. Закусив губу, шагнула вместе с ним в налетевший порыв лесного ветерка…
… и встала на что-то мягкое, похожее на ковер. Снова поток зеленых травинок под ногами, ноги проваливаются по щиколотку, но мы стоим. Пронеся нас вдоль моста и опустив на его камни, травяной ковер рассеялся.
