* * *
Волосы Лизы слега вились после умывания, придавая испуганному бледному лицу совершенно детское выражение. В голове у нее была полная каша, и минувшей ночью Арвиджен немало сил потратил на то, чтобы привести девушку в чувство. И все же, ею до сих пор владел страх. Даже не страх — ужас. И он же заставлял сейчас Лизу, съежившись на стуле, смотреть на скатерть. Арвиджен подвинул к ней тарелку с тостами.
- Что ты собиралась делать?
- Ехать в Килам, - еле слышно пробормотала Лиза.
- Что-что, прости?
- Ехать в Килам!
Подперев щеку рукой, Арвиджен с интересом рассмотрел это презанятное создание, которое, видите ли, собралось в Килам, не задумываясь о трудностях и опасностях. Потрясающая беспечность!
- А как именно, Уатамер? Поезда-то не ходят. Не знала?
Лиза насупилась. Похоже, для нее это и в самом деле было вчера неприятным сюрпризом. Тем не менее, не прекращая хмуриться, она ответила:
- Найду проводника.
- Через пустыню? - Арвиджен содрогнулся. - Ничего умнее ты не могла придумать?
- Ничего иного и не придумаешь! - огрызнулась Лиза. - Убирайтесь назад в Рюнцэ и оставьте меня в покое!
- Я все еще твой начальник, - спокойно напомнил Арвиджен.
- Ну так считайте, что я уволилась! Вам на радость!
Арвиджен устало вздохнул. Просто удивительно, сколько лишних проблем выдумала эта девчонка.
- Не могу, - сухо и по-деловому ответил он, чтобы Лиза не возомнила о себе лишнего. - Не могу, Уатамер. Сашель послал меня в Килам.
- За-зачем?
- За местными секретами и записями той белобрысой суки, его любимой Седой Келы, - Арвиджен тряхнул головой, сбрасывая раздражение. - Ладно уж, я пригляжу за тобой.
- Не стоит, - покачала головой девушка. - Езжайте своей дорогой, я справлюсь.
Оставалось только удивляться, как эта дурочка дотянула до свои лет с такой беспечностью и упрямством.
- Нам все равно по пути, Уатамер, - отмахнулся Арвиджен.
Лиза, проявляя то ли похвальное благоразумие, то ли удручающее безразличие, согласилась молча. Прихватив свой нехитрый багаж и не позволяя заплатить за себя по счету, упрямая девчонка отправилась на поиски проводника. Арвиджен последовал за ней.
Жители маленьких пограничных городков вроде Марьяной Пустыни летом наживались на путешественниках, зимой же предоставляли услуги проводников. Пустыню по-настоящему знала едва ли десятая часть всех этих людей. Большинство же попросту заводило наивных путешественников в глушь, где и бросало, обобрав до нитки. При мысли, что нечто подобное могло случиться с Лизой, Арвиджену почему-то становилось дурно. Сама же несносная девчонка, чуть оживившись, прислушивалась к разговорам и вовсе не думала об опасностях путешествия.
Свои сомнительные услуги предлагали десятка два местных, и никто из них не выглядел на взгляд Арвиджена достаточно надежным. Любой из них с радостью бросил бы путешественников посреди пустыни без капли воды. К счастью, Лиза и сама уже, похоже, это поняла. Она беспомощно оглядывалась по сторонам, ища самого на вид благонадежного проводника. Многие были обвешены старыми флакончиками с заклинаниями — Арвиджен таких уже лет сто пятьдесят не видел; и уж точно у каждого второго был приманивающий удачу амулет.
- Ну, которого выбираешь? - спросил Арвиджен, склоняясь к самому уху Лизы.
Девушка вздрогнула и отстранилась. Почувствовав в ней слабую жертву, проводники сбежались, наперебой предлагая свои услуги и вместе с тем обещая самую короткую и безопасную дорогу. Все они были вооружены, что недвусмысленно намекало: безопасные дороги нынче дороги. Вместо того, чтобы обратиться за помощью, упрямица Лиза пыталась со всем разобраться сама. Вместе с тем, она все больше и больше бледнела и горбилась. Обняв ее за плечи и с силой прижав к себе, Арвиджен шепнул:
- Предоставь все мне, Уатамер. Итак, господа, что конкретно вы можете нам предложить?
* * *
Проводник, на которого пал выбор аспида, походил на разбойника из самого сердца пустыни. Это был отталкивающего вида мужчина, заросший бородой и облаченный в выцветшее киламское тряпье. На шее у него болталась россыпь пузырьков с заклинаниями. Лиза такие только в учебнике видела. «Зато он не заведет нас в безводную пустыню на съедение шакалам», - прокомментировал свой выбор аспид, и больше об этом не заговаривал. Лизе пришлось с ним согласиться.
У проводника оказалась старая машина с дрянными рессорами, которую подбрасывал на каждом ухабе. Зато в ней можно было укрыться от палящего солнца. Сидя, или скорее — скорчившись на заднем сиденье, Лиза смотрела в окно, а Виттания удалялась все дальше и дальше.
Покинув городок, они двинулись сперва по грунтовой дороге, проложенной среди низкорослых кустарников и гигантских, выше человеческого роста, кактусов. Это мало походило на пустыню, как ее представляла себе Лиза — бескрайним пространством, где нет ничего, кроме песка. Из-за яркого солнца на сухую землю ложились контрастные тени. В целом, это был достаточно фантасмагоричный и совершенно незнакомый пейзаж. Даже Тричент разглядывал его с некоторым интересом.
Лиза не понимала, зачем он отправился в Килам вместе с ней. Поручение Линарда многое объясняло, но вместе с тем — почему аспид не отправился своей дорогой, морским путем? Не из-за Лизы же он оказался на границе! Само это предположение пугало ее, как и природа собственных чувств. К надменному, самодовольному и отстраненному Арвиджену Триченту оказалось непростительно легко привязаться. В нем было нечто, заставляющее чувствовать себя уверенно и защищенно. Лиза предпочитала объяснять это теми бесконечными часами, что они провели в Ледяных Гробницах. Просто привыкла, что аспид рядом, и дело с концом. И любая альтернатива была слишком безумна.
Кажется, Лиза задремала под ставшую достаточно мерной тряску машины. Ей чудились далекие голоса, какая-то песня, диковатая и пугающая. Под веками мелькали сполохи света. А потом она увидела его — своего черного-пречерного преследователя. Стоя под высоким, отталкивающим ядовито-зеленым кактусом, он манил ее пальцем. В воздухе знакомо пахло яблочным пирогом и чем-то еще, ядовито-удушливым. От этого запаха голова шла кругом и горло сдавливало. Он же заставлял Лизу повиноваться самому страшному своему кошмару и делать вперед шаг за шагом. Шаг, и другой, третий, и вот уже она стоит перед ним, перед своим страшным черным человеком. Он черен, словно побывал в огне и обуглился от жара. Черты его лица смазаны, Лиза никак не может поймать его выражение. Рука его шершава и холодна. Вторую руку черный человек кладет ей на грудь, одуряюще-нежно, вызывая дрожь. Пуговички расстегнуты одна за другой, рука гладит нежную кожу, чуть царапая ногтями и грубыми мозолями. Лиза млеет и тает от этой ласки. А потом вдруг — толчок! - и сердце ее оказывается сжато этой черной-пречерной ладонью. И боль стискивает тело в своем кулаке, мучительная, непереносимая. Лиза бьется, мечется, пытаясь вырваться, и падает прямо в холодную ночь.
Неподалеку горел костер, совсем рядом, только протянуть руку, но его тепло не достигало Лизы. Холод, поселившийся где-то возле сердца, вымораживал ее изнутри. Не помогло даже одеяло, кем-то наброшенное сверху. Ох, как же было зябко и страшно, ведь ее убийца прятался в темноте, совсем-совсем рядом. Даже то, что Лиза не помнила, как здесь оказалась, приводило в ужас.
Резко сев, она рукой задела что-то теплое, почти горячее, точно угли. Лиза повернулась, готовая биться за свою жизнь. Рядом лежал Тричент, бледный почти до синевы, разметав по песку волосы. Лиза опешила. Он другого места себе не нашел? Лиза огляделась. Проводник гремел чем-то возле автомобиля, но звуки эти были приглушены. Костер наоборот трещал оглушительно. Гудел гуляющий по пустыне ветер. Лиза села, подтянув колени к груди. Огонь метался под порывами ветра, словно пытался вырваться из аккуратного кольца камней. Лиза вновь перевела взгляд на аспида. Она впервые, кажется, видела его спящим — а с чего бы ей раньше-то наблюдать? Тонкие, красивые черты лица едва заметно кривились, словно аспиду тоже снились кошмары. Протянув руку, Лиза прикоснулась к его гладкой, словно у женщины, щеке. Зависимость от него стала просто пугающей. Невольно вспомнились слова из древнего, рукописного еще учебника: «обманом завлекают на ложе, предаваясь утехам изворачиваются они и вонзают клыки свои человеку прямо в сердце». Прекрасная метафора.
Пугаясь собственной то ли смелости, то ли глупости, Лиза склонилась и поцеловала аспида. Сначала хотела лишь едва коснуться его губ, но все вышло как-то само собой. Губы его раскрылись, и змей, не просыпаясь даже, ответил на поцелуй. Откатившись, отчаянно покрасневшая Лиза постаралась лечь как можно дальше от аспида. Щеки ее пылали.
Холод исчез, оставив только крошечную льдинку возле сердца.
* * *
Ричард всегда считал, что поддаваться жалости к себе и до бесконечности поминать былые несчастья глупо. Несчастья от этого могут лишь множиться и усугубляться. И все же, сейчас, в темноте по-своему уютной каюты, оставленный наедине с мучительно ноющим плечом, он предавался той самой глубоко презираемой жалости к себе. Обещанной агонии пока не испытывал, но страх начал подбираться, царапая своими ядовитыми коготками. Умирать Ричарду не хотелось. Он был, как не банально это звучит, еще так молод. И ему нравилось жить, что опять же было донельзя банально.
Сон не шел, в голову лезла всякая мерзость, всяческие сожаления. Впервые за долгие годы он по-настоящему задумался о матери. Он вспоминал ее и раньше, но это воспоминания больше походили на выцветшую фотографию. Теперь же Ричард начал захлебываться давно пережитым ужасом и омерзением. Его охватила злость на всякого, кто хоть как-то причастен к убийству его семьи.
Охватила и схлынула, как и появилась — беспричинно; оставила после себя горечь, привкус плесени и опустошение. Распластанный по постели, Ричард не мог пошевелиться, и только мучительная боль хоть как-то напоминала, что он жив. Тьма вокруг шевелилась, готовая поглотить умирающую жертву. Покачиваясь на этих горячечных волнах Ричард, чтобы избавиться от страха, отпустил мысли на волю. Как-то сами собой они переместились на Келу, самодовольную, самоуверенную дуру, напрочь лишенную чувства страха. А, может быть, наоборот, она собиралась бежать, и потому так стремилась избавиться от спутника?
Это были чужие мысли, и от них становилось тошно, но они все продолжали терзать Ричарда, выворачивая наизнанку. Он не мог больше заставить себя доверять ведьме, чьи сестры были хоть явно, хоть косвенно замешаны в убийстве. Ричарда передергивало от отвращения при этой мысли. От отвращения к проклятой ведьме и к самому себе, даже вскользь думающему о чем-то подобном.
Он зажмурился. В лицо пахнуло холодом.
- Элиза Адмар?
- Кто же еще, дурачок?
Пейзаж не изменился: так же заснеженная равнина, редкие чахлые деревца и костер в кругу из камней. Только Элиза Адмар сегодня была одна, и одета оказалась в синее шерстяное платье, шитое серебряной нитью. Так она походила больше на изысканную герцогиню, чем на ведьму.
- Чего уставился? - поинтересовалась Элиза Адмап, упирая руки в бока. - Геральдических платьев никогда не видел? Впрочем, откуда тебе? Садись.
Ричард послушно опустился на ковер, и ведьма незамедлительно влила в него полстакана какой-то горькой дряни. Ричард закашлялся, и Элиза Адмар от души хлопнула его по плечу.
- Сейчас пройдет. Я погляжу, ты влип еще сильнее, чем я сперва подумала.
- У меня такая каша в голове, - пожаловался Ричард.
- Оно и заметно, - Элиза Адмар села рядом и взяла его за запястье, щупая пульс, закрыла глаза. - Скажу я тебе, впереди неприятности еще большие. Серый Князь расхлебывает последствия своей беспечности. Его аршед пытается все исправить, но один человек не может спасть целую страну бесконечно.
- Откуда такая осведомленность? - спросил Ричард.
- О, - улыбнулась Элиза Адмар. - Мертвые скачут быстро. - Когда прибудешь в Княжинску, добейся встречи с уррикой. Скажи ей эти самые слова, и Кирия окажет тебе помощь. Еще найди женщину по имени Кела.
Ричард не выдержал и расхохотался. Кела! Это как искать Айвана в Бриарте!
- Не смейся, - строго сказала ведьма. - И изволь слушать умного человека. Найди женщину по имени Кела, ее муж, музыкант, ходит в любимцах у Князя. Думаю, она узнает тебя сама.
- Что же вы Келе… моей Келе… - Ричард запнулся. - Что же вы госпоже Адмар не дали дельные советы?
- Не волнуйся, она свои еще получит, - зловеще пообещала ведьма. - И не думай о ней больше дурно, не заслужила девочка.
Ричард открыл глаза и сел. В каюте было душно, и поднявшись с постели, он распахнул иллюминатор. Пахнуло соленым влажным воздухом, напомнившим о Келе. Лучшее и единственное, что он смог придумать: верить ей. Верить, что бы не случилось. Потому что Элиза Адмар была права: иного девочка не заслужила.
Глава cедьмая
По мере приближения к границе пейзаж менялся. Сначала почти неуловимо, потом все явственнее и явственнее. Леса сменились ровной степью с низкими кустарниками, а потом стали попадаться кактусы. Даже трава сменила свет с сочно-зеленого, едва тронутого осенней желтизной, на песчано-бурый. А потом как-то неожиданно они из осени въехали в знойное лето.
Орсо был типичным пограничным городом: совсем не виттанийский, но и не киламский. Стены домов были окрашены в яркие цвета, но крыты черепицей, которую в Рюнцэ можно было встретить на каждой улице. В каждом палисаднике рос жасмин, а лавки торговали главным образом прохладительными напитками и мороженым. Звуки казались дикими и незнакомыми. Одри вертела головой, оглядывая такую необычную, ей непривычную обстановку. Даже запахи — густые и пряные — ставили ее в тупик.
Линард припарковался на небольшой площади перед таможней, снял руки с руля и устало выдохнул. Он казался необычайно напряженным, словно удерживал на плечах некий неподъемный груз. Одри хотелось прикоснуться к нему, но что-то останавливало. То ли стыд, то ли страх.
- Посиди-ка в машине, дорогая, - сказал Линард и форменным образом исчез. Иногда он двигался и действовал так стремительно, что это пугало.
Одри осталась одна предаваться невеселым мыслям. Вот действительно, какого беса ее понесло в Северный Килам? Что за надобность? Лиза на другом конце пустыни, и с ней Тричент. Он не слишком нравился Одри, и вместе с тем она понимала: аспид вполне способен защитить хрупкую, слабую Лизу, а главное, хочет это сделать. А кто защитит саму Одри?
Если задуматься, она увязалась за Линардом в это опасное и глупое предприятие из-за самого Линарда. После того, как Одри ощутила тут нечеловеческую ненависть давно мертвой женщины, она поняла: это путешествие окажется для Линарда смертельно опасным. Возможно — ловушкой. Но ей-то, ей, Адриенне Льюис что за забота?
Вернулся Линард, сунул ей в руки запотевший от холода стакан и устало откинулся на спинку кресла.
- Граница закрыта.
- Как это? - опешила Одри.
В ее понимании границы с Киламом не существовало вовсе. Практически один народ, даже языком схожий. Правители состоят в родстве, а принцесса Аделаида Роанкаль до последнего считалась виттанийской наследницей.
Принцесса! Ну конечно!
- Ты же не думаешь, что смерть Аделаиды пройдет незамеченной? - отвечая на ее мысли мрачно спросил Линард. - Легально мы теперь границу не перейдем.
