Голос у него для лиса был просто восхитительный. Рин и представить себе не могла, что клыкастая лисья пасть способна порождать такие звуки. Перед ней словно стоял герольд или телевизионный диктор.
- Да, это я, - кивнула Рин. – А, э… с кем имею честь… беседовать?
- Имя мое – Кицубэку, я преданный слуга госпожи Кицусакари, повелительницы всех ёкаев Нанто. Все мы, слуги и вассалы семьи Кицумоно*, рады склониться перед спасительницей молодого господина и передать вам послание повелительницы, - лис снова откашлялся и продолжил еще более торжественным тоном, явно цитируя заученный текст. - Великая владычица Кицусакари из Нанто кланяется спасительнице своего сына.
Лисы, журавли, барсуки и даже карпы низко склонились перед Рин.
- Благодарность повелительницы не имеет границ, она не знает, чем же может отплатить госпоже Нацуко, а посему просит ее прибыть в терем Кицу-бэмото, дабы у повелительницы и молодого господина появилась такая возможность.
- Эм… - сказала Рин. – Вообще-то… не стоит благодарности. Я ведь никого не…
Лисы, журавли, барсуки и карпы снова низко поклонились.
- Госпожа Нацуко вызволила молодого господина из капкана, и ее добросердечие достойной высочайшей похвалы небожителей, - торжественно произнес Кицубэку. – Мы нижайше молим госпожу Нацуко отправиться с нами в терем Кицу-бэмото и встретиться с повелительницей. Если мы не отплатим добром за добро, что же скажут о нас потомки?
- Ну, если потомки… - задумчиво проговорила Рин. – Хорошо, я согласна.
Барсуки споро внесли паланкин, отделанный яшмой и ляпис-лазурью и откинули полог, предлагая Рин забраться на парчовые подушки.
- Не следует ли мне переодеться, прежде чем предстать перед повелительницей Нанто?
- Не утруждайте себя, госпожа, - в речи Кицубэку добавилось еще пафоса. – Это нам следует облачиться в лучшие наши одежды, дабы приветствовать вас.
- Ну ладно… - Рин пожала плечами и забралась в паланкин.
Внутри пахло благовониями и было на удивление удобно и совсем не тряско. Барсуки, обладающие по-видимому невероятной силой, несли ее через темную сырую ночь. Рин ничего не видела, фонари выхватывали только траву и очертания деревьев. Но вот, они пронеслись мимо Лисьего Патриарха и начали подниматься в гору, значит, путь их лежал к святилищу на вершине. Вот они поравнялись с полуразрушенным монастырем, но и его оставили позади, более того – внизу, и погрузились в грозовые тучи, пересекаемые молниями. Это было величественно, жутко и прекрасно одновременно. Наконец путешествие закончилось, паланкин остановился, и полог его был снова откинут.
- Прибыли, госпожа.
Рин с изумлением оглядела громаду усадьбы, построенной, наверное, во времена все того же Цунукуши-тайо. Ее украшала резьба и легкая позолота, а занавеси на дверях были сделаны из нитей жемчуга, вымпелы же – из тончайшего шелка. На каждом вышит был свернувшийся клубком лис. Зрелище было изумительное, и Рин почувствовала необоримое желание сказать что-нибудь пафосное в стиле господина Кицубэку или же сложить стихотворение.
- Позвольте проводить вас, госпожа Нацуко, на уже приготовленный пир.
Рин оперлась на предложенную руку – Кицубэку предстал вдруг перед ней в облике человека, хотя и было в нем нечто неуловимо лисье – и пошла в сторону дома. Ее окружали люди в богатых одеждах, и вместе с тем в них легко угадывались все те же лисы, журавли, барсуки и карпы. Рин словно очутилась в сказке.
Ее провели чередой богато обставленных комнат в огромный зал, украшенный парчой и драгоценными породами дерева. Здесь пахло сандалом, а пол был усыпан лепестками вишни, ступать по которым босыми ногами оказалось совершенно восхитительно. Стоило Рин войти, а Кицубэку объявить с явно свойственным ему пафосом: «Благороднейшая из смертных, спасительница нашего молодого господина, прекрасная госпожа Нацуко Ринсингё», как с дальнего конца залы к ним бросилась стремительно женщина редкой красоты. Так Рин в детстве представляла себе фей и божеств – в легком одеянии из персикового с лилового шелка, с длинными, подобными шелку волосами, перехваченными нитями жемчуга и с идеальным лицом, красота которого не облекалась в слова. Этой красоте, столь совершенной, даже завидовать было нельзя. Это было нечто, принадлежащее иному миру.
Волосы женщины были белыми, а жемчуг – черным.
Бросившись на пол перед Рин, эта несравненная красавица простерлась вдруг ниц.
- Эм… поднимитесь пожалуйста…
- Нет, - не поднимая головы ответила женщина. – Я не смею взглянуть на ту, что спасла моего сына от ужасной участи. Я этого недостойна.
- Что вы, что вы, - Рин чуть было не икнула от ужаса. – Вы д-достойны. В смысле, это я недостойна быть здесь. В смысле, я ничего особенного не сделала, и любой бы на моем месте. В смысле…
Поняв, какую же жуткую ахинею она несет, Рин зажмурилась.
- Ну, если ты считаешь, что так сделал бы каждый, дитя мое, значит ты и в самом деле необыкновенная. И полнейшая противоположность моему сыну, - с иронией проговорил нежный голос у самого уха. – Открой глаза, дорогая.
Рин покорно открыла глаза, и обнаружила, что женщина стоит совсем рядом, тепло улыбаясь.
- Меня зовут Кицусакари, я повелительница земель Нанто. В прежние времена я была богиней этих земель, хранительницей урожая, теперь же люди позабыли о нас, так что я только госпожа всех ёкаев и гроза мононоке*, так что нечего тебе робеть. Идём к столу, ведь этот пир устроен в твою честь, госпожа Нацуко.
Рин следом за повелительницей прошла через зал к невысокому помосту, выложенному циновками с самым причудливым и изысканным плетением. Здесь разложены были цветные подушки для сидения, вышитые шелком, расставлены столики с яствами и жаровни для поджаривания мяса и подогревания вина.
- Садись сюда, по левую мою руку, в мире духов это почетное место, - госпожа Кицусукари помогла Рин устроиться на подушках и изящно взмахнула легким широким рукавом. – Пригласите сюда моего сына, чтобы он самолично поблагодарил свою спасительницу. И пусть придут музыканты и танцовщики.
В мгновение зал заполнился звуками восхитительный музыки, а танцовщики и танцовщицы в летящих платьях – Рин признала в них карпов обоего пола – закружились в причудливого рисунка танце. Затихла музыка лишь на мгновение, когда в зале появился высокий молодой человек, одетый необычайно богато и пышно. В нем нетрудно было признать сына красавицы Кицусакари – они были чрезвычайно похожи, и в изящных чертах юноши можно было найти одновременно нечто женственное и нечто откровенно дикое, бесовское. Возможно, из-за того, что в глаза сразу же бросалась яркая медная прядь в черных, как смоль волосах. Возможно, из-за тяжелых изумрудных серег, оттягивающих уши. На лице не было и следа того дружелюбия, которое отличало госпожу Кицусакари.
- Это князь Кицусаномаро, мой единственный сын и наследник, - представила госпожа Нанто и указала на подушки по левую руку от себя. – Поклонись нашей гостье, а затем сядь, сын мой.
Кицусаномаро неохотно склонил голову, едва обозначая приветствие и без малейших следов почтения, после чего опустился на подушки и сразу же потянулся за кувшином с вином. Кицусакари сразу же отвесила ему подзатыльник и с виноватой улыбкой повернулся к ошарашенной Рин.
- Извини моего глупого сына, госпожа Нацуко. Он в действительности очень благодарен тебе, однако манеры нынешней молодежи что в мире смертных, что в мире духов, что, говорят, даже в мире Небожителей* оставляют желать лучшего.
- С какой стати я должен быть благодарен смертной девчонке? – ядовито спросил наследник.
Госпожа Кицусакари вздохнула печально и повернулась к Рин с виноватой улыбкой.
- Мой сын вчера веселился на фестивале О-Бон на старом кладбище, повеселился, судя по всему, на славу и домой возвращался в подпитии. Ничем иным нельзя объяснить, что он так беспечно угодил в капкан. Если бы вы, госпожа Нацуко, не вызволили его, не перевязали его рану, сын мой мог бы окончить свои дни чьей-нибудь шубой, а это чрезвычайно стыдно для сына самого Небесного Лиса* Кицусакурамори.
Кицусаномаро рыкнул раздраженно, но промолчал.
- Теперь, госпожа Нацуко, не знать моему сыну покоя, не получить ему родительское благословения и наследническую печать*, пока он не отдаст вам долг жизни. Назначьте ему любое послушание, дайте любое задание. Лишь когда вы будете удовлетворены, я признаю, что Кицусаномаро мой сын.
- Но-но, мне действительно ничего не нужно, - промямлила Рин. – Я действительно ничего такого не сделала. Вам вовсе незачем…
- Госпожа Нацуко так великодушна, - широко улыбнулась правительница Нанто. – Воистину, госпожа Нацуко отмечена Небожителями. Однако честь нашего рода велит отплатить добром за добро. И я, Кицусакари, Белая Лисица Нанто говорю: до тех пор, пока мой сын Кицусаномаро, Медный Лис, не отслужит положенную службу, не исправит роковую ошибку, не исполнит невыполнимое желание или же не спасет в ответ жизнь госпожи Нацуко, не желаю видеть его. С этого мгновения мой сын – ваш раб в смертном мире.
Прежде, чем Рин успела возразить, возмутиться или испугаться – раб, к чему это? – все померкло перед глазами, рассыпалось в прах, и она проснулась. Пели птицы, луч солнца скользил по краю матраца, золотя ложащуюся на него пыль. Прекрасное утро, и дождя – как не бывало. Словно природа вспомнила наконец, что еще только начало августа, и впереди почти целый месяц благодатного лета. Рин потянулась и, припоминая свой диковинный сон, улыбнулась.
- Госпожа Кицусакари, надо же! Лисы Нанто. Долг жизни. Надо же!
- И чем быстрее я отплачу его, тем лучше, - проворчал смутно знакомый, уже слышимый во сне голос.
Рин шарахнулась в сторону, скатилась на пол и, поднимая одеяло до самого носа, взглянула в сторону постели. Кицусаномаро, князь-лис из ее сна, возлежал на простом дешевом матраце, как на императорском ложе, подперев щеку рукой. Черные волосы струились по белоснежному нагадзюбану*, весьма небрежно запахнутому. Рыжая прядь и изумрудные серьги никуда не делись.
- Лично я, - продолжил лис-оборотень, - предлагаю самый простой и приятный вариант: заветное желание.
Тонкие пальцы с опасно заостренными ногтями потянулись к шее Рин, ловко поддели пуговки на ее пижаме и расстегнули одну за одной. Одеяло давно уже валялось где-то у двери. Рин вывернулась, сгребла в горсть ворот пижамной куртки и отскочила в сторону.
- Не помню, чтобы когда-нибудь мечтала переспать с оборотнем.
- Вздор! Все об этом мечтают, - ухмыльнулся лис. – Мужчины и женщины, все мечтают о любви нас, духов.
- В каком интересно веке мы живем? – едко поинтересовалась Рин. Она вполне уже пришла в себя, и теперь ее мозг выбирал наиболее приемлемый вариант: или в ее доме красавчик-извращенец, или же у нее в долгу лисы Нанто. – Нет, оба варианта совершенно неприемлемы.
- Послушай, смертная, я ведь тоже не в восторге, - брезгливо ответил лис. – С какой это стати мне приходить в мир людей, если я достоин места в сонме Небожителей? Однако же, моя мать, похоже, решила устроить мне проверку. Она не только вышвырнула меня из дома по твоей вине, она еще и запечатала двери, а сама со всей свитой отправилась в паломничество на пик Камелий. Мне некуда вернуться!
- Почему это по моей вине? – Рин поднялась, повернулась к непрошенному гостю спиной и принялась застегивать пуговицы. – Может быть, признай ты, что я спасла твою жизнь, и госпожа Кицусакари не стала бы так делать.
- Отслужить положенную службу, исправить роковую ошибку, исполнить заветное желание или же спасти жизнь, - процитировал лис. – Говори быстро, что надо сделать, рассчитаемся и я пойду отсюда.
- Невыполнимое желание, госпожа Нанто сказала – невыполнимое, - Рин повернулась и оказалась с оборотнем лицом к лицу. Впрочем, он был на голову выше, так что правильнее сказать: лицом к ключицам. – Мне все это не нужно. Сам найди способ отплатить и обирайся отсюда. И пошел вон из моей комнаты. Еще раз попробуешь подкатить, и моим заветным желанием станет твоя мучительная смерть.
Рин указала на дверь. Оборотень проследил за направлением ее руки, пожал плечами и вышел. Рин закрыла задвижку, на всякий случай проверила щеколды на окнах и начала переодеваться.
Рассуждая логически, все произошедшее с ней прошлой ночью, не сон, а чистая, хотя и фантастическая правда. Она действительно побывала на пиру у госпожи лисицы, и ей действительно должен отплатить за доброту лис-наследник. Доказательство? Ну, она заснула перед алтарем чуть ли не в дождевике, а проснулась в своей постели в пижаме. Еще одно вероятное объяснение – лунатизм. Если же этот, как его, Кицусаномару и в самом деле оборотень, что ж – добрые дела всегда были наказуемы.
- Э-эй, смертная! Зови слуг, пускай принесут завтрак!
Рин покачала головой. Наказуемы – не то слово. Добрые дела, это просто катастрофа какая-то!
----------
* «Страна ищет таланты» - ежегодный конкурс талантов, певческих, музыкальных, актерских и танцевальных, финал которого показывают под новый год.
* О-Бон или просто Бон – день поминовения усопших, в разных регионах страны празднуется в промежуток с начала июля по конец августа. В Нанто это трехдневный фестиваль, отмечающийся с 8 по 10 августа. Считалось, что в первый день усопшие приходят из мира духов; на второй день они прибираются на своей могиле (в этот день нужно было посещать кладбища); на третий же день устраивался пышный фестиваль с танцами, вином и богатым угощением, на котором веселились и живые и мертвые. В настоящий момент по всей стране люди ограничиваются только посещением могил, почти все традиции Бон утрачены
* Традиционная могила представляет собой небольшое каменное святилище, имитирующее главное здание храма (вытянутое, низкое, с сильной покатой крышей). В него устанавливаются урны с прахом, а на крыше выбиваются первые иероглифы личных имен. Как правило они в совокупности складываются в какое-либо послание (во многих старинных семьях имя ребенку дается с учетом того, что он будет захоронен в семейном святилище); каждый новый иероглиф меняет смысл всей фразы. Вокруг святилища ставятся каменные или деревянные столбы с молитвами по усопшим
* Цунукуши-тайо (849-900 гг.) – один из самых известных правителей древности, первый объединитель страны. По преданию влюбленная в него дева-дракон Рьюсумэ (морское божество западного побережья) приняла облик смертной и прожила с императором сорок лет. В качестве приданного она преподнесла супругу «Жемчужину богатства», которая позволила не только содержать сильнейшую армию, но и пышнейших двор. В эпоху Цунукуши-тайо появилась мода на тяжелые многослойные одеяния, а женщины стали скрывать лица под тончайшими шелковыми и газовыми вуалями. В то же время традиционным украшением той эпохи были водяные цветы, водоросли и жемчуг. В современном мире одежда этой эпохи надевается придворными по особым случаям
* Слуги в данном случае – члены семьи Кицумоно, то есть лисы. Вассалы – журавли, барсуки и карпы
* Ёкай и мононоке – представители потустороннего мира, однако между ними есть большая разница. Ёкай – урожденные духи, к ним относятся оборотни, водяные, лешие и пр. Все они, как правило, состоят в ближайшем родстве с богами и Небожителями. Мононоке же – люди и вещи, по какой-то причине присоединившиеся к миру духов, призраки, одержимые и пр.
- Да, это я, - кивнула Рин. – А, э… с кем имею честь… беседовать?
- Имя мое – Кицубэку, я преданный слуга госпожи Кицусакари, повелительницы всех ёкаев Нанто. Все мы, слуги и вассалы семьи Кицумоно*, рады склониться перед спасительницей молодого господина и передать вам послание повелительницы, - лис снова откашлялся и продолжил еще более торжественным тоном, явно цитируя заученный текст. - Великая владычица Кицусакари из Нанто кланяется спасительнице своего сына.
Лисы, журавли, барсуки и даже карпы низко склонились перед Рин.
- Благодарность повелительницы не имеет границ, она не знает, чем же может отплатить госпоже Нацуко, а посему просит ее прибыть в терем Кицу-бэмото, дабы у повелительницы и молодого господина появилась такая возможность.
- Эм… - сказала Рин. – Вообще-то… не стоит благодарности. Я ведь никого не…
Лисы, журавли, барсуки и карпы снова низко поклонились.
- Госпожа Нацуко вызволила молодого господина из капкана, и ее добросердечие достойной высочайшей похвалы небожителей, - торжественно произнес Кицубэку. – Мы нижайше молим госпожу Нацуко отправиться с нами в терем Кицу-бэмото и встретиться с повелительницей. Если мы не отплатим добром за добро, что же скажут о нас потомки?
- Ну, если потомки… - задумчиво проговорила Рин. – Хорошо, я согласна.
Барсуки споро внесли паланкин, отделанный яшмой и ляпис-лазурью и откинули полог, предлагая Рин забраться на парчовые подушки.
- Не следует ли мне переодеться, прежде чем предстать перед повелительницей Нанто?
- Не утруждайте себя, госпожа, - в речи Кицубэку добавилось еще пафоса. – Это нам следует облачиться в лучшие наши одежды, дабы приветствовать вас.
- Ну ладно… - Рин пожала плечами и забралась в паланкин.
Внутри пахло благовониями и было на удивление удобно и совсем не тряско. Барсуки, обладающие по-видимому невероятной силой, несли ее через темную сырую ночь. Рин ничего не видела, фонари выхватывали только траву и очертания деревьев. Но вот, они пронеслись мимо Лисьего Патриарха и начали подниматься в гору, значит, путь их лежал к святилищу на вершине. Вот они поравнялись с полуразрушенным монастырем, но и его оставили позади, более того – внизу, и погрузились в грозовые тучи, пересекаемые молниями. Это было величественно, жутко и прекрасно одновременно. Наконец путешествие закончилось, паланкин остановился, и полог его был снова откинут.
- Прибыли, госпожа.
Рин с изумлением оглядела громаду усадьбы, построенной, наверное, во времена все того же Цунукуши-тайо. Ее украшала резьба и легкая позолота, а занавеси на дверях были сделаны из нитей жемчуга, вымпелы же – из тончайшего шелка. На каждом вышит был свернувшийся клубком лис. Зрелище было изумительное, и Рин почувствовала необоримое желание сказать что-нибудь пафосное в стиле господина Кицубэку или же сложить стихотворение.
- Позвольте проводить вас, госпожа Нацуко, на уже приготовленный пир.
Рин оперлась на предложенную руку – Кицубэку предстал вдруг перед ней в облике человека, хотя и было в нем нечто неуловимо лисье – и пошла в сторону дома. Ее окружали люди в богатых одеждах, и вместе с тем в них легко угадывались все те же лисы, журавли, барсуки и карпы. Рин словно очутилась в сказке.
Ее провели чередой богато обставленных комнат в огромный зал, украшенный парчой и драгоценными породами дерева. Здесь пахло сандалом, а пол был усыпан лепестками вишни, ступать по которым босыми ногами оказалось совершенно восхитительно. Стоило Рин войти, а Кицубэку объявить с явно свойственным ему пафосом: «Благороднейшая из смертных, спасительница нашего молодого господина, прекрасная госпожа Нацуко Ринсингё», как с дальнего конца залы к ним бросилась стремительно женщина редкой красоты. Так Рин в детстве представляла себе фей и божеств – в легком одеянии из персикового с лилового шелка, с длинными, подобными шелку волосами, перехваченными нитями жемчуга и с идеальным лицом, красота которого не облекалась в слова. Этой красоте, столь совершенной, даже завидовать было нельзя. Это было нечто, принадлежащее иному миру.
Волосы женщины были белыми, а жемчуг – черным.
Бросившись на пол перед Рин, эта несравненная красавица простерлась вдруг ниц.
- Эм… поднимитесь пожалуйста…
- Нет, - не поднимая головы ответила женщина. – Я не смею взглянуть на ту, что спасла моего сына от ужасной участи. Я этого недостойна.
- Что вы, что вы, - Рин чуть было не икнула от ужаса. – Вы д-достойны. В смысле, это я недостойна быть здесь. В смысле, я ничего особенного не сделала, и любой бы на моем месте. В смысле…
Поняв, какую же жуткую ахинею она несет, Рин зажмурилась.
- Ну, если ты считаешь, что так сделал бы каждый, дитя мое, значит ты и в самом деле необыкновенная. И полнейшая противоположность моему сыну, - с иронией проговорил нежный голос у самого уха. – Открой глаза, дорогая.
Рин покорно открыла глаза, и обнаружила, что женщина стоит совсем рядом, тепло улыбаясь.
- Меня зовут Кицусакари, я повелительница земель Нанто. В прежние времена я была богиней этих земель, хранительницей урожая, теперь же люди позабыли о нас, так что я только госпожа всех ёкаев и гроза мононоке*, так что нечего тебе робеть. Идём к столу, ведь этот пир устроен в твою честь, госпожа Нацуко.
Рин следом за повелительницей прошла через зал к невысокому помосту, выложенному циновками с самым причудливым и изысканным плетением. Здесь разложены были цветные подушки для сидения, вышитые шелком, расставлены столики с яствами и жаровни для поджаривания мяса и подогревания вина.
- Садись сюда, по левую мою руку, в мире духов это почетное место, - госпожа Кицусукари помогла Рин устроиться на подушках и изящно взмахнула легким широким рукавом. – Пригласите сюда моего сына, чтобы он самолично поблагодарил свою спасительницу. И пусть придут музыканты и танцовщики.
В мгновение зал заполнился звуками восхитительный музыки, а танцовщики и танцовщицы в летящих платьях – Рин признала в них карпов обоего пола – закружились в причудливого рисунка танце. Затихла музыка лишь на мгновение, когда в зале появился высокий молодой человек, одетый необычайно богато и пышно. В нем нетрудно было признать сына красавицы Кицусакари – они были чрезвычайно похожи, и в изящных чертах юноши можно было найти одновременно нечто женственное и нечто откровенно дикое, бесовское. Возможно, из-за того, что в глаза сразу же бросалась яркая медная прядь в черных, как смоль волосах. Возможно, из-за тяжелых изумрудных серег, оттягивающих уши. На лице не было и следа того дружелюбия, которое отличало госпожу Кицусакари.
- Это князь Кицусаномаро, мой единственный сын и наследник, - представила госпожа Нанто и указала на подушки по левую руку от себя. – Поклонись нашей гостье, а затем сядь, сын мой.
Кицусаномаро неохотно склонил голову, едва обозначая приветствие и без малейших следов почтения, после чего опустился на подушки и сразу же потянулся за кувшином с вином. Кицусакари сразу же отвесила ему подзатыльник и с виноватой улыбкой повернулся к ошарашенной Рин.
- Извини моего глупого сына, госпожа Нацуко. Он в действительности очень благодарен тебе, однако манеры нынешней молодежи что в мире смертных, что в мире духов, что, говорят, даже в мире Небожителей* оставляют желать лучшего.
- С какой стати я должен быть благодарен смертной девчонке? – ядовито спросил наследник.
Госпожа Кицусакари вздохнула печально и повернулась к Рин с виноватой улыбкой.
- Мой сын вчера веселился на фестивале О-Бон на старом кладбище, повеселился, судя по всему, на славу и домой возвращался в подпитии. Ничем иным нельзя объяснить, что он так беспечно угодил в капкан. Если бы вы, госпожа Нацуко, не вызволили его, не перевязали его рану, сын мой мог бы окончить свои дни чьей-нибудь шубой, а это чрезвычайно стыдно для сына самого Небесного Лиса* Кицусакурамори.
Кицусаномаро рыкнул раздраженно, но промолчал.
- Теперь, госпожа Нацуко, не знать моему сыну покоя, не получить ему родительское благословения и наследническую печать*, пока он не отдаст вам долг жизни. Назначьте ему любое послушание, дайте любое задание. Лишь когда вы будете удовлетворены, я признаю, что Кицусаномаро мой сын.
- Но-но, мне действительно ничего не нужно, - промямлила Рин. – Я действительно ничего такого не сделала. Вам вовсе незачем…
- Госпожа Нацуко так великодушна, - широко улыбнулась правительница Нанто. – Воистину, госпожа Нацуко отмечена Небожителями. Однако честь нашего рода велит отплатить добром за добро. И я, Кицусакари, Белая Лисица Нанто говорю: до тех пор, пока мой сын Кицусаномаро, Медный Лис, не отслужит положенную службу, не исправит роковую ошибку, не исполнит невыполнимое желание или же не спасет в ответ жизнь госпожи Нацуко, не желаю видеть его. С этого мгновения мой сын – ваш раб в смертном мире.
Прежде, чем Рин успела возразить, возмутиться или испугаться – раб, к чему это? – все померкло перед глазами, рассыпалось в прах, и она проснулась. Пели птицы, луч солнца скользил по краю матраца, золотя ложащуюся на него пыль. Прекрасное утро, и дождя – как не бывало. Словно природа вспомнила наконец, что еще только начало августа, и впереди почти целый месяц благодатного лета. Рин потянулась и, припоминая свой диковинный сон, улыбнулась.
- Госпожа Кицусакари, надо же! Лисы Нанто. Долг жизни. Надо же!
- И чем быстрее я отплачу его, тем лучше, - проворчал смутно знакомый, уже слышимый во сне голос.
Рин шарахнулась в сторону, скатилась на пол и, поднимая одеяло до самого носа, взглянула в сторону постели. Кицусаномаро, князь-лис из ее сна, возлежал на простом дешевом матраце, как на императорском ложе, подперев щеку рукой. Черные волосы струились по белоснежному нагадзюбану*, весьма небрежно запахнутому. Рыжая прядь и изумрудные серьги никуда не делись.
- Лично я, - продолжил лис-оборотень, - предлагаю самый простой и приятный вариант: заветное желание.
Тонкие пальцы с опасно заостренными ногтями потянулись к шее Рин, ловко поддели пуговки на ее пижаме и расстегнули одну за одной. Одеяло давно уже валялось где-то у двери. Рин вывернулась, сгребла в горсть ворот пижамной куртки и отскочила в сторону.
- Не помню, чтобы когда-нибудь мечтала переспать с оборотнем.
- Вздор! Все об этом мечтают, - ухмыльнулся лис. – Мужчины и женщины, все мечтают о любви нас, духов.
- В каком интересно веке мы живем? – едко поинтересовалась Рин. Она вполне уже пришла в себя, и теперь ее мозг выбирал наиболее приемлемый вариант: или в ее доме красавчик-извращенец, или же у нее в долгу лисы Нанто. – Нет, оба варианта совершенно неприемлемы.
- Послушай, смертная, я ведь тоже не в восторге, - брезгливо ответил лис. – С какой это стати мне приходить в мир людей, если я достоин места в сонме Небожителей? Однако же, моя мать, похоже, решила устроить мне проверку. Она не только вышвырнула меня из дома по твоей вине, она еще и запечатала двери, а сама со всей свитой отправилась в паломничество на пик Камелий. Мне некуда вернуться!
- Почему это по моей вине? – Рин поднялась, повернулась к непрошенному гостю спиной и принялась застегивать пуговицы. – Может быть, признай ты, что я спасла твою жизнь, и госпожа Кицусакари не стала бы так делать.
- Отслужить положенную службу, исправить роковую ошибку, исполнить заветное желание или же спасти жизнь, - процитировал лис. – Говори быстро, что надо сделать, рассчитаемся и я пойду отсюда.
- Невыполнимое желание, госпожа Нанто сказала – невыполнимое, - Рин повернулась и оказалась с оборотнем лицом к лицу. Впрочем, он был на голову выше, так что правильнее сказать: лицом к ключицам. – Мне все это не нужно. Сам найди способ отплатить и обирайся отсюда. И пошел вон из моей комнаты. Еще раз попробуешь подкатить, и моим заветным желанием станет твоя мучительная смерть.
Рин указала на дверь. Оборотень проследил за направлением ее руки, пожал плечами и вышел. Рин закрыла задвижку, на всякий случай проверила щеколды на окнах и начала переодеваться.
Рассуждая логически, все произошедшее с ней прошлой ночью, не сон, а чистая, хотя и фантастическая правда. Она действительно побывала на пиру у госпожи лисицы, и ей действительно должен отплатить за доброту лис-наследник. Доказательство? Ну, она заснула перед алтарем чуть ли не в дождевике, а проснулась в своей постели в пижаме. Еще одно вероятное объяснение – лунатизм. Если же этот, как его, Кицусаномару и в самом деле оборотень, что ж – добрые дела всегда были наказуемы.
- Э-эй, смертная! Зови слуг, пускай принесут завтрак!
Рин покачала головой. Наказуемы – не то слово. Добрые дела, это просто катастрофа какая-то!
----------
* «Страна ищет таланты» - ежегодный конкурс талантов, певческих, музыкальных, актерских и танцевальных, финал которого показывают под новый год.
* О-Бон или просто Бон – день поминовения усопших, в разных регионах страны празднуется в промежуток с начала июля по конец августа. В Нанто это трехдневный фестиваль, отмечающийся с 8 по 10 августа. Считалось, что в первый день усопшие приходят из мира духов; на второй день они прибираются на своей могиле (в этот день нужно было посещать кладбища); на третий же день устраивался пышный фестиваль с танцами, вином и богатым угощением, на котором веселились и живые и мертвые. В настоящий момент по всей стране люди ограничиваются только посещением могил, почти все традиции Бон утрачены
* Традиционная могила представляет собой небольшое каменное святилище, имитирующее главное здание храма (вытянутое, низкое, с сильной покатой крышей). В него устанавливаются урны с прахом, а на крыше выбиваются первые иероглифы личных имен. Как правило они в совокупности складываются в какое-либо послание (во многих старинных семьях имя ребенку дается с учетом того, что он будет захоронен в семейном святилище); каждый новый иероглиф меняет смысл всей фразы. Вокруг святилища ставятся каменные или деревянные столбы с молитвами по усопшим
* Цунукуши-тайо (849-900 гг.) – один из самых известных правителей древности, первый объединитель страны. По преданию влюбленная в него дева-дракон Рьюсумэ (морское божество западного побережья) приняла облик смертной и прожила с императором сорок лет. В качестве приданного она преподнесла супругу «Жемчужину богатства», которая позволила не только содержать сильнейшую армию, но и пышнейших двор. В эпоху Цунукуши-тайо появилась мода на тяжелые многослойные одеяния, а женщины стали скрывать лица под тончайшими шелковыми и газовыми вуалями. В то же время традиционным украшением той эпохи были водяные цветы, водоросли и жемчуг. В современном мире одежда этой эпохи надевается придворными по особым случаям
* Слуги в данном случае – члены семьи Кицумоно, то есть лисы. Вассалы – журавли, барсуки и карпы
* Ёкай и мононоке – представители потустороннего мира, однако между ними есть большая разница. Ёкай – урожденные духи, к ним относятся оборотни, водяные, лешие и пр. Все они, как правило, состоят в ближайшем родстве с богами и Небожителями. Мононоке же – люди и вещи, по какой-то причине присоединившиеся к миру духов, призраки, одержимые и пр.
