- Желаете получить свою плату? - Гильом распахнул дверь и кивнул, приглашая Магро войти. - Садитесь, сейчас я все подпишу.
- Я хочу уехать, ваша светлость, - садиться Магро не стал, прошелся вдоль книжного шкафа, трогая корешки. - Пока Оливия не нашла себе новое приключение. У моей девочки настоящий талант.
- Не смею вас задерживать, - фыркнул Гильом, выдвинул ящик и достал печать. Она была отлита из лучшего ромского серебра, а герб на ее рукояти был сделан серебряной же насечкой. Великолепная работа, наведшая к тому же Гильома на сумрачные мысли. Он медленно положил печать на стол и поднял глаза на суарезца. - Вы сказали, с биржей все в порядке. Вы уверены?
- Не вполне, - Магро скривился едва заметно. - Не доверяю я магии.
Он, прихрамывая, дошел до кресла, сел и вытянул свою деревянную ногу. Гильом поймал себя на том, что пытается рассмотреть ее очертания, чуждые, ненастоящие сквозь сукно кюлот и хлопок чулка, и устыдился. Самого его злило невероятно, когда люди заглядывались на его повязку. Магро, кажется, не обращал на это внимания, погруженный в раздумья. Потом он сунул руку в карман, пошарил в нем, должно быть, бездонном, и извлек небольшой стеклянный волчок — причудливого вида детскую игрушку, у Гильома когда-то была такая. Внутри плескалась густая и вязкая темно-бордовая жидкость. Запоздало Гильом сообразил, что это кровь.
- Оливия придумала, - Магро поставил волчок на стол и крутанул. Жуткая игрушка сделала несколько оборотов и остановилась. - Если серебро ядовито, он вообще не желает вращаться. Вашу биржу я проверил, там, если верить этой вещице, все чисто. И проверять более надежным способом я не стану, моя жена слишком драгоценна.
Как и Маргарита, - кивнул Гильом молча, не сводя глаз с волчка.
- На тех браслетах было мое клеймо? - спросил он.
- Да, - кивнул Магро, откидываясь на спинку кресла. - Без этого я бы сюда не прибыл, ваша светлость.
- Но сейчас на бирже все чисто?
Гильом поднялся и подошел к окну. Небо было пронзительно голубым, но на горизонте собирались тучи. Снова будет дождь, а значит колдовство придется отложить, как и в прошлый раз. Это вызвало у герцога прилив облегчения. Одна мысль о том, что Маргарита опять прольет свою кровь, нагоняло ужас и панику. Он понимал в полной мере желание суарезца защитить свою жену.
- Взглянуть бы на те браслеты, - пробормотал Гильом, возвращаясь в кресло. - Или хотя бы на клеймо…
- Вы позволите? - Магро потянулся за пером и чернильницей.
Разбойник он был, купец или шпион, но рисовал он как заправский художник. Несколькими точными, уверенными линиями он набросал овал, в который вписан был вздыбленный грифон, раскинувший крылья — фамильный хранитель де Ромов, по преданию плененный первым герцогом в те далекие времена, когда эти твари еще жили на земле. В одной лапе грифон держал гроздь винограда, а в другой — свиток.
- И больше ничего? - уточнил Гильом, разглядывая рисунок.
Магро покачал головой и принялся с самым сосредоточенным видом оттирать пальцы от чернил.
Гильом еще раз изучил рисунок клейма, так похожего на его собственное. Вот только… пять лет назад Иллория в очередной раз попыталась отхватить кусок сочного пирога, запустить свои жадные лапы в чужую казну, и пришлось откупиться от нее. Пойти на несколько уступок и закрепить их, изобразив на гербе и на клейме над головой у корона вычурную иллорийскую корону. Все гербы в своем замке Гильом отказался уродовать, хотя Джулианна и пыталась переубедить его, уговорить принять как данность то, что рано или поздно маленькое, лишенное могучей армии герцогство войдет в состав Иллории. Клеймите серебро, сказал тогда Гильом, отпечатывайте эту мерзость в сургуче винных бутылок. Я на это смотреть не намерен. Старые клейма были переплавлены, уничтожены. Но ничто ведь не исчезает бесследно.
Мелькнула на мгновение слабая надежда, что серебро это вовсе не из его шахт, но Гильом отмел ее с сожалением. Маргарита была там, внизу, и подтвердила худшие опасения.
Герцог положил рисунок на стол и сверху придавил светло-серым, обкатанным волнами голышом, который с юности использовал как пресс-папье.
- Что за история с этими браслетами?
- Истерия, скорее, - хмыкнул Магро.
В дверь заглянула служанка, и после короткого кивка втащила поднос со всевозможной снедью. Повариха расстаралась приготовить все то, что Гильом любил есть прежде, до того как… заболел. В те годы у него была дурная привычка есть за работой, разбирая бумаги, читая книги, отвечая на письма (потом их приходилось переписывать из-за клякс и пятен соуса). Тогда он пристрастился к заморской еде, пшеничным лепешкам с завернутым в них мясом и овощами. Джулианна, Овил, все пытались отучить его, а теперь вот сами, добровольно принесли давно любимое угощение. На поднос расторопная служанка догадалась поставить пару бокалов. Вино было легкое, белое ромэ, как раз для серьезной беседы. Оно не туманит разум.
Магро изучал свой бокал придирчиво, нюхал, точно великий ценитель, потом сделал наконец глоток и зажмурился от удовольствия.
- Браслеты, - напомнил Гильом.
- Старуха, - Магро хмыкнул. - Я хотел сказать, вдовствующая королева, матушка его иллорийского величества на последнем балу появилась в широченных браслетах из серебра, тяжелых и уродливых. А поскольку она в Суарезе слывет законодательницей мод, все тотчас же кинулись заказывать себе такие же. Особенно обрадовались ведьмы, их мода в последнее время не радует.
- Почему? - спросил Гильом, торопливо прожевав лепешку.
- Рукава укорачиваются, - развел руками суарезец. Видя, что Гильом все еще не понимает, в чем, собственно, проблема, он ткнул в свое запястье. - У ведьм и колдунов не принято выставлять шрамы напоказ. И если мужчины могут их прятать под манжетой рубашки, то дамам мода такой возможности больше не предоставляет.
- Эта история беспокоит лорд-мэра, - задумчиво проговорил Гильом, - вы ввязываетесь в нее и выясняете, что немалая часть ядовитых браслетов прибыла отсюда, из Ромы… И многие люди в курсе? Когда мне ожидать, что люди начнут отказываться от моего серебра?
- Об этом знаем только мы с Оливией, - покачал головой Магро. - Я не люблю делать поспешные выводы. И я ни в чем не был уверен, пока не прибыл в Вансу.
- И вы уверены сейчас?
Суарезец кивнул.
- Вы не при чем, ваша светлость. Как и ваше герцогство.
Очень даже при чем, - с горечью подумал Гильом, делая щедрый глоток ромэ и сожалея, что им невозможно напиться. Тот, кто хочет избавиться от него и разрушить благополучие его земель, разыграл очень опасную карту. Ведьмы и колдуны не прощают тех, кто причиняет им вред. Никогда. И в отличие от Джонатана Магро они по большей части очень даже склонны к поспешным выводам.
- Я хочу уехать, ваша светлость, - садиться Магро не стал, прошелся вдоль книжного шкафа, трогая корешки. - Пока Оливия не нашла себе новое приключение. У моей девочки настоящий талант.
- Не смею вас задерживать, - фыркнул Гильом, выдвинул ящик и достал печать. Она была отлита из лучшего ромского серебра, а герб на ее рукояти был сделан серебряной же насечкой. Великолепная работа, наведшая к тому же Гильома на сумрачные мысли. Он медленно положил печать на стол и поднял глаза на суарезца. - Вы сказали, с биржей все в порядке. Вы уверены?
- Не вполне, - Магро скривился едва заметно. - Не доверяю я магии.
Он, прихрамывая, дошел до кресла, сел и вытянул свою деревянную ногу. Гильом поймал себя на том, что пытается рассмотреть ее очертания, чуждые, ненастоящие сквозь сукно кюлот и хлопок чулка, и устыдился. Самого его злило невероятно, когда люди заглядывались на его повязку. Магро, кажется, не обращал на это внимания, погруженный в раздумья. Потом он сунул руку в карман, пошарил в нем, должно быть, бездонном, и извлек небольшой стеклянный волчок — причудливого вида детскую игрушку, у Гильома когда-то была такая. Внутри плескалась густая и вязкая темно-бордовая жидкость. Запоздало Гильом сообразил, что это кровь.
- Оливия придумала, - Магро поставил волчок на стол и крутанул. Жуткая игрушка сделала несколько оборотов и остановилась. - Если серебро ядовито, он вообще не желает вращаться. Вашу биржу я проверил, там, если верить этой вещице, все чисто. И проверять более надежным способом я не стану, моя жена слишком драгоценна.
Как и Маргарита, - кивнул Гильом молча, не сводя глаз с волчка.
- На тех браслетах было мое клеймо? - спросил он.
- Да, - кивнул Магро, откидываясь на спинку кресла. - Без этого я бы сюда не прибыл, ваша светлость.
- Но сейчас на бирже все чисто?
Гильом поднялся и подошел к окну. Небо было пронзительно голубым, но на горизонте собирались тучи. Снова будет дождь, а значит колдовство придется отложить, как и в прошлый раз. Это вызвало у герцога прилив облегчения. Одна мысль о том, что Маргарита опять прольет свою кровь, нагоняло ужас и панику. Он понимал в полной мере желание суарезца защитить свою жену.
- Взглянуть бы на те браслеты, - пробормотал Гильом, возвращаясь в кресло. - Или хотя бы на клеймо…
- Вы позволите? - Магро потянулся за пером и чернильницей.
Разбойник он был, купец или шпион, но рисовал он как заправский художник. Несколькими точными, уверенными линиями он набросал овал, в который вписан был вздыбленный грифон, раскинувший крылья — фамильный хранитель де Ромов, по преданию плененный первым герцогом в те далекие времена, когда эти твари еще жили на земле. В одной лапе грифон держал гроздь винограда, а в другой — свиток.
- И больше ничего? - уточнил Гильом, разглядывая рисунок.
Магро покачал головой и принялся с самым сосредоточенным видом оттирать пальцы от чернил.
Гильом еще раз изучил рисунок клейма, так похожего на его собственное. Вот только… пять лет назад Иллория в очередной раз попыталась отхватить кусок сочного пирога, запустить свои жадные лапы в чужую казну, и пришлось откупиться от нее. Пойти на несколько уступок и закрепить их, изобразив на гербе и на клейме над головой у корона вычурную иллорийскую корону. Все гербы в своем замке Гильом отказался уродовать, хотя Джулианна и пыталась переубедить его, уговорить принять как данность то, что рано или поздно маленькое, лишенное могучей армии герцогство войдет в состав Иллории. Клеймите серебро, сказал тогда Гильом, отпечатывайте эту мерзость в сургуче винных бутылок. Я на это смотреть не намерен. Старые клейма были переплавлены, уничтожены. Но ничто ведь не исчезает бесследно.
Мелькнула на мгновение слабая надежда, что серебро это вовсе не из его шахт, но Гильом отмел ее с сожалением. Маргарита была там, внизу, и подтвердила худшие опасения.
Герцог положил рисунок на стол и сверху придавил светло-серым, обкатанным волнами голышом, который с юности использовал как пресс-папье.
- Что за история с этими браслетами?
- Истерия, скорее, - хмыкнул Магро.
В дверь заглянула служанка, и после короткого кивка втащила поднос со всевозможной снедью. Повариха расстаралась приготовить все то, что Гильом любил есть прежде, до того как… заболел. В те годы у него была дурная привычка есть за работой, разбирая бумаги, читая книги, отвечая на письма (потом их приходилось переписывать из-за клякс и пятен соуса). Тогда он пристрастился к заморской еде, пшеничным лепешкам с завернутым в них мясом и овощами. Джулианна, Овил, все пытались отучить его, а теперь вот сами, добровольно принесли давно любимое угощение. На поднос расторопная служанка догадалась поставить пару бокалов. Вино было легкое, белое ромэ, как раз для серьезной беседы. Оно не туманит разум.
Магро изучал свой бокал придирчиво, нюхал, точно великий ценитель, потом сделал наконец глоток и зажмурился от удовольствия.
- Браслеты, - напомнил Гильом.
- Старуха, - Магро хмыкнул. - Я хотел сказать, вдовствующая королева, матушка его иллорийского величества на последнем балу появилась в широченных браслетах из серебра, тяжелых и уродливых. А поскольку она в Суарезе слывет законодательницей мод, все тотчас же кинулись заказывать себе такие же. Особенно обрадовались ведьмы, их мода в последнее время не радует.
- Почему? - спросил Гильом, торопливо прожевав лепешку.
- Рукава укорачиваются, - развел руками суарезец. Видя, что Гильом все еще не понимает, в чем, собственно, проблема, он ткнул в свое запястье. - У ведьм и колдунов не принято выставлять шрамы напоказ. И если мужчины могут их прятать под манжетой рубашки, то дамам мода такой возможности больше не предоставляет.
- Эта история беспокоит лорд-мэра, - задумчиво проговорил Гильом, - вы ввязываетесь в нее и выясняете, что немалая часть ядовитых браслетов прибыла отсюда, из Ромы… И многие люди в курсе? Когда мне ожидать, что люди начнут отказываться от моего серебра?
- Об этом знаем только мы с Оливией, - покачал головой Магро. - Я не люблю делать поспешные выводы. И я ни в чем не был уверен, пока не прибыл в Вансу.
- И вы уверены сейчас?
Суарезец кивнул.
- Вы не при чем, ваша светлость. Как и ваше герцогство.
Очень даже при чем, - с горечью подумал Гильом, делая щедрый глоток ромэ и сожалея, что им невозможно напиться. Тот, кто хочет избавиться от него и разрушить благополучие его земель, разыграл очень опасную карту. Ведьмы и колдуны не прощают тех, кто причиняет им вред. Никогда. И в отличие от Джонатана Магро они по большей части очень даже склонны к поспешным выводам.
