- Ты не могла бы потише? - зашипела Фоун. Она вновь нервно огляделась по сторонам, а потом заперла сперва дверь на улицу, повесив табличку «закрыто», а затем и ту, что вела в дом. - Они все-таки вне закона, а в Солано сейчас предостаточно магов. И к тому же, я попросила его… не советуясь с Тео.
Алиса вспомнила любовника Фоун, его своеобразную внешность, а еще то тревожное чувство, что он вызывал одним своим присутствием.
- Он, твой Тео, что — тоже?..
Фоун виновато кивнула.
Серанж выпустил плечо Алисы и с задумчивым видом облокотился на прилавок.
- Вы уверены, госпожа Липпет? Уверены, что ваш друг не мог напугать этого типа?
- Филу преспокойно расхаживает по городу, и ни один маг его не заметил. Он может обернуться птицей или лететь по ветру с паутинкой. Нет, простому человеку разглядеть его точно не под силу.
- Но ведь что-то же напугало Ройса до такого состояния…
- Напугало? - Алиса нервно рассмеялась, глядя на аркадийца во все глаза.
Серанж покачал головой.
- Ваш..
- Не мой! - отрезала Алиса.
- Хорошо. Не-ваш полковник Ройс собирался убить вас. Вы смертельно его оскорбили?
Алиса поморщилась. Конечно, она дала отставку любовнику, но ему проще было найти себе новую подругу. И, судя по тому, что он дневал и ночевал в «Лебеде», он сам не слишком переживал о разрыве. Да и не была она так уж хороша, чтобы преследовать ее из ревности.
- Нет, - сказала Алиса.
- А он хотел убить вас, - Серанж пару мгновений ее разглядывал пристально. - Его смертельно пугает этот преследователь. Надо бы разузнать подробности…
- Как?!
Серанж улыбнулся, и впервые, пожалуй, пришло в голову, что он не так прост. Он был опасный человек, этот аркадиец. Возможно, лгущий о своих целях.
- Очень просто, госпожа Мобри. Мы должны дать друг другу удовлетворение.
- Вы не можете с ним драться! - ахнула Алиса.
- Нет, конечно, - кивнул Серанж. - Мне сначала нужно раздобыть шпагу или пистолет. Что предпочитают ваши вояки?
- Это неразумно, - вмешалась Фоун. - Вас обманул вид этого мерзавца? Да, он гнилой развратник; да, войн давно не было, но наши солдаты поддерживают отличную форму!
- Вас обманул мой вид? - мягко спросил Серанж. - Я могу постоять за себя. Я не записной дуэлянт, но — случалось, случалось.
- Двадцать лет назад? - саркастически уточнила Фоун.
- Двадцать четыре, но это несущественно.
- Чай, - попросила Алиса. - Давайте выпьем по чашке чая и все обдумаем. Трезво.
Фоун кивнула.
- Идите за мной.
Ведьма отперла неприметную дверцу, ведущую, как оказалось, в сад, и Алиса завистливо застонала. Должно быть, Фоун прибегала к волшебству, а как иначе удавалось ей вырастить здесь цветы и травы, которые не во всякой оранжерее приживались. Были здесь и растения, которые Алиса видела впервые. Она, завороженная, потянулась к слабо светящимся звездочкам голубых и белых цветов, увившим стену, но Фоун схватила ее за запястье.
- Не трогай! Это мафи, звезда памяти. Ее сок пробуждает воспоминания. Это небезопасно. Садитесь.
Алиса присела на краешек плетеного дивана. Серанж, также с интересом разглядывающий зачарованный ведьмовский садик, присел рядом. Наступила тишина, нарушаемая только звоном фарфора и гудением шмелей. Фоун разлила чай и села, помешивая ложечкой в чашке. И снова тишина.
Наконец Серанж спросил:
- Зачем вам вообще понадобилось следить за воякой?
- Держи, дорогая, - Фоун проигнорировала вопрос и протянула мешочек, туго набитый семенами. - Синий паслен отлично помогает от синяков, верно?
- Дамы, - укорил Серанж. - Не уходите от ответа, прошу.
- Он может быть убийцей той девушки в саду, - неохотно отозвалась Алиса.
- Если это не были вы, - Фоун хмыкнула, - и на этом настаивает моя подруга, то остаются полковник и садовница, старая Бабетта. Не думаю, что она в своей жизни хоть муху обидела, не говоря уже о знакомстве с проституткой.
- Убийца знал девушку очень хорошо, - кивнула Алиса. - Это не было случайное убийство.
Серанж оглядел их обеих внимательно.
- Значит, по-вашему, этот вояка убил девушку?
Это объяснение перестало казаться Алисе таким уж удачным. И с чего она решила, в самом деле, что во всем виноват Ройс? Только потому, что он ей не нравился, а точнее — разонравился? Плохая причина, нелепая. И все же, Алиса сказала почти уверенно:
- Ройс был со мной у ручья, когда я нашла Дану Ирвинг. Он вполне мог скопировать преступление, чтобы заморочить полицию.
- Хм… Это объясняет, - кивнул Серанж. - В таком случае, понятно, чего полковник так боится.
- И чего?
Серанж мягко улыбнулся.
- Убийцы. Настоящего убийцы, которому осмелился подражать. А значит, придется, все-таки, вызвать его на дуэль.
После долгих (и безобразных для священнослужителя) препирательств Ализея настояла наконец на своем. Руссо останется помочь отцу Ренни, и точка! В конце концов, ее обидчики из плоти и крови, их удержат двери и ставни на окнах. Брать штурмом дом невинной вдовы не решится даже мэр. Ренни оставался недоволен, но спор давно зашел в тупик. В конце концов священник сдался и забрал с собой Ренни, но только потому, что ему было обещано вставить окно в спальне.
Ализея тщательно заперла все двери, а потайной ход в кладовой задвинула стеллажами. Она вовсе не была беспечна, и достаточно ясно видела всю опасность. Просто в эту минуту ей казалось, что подлинная опасность грозит Ренни, и его нужно защищать. Ализея, может, и не обладала подлинным колдовским даром, но своей интуиции доверять привыкла. Это чувство не раз уже хранило ее от неприятностей. Интуиция же подсказывала, что связь Онории с обольстительным графом д“Анкосом опасна. Опасностью веяло от них обоих, но кто же пострадает?
Ализея отказалась от помощи Эжени, позволив ей только распустить корсет. Девушка глядела с тревогой, словно собиралась задавать вопросы, и Ализее нечего было ответить. Она ни на шаг не продвинулась, она не знала, куда пропал сын Эжени, и кто убил младенца. И она даже не знала, почему принимает все так близко к сердцу.
Ализея достала из шкатулки гребень — плохую замену разбитой щетке — и начала расчесывать волосы. Раз за разом проводя по ним до самых кончиков, она пыталась успокоить мысли. Что ей за дело? Она — Ализея, женщина без имени, без репутации и, наконец-то, без прошлого. Почему бы ей не поселиться здесь, в тишайшем Сэн-Рутене и не забыть обо всем? А еще лучше, уехать. В столице, или в любом другом большом городе, проще будет укрыться от пристального внимания.
А еще, саркастически усмехнулась Ализея, можно будет уйти в монастырь. Что там говорят про раскаявшихся блудниц?
Ализея убрала гребень, перехватила волосы лентой (все любовники ее обожали ее волосы) и набросила на плечи широкий халат из персикового цвета парчи. Подойдя к окну, она отодвинула штору и выглянула наружу. Ночь была морозная, лунная. На снег ложились голубоватые дорожки света и резкие, контрастные тени, и это вызывало безотчетную тревогу. Ализея обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Страхи и тревоги к утру рассеются. Нужно просто пойти в постель.
Задернув шторы, Ализея откинула одеяло и забралась в кровать. Свет она оставила, надеясь, словно маленькая девочка, что свечи защитят от ночных чудовищ.
Она так и не заснула. Лежала без сна, глядя, как по потолку скользят неясные тени. Ее измученный разум угадывал в их очертаниях монстров.
Было глубоко за полночь, когда в ее дверь робко постучали.
- Госпожа… - голос Эжени звучал испуганно. - Кажется, в доме кто-то есть…
- Что ты говоришь? - Ализея накинула халат и вышла в коридор.
- Внизу кто-то ходит, госпожа, - прошептала горничная.
Ализея прислушалась, и ей почудились — возможно, только почудились — неровные, тяжелые гаги. Выдвинув ящик туалетного столика, Ализея достала пистоль и проверила заряд.
- Останься здесь.
Эжени кивнула и обеими руками вцепилась в столбик балдахина. Ализея предпочла бы не спускаться сейчас одна, но, видит Бог, от горничной не было никакого толка. Перехватив пистоль, Ализея, аккуратно ступая, спустилась на первый этаж.
Тишина. А потом те же тяжелые, неровные шаги послышались наверху, прямо у нее над головой. Ализея безотчетно нарисовала Господен знак. Медленно, выставив перед собой пистоль, Ализея обошла первый этаж. Пусто.
Шаги наверху повторились.
Почти убедив себя, что это наваждение, Ализея поднялась наверх.
- Эжени! - позвала она тихо. - Не беспокойся, это просто ветер.
Шагнув в спальню, отчего-то погруженную во тьму, Ализея наступила во что-то теплое и влажное. Шелковые домашние туфли мгновенно промокли. Ализея хотела еще раз позвать горничную, но подавилась звуком. В комнате было темно, но в одном месте темнота была гуще, материальнее, опаснее. То, что поджидало ее во мраке, жаждало крови.
Кровью и пахло.
Ализея отступила назад, в коридор. Возле лестницы висит лампа, там же лежит огниво. Нужно было зажечь лампу, свет должен был защитить оото всех чудовищ, затаившихся во мраке.
Огниво она выронила, и оно, застучав, упрыгало вниз по ступенькам. Ализея чертыхнулась. Подобрав подол халата, она поспешила за ним, нашарила на площадке и зажала в руке. Еще одна лампа в гостиной, на столе возле камина, а на каминной полке пара подсвечников.
Ализея вбежала в гостиную, опрокинув по дороге кресло, а чудовище — неслышное и неосязаемое — двинулась за ней. Ализея знала: оно здесь. Она перебралась через кресло, потянулась на лампой, но не удержала ее и уронила. Лампа разбилась, запахло маслом. Чудовище осталось довольно, ему нравилась темнота и его возбуждала погоня. Последней надеждой Ализеи были подсвечники. Схватив один, Ализея ударила кресалом, высекая искру. Слабый огонек, понемногу разгораясь, осветил комнату.
Ализея прижалась к стене.
Чудовище, напавшее на ее дом, было высоким и костлявым, и условно человекоподобным. Коротенькое тельце крепилось к непомерно длинным и гибким рукам и ногам со множеством пальцев. И оно было в крови.
Ализея содрогнулась.
- Не подходи!
Существо остановилось, но конечно, его задержал свет, а не окрик. Ализея выставила перед собой подсвечник, как щит, другой рукой пытаясь нашарить кочергу. Угли еще не остыли, и сунув в них кочергу на несколько мгновений, Ализея уставилась на чудовище. Оно старалось укрыться в темноте и ждало. Верно. Свеча невелика, практически огарок, и скоро прогорит. А Ализее некуда деваться. Существо вполне могло и подождать.
Десять, - считала про себя Ализея, - одиннадцать, двенадцать. Нужно дать кочерге еще пару мгновений. Четырнадцать, пятнадцать…
Ализея выхватила кочергу и ударила вперед, будто делала выпад в фехтовании. Она много раз видела, как это делают мужчины. Конечно, получилось не так ловко, как у записных дуэлянтов, но сносно. Чудовище взвыло от боли, метнулось к окну и, выбив раму, скрылось в темноте. По комнате пронесся ледяной ветер.
- Эжени!
Ализея зажгла от огарка новую свечу и поспешила наверх. У дверей спални она замешкалась и тихо позвала:
- Эжени, все в порядке. Оно ушло.
Тишина.
Сдерживая дрожь, Ализея открыла дверь и, подняв свечу повыше, шагнула в комнату. Голова Эжени посмотрела на нее остекленелым взглядом. Голова. Отделенная от тела.
Руссо с раннего утра взялся за починку окна в спальне. Ренни был ему бесконечно благодарен. Он давно был приверженцем аскетизма, но полагал, что всего должно быть в меру. В его возрасте спать на полу было попросту неразумно.
Утро выдалось особенно морозным, и, прежде чем выйти в церковь, Ренни накинул плащ. По дороге он прихватил заготовленные заранее дрова.
В церкви было, кажется, еще холоднее, чем на улице. Пол, стены, деревянные скамьи покрывал слой седоватого инея. Дверца печурки примерзла и поддалась не сразу. А потом Ренни увидел цепочку кровавых следов, ведущую от боковой двери к исповедальне. Сняв перчатки, Ренни медленно подошел и взялся за штору. Бледные пальцы в свою очередь вцепились в нее, не позволяя открыть.
- Хочу исповедаться, святой отец, - сказала Ализея Онард.
Тон был холодный, как это утро, и мертвый. Ренни зашел в соседнюю кабинку и сел, ежась то ли от холода, то ли от неприятных предчувствий. Лицо Ализеи сквозь ажурную решетку казалось размытым белым пятном.
- Говори, дочь моя.
- Я убила свою горничную, Эжени, - спокойно сказала Ализея. - А до того другую, Марретт.
- Убили? - переспросил пораженный Ренни.
- Они обе погибли из-за меня.
Ренни выдохнул украдкой.
- Еще я лгу, святой отец. Меня зовут вовсе не Ализея Онард, я никогда не была замужем. В столице меня называли Алмазной Ализеей, я была очень дорогой куртизанкой. Один из моих любовников, гвардии полковник Бернатти, узнал о моей способности читать людей прикосновением. В столице тогда орудовал убийца, газетчики прозвали его «Ленточник». Он убивал проституток. Не таких дорогих, как я. Обычных уличных девчонок. И повязывал им ленту на шею.
Ализея умолкла. Ренни обнаружил, что впился пальцами в скамеечку и не может подобрать ни слова.
- Бернатти решил использовать мои способности, чтобы поймать убийцу. Ленточник убил мою горничную. Она примерила мое платье, дурочка, и поплатилась за это. А ночью… ночью… - голос Ализеи, до ого ровный и монотонно-безжизненный, сорвался. - Вчера Эжени погибла из-за меня.
Ренни выскочил из кабинки и отдернул штору. Сорочка Ализеи была вся в крови, подол парчового халата истрепался. Она сидела, обхватив себя руками, дрожа от холода, а взгляд, остекленевший, неживой, был устремлен в пол.
- Госпожа Онард… - осторожно позвал Ренни.
Ализея вскинула голову, и глаза ее гневно сверкнули.
- Вы не слышали, что я сказала?! Я не госпожа Онард, и никогда ею не была!
- Ализея, - покладисто согласился отец Ренни, вытаскивая ее из кабинки. - Идемте.
- Куда?
- Покаяние накладывать, - саркастически ответил Ренни.
Укутав женщину в свой плащ, он обнял ее за плечи и настойчиво повел в дом. Ализею трясло, она словно оттаяла, и все сдерживаемые рыдания вырвались наружу. Руссо примчался, едва заслышав эти рыдания, и помог усадить хозяйку в кресло. Ее сорочка и халат, влажные от крови, промерзли насквозь; туфли, совершенно ледяные, покрылись багровой коркой и инеем. Ренни снял их и растер ноги Ализеи в руках.
- Иди в дом, - велел он Руссо, - посмотри, что там случилось. И принеси хозяйке платье. Я пока пригляжу за ней.
Руссо кивнул и вышел.
- Это было чудовище, - тихо сказала Ализея.
Ренни присел возле нее, кутая колени женщины одеялом.
- Сколько времени вы провели в церкви?
- Вы не слышали, что я сказала? - глухо спросила Ализея. - Я блудница. Шлюха.
- Блудников же и прелюбодеев судит Бог. Сколько времени вы провели там? Вы насквозь промерзли!
- Я… я не знаю, - пробормотала Ализея. - Все ночь, наверное. Я…
все ее тело содрогнулось, и Ализея наконец-то зарыдала в голос. Ренни неловко обнял ее, поглаживая по спине. Потом, потянувшись за вторым одеялом, укутал ее плечи. Ализея все бормотала и бормотала свою невнятную историю о ночном явлении чудовища, и все, что мог сделать Ренни, это гладить ее по плечам.
- Вы очень храбрая, госпожа Онард.
- Я не госпожа Онард! - взорвалась Ализея, отталкивая его. - Вы не слышите меня?!
Ренни покачал головой.
- Я сварю какао. Вам нужно согреться.
Вернулся спустя несколько минут Руссо, смертельно бледный. Ренни вложил в руки Ализеи чашку какао и подошел к слуге.
Алиса вспомнила любовника Фоун, его своеобразную внешность, а еще то тревожное чувство, что он вызывал одним своим присутствием.
- Он, твой Тео, что — тоже?..
Фоун виновато кивнула.
Серанж выпустил плечо Алисы и с задумчивым видом облокотился на прилавок.
- Вы уверены, госпожа Липпет? Уверены, что ваш друг не мог напугать этого типа?
- Филу преспокойно расхаживает по городу, и ни один маг его не заметил. Он может обернуться птицей или лететь по ветру с паутинкой. Нет, простому человеку разглядеть его точно не под силу.
- Но ведь что-то же напугало Ройса до такого состояния…
- Напугало? - Алиса нервно рассмеялась, глядя на аркадийца во все глаза.
Серанж покачал головой.
- Ваш..
- Не мой! - отрезала Алиса.
- Хорошо. Не-ваш полковник Ройс собирался убить вас. Вы смертельно его оскорбили?
Алиса поморщилась. Конечно, она дала отставку любовнику, но ему проще было найти себе новую подругу. И, судя по тому, что он дневал и ночевал в «Лебеде», он сам не слишком переживал о разрыве. Да и не была она так уж хороша, чтобы преследовать ее из ревности.
- Нет, - сказала Алиса.
- А он хотел убить вас, - Серанж пару мгновений ее разглядывал пристально. - Его смертельно пугает этот преследователь. Надо бы разузнать подробности…
- Как?!
Серанж улыбнулся, и впервые, пожалуй, пришло в голову, что он не так прост. Он был опасный человек, этот аркадиец. Возможно, лгущий о своих целях.
- Очень просто, госпожа Мобри. Мы должны дать друг другу удовлетворение.
- Вы не можете с ним драться! - ахнула Алиса.
- Нет, конечно, - кивнул Серанж. - Мне сначала нужно раздобыть шпагу или пистолет. Что предпочитают ваши вояки?
- Это неразумно, - вмешалась Фоун. - Вас обманул вид этого мерзавца? Да, он гнилой развратник; да, войн давно не было, но наши солдаты поддерживают отличную форму!
- Вас обманул мой вид? - мягко спросил Серанж. - Я могу постоять за себя. Я не записной дуэлянт, но — случалось, случалось.
- Двадцать лет назад? - саркастически уточнила Фоун.
- Двадцать четыре, но это несущественно.
- Чай, - попросила Алиса. - Давайте выпьем по чашке чая и все обдумаем. Трезво.
Фоун кивнула.
- Идите за мной.
Ведьма отперла неприметную дверцу, ведущую, как оказалось, в сад, и Алиса завистливо застонала. Должно быть, Фоун прибегала к волшебству, а как иначе удавалось ей вырастить здесь цветы и травы, которые не во всякой оранжерее приживались. Были здесь и растения, которые Алиса видела впервые. Она, завороженная, потянулась к слабо светящимся звездочкам голубых и белых цветов, увившим стену, но Фоун схватила ее за запястье.
- Не трогай! Это мафи, звезда памяти. Ее сок пробуждает воспоминания. Это небезопасно. Садитесь.
Алиса присела на краешек плетеного дивана. Серанж, также с интересом разглядывающий зачарованный ведьмовский садик, присел рядом. Наступила тишина, нарушаемая только звоном фарфора и гудением шмелей. Фоун разлила чай и села, помешивая ложечкой в чашке. И снова тишина.
Наконец Серанж спросил:
- Зачем вам вообще понадобилось следить за воякой?
- Держи, дорогая, - Фоун проигнорировала вопрос и протянула мешочек, туго набитый семенами. - Синий паслен отлично помогает от синяков, верно?
- Дамы, - укорил Серанж. - Не уходите от ответа, прошу.
- Он может быть убийцей той девушки в саду, - неохотно отозвалась Алиса.
- Если это не были вы, - Фоун хмыкнула, - и на этом настаивает моя подруга, то остаются полковник и садовница, старая Бабетта. Не думаю, что она в своей жизни хоть муху обидела, не говоря уже о знакомстве с проституткой.
- Убийца знал девушку очень хорошо, - кивнула Алиса. - Это не было случайное убийство.
Серанж оглядел их обеих внимательно.
- Значит, по-вашему, этот вояка убил девушку?
Это объяснение перестало казаться Алисе таким уж удачным. И с чего она решила, в самом деле, что во всем виноват Ройс? Только потому, что он ей не нравился, а точнее — разонравился? Плохая причина, нелепая. И все же, Алиса сказала почти уверенно:
- Ройс был со мной у ручья, когда я нашла Дану Ирвинг. Он вполне мог скопировать преступление, чтобы заморочить полицию.
- Хм… Это объясняет, - кивнул Серанж. - В таком случае, понятно, чего полковник так боится.
- И чего?
Серанж мягко улыбнулся.
- Убийцы. Настоящего убийцы, которому осмелился подражать. А значит, придется, все-таки, вызвать его на дуэль.
После долгих (и безобразных для священнослужителя) препирательств Ализея настояла наконец на своем. Руссо останется помочь отцу Ренни, и точка! В конце концов, ее обидчики из плоти и крови, их удержат двери и ставни на окнах. Брать штурмом дом невинной вдовы не решится даже мэр. Ренни оставался недоволен, но спор давно зашел в тупик. В конце концов священник сдался и забрал с собой Ренни, но только потому, что ему было обещано вставить окно в спальне.
Ализея тщательно заперла все двери, а потайной ход в кладовой задвинула стеллажами. Она вовсе не была беспечна, и достаточно ясно видела всю опасность. Просто в эту минуту ей казалось, что подлинная опасность грозит Ренни, и его нужно защищать. Ализея, может, и не обладала подлинным колдовским даром, но своей интуиции доверять привыкла. Это чувство не раз уже хранило ее от неприятностей. Интуиция же подсказывала, что связь Онории с обольстительным графом д“Анкосом опасна. Опасностью веяло от них обоих, но кто же пострадает?
Ализея отказалась от помощи Эжени, позволив ей только распустить корсет. Девушка глядела с тревогой, словно собиралась задавать вопросы, и Ализее нечего было ответить. Она ни на шаг не продвинулась, она не знала, куда пропал сын Эжени, и кто убил младенца. И она даже не знала, почему принимает все так близко к сердцу.
Ализея достала из шкатулки гребень — плохую замену разбитой щетке — и начала расчесывать волосы. Раз за разом проводя по ним до самых кончиков, она пыталась успокоить мысли. Что ей за дело? Она — Ализея, женщина без имени, без репутации и, наконец-то, без прошлого. Почему бы ей не поселиться здесь, в тишайшем Сэн-Рутене и не забыть обо всем? А еще лучше, уехать. В столице, или в любом другом большом городе, проще будет укрыться от пристального внимания.
А еще, саркастически усмехнулась Ализея, можно будет уйти в монастырь. Что там говорят про раскаявшихся блудниц?
Ализея убрала гребень, перехватила волосы лентой (все любовники ее обожали ее волосы) и набросила на плечи широкий халат из персикового цвета парчи. Подойдя к окну, она отодвинула штору и выглянула наружу. Ночь была морозная, лунная. На снег ложились голубоватые дорожки света и резкие, контрастные тени, и это вызывало безотчетную тревогу. Ализея обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Страхи и тревоги к утру рассеются. Нужно просто пойти в постель.
Задернув шторы, Ализея откинула одеяло и забралась в кровать. Свет она оставила, надеясь, словно маленькая девочка, что свечи защитят от ночных чудовищ.
Она так и не заснула. Лежала без сна, глядя, как по потолку скользят неясные тени. Ее измученный разум угадывал в их очертаниях монстров.
Было глубоко за полночь, когда в ее дверь робко постучали.
- Госпожа… - голос Эжени звучал испуганно. - Кажется, в доме кто-то есть…
- Что ты говоришь? - Ализея накинула халат и вышла в коридор.
- Внизу кто-то ходит, госпожа, - прошептала горничная.
Ализея прислушалась, и ей почудились — возможно, только почудились — неровные, тяжелые гаги. Выдвинув ящик туалетного столика, Ализея достала пистоль и проверила заряд.
- Останься здесь.
Эжени кивнула и обеими руками вцепилась в столбик балдахина. Ализея предпочла бы не спускаться сейчас одна, но, видит Бог, от горничной не было никакого толка. Перехватив пистоль, Ализея, аккуратно ступая, спустилась на первый этаж.
Тишина. А потом те же тяжелые, неровные шаги послышались наверху, прямо у нее над головой. Ализея безотчетно нарисовала Господен знак. Медленно, выставив перед собой пистоль, Ализея обошла первый этаж. Пусто.
Шаги наверху повторились.
Почти убедив себя, что это наваждение, Ализея поднялась наверх.
- Эжени! - позвала она тихо. - Не беспокойся, это просто ветер.
Шагнув в спальню, отчего-то погруженную во тьму, Ализея наступила во что-то теплое и влажное. Шелковые домашние туфли мгновенно промокли. Ализея хотела еще раз позвать горничную, но подавилась звуком. В комнате было темно, но в одном месте темнота была гуще, материальнее, опаснее. То, что поджидало ее во мраке, жаждало крови.
Кровью и пахло.
Ализея отступила назад, в коридор. Возле лестницы висит лампа, там же лежит огниво. Нужно было зажечь лампу, свет должен был защитить оото всех чудовищ, затаившихся во мраке.
Огниво она выронила, и оно, застучав, упрыгало вниз по ступенькам. Ализея чертыхнулась. Подобрав подол халата, она поспешила за ним, нашарила на площадке и зажала в руке. Еще одна лампа в гостиной, на столе возле камина, а на каминной полке пара подсвечников.
Ализея вбежала в гостиную, опрокинув по дороге кресло, а чудовище — неслышное и неосязаемое — двинулась за ней. Ализея знала: оно здесь. Она перебралась через кресло, потянулась на лампой, но не удержала ее и уронила. Лампа разбилась, запахло маслом. Чудовище осталось довольно, ему нравилась темнота и его возбуждала погоня. Последней надеждой Ализеи были подсвечники. Схватив один, Ализея ударила кресалом, высекая искру. Слабый огонек, понемногу разгораясь, осветил комнату.
Ализея прижалась к стене.
Чудовище, напавшее на ее дом, было высоким и костлявым, и условно человекоподобным. Коротенькое тельце крепилось к непомерно длинным и гибким рукам и ногам со множеством пальцев. И оно было в крови.
Ализея содрогнулась.
- Не подходи!
Существо остановилось, но конечно, его задержал свет, а не окрик. Ализея выставила перед собой подсвечник, как щит, другой рукой пытаясь нашарить кочергу. Угли еще не остыли, и сунув в них кочергу на несколько мгновений, Ализея уставилась на чудовище. Оно старалось укрыться в темноте и ждало. Верно. Свеча невелика, практически огарок, и скоро прогорит. А Ализее некуда деваться. Существо вполне могло и подождать.
Десять, - считала про себя Ализея, - одиннадцать, двенадцать. Нужно дать кочерге еще пару мгновений. Четырнадцать, пятнадцать…
Ализея выхватила кочергу и ударила вперед, будто делала выпад в фехтовании. Она много раз видела, как это делают мужчины. Конечно, получилось не так ловко, как у записных дуэлянтов, но сносно. Чудовище взвыло от боли, метнулось к окну и, выбив раму, скрылось в темноте. По комнате пронесся ледяной ветер.
- Эжени!
Ализея зажгла от огарка новую свечу и поспешила наверх. У дверей спални она замешкалась и тихо позвала:
- Эжени, все в порядке. Оно ушло.
Тишина.
Сдерживая дрожь, Ализея открыла дверь и, подняв свечу повыше, шагнула в комнату. Голова Эжени посмотрела на нее остекленелым взглядом. Голова. Отделенная от тела.
Руссо с раннего утра взялся за починку окна в спальне. Ренни был ему бесконечно благодарен. Он давно был приверженцем аскетизма, но полагал, что всего должно быть в меру. В его возрасте спать на полу было попросту неразумно.
Утро выдалось особенно морозным, и, прежде чем выйти в церковь, Ренни накинул плащ. По дороге он прихватил заготовленные заранее дрова.
В церкви было, кажется, еще холоднее, чем на улице. Пол, стены, деревянные скамьи покрывал слой седоватого инея. Дверца печурки примерзла и поддалась не сразу. А потом Ренни увидел цепочку кровавых следов, ведущую от боковой двери к исповедальне. Сняв перчатки, Ренни медленно подошел и взялся за штору. Бледные пальцы в свою очередь вцепились в нее, не позволяя открыть.
- Хочу исповедаться, святой отец, - сказала Ализея Онард.
Тон был холодный, как это утро, и мертвый. Ренни зашел в соседнюю кабинку и сел, ежась то ли от холода, то ли от неприятных предчувствий. Лицо Ализеи сквозь ажурную решетку казалось размытым белым пятном.
- Говори, дочь моя.
- Я убила свою горничную, Эжени, - спокойно сказала Ализея. - А до того другую, Марретт.
- Убили? - переспросил пораженный Ренни.
- Они обе погибли из-за меня.
Ренни выдохнул украдкой.
- Еще я лгу, святой отец. Меня зовут вовсе не Ализея Онард, я никогда не была замужем. В столице меня называли Алмазной Ализеей, я была очень дорогой куртизанкой. Один из моих любовников, гвардии полковник Бернатти, узнал о моей способности читать людей прикосновением. В столице тогда орудовал убийца, газетчики прозвали его «Ленточник». Он убивал проституток. Не таких дорогих, как я. Обычных уличных девчонок. И повязывал им ленту на шею.
Ализея умолкла. Ренни обнаружил, что впился пальцами в скамеечку и не может подобрать ни слова.
- Бернатти решил использовать мои способности, чтобы поймать убийцу. Ленточник убил мою горничную. Она примерила мое платье, дурочка, и поплатилась за это. А ночью… ночью… - голос Ализеи, до ого ровный и монотонно-безжизненный, сорвался. - Вчера Эжени погибла из-за меня.
Ренни выскочил из кабинки и отдернул штору. Сорочка Ализеи была вся в крови, подол парчового халата истрепался. Она сидела, обхватив себя руками, дрожа от холода, а взгляд, остекленевший, неживой, был устремлен в пол.
- Госпожа Онард… - осторожно позвал Ренни.
Ализея вскинула голову, и глаза ее гневно сверкнули.
- Вы не слышали, что я сказала?! Я не госпожа Онард, и никогда ею не была!
- Ализея, - покладисто согласился отец Ренни, вытаскивая ее из кабинки. - Идемте.
- Куда?
- Покаяние накладывать, - саркастически ответил Ренни.
Укутав женщину в свой плащ, он обнял ее за плечи и настойчиво повел в дом. Ализею трясло, она словно оттаяла, и все сдерживаемые рыдания вырвались наружу. Руссо примчался, едва заслышав эти рыдания, и помог усадить хозяйку в кресло. Ее сорочка и халат, влажные от крови, промерзли насквозь; туфли, совершенно ледяные, покрылись багровой коркой и инеем. Ренни снял их и растер ноги Ализеи в руках.
- Иди в дом, - велел он Руссо, - посмотри, что там случилось. И принеси хозяйке платье. Я пока пригляжу за ней.
Руссо кивнул и вышел.
- Это было чудовище, - тихо сказала Ализея.
Ренни присел возле нее, кутая колени женщины одеялом.
- Сколько времени вы провели в церкви?
- Вы не слышали, что я сказала? - глухо спросила Ализея. - Я блудница. Шлюха.
- Блудников же и прелюбодеев судит Бог. Сколько времени вы провели там? Вы насквозь промерзли!
- Я… я не знаю, - пробормотала Ализея. - Все ночь, наверное. Я…
все ее тело содрогнулось, и Ализея наконец-то зарыдала в голос. Ренни неловко обнял ее, поглаживая по спине. Потом, потянувшись за вторым одеялом, укутал ее плечи. Ализея все бормотала и бормотала свою невнятную историю о ночном явлении чудовища, и все, что мог сделать Ренни, это гладить ее по плечам.
- Вы очень храбрая, госпожа Онард.
- Я не госпожа Онард! - взорвалась Ализея, отталкивая его. - Вы не слышите меня?!
Ренни покачал головой.
- Я сварю какао. Вам нужно согреться.
Вернулся спустя несколько минут Руссо, смертельно бледный. Ренни вложил в руки Ализеи чашку какао и подошел к слуге.
