Крокусы, подумала Алиса. Так ведь и не собрала она крокусы, а цветы пригодятся, к примеру, для порошка против сенной лихорадки.
Алисе вовсе не хотелось идти к ручью. Не то, чтобы она думала найти там еще один труп. Но сама земля в том месте будто пропиталась кровью. Однако, оказалось, даже несмотря на это на лугу, куда она все-таки отправилась, дышалось легче, чем в городе. Если в Свободном Солано зрели злость и паника, то каково же жителям городов, подвластных Башням?
Перехватив корзину поудобнее, Алиса пошла через луг к ручью, стараясь не думать о том дне, когда нашла тело. Вместо этого она размышляла, подойдет ли корзина для переноски хрупких цветов, расцвели ли они, как лучше сушить и сейчас, когда в доме такое разорение, на что пойдут эти крокусы.
Плач сперва ей показался птичьим криком, а может, вообще лишь померещился. Алиса поставила корзинку на траву и прислушалась. Тишина. Алиса склонилась за корзинкой.
Плач. Совсем близко. Алиса огляделась. Кругом был гладкий луг, поросший не слишком высокой, по колено, травой. Если здесь был человек, то спрятаться он мог только в негустых зарослях лещины, или в ивняке, склонившемся над водой. А еще это могла быть пролетающая птица. Но все же, Алиса, чье любопытство было неистребимо, проверила орешник. Только спугнула семейство щеглов.
Плач повторился. Теперь Алиса поняла, что это точно человеческий плач, а не крик птицы или скрип мельничного колеса. Дойдя до ручья, Алиса присела на корточки и тихо позвала:
- Кто здесь? Я не причиню тебе вреда…
Ивняк зашевелился, словно ветер пронесся над головой.
- Кто здесь? - повторила Алиса. - Выходи, не бойся.
В темной купе густо разросшегося ивняка сверкнули настороженные глаза. Послышалось хлюпанье и шмыганье носом.
- Не бойся меня. Выходи. Погляди, я ничего тебе не сделаю.
Ивняк вновь зашевелился, но прячущийся внутри человек выходить не спешил.
- Меня зовут Алиса Мобри, - сказала Алиса как можно мягче. - Я аптекарша. Это почти как доктор. Я помогу тебе.
Ивняк опять зашевелился, и из него на четвереньках выползла чумазая, насквозь промокшая девушка. Ее волосы спутались, цвет разобрать было невозможно, а вот веснушки почему-то светились особенно нахально. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать. Алиса протянула руку, желая помочь девочку подняться. К удару она была не готова: сильному, под дых, так что почернело в глазах. Было больно, и страшно, она сидела под столом, куда ей велел спрятаться отец. Это был огромный резной стол, затянутый зеленым сукном. По бокам у него были рельефные панели из мореного дуба с эльфами и чудовищами. Огромные массивные тумбы были полны всевозможных сокровищ отца, которые она любила перебирать тайком. Но не сейчас. Сейчас ей страшно. Ее пугала люди, ворвавшиеся в дом, пугали крики, запахи… Крики — больше. В них боль, ужас. Ее пугало будущее. Ее…
Алиса выпрямилась, тяжело дыша, прижимая одну руку к животу, а второй сбрасывая испарину со лба. Девочка смотрела на нее затравленно.
- П-прости, - выдавила Алиса. - С-сейчас. Пойдем. Тебе нечего бояться у меня дома.
В этом Алиса на самом деле не была уверена. На ее дом уже нападали дважды, Богли били по голове, а ее саму… но это было в любом случае лучше, чем оставаться в поле. Еще можно было обратиться в полицию, но пока там всем заправляет Лотвуд, толку особого не будет.
- Пойдем, дорогая.
Алиса сняла жакет, набросила его на плечи девочки и обняла ее, стараясь не касаться больше голой кожи. Хватит с нее видений на сегодня.
Улицы были пустынны, и Алиса довела девушку до дома, никому не попавшись на глаза. Богли привычно суетилась на кухне, звеня котелками и сковородами. Девочка дернулась и попыталась вырваться.
- Ш-ш-ш… - Алиса стиснула ее плечи. - Не бойся, малышка. Богли, приготовь пожалуйста ванну.
Богли обернулась, держа в руках противень с булочками. Увидев девочку, она ахнула, поспешила поставить противень на стол и вытерла руки передником.
- Боже мой! Дорогая! Что произошло?!
Девочка шмыгнула носом и с головой залезла под жакет.
- Я не знаю. Я нашла ее на лугу у ручья. И она до смерти напугана, - Алиса потерла подрагивающие плечи. - Иди с Богли, детка, не бойся ее.
- Я уж как-то сумею сладить с ребенком, - проворчала Богли. - Пойдем, моя милая, тебе нужно смыть всю эту грязь и переодеться. Да и вам, госпожа, не помешает.
Алиса оглядела себя. Ее платье и в самом деле было все изгваздано грязью, травой, речной тиной и чем-то похожим на кровь. Алиса попыталась отчистить одежду щеткой, но это было безнадежно. Оставив попытки привести платье в порядок самостоятельно, Алиса поднялась наверх. В ванной плескалась вода, и голос Богли журчал умиротворяюще, словно заклинание.
Алиса стянула платье, бросила его на пол и достала из шкафа новое, открытое, с рукавам-фонариками. Она не надевала его… Алиса и вспомнить не могла, когда вообще его надевала. Красивое. Расчесав волосы, Алиса обеими руками уперлась в столик перед зеркалом. Что за день такой сегодня? Во что она опять ввязалась?
- Я возьму ваше платье, госпожа? - Богли заглянула в комнату и вдруг хмыкнула. - Вы чудесно выглядите.
- Для вдовы, - хмыкнула Алиса в ответ. - Погоди, у меня есть кое-что…
Порывшись в шкафу, она достала бязевую сорочку, пару чулок и платье, в котором обычно работала в саду. Оно было вопиюще-коротким, но для девочки будет в самый раз.
- Возьми. А туфли…
- Я отдам свои, - кивнула Богли и вышла.
Алиса сколола волосы на затылке, бросила последний взгляд в зеркало и спустилась вниз. В лавочке работали плотники и стекольщики, и Алиса им только мешалась. Постояв пару минут на пороге, она понаблюдала, как они споро стучат молотками, полируют дерево и вставляют в витрину новые стекла. Но не было ни малейшего смысла стоять тут и дальше. Алиса прошла в гостиную, села и уставилась на корзину с вязанием, стоящую возле кресла. Она совершенно не знала, чем занять себя, когда не работала в аптеке. Чем она вообще занималась в свободное время? Алиса задумалась. Кажется, этого самого свободного времени у нее и в помине не было. Может, придумать себе какое-то занятие? Начать рисовать? Отчего-то эта мысль ей показалась заманчивой.
А еще — мысль о чашке чая с шалфеем и мятой.
На кухню Алиса вошла одновременно с Реа. Он вертел в руках какой-то амулет и выглядел обеспокоенным. Оглядев Алису бегло, он проворчал:
- Куда это вы ходили?
- По делам, - отрезала Алиса, снимая чайник с огня. - Хотите чаю?
- Я просил вас быть осторожнее! - Реа забрал чайник у нее из рук и наполнил две чашки. - Мы не знаем, что происходит, и…
- В городе чувствуется тревога, - согласилась Алиса немного насмешливо. - А еще…
- Спускайся, милая, никого не бойся, - услышала она голос Богли и шаги на лестнице.
Реа с грохотом поставил чайник на стол и замер, словно закаменел, разглядывая спускающуюся по ступеням рыжую перепуганную девчонку. А потом выдавил всего одно слово:
- Салли...
Фоун беспокойна. Она суетится, все кружится, кружится, словно умрет, если только остановится. Она всегда деловита, но теперь эта деловитость принимает пугающие его формы.
- Что случилось? - спрашивает он, скрывая свое раздражение и страх — письма все нет, и нет, и он все убеждает себя, что его не ждет.
- Разговоры о войне, - ворчит Фоун. - Одни только разговоры о войне.
- Войны не будет, - возражает он, но Фоун уже не слышит его.
Она строчит новое письмо, торопя свою кузину с ответом, требуя рассказать хоть что-то об альградинах, невидимках и каких-то еще неведомых чудовищах. Он подходит со спины, обнимает Фоун так, что трещат кости, и прячет лицо в ее густых волосах, пахнущих травами — из аптеки напротив.
Все еще можно исправить.
- Что случилось? - спросила Алиса, глядя, как Реа переменился в лице.
Он побледнел, отступил назад, словно, как пишут в бульварных романах, увидел привидения.
- Я… ничего… я… мне нужно пройтись!
Развернувшись на каблуках, Реа выбежал из дома. Алиса проводила его долгим, недоуменным взглядом, и повернулась к Богли и девочке.
- Привет. Меня зовут Алиса.
Отмытая от грязи, девчушка оказалась хорошенькой, бледной, конопатой — все лицо в веснушках, и ярко-рыжей. У нее был испуганный, затравленный взгляд, но боялась она не Алисы. Позволила усадить себя в кресло, укутать одеялом. Богли зазвенела посудой., она всегда полагала, что хорошая еда спасет от любых невзгод.
Алиса придвинула кресло ближе и села, почти касаясь девочки.
- Меня зовут Алиса, помнишь? А как твое имя?
Девочка опустила глаза, разглядывая свои плотно сжатые колени. Что с ней случилось? Ее же не…
- Салли… - тихо сказала девочка. - Меня зовут Салли Дженкинс.
Она сжалась в комок, забралась в кресло с ногами, приняв удивительно неудобную позу. Острые коленки уперлись в острый же подбородок. Бледные руки — тоже в веснушках — плотно вцепились в плед. Она заговорила тихо, срывающимся голосом.
О людях, которые появились в их доме - чудесном доме, где она жила с отцом, доктором Дженкинсом — в самый разгар праздника. Они требовали чего-то, но Салли не расслышала, чего. Отец велел ей бежать и прятаться, и она залезла под стол в отцовском кабинете. Он был огромный — стол, не отец, уточнила зачем-то Салли — громоздкий, и Салли забралась под него. Звучали крики, жуткие крики боли и отчаянья, и Салли не понимала, кто и почему хочет причинить боль ее семье.
Салли разрыдалась. Некоторое время она не могла говорить, плечи ее тряслись, из горла вырывались сдавленные хрипы. Алиса встала, обняла девочку и нежно погладила по голове. Почему у них с… как же звали ее мужа? Почему-то имя выпало из памяти, и Бог с ним! Но почему у них с… мужем не было детей? У Алисы ведь замечательно получается с ними ладить.
Салли вытерла слезы рукавом, шмыгнула носом и отстранилась.
- Они поднялись в кабинет, долго возились с сейфом, а я сидела, и мне было так страшно! А потом я побежала, мне было очень страшно, я все бежала, бежала, а поезд шел только в Солано, а здесь столько людей, и все такие злые, и…
- Ш-ш-ш-ш… - Алиса погладила девочку по голове. Богли принесла чай. - Вот, выпей.
Салли послушно сделала глоток и замерла. Слезы капали в чашку.
- Папа умер, - сказала она тихо. - Я в газете прочитала. Папа и… и все… и я…
Алиса вновь погладила девочку по голове.
- Здесь тебя никто не тронет. Все будет хорошо.
Да что она несет?! Салли однако немного успокоилась, обхватила чашку обеими руками и ткнулась в нее носом. Алиса отошла к плите, где Богли переставляла сковороды и кастрюли. Богли как обычно была чем-то недовольна.
- А что я должна сделать-то? - полушепотом, чтобы не услышала девочка, спросила Алиса.
- Сообщите в полицию.
- Кому?! Лотвуду?! - Алиса фыркнула. - Ну да, а он отправит ребенка в сиротский дом. У нее никого нет.
- А еще…
- Да, - кивнула Алиса. - Они с Реа Серанжем знакомы, это я поняла.
- От этого человека одни неприятности, - проворчала Богли.
Она никогда не бывала довольна. Да с чего вообще Алиса наняла эту вечно хмурую женщину? И когда? Не вспомнить. И куда она девается по вечерам в доме, где всего одна спальня? Алиса не захотела об этом задумываться, и уже не в первый раз.
- Займись лучше ужином, - велела она.
Боги насупилась и еще громче зазвенела посудой. Алиса вернулась к креслу. Салли Дженкинс сидела, нахохлившись, и смотрела в огонь.
- Ты голодна?
Салли покачала головой. Она не сводила настороженных глаз с пламени. На ресницах блестели слезы.
- Их главный, - сказала она вдруг, - был очень странный. Принюхивался, словно собака. Как ищейка, знаете? И ногти у него были синие. Длинные, синие…
- Вот что, - Алиса взяла девочку за руку. - Я сейчас заварю тебе кое-какие травки, и ты поспишь.
В глазах Салли мелькнула паника. Ее, должно быть, мучили кошмары.
- Без сновидений, - пообещала Алиса. - Крепко. А после мы поговорим.
Девочка кивнула Алиса приготовила сбор — она всегда держала кое-какие травы для себя прямо здесь, на кухне. Салли послушно выпила все до капли, потом позволила себя поднять, отвести наверх и уложить в постель. Алиса взбила подушку и подоткнула девочке одеяло. Глаза Салли закрыла, но не засыпала еще какое-то время, нервно комкала край наволочки. Алиса сидела и гладила ее по голове. Наконец Салли задышала ровнее, пальцы ее разжались. Заснула. Алиса поправила одеяло, задернула шторы, чтобы свет не тревожил спящую, и вышла, аккуратно прикрыв дверь.
Сейчас она намеревалась дождаться Реа Серанжа и расспросить его хорошенько обо всем. И о Салли Дженкинс в том числе.
Приором теперь был Агрэ. Они были с Ренни одного возраста и, что гораздо хуже, знали друг друга давно и очень даже хорошо по той, прошлой жизни, в которой их обоих звали по другому. Приор Агрэ был в те годы красив, подобная внешность не выходит из моды: белокожий, с золотистыми кудрями, тщеславно завитыми и чуть припудренными золотой пылью. Он пошел в семинарию только потому, что черная сутана красиво облегала стройное тело. Ему обожали исповедоваться молодые вдовушки.
За двадцать лет отец Агрэ располнел, так что рыхлое тело едва помещалось в большое резное кресло. Приория Святого Номана принадлежала к Алитскому ордену строгого устава: воздержание, смирение, бедность. Приор Агрж сидел, разжиревший от излишеств, сверкая перстнями, лоснящийся от самодовольства.
Почему все вокруг такое фальшивое?
Ренни сел в кресло, опустил руки на подлокотники и полуприкрыл глаза. Агрэ разглядывал его с жадным любопытством, а потом расхохотался. Затряслись подбородки.
- Ох, брат Ренни, рад видеть тебя! Ты постарел.
- Да, брат Агрэ, - сдержано согласился Ренни.
От вина он отказался, попросил кружку шалфейного чая — от простуды, и пил его маленькими глотками. Позволял рассматривать себя. Приору было любопытно. Ренни смотрел на себя его глазами: прежнее влияние утратил, новую карьеру не сделал, старый, бедный и больной. В сопровождении женщины. Ализея прятала лицо под капюшоном, но такой опытный сластолюбец, как брат Агрэ, мог многое сказать по одной только женской походке.
- Моя духовная дочь не причинит твоей братии беспокойство, - твердо сказал Ренни, спеша изложить свою версию. Если достаточно настаивать, Агрэ не рискнет строить догадки, по крайней мере вслух.
- Духовная дочь?
- Госпожа Онард недавно овдовела. Вот и отправилась по обету в обитель Святой Екатерины, а я решил сопровождать ее.
- Да, даме в наше время не следует путешествовать одной, - глубокомысленно изрек Агрэ. - Без горничной…
- Горничная заболела, и ее пришлось оставить на попечение доктора. А кучер задержался, когда на нас напали разбойники.
- Разбойники? В этом лесу? Какой ужас! - фальшиво воскликнул приор.
Ренни окончательно понял, никакие это не разбойники. Загонщики. И загнали они свою добычу именно туда, куда нужно.
- Ты прости, брат Агрэ, - Ренни поднялся, отставив кружку с недопитым отваром. - Я хотел бы помолиться и отдохнуть.
Келья, которую предоставили Ренни, куда больше соответствовала уставу ордена: она промерзла насквозь, кое-где на камнях белел иней. Келья была тесной, в ней едва помещались лежанка, умывальник на подставке и пюпитр с Книгой, старой, плохо отпечатанной. Впрочем, ее полагалось знать наизусть.
Алисе вовсе не хотелось идти к ручью. Не то, чтобы она думала найти там еще один труп. Но сама земля в том месте будто пропиталась кровью. Однако, оказалось, даже несмотря на это на лугу, куда она все-таки отправилась, дышалось легче, чем в городе. Если в Свободном Солано зрели злость и паника, то каково же жителям городов, подвластных Башням?
Перехватив корзину поудобнее, Алиса пошла через луг к ручью, стараясь не думать о том дне, когда нашла тело. Вместо этого она размышляла, подойдет ли корзина для переноски хрупких цветов, расцвели ли они, как лучше сушить и сейчас, когда в доме такое разорение, на что пойдут эти крокусы.
Плач сперва ей показался птичьим криком, а может, вообще лишь померещился. Алиса поставила корзинку на траву и прислушалась. Тишина. Алиса склонилась за корзинкой.
Плач. Совсем близко. Алиса огляделась. Кругом был гладкий луг, поросший не слишком высокой, по колено, травой. Если здесь был человек, то спрятаться он мог только в негустых зарослях лещины, или в ивняке, склонившемся над водой. А еще это могла быть пролетающая птица. Но все же, Алиса, чье любопытство было неистребимо, проверила орешник. Только спугнула семейство щеглов.
Плач повторился. Теперь Алиса поняла, что это точно человеческий плач, а не крик птицы или скрип мельничного колеса. Дойдя до ручья, Алиса присела на корточки и тихо позвала:
- Кто здесь? Я не причиню тебе вреда…
Ивняк зашевелился, словно ветер пронесся над головой.
- Кто здесь? - повторила Алиса. - Выходи, не бойся.
В темной купе густо разросшегося ивняка сверкнули настороженные глаза. Послышалось хлюпанье и шмыганье носом.
- Не бойся меня. Выходи. Погляди, я ничего тебе не сделаю.
Ивняк вновь зашевелился, но прячущийся внутри человек выходить не спешил.
- Меня зовут Алиса Мобри, - сказала Алиса как можно мягче. - Я аптекарша. Это почти как доктор. Я помогу тебе.
Ивняк опять зашевелился, и из него на четвереньках выползла чумазая, насквозь промокшая девушка. Ее волосы спутались, цвет разобрать было невозможно, а вот веснушки почему-то светились особенно нахально. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать. Алиса протянула руку, желая помочь девочку подняться. К удару она была не готова: сильному, под дых, так что почернело в глазах. Было больно, и страшно, она сидела под столом, куда ей велел спрятаться отец. Это был огромный резной стол, затянутый зеленым сукном. По бокам у него были рельефные панели из мореного дуба с эльфами и чудовищами. Огромные массивные тумбы были полны всевозможных сокровищ отца, которые она любила перебирать тайком. Но не сейчас. Сейчас ей страшно. Ее пугала люди, ворвавшиеся в дом, пугали крики, запахи… Крики — больше. В них боль, ужас. Ее пугало будущее. Ее…
Алиса выпрямилась, тяжело дыша, прижимая одну руку к животу, а второй сбрасывая испарину со лба. Девочка смотрела на нее затравленно.
- П-прости, - выдавила Алиса. - С-сейчас. Пойдем. Тебе нечего бояться у меня дома.
В этом Алиса на самом деле не была уверена. На ее дом уже нападали дважды, Богли били по голове, а ее саму… но это было в любом случае лучше, чем оставаться в поле. Еще можно было обратиться в полицию, но пока там всем заправляет Лотвуд, толку особого не будет.
- Пойдем, дорогая.
Алиса сняла жакет, набросила его на плечи девочки и обняла ее, стараясь не касаться больше голой кожи. Хватит с нее видений на сегодня.
Улицы были пустынны, и Алиса довела девушку до дома, никому не попавшись на глаза. Богли привычно суетилась на кухне, звеня котелками и сковородами. Девочка дернулась и попыталась вырваться.
- Ш-ш-ш… - Алиса стиснула ее плечи. - Не бойся, малышка. Богли, приготовь пожалуйста ванну.
Богли обернулась, держа в руках противень с булочками. Увидев девочку, она ахнула, поспешила поставить противень на стол и вытерла руки передником.
- Боже мой! Дорогая! Что произошло?!
Девочка шмыгнула носом и с головой залезла под жакет.
- Я не знаю. Я нашла ее на лугу у ручья. И она до смерти напугана, - Алиса потерла подрагивающие плечи. - Иди с Богли, детка, не бойся ее.
- Я уж как-то сумею сладить с ребенком, - проворчала Богли. - Пойдем, моя милая, тебе нужно смыть всю эту грязь и переодеться. Да и вам, госпожа, не помешает.
Алиса оглядела себя. Ее платье и в самом деле было все изгваздано грязью, травой, речной тиной и чем-то похожим на кровь. Алиса попыталась отчистить одежду щеткой, но это было безнадежно. Оставив попытки привести платье в порядок самостоятельно, Алиса поднялась наверх. В ванной плескалась вода, и голос Богли журчал умиротворяюще, словно заклинание.
Алиса стянула платье, бросила его на пол и достала из шкафа новое, открытое, с рукавам-фонариками. Она не надевала его… Алиса и вспомнить не могла, когда вообще его надевала. Красивое. Расчесав волосы, Алиса обеими руками уперлась в столик перед зеркалом. Что за день такой сегодня? Во что она опять ввязалась?
- Я возьму ваше платье, госпожа? - Богли заглянула в комнату и вдруг хмыкнула. - Вы чудесно выглядите.
- Для вдовы, - хмыкнула Алиса в ответ. - Погоди, у меня есть кое-что…
Порывшись в шкафу, она достала бязевую сорочку, пару чулок и платье, в котором обычно работала в саду. Оно было вопиюще-коротким, но для девочки будет в самый раз.
- Возьми. А туфли…
- Я отдам свои, - кивнула Богли и вышла.
Алиса сколола волосы на затылке, бросила последний взгляд в зеркало и спустилась вниз. В лавочке работали плотники и стекольщики, и Алиса им только мешалась. Постояв пару минут на пороге, она понаблюдала, как они споро стучат молотками, полируют дерево и вставляют в витрину новые стекла. Но не было ни малейшего смысла стоять тут и дальше. Алиса прошла в гостиную, села и уставилась на корзину с вязанием, стоящую возле кресла. Она совершенно не знала, чем занять себя, когда не работала в аптеке. Чем она вообще занималась в свободное время? Алиса задумалась. Кажется, этого самого свободного времени у нее и в помине не было. Может, придумать себе какое-то занятие? Начать рисовать? Отчего-то эта мысль ей показалась заманчивой.
А еще — мысль о чашке чая с шалфеем и мятой.
На кухню Алиса вошла одновременно с Реа. Он вертел в руках какой-то амулет и выглядел обеспокоенным. Оглядев Алису бегло, он проворчал:
- Куда это вы ходили?
- По делам, - отрезала Алиса, снимая чайник с огня. - Хотите чаю?
- Я просил вас быть осторожнее! - Реа забрал чайник у нее из рук и наполнил две чашки. - Мы не знаем, что происходит, и…
- В городе чувствуется тревога, - согласилась Алиса немного насмешливо. - А еще…
- Спускайся, милая, никого не бойся, - услышала она голос Богли и шаги на лестнице.
Реа с грохотом поставил чайник на стол и замер, словно закаменел, разглядывая спускающуюся по ступеням рыжую перепуганную девчонку. А потом выдавил всего одно слово:
- Салли...
Глава шестнадцатая
Фоун беспокойна. Она суетится, все кружится, кружится, словно умрет, если только остановится. Она всегда деловита, но теперь эта деловитость принимает пугающие его формы.
- Что случилось? - спрашивает он, скрывая свое раздражение и страх — письма все нет, и нет, и он все убеждает себя, что его не ждет.
- Разговоры о войне, - ворчит Фоун. - Одни только разговоры о войне.
- Войны не будет, - возражает он, но Фоун уже не слышит его.
Она строчит новое письмо, торопя свою кузину с ответом, требуя рассказать хоть что-то об альградинах, невидимках и каких-то еще неведомых чудовищах. Он подходит со спины, обнимает Фоун так, что трещат кости, и прячет лицо в ее густых волосах, пахнущих травами — из аптеки напротив.
Все еще можно исправить.
- Что случилось? - спросила Алиса, глядя, как Реа переменился в лице.
Он побледнел, отступил назад, словно, как пишут в бульварных романах, увидел привидения.
- Я… ничего… я… мне нужно пройтись!
Развернувшись на каблуках, Реа выбежал из дома. Алиса проводила его долгим, недоуменным взглядом, и повернулась к Богли и девочке.
- Привет. Меня зовут Алиса.
Отмытая от грязи, девчушка оказалась хорошенькой, бледной, конопатой — все лицо в веснушках, и ярко-рыжей. У нее был испуганный, затравленный взгляд, но боялась она не Алисы. Позволила усадить себя в кресло, укутать одеялом. Богли зазвенела посудой., она всегда полагала, что хорошая еда спасет от любых невзгод.
Алиса придвинула кресло ближе и села, почти касаясь девочки.
- Меня зовут Алиса, помнишь? А как твое имя?
Девочка опустила глаза, разглядывая свои плотно сжатые колени. Что с ней случилось? Ее же не…
- Салли… - тихо сказала девочка. - Меня зовут Салли Дженкинс.
Она сжалась в комок, забралась в кресло с ногами, приняв удивительно неудобную позу. Острые коленки уперлись в острый же подбородок. Бледные руки — тоже в веснушках — плотно вцепились в плед. Она заговорила тихо, срывающимся голосом.
О людях, которые появились в их доме - чудесном доме, где она жила с отцом, доктором Дженкинсом — в самый разгар праздника. Они требовали чего-то, но Салли не расслышала, чего. Отец велел ей бежать и прятаться, и она залезла под стол в отцовском кабинете. Он был огромный — стол, не отец, уточнила зачем-то Салли — громоздкий, и Салли забралась под него. Звучали крики, жуткие крики боли и отчаянья, и Салли не понимала, кто и почему хочет причинить боль ее семье.
Салли разрыдалась. Некоторое время она не могла говорить, плечи ее тряслись, из горла вырывались сдавленные хрипы. Алиса встала, обняла девочку и нежно погладила по голове. Почему у них с… как же звали ее мужа? Почему-то имя выпало из памяти, и Бог с ним! Но почему у них с… мужем не было детей? У Алисы ведь замечательно получается с ними ладить.
Салли вытерла слезы рукавом, шмыгнула носом и отстранилась.
- Они поднялись в кабинет, долго возились с сейфом, а я сидела, и мне было так страшно! А потом я побежала, мне было очень страшно, я все бежала, бежала, а поезд шел только в Солано, а здесь столько людей, и все такие злые, и…
- Ш-ш-ш-ш… - Алиса погладила девочку по голове. Богли принесла чай. - Вот, выпей.
Салли послушно сделала глоток и замерла. Слезы капали в чашку.
- Папа умер, - сказала она тихо. - Я в газете прочитала. Папа и… и все… и я…
Алиса вновь погладила девочку по голове.
- Здесь тебя никто не тронет. Все будет хорошо.
Да что она несет?! Салли однако немного успокоилась, обхватила чашку обеими руками и ткнулась в нее носом. Алиса отошла к плите, где Богли переставляла сковороды и кастрюли. Богли как обычно была чем-то недовольна.
- А что я должна сделать-то? - полушепотом, чтобы не услышала девочка, спросила Алиса.
- Сообщите в полицию.
- Кому?! Лотвуду?! - Алиса фыркнула. - Ну да, а он отправит ребенка в сиротский дом. У нее никого нет.
- А еще…
- Да, - кивнула Алиса. - Они с Реа Серанжем знакомы, это я поняла.
- От этого человека одни неприятности, - проворчала Богли.
Она никогда не бывала довольна. Да с чего вообще Алиса наняла эту вечно хмурую женщину? И когда? Не вспомнить. И куда она девается по вечерам в доме, где всего одна спальня? Алиса не захотела об этом задумываться, и уже не в первый раз.
- Займись лучше ужином, - велела она.
Боги насупилась и еще громче зазвенела посудой. Алиса вернулась к креслу. Салли Дженкинс сидела, нахохлившись, и смотрела в огонь.
- Ты голодна?
Салли покачала головой. Она не сводила настороженных глаз с пламени. На ресницах блестели слезы.
- Их главный, - сказала она вдруг, - был очень странный. Принюхивался, словно собака. Как ищейка, знаете? И ногти у него были синие. Длинные, синие…
- Вот что, - Алиса взяла девочку за руку. - Я сейчас заварю тебе кое-какие травки, и ты поспишь.
В глазах Салли мелькнула паника. Ее, должно быть, мучили кошмары.
- Без сновидений, - пообещала Алиса. - Крепко. А после мы поговорим.
Девочка кивнула Алиса приготовила сбор — она всегда держала кое-какие травы для себя прямо здесь, на кухне. Салли послушно выпила все до капли, потом позволила себя поднять, отвести наверх и уложить в постель. Алиса взбила подушку и подоткнула девочке одеяло. Глаза Салли закрыла, но не засыпала еще какое-то время, нервно комкала край наволочки. Алиса сидела и гладила ее по голове. Наконец Салли задышала ровнее, пальцы ее разжались. Заснула. Алиса поправила одеяло, задернула шторы, чтобы свет не тревожил спящую, и вышла, аккуратно прикрыв дверь.
Сейчас она намеревалась дождаться Реа Серанжа и расспросить его хорошенько обо всем. И о Салли Дженкинс в том числе.
Приором теперь был Агрэ. Они были с Ренни одного возраста и, что гораздо хуже, знали друг друга давно и очень даже хорошо по той, прошлой жизни, в которой их обоих звали по другому. Приор Агрэ был в те годы красив, подобная внешность не выходит из моды: белокожий, с золотистыми кудрями, тщеславно завитыми и чуть припудренными золотой пылью. Он пошел в семинарию только потому, что черная сутана красиво облегала стройное тело. Ему обожали исповедоваться молодые вдовушки.
За двадцать лет отец Агрэ располнел, так что рыхлое тело едва помещалось в большое резное кресло. Приория Святого Номана принадлежала к Алитскому ордену строгого устава: воздержание, смирение, бедность. Приор Агрж сидел, разжиревший от излишеств, сверкая перстнями, лоснящийся от самодовольства.
Почему все вокруг такое фальшивое?
Ренни сел в кресло, опустил руки на подлокотники и полуприкрыл глаза. Агрэ разглядывал его с жадным любопытством, а потом расхохотался. Затряслись подбородки.
- Ох, брат Ренни, рад видеть тебя! Ты постарел.
- Да, брат Агрэ, - сдержано согласился Ренни.
От вина он отказался, попросил кружку шалфейного чая — от простуды, и пил его маленькими глотками. Позволял рассматривать себя. Приору было любопытно. Ренни смотрел на себя его глазами: прежнее влияние утратил, новую карьеру не сделал, старый, бедный и больной. В сопровождении женщины. Ализея прятала лицо под капюшоном, но такой опытный сластолюбец, как брат Агрэ, мог многое сказать по одной только женской походке.
- Моя духовная дочь не причинит твоей братии беспокойство, - твердо сказал Ренни, спеша изложить свою версию. Если достаточно настаивать, Агрэ не рискнет строить догадки, по крайней мере вслух.
- Духовная дочь?
- Госпожа Онард недавно овдовела. Вот и отправилась по обету в обитель Святой Екатерины, а я решил сопровождать ее.
- Да, даме в наше время не следует путешествовать одной, - глубокомысленно изрек Агрэ. - Без горничной…
- Горничная заболела, и ее пришлось оставить на попечение доктора. А кучер задержался, когда на нас напали разбойники.
- Разбойники? В этом лесу? Какой ужас! - фальшиво воскликнул приор.
Ренни окончательно понял, никакие это не разбойники. Загонщики. И загнали они свою добычу именно туда, куда нужно.
- Ты прости, брат Агрэ, - Ренни поднялся, отставив кружку с недопитым отваром. - Я хотел бы помолиться и отдохнуть.
Келья, которую предоставили Ренни, куда больше соответствовала уставу ордена: она промерзла насквозь, кое-где на камнях белел иней. Келья была тесной, в ней едва помещались лежанка, умывальник на подставке и пюпитр с Книгой, старой, плохо отпечатанной. Впрочем, ее полагалось знать наизусть.
