* Бапак - "отец" или "предок", очень уважительное обращение, также очень редкое имя
* Алина Шиам - "князь мертвых", официальный титул главного жреца города мертвых
* Крылатый - один из эпитетов бога смерти Хару, наряду с "Молотобоец" и "Черноликий"
* Мефе - так называются фрагменты человеческих останков. Некоторые народы не считают нужным сохранять все тело своих предков, а оставляют только голову, или только руку. Разновидностью мефе (в сплаве с защитным амулетом) можно считать локоны волос, носимые в медальонах
* Баберье - "первая из близнецов", близнецы традиционно были жрецами и магами, так как обладали сильным колдовским даром
* Лжец Ману - мираж
* Лунный день - первое зимнее полнолуние, считающееся одним из самых важных праздником, днем сотворения мира. Он считался благоприятным для всех начинаний, особенно для браков, зачатия детей и свершения торговых сделок
13. Алина Шади
Я последую твоим словам, моя несбыточная возлюбленная...
Поднявшись в Персиковую Ротонду, он замер на пороге. Аглая сидела на постели в той же застывшей позе, а старая Самнанг украшала ее волосы камнями. Хорошо, что не было золота.
- Добрый вечер, господин мой, - сухо сказала девушка.
Самнанг поспешно выбежала за дверь, обретя вдруг почти девичью прыткость.
В ротонде было душно. Алина специально отправил свою невесту сюда, чтобы помучить ее. Желание отомстить уже почти прошло, оставив по себе только усталость и затаенную головную боль.
Шади прошел через комнату и медленно опустился на край кровати, отодвинув несколько подушек.
- С вашей стороны было глупостью, верфлуде, сбегать в город, - сказал он с тщательно отмеренной укоризной.
- Я не видела, куда бегу, - спокойно ответила Аглая. - Но могу поклясться, что моей ноги больше не будет в этом царстве мертвецов!
- Разумное решение, - кивнул Шади.
- О чем еще вы хотели со мной поговорить? - резко спросила девушка.
Шади вздрогнул. Она сидела прямо, глядя перед собой незрячими глазами. Очень красивая молодая женщина, с белой кожей и волосами выкрашенными хной в рыжий цвет по моде ее народа. Она вызывала неясную досаду. О чем он хотел поговорить? Да ни о чем! Не было таких тем, которые можно обсуждать с белокожей чужачкой из мира, почитаемого ей самой за цивилизованный. Только ей самой.
Шади машинально коснулся горла, замотанного газовым шарфом.
- Вы разрушили мою жизнь, - тихо, сдерживая слезы сказала Аглая. - Вы повинны в смерти моего брата, моего отца, моей мачехи. В моей слепоте, наконец! Вы колдун! Я должна была умереть, но вы похитили меня у смерти!
Все повышая голос, в конце этой фразы она уже кричала. Развернувшись к Шади, Аглая замерла. Позвякивали медные бляшки в ее волосах. Алина смотрел на нее спокойно несколько секунд, потом подался вперед и поцеловал сжатые в нитку бледные губы. Ощутил вкус граната. И больше ничего. Поцелуи, украденные у снов, скорее заставляли терять голову.
- Вы могли бы стать наложницей какого-нибудь царька, жаждущего растоптать память об империи, - сухо сказал он отстраняясь. - А вместо этого будете моей законной женой, вольной делать здесь все, что вам пожелается. Хотя, признаю, это в уплату жестокости вашего отца.
Взяв ее запястье необычайно сильными - особенно при учете их хрупкого изящества - пальцами, он заставил Аглаю дотронуться до шрама на шее. Это прикосновение ко все еще ноющей бугристой полосе вызвало боль.
- Это осталось от моего визита к вам, Роалия. Шрам и боль.
Аглая поспешила выдернуть руку.
- Я... я... у меня есть условие! - пролепетала она.
- Да? - Шади улыбнулся уголком губ. - Какое?
- Я хочу свадебный выкуп. Сад. Создайте в пустыне сад до наступления Лунного дня, и я стану вашей душой и телом.
- Вено? - улыбка Шади стала горькой. - До Лунного дня... Ладно, будь по вашему. Эта ночь безо всяких вопросов будет благоприятна для брака.
Он поднялся.
- А если ты не сможешь этого выполнить, ты отпустишь меня, - неожиданно жестко сказала Аглая.
- Непременно, - с едкой горечью кивнул Шади. - Не выплативший вена не достоин жены. Сад будет, о, моя мудрая велфруде. Передайте своему таинственному благодетелю совет: солнце никогда не начнет подниматься на западе.
Он вышел, шагая слишком размашисто. На лестнице пришлось привалиться к стене. Ясно было, кто подсказал девице идею с садом.
Быстрыми шагами, почти бегом Шади спустился в город, к залу предков, бесцеремонно разбудил Черепа и сунул его под мышку, не обращая внимания на ворчанье.
- Мне нужно подумать, - отрезал Алина. - Идем, полюбуешься на звезды.
Он замер в проеме часовни, глядя на темное небо.
- Следовать мечтам? Хм, - Шади поудобнее перехватил Черепа и начал подниматься по лестнице к своим покоям. - Последую твоим словам, моя несбыточная...
14. Аглая
Нельзя любить и страшно ненавидеть
Зрение возвращалось, очень медленно. Опасаясь потерять его насовсем, Аглая завязала глаза широкой лентой, но тьма теперь сделалась невыносима. Течение дней только усугубляло ее досаду. С каждым вздохом приближаясь к Лунному дню, она мучалась мыслью: что, если колдуну и покойнику, носящему на шее тот жуткий шрам, удастся вырастить сад? Во сне виделись цветы и плодовые деревья, и журчащие, искрящиеся фонтаны. А иногда - Сурем, воплощенная поддержка и аромат граната.
Он явился к ней в спальню за несколько ночей до Лунного дня. Аглаю мучила бессонница, и она сидела на постели, теребя повязку. Страх сорвать ее и навсегда погрузиться в темноту боролся с желанием увидеть растущий месяц и высчитать, сколько же осталось дней.
Она сидела. И слушала тишину, различая в ней шаги. Сурем уверенно наступал на ноги - сначала пятка, потом носок - а не скользил над поверхностью, как вероятно делал это варвар-мертвец.
- Зачем ты пришел? - спросила Аглая.
- Я много думал о тебе.
Он сел на кровать и обнял ее за плечи. Аглая не нашла в себе сил отстраниться и, более того, прижалась к его груди.
- Он ведь не сумеет вырастить этот сад? - дрожащим голосом спросила Аглая.
- Не должен, - кивнул Сурем. - Хотя ему известно древнее темное колдовство. Он пришел из мест, где люди жили с мертвецами в одних и тех же комнатах, ели и спали с ними, впитывая колдовство. Я же вырос здесь, среди пустыни. Он отнял мой дом, я не позволю отнять женщину, которую я ценю больше всех сокровищ!
Он мягко принудил Аглаю лечь на спину и зарылся пальцами в ее распущенные волосы. С постыдной страстью девушка отвечала на поцелуи, а когда платье оказалось снято, она не помыслила даже отстраниться.
- Если ему вздумается разлучить нас, - тяжело дыша, шептал Сурем у самого ее уха, - мы убьем его.
Что-то холодное коснулось ее груди, обводя сосок. Аглая приглушенно всхлипнула.
- Ты вколешь в волосы эту золотую булавку и вонзишь ее в горло Алины. Поделом.
Аглая стонала, только изредка облачком набегала мысль, что она поступает неправильно. Она получала удовольствие, но вспоминалась вдруг Юлия, форум, любовники. Что же стало с Юлией потом?
Сурем замер, Аглая тоже обмякла.
- Не забудь про булавку, - шепнул он, целуя ее губы.
Золото лежало в ладони, холодное и тяжелое.
- Ты любишь меня? - спросила Аглая.
- А что только сейчас между нами было? - удивился Сурем.
- Так это любовь?
Сурем рассмеялся и вновь поцеловал ее. Потом он поднялся, и сразу же стало холодно, несмотря на привычную духоту ротонды.
- Я не могу оставаться дольше, цветок мой.
- Ты придешь завтра? - спросила Аглая садясь. Булавка была зажата у нее в руке.
- В любой час, когда ты позовешь, и до конца времен тебя не покину, - пообещал Сурем.
Она не поняла, было ли это по-восточному высокопарно-искренне, или же легкомысленно. А он уже ушел, поцеловав ее еще раз на прощанье.
Нельзя, нельзя было его любить. И страшно было возненавидеть и остаться в одиночестве.
15. Алина Шади
Я не хочу больше убивать, помогите мне разучиться...
- Вено выплачено, - сказал Алина Шиам, застывая в дверях.
Она поднялась ему навстречу, поправляя повязку на глазах. Лучше бы платье: слишком красноречивы были следы на ее шее, говорящие о том, как провела велфруде последнюю ночь.
- Сад готов? - тихо спросила она.
- Да. Не обессудь, госпожа, если он покажется тебе мал.
Шади взял ее за руку и повел за собой. Наверх. Северная терраса, укрытая от ветра, стала теперь самым ненавистным ему местом. Тем не менее он поднимался. И слышал шаги у себя за спиной. Он никогда не питал иллюзий по поводу собственной персоны и тех чувств, которые вызывает. В этот Лунный день Шади был зол.
- Твой сад, моя госпожа, - сказал он суше, чем это позволяли эфемерные приличия.
На северной террасе пахло теперь цветами. Жасмином, лотосом, привезенным срочно с реки. Сад был невелик, но прекрасен. В укрытой от ветров и излишнего пекла лощине, прямо рядом с руслом ледяной реки он мог бы существовать веками. И все ради каприза одной единственной женщины, даже нелюбимой! Впрочем, Бапак сказал, что все делается каприза ради.
- Ты не взглянешь? - спросил Шади. - Здесь не слишком солнечно, велфруде, думаю, твои глаза могут посмотреть на сад прежде, чем ты увидишь своего любовника.
Да, она вздрогнула. Как будто ее связь с крысой Суремом могла пройти незамеченной среди непрестанно сплетничающих мощей. Заниматься любовью в комнате, где в нишах покоились мефе? Глупо. И хорошо еще, что Роалия об этих мефе пока не подозревала.
Она храбро взялась за ленту и дернула ее вниз. Несколько секунд глаза привыкали к свету, а потом Аглая осталась с миром один на один. Она оглядела сад - слишком много ярких красок, ненавистных ему - а потом перевела взгляд на самого Алину. Шади не знал, что же она видит. По глазам понять, что испытывает девушка, было невозможно. И они оба молчали.
- Я выплатил вено, - первым заговорил Шади. - Теперь ты должна выполнить свое обещание.
- Этот шрам, - сказала Аглая. - Он выглядит смертельным.
- Он был смертельным. Разве ты не слышала, я мертв? - губы Шади искривила ухмылка. - Ну же, иди ко мне, верфлуде.
Аглая сделала шаг вперед. Шади не сводил глаз с золотой булавки, вколотой в волосы. Достаточно вонзить ее в горло жертве и... Он усилием воли заставил себя взглянуть Роалие в глаза, теперь зрячие и прекрасные. А она смотрела на что-то за его спиной, а потом вытащила булавку.
Шади бросил короткий взгляд назад.
- Не топчи розы, Сурем, твой тезка привез мне их лично, укрывая собственным плащом. Из него выйдет отличный садовник. И убери меч. Я могу сделать шаг, и будут лишние жертвы.
Аглая вздрогнула и выронила булавку. Сурем же наоборот сделал выпад. Меч скользнул по локтю Алины. Нагнувшись, Шади поднял тонкую золотую иглу, морщась от боли. Кожа пальцев покраснела. Он оттолкнул Аглаю в сторону небольшого заросшего лилиями пруда и криво усмехнулся.
- Эх, черепа и кости, я не хочу больше убивать. Помогите мне разучиться.
16. Аглая
Я ушла, так и не поняв, что произошло...
Мир был нестерпимо ярок, и черный Сурем и шафраново-белый Алина буквально глаз резали своей однотонностью. Белые волосы варвара, так памятные по тому дню, когда он стоял на арене, развевались по ветру. Он уже без улыбки смотрел на своего противника, вооруженного кривой саблей - Аглая не знала точного названия этого оружия, да и не хотела знать - сжимая в руках золотую булавку. С руки уже капала кровь.
Она не знала, что собирается сделать. И зачем. Но она знала, что обязательно вмешается в начинающийся поединок. То ли для того, чтобы спасти почти безоружного варвара-мертвеца от гибели под ударами меча. То ли для того, чтобы избавить от смерти своего любовника. Свежа была память о том, как, танцуя, Алина расправился с гладиаторами.
- Скажи, - Алина рассеяно тронул острие иглы. - Ты хотел отнять у меня эту женщину, потому что она тебе дорога, или только использовал ее? От ответа зависит твоя участь, Сурем, так что подумай над ним.
Вместо ответа Сурем сделал выпад, заставивший Аглаю вскрикнуть. Он был красив в этот момент, как никогда, и кожа ее стала вдруг горячей и влажной. Алина легко увернулся и кончиком булавки царапнул щеку своего противника.
Дрались они молча. Один - яростно, второй - лениво. Длинный шарф Алины полоскал ветер, сбивая Сурема с толку. В лоскуты тряпку! Меч почти достал юношу. Тяжело вздохнув, Алина сделал ответный выпад, и игла нанесла еще одну царапину параллельно первой. Аглая рухнула на скамейку и вцепилась руками в нагретый солнцем мрамор.
Удар. Удар. Удар. Все впустую, все в воздух. Она не знала, радоваться или огорчаться, что Сурем пока не смог достать Алину. А Алина - Сурема. Варвар, впрочем, и не пытался причинить особенный вред противнику. Он танцевал, и шафранная мантия, расцвеченная пятнами солнца, уже начала слепить глаза.
Все кончилось внезапно. Игла отлетела в сторону и упала в фонтан, издав негромкий плеск. Меч с чавканьем погрузился в тело чуть ниже горла.
- Опять... - пробулькал Шади. Глаза его метнулись, остановились на лице Аглаи. Он улыбнулся. - Девять.
Сурем выпустил рукоять меча, отступил на шаг, а потом бросился к ней.
- Вставай! Бежим! Через секунду здесь будет весь город жрецов. Что-что, а кровь они чуют.
- Разве ты не власти хотел? - сухо спросила Аглая.
- Тебя! Я выбираю тебя! - резко ответил Сурем, поднял ее и потянул за собой на тайную тропку, которую знал только он.
Она бросила прощальный взгляд на яркий сад, выросший среди пустыни, и ушла, так и не поняв, что произошло.
17. Алина Шади
Отзвучала музыка, опустилась тьма...
- Ненавижу я яркие цвета! - проворчал Шади.
- Ну и где здесь яркие цвета? - удивился Череп. - Жасмин белый, лотос тоже. Розы, разве что... Ну, убери их в часовню, а мальчика за какими-нибудь этими... чайными пошли.
Шади уронил руку и плеснул водой из фонтана на Череп. Капли заблестели в лунном свете.
- А все-таки хорошо, - сказал Зубери, - что у нас теперь есть сад. Он ведь останется в веках, верно?
Старый гадатель покосился на Баберье. Мумия, приставленная к небольшой фиговой пальме, бесстрастно изучала нарисованными на маске глазами восход лунного диска. Сейчас она как никогда походила на жрицу какого-то древнего культа, несмотря на побуревшие от времени бинты. Предкам пришлось окликнуть ее трижды, прежде чем ворчливая старая мумия отозвалась.
- В веках, конечно. Как Сад Полудурка.
- Сад холостого полудурка, - уточнил склонный к язвительным высказываниям Череп.
Шади их слова не тронули. Он сидел на подушках, привалившись к мраморной чаше фонтана, и смотрел на то, как по розовым камням скал скользит бледный луч фонаря. Боль в груди, пришедшая на смену саднящему шраму на горле, уже почти не беспокоила. Он почти не прислушивался к словам Предков. Его пришлось звать даже дольше, чем Баберье.
- Так ты не хочешь наложить проклятье на Сурема и девчонку? - уточнил Зубери.
- Что? - Шади поднял голову. - А, нет. На кой мне это? Можно подумать, нужна мне была эта девчонка.
* Алина Шиам - "князь мертвых", официальный титул главного жреца города мертвых
* Крылатый - один из эпитетов бога смерти Хару, наряду с "Молотобоец" и "Черноликий"
* Мефе - так называются фрагменты человеческих останков. Некоторые народы не считают нужным сохранять все тело своих предков, а оставляют только голову, или только руку. Разновидностью мефе (в сплаве с защитным амулетом) можно считать локоны волос, носимые в медальонах
* Баберье - "первая из близнецов", близнецы традиционно были жрецами и магами, так как обладали сильным колдовским даром
* Лжец Ману - мираж
* Лунный день - первое зимнее полнолуние, считающееся одним из самых важных праздником, днем сотворения мира. Он считался благоприятным для всех начинаний, особенно для браков, зачатия детей и свершения торговых сделок
Часть третья. Свет
13. Алина Шади
Я последую твоим словам, моя несбыточная возлюбленная...
Поднявшись в Персиковую Ротонду, он замер на пороге. Аглая сидела на постели в той же застывшей позе, а старая Самнанг украшала ее волосы камнями. Хорошо, что не было золота.
- Добрый вечер, господин мой, - сухо сказала девушка.
Самнанг поспешно выбежала за дверь, обретя вдруг почти девичью прыткость.
В ротонде было душно. Алина специально отправил свою невесту сюда, чтобы помучить ее. Желание отомстить уже почти прошло, оставив по себе только усталость и затаенную головную боль.
Шади прошел через комнату и медленно опустился на край кровати, отодвинув несколько подушек.
- С вашей стороны было глупостью, верфлуде, сбегать в город, - сказал он с тщательно отмеренной укоризной.
- Я не видела, куда бегу, - спокойно ответила Аглая. - Но могу поклясться, что моей ноги больше не будет в этом царстве мертвецов!
- Разумное решение, - кивнул Шади.
- О чем еще вы хотели со мной поговорить? - резко спросила девушка.
Шади вздрогнул. Она сидела прямо, глядя перед собой незрячими глазами. Очень красивая молодая женщина, с белой кожей и волосами выкрашенными хной в рыжий цвет по моде ее народа. Она вызывала неясную досаду. О чем он хотел поговорить? Да ни о чем! Не было таких тем, которые можно обсуждать с белокожей чужачкой из мира, почитаемого ей самой за цивилизованный. Только ей самой.
Шади машинально коснулся горла, замотанного газовым шарфом.
- Вы разрушили мою жизнь, - тихо, сдерживая слезы сказала Аглая. - Вы повинны в смерти моего брата, моего отца, моей мачехи. В моей слепоте, наконец! Вы колдун! Я должна была умереть, но вы похитили меня у смерти!
Все повышая голос, в конце этой фразы она уже кричала. Развернувшись к Шади, Аглая замерла. Позвякивали медные бляшки в ее волосах. Алина смотрел на нее спокойно несколько секунд, потом подался вперед и поцеловал сжатые в нитку бледные губы. Ощутил вкус граната. И больше ничего. Поцелуи, украденные у снов, скорее заставляли терять голову.
- Вы могли бы стать наложницей какого-нибудь царька, жаждущего растоптать память об империи, - сухо сказал он отстраняясь. - А вместо этого будете моей законной женой, вольной делать здесь все, что вам пожелается. Хотя, признаю, это в уплату жестокости вашего отца.
Взяв ее запястье необычайно сильными - особенно при учете их хрупкого изящества - пальцами, он заставил Аглаю дотронуться до шрама на шее. Это прикосновение ко все еще ноющей бугристой полосе вызвало боль.
- Это осталось от моего визита к вам, Роалия. Шрам и боль.
Аглая поспешила выдернуть руку.
- Я... я... у меня есть условие! - пролепетала она.
- Да? - Шади улыбнулся уголком губ. - Какое?
- Я хочу свадебный выкуп. Сад. Создайте в пустыне сад до наступления Лунного дня, и я стану вашей душой и телом.
- Вено? - улыбка Шади стала горькой. - До Лунного дня... Ладно, будь по вашему. Эта ночь безо всяких вопросов будет благоприятна для брака.
Он поднялся.
- А если ты не сможешь этого выполнить, ты отпустишь меня, - неожиданно жестко сказала Аглая.
- Непременно, - с едкой горечью кивнул Шади. - Не выплативший вена не достоин жены. Сад будет, о, моя мудрая велфруде. Передайте своему таинственному благодетелю совет: солнце никогда не начнет подниматься на западе.
Он вышел, шагая слишком размашисто. На лестнице пришлось привалиться к стене. Ясно было, кто подсказал девице идею с садом.
Быстрыми шагами, почти бегом Шади спустился в город, к залу предков, бесцеремонно разбудил Черепа и сунул его под мышку, не обращая внимания на ворчанье.
- Мне нужно подумать, - отрезал Алина. - Идем, полюбуешься на звезды.
Он замер в проеме часовни, глядя на темное небо.
- Следовать мечтам? Хм, - Шади поудобнее перехватил Черепа и начал подниматься по лестнице к своим покоям. - Последую твоим словам, моя несбыточная...
14. Аглая
Нельзя любить и страшно ненавидеть
Зрение возвращалось, очень медленно. Опасаясь потерять его насовсем, Аглая завязала глаза широкой лентой, но тьма теперь сделалась невыносима. Течение дней только усугубляло ее досаду. С каждым вздохом приближаясь к Лунному дню, она мучалась мыслью: что, если колдуну и покойнику, носящему на шее тот жуткий шрам, удастся вырастить сад? Во сне виделись цветы и плодовые деревья, и журчащие, искрящиеся фонтаны. А иногда - Сурем, воплощенная поддержка и аромат граната.
Он явился к ней в спальню за несколько ночей до Лунного дня. Аглаю мучила бессонница, и она сидела на постели, теребя повязку. Страх сорвать ее и навсегда погрузиться в темноту боролся с желанием увидеть растущий месяц и высчитать, сколько же осталось дней.
Она сидела. И слушала тишину, различая в ней шаги. Сурем уверенно наступал на ноги - сначала пятка, потом носок - а не скользил над поверхностью, как вероятно делал это варвар-мертвец.
- Зачем ты пришел? - спросила Аглая.
- Я много думал о тебе.
Он сел на кровать и обнял ее за плечи. Аглая не нашла в себе сил отстраниться и, более того, прижалась к его груди.
- Он ведь не сумеет вырастить этот сад? - дрожащим голосом спросила Аглая.
- Не должен, - кивнул Сурем. - Хотя ему известно древнее темное колдовство. Он пришел из мест, где люди жили с мертвецами в одних и тех же комнатах, ели и спали с ними, впитывая колдовство. Я же вырос здесь, среди пустыни. Он отнял мой дом, я не позволю отнять женщину, которую я ценю больше всех сокровищ!
Он мягко принудил Аглаю лечь на спину и зарылся пальцами в ее распущенные волосы. С постыдной страстью девушка отвечала на поцелуи, а когда платье оказалось снято, она не помыслила даже отстраниться.
- Если ему вздумается разлучить нас, - тяжело дыша, шептал Сурем у самого ее уха, - мы убьем его.
Что-то холодное коснулось ее груди, обводя сосок. Аглая приглушенно всхлипнула.
- Ты вколешь в волосы эту золотую булавку и вонзишь ее в горло Алины. Поделом.
Аглая стонала, только изредка облачком набегала мысль, что она поступает неправильно. Она получала удовольствие, но вспоминалась вдруг Юлия, форум, любовники. Что же стало с Юлией потом?
Сурем замер, Аглая тоже обмякла.
- Не забудь про булавку, - шепнул он, целуя ее губы.
Золото лежало в ладони, холодное и тяжелое.
- Ты любишь меня? - спросила Аглая.
- А что только сейчас между нами было? - удивился Сурем.
- Так это любовь?
Сурем рассмеялся и вновь поцеловал ее. Потом он поднялся, и сразу же стало холодно, несмотря на привычную духоту ротонды.
- Я не могу оставаться дольше, цветок мой.
- Ты придешь завтра? - спросила Аглая садясь. Булавка была зажата у нее в руке.
- В любой час, когда ты позовешь, и до конца времен тебя не покину, - пообещал Сурем.
Она не поняла, было ли это по-восточному высокопарно-искренне, или же легкомысленно. А он уже ушел, поцеловав ее еще раз на прощанье.
Нельзя, нельзя было его любить. И страшно было возненавидеть и остаться в одиночестве.
Часть четвертая. Сад
15. Алина Шади
Я не хочу больше убивать, помогите мне разучиться...
- Вено выплачено, - сказал Алина Шиам, застывая в дверях.
Она поднялась ему навстречу, поправляя повязку на глазах. Лучше бы платье: слишком красноречивы были следы на ее шее, говорящие о том, как провела велфруде последнюю ночь.
- Сад готов? - тихо спросила она.
- Да. Не обессудь, госпожа, если он покажется тебе мал.
Шади взял ее за руку и повел за собой. Наверх. Северная терраса, укрытая от ветра, стала теперь самым ненавистным ему местом. Тем не менее он поднимался. И слышал шаги у себя за спиной. Он никогда не питал иллюзий по поводу собственной персоны и тех чувств, которые вызывает. В этот Лунный день Шади был зол.
- Твой сад, моя госпожа, - сказал он суше, чем это позволяли эфемерные приличия.
На северной террасе пахло теперь цветами. Жасмином, лотосом, привезенным срочно с реки. Сад был невелик, но прекрасен. В укрытой от ветров и излишнего пекла лощине, прямо рядом с руслом ледяной реки он мог бы существовать веками. И все ради каприза одной единственной женщины, даже нелюбимой! Впрочем, Бапак сказал, что все делается каприза ради.
- Ты не взглянешь? - спросил Шади. - Здесь не слишком солнечно, велфруде, думаю, твои глаза могут посмотреть на сад прежде, чем ты увидишь своего любовника.
Да, она вздрогнула. Как будто ее связь с крысой Суремом могла пройти незамеченной среди непрестанно сплетничающих мощей. Заниматься любовью в комнате, где в нишах покоились мефе? Глупо. И хорошо еще, что Роалия об этих мефе пока не подозревала.
Она храбро взялась за ленту и дернула ее вниз. Несколько секунд глаза привыкали к свету, а потом Аглая осталась с миром один на один. Она оглядела сад - слишком много ярких красок, ненавистных ему - а потом перевела взгляд на самого Алину. Шади не знал, что же она видит. По глазам понять, что испытывает девушка, было невозможно. И они оба молчали.
- Я выплатил вено, - первым заговорил Шади. - Теперь ты должна выполнить свое обещание.
- Этот шрам, - сказала Аглая. - Он выглядит смертельным.
- Он был смертельным. Разве ты не слышала, я мертв? - губы Шади искривила ухмылка. - Ну же, иди ко мне, верфлуде.
Аглая сделала шаг вперед. Шади не сводил глаз с золотой булавки, вколотой в волосы. Достаточно вонзить ее в горло жертве и... Он усилием воли заставил себя взглянуть Роалие в глаза, теперь зрячие и прекрасные. А она смотрела на что-то за его спиной, а потом вытащила булавку.
Шади бросил короткий взгляд назад.
- Не топчи розы, Сурем, твой тезка привез мне их лично, укрывая собственным плащом. Из него выйдет отличный садовник. И убери меч. Я могу сделать шаг, и будут лишние жертвы.
Аглая вздрогнула и выронила булавку. Сурем же наоборот сделал выпад. Меч скользнул по локтю Алины. Нагнувшись, Шади поднял тонкую золотую иглу, морщась от боли. Кожа пальцев покраснела. Он оттолкнул Аглаю в сторону небольшого заросшего лилиями пруда и криво усмехнулся.
- Эх, черепа и кости, я не хочу больше убивать. Помогите мне разучиться.
16. Аглая
Я ушла, так и не поняв, что произошло...
Мир был нестерпимо ярок, и черный Сурем и шафраново-белый Алина буквально глаз резали своей однотонностью. Белые волосы варвара, так памятные по тому дню, когда он стоял на арене, развевались по ветру. Он уже без улыбки смотрел на своего противника, вооруженного кривой саблей - Аглая не знала точного названия этого оружия, да и не хотела знать - сжимая в руках золотую булавку. С руки уже капала кровь.
Она не знала, что собирается сделать. И зачем. Но она знала, что обязательно вмешается в начинающийся поединок. То ли для того, чтобы спасти почти безоружного варвара-мертвеца от гибели под ударами меча. То ли для того, чтобы избавить от смерти своего любовника. Свежа была память о том, как, танцуя, Алина расправился с гладиаторами.
- Скажи, - Алина рассеяно тронул острие иглы. - Ты хотел отнять у меня эту женщину, потому что она тебе дорога, или только использовал ее? От ответа зависит твоя участь, Сурем, так что подумай над ним.
Вместо ответа Сурем сделал выпад, заставивший Аглаю вскрикнуть. Он был красив в этот момент, как никогда, и кожа ее стала вдруг горячей и влажной. Алина легко увернулся и кончиком булавки царапнул щеку своего противника.
Дрались они молча. Один - яростно, второй - лениво. Длинный шарф Алины полоскал ветер, сбивая Сурема с толку. В лоскуты тряпку! Меч почти достал юношу. Тяжело вздохнув, Алина сделал ответный выпад, и игла нанесла еще одну царапину параллельно первой. Аглая рухнула на скамейку и вцепилась руками в нагретый солнцем мрамор.
Удар. Удар. Удар. Все впустую, все в воздух. Она не знала, радоваться или огорчаться, что Сурем пока не смог достать Алину. А Алина - Сурема. Варвар, впрочем, и не пытался причинить особенный вред противнику. Он танцевал, и шафранная мантия, расцвеченная пятнами солнца, уже начала слепить глаза.
Все кончилось внезапно. Игла отлетела в сторону и упала в фонтан, издав негромкий плеск. Меч с чавканьем погрузился в тело чуть ниже горла.
- Опять... - пробулькал Шади. Глаза его метнулись, остановились на лице Аглаи. Он улыбнулся. - Девять.
Сурем выпустил рукоять меча, отступил на шаг, а потом бросился к ней.
- Вставай! Бежим! Через секунду здесь будет весь город жрецов. Что-что, а кровь они чуют.
- Разве ты не власти хотел? - сухо спросила Аглая.
- Тебя! Я выбираю тебя! - резко ответил Сурем, поднял ее и потянул за собой на тайную тропку, которую знал только он.
Она бросила прощальный взгляд на яркий сад, выросший среди пустыни, и ушла, так и не поняв, что произошло.
17. Алина Шади
Отзвучала музыка, опустилась тьма...
- Ненавижу я яркие цвета! - проворчал Шади.
- Ну и где здесь яркие цвета? - удивился Череп. - Жасмин белый, лотос тоже. Розы, разве что... Ну, убери их в часовню, а мальчика за какими-нибудь этими... чайными пошли.
Шади уронил руку и плеснул водой из фонтана на Череп. Капли заблестели в лунном свете.
- А все-таки хорошо, - сказал Зубери, - что у нас теперь есть сад. Он ведь останется в веках, верно?
Старый гадатель покосился на Баберье. Мумия, приставленная к небольшой фиговой пальме, бесстрастно изучала нарисованными на маске глазами восход лунного диска. Сейчас она как никогда походила на жрицу какого-то древнего культа, несмотря на побуревшие от времени бинты. Предкам пришлось окликнуть ее трижды, прежде чем ворчливая старая мумия отозвалась.
- В веках, конечно. Как Сад Полудурка.
- Сад холостого полудурка, - уточнил склонный к язвительным высказываниям Череп.
Шади их слова не тронули. Он сидел на подушках, привалившись к мраморной чаше фонтана, и смотрел на то, как по розовым камням скал скользит бледный луч фонаря. Боль в груди, пришедшая на смену саднящему шраму на горле, уже почти не беспокоила. Он почти не прислушивался к словам Предков. Его пришлось звать даже дольше, чем Баберье.
- Так ты не хочешь наложить проклятье на Сурема и девчонку? - уточнил Зубери.
- Что? - Шади поднял голову. - А, нет. На кой мне это? Можно подумать, нужна мне была эта девчонка.
