- Мясо по-бургундски.
- Мясо по-бургундски? – не подозревал, что у Пэтни есть познания во французской кухе.
- Вы идете, или нет?
- Кто осчастливил нас за обедом?
Жюли поморщилась.
- Вся шайка. Саманта, Джеффри, Тереза, Бюшар, да еще нагрянули ди Лукка да еще ваша Диана. Кстати, ужин – идея Терезы. Хотя Сэм горячо поддержала идею пригласить вас.
Должно быть, на моем лице что-то отразилось, потому что она вдруг рассмеялась.
- Можно, я сяду с вами, мадмуазель?
- О, решили положиться на мой профессионализм? – совершенно неподражаемым тоном поинтересовалась Жюли.
- Как раз хотел пошутить на эту тему.
Она посмотрела на меня, приподняв брови, а потом толкнула дверь в столовую.
- Прошу.
В этой комнате как всегда было холодно и неуютно. Иногда создавалось ощущение, что дом обставляли не для жизни, а для съемок в глянцевом журнале. Или, в каталоге мебели. Снимки бы получились отличные: богемный квартал после ядерной катастрофы. Людей больше нет, но столешница из закаленного стекла с хромированным подстольем – как новенькая. Практически, Бредбери: «Будет ласковый дождь».
Меня сразу же взяли в оборот Саманта и Диана, на которых ранения мои произвели огромное впечатление. Сразу начало казаться, что я – ветеран какой-то войны. Возможно, той самой, ядерной. Жюли, у которой никакой жалости к чужому горю не было, сидела напротив и посмеивалась. Одно утешение: мясо было великолепным. Я и не подозревал у Пэтни таких талантов к готовке.
- Так ветка, говорите? – снизошел до меня Джеффри.
- Был недостаточно осторожен при рубке дров.
- Вы должны заказывать дрова, Франсуа, - посоветовала Саманта, - как мы.
- Саманта, милая, - елейным тоном сказал ее брат, - мы в лесу. Зачем здесь заказывать дрова?
- Верно, - хохотнул Бюшар. – Это все равно, что заказывать воду в море.
- Неверная аналогия, - встряла Жюли. – Заказывать воду в море отнюдь не лишено смысла, ведь она там соленая. Ауч!
Она выплюнула на ладонь кусочек стекла. По губе потекла струйка крови. Все в ужасе уставились в свои тарелки.
- П-простите, я с-сейчас, - Жюли поспешно вышла из-за стола.
- Пэтни! - самым неприятным из своих голосов крикнула Бэлл. – Подойдите сюда! Живо!
Как собаку подзывала, честное слово.
- Прошу меня простить…
Я поднялся, не желая смотреть, как эти аспиды расправляются со стариком. А еще, надо было найти Жюли. Все ли с ней в порядке.
Она нашлась в гостиной возле окна, просто стояла и смотрела на озеро, даже не стерев с губы кровь.
Жюли
- Вы в порядке?
Голос Франсуа заставил меня вздрогнуть. Впрочем, я почти сразу расслабилась. Было в его тембре что-то успокаивающее. Я обернулась и кивнула.
- Да, - и чуть было не прикусила по привычке губу. Больно.
Франсуа протянул руку и аккуратно стер кровь. У него удивительно красивые длинные пальцы для… чем он там занимается?
Франсуа тут же отдернул руку и протянул платок.
- Больно?
- Нет, - я принялась стирать кровь. Странное дело, я было совсем не против в этот момент, чтобы Франсуа продолжал прикасаться ко мне. Брось, дорогая, он не в твоем вкусе.
А какие, кстати, мужчины в моем вкусе? Никогда не проверяла.
- Все в порядке, спасибо. Просто… - я снова отвернулась к окну. Снег меня успокаивал. – Вы решите, что у меня мания.
- Так, - Франсуа сел на подлокотник дивана и посмотрел на меня снизу вверх. Ну, при нашей разнице в росте – практически глаза в глаза. – Рассказывай.
Это все звучало так глупо… Впрочем, как сказала бы Квинни: «Если у вас мания преследования, это не значит, что за вами не следят».
- Франсуа… Я готовила мясо, и стекло совершенно точно не входит в рецепт моей бабушки. Так что его там не было.
- А ты умеешь готовить лимонную тарталетку с меренгой? – неожиданно спросил Франсуа.
- Что? Да, но какое это имеет отношение к…
- Выходи за меня замуж.
- Ха-ха-ха. Очень смешно! – я с размаху плюхнулась на дивана. - Я серьезно. Ночью кто-то бросил мне в окно камень. Теперь стекло в тарелке.
Я сморгнула некстати выступившие слезы. Боже, как глупо. Франсуа коснулся моей руки, почти нежно погладил запястье.
- Просто будь осторожнее. И на всякий случай запирай на ночь дверь.
Да, я бы с радостью.
- О, вот вы где! – в комнату ворвалась Саманта, и Франсуа сразу же выпустил мою руку. – Пэтни сказал, что впредь будет аккуратнее. А чем вы тут заняты?
Сказано это было таким тоном, словно мы тут занимались по меньшей мере сексом. А что – похоже на правду: вдвоем, на диване, чем еще мы можем заниматься?
- Я как раз уговаривал мадмуазель Нордье приготовить что-нибудь французское.
- Еще чего, - я поднялась. Надо пойти и извиниться перед Пэтни.
- Джули, вы ведь поете, верно?
Я обернулась и посмотрела на Саманту.
- Да…
- Мы все надеялись вас послушать.
- Не люблю петь без аккомпанемента.
- У нас есть рояль. Франсуа, ты же подыграешь нашей Джули?
Я с интересом посмотрела на Франсуа. Мсье играет на фортепиано? Мсье полон сюрпризов. Впрочем, с такими пальцами…
- Я и сама могу сыграть. Только я немного не в голосе.
- Ну давайте, Джули! – Саманта даже ручонки сложила в молитвенном жесте, клоунесса. – когда мы еще соберемся такой компанией?
Да хоть завтра! Здесь все, я погляжу, любят вечеринки в разгар траура.
- Ну ради Джо!он был бы так рад вас послушать!
- Я тоже, - шепнул Франсуа, под неодобрительным взглядом Саманты склоняясь к моему уху. Пахнуло сосновой смолой и каким-то лекарством.
- Хорошо. Одну песню.
- Пойду, сниму чехол с рояля, - Саманта ушла, напоследок наградив меня таким взглядом, что захотелось незамедлительно заняться с Франсуа сексом ей назло, прямо на ковре.
- Все еще не верите, что я умею петь?
- Ничуточки не сомневаюсь, - с непередаваемым (и невыносимым) квебекским выговором сказал Франсуа. – Но мне любопытно послушать.
- Еще я прекрасно танцую, готовлю, вышиваю гладью и весьма искусная любовница. Это вам тоже любопытно?
- Не искушайте, о, не искушайте, - мурлыкнул Франсуа. – я так люблю лимонные тарталетки.
Тьфу на него!
Ладно, спою одну песню из прабабкиного репертуара, такое нынче не в моде, и буду свободна.
Все уже собрались в гостиной возле рояля, стервятники. Они тоже сомневались, что я хоть что-то умею, но по счастью, не подозревали, чем я занимаюсь в действительности. Я села на табурет, размяла пальцы и для пробы сыграла кусочек «Пляски смерти» Сен-Санса. Хорошее звучание. Если когда-нибудь обзаведусь собственным домом, куплю рояль.
Я снова размяла пальцы и заиграла «Balafenn», грустную песню о беспечной бабочке, которая не переживет зиму. Мне ее в детстве пали вместо колыбельной. Ее, а еще «Ev chistr 'ta Laou!», так что бретонский у меня ассоциируется с бабушкой и кружкой вечернего какао.
- У вас прелестный голос, - сказал Бюшар, когда я умолкла.
Я кивнула.
Франсуа
К тому моменту, когда я доехал до дома, разыгралась настоящая метель. До двери пришлось добираться ощупью, в темноте, потому что лампы отчего-то не зажглись в положенное время. Узелок на память: проверить завтра лампочки. Я кое-как взобрался по оледеневшему крыльцу. Лед-то откуда? Прав был папа: нужны ступени с подогревом. Я нашарил в кармане ключи, включил фонарик, поругивая украдкой слишком уж холодный ноябрь. Над головой что-то скрипнуло. Я успел отскочить только чудом.
Т-твою ж мать!
Прямо у меня на глазах один из столбиков крыльца надломился, и крыша вместе с шапкой влажного снега рухнула вниз. Не успей отпрыгнуть… святый Боже!
Я зашел в дом через гараж – чуть более хлопотно, зато куда более безопасно, зажег везде свет и вышел на крыльцо, оглядываясь. Машина могла заглохнуть, моя пикап вопреки святой убежденности продавца не любит холодн. Ветка сосны могла сломаться под весом снега, тут старые деревья. Но крыльцо – это уже перебор.
Ну да. Есть еще стекло в тарелке Жюли и камень, влетевший в ее комнату. Зловещий Злодей решил избавиться от конкурентов со стороны, прежде чем приступить к устранению ближайших родственников. Бред.
Столбик крыльца был подпилен с таким расчетом, чтобы сломаться под грудой снега. Довольно глупый способ избавиться от кого-либо, но действенный, если хочешь напугать человека. Если бы крыша со всем этим снегом рухнула мне на голову…
Мне срочно нужна доза сахара.
Я сварил какао и набрал номер родителей. Никто не справляется с задачей вправить мне мозги лучше отца.
- Пап, что бы ты сказал, если бы меня пытались убить?
- Ух ты!
- Я серьезно!
- Я тоже, - тоном, говорящим прямо противоположное ответил отец. – кому может потребоваться убивать моего очаровашку-сына?
- Очень смешно!
Я, прекрасно сознавая, что это глупо, проверил замки и опустил все ставни.
- Хорошо, ты серьезно. Приезжай к нам, раз не можешь покинуть страну. Мать хочет тебя видеть.
- Вы опять затеяли перестановку, и мебель двигать некому? – судя по неопределенному хмыканью, так оно и было. – Я бы с радостью, но… Поганое такое чувство, что стоит мне отлучиться, и случится что-то ужасное.
- О… и как ее зовут?
Сзади послышался мамин возглас: «Если это опять Диана, скажи, что он нам не сын!».
- Я вообще не понимаю, о чем вы.
- Франсуа, мальчик мой, - самым дипломатическим своим тоном сказал отец. – Мы знаем тебя без малого тридцать шесть лет, то есть, как облупленного. Без уважительной причины ты с какими людьми не стал бы связываться.
- А у причины обязательно должно быть имя?
- Кхм.
- Так вот, это не ваше дело.
- Конечно не наше, - крикнула мама, - если это, конечно, не Диана!
- Успокойтесь, с Дианой определенно все кончено.
- Ты позванивай, - попросил отец. – Если тебя прибьют, мы должны быть в курсе.
Все мои проблемы оттого, что чувство юмора я унаследовал у отца. Я повесил трубку, подошел к окну и в следующую минуту поймал себя на том, что подозрительно оглядываю улицу. Так, с этим надо завязывать.
Надо было взять у Жюли телефон.
И с этим тоже.
Жюли
Продолжая чувствовать себя клинической идиоткой, я перетащила тумбочку к двери и задернула шторы. Ох, Жюлиетт Нордье, у тебя, милочка, паранойя. Я налила себе воды, забралась под одеяло и стала буравить взглядом стакан. Что у нас есть в копилку нашей мании?
Камень, брошенный в мое окно. На шум не прибежали только Джеффри и Тереза, но может, они в это время сексом занимались, или устали очень. Любой мог бросить камень и прекрасным образом успеть добежать до двери. Не так уж дом велик. Или это мог быть Франсуа.
Я представила себе Франсуа Лорана, кидающего камень в мое окно, и хрюкнула. Получалось что-то в духе дворовых ухаживаний.
Кусочек стекла в моей тарелке? Ветка, свалившаяся на Франсуа. Бред, я так до заговора додумаюсь.
Я с большой неохотой выключила свет и накрылась с головой одеялом. Сейчас бы позвонить кому-то… успокаивающему. На ум, почему-то, пришел Франсуа с его тихим, хрипловатым голосом. Я этак бог знает до чего додумаюсь. Спать, спать.
Я проснулась среди ночи оттого, что во рту пересохло. Должно быть, на нервной почве насыпала в мясо слишком много перца. Так пить хочется… я потянулась за стаканом и почти сделала глоток. Губы обожгло. Уксус!
Отплевываясь и благодаря Господа, что не успела проглотить это, я включила свет и вскочила. Тумбочка так и стояла у двери, никто не входил. Я схожу с ума…
Стараясь сохранять спокойствие, я изучила окно. Так и есть, его легко открыть, что изнутри, что снаружи. Теперь я вообще не смогу здесь уснуть.
Я прополоскала тщательно рот, с трудом избавившись от привкуса уксуса, и до утра просидела с чашкой какао на кухне. В восемь появился Пэтни, которому пришлось соврать про бессонницу.
В полдень приехал инспектор Форе.
Все собрались в гостиной, и мне невольно вспомнился день, когда я приехала. Боже, прошло всего две недели, а кажется – целая вечность. Столько всего произошло за эти дни.
- Есть какие-то новости, инспектор? – поинтересовалась Саманта. Да, этот вопрос интересовал всех.
- К сожалению, плохие, мадмуазель Клэнси. Теперь мы можем с уверенностью утверждать, что ваша мать была убита смертельной инъекцией нейролептиков. Ей ведь прописывали подобные препараты?
- А она не могла… ну знаете… сама это сделать? – дрожа выразительно голосом спросил кузен Джеффри. Судя по всему, самоубийство казалось ему предпочтительнее убийства.
- К сожалению, мсье Клэнси, это совершенно точно преднамеренное убийство, - с фальшивым участием ответил инспектор. – Предварительно вашей матери вкололи сильное снотворное. Так что, я бы хотел прояснить со всеми вами несколько вопросов. Во-первых, здесь присутствуют все наследники?
- Нет Франсуа Лорана, - встрял Бюшар. – И мадмуазель Напье не входит в число бенефициариев.
- Но я в курсе дела, - быстро нашлась Диана. – Я друг семьи.
Ну-ну.
- Что ж, с мсье Лораном я поговорю отдельно. Для начала, - Форе демонически зашуршал страницами своего блокнота. – Все ознакомлены полностью с условиями завещания?
Все закивали, что да, вполне.
- Всем ли они понятны?
Этот вопрос не дал такого однозначного ответа. Лично я, к примеру, не вникала в тонкости.
- Хорошо. В случае смерти одного из наследников, кому отходит его доля?
- согласно завещанию Джо, - надувшись от важности принялся разъяснять Бюшар, - половина доли передается в фонд, а половина делится между остальными наследниками.
- Чем занимается фонд?
- В основном образовательные гранты, поддержка нескольких клиник, - ответила сухо и холодно ди Лукка. – Должна сказать, что Джо был не единственным, кто нас финансирует. Он привлек и других меценатов.
- Но вы получаете по его завещанию значительную выгоду, - заметил Форе.
- Как и любой здесь. Поверьте, инспектор, наследство так велико, что выигрывают все в равной мере.
- О компания мсье Клэнси, кто ее наследует?
Вот об этом я, кстати, не задумывалась. У отца, вроде, был бизнес… Надеюсь, он теперь принадлежит не мне. Я и бизнес – вещи мало совместимые.
- Компанией руководит совет директоров, наследники получают отчеты о принятых им решениях. Прибыль делится: десятая часть ежегодного дохода поступает в фонд, а остальное поровну – на персональные счета наследников. Также есть дочерняя комания, ее прибыль поступает на особый застрахованный счет. Эти деньги будут выданы внукам Джо – родным или двоюродным – по достижении ими пятнадцать лет, и могут быть потрачены на образование и/или открытие собственного дела, - торжественно огласил Бюшар.
Ух ты! Джо все продумал!
- А если дочь или племянники мсье Клэнси скончаются до того, как обзаведутся детьми? – поинтересовался испектор.
У меня по спине пробежал холодок.
- Тогда деньги отойдут в фонд, - откликнулась ди Лукка, - и будут переданы на реализацию образовательных проектов. Как видите, инспектор, все указывает на меня.
И она рассмеялась хрипло. По-моему, тут было маловато поводов для смеха.
Инспектор сделал какую-то пометку в блокноте.
- Не происходило ли чего-то необычного в последние дни?
Все пожали плечами и посмотрели на меня. Все верно, я тут единственная, с кем что-то происходит, и выводы из этого можно сделать самые разные.
- Наша Джули… - начала Саманта.
- Вчера ночью кто-то бросил в мое окно камень. А за обедом я нашла в своей тарелке стекло, - про уксус я пока умолчала.
- Выглядит, как мелкое хулиганство, - заметил кузен.
Вот именно.
Форе ушел, оставив нам массу тем для размышлений, инсинуаций и разговоров.
- Мясо по-бургундски? – не подозревал, что у Пэтни есть познания во французской кухе.
- Вы идете, или нет?
- Кто осчастливил нас за обедом?
Жюли поморщилась.
- Вся шайка. Саманта, Джеффри, Тереза, Бюшар, да еще нагрянули ди Лукка да еще ваша Диана. Кстати, ужин – идея Терезы. Хотя Сэм горячо поддержала идею пригласить вас.
Должно быть, на моем лице что-то отразилось, потому что она вдруг рассмеялась.
- Можно, я сяду с вами, мадмуазель?
- О, решили положиться на мой профессионализм? – совершенно неподражаемым тоном поинтересовалась Жюли.
- Как раз хотел пошутить на эту тему.
Она посмотрела на меня, приподняв брови, а потом толкнула дверь в столовую.
- Прошу.
В этой комнате как всегда было холодно и неуютно. Иногда создавалось ощущение, что дом обставляли не для жизни, а для съемок в глянцевом журнале. Или, в каталоге мебели. Снимки бы получились отличные: богемный квартал после ядерной катастрофы. Людей больше нет, но столешница из закаленного стекла с хромированным подстольем – как новенькая. Практически, Бредбери: «Будет ласковый дождь».
Меня сразу же взяли в оборот Саманта и Диана, на которых ранения мои произвели огромное впечатление. Сразу начало казаться, что я – ветеран какой-то войны. Возможно, той самой, ядерной. Жюли, у которой никакой жалости к чужому горю не было, сидела напротив и посмеивалась. Одно утешение: мясо было великолепным. Я и не подозревал у Пэтни таких талантов к готовке.
- Так ветка, говорите? – снизошел до меня Джеффри.
- Был недостаточно осторожен при рубке дров.
- Вы должны заказывать дрова, Франсуа, - посоветовала Саманта, - как мы.
- Саманта, милая, - елейным тоном сказал ее брат, - мы в лесу. Зачем здесь заказывать дрова?
- Верно, - хохотнул Бюшар. – Это все равно, что заказывать воду в море.
- Неверная аналогия, - встряла Жюли. – Заказывать воду в море отнюдь не лишено смысла, ведь она там соленая. Ауч!
Она выплюнула на ладонь кусочек стекла. По губе потекла струйка крови. Все в ужасе уставились в свои тарелки.
- П-простите, я с-сейчас, - Жюли поспешно вышла из-за стола.
- Пэтни! - самым неприятным из своих голосов крикнула Бэлл. – Подойдите сюда! Живо!
Как собаку подзывала, честное слово.
- Прошу меня простить…
Я поднялся, не желая смотреть, как эти аспиды расправляются со стариком. А еще, надо было найти Жюли. Все ли с ней в порядке.
Она нашлась в гостиной возле окна, просто стояла и смотрела на озеро, даже не стерев с губы кровь.
Жюли
- Вы в порядке?
Голос Франсуа заставил меня вздрогнуть. Впрочем, я почти сразу расслабилась. Было в его тембре что-то успокаивающее. Я обернулась и кивнула.
- Да, - и чуть было не прикусила по привычке губу. Больно.
Франсуа протянул руку и аккуратно стер кровь. У него удивительно красивые длинные пальцы для… чем он там занимается?
Франсуа тут же отдернул руку и протянул платок.
- Больно?
- Нет, - я принялась стирать кровь. Странное дело, я было совсем не против в этот момент, чтобы Франсуа продолжал прикасаться ко мне. Брось, дорогая, он не в твоем вкусе.
А какие, кстати, мужчины в моем вкусе? Никогда не проверяла.
- Все в порядке, спасибо. Просто… - я снова отвернулась к окну. Снег меня успокаивал. – Вы решите, что у меня мания.
- Так, - Франсуа сел на подлокотник дивана и посмотрел на меня снизу вверх. Ну, при нашей разнице в росте – практически глаза в глаза. – Рассказывай.
Это все звучало так глупо… Впрочем, как сказала бы Квинни: «Если у вас мания преследования, это не значит, что за вами не следят».
- Франсуа… Я готовила мясо, и стекло совершенно точно не входит в рецепт моей бабушки. Так что его там не было.
- А ты умеешь готовить лимонную тарталетку с меренгой? – неожиданно спросил Франсуа.
- Что? Да, но какое это имеет отношение к…
- Выходи за меня замуж.
- Ха-ха-ха. Очень смешно! – я с размаху плюхнулась на дивана. - Я серьезно. Ночью кто-то бросил мне в окно камень. Теперь стекло в тарелке.
Я сморгнула некстати выступившие слезы. Боже, как глупо. Франсуа коснулся моей руки, почти нежно погладил запястье.
- Просто будь осторожнее. И на всякий случай запирай на ночь дверь.
Да, я бы с радостью.
- О, вот вы где! – в комнату ворвалась Саманта, и Франсуа сразу же выпустил мою руку. – Пэтни сказал, что впредь будет аккуратнее. А чем вы тут заняты?
Сказано это было таким тоном, словно мы тут занимались по меньшей мере сексом. А что – похоже на правду: вдвоем, на диване, чем еще мы можем заниматься?
- Я как раз уговаривал мадмуазель Нордье приготовить что-нибудь французское.
- Еще чего, - я поднялась. Надо пойти и извиниться перед Пэтни.
- Джули, вы ведь поете, верно?
Я обернулась и посмотрела на Саманту.
- Да…
- Мы все надеялись вас послушать.
- Не люблю петь без аккомпанемента.
- У нас есть рояль. Франсуа, ты же подыграешь нашей Джули?
Я с интересом посмотрела на Франсуа. Мсье играет на фортепиано? Мсье полон сюрпризов. Впрочем, с такими пальцами…
- Я и сама могу сыграть. Только я немного не в голосе.
- Ну давайте, Джули! – Саманта даже ручонки сложила в молитвенном жесте, клоунесса. – когда мы еще соберемся такой компанией?
Да хоть завтра! Здесь все, я погляжу, любят вечеринки в разгар траура.
- Ну ради Джо!он был бы так рад вас послушать!
- Я тоже, - шепнул Франсуа, под неодобрительным взглядом Саманты склоняясь к моему уху. Пахнуло сосновой смолой и каким-то лекарством.
- Хорошо. Одну песню.
- Пойду, сниму чехол с рояля, - Саманта ушла, напоследок наградив меня таким взглядом, что захотелось незамедлительно заняться с Франсуа сексом ей назло, прямо на ковре.
- Все еще не верите, что я умею петь?
- Ничуточки не сомневаюсь, - с непередаваемым (и невыносимым) квебекским выговором сказал Франсуа. – Но мне любопытно послушать.
- Еще я прекрасно танцую, готовлю, вышиваю гладью и весьма искусная любовница. Это вам тоже любопытно?
- Не искушайте, о, не искушайте, - мурлыкнул Франсуа. – я так люблю лимонные тарталетки.
Тьфу на него!
Ладно, спою одну песню из прабабкиного репертуара, такое нынче не в моде, и буду свободна.
Все уже собрались в гостиной возле рояля, стервятники. Они тоже сомневались, что я хоть что-то умею, но по счастью, не подозревали, чем я занимаюсь в действительности. Я села на табурет, размяла пальцы и для пробы сыграла кусочек «Пляски смерти» Сен-Санса. Хорошее звучание. Если когда-нибудь обзаведусь собственным домом, куплю рояль.
Я снова размяла пальцы и заиграла «Balafenn», грустную песню о беспечной бабочке, которая не переживет зиму. Мне ее в детстве пали вместо колыбельной. Ее, а еще «Ev chistr 'ta Laou!», так что бретонский у меня ассоциируется с бабушкой и кружкой вечернего какао.
- У вас прелестный голос, - сказал Бюшар, когда я умолкла.
Я кивнула.
Франсуа
К тому моменту, когда я доехал до дома, разыгралась настоящая метель. До двери пришлось добираться ощупью, в темноте, потому что лампы отчего-то не зажглись в положенное время. Узелок на память: проверить завтра лампочки. Я кое-как взобрался по оледеневшему крыльцу. Лед-то откуда? Прав был папа: нужны ступени с подогревом. Я нашарил в кармане ключи, включил фонарик, поругивая украдкой слишком уж холодный ноябрь. Над головой что-то скрипнуло. Я успел отскочить только чудом.
Т-твою ж мать!
Прямо у меня на глазах один из столбиков крыльца надломился, и крыша вместе с шапкой влажного снега рухнула вниз. Не успей отпрыгнуть… святый Боже!
Я зашел в дом через гараж – чуть более хлопотно, зато куда более безопасно, зажег везде свет и вышел на крыльцо, оглядываясь. Машина могла заглохнуть, моя пикап вопреки святой убежденности продавца не любит холодн. Ветка сосны могла сломаться под весом снега, тут старые деревья. Но крыльцо – это уже перебор.
Ну да. Есть еще стекло в тарелке Жюли и камень, влетевший в ее комнату. Зловещий Злодей решил избавиться от конкурентов со стороны, прежде чем приступить к устранению ближайших родственников. Бред.
Столбик крыльца был подпилен с таким расчетом, чтобы сломаться под грудой снега. Довольно глупый способ избавиться от кого-либо, но действенный, если хочешь напугать человека. Если бы крыша со всем этим снегом рухнула мне на голову…
Мне срочно нужна доза сахара.
Я сварил какао и набрал номер родителей. Никто не справляется с задачей вправить мне мозги лучше отца.
- Пап, что бы ты сказал, если бы меня пытались убить?
- Ух ты!
- Я серьезно!
- Я тоже, - тоном, говорящим прямо противоположное ответил отец. – кому может потребоваться убивать моего очаровашку-сына?
- Очень смешно!
Я, прекрасно сознавая, что это глупо, проверил замки и опустил все ставни.
- Хорошо, ты серьезно. Приезжай к нам, раз не можешь покинуть страну. Мать хочет тебя видеть.
- Вы опять затеяли перестановку, и мебель двигать некому? – судя по неопределенному хмыканью, так оно и было. – Я бы с радостью, но… Поганое такое чувство, что стоит мне отлучиться, и случится что-то ужасное.
- О… и как ее зовут?
Сзади послышался мамин возглас: «Если это опять Диана, скажи, что он нам не сын!».
- Я вообще не понимаю, о чем вы.
- Франсуа, мальчик мой, - самым дипломатическим своим тоном сказал отец. – Мы знаем тебя без малого тридцать шесть лет, то есть, как облупленного. Без уважительной причины ты с какими людьми не стал бы связываться.
- А у причины обязательно должно быть имя?
- Кхм.
- Так вот, это не ваше дело.
- Конечно не наше, - крикнула мама, - если это, конечно, не Диана!
- Успокойтесь, с Дианой определенно все кончено.
- Ты позванивай, - попросил отец. – Если тебя прибьют, мы должны быть в курсе.
Все мои проблемы оттого, что чувство юмора я унаследовал у отца. Я повесил трубку, подошел к окну и в следующую минуту поймал себя на том, что подозрительно оглядываю улицу. Так, с этим надо завязывать.
Надо было взять у Жюли телефон.
И с этим тоже.
Жюли
Продолжая чувствовать себя клинической идиоткой, я перетащила тумбочку к двери и задернула шторы. Ох, Жюлиетт Нордье, у тебя, милочка, паранойя. Я налила себе воды, забралась под одеяло и стала буравить взглядом стакан. Что у нас есть в копилку нашей мании?
Камень, брошенный в мое окно. На шум не прибежали только Джеффри и Тереза, но может, они в это время сексом занимались, или устали очень. Любой мог бросить камень и прекрасным образом успеть добежать до двери. Не так уж дом велик. Или это мог быть Франсуа.
Я представила себе Франсуа Лорана, кидающего камень в мое окно, и хрюкнула. Получалось что-то в духе дворовых ухаживаний.
Кусочек стекла в моей тарелке? Ветка, свалившаяся на Франсуа. Бред, я так до заговора додумаюсь.
Я с большой неохотой выключила свет и накрылась с головой одеялом. Сейчас бы позвонить кому-то… успокаивающему. На ум, почему-то, пришел Франсуа с его тихим, хрипловатым голосом. Я этак бог знает до чего додумаюсь. Спать, спать.
Я проснулась среди ночи оттого, что во рту пересохло. Должно быть, на нервной почве насыпала в мясо слишком много перца. Так пить хочется… я потянулась за стаканом и почти сделала глоток. Губы обожгло. Уксус!
Отплевываясь и благодаря Господа, что не успела проглотить это, я включила свет и вскочила. Тумбочка так и стояла у двери, никто не входил. Я схожу с ума…
Стараясь сохранять спокойствие, я изучила окно. Так и есть, его легко открыть, что изнутри, что снаружи. Теперь я вообще не смогу здесь уснуть.
Я прополоскала тщательно рот, с трудом избавившись от привкуса уксуса, и до утра просидела с чашкой какао на кухне. В восемь появился Пэтни, которому пришлось соврать про бессонницу.
В полдень приехал инспектор Форе.
Все собрались в гостиной, и мне невольно вспомнился день, когда я приехала. Боже, прошло всего две недели, а кажется – целая вечность. Столько всего произошло за эти дни.
- Есть какие-то новости, инспектор? – поинтересовалась Саманта. Да, этот вопрос интересовал всех.
- К сожалению, плохие, мадмуазель Клэнси. Теперь мы можем с уверенностью утверждать, что ваша мать была убита смертельной инъекцией нейролептиков. Ей ведь прописывали подобные препараты?
- А она не могла… ну знаете… сама это сделать? – дрожа выразительно голосом спросил кузен Джеффри. Судя по всему, самоубийство казалось ему предпочтительнее убийства.
- К сожалению, мсье Клэнси, это совершенно точно преднамеренное убийство, - с фальшивым участием ответил инспектор. – Предварительно вашей матери вкололи сильное снотворное. Так что, я бы хотел прояснить со всеми вами несколько вопросов. Во-первых, здесь присутствуют все наследники?
- Нет Франсуа Лорана, - встрял Бюшар. – И мадмуазель Напье не входит в число бенефициариев.
- Но я в курсе дела, - быстро нашлась Диана. – Я друг семьи.
Ну-ну.
- Что ж, с мсье Лораном я поговорю отдельно. Для начала, - Форе демонически зашуршал страницами своего блокнота. – Все ознакомлены полностью с условиями завещания?
Все закивали, что да, вполне.
- Всем ли они понятны?
Этот вопрос не дал такого однозначного ответа. Лично я, к примеру, не вникала в тонкости.
- Хорошо. В случае смерти одного из наследников, кому отходит его доля?
- согласно завещанию Джо, - надувшись от важности принялся разъяснять Бюшар, - половина доли передается в фонд, а половина делится между остальными наследниками.
- Чем занимается фонд?
- В основном образовательные гранты, поддержка нескольких клиник, - ответила сухо и холодно ди Лукка. – Должна сказать, что Джо был не единственным, кто нас финансирует. Он привлек и других меценатов.
- Но вы получаете по его завещанию значительную выгоду, - заметил Форе.
- Как и любой здесь. Поверьте, инспектор, наследство так велико, что выигрывают все в равной мере.
- О компания мсье Клэнси, кто ее наследует?
Вот об этом я, кстати, не задумывалась. У отца, вроде, был бизнес… Надеюсь, он теперь принадлежит не мне. Я и бизнес – вещи мало совместимые.
- Компанией руководит совет директоров, наследники получают отчеты о принятых им решениях. Прибыль делится: десятая часть ежегодного дохода поступает в фонд, а остальное поровну – на персональные счета наследников. Также есть дочерняя комания, ее прибыль поступает на особый застрахованный счет. Эти деньги будут выданы внукам Джо – родным или двоюродным – по достижении ими пятнадцать лет, и могут быть потрачены на образование и/или открытие собственного дела, - торжественно огласил Бюшар.
Ух ты! Джо все продумал!
- А если дочь или племянники мсье Клэнси скончаются до того, как обзаведутся детьми? – поинтересовался испектор.
У меня по спине пробежал холодок.
- Тогда деньги отойдут в фонд, - откликнулась ди Лукка, - и будут переданы на реализацию образовательных проектов. Как видите, инспектор, все указывает на меня.
И она рассмеялась хрипло. По-моему, тут было маловато поводов для смеха.
Инспектор сделал какую-то пометку в блокноте.
- Не происходило ли чего-то необычного в последние дни?
Все пожали плечами и посмотрели на меня. Все верно, я тут единственная, с кем что-то происходит, и выводы из этого можно сделать самые разные.
- Наша Джули… - начала Саманта.
- Вчера ночью кто-то бросил в мое окно камень. А за обедом я нашла в своей тарелке стекло, - про уксус я пока умолчала.
- Выглядит, как мелкое хулиганство, - заметил кузен.
Вот именно.
Форе ушел, оставив нам массу тем для размышлений, инсинуаций и разговоров.
