Нет, не как мужчина, как человек. В любви Энид была пассивна: она помнила мужа — ему она отдала свое сердце, — а для нужд тела и простого человеческого тепла у нее был верный Уорон. Дарес же привлекал ее как человек, лидер, единомышленник. Она сочувствовала ему, понимая его боль — она ведь тоже была вдовой.
Новое положение накладывало на Энид множество обязанностей. Как говорила она когда-то Уорону: Рестания — живой город, с которым очень сложно справиться. Энид едва успевала решать проблемы, договариваться, мирить и вновь договариваться. За один месяц она вымоталась сильнее, чем за последний год. В подобных условиях особенно сильно заметно было влияние Дареса. Он тоже нуждался в помощи. Они поддерживали друг друга. Никаких новых реформ Энид не предлагала, даже Серый список они пока не отменили. Сейчас нужен был лишь покой. Волнения улягутся, они справятся с наиболее важными и срочными вопросами и перейдут к проблемам глобальным. Так рассуждала Энид, стараясь не замечать уколов совести. Она продала Тилину. Могла ведь спасти юную принцессу, но променяла на светлое будущее Ордена, оценила Дареса как более важную и значимую личность. Так, по сути, и было, но легче Энид не становилось. Выходи замуж Тилина за другого мужчину, она бы порадовалась! Даже привычный в кругах людской знати брак по расчету устроил бы Энид! Только бы не Гарет де Нарат. Ему же плевать на Тилину и ее чувства, он будет использовать ее так, как сочтет нужным. Но дочь Родера Фелин'Сенского слишком ума, чтобы стать слепой пешкой в интригах собственного мужа. Когда-нибудь она поймет, сколько гнили в Гарете, но менять что-либо будет поздно.
— Прошу прощения, леди Рид. Я нарушил ваше уединение, — прозвучал совсем рядом голос молодого мужчины.
Энид невольно улыбнулась, оборачиваясь.
— Ничего страшного, ваше высочество, — заверила она принца Айрина. — Сомневаюсь, что этот прекрасный куст роз можно было счесть надежным укрытием.
Айрин, такой же красивый и золотоволосый, как Тилина, улыбнулся ей. Его голубые глаза смотрели ясно и иногда чересчур наивно. Внешность Айрина, слишком кукольная, доставшаяся от красавицы-матери, дополняясь его вечными мечтами о мире во всем мире, становилась его главным недостатком. Но Энид не была Родером, который пытался воспитать из сына достойного короля, поэтому ей мягкость Айрина приходилась по душе. Несмотря на юношеский максимализм и идеализм, принц обладал недюжинной проницательностью. Частенько это мешало ему или окружающим.
Айрин остановился рядом с Энид, окидывая взглядом придворных, снующих туда-сюда. Отсюда было удобно наблюдать за свадьбой, при этом куст розы почти полностью скрывал наблюдателя от любопытных глаз.
Несколько минут они молчали, а потом Айрин, словно невзначай, заметил:
— Плохой брак.
— Ваша сестра счастлива, ваше высочество, — нейтрально заметила Энид. — Особы, принадлежащие к правящему кругу, зачастую вынуждены пренебрегать собственными чувствами ради выгоды королевства. У вашей же сестры брак по любви.
— Лишь с ее стороны, ведь так? — проницательно заметил Айрин. — Вы не рады, леди Рид. Вы лучше знаете избранника Тилины. Ей не стоило выходить за него замуж, да?
Вот за это Айрина многие не любили, особенно Родер, которого дорогой сын часто ловил на слове.
Энид перевела взгляд на сияющую счастьем Тилину, потом вспомнила Дареса, тучи, которые в последнее время собирались над Орденом, и вновь почувствовала укол совести.
— Вы во многом правы, ваше высочество, — задумчиво произнесла Энид. — Доверяйте своей интуиции и своему мнению. А теперь позвольте, я присоединюсь к танцующим.
Айрин очень внимательно ее выслушал, а затем светским тоном предложил:
— Позвольте тогда составить вам партию.
Энид окинула его внимательным взглядом. Совсем скоро Айрину будет восемнадцать, он уже не мальчик. За лето принц вытянулся, став выше даже Энид, а фигура его начала приобретать массивность, присущую его отцу. Похоже, не так и много взял Айрин от матери. Хотя за его золотые кудри все придворные леди готовы были отдать свои лучшие годы — не зря их пару провожали взглядами, когда принц вел леди Энид в танце. И только один человек из этой толпы не завидовал или восхищался, а горел ненавистью. Только предостережение Верховного паладина удерживало Гарета от моментальной расправы над Энид. Но ничего, ее час придет. Гарет знал, как побольнее ему ударить стойкую леди Рид.
Предгорья Северного Хребта были местом небезопасным на всем своем протяжении. На востоке там жили кланы северных орков, особенно кровожадной и жестокой расы, западнее них располагалась Кериана, королевство драконов, тоже весьма недружелюбных существ. На северо-западе же мира простирались земли свалгов. Королевство их было окружено магическим куполом, что, конечно, радовало, но не избавляло от проблем — свалги имели привычку иногда покидать свое государство. И это только разумные расы! А ведь север населяло множество зверей и чудовищ. Одни варги чего стоили! Более злые, свирепые и сильные, чем обычные волки, варги жили в северо-западных землях, сбиваясь в стаи и нападая на любого, кто к ним приблизится. Орки приручали варгов, используя их в качестве средства передвижения и верных товарищей на охоте. Однако оставалось немало диких стай. Север же еще больше ожесточил и без того свирепых хищников. Жить здесь было невозможно, выживать — трудно. Суровые земли, суровые обитатели. И это не учитывая непогоду!
Даже Ворону с Барстом было нелегко, а ведь они наемники, а не нежные леди. Особенно удручал тот факт, что у них не было ни припасов, ни одежды. Зачем набирать вещей, если через пару минут они должны были оказаться в Рестании, торговом центре мира? Только вот Забытые Боги решили пошутить, и вместо осеннего города центральных земель троица оказалась в заснеженном краю. Не прошло и пяти минут, как легко одетые существа начали мерзнуть. Особенно плохо было Агнет.
— Да что же ты такая тощая, — ворчал Ворон, стаскивая с себя куртку. У него всегда был с собой видавший виды плащ и такая же потасканная кожаная куртка, которая была скорее дорога сердцу, нежели необходима для защиты от непогоды — летом оборотню хватало одной рубашки, и даже при наступлении осени он не спешил одеваться.
— Ты ч-что дел-л-лаешь? — возмутилась Агнет, дрожа от холода. Ее человеческое тело не выдерживало столь резкого перехода от теплой осени к лютой зиме. Барста с Вороном-то трясло, что уж говорить о тощей девице.
— Н-не н-над-до к-к-куртк-ку, — отбивалась Агнет. — Ты сам-м зам-м-мерзнешь.
Она была права: мороз уже пробрал его до костей. Но не оставлять же Агнет замерзать среди сугробов?! Еще, как назло, поднялся ветер, северный и колючий.
Рядом тяжко вздохнул Барст. Ворон окинул его придирчивым взглядом, но пришел к выводу, что с орка снять нечего — тот ходил в одних кожаных штанах, сапогах и жилетке, настолько потрепанной боями и невзгодами, что ее наличие на теле Барста было чисто символическим. Правда, имелся у друга еще и плащ, хороший, с мехом, но был он по-орочьи огромным и тяжелым, Агнет таким не укроешь. Не желая сдаваться, Ворон принялся перетрясать походные мешки. Результатом усилий стала его запасная рубашка, которая почему-то оказалась в сумке у Агнет, и шарф Ларона, найденный у Барста. Впрочем, у себя Ворон и вовсе нашел сборник эльфийской поэзии, которую с роду не читал. Вот он — результат путешествий в компании.
Не обращая внимания на завывания ветра и вялые протесты Агнет, Ворон надел на женщину рубашку, шарф и свой плащ. Куртку он все же оставил у себя — ветер крепчал, с неба начал падать снег, и даже выносливый оборотень задубел, как последний нежный эльф. Да, хорошо хоть, что Ларона с ними нет. При всем уважении к эльфу, Ворон в данной ситуации выбрал бы Барста. Орк был вынослив, знал эти края и не мерз также, как Агнет или живший в вечном лете Ларон.
Первые дни Ворон еще надеялся, что Агнет, оправившись от взбесившегося заклинания (почему-то же их выкинуло здесь, а не в Рестании), перенесет их куда надо. У троллей, помнится, она оправилась достаточно быстро. Но через пару дней Ворона ждал неприятный сюрприз.
— Как не можешь? — выдохнул он, выпустив в воздух облако белого пара.
— Так, — мрачно ответила Агнет. — Кто-то сбил мое заклинание и высушил дар. Но это не все. Как только дар начинает восстанавливаться, его вновь что-то осушает. Словно вода сквозь сито… — на мгновение взгляд Агнет стал таким потерянным, что даже черствый Ворон отвлекся от размышлений о собственных проблемах и прижал женщину к себе.
— Ладно, выберемся сами, а там посмотрим, что за беда с тобой приключилась, — проворчал оборотень, пока маг жалась к нему в поисках тепла.
Вот так и начался их путь по заснеженным предгорьям Северного Хребта. Никому из троицы здесь не случалось бывать — как-то ненужно было. Клан Барста жил намного южнее, за королевством свалгов, да и Ворон так далеко на север не забирался. Что уж говорить об Агнет?
Шли весь день, пробираясь сквозь толщу снега. Агнет свалилась в первые же сутки — не прошла даже нескольких метров. Неудивительно! Сугробы здесь были по пояс высокому Ворону. Он сам еле вывозил ноги. Барст же попросту раздвигал широкими плечами горы снега, пробивая в них тоннель. Но даже по нему Агнет едва могла идти — ее роста не хватало, чтобы пробраться через спрессованный, заледеневший снег. Когда она в очередной раз упала, утонув в сугробе, Ворон вздохнул и произнес:
— Иди сюда. Барст, подсади ее мне на закорки.
Чудо, но Агнет даже не сопротивлялась — вцепилась в шею Ворона и так всю дорогу и дышала ему в ухо. Подхватив ее под колени, оборотень проворчал:
— Никогда не носил на руках женщин. Много чести вам. Так что смотри, на какие жертвы иду.
— Ты бы поменьше трепался, — дрожа, ответила Агнет. Скудных одежд не хватало, чтобы спасти женщину от холода.
К счастью, Агнет весила так мало, что тренированному воину и оборотню не составило труда нести ее весь день. Так они и шли: Барст впереди, расчищая путь, за ним следом Ворон с Агнет. На ночь разжигали маленький костер — на севере туго с хворостом. Вот выйдут к лесам… К костру жались все. Какими бы выносливыми воинами с природой нелюдей не были Ворон и Барст, они тоже мерзли. В итоге через пару дней все трое соревновались, кто громче чихнет и кто сильнее высморкается.
— Отряд победителей, — ворчал Ворон, который последний раз болел простудой в пятилетнем возрасте.
Ночью ложились рядом с костром, практически в обнимку с горящими углями. Мужчины — по бокам, Агнет — между ними. Она отчаянно жалась к ним, пытаясь хоть немного согреться.
— Если выберешься отсюда со всеми пальцами, это будет чудо, — каракал Ворон, за что не раз был послан Агнет в Глубины.
Несколько раз им пришлось пережить нападение. Сначала к ним ночью пожаловала стая варгов. Бой вышел тяжелым. В итоге наемники перебили всех волков-переростков, но и сами пострадали немало. Хорошо еще, что кровь на морозе не текла, а так бы точно померли (как предрекал Барст). Но раны все равно отнимали так необходимые сейчас силы. Через неделю на троицу напали какие-то то ли звери, то ли нелюди. Они так и не поняли. Ворон долго разглядывал труп одного из нападавших и в итоге предположил, что это гарги, только сильно изменившиеся. Еще пару раз они сталкивались с варгами — к счастью, то были одиночки, еще одной битвы с целой стаей они не пережили бы.
Много проблем доставлял и сам спуск. Это только кажется, что предгорья — еще не горы. На самом деле и здесь хватало расщелин, крутых спусков и коварных тропок, обваливающихся под ногами в самый последний момент. Хорошо, что у предусмотрительного Ворона в мешке всегда имелся моток крепкой веревки — пару раз им приходилось спускаться по ней. В итоге Барст чуть не упал со скалы, а Агнет поклялась, что Ворон — лучший мужчина в ее жизни (ему опять пришлось тащить девицу практически на себе). Но как бы ни было трудно спускаться с крутых склонов, вися над пропастью, лучше так. Хуже приходилось, когда путь друзьям преграждала особенно глубокая расщелина. Такую можно было только перелететь либо обойти. Приходилось делать крюк, чтобы найти безопасный проход. В итоге на путь из предгорья компания потратила втрое больше, чем если бы они шли по равнине. Лишь через два месяца троица вышла к лесам вокруг королевства свалгов. А ведь казалось, что они так близко. В горах расстояние бывает очень коварным, как и видимая близость. За два месяца друзья успели основательно промерзнуть и оголодать — припасов много тоже не набирали, зачем, если они собирались в крупный город, там можно купить еду на каждом шагу. А вот среди бескрайних снегов ни палаток крикливых торговцев, ни шумных таверн не было. Запасы подошли к концу уже через две недели жесткой экономии, от которой особенно страдал Барст. Пришлось Ворону идти на охоту со своим арбалетом, благо иногда их взору представали бодро скачущие горные козлы (с жестким мясом) и шустрые северные зайцы (их мясо устраивало всех, но его было слишком мало).
Таким образом, к зиме оголодавшая, замерзшая и окровавленная компания выбралась к королевству свалгов. Здесь было теплее: снега лежало меньше, а ветер уже не так нагло гулял среди высоких сосен. Агнет наконец-то пошла сама, и Ворон еще неделю радовался по этому поводу, слушая вялые огрызания в ответ. Барст над ними только ржал. Это был единственный светлый момент в их путешествии. Земли, по которым они теперь шли, таили больше опасностей, чем предгорья Северного Хребта. Свалги были темной расой, о которой мало кто знал. Жили они обособленно, магический купол над их королевством не позволял чужакам попасть в их земли. Но никто, впрочем, и не стремился. Барст рассказывал, что даже орки обходят королевство по широкой дуге. Те немногие свалги, которые покидали родной дом, оказывались сущими безумцами, кровожадными и жестокими. С ними старались лишний раз не встречаться. Так что троице оставалось надеяться, что по пути им не попадется какой-нибудь свалг. Из всей компании лишь Ворону однажды довелось общаться с представителем этой расы. От той встречи у него осталось неприятное воспоминание и шрам на левом плече.
— У тебя так и не получилось накопить дар? Или что, вообще, происходит? — поинтересовался как-то Ворон, протягивая ей руку, чтобы перебраться через поваленное дерево.
Агнет устало помотала головой и приняла помощь.
— Не знаю, — ответила она, буквально упав на Ворона. Похоже, неуклюжесть не была частью маскировки мага. — Словно что-то высасывает дар. Стоит накопиться хоть капле, как она тут же утекает.
— Может тебя прокляли или еще что-то похожее? — предположил Ворон, возвращая Агнет в вертикальное положение.
— Не знаю. Я не вижу в своей ауре ничего противоестественного, заклинания тоже нет… Хотя… Что-то с аурой, но я не могу понять что. Тонкие оболочки очень чувствительны к различным воздействиям и сложно восстанавливаются.
На этом разговор затух, но Ворон иногда замечал, как Агнет безучастно глядит в пространство, а глаза поддергиваются пеленой.
Мимо свалгов шли еще целый месяц. Дорога проходила по самому краю обрыва. Огромная расщелина отделяла земли темных от королевства Сантирии. Того самого, из которого была родом принцесса Грета, подружка Алитеры, жены Ларона.
Новое положение накладывало на Энид множество обязанностей. Как говорила она когда-то Уорону: Рестания — живой город, с которым очень сложно справиться. Энид едва успевала решать проблемы, договариваться, мирить и вновь договариваться. За один месяц она вымоталась сильнее, чем за последний год. В подобных условиях особенно сильно заметно было влияние Дареса. Он тоже нуждался в помощи. Они поддерживали друг друга. Никаких новых реформ Энид не предлагала, даже Серый список они пока не отменили. Сейчас нужен был лишь покой. Волнения улягутся, они справятся с наиболее важными и срочными вопросами и перейдут к проблемам глобальным. Так рассуждала Энид, стараясь не замечать уколов совести. Она продала Тилину. Могла ведь спасти юную принцессу, но променяла на светлое будущее Ордена, оценила Дареса как более важную и значимую личность. Так, по сути, и было, но легче Энид не становилось. Выходи замуж Тилина за другого мужчину, она бы порадовалась! Даже привычный в кругах людской знати брак по расчету устроил бы Энид! Только бы не Гарет де Нарат. Ему же плевать на Тилину и ее чувства, он будет использовать ее так, как сочтет нужным. Но дочь Родера Фелин'Сенского слишком ума, чтобы стать слепой пешкой в интригах собственного мужа. Когда-нибудь она поймет, сколько гнили в Гарете, но менять что-либо будет поздно.
— Прошу прощения, леди Рид. Я нарушил ваше уединение, — прозвучал совсем рядом голос молодого мужчины.
Энид невольно улыбнулась, оборачиваясь.
— Ничего страшного, ваше высочество, — заверила она принца Айрина. — Сомневаюсь, что этот прекрасный куст роз можно было счесть надежным укрытием.
Айрин, такой же красивый и золотоволосый, как Тилина, улыбнулся ей. Его голубые глаза смотрели ясно и иногда чересчур наивно. Внешность Айрина, слишком кукольная, доставшаяся от красавицы-матери, дополняясь его вечными мечтами о мире во всем мире, становилась его главным недостатком. Но Энид не была Родером, который пытался воспитать из сына достойного короля, поэтому ей мягкость Айрина приходилась по душе. Несмотря на юношеский максимализм и идеализм, принц обладал недюжинной проницательностью. Частенько это мешало ему или окружающим.
Айрин остановился рядом с Энид, окидывая взглядом придворных, снующих туда-сюда. Отсюда было удобно наблюдать за свадьбой, при этом куст розы почти полностью скрывал наблюдателя от любопытных глаз.
Несколько минут они молчали, а потом Айрин, словно невзначай, заметил:
— Плохой брак.
— Ваша сестра счастлива, ваше высочество, — нейтрально заметила Энид. — Особы, принадлежащие к правящему кругу, зачастую вынуждены пренебрегать собственными чувствами ради выгоды королевства. У вашей же сестры брак по любви.
— Лишь с ее стороны, ведь так? — проницательно заметил Айрин. — Вы не рады, леди Рид. Вы лучше знаете избранника Тилины. Ей не стоило выходить за него замуж, да?
Вот за это Айрина многие не любили, особенно Родер, которого дорогой сын часто ловил на слове.
Энид перевела взгляд на сияющую счастьем Тилину, потом вспомнила Дареса, тучи, которые в последнее время собирались над Орденом, и вновь почувствовала укол совести.
— Вы во многом правы, ваше высочество, — задумчиво произнесла Энид. — Доверяйте своей интуиции и своему мнению. А теперь позвольте, я присоединюсь к танцующим.
Айрин очень внимательно ее выслушал, а затем светским тоном предложил:
— Позвольте тогда составить вам партию.
Энид окинула его внимательным взглядом. Совсем скоро Айрину будет восемнадцать, он уже не мальчик. За лето принц вытянулся, став выше даже Энид, а фигура его начала приобретать массивность, присущую его отцу. Похоже, не так и много взял Айрин от матери. Хотя за его золотые кудри все придворные леди готовы были отдать свои лучшие годы — не зря их пару провожали взглядами, когда принц вел леди Энид в танце. И только один человек из этой толпы не завидовал или восхищался, а горел ненавистью. Только предостережение Верховного паладина удерживало Гарета от моментальной расправы над Энид. Но ничего, ее час придет. Гарет знал, как побольнее ему ударить стойкую леди Рид.
Глава 5. Север
Предгорья Северного Хребта были местом небезопасным на всем своем протяжении. На востоке там жили кланы северных орков, особенно кровожадной и жестокой расы, западнее них располагалась Кериана, королевство драконов, тоже весьма недружелюбных существ. На северо-западе же мира простирались земли свалгов. Королевство их было окружено магическим куполом, что, конечно, радовало, но не избавляло от проблем — свалги имели привычку иногда покидать свое государство. И это только разумные расы! А ведь север населяло множество зверей и чудовищ. Одни варги чего стоили! Более злые, свирепые и сильные, чем обычные волки, варги жили в северо-западных землях, сбиваясь в стаи и нападая на любого, кто к ним приблизится. Орки приручали варгов, используя их в качестве средства передвижения и верных товарищей на охоте. Однако оставалось немало диких стай. Север же еще больше ожесточил и без того свирепых хищников. Жить здесь было невозможно, выживать — трудно. Суровые земли, суровые обитатели. И это не учитывая непогоду!
Даже Ворону с Барстом было нелегко, а ведь они наемники, а не нежные леди. Особенно удручал тот факт, что у них не было ни припасов, ни одежды. Зачем набирать вещей, если через пару минут они должны были оказаться в Рестании, торговом центре мира? Только вот Забытые Боги решили пошутить, и вместо осеннего города центральных земель троица оказалась в заснеженном краю. Не прошло и пяти минут, как легко одетые существа начали мерзнуть. Особенно плохо было Агнет.
— Да что же ты такая тощая, — ворчал Ворон, стаскивая с себя куртку. У него всегда был с собой видавший виды плащ и такая же потасканная кожаная куртка, которая была скорее дорога сердцу, нежели необходима для защиты от непогоды — летом оборотню хватало одной рубашки, и даже при наступлении осени он не спешил одеваться.
— Ты ч-что дел-л-лаешь? — возмутилась Агнет, дрожа от холода. Ее человеческое тело не выдерживало столь резкого перехода от теплой осени к лютой зиме. Барста с Вороном-то трясло, что уж говорить о тощей девице.
— Н-не н-над-до к-к-куртк-ку, — отбивалась Агнет. — Ты сам-м зам-м-мерзнешь.
Она была права: мороз уже пробрал его до костей. Но не оставлять же Агнет замерзать среди сугробов?! Еще, как назло, поднялся ветер, северный и колючий.
Рядом тяжко вздохнул Барст. Ворон окинул его придирчивым взглядом, но пришел к выводу, что с орка снять нечего — тот ходил в одних кожаных штанах, сапогах и жилетке, настолько потрепанной боями и невзгодами, что ее наличие на теле Барста было чисто символическим. Правда, имелся у друга еще и плащ, хороший, с мехом, но был он по-орочьи огромным и тяжелым, Агнет таким не укроешь. Не желая сдаваться, Ворон принялся перетрясать походные мешки. Результатом усилий стала его запасная рубашка, которая почему-то оказалась в сумке у Агнет, и шарф Ларона, найденный у Барста. Впрочем, у себя Ворон и вовсе нашел сборник эльфийской поэзии, которую с роду не читал. Вот он — результат путешествий в компании.
Не обращая внимания на завывания ветра и вялые протесты Агнет, Ворон надел на женщину рубашку, шарф и свой плащ. Куртку он все же оставил у себя — ветер крепчал, с неба начал падать снег, и даже выносливый оборотень задубел, как последний нежный эльф. Да, хорошо хоть, что Ларона с ними нет. При всем уважении к эльфу, Ворон в данной ситуации выбрал бы Барста. Орк был вынослив, знал эти края и не мерз также, как Агнет или живший в вечном лете Ларон.
Первые дни Ворон еще надеялся, что Агнет, оправившись от взбесившегося заклинания (почему-то же их выкинуло здесь, а не в Рестании), перенесет их куда надо. У троллей, помнится, она оправилась достаточно быстро. Но через пару дней Ворона ждал неприятный сюрприз.
— Как не можешь? — выдохнул он, выпустив в воздух облако белого пара.
— Так, — мрачно ответила Агнет. — Кто-то сбил мое заклинание и высушил дар. Но это не все. Как только дар начинает восстанавливаться, его вновь что-то осушает. Словно вода сквозь сито… — на мгновение взгляд Агнет стал таким потерянным, что даже черствый Ворон отвлекся от размышлений о собственных проблемах и прижал женщину к себе.
— Ладно, выберемся сами, а там посмотрим, что за беда с тобой приключилась, — проворчал оборотень, пока маг жалась к нему в поисках тепла.
Вот так и начался их путь по заснеженным предгорьям Северного Хребта. Никому из троицы здесь не случалось бывать — как-то ненужно было. Клан Барста жил намного южнее, за королевством свалгов, да и Ворон так далеко на север не забирался. Что уж говорить об Агнет?
Шли весь день, пробираясь сквозь толщу снега. Агнет свалилась в первые же сутки — не прошла даже нескольких метров. Неудивительно! Сугробы здесь были по пояс высокому Ворону. Он сам еле вывозил ноги. Барст же попросту раздвигал широкими плечами горы снега, пробивая в них тоннель. Но даже по нему Агнет едва могла идти — ее роста не хватало, чтобы пробраться через спрессованный, заледеневший снег. Когда она в очередной раз упала, утонув в сугробе, Ворон вздохнул и произнес:
— Иди сюда. Барст, подсади ее мне на закорки.
Чудо, но Агнет даже не сопротивлялась — вцепилась в шею Ворона и так всю дорогу и дышала ему в ухо. Подхватив ее под колени, оборотень проворчал:
— Никогда не носил на руках женщин. Много чести вам. Так что смотри, на какие жертвы иду.
— Ты бы поменьше трепался, — дрожа, ответила Агнет. Скудных одежд не хватало, чтобы спасти женщину от холода.
К счастью, Агнет весила так мало, что тренированному воину и оборотню не составило труда нести ее весь день. Так они и шли: Барст впереди, расчищая путь, за ним следом Ворон с Агнет. На ночь разжигали маленький костер — на севере туго с хворостом. Вот выйдут к лесам… К костру жались все. Какими бы выносливыми воинами с природой нелюдей не были Ворон и Барст, они тоже мерзли. В итоге через пару дней все трое соревновались, кто громче чихнет и кто сильнее высморкается.
— Отряд победителей, — ворчал Ворон, который последний раз болел простудой в пятилетнем возрасте.
Ночью ложились рядом с костром, практически в обнимку с горящими углями. Мужчины — по бокам, Агнет — между ними. Она отчаянно жалась к ним, пытаясь хоть немного согреться.
— Если выберешься отсюда со всеми пальцами, это будет чудо, — каракал Ворон, за что не раз был послан Агнет в Глубины.
Несколько раз им пришлось пережить нападение. Сначала к ним ночью пожаловала стая варгов. Бой вышел тяжелым. В итоге наемники перебили всех волков-переростков, но и сами пострадали немало. Хорошо еще, что кровь на морозе не текла, а так бы точно померли (как предрекал Барст). Но раны все равно отнимали так необходимые сейчас силы. Через неделю на троицу напали какие-то то ли звери, то ли нелюди. Они так и не поняли. Ворон долго разглядывал труп одного из нападавших и в итоге предположил, что это гарги, только сильно изменившиеся. Еще пару раз они сталкивались с варгами — к счастью, то были одиночки, еще одной битвы с целой стаей они не пережили бы.
Много проблем доставлял и сам спуск. Это только кажется, что предгорья — еще не горы. На самом деле и здесь хватало расщелин, крутых спусков и коварных тропок, обваливающихся под ногами в самый последний момент. Хорошо, что у предусмотрительного Ворона в мешке всегда имелся моток крепкой веревки — пару раз им приходилось спускаться по ней. В итоге Барст чуть не упал со скалы, а Агнет поклялась, что Ворон — лучший мужчина в ее жизни (ему опять пришлось тащить девицу практически на себе). Но как бы ни было трудно спускаться с крутых склонов, вися над пропастью, лучше так. Хуже приходилось, когда путь друзьям преграждала особенно глубокая расщелина. Такую можно было только перелететь либо обойти. Приходилось делать крюк, чтобы найти безопасный проход. В итоге на путь из предгорья компания потратила втрое больше, чем если бы они шли по равнине. Лишь через два месяца троица вышла к лесам вокруг королевства свалгов. А ведь казалось, что они так близко. В горах расстояние бывает очень коварным, как и видимая близость. За два месяца друзья успели основательно промерзнуть и оголодать — припасов много тоже не набирали, зачем, если они собирались в крупный город, там можно купить еду на каждом шагу. А вот среди бескрайних снегов ни палаток крикливых торговцев, ни шумных таверн не было. Запасы подошли к концу уже через две недели жесткой экономии, от которой особенно страдал Барст. Пришлось Ворону идти на охоту со своим арбалетом, благо иногда их взору представали бодро скачущие горные козлы (с жестким мясом) и шустрые северные зайцы (их мясо устраивало всех, но его было слишком мало).
Таким образом, к зиме оголодавшая, замерзшая и окровавленная компания выбралась к королевству свалгов. Здесь было теплее: снега лежало меньше, а ветер уже не так нагло гулял среди высоких сосен. Агнет наконец-то пошла сама, и Ворон еще неделю радовался по этому поводу, слушая вялые огрызания в ответ. Барст над ними только ржал. Это был единственный светлый момент в их путешествии. Земли, по которым они теперь шли, таили больше опасностей, чем предгорья Северного Хребта. Свалги были темной расой, о которой мало кто знал. Жили они обособленно, магический купол над их королевством не позволял чужакам попасть в их земли. Но никто, впрочем, и не стремился. Барст рассказывал, что даже орки обходят королевство по широкой дуге. Те немногие свалги, которые покидали родной дом, оказывались сущими безумцами, кровожадными и жестокими. С ними старались лишний раз не встречаться. Так что троице оставалось надеяться, что по пути им не попадется какой-нибудь свалг. Из всей компании лишь Ворону однажды довелось общаться с представителем этой расы. От той встречи у него осталось неприятное воспоминание и шрам на левом плече.
— У тебя так и не получилось накопить дар? Или что, вообще, происходит? — поинтересовался как-то Ворон, протягивая ей руку, чтобы перебраться через поваленное дерево.
Агнет устало помотала головой и приняла помощь.
— Не знаю, — ответила она, буквально упав на Ворона. Похоже, неуклюжесть не была частью маскировки мага. — Словно что-то высасывает дар. Стоит накопиться хоть капле, как она тут же утекает.
— Может тебя прокляли или еще что-то похожее? — предположил Ворон, возвращая Агнет в вертикальное положение.
— Не знаю. Я не вижу в своей ауре ничего противоестественного, заклинания тоже нет… Хотя… Что-то с аурой, но я не могу понять что. Тонкие оболочки очень чувствительны к различным воздействиям и сложно восстанавливаются.
На этом разговор затух, но Ворон иногда замечал, как Агнет безучастно глядит в пространство, а глаза поддергиваются пеленой.
Мимо свалгов шли еще целый месяц. Дорога проходила по самому краю обрыва. Огромная расщелина отделяла земли темных от королевства Сантирии. Того самого, из которого была родом принцесса Грета, подружка Алитеры, жены Ларона.
