Да и улыбалась, по-настоящему, искренне, она редко. А еще, возникла невольно мысль, что у нее красивая шея. И ключицы. Проклятье!
— Нравлюсь? — внезапно оборвав смех, хитро спросила эльфийка и подошла ближе. Теперь их разделяло едва ли больше пары десятков сантиметров. Лен чувствовал ее дыхание, ее запах — запах подснежников.
— Нет.
На ее нежно-розовые губы легла соблазнительная улыбка.
— Сатиэль прав, ты плохо лжешь.
Даже пощечина не привела бы его в чувство лучше, чем эта фраза.
— Сатиэль — тупоголовый идиот, ты — приставучая дрянь, и вы оба меня уже достали. Если ты еще раз притащишь свой высокомерный зад в мое кафе, то, клянусь, я принесу тебе вместо десерта кусок дерьма. А теперь уйди с дороги! В отличие от тебя, я дорожу своей учебой.
Дорогу до Академии он преодолел за один миг. Ворвавшись в уборную, сунул окровавленную руку в ледяную воду. Светлая рубашка была безнадежно испорченна, следовало хотя бы попытаться отмыть ее от кровавых пятен, но у Лена до сих пор перед глазами стояло перекошенное от ярости лицо эльфийки, которая даже в таком состоянии оставалась красивой. Опасно красивой.
Лис надеялся, что после его отповеди остроухая отстанет от него. Как будто мало ему было Сатиэля! Или теперь все ушастое племя решило использовать его в качестве объекта для насмешек?
День катился под откос вслед за давно сдохнувшим настроением. На алхимии из-за больной руки он уронил в котел не ту траву и заработал для всей их компании низкую оценку. Единственной отдушиной оставались профильные предметы. Их вели, как правило, старые папины коллеги, да и предметы он хорошо знал, благодаря рассказам отца. Так что и "Методики расследования", и "Этапы следственных действий", и "Классификация преступлений", и многое другое было по-настоящему интересны и понятны Лену. Все же, возможно, отец прав и лису папина профессия подходит. Он, конечно, скорее сдохнет, чем признает это вслух, но другая сторона преступного мира его привлекла не меньше той, которую он узнал в бытности простым вором.
Это было единственное светлое пятно в черных буднях. Вторая неделя занятий принесла не только волну слухов и насмешек, но и гору домашних заданий, на которые времени просто-напросто не оставалось. Герим, которого и второе Великое Нашествие демонов не заставит подобреть, задал им написать к следующему понедельнику два свитка про двухсотлетнюю войну Фелин-Сена с Логрой, а Лену, персонально, еще два свитка про восстание ликанов и ту проклятую Лехскую войну. Ламелинэ, профессор расоведения, самый молодой из преподавателей, полный энтузиазма эльф, задал составить подробное описание и историю водного народа. По экономике обещали тест, по алхимии — контрольную по ядам, а Кос, преподающий "Введение в науку следствия" задал прочитать два толстущих тома по истории методов расследования. Даже без работы Лен едва ли успел бы все это сделать, а сейчас... Надо было выйти в выходные, чтобы подзаработать и оплатить чердак, голый и холодный, но все лучше улицы. И надо было успеть нагнать все предметы за выходные. Что делать?
Вот Лен сидел и думал. Вернее, холодным осенним вечером ютился на скрипящих ступенях крыльца заднего двора их дома и пытался отстирать рубашку от засохших пятен крови, которая сегодня заставили окружающих шарахаться от него с новой силой. Порезанная ладонь болела, голую спину искусали комары, а в одних штанах было до одури холодно. Еще и решить надо было, что делать. И эльфийка сегодня впервые не пришла в кафе. Зато пришла Кэтрин, и Мэл ходил счастливый. Правда, обслуживал магичку почему-то все равно Лен. Лис за это мысленно назвал друга трусом. Он-то не побоялся бы подойти к девушке, которая нравится.
На задний двор дома Тары вышел Дель и присел на ступеньки рядом с Леном. Некоторое время ликан молча смотрел на то, как лис пытается стертыми в кровь руками отстирать рубашку.
— Ты неисправим, Лен, — тяжелый вздох.
— Какой есть.
Смешок. Теперь тяжело вздыхает лис.
— Будем с Мэлом выходить по очереди, иначе учебу не потянем.
— Завтра Мэл?
— Наверное... А что?
— Подумал, что ты не захочешь сидеть с книгами в библиотеке, сегодня отобрал некоторые и взял с собой. Можем завтра дома посидеть, вместе быстрее работается.
— Где? — фыркнул Лен. — На нашем чердаке есть только одеяло и сундук.
— Можем у твоего отца...
— Нет.
— Лен...
— Нет.
— Почему?
«Потому что мне стыдно смотреть ему в глаза после случившегося», — подумал Лен, а вслух ответил:
— Не хочу ему надоедать.
Дель промолчал, но так, что становилось понятно: друг видит больше, чем показывает.
— Он будет рад, если ты его навестишь. Заодно покормим его. Я приготовлю пирог.
— Дель...
Проклятье, он же прав. Лен собирался навестить старика, помочь с домом. Отец ведь хронический трудоголик: так и будет работать, пока не умрет от голода и холода. И все равно продолжит работать. Так что надо брать себя в руки, перестать наматывать сопли на кулак и идти к отцу. А то ведет себя хуже неженки эльфа, еще бы заплакал! Подумаешь, кости вся Академия перетирает, да красивая эльфийка надоедает, переживем.
— Ладно, сходим.
Дель умолк, но не ушел. Немного помедлив, Лен произнес:
— И спасибо.
— Не за что, — мягко, как и всегда, ответил Дель. Лена всегда поражало то, что кроме чисто физических признаков крови ликана, в друге больше никак не проявлялась его дикая половина. Характером Дель был вылитый эльф, такой же мягкий, добрый и понимающий. Для Лена он был как младший брат, тот самый, кого надо защищать от опасностей внешнего мира, и который одним своим присутствием помогает вернуть уверенность в себе и в будущем.
— Знаешь, о чем я думал всю эту неделю?
— О чем? — приняв решения и построив дальнейший план действий, Лен обрел душевное спокойствие и вернулся к стирке рубашки.
— Зачем Оскар изображал труп?
Лис даже перестал тереть несчастную ткань и поднял взгляд на сидящего рядом Деля.
— Так ты мне веришь?
— Конечно.
Лен медленно глубоко вдохнул и также медленно выдохнул. Внутри неприятно скребнула мысль: а вот Мэл не поверил.
— Тогда еще раз спасибо. Но буду честен, ты один такой, даже я сам себе не верю.
— А вот это как раз брось, — нахмурился Дель. Лен, пожалуй, давно не видел его таким встревоженным. — Ты не должен, как и все остальные, попасться на их уловку.
— В смысле?
Ликан помедлил, подбирая слова.
— Подумай сам, зачем Оскар притворялся мертвым? В чем был смысл изображать труп, а наутро заявиться живым?
— А ты прав, — протянул Лен, крутя в руках мыло и позабыв про плавающую в тазу рубашку. — Зачем это представление? Чтобы я ушел побыстрее?
— Но Оскар ведь и так мог тебя выгнать из библиотеки! Помнишь, что меня заинтересовало утром в воскресенья, когда ты первый раз рассказал нам свою историю? Где был Оскар целый час? На этот вопрос тоже нет ответа.
— Отрицательный ответ — тоже ответ, — словам отца ответил Лен. — Оскара точно не было в библиотеке либо он был занят. А потом он, допустим, вернулся и обнаружил меня.
— И своего таинственного друга.
— Да, и его. Но зачем он стал изображать труп? Подошел бы и выгнал меня!
— А ты подумай, что дал ему его труп?
— Ничего. Ну, кроме того, что надо мной теперь потешается вся Академия.
— Вот именно, Лен, — горячо заговорил Дель. — Ты понял, чего они добивались? Они выставили тебя лжецом, сделали так, чтобы твоей истории никто не поверил. Ведь, если одна часть рассказа оказалась неправдой, то и другие не будут соответствовать истине. А значит...
— ...что-то все же важное в библиотеке я увидел, — закончил за друга Лен. — Только вот проблема, я не знаю, что именно, — он бросил мыло в воду и в сердцах произнес: — Гнусная история.
Рядом вздохнул Дель.
На следующее утро они взяли стопку книг, чистые свитки, мешок муки и отправились к отцу Лена.
— Мы ему не помешаем в выходной? — запоздало поинтересовался Дель. Лен лишь рассмеялся.
— Его не будет дома, не переживай.
— Не буду. Кстати, откуда у нас целый мешок муки?
— Фейра отдала. Сказала, что мука плохая, тесто с нее получается комками, ну я и забрал, заодно похвастался твоими кулинарными талантами, дескать, у тебя получится с этого мешка что-нибудь нормальное приготовить. Так что один кусок с будущего пирога предназначен Фейре. Ты уж постарайся.
— Шутишь? Зачем ты так сказал?
— Проклятье, Дель, для тебя же стараюсь! Фейра адекватная дриада, она к ликанам нормально относится и от хорошего повара не откажется.
— То есть ты так ненавязчиво продвигаешь меня перед своим начальником?
— Да, как ты догадался?
Друзья рассмеялись и прошли через незапертую калитку к крыльцу.
— Про ключ я даже спрашивать не буду.
— И правильно, не стоит ставить под сомнения мои таланты, — довольно проворчал Лен, играючи вскрыв хлипкий дверной замок.
Весь день они просидели за книгами: с ликаном, который, в отличие от лиса, отличался трудолюбием и усидчивостью, дело шло намного быстрее. А к вечеру Дель еще и испек пирог, пусть простой, без начинки, но такой вкусный, что пальчики оближешь. Отец, пришедший как раз к ужину, был полностью согласен с сыном. А еще он, вопреки опасениям Лена, повел себя так же, как Дель.
— Конечно, я тебе верю, это не обсуждается, — заявил инспектор Крейл. — И дело не только в том, что ты — мой сын, но и в том, что я, вообще-то, ложь определять умею, и ты тогда не лгал. Но злюсь я знатно на тебя.
— Из-за чего? — не понял Лен, давясь куском пирога. Дель тут же пришел на помощь другу, хлопнув по спине так, что чуть не отправил лиса в полет.
— Из-за того, какой опасности ты тогда подверг себя. Я, знаешь ли, за сорок лет службы понял то, что когда начинаются с такие исчезновения трупов, воскрешения, подмены и прочая комедия, то в конце будет большая трагедия. Уж поверь старику.
— Верю, — вздохнул Лен. — А что сказал Оскар? Где он был ночью?
— Сказал, что закрыл библиотеку в полночь, забрать ковер, да, — видя вопрос в глазах сына, подтвердил Крейл, — да, он забрал ковер, чтобы отстирать пролитые чернила. Когда мои ребята добрались до этой тряпки, ее уже прополоскали в таком количестве настоев и прочей дряни, что определить наличие крови на ней было невозможно. И, кстати, на мое замечание, что дверь в библиотеку не была закрыта — ты ведь спокойно вышел, — Оскар ответил, что, видимо, забыл.
— Оскар и забыл? — недоверчиво хмыкнул Лен. — Да он помнит про всю Академию, кто какую книгу когда брал и почему не отдал. Нет, Дель прав, гнусная история.
— А что с тем убийством сестер Смирения? — спросил Дель.
— Ищем, но пока ничего нового.
За окном послышались удары капель о крышу. Постепенно ливень набирал обороты, а Лен думал о том, кто мог из ликанов мог поднять руку на сестер Смирения? Их маленький орден был основан давно и занимался, в основном, благотворительностью. Добрые сестры работали в единственной больнице в Квартале Бедняков, помогали хворым и немощным в ночлежках, расположенных по всему району. Это были милые и разбитые жизнью женщины, посвятившие себя служению нуждающимся. В принципе, название их ордена, Смирение, как нельзя более точно описывало их. В Рестании, среди средних и низших слоев общества, они пользовались уважением. Для не признающих никакие законы преступников убийство или причинение вреда сестрам Смирения было табу. И тут вдруг три трупа этих самых сестер. Лично у Лена было две версии. Первая — это безумцы. Но уж очень они аккуратно сработали. Вторая версия — залетные убийцы. Это был наиболее вероятный вариант. Рестанию не зря называли Центром Мира: через нее проходило большинство торговых путей. Поток людей и нелюдей, проездом бывающих в Рестании, был огромен и среди них всегда находились те, для кого закон не писан. Печально, потому что отец вряд ли сможет найти убийц, они наверняка уже давно покинули город.
Мила лениво раскинулась на большой кровати, застеленной мягким пуховым одеялом, и смотрела на дождь за окном. Ей всегда нравилась промозглая осенняя погода, была в ней своя романтика. Романтика... Вот у Милы романтика все никак не наступала. Первая злость на рыжего наглеца прошла, девушка раздумывала над тем, что невнимание и явное неприятие оборотня к ее персоне больно бьет по самолюбию. Слишком сильно. Вот проклятье! Мила раздраженно ударила по подушке: как же он ее бесит. Наглый идиот! И что в нем могло ей понравиться? Мила вновь вздохнула и честно ответила: много чего. Ей никогда не нравились смазливые красавчики, и она точно знала, что не будет встречаться с эльфом. Причем, дело было не только во внешности, но и в манере поведения. Большинство сородичей были мягкими, тонко чувствующими натурами, глубоко преклоняющимися перед ее воинственностью и решительностью. А ей это было не нужно! Хватило в Рассветном Лесу! Хотелось борьбы, получать отпор, войну характеров, чтобы, как у мам с папой: он вставал на колени, при этом максимально сопротивляясь и выводя ее из себя одним своим присутствием. И судя по реакции самой Милы, Лен (а его имя было первое, что она узнала) подходил идеально. Осталось только до него донести эту простую истину: леди Феланэ выбрала его и ему нужно лишь смириться. Вот только что-то подсказывало эльфийке, что просто так парень не сдастся. О да.
«Никогда бы не подумала, что я, леди Амелия Феланэ, красивейшая из дочерей Рассветного Леса и одна из лучших молодых воинов, имеющая толпы поклонников, буду бегать за каким-то рыжим лисом, — Мила мысленно рассмеялась. — Но ничего, Ален Крейл, ты даже не знаешь, что тебя ждет. Я влюблю тебя в себя, хочешь ты этого или нет»
Постепенно жизнь вошла в привычное русло: Академия, работа, чердак и вновь Академия. Герим привычно разносил его работы и ответы на занятиях, Сатиэль разве что ядом не плевался, Реб практически довел Мэла до истерики, рассказывая про самые известные и кровавые убийства, произошедшие в Рестании за последние полвека (не будем показывать пальцем на того, кто снабдил дракона этой информацией), а эльфийка наконец-то отвязалась от Лена. Перестала приходить в кафе, перестала бросать взгляды. Сидела себе и покусывала кончик пера, внимательно слушая профессора Коса, рассказывающего про трупное окоченение. Лицо Мэла постепенно приобретало салатовый оттенок, Дель прилежно записывал, Реб рисовал трупики, а эльфийка продолжала внимательно слушать. Острый кончик светло-коричневого пера то и дело пропадал между двумя розовыми губками, иногда жемчужно-белые зубы слегка прикусывали его, пока не появился маленький юркий язычок, который лизнул перышко.
Лен резко отвернулся, чувствуя, как лицо бросило в жар. Лис не был таким озабоченным по части девушек, как дракон, но и на него, видно, стало влиять долгое одиночество. Еще и эльфийка эта... В голову закралось нехорошее подозрение, Лен слегка скосил глаза, наблюдая за остроухой. Та спокойно записывала лекцию, перестав терзать несчастное перо, и ее победная, лучащаяся самодовольством улыбка подтвердила догадку лиса. Вот же стерва!
— Господин Крейл, вы слушаете меня? — проскрипел профессор.
«Нет, я тут эльфиек разглядывая, а они меня — разводят», — с веселой злостью подумал Лен. Следовало придумать месть, благо с этим у лиса никогда не было проблем.
— Нравлюсь? — внезапно оборвав смех, хитро спросила эльфийка и подошла ближе. Теперь их разделяло едва ли больше пары десятков сантиметров. Лен чувствовал ее дыхание, ее запах — запах подснежников.
— Нет.
На ее нежно-розовые губы легла соблазнительная улыбка.
— Сатиэль прав, ты плохо лжешь.
Даже пощечина не привела бы его в чувство лучше, чем эта фраза.
— Сатиэль — тупоголовый идиот, ты — приставучая дрянь, и вы оба меня уже достали. Если ты еще раз притащишь свой высокомерный зад в мое кафе, то, клянусь, я принесу тебе вместо десерта кусок дерьма. А теперь уйди с дороги! В отличие от тебя, я дорожу своей учебой.
Дорогу до Академии он преодолел за один миг. Ворвавшись в уборную, сунул окровавленную руку в ледяную воду. Светлая рубашка была безнадежно испорченна, следовало хотя бы попытаться отмыть ее от кровавых пятен, но у Лена до сих пор перед глазами стояло перекошенное от ярости лицо эльфийки, которая даже в таком состоянии оставалась красивой. Опасно красивой.
Лис надеялся, что после его отповеди остроухая отстанет от него. Как будто мало ему было Сатиэля! Или теперь все ушастое племя решило использовать его в качестве объекта для насмешек?
День катился под откос вслед за давно сдохнувшим настроением. На алхимии из-за больной руки он уронил в котел не ту траву и заработал для всей их компании низкую оценку. Единственной отдушиной оставались профильные предметы. Их вели, как правило, старые папины коллеги, да и предметы он хорошо знал, благодаря рассказам отца. Так что и "Методики расследования", и "Этапы следственных действий", и "Классификация преступлений", и многое другое было по-настоящему интересны и понятны Лену. Все же, возможно, отец прав и лису папина профессия подходит. Он, конечно, скорее сдохнет, чем признает это вслух, но другая сторона преступного мира его привлекла не меньше той, которую он узнал в бытности простым вором.
Это было единственное светлое пятно в черных буднях. Вторая неделя занятий принесла не только волну слухов и насмешек, но и гору домашних заданий, на которые времени просто-напросто не оставалось. Герим, которого и второе Великое Нашествие демонов не заставит подобреть, задал им написать к следующему понедельнику два свитка про двухсотлетнюю войну Фелин-Сена с Логрой, а Лену, персонально, еще два свитка про восстание ликанов и ту проклятую Лехскую войну. Ламелинэ, профессор расоведения, самый молодой из преподавателей, полный энтузиазма эльф, задал составить подробное описание и историю водного народа. По экономике обещали тест, по алхимии — контрольную по ядам, а Кос, преподающий "Введение в науку следствия" задал прочитать два толстущих тома по истории методов расследования. Даже без работы Лен едва ли успел бы все это сделать, а сейчас... Надо было выйти в выходные, чтобы подзаработать и оплатить чердак, голый и холодный, но все лучше улицы. И надо было успеть нагнать все предметы за выходные. Что делать?
Вот Лен сидел и думал. Вернее, холодным осенним вечером ютился на скрипящих ступенях крыльца заднего двора их дома и пытался отстирать рубашку от засохших пятен крови, которая сегодня заставили окружающих шарахаться от него с новой силой. Порезанная ладонь болела, голую спину искусали комары, а в одних штанах было до одури холодно. Еще и решить надо было, что делать. И эльфийка сегодня впервые не пришла в кафе. Зато пришла Кэтрин, и Мэл ходил счастливый. Правда, обслуживал магичку почему-то все равно Лен. Лис за это мысленно назвал друга трусом. Он-то не побоялся бы подойти к девушке, которая нравится.
На задний двор дома Тары вышел Дель и присел на ступеньки рядом с Леном. Некоторое время ликан молча смотрел на то, как лис пытается стертыми в кровь руками отстирать рубашку.
— Ты неисправим, Лен, — тяжелый вздох.
— Какой есть.
Смешок. Теперь тяжело вздыхает лис.
— Будем с Мэлом выходить по очереди, иначе учебу не потянем.
— Завтра Мэл?
— Наверное... А что?
— Подумал, что ты не захочешь сидеть с книгами в библиотеке, сегодня отобрал некоторые и взял с собой. Можем завтра дома посидеть, вместе быстрее работается.
— Где? — фыркнул Лен. — На нашем чердаке есть только одеяло и сундук.
— Можем у твоего отца...
— Нет.
— Лен...
— Нет.
— Почему?
«Потому что мне стыдно смотреть ему в глаза после случившегося», — подумал Лен, а вслух ответил:
— Не хочу ему надоедать.
Дель промолчал, но так, что становилось понятно: друг видит больше, чем показывает.
— Он будет рад, если ты его навестишь. Заодно покормим его. Я приготовлю пирог.
— Дель...
Проклятье, он же прав. Лен собирался навестить старика, помочь с домом. Отец ведь хронический трудоголик: так и будет работать, пока не умрет от голода и холода. И все равно продолжит работать. Так что надо брать себя в руки, перестать наматывать сопли на кулак и идти к отцу. А то ведет себя хуже неженки эльфа, еще бы заплакал! Подумаешь, кости вся Академия перетирает, да красивая эльфийка надоедает, переживем.
— Ладно, сходим.
Дель умолк, но не ушел. Немного помедлив, Лен произнес:
— И спасибо.
— Не за что, — мягко, как и всегда, ответил Дель. Лена всегда поражало то, что кроме чисто физических признаков крови ликана, в друге больше никак не проявлялась его дикая половина. Характером Дель был вылитый эльф, такой же мягкий, добрый и понимающий. Для Лена он был как младший брат, тот самый, кого надо защищать от опасностей внешнего мира, и который одним своим присутствием помогает вернуть уверенность в себе и в будущем.
— Знаешь, о чем я думал всю эту неделю?
— О чем? — приняв решения и построив дальнейший план действий, Лен обрел душевное спокойствие и вернулся к стирке рубашки.
— Зачем Оскар изображал труп?
Лис даже перестал тереть несчастную ткань и поднял взгляд на сидящего рядом Деля.
— Так ты мне веришь?
— Конечно.
Лен медленно глубоко вдохнул и также медленно выдохнул. Внутри неприятно скребнула мысль: а вот Мэл не поверил.
— Тогда еще раз спасибо. Но буду честен, ты один такой, даже я сам себе не верю.
— А вот это как раз брось, — нахмурился Дель. Лен, пожалуй, давно не видел его таким встревоженным. — Ты не должен, как и все остальные, попасться на их уловку.
— В смысле?
Ликан помедлил, подбирая слова.
— Подумай сам, зачем Оскар притворялся мертвым? В чем был смысл изображать труп, а наутро заявиться живым?
— А ты прав, — протянул Лен, крутя в руках мыло и позабыв про плавающую в тазу рубашку. — Зачем это представление? Чтобы я ушел побыстрее?
— Но Оскар ведь и так мог тебя выгнать из библиотеки! Помнишь, что меня заинтересовало утром в воскресенья, когда ты первый раз рассказал нам свою историю? Где был Оскар целый час? На этот вопрос тоже нет ответа.
— Отрицательный ответ — тоже ответ, — словам отца ответил Лен. — Оскара точно не было в библиотеке либо он был занят. А потом он, допустим, вернулся и обнаружил меня.
— И своего таинственного друга.
— Да, и его. Но зачем он стал изображать труп? Подошел бы и выгнал меня!
— А ты подумай, что дал ему его труп?
— Ничего. Ну, кроме того, что надо мной теперь потешается вся Академия.
— Вот именно, Лен, — горячо заговорил Дель. — Ты понял, чего они добивались? Они выставили тебя лжецом, сделали так, чтобы твоей истории никто не поверил. Ведь, если одна часть рассказа оказалась неправдой, то и другие не будут соответствовать истине. А значит...
— ...что-то все же важное в библиотеке я увидел, — закончил за друга Лен. — Только вот проблема, я не знаю, что именно, — он бросил мыло в воду и в сердцах произнес: — Гнусная история.
Рядом вздохнул Дель.
***
На следующее утро они взяли стопку книг, чистые свитки, мешок муки и отправились к отцу Лена.
— Мы ему не помешаем в выходной? — запоздало поинтересовался Дель. Лен лишь рассмеялся.
— Его не будет дома, не переживай.
— Не буду. Кстати, откуда у нас целый мешок муки?
— Фейра отдала. Сказала, что мука плохая, тесто с нее получается комками, ну я и забрал, заодно похвастался твоими кулинарными талантами, дескать, у тебя получится с этого мешка что-нибудь нормальное приготовить. Так что один кусок с будущего пирога предназначен Фейре. Ты уж постарайся.
— Шутишь? Зачем ты так сказал?
— Проклятье, Дель, для тебя же стараюсь! Фейра адекватная дриада, она к ликанам нормально относится и от хорошего повара не откажется.
— То есть ты так ненавязчиво продвигаешь меня перед своим начальником?
— Да, как ты догадался?
Друзья рассмеялись и прошли через незапертую калитку к крыльцу.
— Про ключ я даже спрашивать не буду.
— И правильно, не стоит ставить под сомнения мои таланты, — довольно проворчал Лен, играючи вскрыв хлипкий дверной замок.
Весь день они просидели за книгами: с ликаном, который, в отличие от лиса, отличался трудолюбием и усидчивостью, дело шло намного быстрее. А к вечеру Дель еще и испек пирог, пусть простой, без начинки, но такой вкусный, что пальчики оближешь. Отец, пришедший как раз к ужину, был полностью согласен с сыном. А еще он, вопреки опасениям Лена, повел себя так же, как Дель.
— Конечно, я тебе верю, это не обсуждается, — заявил инспектор Крейл. — И дело не только в том, что ты — мой сын, но и в том, что я, вообще-то, ложь определять умею, и ты тогда не лгал. Но злюсь я знатно на тебя.
— Из-за чего? — не понял Лен, давясь куском пирога. Дель тут же пришел на помощь другу, хлопнув по спине так, что чуть не отправил лиса в полет.
— Из-за того, какой опасности ты тогда подверг себя. Я, знаешь ли, за сорок лет службы понял то, что когда начинаются с такие исчезновения трупов, воскрешения, подмены и прочая комедия, то в конце будет большая трагедия. Уж поверь старику.
— Верю, — вздохнул Лен. — А что сказал Оскар? Где он был ночью?
— Сказал, что закрыл библиотеку в полночь, забрать ковер, да, — видя вопрос в глазах сына, подтвердил Крейл, — да, он забрал ковер, чтобы отстирать пролитые чернила. Когда мои ребята добрались до этой тряпки, ее уже прополоскали в таком количестве настоев и прочей дряни, что определить наличие крови на ней было невозможно. И, кстати, на мое замечание, что дверь в библиотеку не была закрыта — ты ведь спокойно вышел, — Оскар ответил, что, видимо, забыл.
— Оскар и забыл? — недоверчиво хмыкнул Лен. — Да он помнит про всю Академию, кто какую книгу когда брал и почему не отдал. Нет, Дель прав, гнусная история.
— А что с тем убийством сестер Смирения? — спросил Дель.
— Ищем, но пока ничего нового.
За окном послышались удары капель о крышу. Постепенно ливень набирал обороты, а Лен думал о том, кто мог из ликанов мог поднять руку на сестер Смирения? Их маленький орден был основан давно и занимался, в основном, благотворительностью. Добрые сестры работали в единственной больнице в Квартале Бедняков, помогали хворым и немощным в ночлежках, расположенных по всему району. Это были милые и разбитые жизнью женщины, посвятившие себя служению нуждающимся. В принципе, название их ордена, Смирение, как нельзя более точно описывало их. В Рестании, среди средних и низших слоев общества, они пользовались уважением. Для не признающих никакие законы преступников убийство или причинение вреда сестрам Смирения было табу. И тут вдруг три трупа этих самых сестер. Лично у Лена было две версии. Первая — это безумцы. Но уж очень они аккуратно сработали. Вторая версия — залетные убийцы. Это был наиболее вероятный вариант. Рестанию не зря называли Центром Мира: через нее проходило большинство торговых путей. Поток людей и нелюдей, проездом бывающих в Рестании, был огромен и среди них всегда находились те, для кого закон не писан. Печально, потому что отец вряд ли сможет найти убийц, они наверняка уже давно покинули город.
***
Мила лениво раскинулась на большой кровати, застеленной мягким пуховым одеялом, и смотрела на дождь за окном. Ей всегда нравилась промозглая осенняя погода, была в ней своя романтика. Романтика... Вот у Милы романтика все никак не наступала. Первая злость на рыжего наглеца прошла, девушка раздумывала над тем, что невнимание и явное неприятие оборотня к ее персоне больно бьет по самолюбию. Слишком сильно. Вот проклятье! Мила раздраженно ударила по подушке: как же он ее бесит. Наглый идиот! И что в нем могло ей понравиться? Мила вновь вздохнула и честно ответила: много чего. Ей никогда не нравились смазливые красавчики, и она точно знала, что не будет встречаться с эльфом. Причем, дело было не только во внешности, но и в манере поведения. Большинство сородичей были мягкими, тонко чувствующими натурами, глубоко преклоняющимися перед ее воинственностью и решительностью. А ей это было не нужно! Хватило в Рассветном Лесу! Хотелось борьбы, получать отпор, войну характеров, чтобы, как у мам с папой: он вставал на колени, при этом максимально сопротивляясь и выводя ее из себя одним своим присутствием. И судя по реакции самой Милы, Лен (а его имя было первое, что она узнала) подходил идеально. Осталось только до него донести эту простую истину: леди Феланэ выбрала его и ему нужно лишь смириться. Вот только что-то подсказывало эльфийке, что просто так парень не сдастся. О да.
«Никогда бы не подумала, что я, леди Амелия Феланэ, красивейшая из дочерей Рассветного Леса и одна из лучших молодых воинов, имеющая толпы поклонников, буду бегать за каким-то рыжим лисом, — Мила мысленно рассмеялась. — Но ничего, Ален Крейл, ты даже не знаешь, что тебя ждет. Я влюблю тебя в себя, хочешь ты этого или нет»
Глава 5. Как довести до бешенства
Постепенно жизнь вошла в привычное русло: Академия, работа, чердак и вновь Академия. Герим привычно разносил его работы и ответы на занятиях, Сатиэль разве что ядом не плевался, Реб практически довел Мэла до истерики, рассказывая про самые известные и кровавые убийства, произошедшие в Рестании за последние полвека (не будем показывать пальцем на того, кто снабдил дракона этой информацией), а эльфийка наконец-то отвязалась от Лена. Перестала приходить в кафе, перестала бросать взгляды. Сидела себе и покусывала кончик пера, внимательно слушая профессора Коса, рассказывающего про трупное окоченение. Лицо Мэла постепенно приобретало салатовый оттенок, Дель прилежно записывал, Реб рисовал трупики, а эльфийка продолжала внимательно слушать. Острый кончик светло-коричневого пера то и дело пропадал между двумя розовыми губками, иногда жемчужно-белые зубы слегка прикусывали его, пока не появился маленький юркий язычок, который лизнул перышко.
Лен резко отвернулся, чувствуя, как лицо бросило в жар. Лис не был таким озабоченным по части девушек, как дракон, но и на него, видно, стало влиять долгое одиночество. Еще и эльфийка эта... В голову закралось нехорошее подозрение, Лен слегка скосил глаза, наблюдая за остроухой. Та спокойно записывала лекцию, перестав терзать несчастное перо, и ее победная, лучащаяся самодовольством улыбка подтвердила догадку лиса. Вот же стерва!
— Господин Крейл, вы слушаете меня? — проскрипел профессор.
«Нет, я тут эльфиек разглядывая, а они меня — разводят», — с веселой злостью подумал Лен. Следовало придумать месть, благо с этим у лиса никогда не было проблем.
