— Все из-за тебя. А вернее, из-за нашей реакции. Понимаешь, у нас есть довольно большая проблема — мы близнецы.
— И?
— Мы все привыкли делать вместе. Нет, конечно, мы может расстаться на несколько часов, разойтись по разным делам, но никогда мы надолго не разлучались. Пожалуй, недавний случай с отъездом Велиота — он отправился в Меладу, чтобы попросить о помощи отца…
— Своими силами мы не могли тебя найти, — скривившись, словно съел горсть лимонов, добавил Веррсон.
— А Тейнол сделал это за жалкие три дня.
— Тейнол — это наш дядя и папин специалист по поиску, — ответил Велиот, заметив вопрос в глазах Лисари. — Но братья правы, моя поездка в Меладу стала первым и исключительным случаем. Мы никогда раньше не расставались на столь долгий срок.
— Нам с Веррсоном еще повезло, мы остались вдвоем, а Велиот…
— Все в порядке, — чуть более резче, чем требовалось, ответил он. — У меня была цель.
Не слушая его глупых возражений, Лисари притянула его к себе, заставив сесть рядом и прислониться к плечу. Веррсон, видя такое дело, улегся на ее колени. Винетт лишь усмехнулся, пощекотав своим дыханием ее шею.
— Мы привыкли быть вместе. Мы мыслим вместе, вместе ненавидим. И любим. Вот с последним возникли проблемы.
— В сексе, — с ухмылочкой пояснил Веррсон.
— У вас? Проблемы? — удивилась Лисари, выразительно приподняв бровь. Глядя на этих трех полных силы мужчин (и проведя с ними не одну ночь), трудно было поверить, что у них могут быть какие-то проблемы. Скорее, они могут быть у их партнерши, если она окажется недостаточно выносливой.
— Да, проблемы, но не те, о которых ты думаешь, — еще сильнее усмехнулся Веррсон.
— Мы тоже, кстати, о них не думали, — с грустью добавил Винетт.
— А потом не встал? — подсказала Лисари.
— Вставал… Ох, как бы тебе объяснить. Мы все вместе делаем. Понимаешь? Даже спим.
— Не в этом смысле! — вскричал Веррсон, первым разгадав ход мыслей. — Мы нормальные мужчины! Мы любим женщин!
— Но спите вместе?
— Да, спим вместе. Мы можем и на разных кроватях.
— Но лучше на одной.
— Мы так привыкли.
— Да я поняла, но если вы любите друг друга исключительно в братском смысле, то как вам помешал секс?
Близнецы замялись.
— Как бы тебе поприличнее объяснить…
— Не надо прилично, давайте как есть.
Веррсон хмыкнул и расплылся в улыбке, увидь которую благовоспитанные девицы бежали бы в ужасе.
— Ты не знаешь, но темные эльфы — крайние индивидуалисты. Во всем, даже в таком любимом им деле, как разврат.
— Во всех позах, — хихикнул Велиот.
— Да, Рестания даже не представляет, что творится в Меладе.
— А вы, значит, любите вместе? — с ехидством поинтересовалась Лисари, наконец поняв, куда клонят братья.
— Любим-любим, ты ведь видела.
— О, и чувствовала!
— Любим, — промурлыкал неугомонный Веррсон.
— Вместе. Пробовали отдельно — никак. Нет, кончить-то можем, вот только представляешь в этот момент, как дерешь милашку вместе с братьями.
Подтверждением ему был двойной вздох.
— В итоге мы смирились со своими извращенными наклонностями и отправились втроем. Нам дали трех девиц. Догадаешься, что было дальше?
— Замучили одну, а двоих оставили без внимания.
— И откуда ты такая умная?
— С улиц Рестании, — хмыкнула Лисари, поглаживая Велиота по голове. — Так чем закончились мытарства знатных лордов по борделям?
— С чего ты взяла, что мы знатные лорды?
— Не дура, догадалась. Так что?
— Ничего. Стали брать одну девицу. Но ты еще найди такую. Мы же не евнухи, — осклабился Веррсон.
— Ой, не надо тут хвастаться своими талантами. Как шлюха со стажем, уверяю, есть девочки и повыносливее меня.
— Да, но…
— Они нас не различают, — буркнул Винетт и вновь поцеловал маленькое розовое ушко с острым кончиком.
— Да, — мрачно подтвердил Веррсон, даже отвлекся от потирания щекой ее голых колен.
— Мы с самого детства, — пояснил Велиот, — старались выглядеть одинаково. Ведь внешность далеко не главный критерий. Поэтому мы поступали одинаково, говорили одинаково, все делали одинаково. И нас действительно никто не различал. Кроме мамы, конечно. Папа иногда угадывал, он у нас умный. К сожалению, чересчур умный и догадливый. И мы пошли дальше — специально стали путать всех. Даже папа сдался, и в итоге мы стали единым целым в их глазах, настолько неразличимы.
— Путать — это…
— Как мы тебя. Специально называться именем другого брата.
— Но папа был упорен лет до двадцати. Потом плюнул и стал спрашивать маму.
— А мама каждый раз иронизировала, и папа плюнул вторично, введя у нас коллективную ответственность.
— В общем, — отсмеявшись, уже с меньшим весельем продолжил Велиот, — мы добились своего, вот только поняли, насколько все оказывается плохо…
— …когда тебя не различают даже близкие…
— …и ты начинаешь искать кого-то, кто увидит среди трех одного.
Лисари покосилась на них, и, видимо, этот взгляд показался им достаточно странным, потому что Велиот вдруг пояснил:
— Мы все не о том и не о том, наверное. Женщины ведь ждут признания в любви, а мы тут жалуемся.
— Мы объясняем, — педантично поправил Велиот, а Винетт тихо прошептал на ушко:
— Мы тебя любим.
— Винетт, не лезь вперед варга. Так о чем мы?
— В процессе насаживания на свои члены разных девиц вы не чувствовали от них встречных чаяний.
— Вот демон, ты загнула! — присвистнул Веррсон.
— Не совсем так, — хмыкнул Велиот. — Видишь ли, мы действительно не были довольны. Можешь считать это капризами лордов, но когда в тебе не видят тебя это… неприятно. Терпимо, но все равно. С семьей понятно, мы их специально путали, и они уже махнули рукой. Но с девушками… Хотелось бы все же, чтобы мы были не безликими куклами. Мы ведь не такие одинаковые…
— Да, Винетту нравится в зад, Велиот обожает кончать мне в горло, а ты, Веррсон, настолько нетерпелив, что всегда входишь в меня первым.
Они вздохнули.
— Вот поэтому ты нас и… смутила.
— Да. Мы так и не смогли встретить девушку, которая бы смогла отличать нас, но при этом принимала всех троих. Нет, в Меладе достаточно профессиональных куртизанок, которые за золотой сделают все, что нужно, но надолго этого не хватает, — с досадой поведал Веррсон.
— А потом мы встретили тебя.
— Поначалу-то ты нам не очень понравилась.
— Спасибо.
— Нет, правда. Ну светлая эльфийка — и что? Необычно, конечно, в Меладе таких нет, но не более.
— А потом… Ты сама помнишь, что было.
— Помню, но не понимаю. — Она даже чуть выпуталась из их объятий. — Почему вы тогда просто меня не взяли? Вы же заплатили?
— Из-за клятвы, — серьезно ответил Велиот, и братья, как всегда, были отражением слов и эмоций друг друга. — Когда мы были еще совсем юными…
— И о девушках лишь могли мечтать.
— …то отец взял с нас клятву, что мы никогда не изнасилуем и не изобьем женщину.
Лисари не стала скрывать своего изумления: как-то не так она представляла себе жителей далекой и мрачной Темной Империи.
— Клятва… сама по себе довольно нелегкая. Я не пытаюсь сгустить краски, но Темная Империя — не царство света и милосердия. Мы тоже любим, но в остальном ничья жизнь и свобода у нас на родине не ценится высоко. Выживает сильнейший.
— Не подумай, мы не какие-нибудь извращенцы, любящие насиловать всех подряд, — встрял Веррсон.
— Но нам, в принципе, все равно. Особенно если мы платим, — добавил Винетт.
— Однако клятва сдерживала нас не раз. Сдержала и в тот раз.
— И вы всегда держите слово? — с подозрением поинтересовалась Лисари, пытаясь не показывать, насколько сильно ее зацепили слова близнецов. Она, как последняя дура, думала, что они тогда сжалились над ней из-за каких благородных побуждений. Учитывая то, что она о них знала, ее размышления казались более чем странными, но боли от этого меньше не становилось.
— Папе — да, — все также серьезно ответил Велиот. — И тогда мы не смогли… В общем, плюнули, не издеваться же над тобой, слово держали. А потом ты так целовалась… Мы решили еще раз с тобой попробовать.
— Заплатили хозяйке, и через месяц вырвались к тебе. Вот тогда мы поняли, что пропали.
Винетт заставил ее обернуться и, глядя в глаза, произнес:
— Нам ни с кем никогда не было так хорошо, как с тобой.
— Мы чувствовали, что ты принимаешь нас, нас всех.
— В общем, мы потеряли от тебя голову. Хорошо, что у нас их три. Мы условились подождать, уверили друг друга, что это было разовое явление.
— Но и в следующую встречу все повторилось, и даже лучше! Ты словно подстраивалась под каждого из нас. И, уж прости, у нас было достаточно женщин, чтобы определить, но ты тоже наслаждалась нами. Это была не игра.
Вместо ответа Лисари пожала плечами.
— Допустим.
— Наслаждалась, — протянул Веррсон, пробираясь руками все выше.
Лисари не удержалась и легонько пнула его. Удар, по-видимому, получился чувствительный, потому что дроу теперь глядел на нее обиженным ребенком.
— Нам вынесло последние мозги, которые не выбил папа своими подзатыльниками.
— Мы влюбились, — прошептал Веррсон. — В тебя. Как мальчишки.
— И испугались, — еще тише добавил Винетт.
— А потом решили отстраниться, — с горечью произнес Велиот. — Мы договорились, что даже разговаривать с тобой не будем. Знали: начнем общаться, и точно пропадем. Поэтому мы решили вернуться к нашей обычной жизни, благо забот хватало, а тебя вычеркнуть.
— Единственное, от чего мы не смогли отказаться, так это от встреч с тобой. Но мы не решились даже приходить чаще, все также боялись упасть в этот омут.
— Понимаешь, мы ведь привыкли все контролировать, быть такими рассудительным, и вдруг появилась ты, яркая, страстная, первая женщина, принявшая нас. Ведь это правда, посмотри сейчас.
— Что я должна увидеть? — с нескрываемым скепсисом поинтересовалась Лисари, хотя внутри нее все трепетало от их слов. Она ведь тоже с первых встреч почувствовала странное единение с близнецами. Никто больше не мог быть с ней так полно. Только они. Словно отпечатались в ее душе, и она больше не могла принимать других, жить полноценной жизнью. Только с ними.
— Что ты принимаешь нас. Ты ведь различаешь нас, и вместе с тем ты не выделяешь никого одного. Маленькое доказательство: ты ни разу не задала вопрос, который тут же возникнет у наших знакомых — семья благо уже привыкла к нашему мышлению.
— Это какой?
— Кто отец твоего ребенка?
— Вы, — как само собой разумеющее ответила Лисари.
Братья переглянулись, улыбаясь чему-то своему.
— Это конечно так, но ведь ты понимаешь, что с точки зрения простых понятий, ребенка тебе зачал только один из нас, — сдержанно пояснил Велиот.
Лисари нахмурилась и посмотрела на братьев. Веррсон протянул руки и с нежностью погладил ее живот.
— Малыш наш, и ты наша. Мы не можем вас делить. И ты нас не делишь. Поэтому ты так дорога нам.
Она старалась не поддаваться чувствам и не улыбаться, но забота будущих отцов трогала ее до глубины души. Еще расплакаться не хватало!
— Значит, я вам понравилась и вы решили меня избегать?
— Мы в тебя влюбились, но убедили себя, что это все глупости, из-за молодости. Мы договорились держать дистанцию, хотя с каждым годом решимость наша таяла. А потом ты исчезла, мы вернулись в Империю и поняли, что не можем без тебя. Мы вернулись ради тебя. Только потом мы узнали о ребенке и…
— И все же нашли меня, — с холодной улыбкой закончила за них Лисари. Она понимала близнецов. Действительно им было весьма непросто подобрать себе кого-то подходящего. Только сейчас Лисари осознала, как легко она приняла их инаковость, которая у всех других вызывала лишь вопросы. Как можно полюбить сразу троих? Но как можно их разделить?
И все же ее понимание не меняло ее мнение.
Лисари ничего больше не сказала, но близнецы почуяли перемену в ее настроении и напряглись.
Она чуть склонила голову, по очереди посмотрела каждому в глаза и наконец произнесла:
— Мило. Но что это меняет?
— Не веришь нам? Или считаешь, что мы, темные, не в силах испытывать любовь? Не притворяйся, мы знаем, какие слухи о нас ходят за пределами Империи.
— Почему же, верю, — все тем же отстраненным тоном ответила Лисари. — Вот только что ваша любовь должна изменить? Вы влюбились? Бывает. Сейчас вам вдруг захотелось заполучить меня, вы заполучили. Только вот мое отношение ко всему этому вас не волнует. Как не волновало то, что на протяжении пятнадцати лет вам было все равно, что я продаю свое тело в борделе. Вы меня любили, вот только что мне было от вашей любви? Ну и что, что я ушла из "Бархатной ночи" спустя несколько месяцев после вашего появления? Ведь для вас я была все той же маленькой шлюшкой, обслуживающей вас, я знаю это, Жейни не говорила вам правды, боялась потерять клиентов. И вам пятнадцать лет было по сути плевать, как я живу, плохо ли мне или хорошо, не обижает ли кто меня. Я сама подняла себя из грязи, сама построила свою жизнь. Я решила оставить вашего ребенка, я боролась ради него. Вас не было рядом. И вас даже сейчас не интересует, как я жила все эти годы. Вы взяли и решили жениться на мне. И все. Вы спрашиваете, почему я вас боюсь? Я боюсь не вас, а то, что вы можете сотворить с моей жизнью. И я ведь права. Вне зависимости от того, любите ли вы меня или нет, вы все равно распоряжаетесь моей жизнью. Появляетесь, когда захотите, исчезаете, когда захотите, или врываетесь, выдергивая меня — тоже когда захотите. Так ответьте мне, почему я должна вам доверять? Или любить? Я… — она запнулась, но нашла силы продолжить: — Я любила вас, когда мы были лишь случайными любовниками. А сейчас вы рушите мою жизнь и жизнь моего ребенка, и я вас ненавижу так же, как тех, кто пытался убить меня.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Лисари демонстративно сверлила взглядом стену — на удивление, покрашенную в светлые тона, да и остальные элементы интерьера не совсем соответствовали ее представлением о жилище темных, разве только черный ковер на полу "радовал" глаз.
— Так мы не успели еще тебя расспросить, — потеряно ответил Винетт.
— Не переживай, нам все про тебя интересно.
— Мы ведь теперь наконец-то вместе, не волнуйся, ты и ребенок — главное в нашей жизни.
Лисари едва не взвыла в голос: демонов ей в… кхм, они ведь ничего не поняли! Она тут распиналась, объясняла, душу выворачивала, а они!
Внезапно захотелось заплакать, но она сдержалась — еще чего! — и хотела уже было закатить полноценный скандал, но тут Велиот наконец сказал важную вещь.
— Мы не решаем за тебя. Твой выбор для нас важен. Но мы посчитали, что женитьба в Империи будет оптимальным вариантом.
— А если я против? — воинственно заявила Лисари.
— Поженимся здесь, в Храме Забытых Богов.
— А если я вообще против свадьбы?!
На несколько мгновений они замолчали.
— Мы все же хотели бы, чтобы у ребенка были отцы, — осторожно произнес Винетт.
— Если ты переживаешь из-за мужа, то не стоит, — хмыкнул Веррсон. — Мы его убьем, и ты станешь свободной.
— Веррс, — шикнул на брата Велиот, но Лисари уже не интересовали их разборки.
— Какой муж?! — возмутилась она весьма громко, дроу даже на миг отпрянули. — Какой муж?!
— Твой.
— Да мне не нужен никакой мужик, чтобы жить! Я сама — слышите?! — сама все могу сделать! Мне… мне… Да как вы… Я… — она поперхнулась от возмущения. — Нет у меня мужа! Нет и никогда не будет! Я не буду содержанкой избалованного лордика, всеми заслугами которого является то, что он родился в знатной семье!
— И?
— Мы все привыкли делать вместе. Нет, конечно, мы может расстаться на несколько часов, разойтись по разным делам, но никогда мы надолго не разлучались. Пожалуй, недавний случай с отъездом Велиота — он отправился в Меладу, чтобы попросить о помощи отца…
— Своими силами мы не могли тебя найти, — скривившись, словно съел горсть лимонов, добавил Веррсон.
— А Тейнол сделал это за жалкие три дня.
— Тейнол — это наш дядя и папин специалист по поиску, — ответил Велиот, заметив вопрос в глазах Лисари. — Но братья правы, моя поездка в Меладу стала первым и исключительным случаем. Мы никогда раньше не расставались на столь долгий срок.
— Нам с Веррсоном еще повезло, мы остались вдвоем, а Велиот…
— Все в порядке, — чуть более резче, чем требовалось, ответил он. — У меня была цель.
Не слушая его глупых возражений, Лисари притянула его к себе, заставив сесть рядом и прислониться к плечу. Веррсон, видя такое дело, улегся на ее колени. Винетт лишь усмехнулся, пощекотав своим дыханием ее шею.
— Мы привыкли быть вместе. Мы мыслим вместе, вместе ненавидим. И любим. Вот с последним возникли проблемы.
— В сексе, — с ухмылочкой пояснил Веррсон.
— У вас? Проблемы? — удивилась Лисари, выразительно приподняв бровь. Глядя на этих трех полных силы мужчин (и проведя с ними не одну ночь), трудно было поверить, что у них могут быть какие-то проблемы. Скорее, они могут быть у их партнерши, если она окажется недостаточно выносливой.
— Да, проблемы, но не те, о которых ты думаешь, — еще сильнее усмехнулся Веррсон.
— Мы тоже, кстати, о них не думали, — с грустью добавил Винетт.
— А потом не встал? — подсказала Лисари.
— Вставал… Ох, как бы тебе объяснить. Мы все вместе делаем. Понимаешь? Даже спим.
— Не в этом смысле! — вскричал Веррсон, первым разгадав ход мыслей. — Мы нормальные мужчины! Мы любим женщин!
— Но спите вместе?
— Да, спим вместе. Мы можем и на разных кроватях.
— Но лучше на одной.
— Мы так привыкли.
— Да я поняла, но если вы любите друг друга исключительно в братском смысле, то как вам помешал секс?
Близнецы замялись.
— Как бы тебе поприличнее объяснить…
— Не надо прилично, давайте как есть.
Веррсон хмыкнул и расплылся в улыбке, увидь которую благовоспитанные девицы бежали бы в ужасе.
— Ты не знаешь, но темные эльфы — крайние индивидуалисты. Во всем, даже в таком любимом им деле, как разврат.
— Во всех позах, — хихикнул Велиот.
— Да, Рестания даже не представляет, что творится в Меладе.
— А вы, значит, любите вместе? — с ехидством поинтересовалась Лисари, наконец поняв, куда клонят братья.
— Любим-любим, ты ведь видела.
— О, и чувствовала!
— Любим, — промурлыкал неугомонный Веррсон.
— Вместе. Пробовали отдельно — никак. Нет, кончить-то можем, вот только представляешь в этот момент, как дерешь милашку вместе с братьями.
Подтверждением ему был двойной вздох.
— В итоге мы смирились со своими извращенными наклонностями и отправились втроем. Нам дали трех девиц. Догадаешься, что было дальше?
— Замучили одну, а двоих оставили без внимания.
— И откуда ты такая умная?
— С улиц Рестании, — хмыкнула Лисари, поглаживая Велиота по голове. — Так чем закончились мытарства знатных лордов по борделям?
— С чего ты взяла, что мы знатные лорды?
— Не дура, догадалась. Так что?
— Ничего. Стали брать одну девицу. Но ты еще найди такую. Мы же не евнухи, — осклабился Веррсон.
— Ой, не надо тут хвастаться своими талантами. Как шлюха со стажем, уверяю, есть девочки и повыносливее меня.
— Да, но…
— Они нас не различают, — буркнул Винетт и вновь поцеловал маленькое розовое ушко с острым кончиком.
— Да, — мрачно подтвердил Веррсон, даже отвлекся от потирания щекой ее голых колен.
— Мы с самого детства, — пояснил Велиот, — старались выглядеть одинаково. Ведь внешность далеко не главный критерий. Поэтому мы поступали одинаково, говорили одинаково, все делали одинаково. И нас действительно никто не различал. Кроме мамы, конечно. Папа иногда угадывал, он у нас умный. К сожалению, чересчур умный и догадливый. И мы пошли дальше — специально стали путать всех. Даже папа сдался, и в итоге мы стали единым целым в их глазах, настолько неразличимы.
— Путать — это…
— Как мы тебя. Специально называться именем другого брата.
— Но папа был упорен лет до двадцати. Потом плюнул и стал спрашивать маму.
— А мама каждый раз иронизировала, и папа плюнул вторично, введя у нас коллективную ответственность.
— В общем, — отсмеявшись, уже с меньшим весельем продолжил Велиот, — мы добились своего, вот только поняли, насколько все оказывается плохо…
— …когда тебя не различают даже близкие…
— …и ты начинаешь искать кого-то, кто увидит среди трех одного.
Лисари покосилась на них, и, видимо, этот взгляд показался им достаточно странным, потому что Велиот вдруг пояснил:
— Мы все не о том и не о том, наверное. Женщины ведь ждут признания в любви, а мы тут жалуемся.
— Мы объясняем, — педантично поправил Велиот, а Винетт тихо прошептал на ушко:
— Мы тебя любим.
— Винетт, не лезь вперед варга. Так о чем мы?
— В процессе насаживания на свои члены разных девиц вы не чувствовали от них встречных чаяний.
— Вот демон, ты загнула! — присвистнул Веррсон.
— Не совсем так, — хмыкнул Велиот. — Видишь ли, мы действительно не были довольны. Можешь считать это капризами лордов, но когда в тебе не видят тебя это… неприятно. Терпимо, но все равно. С семьей понятно, мы их специально путали, и они уже махнули рукой. Но с девушками… Хотелось бы все же, чтобы мы были не безликими куклами. Мы ведь не такие одинаковые…
— Да, Винетту нравится в зад, Велиот обожает кончать мне в горло, а ты, Веррсон, настолько нетерпелив, что всегда входишь в меня первым.
Они вздохнули.
— Вот поэтому ты нас и… смутила.
— Да. Мы так и не смогли встретить девушку, которая бы смогла отличать нас, но при этом принимала всех троих. Нет, в Меладе достаточно профессиональных куртизанок, которые за золотой сделают все, что нужно, но надолго этого не хватает, — с досадой поведал Веррсон.
— А потом мы встретили тебя.
— Поначалу-то ты нам не очень понравилась.
— Спасибо.
— Нет, правда. Ну светлая эльфийка — и что? Необычно, конечно, в Меладе таких нет, но не более.
— А потом… Ты сама помнишь, что было.
— Помню, но не понимаю. — Она даже чуть выпуталась из их объятий. — Почему вы тогда просто меня не взяли? Вы же заплатили?
— Из-за клятвы, — серьезно ответил Велиот, и братья, как всегда, были отражением слов и эмоций друг друга. — Когда мы были еще совсем юными…
— И о девушках лишь могли мечтать.
— …то отец взял с нас клятву, что мы никогда не изнасилуем и не изобьем женщину.
Лисари не стала скрывать своего изумления: как-то не так она представляла себе жителей далекой и мрачной Темной Империи.
— Клятва… сама по себе довольно нелегкая. Я не пытаюсь сгустить краски, но Темная Империя — не царство света и милосердия. Мы тоже любим, но в остальном ничья жизнь и свобода у нас на родине не ценится высоко. Выживает сильнейший.
— Не подумай, мы не какие-нибудь извращенцы, любящие насиловать всех подряд, — встрял Веррсон.
— Но нам, в принципе, все равно. Особенно если мы платим, — добавил Винетт.
— Однако клятва сдерживала нас не раз. Сдержала и в тот раз.
— И вы всегда держите слово? — с подозрением поинтересовалась Лисари, пытаясь не показывать, насколько сильно ее зацепили слова близнецов. Она, как последняя дура, думала, что они тогда сжалились над ней из-за каких благородных побуждений. Учитывая то, что она о них знала, ее размышления казались более чем странными, но боли от этого меньше не становилось.
— Папе — да, — все также серьезно ответил Велиот. — И тогда мы не смогли… В общем, плюнули, не издеваться же над тобой, слово держали. А потом ты так целовалась… Мы решили еще раз с тобой попробовать.
— Заплатили хозяйке, и через месяц вырвались к тебе. Вот тогда мы поняли, что пропали.
Винетт заставил ее обернуться и, глядя в глаза, произнес:
— Нам ни с кем никогда не было так хорошо, как с тобой.
— Мы чувствовали, что ты принимаешь нас, нас всех.
— В общем, мы потеряли от тебя голову. Хорошо, что у нас их три. Мы условились подождать, уверили друг друга, что это было разовое явление.
— Но и в следующую встречу все повторилось, и даже лучше! Ты словно подстраивалась под каждого из нас. И, уж прости, у нас было достаточно женщин, чтобы определить, но ты тоже наслаждалась нами. Это была не игра.
Вместо ответа Лисари пожала плечами.
— Допустим.
— Наслаждалась, — протянул Веррсон, пробираясь руками все выше.
Лисари не удержалась и легонько пнула его. Удар, по-видимому, получился чувствительный, потому что дроу теперь глядел на нее обиженным ребенком.
— Нам вынесло последние мозги, которые не выбил папа своими подзатыльниками.
— Мы влюбились, — прошептал Веррсон. — В тебя. Как мальчишки.
— И испугались, — еще тише добавил Винетт.
— А потом решили отстраниться, — с горечью произнес Велиот. — Мы договорились, что даже разговаривать с тобой не будем. Знали: начнем общаться, и точно пропадем. Поэтому мы решили вернуться к нашей обычной жизни, благо забот хватало, а тебя вычеркнуть.
— Единственное, от чего мы не смогли отказаться, так это от встреч с тобой. Но мы не решились даже приходить чаще, все также боялись упасть в этот омут.
— Понимаешь, мы ведь привыкли все контролировать, быть такими рассудительным, и вдруг появилась ты, яркая, страстная, первая женщина, принявшая нас. Ведь это правда, посмотри сейчас.
— Что я должна увидеть? — с нескрываемым скепсисом поинтересовалась Лисари, хотя внутри нее все трепетало от их слов. Она ведь тоже с первых встреч почувствовала странное единение с близнецами. Никто больше не мог быть с ней так полно. Только они. Словно отпечатались в ее душе, и она больше не могла принимать других, жить полноценной жизнью. Только с ними.
— Что ты принимаешь нас. Ты ведь различаешь нас, и вместе с тем ты не выделяешь никого одного. Маленькое доказательство: ты ни разу не задала вопрос, который тут же возникнет у наших знакомых — семья благо уже привыкла к нашему мышлению.
— Это какой?
— Кто отец твоего ребенка?
— Вы, — как само собой разумеющее ответила Лисари.
Братья переглянулись, улыбаясь чему-то своему.
— Это конечно так, но ведь ты понимаешь, что с точки зрения простых понятий, ребенка тебе зачал только один из нас, — сдержанно пояснил Велиот.
Лисари нахмурилась и посмотрела на братьев. Веррсон протянул руки и с нежностью погладил ее живот.
— Малыш наш, и ты наша. Мы не можем вас делить. И ты нас не делишь. Поэтому ты так дорога нам.
Она старалась не поддаваться чувствам и не улыбаться, но забота будущих отцов трогала ее до глубины души. Еще расплакаться не хватало!
— Значит, я вам понравилась и вы решили меня избегать?
— Мы в тебя влюбились, но убедили себя, что это все глупости, из-за молодости. Мы договорились держать дистанцию, хотя с каждым годом решимость наша таяла. А потом ты исчезла, мы вернулись в Империю и поняли, что не можем без тебя. Мы вернулись ради тебя. Только потом мы узнали о ребенке и…
— И все же нашли меня, — с холодной улыбкой закончила за них Лисари. Она понимала близнецов. Действительно им было весьма непросто подобрать себе кого-то подходящего. Только сейчас Лисари осознала, как легко она приняла их инаковость, которая у всех других вызывала лишь вопросы. Как можно полюбить сразу троих? Но как можно их разделить?
И все же ее понимание не меняло ее мнение.
Глава 6. Сделка, или Сколько стоит нерожденная жизнь?
Лисари ничего больше не сказала, но близнецы почуяли перемену в ее настроении и напряглись.
Она чуть склонила голову, по очереди посмотрела каждому в глаза и наконец произнесла:
— Мило. Но что это меняет?
— Не веришь нам? Или считаешь, что мы, темные, не в силах испытывать любовь? Не притворяйся, мы знаем, какие слухи о нас ходят за пределами Империи.
— Почему же, верю, — все тем же отстраненным тоном ответила Лисари. — Вот только что ваша любовь должна изменить? Вы влюбились? Бывает. Сейчас вам вдруг захотелось заполучить меня, вы заполучили. Только вот мое отношение ко всему этому вас не волнует. Как не волновало то, что на протяжении пятнадцати лет вам было все равно, что я продаю свое тело в борделе. Вы меня любили, вот только что мне было от вашей любви? Ну и что, что я ушла из "Бархатной ночи" спустя несколько месяцев после вашего появления? Ведь для вас я была все той же маленькой шлюшкой, обслуживающей вас, я знаю это, Жейни не говорила вам правды, боялась потерять клиентов. И вам пятнадцать лет было по сути плевать, как я живу, плохо ли мне или хорошо, не обижает ли кто меня. Я сама подняла себя из грязи, сама построила свою жизнь. Я решила оставить вашего ребенка, я боролась ради него. Вас не было рядом. И вас даже сейчас не интересует, как я жила все эти годы. Вы взяли и решили жениться на мне. И все. Вы спрашиваете, почему я вас боюсь? Я боюсь не вас, а то, что вы можете сотворить с моей жизнью. И я ведь права. Вне зависимости от того, любите ли вы меня или нет, вы все равно распоряжаетесь моей жизнью. Появляетесь, когда захотите, исчезаете, когда захотите, или врываетесь, выдергивая меня — тоже когда захотите. Так ответьте мне, почему я должна вам доверять? Или любить? Я… — она запнулась, но нашла силы продолжить: — Я любила вас, когда мы были лишь случайными любовниками. А сейчас вы рушите мою жизнь и жизнь моего ребенка, и я вас ненавижу так же, как тех, кто пытался убить меня.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Лисари демонстративно сверлила взглядом стену — на удивление, покрашенную в светлые тона, да и остальные элементы интерьера не совсем соответствовали ее представлением о жилище темных, разве только черный ковер на полу "радовал" глаз.
— Так мы не успели еще тебя расспросить, — потеряно ответил Винетт.
— Не переживай, нам все про тебя интересно.
— Мы ведь теперь наконец-то вместе, не волнуйся, ты и ребенок — главное в нашей жизни.
Лисари едва не взвыла в голос: демонов ей в… кхм, они ведь ничего не поняли! Она тут распиналась, объясняла, душу выворачивала, а они!
Внезапно захотелось заплакать, но она сдержалась — еще чего! — и хотела уже было закатить полноценный скандал, но тут Велиот наконец сказал важную вещь.
— Мы не решаем за тебя. Твой выбор для нас важен. Но мы посчитали, что женитьба в Империи будет оптимальным вариантом.
— А если я против? — воинственно заявила Лисари.
— Поженимся здесь, в Храме Забытых Богов.
— А если я вообще против свадьбы?!
На несколько мгновений они замолчали.
— Мы все же хотели бы, чтобы у ребенка были отцы, — осторожно произнес Винетт.
— Если ты переживаешь из-за мужа, то не стоит, — хмыкнул Веррсон. — Мы его убьем, и ты станешь свободной.
— Веррс, — шикнул на брата Велиот, но Лисари уже не интересовали их разборки.
— Какой муж?! — возмутилась она весьма громко, дроу даже на миг отпрянули. — Какой муж?!
— Твой.
— Да мне не нужен никакой мужик, чтобы жить! Я сама — слышите?! — сама все могу сделать! Мне… мне… Да как вы… Я… — она поперхнулась от возмущения. — Нет у меня мужа! Нет и никогда не будет! Я не буду содержанкой избалованного лордика, всеми заслугами которого является то, что он родился в знатной семье!
