Теперь обиделись все трое, хотя повод был только у нее!
— Мы не такие, — наконец проворчал Веррсон. — Что сразу всех под одну гребенку…
— Да, вот именно. Ты нашего отца не знаешь, у него бездельничать можно только если ты успел умереть.
— Я не про вас! Я…
— Так ты не замужем? — вдруг перебил ее Велиот. — Но как ты тогда жила все это время?
— Работала.
— Работала?! — удивились они. Интересно, сколько раз их в детстве роняли?
— Да, а что?
— Но ты ведь ушла из борделя!
— А по-вашему женщина может работать только в борделях? — процедила Лисари, с каждой секундой зверея все сильнее. — У меня было собственное кафе. И весьма известное.
Скепсис во взглядах дроу был тщательно скрыт, но она все равно почувствовала их недоверие. К тому же Веррсон еще ляпнул:
— Известное? "Десерты на любой вкус" что ли?
— Да.
Сначала они улыбнулись, потом посмурнели и наконец уточнили:
— Ты серьезно?
— Да, это мое кафе. А вы-то откуда знаете?
— У нас мама любит сладкое и мы ей в этом кафе заказывали всякие десерты. Ну и возили.
— В Империю?
— Да, далековато, приходилось брать только печенье. Но маме все равно очень нравилось… Слушай, а ты приготовишь что-нибудь…
— Веррсон, — многозначительно хмыкнул Велиот, а Винетт тут же перевел тему:
— Так кафе же вроде сгорело на днях?
— Да, — тут же помрачнела Лисари. Внутри больно кольнуло — несмотря на все бахвальство перед Фейрой, она так и не пережила кончину своей мечты.
— Так… А что насчет свадьбы? — напомнил Велиот.
— Вы действительно даете мне выбор? — с подозрением поинтересовалась Лисари.
— А что нам делать? — фыркнул Веррсон. — Не силком же тебя вести!
— Это было бы неправильно. Нам мало чье мнение важно, но ты — исключение. Ты — наша семья, неважно, женаты мы или нет.
Лисари отвела взгляд. Теперь все представало с другой стороны, и хоть она была не готова простить им их безразличие, но сделать выбор становилось все сложнее. Романтичная часть ее души рвалась выкрикнуть "да!" и согласиться на все, а прагматичная — до последнего держаться за свою призрачную свободу и с недоверием относиться к сомнительным речам дроу. Естественно, последняя победила.
Сложив руки на груди, Лисари поинтересовалась:
— Вы ведь все равно добьетесь своего, да?
— Мы будем стараться. К тому же мы не можем проводить в Рестании все время, так что мы надеемся уговорить тебя переехать.
— То есть выбор мой весьма иллюзорен, — хмыкнула Лисари, и братья даже не стали с ней спорить. Судя по недоумению на их лицах, они вновь не поняли, чем она недовольна.
— Мы можем заключить сделку, — осторожно предложил Винетт.
— Я не продаюсь! — рыкнула Лисари прежде, чем кто-либо успел ответить.
— Мы не говорим о плате, — мягко заметил Велиот, подхватывая мысль брата. — Лишь о переговорах. Мы желаем, чтобы ты пожертвовала некоторыми удобствами и чувствами и согласилась на наше предложение. Естественно, это требует определенного возмещения, чего-то, что смогло бы компенсировать твое… расстройство, к примеру. Предлагаю выслушать друг друга. Как ты правильно заметила, мы столь мало знаем друг о друге, что не можем верно принимать решения.
Как ни странно, но эти слова успокоили Лисари. Она крепко задумалась. Пока длились ее размышления, близнецы, кажется, успели пару раз сойти с ума, хотя внешне никаких признаков нетерпимости не проявляли.
— Я согласна ехать в Империю при ряде условий. Первое: я открою там свое кафе и вы обеспечите меня начальным капиталом и связями. Второе: если после свадьбы мы все же не сможем жить вместе, вы обеспечите меня и ребенка жильем и доходом, а также позволите завести любовника. Со своей стороны я также не будут требовать от вас верности. Третье: вы сейчас сходите к ростовщику и в ратушу и оставите мои распоряжения насчет моего золота и бумаг на землю. И четвертое, — она перевела дух. Близнецы с все возрастающим интересом слушали ее. — И четвертое: я хочу, чтобы вы убили Бегра.
— Кого? — не поняли дроу, но тут же добавили: — Конечно убьем, не переживай. Но нам бы поточнее узнать, кто это и где его найти.
— Где найти не знаю, только если он не сгорел в моем доме…
— Из него выбегал какой-то мужчина, человек, скидывая с себя горящую одежду.
— Да, нам было тогда не до него.
— Его?
— Да, — с непривычной для себя злостью ответила Лисари, сжимая кулаки. — Я расскажу все, что о нем знаю. Он был одним из покровителей Рестании, собирал золота за "охрану" с района, где стояло мое кафе.
Близнецы, не стесняясь, выразительно переглянулись — сразу становилось понятно, что они думают о таких мелких сошках. И вдруг Велиот подался вперед, осторожно отводя в сторону растрепавшиеся косички от ее лица с правой стороны.
— Это он сделал? — спокойно поинтересовался он, но Лисари кожей ощутила таящееся внутри него бешенство. А потом вспомнила, что след от кнута так и не прошел, вряд ли приложенная к нему бутылка с вином могла помочь, разве что убрать опухоль. Но судя по тому, как пульсировала щека, все стало еще хуже. Да и вообще, Лисари только сейчас вспомнила, что сидит полуголая, растрепанная, избитая и порезанная перед мужчинами своей мечты. Если возможен такой моментальный переход от уверенности к стыду, то она его проделала, мгновенно залившись румянцем.
— Ты так мило краснеешь, — тепло рассмеялся Веррсон.
— Не советую злить женщин, ожидающих ребенка. Мы обычно бешеные, — предупредила Лисари, пытаясь отвести косички обратно и закрыть вид на шрам. Вот только руки нащупали что-то несусветное. — Что с моей прической?!
— Мы хотели расчесать тебя, но немного запутались…
Лисари взвыла.
— Уроды. Темные уроды.
Братья лишь рассмеялись, и Винетт в качестве извинения чмокнул ее в щеку. В больную! Но приятно все равно было…
— Да, это Бегр, — вдруг ответила Лисари, глядя в глаза Велиоту. На нее неожиданно накатила такая усталость и отчаяние — всего этого было слишком много для нее одной. Дарет с Фейрой, сожженное кафе, безумец Вифт, издевательства Бегра, ее побег и новая ловушка. А теперь еще признания в любви и выбор, которого по сути не было. События прошлой ночи стали давить на нее все сильнее, она чувствовала, что не может больше сдерживаться. И она начала рассказывать. Хотела замолчать, но не могла и все говорила и говорила. С того самого момента, как к ней пришел Бегр за данью и до горящего дома за ее спиной. Про бандита, про его шантаж, про Дарета с Фейрой, обрабатывающих ее, про безумного управляющего с ножом. Она буквально выплескивала на них все, что накопилось за последние месяцы, и когда ничего не осталось, она почувствовала себя такой обессиленной, словно пробежала несколько десятков миль.
У братьев глаза были круглые, словно золотые монеты. Им явно не хватало слов, чтобы выразиться.
— Почему ты не пришла к нам? — наконец выдохнул пораженный Винетт.
— К вам? — всхлипнула Лисари. Ну вот, все же разревелась. — Я вас боялась! Вы же…
Она извернулась в объятиях братьев и, уткнувшись в плечо Винетту, расплакалась. Мгновение ничего не происходило, а потом ее осторожно погладили по волосам, по спине. Велиот обнял, Веррсон поцеловал в бедро, Винетт покорно подставил плечо для слез.
— Ну поч-чему в-вы так-киеее?! Поч-чемууу вас н-не б-было р-ря-ядом?! П-поч-чем-му…
Она окончательно запуталась в собственных чувствах, не пытаясь больше держать в руках. Напряжение последних недель и месяцев схлынуло, принеся за собой зияющую пустоту внутри, которая засасывала ее.
— Вел, давай травок ей дадим? — раздался над головой голос Винетта.
— А если навредим? Ты лекарь? Нет! Вдруг ей нельзя что-то?
— Тогда воды? — быстро спросил Веррсон и тут же вышел, судя по исчезнувшему с ног теплу. Все эти наблюдения были какими-то далекими, несущественными. Лисари не могла вырваться из круга скручивающей изнутри боли, и, когда Веррсон сунул ей в руки чашку с теплым молоком, она послушно выпила. Залпом.
— Лучше? — спросили братья, заглядывая ей в глаза. Она шмыгнула носом и утерла слезы. Ее еще немного трясло, но желание утопить их в потоках воды стало отступать. Однако тут, как назло, у нее громко заурчал живот.
Она готова была провалиться сквозь землю, когда Велиот заботливо поинтересовался:
— Есть хочешь?
— Почему вы такие? — не удержалась Лисари. Руки ее заметно дрожали, и Веррсон поспешно забрал у нее чашку.
— Какие?
— О Тьма, да почему же ты ждешь от нас, что мы будем жрать детей и насиловать девственниц?
— Потому что вы темные!
Братья мрачно переглянулись.
— Так это все предрассудки?
— Какие предрассудки?! Или будете утверждать, что вы короли милосердия? К тому же я догадываюсь, чем вы здесь, в Рестании, занимаетесь. И я знаю, как ведут себя обычные бандиты и главы кланов наемных убийц, к примеру, а вы ведь, по идее, должны быть еще хуже! — Честно говоря, она почувствовала себя дурой, когда объясняла темным, что они плохие. — Я знаю, что вы сделали с Араном и его семьей.
Оо, вот тут она явно застала любимых врасплох. Впрочем, Велиот быстро пришел в себя, ответив:
— Не ведаем, как ты узнала, но отрицать не будем. Это, кстати, одна из неприятных сторон нашей жизни, с которой тебе придется смириться — наша работа и наш образ жизни. Мы действительно не белоручки и не милосердные лорды, спасающие жизни. Мы управляем самыми безжалостными головорезами мира и зачастую превосходим их. И да, мы караем, караем их жестоко. Тебе придется смириться с этим. Мы знаем, что для всего мира мы чудовища, однако в Темной Империи это обычный порядок вещей. Но как он связан с тобой, вот чего мы не можем понять?
— Как? Разве не понятно?
— Нет!!!
Лисари посмотрела на них, как на идиотов. Они либо издевались над нею, либо действительно не понимали. В последнее верилось плохо.
— Если я или ребенок вас чем-то не устроим, вы также "покараете" и нас!
— Что?!
Они обиделись. Нет, они были в ярости. Лисари видели, как вспыхнули черные зрачки, отливаясь алыми всполохами, как сжались в тонкую полоску пепельные губы, как заходили жевлаки на скулах. Ярость поднималась в них, и Лисари сглотнула, чувствуя, как сейчас все это обрушится на нее. Но ничего не произошло. Они отвели глаза, промолчали, и наконец Винетт произнес:
— Тебе следует разделять нас и других. Вы с ребенком — неприкосновенны. Не нужно путать себя с каким-то сбродом.
Лисари промолчала, сдержав крутящийся на языке вопрос, что будет, если она им разонравится и вернется в ту самую категорию сброда.
— А какие еще есть? Недостатки, я имею в виду.
— Семья, — усмехнулся Велиот, оттаивая вслед за братьями.
— Это недостаток?!
— У нас замечательная семья, — с неожиданно теплой улыбкой произнес Веррсон. — Папа, мама, два старших брата и сестра.
— И это недостаток?
— Ты не понимаешь, — закатил глаза Велиот, а Веррсон громко рассмеялся. Даже Винетт фыркнул, соглашаясь с братьями.
— Хотите сказать, они плохо отнесутся к вашему странному выбору? — довольно ровно поинтересовалась Лисари: ее как-то не волновали мифические лорды и леди, приходящиеся ее близнецам родней, как и их "ценное" мнение.
— Мы не знаем, как они отнесутся…
— Вэйзар будет ржать. Да и Велон.
— …но они не помешают нам жениться на тебя. Однако тебе все же придется с ними общаться, а у нас весьма специфическая семья.
На логичный вопрос, в чем эта специфичность выражается, дроу ответ дать не смогли. "Увидишь". Что она увидит? Кучку высокомерных аристократов? Переживет. Или они хотят ее хотят напугать?
Удивительное дело, но присутствие близнецов успокаивало, и как она не старалась себе напомнить, что они вообще-то безжалостно режут глотки и ломают шею, ей не удавалось вновь настроить себя против них.
— Так вы согласны?
— На твои условия? Конечно!
И чему они так рады?
Однако размышления прервал очередное "напоминание" от желудка, вогнавшее ее в краску почище дикой оргии, в которой ей не раз приходилось участвовать.
Велиот с Веррсоном тут же исчезли, а уже через десять минут кормили ее теплой варенной курицей.
— Больше ничего нет, — извинялся Веррсон, пока Велиот с любовью в глазах наблюдал за каждым ее движением. — У нас есть тут слуги, но они совсем старые.
— И глухонемые.
— Так что если хочешь чего-то, говори нам.
— Персиков и копченой рыбы, — почему-то горько вздохнула Лисари, доедая курицу. Целую курицу! Она и не заметила, как сильно проголодалась. А эти три извращенца сидят и влюбленными глазами смотрят на нее. Мир точно сошел с ума, но она бы солгала, если бы сказала, что жалеет об этом.
— Распутать тебе волосы?
— Вы и так достаточно потрудились, — уже более миролюбиво откликнулась Лисари, и эту перемену тут же уловили близнецы, прильнув вновь. А у нее уже не было сил отбиваться от них, тем более ничего, кроме разума, не протестовало против них: наоборот ее глупое сердце желало находиться в их объятиях вечно. А еще на место напряжения и отчаяния, схлынувших под этими заботливыми взглядами, пришла усталость.
Она распутала с помощью близнецов оставшиеся в живых косички (совсем отстранить дроу у нее не получилось) и облокотилась о Винетта.
— Ты поедешь с нами? — после непродолжительного молчания, за которое братья успели сойти с ума, а она почти заснула, поинтересовался Веррсон.
— Куда же я денусь, — хмыкнула Лисари, пряча на этой насмешкой страх и вернувшееся отчаяние — она все же оказалась игрушкой в руках могущественных мужчин. — Поедем. Но вы сами не знаете, на что соглашаетесь…
Она не удержалась и зевнула. Винетт тут же принялся ее укладывать, а Веррсон подтянул поближе раскиданные по постели подушки. Но Лисари вовсе не собиралась засыпать без своих самых главных утешителей. Пусть хоть одна мечта сегодня сбудется. И с этими мыслями она притянула к себе всех троих. Близнецы безропотно улеглись рядом, удивительно мирно поделив части ее тела, которые обняли. Чувствуя прильнувшего к щиколоткам Веррсона, обхватившего ее за плечи Винетте и нахально положив руку на грудь Велиота, она заснула, ощущая внутри лишь согревающее душу тепло. Истерзанное событиями последних дней сознание покинуло ее, отправив в объятия сна.
Проснулась Лисари резко и по самой банальной причине — ей захотелось в уборную. Полежав неподвижно с полминуты, вслушиваясь в тишину, она определила, что два кусочка ее идеальной картины куда-то исчезли. Рядом с ней мирно сопел… Веррсон. Это уже было интересно. Причем исчезни братья все вместе, она бы не так удивилась.
Однако мрачные мысли прервал зов тела, которому были подвластны даже такие прекрасные создания, как эльфы. Пришлось Лисари вдоволь поерзать, чтобы попытаться вывернуться из нежных на вид, но стальных по факту объятий Веррсона. Естественно, дроу проснулся! И первое, что сделал — поцеловал. Коротко, в щеку. А потом чуть глухим ото сна голосом спросил:
— Все хорошо?
— У вас здесь есть уборная? — сразу взяла минотавра за рога Лисари. Несмотря на то, что вчера она полночи (или дня) вела разговоры здесь, комнату как-то не рассмотрела и даже не могла сказать, сколько из нее ведет дверей. Оказалось, что две. Одна явно была заперта — не отпустят же они ее просто так, — а вторая вела в такую желанную для Лисари комнату. Веррсон порывался пойти с ней, но был остановлен стальным взглядом и слабой женской рукой.
— А если с тобой что-то случится? — страшным голос спросил он.
— Мы не такие, — наконец проворчал Веррсон. — Что сразу всех под одну гребенку…
— Да, вот именно. Ты нашего отца не знаешь, у него бездельничать можно только если ты успел умереть.
— Я не про вас! Я…
— Так ты не замужем? — вдруг перебил ее Велиот. — Но как ты тогда жила все это время?
— Работала.
— Работала?! — удивились они. Интересно, сколько раз их в детстве роняли?
— Да, а что?
— Но ты ведь ушла из борделя!
— А по-вашему женщина может работать только в борделях? — процедила Лисари, с каждой секундой зверея все сильнее. — У меня было собственное кафе. И весьма известное.
Скепсис во взглядах дроу был тщательно скрыт, но она все равно почувствовала их недоверие. К тому же Веррсон еще ляпнул:
— Известное? "Десерты на любой вкус" что ли?
— Да.
Сначала они улыбнулись, потом посмурнели и наконец уточнили:
— Ты серьезно?
— Да, это мое кафе. А вы-то откуда знаете?
— У нас мама любит сладкое и мы ей в этом кафе заказывали всякие десерты. Ну и возили.
— В Империю?
— Да, далековато, приходилось брать только печенье. Но маме все равно очень нравилось… Слушай, а ты приготовишь что-нибудь…
— Веррсон, — многозначительно хмыкнул Велиот, а Винетт тут же перевел тему:
— Так кафе же вроде сгорело на днях?
— Да, — тут же помрачнела Лисари. Внутри больно кольнуло — несмотря на все бахвальство перед Фейрой, она так и не пережила кончину своей мечты.
— Так… А что насчет свадьбы? — напомнил Велиот.
— Вы действительно даете мне выбор? — с подозрением поинтересовалась Лисари.
— А что нам делать? — фыркнул Веррсон. — Не силком же тебя вести!
— Это было бы неправильно. Нам мало чье мнение важно, но ты — исключение. Ты — наша семья, неважно, женаты мы или нет.
Лисари отвела взгляд. Теперь все представало с другой стороны, и хоть она была не готова простить им их безразличие, но сделать выбор становилось все сложнее. Романтичная часть ее души рвалась выкрикнуть "да!" и согласиться на все, а прагматичная — до последнего держаться за свою призрачную свободу и с недоверием относиться к сомнительным речам дроу. Естественно, последняя победила.
Сложив руки на груди, Лисари поинтересовалась:
— Вы ведь все равно добьетесь своего, да?
— Мы будем стараться. К тому же мы не можем проводить в Рестании все время, так что мы надеемся уговорить тебя переехать.
— То есть выбор мой весьма иллюзорен, — хмыкнула Лисари, и братья даже не стали с ней спорить. Судя по недоумению на их лицах, они вновь не поняли, чем она недовольна.
— Мы можем заключить сделку, — осторожно предложил Винетт.
— Я не продаюсь! — рыкнула Лисари прежде, чем кто-либо успел ответить.
— Мы не говорим о плате, — мягко заметил Велиот, подхватывая мысль брата. — Лишь о переговорах. Мы желаем, чтобы ты пожертвовала некоторыми удобствами и чувствами и согласилась на наше предложение. Естественно, это требует определенного возмещения, чего-то, что смогло бы компенсировать твое… расстройство, к примеру. Предлагаю выслушать друг друга. Как ты правильно заметила, мы столь мало знаем друг о друге, что не можем верно принимать решения.
Как ни странно, но эти слова успокоили Лисари. Она крепко задумалась. Пока длились ее размышления, близнецы, кажется, успели пару раз сойти с ума, хотя внешне никаких признаков нетерпимости не проявляли.
— Я согласна ехать в Империю при ряде условий. Первое: я открою там свое кафе и вы обеспечите меня начальным капиталом и связями. Второе: если после свадьбы мы все же не сможем жить вместе, вы обеспечите меня и ребенка жильем и доходом, а также позволите завести любовника. Со своей стороны я также не будут требовать от вас верности. Третье: вы сейчас сходите к ростовщику и в ратушу и оставите мои распоряжения насчет моего золота и бумаг на землю. И четвертое, — она перевела дух. Близнецы с все возрастающим интересом слушали ее. — И четвертое: я хочу, чтобы вы убили Бегра.
— Кого? — не поняли дроу, но тут же добавили: — Конечно убьем, не переживай. Но нам бы поточнее узнать, кто это и где его найти.
— Где найти не знаю, только если он не сгорел в моем доме…
— Из него выбегал какой-то мужчина, человек, скидывая с себя горящую одежду.
— Да, нам было тогда не до него.
— Его?
— Да, — с непривычной для себя злостью ответила Лисари, сжимая кулаки. — Я расскажу все, что о нем знаю. Он был одним из покровителей Рестании, собирал золота за "охрану" с района, где стояло мое кафе.
Близнецы, не стесняясь, выразительно переглянулись — сразу становилось понятно, что они думают о таких мелких сошках. И вдруг Велиот подался вперед, осторожно отводя в сторону растрепавшиеся косички от ее лица с правой стороны.
— Это он сделал? — спокойно поинтересовался он, но Лисари кожей ощутила таящееся внутри него бешенство. А потом вспомнила, что след от кнута так и не прошел, вряд ли приложенная к нему бутылка с вином могла помочь, разве что убрать опухоль. Но судя по тому, как пульсировала щека, все стало еще хуже. Да и вообще, Лисари только сейчас вспомнила, что сидит полуголая, растрепанная, избитая и порезанная перед мужчинами своей мечты. Если возможен такой моментальный переход от уверенности к стыду, то она его проделала, мгновенно залившись румянцем.
— Ты так мило краснеешь, — тепло рассмеялся Веррсон.
— Не советую злить женщин, ожидающих ребенка. Мы обычно бешеные, — предупредила Лисари, пытаясь отвести косички обратно и закрыть вид на шрам. Вот только руки нащупали что-то несусветное. — Что с моей прической?!
— Мы хотели расчесать тебя, но немного запутались…
Лисари взвыла.
— Уроды. Темные уроды.
Братья лишь рассмеялись, и Винетт в качестве извинения чмокнул ее в щеку. В больную! Но приятно все равно было…
— Да, это Бегр, — вдруг ответила Лисари, глядя в глаза Велиоту. На нее неожиданно накатила такая усталость и отчаяние — всего этого было слишком много для нее одной. Дарет с Фейрой, сожженное кафе, безумец Вифт, издевательства Бегра, ее побег и новая ловушка. А теперь еще признания в любви и выбор, которого по сути не было. События прошлой ночи стали давить на нее все сильнее, она чувствовала, что не может больше сдерживаться. И она начала рассказывать. Хотела замолчать, но не могла и все говорила и говорила. С того самого момента, как к ней пришел Бегр за данью и до горящего дома за ее спиной. Про бандита, про его шантаж, про Дарета с Фейрой, обрабатывающих ее, про безумного управляющего с ножом. Она буквально выплескивала на них все, что накопилось за последние месяцы, и когда ничего не осталось, она почувствовала себя такой обессиленной, словно пробежала несколько десятков миль.
У братьев глаза были круглые, словно золотые монеты. Им явно не хватало слов, чтобы выразиться.
— Почему ты не пришла к нам? — наконец выдохнул пораженный Винетт.
— К вам? — всхлипнула Лисари. Ну вот, все же разревелась. — Я вас боялась! Вы же…
Она извернулась в объятиях братьев и, уткнувшись в плечо Винетту, расплакалась. Мгновение ничего не происходило, а потом ее осторожно погладили по волосам, по спине. Велиот обнял, Веррсон поцеловал в бедро, Винетт покорно подставил плечо для слез.
— Ну поч-чему в-вы так-киеее?! Поч-чемууу вас н-не б-было р-ря-ядом?! П-поч-чем-му…
Она окончательно запуталась в собственных чувствах, не пытаясь больше держать в руках. Напряжение последних недель и месяцев схлынуло, принеся за собой зияющую пустоту внутри, которая засасывала ее.
— Вел, давай травок ей дадим? — раздался над головой голос Винетта.
— А если навредим? Ты лекарь? Нет! Вдруг ей нельзя что-то?
— Тогда воды? — быстро спросил Веррсон и тут же вышел, судя по исчезнувшему с ног теплу. Все эти наблюдения были какими-то далекими, несущественными. Лисари не могла вырваться из круга скручивающей изнутри боли, и, когда Веррсон сунул ей в руки чашку с теплым молоком, она послушно выпила. Залпом.
— Лучше? — спросили братья, заглядывая ей в глаза. Она шмыгнула носом и утерла слезы. Ее еще немного трясло, но желание утопить их в потоках воды стало отступать. Однако тут, как назло, у нее громко заурчал живот.
Она готова была провалиться сквозь землю, когда Велиот заботливо поинтересовался:
— Есть хочешь?
— Почему вы такие? — не удержалась Лисари. Руки ее заметно дрожали, и Веррсон поспешно забрал у нее чашку.
— Какие?
— О Тьма, да почему же ты ждешь от нас, что мы будем жрать детей и насиловать девственниц?
— Потому что вы темные!
Братья мрачно переглянулись.
— Так это все предрассудки?
— Какие предрассудки?! Или будете утверждать, что вы короли милосердия? К тому же я догадываюсь, чем вы здесь, в Рестании, занимаетесь. И я знаю, как ведут себя обычные бандиты и главы кланов наемных убийц, к примеру, а вы ведь, по идее, должны быть еще хуже! — Честно говоря, она почувствовала себя дурой, когда объясняла темным, что они плохие. — Я знаю, что вы сделали с Араном и его семьей.
Оо, вот тут она явно застала любимых врасплох. Впрочем, Велиот быстро пришел в себя, ответив:
— Не ведаем, как ты узнала, но отрицать не будем. Это, кстати, одна из неприятных сторон нашей жизни, с которой тебе придется смириться — наша работа и наш образ жизни. Мы действительно не белоручки и не милосердные лорды, спасающие жизни. Мы управляем самыми безжалостными головорезами мира и зачастую превосходим их. И да, мы караем, караем их жестоко. Тебе придется смириться с этим. Мы знаем, что для всего мира мы чудовища, однако в Темной Империи это обычный порядок вещей. Но как он связан с тобой, вот чего мы не можем понять?
— Как? Разве не понятно?
— Нет!!!
Лисари посмотрела на них, как на идиотов. Они либо издевались над нею, либо действительно не понимали. В последнее верилось плохо.
— Если я или ребенок вас чем-то не устроим, вы также "покараете" и нас!
— Что?!
Они обиделись. Нет, они были в ярости. Лисари видели, как вспыхнули черные зрачки, отливаясь алыми всполохами, как сжались в тонкую полоску пепельные губы, как заходили жевлаки на скулах. Ярость поднималась в них, и Лисари сглотнула, чувствуя, как сейчас все это обрушится на нее. Но ничего не произошло. Они отвели глаза, промолчали, и наконец Винетт произнес:
— Тебе следует разделять нас и других. Вы с ребенком — неприкосновенны. Не нужно путать себя с каким-то сбродом.
Лисари промолчала, сдержав крутящийся на языке вопрос, что будет, если она им разонравится и вернется в ту самую категорию сброда.
— А какие еще есть? Недостатки, я имею в виду.
— Семья, — усмехнулся Велиот, оттаивая вслед за братьями.
— Это недостаток?!
— У нас замечательная семья, — с неожиданно теплой улыбкой произнес Веррсон. — Папа, мама, два старших брата и сестра.
— И это недостаток?
— Ты не понимаешь, — закатил глаза Велиот, а Веррсон громко рассмеялся. Даже Винетт фыркнул, соглашаясь с братьями.
— Хотите сказать, они плохо отнесутся к вашему странному выбору? — довольно ровно поинтересовалась Лисари: ее как-то не волновали мифические лорды и леди, приходящиеся ее близнецам родней, как и их "ценное" мнение.
— Мы не знаем, как они отнесутся…
— Вэйзар будет ржать. Да и Велон.
— …но они не помешают нам жениться на тебя. Однако тебе все же придется с ними общаться, а у нас весьма специфическая семья.
На логичный вопрос, в чем эта специфичность выражается, дроу ответ дать не смогли. "Увидишь". Что она увидит? Кучку высокомерных аристократов? Переживет. Или они хотят ее хотят напугать?
Удивительное дело, но присутствие близнецов успокаивало, и как она не старалась себе напомнить, что они вообще-то безжалостно режут глотки и ломают шею, ей не удавалось вновь настроить себя против них.
— Так вы согласны?
— На твои условия? Конечно!
И чему они так рады?
Однако размышления прервал очередное "напоминание" от желудка, вогнавшее ее в краску почище дикой оргии, в которой ей не раз приходилось участвовать.
Велиот с Веррсоном тут же исчезли, а уже через десять минут кормили ее теплой варенной курицей.
— Больше ничего нет, — извинялся Веррсон, пока Велиот с любовью в глазах наблюдал за каждым ее движением. — У нас есть тут слуги, но они совсем старые.
— И глухонемые.
— Так что если хочешь чего-то, говори нам.
— Персиков и копченой рыбы, — почему-то горько вздохнула Лисари, доедая курицу. Целую курицу! Она и не заметила, как сильно проголодалась. А эти три извращенца сидят и влюбленными глазами смотрят на нее. Мир точно сошел с ума, но она бы солгала, если бы сказала, что жалеет об этом.
— Распутать тебе волосы?
— Вы и так достаточно потрудились, — уже более миролюбиво откликнулась Лисари, и эту перемену тут же уловили близнецы, прильнув вновь. А у нее уже не было сил отбиваться от них, тем более ничего, кроме разума, не протестовало против них: наоборот ее глупое сердце желало находиться в их объятиях вечно. А еще на место напряжения и отчаяния, схлынувших под этими заботливыми взглядами, пришла усталость.
Она распутала с помощью близнецов оставшиеся в живых косички (совсем отстранить дроу у нее не получилось) и облокотилась о Винетта.
— Ты поедешь с нами? — после непродолжительного молчания, за которое братья успели сойти с ума, а она почти заснула, поинтересовался Веррсон.
— Куда же я денусь, — хмыкнула Лисари, пряча на этой насмешкой страх и вернувшееся отчаяние — она все же оказалась игрушкой в руках могущественных мужчин. — Поедем. Но вы сами не знаете, на что соглашаетесь…
Она не удержалась и зевнула. Винетт тут же принялся ее укладывать, а Веррсон подтянул поближе раскиданные по постели подушки. Но Лисари вовсе не собиралась засыпать без своих самых главных утешителей. Пусть хоть одна мечта сегодня сбудется. И с этими мыслями она притянула к себе всех троих. Близнецы безропотно улеглись рядом, удивительно мирно поделив части ее тела, которые обняли. Чувствуя прильнувшего к щиколоткам Веррсона, обхватившего ее за плечи Винетте и нахально положив руку на грудь Велиота, она заснула, ощущая внутри лишь согревающее душу тепло. Истерзанное событиями последних дней сознание покинуло ее, отправив в объятия сна.
***
Проснулась Лисари резко и по самой банальной причине — ей захотелось в уборную. Полежав неподвижно с полминуты, вслушиваясь в тишину, она определила, что два кусочка ее идеальной картины куда-то исчезли. Рядом с ней мирно сопел… Веррсон. Это уже было интересно. Причем исчезни братья все вместе, она бы не так удивилась.
Однако мрачные мысли прервал зов тела, которому были подвластны даже такие прекрасные создания, как эльфы. Пришлось Лисари вдоволь поерзать, чтобы попытаться вывернуться из нежных на вид, но стальных по факту объятий Веррсона. Естественно, дроу проснулся! И первое, что сделал — поцеловал. Коротко, в щеку. А потом чуть глухим ото сна голосом спросил:
— Все хорошо?
— У вас здесь есть уборная? — сразу взяла минотавра за рога Лисари. Несмотря на то, что вчера она полночи (или дня) вела разговоры здесь, комнату как-то не рассмотрела и даже не могла сказать, сколько из нее ведет дверей. Оказалось, что две. Одна явно была заперта — не отпустят же они ее просто так, — а вторая вела в такую желанную для Лисари комнату. Веррсон порывался пойти с ней, но был остановлен стальным взглядом и слабой женской рукой.
— А если с тобой что-то случится? — страшным голос спросил он.
