Уж на что Лисари не могла похвастаться ростом и близнецам утыкалась в плечо (в плечи), но супруга правителя Темной Империи была даже ниже ее! И такая вся бледная невесомая, рядом с мужем она должна была выглядеть несчастной жертвой в плену страшного последователя Тьмы, но вела она себя под стать мужу. С первого взгляда Лисари поняла, что перед ней не светлая эльфийка и даже не мать ее возлюбленных — перед нею Темная Императрица. Точеный профиль, чуть приподнятый подбородок — достаточно, чтобы смотреть на всех свысока, но не слишком, чтобы глядеть с неуместным вызовом (как у Велии) — и ледяной взгляд. Бездушная величественная аристократка, лишенная и капли жалости. Даже застыв неподвижной статуей она выглядела истинной леди — нет, именно правительницей, Императрицей. Лисари видела девочек в борделе, которые играли перед клиентами роли эдаких ледяных стерв, знатных дам. Или настоящих рестанийских леди, заезжавших иногда в кафе. Но они не шли ни в какое сравнение с женщиной, представшей перед Лисари. Она не играла, не изображала — она была повелительницей, королевой и Императрицей. Такая женщина не будет истерить или кричать на провинившегося любовника, не будет завоевывать изменяющего ей поклонника. Это ее добиваются все, ее завоевывают. А она молча улыбается ледяной улыбкой, чтобы в один момент безжалостно перерезать горло своему врагу.
И вот эту женщину ее женихи называли любимой мамой и рассказывали про нее милые истории из детства. Можно было с полной уверенностью сказать, образ, созданный в сознании Лисари братьями был прямо противоположен тому, что она сейчас наблюдала.
За те несколько секунд, что длилась немая сцена, страх вихрем поднялся в ее душе. Куда они ее привезли?! А ведь все начиналось так хорошо. Примерно месяц они добирались до Империи, в мягкой удобной карете. Лисари располагалась в чьих-нибудь объятиях (у братьев была строгая очередность), благо ширины сиденья хватало на одного дроу и полную эльфийку. Целыми днями они болтали, рассказывали друг о друге, иногда спорили. Лисари заметила, что близнецы явно сдерживаются при ней — когда возникали ситуации, где любой другой бы уже начал огрызаться, а то и скандалить (все же она была остра на язык), братья злились, однако не срывались на нее. Она, в свою очередь, тоже старалась не задевать их нарочно. Все же ее темные возлюбленные были вовсе не такими бессердечными и бесчувственными. За время поездки Лисари успела хорошо узнать их, и даже учитывая то, что общение их все же было далеко не идеальным, она понимала, что ни с кем из многочисленных мужчин ей не было так хорошо, как с ними. Она настолько расслабилась, что позволила себе забыть, куда она едет и к кому. Потерял бдительность, как бы сказали ее близнецы. Потеряла…
И вот теперь она представлена семье Темного Императора и ждет их вердикта. Как она могла быть настолько глупа?
Но тут произошло чудо: Императрица улыбнулась. Лед раскололся, являя солнце. Лисари знала эту теплую искреннюю улыбку — близнецы унаследовали ее от матери. А потом Императрица шагнула к ней и крепко обняла.
— Я Элиэн, можно мама.
— Да, и папу можно просто папа, он все равно откликается только на это слово, — съязвил один из старших принцев, тот, который был похож на индюка.
— Еще на "ваше величество", но это реже…
Братья заткнулись, стоило только матери бросить на них выразительный взгляд. Кстати, сам объект обсуждения молча наблюдал за всем, но рядом с Императрицей вся тьма словно расходилась. Ее мягкий голос успокаивал лучше любой дурманящей травы.
— Я так понимаю, свадьбу вам нужно быстро? — многозначительно произнесла она, приобнимая Лисари за плечи.
Близнецы, активно изображающие вину, тут же радостно закивали.
— Тогда вечером поедите в храм, я договорюсь. А сейчас отведите девочку поесть и отдохнуть. С этим справитесь?
— Ну мам!
Вот так вот все и произошло. А потом Лисари утащили куда-то, она сидела с близнецами в гостиной, довольно пустой. Братья, словно почуяв ее настроение, не оставались с ней все вместе, и то один, то второй, то третий исчезал куда-нибудь по срочному делу. А начинать скандал без всех виновников Лисари не могла. Она вообще находилась в какой-то прострации. Столь многое изменилось, любимые обманули ее. Она боялась теперь еще больше, чем когда они охотились за нею в Рестании. Почему они не сказали, кто они? Что теперь будет? Ее явно выдадут за них замуж, но что потом? Она могла представить себя супругой младших сыновей какого-то лорда, но принцев — нет. Все же они ее обманули, и теперь ее жизнь и жизнь ее ребенка находится в руках дроу. Но как она могла быть такой глупой?
Последней пришла мысль, что она все же пошла по пути матери и обрекла своего ребенка на пугающую неизвестность и, возможно, сиротское детство. А потом размышлять ей не дали, а молча отвезли в храм, где жрец-дроу сочетал их браком. Лисари равнодушно сказала "да", глядя, как на коже выцветает узор из трех перекрещенных кинжалов, который обвивает дикая лоза.
Путь обратно она и вовсе не запомнила. Очнулась лишь тогда, когда ей в руки впихнули чашку с горячим чаем.
— Лисари, ты сильно злишься? — осторожно поинтересовался Винетт. За его спиной маячили Велиот с Веррсоном.
Она хотела было резко ответить, но боль в живот заставила ее поморщиться и отставить в сторону чашку чая. Горячего и сладкого, как она любит. За последний месяц братья успели хорошо ее узнать, и от этого было еще хуже. Она вновь хотела рявкнуть, выплеснуть на них всю свою злость и обиду, но очередной приступ боли отвлек ее.
— Лиси, все хорошо?
— Не смей называть меня Лиси! — все же не сдержалась она, но братья ее уже не слушали.
— Заметили?
— Да, последние пару часов постоянно кривится и держится за живот.
— Может, Сайла?
— Давай, вдруг она переволновалась. Женщины ведь.
«Я вам сейчас покажу женщин!» — грозно подумала Лисари, собираясь уже высказать все, что думает о мужьях, их словах и поведении, но боль, а самое главное — страх — заставили ее затихнуть. Мелькнула мысль: а вдруг с малышом действительно плохо? Она и не замечала этих приступов тянущей боли: резко, быстро, но как-то незаметно после всех дневных волнений. А ведь они длились уже несколько часов — с того самого момента, как ее представили "маме с папой", и постепенно учащались. Она так хорошо чувствовала себя в последнее время, что чуть не позабыла о том, в каком уязвимом положении находится.
В общем, пока близнецы о чем-то договаривались, Лисари успела впасть в панику и уже готова была закатить истерику (совсем небольшую, она ведь не зверь). Но тут братья куда-то делись, потом появились, но с другим эльфом. Типичный дроу, только посимпатичнее, да глаза не такие багровые, более темные. Этот темный эльф умел успокаивать одним своим видом. Он легко выгнал близнецов и, оставшись один на один с Лисари, методично вытащил из нее все подробности ее самочувствия.
— Что происходит? Это плохо? Да что вы молчите?!
Эльф, к счастью, не стал указывать ей на то, что сказать он ничего не мог, потому что она сама говорила не замолкая. Он вообще был на удивление спокойным, даже безмятежным.
— Плохо? Нет, все хорошо. У вас схватки. Вы рожаете.
— Что?!
Она подалась вперед, схватила его за плечи и довольно чувствительно для эльфийки тряхнула.
— Нет! Я не могу рожать! Мне еще две недели нужно… нужно… две недели…
— Конечно, вам еще рано, — спокойно заверил ее эльф. — Но вот ваш ребенок уже готов появиться на свет. Хотите его увидеть?
Наверное, это было странно для дроу, но она резко помотала головой. Она не могла разлучиться со своим малышом.
— Нет, — сквозь слезы прошептала она.
Лекарь принялся увещевать, но даже его спокойный голос больше не действовал на Лисари — и тут появилась Императрица. Элиэн.
Она подхватила ее под руку и весомо, но мягко произнесла:
— Пойдем, Лисари. Если ты не поможешь нам, то ребенок пострадает.
Эти слова волшебным образом подействовали на Лисари. Она тут же встала и послушно прошла в спальню, опираясь на руку Элиэн. Как она не подумала о ребенке!
Идти было тяжело, приступы усиливались. Лисари лихорадочно цеплялась за руку Элиэн, а та успокаивала ее.
— Больно.
— Да, милая, покричи, станет легче.
Ее холодная рука коснулась вспотевшего разгоряченного лба.
— Воды отошли, схватки все усиливаются, — раздался где-то вдалеке голос эльфа. — Быстро. К утру родит.
— Нет!
Если бы Лисари знала заранее, что это будет за боль, она бы никогда не согласилась рожать и становиться матерью. В одном Элиэн оказалась права: с криком было легче. Так что эльф, которому не повезло принимать у нее роды, был послан в такие дали и такими словами, что любой бы грузчик сгорел от стыда. Но Лисари было плевать на правила приличия и прочий бред — только бы стало хоть немного легче, только бы это закончилось.
— У тебя дочка, — улыбнулась Элиэн, склоняясь и отдавая ей закутанный в тряпки пищащий комок. Дочка. Почему-то Лисари была уверена, что у нее будет сын. Но нет.
Она дрожащими руками взяла ее. Маленькая копия ее любимых, те же голубые глаза, черная угольная кожа, те же черты лица. Только нос ее.
— Будет красавицей, — предрекла Элиэн, сидя рядом, и Лисари была полностью с нею согласна, вот только не могла вымолвить ни слова. Только смотрела на самое дорогое существо во всем мире — на свою малышку. Они так долго были вместе, а теперь их разлучат… Эта мысль так довела ее, что когда Элиэн попыталась забрать девочку, то Лисари лишь крепче прижала дочь к себе, прожигая Императрицу злым взглядом.
— Она останется со мной.
— Конечно, как хочешь, — все также мягко согласилась Элиэн, вытирая мокрым платком лицо Лисари. — Поспите. Вы обе устали… Я передам мальчикам, чтобы они вас не беспокоили.
Интересно, как она поняла? Но тут маленькая заворочалась на руках у Лисари, и все ее внимание сосредоточилось на дочери. Она не отпустит ее.
Когда дверь в покои императорской четы распахнулась и вошла Элиэн, обрадовались все: и близнецы, и Вадерион, и даже Тейнол, успевший получить недовольный взгляд от друга (за то, что скрыл столь интересные подробности) и благодарственный — от принцев (за то, что сдержал слово и не сдал их отцу).
Прежде чем ее бы завалили вопросами, Элиэн произнесла:
— У вас дочь, а теперь можете идти спать.
— То есть?
— Мам?
— Ну мам!
Вадерион с ленцой обернулся к Тейнолу и посетовал:
— И это мои сыновья.
Глaва Теней многозначительно улыбнулся одними глазами: за прошедшие года он привык к вечному ворчанию друга, обожавшего своих детей, но, кажется, скорее готового разрушить свою Империю, чем признаться в своей любви к нерадивым отпрыскам.
А Элиэн меж тем отвечала:
— Ваши девочки устали и хотят отдохнуть. Придете завтра.
Близнецы тут же сникли, но послушались маму: она ведь не папа, ей не нужно было орать громче орды орков, чтобы кого-то в чем-то убедить.
— Поздравляю с внучкой, — произнес Тейнол, когда принцы ушли, а Элиэн отправилась принимать ванную.
— Я тебя еще не простил.
Глaва Теней никак не отреагировал, и Вадерион, вздохнув, добавил:
— Мог бы сказать. Они вообще-то мои дети.
— Я пообещал принцам.
— Тейнол, ты самый мягкотелый дядя на свете, — с презрением заметил Темный Император. Глaва Теней вновь лишь улыбнулся одними глазами. Он слишком хорошо знал своего друга и видел истину в его словах.
Утро встретило Лисари странной, пугающей тишиной. Она хотела было подскочить, но резкая боль во всем теле заставила ее повалиться обратно. Живот ныл, да и усталость почему-то не отступала, но на собственное самочувствие Лисари не обращала внимание, ища глазами дочь. Ее не было!
За секунду до того, как она все же вскочила бы с кровати, несмотря на усиливающуюся боль, где-то в глубине покоев раздалось хныканье, а потом и полноценный плач. Это была ее малышка!
Дверь открылась, и вошла Элиэн с плачущим свертком.
— Не хотела тебя будить, — улыбнулась она, и это было так похоже на близнецов, что вновь резануло по сердцу. — Но кое-кто захотел есть. Будешь кормить?
Вопрос сначала показался Лисари странным — как же она откажется от своей маленького чуда, — но потом она вспомнила, что среди знати леди часто пренебрегают такими вещами. Есть ведь кормилицы, няньки, гувернантки, учителя — зачем тогда ребенок? Ну, Лисари себя точно к леди не причисляла, поэтому с радостью забрала свою девочку, уже устроившую настоящий концерт.
— Я тоже всех своих сама кормила, — одобрительно качнула головой Элиэн, присаживаясь рядом и помогая. — Даже близнецов, хотя молока не хватало и приходилось подкармливать. Но ничего, выросли такими же здоровыми, как и старшие.
Речь Императрицы звучало ручейком, вроде бы не сбивая с толку, но постепенно проникая в голову и успокаивая своим мерным журчанием.
— Мальчики хотели зайти.
Эта фраза мгновенно выбила Лисари из блаженного забытья. Она крепче прижала к себе дочь, а та, словно почувствовав волнение матери, принялась хныкать.
— Зачем?
Элиэн ничем не выказала своего удивления, лишь пристально посмотрела на нее, как будто пыталась прочесть мысли.
— Они волновались о тебе и ребенке. Думаю, хотят удостовериться в твоем здравии. Слова Сайлриуса и мои их явно не убедили.
— Сайл…
— Наш лекарь.
— Аа… — Что сказать? Лисари обуревал страх, и она никак не могла заставить себя успокоиться. Только чувствуя тепло маленького чуда на своих руках, она могла не беспокоиться. Но появление супругов пугало ее сильнее. Что с ней будет? Что будет с ее девочкой? Почему те, кого она любила, солгали? Почему все мужчины должны оказываться подлецами? И во что ей и ее дочери обойдется эта ошибка?
Если бы у Лисари была возможность вернуться в прошлое, она бы сбежала из Рестании, бросив все — только бы обезопасить дочь. Но теперь было поздно.
Она перевела взгляд на хныкающую на руках малышку и почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы. Да что с ней такое?!
Из этого омута отчаяния ее вырвало теплое прикосновение к запястью. Лисари встретилась взглядом с ясными голубыми глазами. Совсем не ледяными, как показалось ей при первой встрече.
— Ты не одна.
— Вы…
— Ты. Элиэн, — поправила ее Императрица. — Я знаю, что ты чувствуешь, оказавшись одна, в чужой стране, совсем без защиты. Я сама в свое время прошла через подобное. Поэтому хочу, чтобы ты знала — ты не одна.
Лисари была бы полной дурой, если бы поверила Элиэн, даже учитывая, что та говорила весьма убедительно, но именно это она и сделала. Потому что вдруг наклонилась к ней и призналась:
— Я боюсь.
— За дочь.
Лисари кивнула, хотя в голосе Элиэн не был слышен вопрос.
— Они заберут ее? — прошептала она, глотая слезы.
— Нет, конечно, — удивилась Императрица. — Почему ты так думаешь?
— Потому что они постоянно врут и… потому что они темные, — немного неловко призналась Лисари. Как-то не хотелось обижать эту женщину, так заботившуюся о ней. Почему-то Лисари была уверена, что Элиэн не играет, она действительно хорошо к относится к внезапно свалившейся на голову супруги младших сыновей.
— Рассуждаешь ты верно, одно лишь не учла — мальчики любят тебя, а значит, ты можешь не беспокоиться о своей судьбе и судьбе ваших детей.
— Вы говорите так, потому что они ваши дети?
— Ты, — напомнила Элиэн.
И вот эту женщину ее женихи называли любимой мамой и рассказывали про нее милые истории из детства. Можно было с полной уверенностью сказать, образ, созданный в сознании Лисари братьями был прямо противоположен тому, что она сейчас наблюдала.
За те несколько секунд, что длилась немая сцена, страх вихрем поднялся в ее душе. Куда они ее привезли?! А ведь все начиналось так хорошо. Примерно месяц они добирались до Империи, в мягкой удобной карете. Лисари располагалась в чьих-нибудь объятиях (у братьев была строгая очередность), благо ширины сиденья хватало на одного дроу и полную эльфийку. Целыми днями они болтали, рассказывали друг о друге, иногда спорили. Лисари заметила, что близнецы явно сдерживаются при ней — когда возникали ситуации, где любой другой бы уже начал огрызаться, а то и скандалить (все же она была остра на язык), братья злились, однако не срывались на нее. Она, в свою очередь, тоже старалась не задевать их нарочно. Все же ее темные возлюбленные были вовсе не такими бессердечными и бесчувственными. За время поездки Лисари успела хорошо узнать их, и даже учитывая то, что общение их все же было далеко не идеальным, она понимала, что ни с кем из многочисленных мужчин ей не было так хорошо, как с ними. Она настолько расслабилась, что позволила себе забыть, куда она едет и к кому. Потерял бдительность, как бы сказали ее близнецы. Потеряла…
И вот теперь она представлена семье Темного Императора и ждет их вердикта. Как она могла быть настолько глупа?
Но тут произошло чудо: Императрица улыбнулась. Лед раскололся, являя солнце. Лисари знала эту теплую искреннюю улыбку — близнецы унаследовали ее от матери. А потом Императрица шагнула к ней и крепко обняла.
— Я Элиэн, можно мама.
— Да, и папу можно просто папа, он все равно откликается только на это слово, — съязвил один из старших принцев, тот, который был похож на индюка.
— Еще на "ваше величество", но это реже…
Братья заткнулись, стоило только матери бросить на них выразительный взгляд. Кстати, сам объект обсуждения молча наблюдал за всем, но рядом с Императрицей вся тьма словно расходилась. Ее мягкий голос успокаивал лучше любой дурманящей травы.
— Я так понимаю, свадьбу вам нужно быстро? — многозначительно произнесла она, приобнимая Лисари за плечи.
Близнецы, активно изображающие вину, тут же радостно закивали.
— Тогда вечером поедите в храм, я договорюсь. А сейчас отведите девочку поесть и отдохнуть. С этим справитесь?
— Ну мам!
Вот так вот все и произошло. А потом Лисари утащили куда-то, она сидела с близнецами в гостиной, довольно пустой. Братья, словно почуяв ее настроение, не оставались с ней все вместе, и то один, то второй, то третий исчезал куда-нибудь по срочному делу. А начинать скандал без всех виновников Лисари не могла. Она вообще находилась в какой-то прострации. Столь многое изменилось, любимые обманули ее. Она боялась теперь еще больше, чем когда они охотились за нею в Рестании. Почему они не сказали, кто они? Что теперь будет? Ее явно выдадут за них замуж, но что потом? Она могла представить себя супругой младших сыновей какого-то лорда, но принцев — нет. Все же они ее обманули, и теперь ее жизнь и жизнь ее ребенка находится в руках дроу. Но как она могла быть такой глупой?
Последней пришла мысль, что она все же пошла по пути матери и обрекла своего ребенка на пугающую неизвестность и, возможно, сиротское детство. А потом размышлять ей не дали, а молча отвезли в храм, где жрец-дроу сочетал их браком. Лисари равнодушно сказала "да", глядя, как на коже выцветает узор из трех перекрещенных кинжалов, который обвивает дикая лоза.
Путь обратно она и вовсе не запомнила. Очнулась лишь тогда, когда ей в руки впихнули чашку с горячим чаем.
— Лисари, ты сильно злишься? — осторожно поинтересовался Винетт. За его спиной маячили Велиот с Веррсоном.
Она хотела было резко ответить, но боль в живот заставила ее поморщиться и отставить в сторону чашку чая. Горячего и сладкого, как она любит. За последний месяц братья успели хорошо ее узнать, и от этого было еще хуже. Она вновь хотела рявкнуть, выплеснуть на них всю свою злость и обиду, но очередной приступ боли отвлек ее.
— Лиси, все хорошо?
— Не смей называть меня Лиси! — все же не сдержалась она, но братья ее уже не слушали.
— Заметили?
— Да, последние пару часов постоянно кривится и держится за живот.
— Может, Сайла?
— Давай, вдруг она переволновалась. Женщины ведь.
«Я вам сейчас покажу женщин!» — грозно подумала Лисари, собираясь уже высказать все, что думает о мужьях, их словах и поведении, но боль, а самое главное — страх — заставили ее затихнуть. Мелькнула мысль: а вдруг с малышом действительно плохо? Она и не замечала этих приступов тянущей боли: резко, быстро, но как-то незаметно после всех дневных волнений. А ведь они длились уже несколько часов — с того самого момента, как ее представили "маме с папой", и постепенно учащались. Она так хорошо чувствовала себя в последнее время, что чуть не позабыла о том, в каком уязвимом положении находится.
В общем, пока близнецы о чем-то договаривались, Лисари успела впасть в панику и уже готова была закатить истерику (совсем небольшую, она ведь не зверь). Но тут братья куда-то делись, потом появились, но с другим эльфом. Типичный дроу, только посимпатичнее, да глаза не такие багровые, более темные. Этот темный эльф умел успокаивать одним своим видом. Он легко выгнал близнецов и, оставшись один на один с Лисари, методично вытащил из нее все подробности ее самочувствия.
— Что происходит? Это плохо? Да что вы молчите?!
Эльф, к счастью, не стал указывать ей на то, что сказать он ничего не мог, потому что она сама говорила не замолкая. Он вообще был на удивление спокойным, даже безмятежным.
— Плохо? Нет, все хорошо. У вас схватки. Вы рожаете.
— Что?!
Она подалась вперед, схватила его за плечи и довольно чувствительно для эльфийки тряхнула.
— Нет! Я не могу рожать! Мне еще две недели нужно… нужно… две недели…
— Конечно, вам еще рано, — спокойно заверил ее эльф. — Но вот ваш ребенок уже готов появиться на свет. Хотите его увидеть?
Наверное, это было странно для дроу, но она резко помотала головой. Она не могла разлучиться со своим малышом.
— Нет, — сквозь слезы прошептала она.
Лекарь принялся увещевать, но даже его спокойный голос больше не действовал на Лисари — и тут появилась Императрица. Элиэн.
Она подхватила ее под руку и весомо, но мягко произнесла:
— Пойдем, Лисари. Если ты не поможешь нам, то ребенок пострадает.
Эти слова волшебным образом подействовали на Лисари. Она тут же встала и послушно прошла в спальню, опираясь на руку Элиэн. Как она не подумала о ребенке!
Идти было тяжело, приступы усиливались. Лисари лихорадочно цеплялась за руку Элиэн, а та успокаивала ее.
— Больно.
— Да, милая, покричи, станет легче.
Ее холодная рука коснулась вспотевшего разгоряченного лба.
— Воды отошли, схватки все усиливаются, — раздался где-то вдалеке голос эльфа. — Быстро. К утру родит.
— Нет!
***
Если бы Лисари знала заранее, что это будет за боль, она бы никогда не согласилась рожать и становиться матерью. В одном Элиэн оказалась права: с криком было легче. Так что эльф, которому не повезло принимать у нее роды, был послан в такие дали и такими словами, что любой бы грузчик сгорел от стыда. Но Лисари было плевать на правила приличия и прочий бред — только бы стало хоть немного легче, только бы это закончилось.
— У тебя дочка, — улыбнулась Элиэн, склоняясь и отдавая ей закутанный в тряпки пищащий комок. Дочка. Почему-то Лисари была уверена, что у нее будет сын. Но нет.
Она дрожащими руками взяла ее. Маленькая копия ее любимых, те же голубые глаза, черная угольная кожа, те же черты лица. Только нос ее.
— Будет красавицей, — предрекла Элиэн, сидя рядом, и Лисари была полностью с нею согласна, вот только не могла вымолвить ни слова. Только смотрела на самое дорогое существо во всем мире — на свою малышку. Они так долго были вместе, а теперь их разлучат… Эта мысль так довела ее, что когда Элиэн попыталась забрать девочку, то Лисари лишь крепче прижала дочь к себе, прожигая Императрицу злым взглядом.
— Она останется со мной.
— Конечно, как хочешь, — все также мягко согласилась Элиэн, вытирая мокрым платком лицо Лисари. — Поспите. Вы обе устали… Я передам мальчикам, чтобы они вас не беспокоили.
Интересно, как она поняла? Но тут маленькая заворочалась на руках у Лисари, и все ее внимание сосредоточилось на дочери. Она не отпустит ее.
***
Когда дверь в покои императорской четы распахнулась и вошла Элиэн, обрадовались все: и близнецы, и Вадерион, и даже Тейнол, успевший получить недовольный взгляд от друга (за то, что скрыл столь интересные подробности) и благодарственный — от принцев (за то, что сдержал слово и не сдал их отцу).
Прежде чем ее бы завалили вопросами, Элиэн произнесла:
— У вас дочь, а теперь можете идти спать.
— То есть?
— Мам?
— Ну мам!
Вадерион с ленцой обернулся к Тейнолу и посетовал:
— И это мои сыновья.
Глaва Теней многозначительно улыбнулся одними глазами: за прошедшие года он привык к вечному ворчанию друга, обожавшего своих детей, но, кажется, скорее готового разрушить свою Империю, чем признаться в своей любви к нерадивым отпрыскам.
А Элиэн меж тем отвечала:
— Ваши девочки устали и хотят отдохнуть. Придете завтра.
Близнецы тут же сникли, но послушались маму: она ведь не папа, ей не нужно было орать громче орды орков, чтобы кого-то в чем-то убедить.
— Поздравляю с внучкой, — произнес Тейнол, когда принцы ушли, а Элиэн отправилась принимать ванную.
— Я тебя еще не простил.
Глaва Теней никак не отреагировал, и Вадерион, вздохнув, добавил:
— Мог бы сказать. Они вообще-то мои дети.
— Я пообещал принцам.
— Тейнол, ты самый мягкотелый дядя на свете, — с презрением заметил Темный Император. Глaва Теней вновь лишь улыбнулся одними глазами. Он слишком хорошо знал своего друга и видел истину в его словах.
Глава 2. Союзница
Утро встретило Лисари странной, пугающей тишиной. Она хотела было подскочить, но резкая боль во всем теле заставила ее повалиться обратно. Живот ныл, да и усталость почему-то не отступала, но на собственное самочувствие Лисари не обращала внимание, ища глазами дочь. Ее не было!
За секунду до того, как она все же вскочила бы с кровати, несмотря на усиливающуюся боль, где-то в глубине покоев раздалось хныканье, а потом и полноценный плач. Это была ее малышка!
Дверь открылась, и вошла Элиэн с плачущим свертком.
— Не хотела тебя будить, — улыбнулась она, и это было так похоже на близнецов, что вновь резануло по сердцу. — Но кое-кто захотел есть. Будешь кормить?
Вопрос сначала показался Лисари странным — как же она откажется от своей маленького чуда, — но потом она вспомнила, что среди знати леди часто пренебрегают такими вещами. Есть ведь кормилицы, няньки, гувернантки, учителя — зачем тогда ребенок? Ну, Лисари себя точно к леди не причисляла, поэтому с радостью забрала свою девочку, уже устроившую настоящий концерт.
— Я тоже всех своих сама кормила, — одобрительно качнула головой Элиэн, присаживаясь рядом и помогая. — Даже близнецов, хотя молока не хватало и приходилось подкармливать. Но ничего, выросли такими же здоровыми, как и старшие.
Речь Императрицы звучало ручейком, вроде бы не сбивая с толку, но постепенно проникая в голову и успокаивая своим мерным журчанием.
— Мальчики хотели зайти.
Эта фраза мгновенно выбила Лисари из блаженного забытья. Она крепче прижала к себе дочь, а та, словно почувствовав волнение матери, принялась хныкать.
— Зачем?
Элиэн ничем не выказала своего удивления, лишь пристально посмотрела на нее, как будто пыталась прочесть мысли.
— Они волновались о тебе и ребенке. Думаю, хотят удостовериться в твоем здравии. Слова Сайлриуса и мои их явно не убедили.
— Сайл…
— Наш лекарь.
— Аа… — Что сказать? Лисари обуревал страх, и она никак не могла заставить себя успокоиться. Только чувствуя тепло маленького чуда на своих руках, она могла не беспокоиться. Но появление супругов пугало ее сильнее. Что с ней будет? Что будет с ее девочкой? Почему те, кого она любила, солгали? Почему все мужчины должны оказываться подлецами? И во что ей и ее дочери обойдется эта ошибка?
Если бы у Лисари была возможность вернуться в прошлое, она бы сбежала из Рестании, бросив все — только бы обезопасить дочь. Но теперь было поздно.
Она перевела взгляд на хныкающую на руках малышку и почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы. Да что с ней такое?!
Из этого омута отчаяния ее вырвало теплое прикосновение к запястью. Лисари встретилась взглядом с ясными голубыми глазами. Совсем не ледяными, как показалось ей при первой встрече.
— Ты не одна.
— Вы…
— Ты. Элиэн, — поправила ее Императрица. — Я знаю, что ты чувствуешь, оказавшись одна, в чужой стране, совсем без защиты. Я сама в свое время прошла через подобное. Поэтому хочу, чтобы ты знала — ты не одна.
Лисари была бы полной дурой, если бы поверила Элиэн, даже учитывая, что та говорила весьма убедительно, но именно это она и сделала. Потому что вдруг наклонилась к ней и призналась:
— Я боюсь.
— За дочь.
Лисари кивнула, хотя в голосе Элиэн не был слышен вопрос.
— Они заберут ее? — прошептала она, глотая слезы.
— Нет, конечно, — удивилась Императрица. — Почему ты так думаешь?
— Потому что они постоянно врут и… потому что они темные, — немного неловко призналась Лисари. Как-то не хотелось обижать эту женщину, так заботившуюся о ней. Почему-то Лисари была уверена, что Элиэн не играет, она действительно хорошо к относится к внезапно свалившейся на голову супруги младших сыновей.
— Рассуждаешь ты верно, одно лишь не учла — мальчики любят тебя, а значит, ты можешь не беспокоиться о своей судьбе и судьбе ваших детей.
— Вы говорите так, потому что они ваши дети?
— Ты, — напомнила Элиэн.
