— Нет, я говорю так, потому что они ведут себя как идиоты. Поверь мне, это верный признак того, что мужчины влюблены. Все же я знаю своих сыновей хорошо… А теперь давай поговорим о чем-нибудь более радостном, а то твоя малышка так и не успокоится. Дети очень чувствительны к настроению матери, так что не беспокой девочку понапрасну и не беспокойся сама.
Элиэн вновь улыбнулась, и Лисари, не удержавшись, улыбнулась в ответ, хоть и немного кривовато.
— Впрочем, чувства мальчиков не должны служить им оправданием.
Вот теперь она удивилась по-настоящему. Она ведь правильно поняла Элиэн?
— Так вы пытаетесь меня убедить довериться Велиоту, Веррсону и Винетту или наоборот не прощать их?
— Мужчинам иногда полезно напоминать, что у тебя тоже есть зубы, и весьма острые. Любви это никак не мешает.
Лисари замерла, переваривая услышанное, и даже малышка немного успокоилась, постепенно засыпая на руках у матери, убаюканная ее голосом.
— Они же ваши сыновья!
— А ты теперь моя дочь, так что я вольна принять любую сторону, — с озорной улыбкой ответила Элиэн и добавила: — В нашей семье слишком много мужчин, надо бы уравнять силы.
Лисари тихо усмехнулась, уже раздумывая над тем, чем бы таким проучить любимых… После того, конечно, как она послушает их оправдания. Тревога постепенно отступала, Элиэн парой слов смогла вернуть Лисари жажду жизни и борьбы. Она ведь никогда не сдавалась и теперь не будет. К тому же убитый за последнее время здравый смысл тихо шептал, что близнецы пока не давали серьезного повода опасаться их. Но самым главным было отношение к ней Элиэн. Лисари приняли, позаботились и помогли, и от этого ее страх отступал, зато появлялось ранее почти неизведанное чувство признательности.
— Думаю, вам с мальчиками стоит обсудить некоторые вопросы.
Лисари вскинула голову, и малышка на руках зашевелилась.
— К примеру, выбрать имя для дочери.
И пока молодая мама думала над этим сложным вопросом, Элиэн удалилась. А уже через несколько минут в дверь тихонечко поскреблись, и в спальню просочились трое широкоплечих высоких дроу. По-видимому, взгляд Лисари был достаточно красноречив, потому что они не решились приблизиться и расселись вдали. А ей уже до демонов надоело сидеть — болели и спина, и низ живота, да и все остальное, — но ложиться ей не хотелось. Однако стоило только ей потянуться поправлять подушки, как тут же активизировалась эта проклятая троица. И Веррсон вновь оказался у ее ног, и Винетт приобнял за плечи, позволяя облокотиться о его грудь, и Велиот придвинул кресло. Вот так за три секунды их с малышкой окружила стая чересчур заботливых темных эльфов, уже заглядывающих в пеленку.
— О, наши глаза.
— Ага, мамины, семейные.
— А нос не наш.
— Да, не наш.
— А чей?
— Лисари?
Десять секунд их глаза бегали туда-сюда, ища сходство дочери с матерью.
— Да, ее.
— Точно. Подлиннее.
— И поострее.
— Ага. А почему она плачет?
— Косички?
— Лиси?
— Лисари?
Интересно, если она их убьет, Элиэн отнесется к этому благосклонно?
— Не она, а… Вообще-то детям надо давать имена.
Братья переглянулись. Спор об имени собственной дочери растянулся на три часа и был прерван только приходом Элиэн, которая научила молодых родителей пеленать и укачивать младенца. Вернее, Вэйлу — все же они смогли договориться. А потом Императрица забрала к себе спящую внучку, оставив детей ругаться.
— Лжецы!
Подушка рассекла воздух, но Веррсон ловко увернулся, правда, спасение обошлось ему довольно болезненно — пришлось упасть на пол. Зато избежал гнева супруги. Велиот с Винеттом благоразумно отодвинулись от кровати.
— Уроды! Идите сюда! — рявкнула Лисари, пытаясь подняться, но резкая боль в живот заставила ее остаться на месте. Перед глазами пробежали черные круги. Она упала на подушки, тяжело дыша.
— Подошли сюда все трое!
— Лиси, тебе плохо?
— Сюда!
Естественно, близнецы даже с места не сдвинулись, поэтому пришлось Лисари самой вставать. Вот только вновь неудачно.
— Лиси, не надо, мы подойдем, — затараторили братья, видимо, заметив на ее лице болезненную гримасу. Велиот вышел, а вот Веррсон с Винеттом уселись рядом на кровать, покорно подставив свои белоснежные головы для битья.
— Уроды, — прошипела Лисари, потирая живот: ноющая боль никак не проходила, и желание убить близнецов отошло на второй план.
— Прости, так получилось, — не очень искренне повинился Винетт. Веррсона не хватило даже на это.
У Лисари вертелась на языке пара хлестких фраз, но тут в спальню вошел давнишний лекарь, вновь выгнал братьев и принялся осматривать молодую маму.
— Вам следует поменьше нервничать и избегать резких движений. Можете прогуляться немного по покоям, завтра сходите до сада. Думаю, ваши супруги с радостью вас проводят, — степенно инструктировал он, расставляя на тумбочке пару пузырьков. — Я оставлю вам несколько отваров, исключительно укрепляющих, все же магия способна не на все.
— А вы…
— Наполовину лесной эльф, — все также спокойно ответил Сайлриус (она вспомнила, как его зовут!). — Мне подвластны силы друидов, исцеляющие тело. Но вам моя помощь практически не нужна, ваше высочество.
— Почему? — немного неестественным голосом поинтересовалась Лисари — ее ненадолго выбило из колеи обращение лекаря. Ваше высочество?
Вместо ответа Сайлриус внимательно посмотрел на нее и задал свой вопрос.
— Вас кто-то наблюдал? Лекарь, я имею в виду.
— Да-а, светлый эльф.
— Что ж, можете передать ему мои поздравления, он мастер своего дела.
— Что вы хотите сказать?
— Я вижу остаточное влияние на ваше тело не самых полезных веществ, да и в принципе ваше здоровье оставляло желать лучшего, но кто-то очень постарался, чтобы вы смогли выносить здорового ребенка. Несмотря на то, что роды ваши были весьма стремительны, ни вы, ни ваш ребенок не пострадали, и все прошло с минимальными последствиями. В этом лишь малая заслуга моя и большая — вашего предыдущего лекаря.
Лисари молча выслушала его, думая о сестре.
— Если ваше самочувствие вдруг ухудшится, сразу же обращайтесь ко мне. Я уже предупредил ваших супругов, но считаю своим долгом также озвучить рекомендации и вам: никаких переживаний, больше двигаться, но не утруждать себя и, конечно, два месяца никакой близости.
С этими словами Сайлриус стал собираться, и Лисари все же нарушила молчание.
— Мм, я хотела бы попросить у вас прощения. Вчера я была излишне груба с вами. Поверьте, я вовсе не желала, чтобы вы занялись мужеложством с ордой демонов Глубин. Я немного не сдержалась.
Вообще-то, это была лишь малая часть того, что Лисари вчера во время родов пожелала лекарю. Ей даже стало стыдно сегодня — чувство редко ею испытываемое, — и она решила извиниться.
Лекарь лишь улыбнулся — коротко, но теплее, чем все дроу.
— Не переживайте, для женщин во время родов естественно подобное поведение. Вы испытываете сильную боль и пытаетесь облегчить ее, иногда очень яростно. Поверьте, я принял достаточно родов, чтобы радоваться, если меня не попытались убить во время них.
— Такое было? — удивилась Лисари, а потом вспомнила о кровожадном характере темных эльфов и эльфиек, и поверила.
— Было. И не раз.
Не успел, кажется, Сайлриус переступить порог их покоев, как в спальню вновь ввалились ее близнецы. Интересно, она сможет от них отдохнуть? Хотя это было бы последнее, чего она хотела, но ее желание все же не означало, что она собиралась их простить.
— Ну? — она сложила руки на груди и грозно уставилась на троицу. Те вновь расселись по кровати и в ближайшее кресло.
— Мы виноваты, да?
Она яростно сцепила зубы и приказала себе успокоиться. Нельзя беспокоить свою девочку, значит, надо получать только положительные эмоции. Вот сейчас она убьет дорогих супругов и обязательно порадуется.
— Почему вы мне не сказали?
— Что мы принцы? — уточнил Винетт, а Веррсон, поерзав, ответил:
— Мы боялись.
— Вы? И чего же?
— Что мы тебя потеряем, — просто ответил Винетт, а Велиот горько усмехнулся. — Ты не представляешь, что мы пережили и передумали, когда ты исчезла. Мы обыскали всю Рестанию, но ты словно в Глубины провалилась. А потом я еще и увидел тебя на улице с… ну… ты понимаешь.
— Мы беспокоились за тебя. Понимаешь, о себе-то мы можем позаботиться, мы же воины, а не трепетные девицы, но ты…
— Трепетная девица? — В серых глазах мелькнули злые искорки.
— Ты такая слабая. Тебя так легко убить, — печально и абсолютно серьезно ответил Винетт, а Веррсон молча потерся о ладонь, которой успел завладеть.
— Когда мы поняли, что ты не знаешь о голубых глазах, мы решили не говорить тебе правду, чтобы ты не сбежала. Мы и так чуть с ума от радости не сошли, когда ты согласилась с нами поехать.
— Как будто у меня был выбор! — негодующе воскликнула Лисари. — И что значит, не знаю о голубых глазах?
— В Темной Империи всем известно, что дроу с голубыми глазами — это принцы и принцесса. Только мы такие уникальные, — усмехнулся Веррсон.
— А выбор у тебя был, конечно. А как иначе? — удивился Велиот.
— Хотите сказать, что если бы я захотела уйти, вы бы меня отпустили?!
— А ты бы захотела? — удивился Винетт и тут же пересел к ней, вновь прижимая ее к своей груди. Зарывшись носом в ее косички, он коротко поцеловал ее в шею и промурлыкал:
— Мы видим, как ты к нам тянешься. Ты тоже нас хочешь.
— Очень, — в том же тоне поддержал брата Велиот, целуя ей руку и поднимаясь все выше.
— Сайлриус сказал, что никакого секса! — запротестовала Лисари, выпутываясь из тройных объятий. Ей, конечно, было очень приятно внимание возлюбленных, но, во-первых, она до сих пор их не простила и не до конца доверяла, во-вторых, у нее вместо игривого желания разболелся живот, а в-третьих, она наконец вспомнила, что не была в ванной больше двух суток и вместо волос у нее на голове воронье гнездо.
— Мы помним, — тут же заверил ее Винетт, с сожалением отстраняясь. — Но твое здоровье важнее, так что мы…
— Потерпим.
— Целых два месяца!
Лисари не удержалась и фыркнула, а потом коротко рассмеялась, отчего живот разболелся еще больше. Братья, почуяв перемену в ее настроении, тут же начали ластиться с удвоенной силой. Вот как можно было их в чем-то подозревать? Если в душе Лисари и остались какие-то страхи, то столь явная любовь дроу рассеяла их окончательно.
— Да, всего два месяца без учета наказания, — с видимой беспечностью заметила она. Близнецы тут же замерли, чувствуя своими филейными частями, что что-то не так.
— Наказания? — уточнил Велиот.
— Вы же обманули меня, правильно? И даже не чувствуете себя виноватыми. Так что моя прямая обязанность вас наказать, — размеренно произнесла она, касаясь пальчиком губ Веррсона. Тот, не удержавшись, тут же поцеловал его. Велиот был более серьезен, чем брат, поэтому подозрительно поинтересовался:
— И в чем будет заключаться наказание?
Лисари мечтательно улыбнулась, даже прикрыла глаза.
— Считается, что жена должна быть послушной спутницей своего мужа. Что ж, следующий год я буду крайне непослушной женой, и вам придется познать все прелести вашего незавидного положения.
— А конкретнее? — спросил Велиот, однако его перебил Веррсон.
— А что ты можешь нам сделать? — искренне удивился он.
Лисари лишь многозначительно улыбнулась, и почему-то братьям очень не понравилось ее хищное выражение лица. Она еще поборется за свою независимость, тем более здесь у нее была союзница. Впервые в жизни. А вот ее любимые эльфы еще не знают, на ком они столь опрометчиво женились.
Разбудил ее вялый поцелуй в щеку и детски плач, а затем над головой раздалось шипение на языке темных эльфов:
— Укачай ее, она сейчас проснется.
— Конкретизируй, кто из них сейчас проснется.
Лисари мрачно проворчала, не открывая глаза:
— Да уже все проснулись.
Она осторожно перевернулась на бок и разлепила тяжелые веки.
— Мучаете ребенка?
— Нет.
— Это она нас мучает!
— Она такая милая.
Лисари прикрыла глаза, слушая, как новоявленные отцы пытаются справиться с одним ребенком. Получалось у них, несмотря на старательность, из рук вон плохо.
— Она есть хочет, — наконец не выдержала Лисари плача дочери и села, протягивая руки. Ей тут же отдали недовольную малышку. А вот у мамы на ручках юная принцесса совершенно не капризничала, поела и довольная уснула сном эльфа с чистой совестью. Дроу выдохнули.
Однако не успели родители насладиться тишиной, как в дверь постучались. Вэйла заворочалась, но не проснулась. С тихой руганью на темном близнецы вышли из спальни. Вот только вернуться они так и не вернулись, вместо них пришла Элиэн.
— Спите? — с улыбкой шепотом спросила она и жестом позвала Лисари к себе. — Пойдем, покажу детскую и познакомлю с няней.
Вэйла даже не пошевелилась на руках матери, мирно сопя в пеленку. Детская оказалась совсем рядом. Там же Лисари и Элиэн ждала женщина-оборотень приятной наружности, ее Императрица представила как няню. Следом шла гостиная, которую в первый день она плохо разглядела, кабинет и гардеробная.
— Кабинет близнецов закрыт, он чуть дальше. А это твой.
— Мой?
Ее кабинет сиял чистотой и светом. Большое окно выходило на лес, стол из светлого дерева с резными боками расположился перед ним, у стен — шкафы, частично заставленные книгами. Но следующим удивительным событием стала гардеробная — огромное помещение с бесконечными рядами вешалок, шкафов, стоек и полочек. Лишь часть этого, казалось, бесконечного пространств была занята одеждой — тоже новой и явно по размерам и вкусу Лисари.
— Мальчики помогли мне: подсказали, что ты любишь, — пояснила Элиэн, видимо, заметив удивление Лисари.
— С какой попытки?
Императрица коротко улыбнулась, показывая, что оценила шутку.
— Они старались.
— Вы тоже.
— Ты.
— Да, хорошо…
— Тебе непривычно, я понимаю.
— Вы… Ты всегда такая понимающая?
— Ты не орешь, не сжигаешь бордель, не ломаешь крепостную стену и не пытаешься меня убить, так что с тобой я буду понимающей.
— Оу, а что, был опыт со сжиганием борделя?
— У Вэйзара и Велона.
— А крепостная стена?
— Вэйзар.
— Ор?
— Вадерион. Ему не очень нравится, когда мальчики его беспокоят.
— Сжиганием и разрушением?
— Вот именно. Впрочем, этим список их "подвигов" не ограничивается.
— Хм, Велон, Вэйзар… Предполагаю, что принцесса вас не беспокоит, а мои?
— Последний год близнецы были сильно заняты, и их активность заметно упала.
— А я не вхожу в число неприятностей, которые ваши сыновья доставляют вам?
Элиэн повернулась. Вся она была воплощением изящества и женственности, и Лисари готова была поспорить, что Императрице вслед смотрит немало восторженных мужских взглядов.
— Нет, — все также спокойно, словно вела светскую беседу, ответила Элиэн, а потом добавила, намного проникновеннее: — Я так рада, что они теперь не одни.
— Их же трое… И у них семья. Не обижайтесь, но мало кто может подобным похвастаться. Я уже не говорю о знатности и богатстве.
— Богатство, знатность… Это все пыль. Понимаю, что тебе это должно казаться бредом скучающей аристократки — я ведь вижу, что ты не из высшего круга, — но поверь, одиночество намного страшнее бедности.
Лисари хотела было уже возразить, но тут вспомнила свою жизнь, страшно одинокую с прибыльным кафе, хорошим домом, морем знакомых и пугающей тишиной спальни. Лишь последний месяц она чувствовала себя счастливой — когда засыпала и просыпалась в объятиях своих любимых дроу.
Элиэн вновь улыбнулась, и Лисари, не удержавшись, улыбнулась в ответ, хоть и немного кривовато.
— Впрочем, чувства мальчиков не должны служить им оправданием.
Вот теперь она удивилась по-настоящему. Она ведь правильно поняла Элиэн?
— Так вы пытаетесь меня убедить довериться Велиоту, Веррсону и Винетту или наоборот не прощать их?
— Мужчинам иногда полезно напоминать, что у тебя тоже есть зубы, и весьма острые. Любви это никак не мешает.
Лисари замерла, переваривая услышанное, и даже малышка немного успокоилась, постепенно засыпая на руках у матери, убаюканная ее голосом.
— Они же ваши сыновья!
— А ты теперь моя дочь, так что я вольна принять любую сторону, — с озорной улыбкой ответила Элиэн и добавила: — В нашей семье слишком много мужчин, надо бы уравнять силы.
Лисари тихо усмехнулась, уже раздумывая над тем, чем бы таким проучить любимых… После того, конечно, как она послушает их оправдания. Тревога постепенно отступала, Элиэн парой слов смогла вернуть Лисари жажду жизни и борьбы. Она ведь никогда не сдавалась и теперь не будет. К тому же убитый за последнее время здравый смысл тихо шептал, что близнецы пока не давали серьезного повода опасаться их. Но самым главным было отношение к ней Элиэн. Лисари приняли, позаботились и помогли, и от этого ее страх отступал, зато появлялось ранее почти неизведанное чувство признательности.
— Думаю, вам с мальчиками стоит обсудить некоторые вопросы.
Лисари вскинула голову, и малышка на руках зашевелилась.
— К примеру, выбрать имя для дочери.
И пока молодая мама думала над этим сложным вопросом, Элиэн удалилась. А уже через несколько минут в дверь тихонечко поскреблись, и в спальню просочились трое широкоплечих высоких дроу. По-видимому, взгляд Лисари был достаточно красноречив, потому что они не решились приблизиться и расселись вдали. А ей уже до демонов надоело сидеть — болели и спина, и низ живота, да и все остальное, — но ложиться ей не хотелось. Однако стоило только ей потянуться поправлять подушки, как тут же активизировалась эта проклятая троица. И Веррсон вновь оказался у ее ног, и Винетт приобнял за плечи, позволяя облокотиться о его грудь, и Велиот придвинул кресло. Вот так за три секунды их с малышкой окружила стая чересчур заботливых темных эльфов, уже заглядывающих в пеленку.
— О, наши глаза.
— Ага, мамины, семейные.
— А нос не наш.
— Да, не наш.
— А чей?
— Лисари?
Десять секунд их глаза бегали туда-сюда, ища сходство дочери с матерью.
— Да, ее.
— Точно. Подлиннее.
— И поострее.
— Ага. А почему она плачет?
— Косички?
— Лиси?
— Лисари?
Интересно, если она их убьет, Элиэн отнесется к этому благосклонно?
— Не она, а… Вообще-то детям надо давать имена.
Братья переглянулись. Спор об имени собственной дочери растянулся на три часа и был прерван только приходом Элиэн, которая научила молодых родителей пеленать и укачивать младенца. Вернее, Вэйлу — все же они смогли договориться. А потом Императрица забрала к себе спящую внучку, оставив детей ругаться.
— Лжецы!
Подушка рассекла воздух, но Веррсон ловко увернулся, правда, спасение обошлось ему довольно болезненно — пришлось упасть на пол. Зато избежал гнева супруги. Велиот с Винеттом благоразумно отодвинулись от кровати.
— Уроды! Идите сюда! — рявкнула Лисари, пытаясь подняться, но резкая боль в живот заставила ее остаться на месте. Перед глазами пробежали черные круги. Она упала на подушки, тяжело дыша.
— Подошли сюда все трое!
— Лиси, тебе плохо?
— Сюда!
Естественно, близнецы даже с места не сдвинулись, поэтому пришлось Лисари самой вставать. Вот только вновь неудачно.
— Лиси, не надо, мы подойдем, — затараторили братья, видимо, заметив на ее лице болезненную гримасу. Велиот вышел, а вот Веррсон с Винеттом уселись рядом на кровать, покорно подставив свои белоснежные головы для битья.
— Уроды, — прошипела Лисари, потирая живот: ноющая боль никак не проходила, и желание убить близнецов отошло на второй план.
— Прости, так получилось, — не очень искренне повинился Винетт. Веррсона не хватило даже на это.
У Лисари вертелась на языке пара хлестких фраз, но тут в спальню вошел давнишний лекарь, вновь выгнал братьев и принялся осматривать молодую маму.
— Вам следует поменьше нервничать и избегать резких движений. Можете прогуляться немного по покоям, завтра сходите до сада. Думаю, ваши супруги с радостью вас проводят, — степенно инструктировал он, расставляя на тумбочке пару пузырьков. — Я оставлю вам несколько отваров, исключительно укрепляющих, все же магия способна не на все.
— А вы…
— Наполовину лесной эльф, — все также спокойно ответил Сайлриус (она вспомнила, как его зовут!). — Мне подвластны силы друидов, исцеляющие тело. Но вам моя помощь практически не нужна, ваше высочество.
— Почему? — немного неестественным голосом поинтересовалась Лисари — ее ненадолго выбило из колеи обращение лекаря. Ваше высочество?
Вместо ответа Сайлриус внимательно посмотрел на нее и задал свой вопрос.
— Вас кто-то наблюдал? Лекарь, я имею в виду.
— Да-а, светлый эльф.
— Что ж, можете передать ему мои поздравления, он мастер своего дела.
— Что вы хотите сказать?
— Я вижу остаточное влияние на ваше тело не самых полезных веществ, да и в принципе ваше здоровье оставляло желать лучшего, но кто-то очень постарался, чтобы вы смогли выносить здорового ребенка. Несмотря на то, что роды ваши были весьма стремительны, ни вы, ни ваш ребенок не пострадали, и все прошло с минимальными последствиями. В этом лишь малая заслуга моя и большая — вашего предыдущего лекаря.
Лисари молча выслушала его, думая о сестре.
— Если ваше самочувствие вдруг ухудшится, сразу же обращайтесь ко мне. Я уже предупредил ваших супругов, но считаю своим долгом также озвучить рекомендации и вам: никаких переживаний, больше двигаться, но не утруждать себя и, конечно, два месяца никакой близости.
С этими словами Сайлриус стал собираться, и Лисари все же нарушила молчание.
— Мм, я хотела бы попросить у вас прощения. Вчера я была излишне груба с вами. Поверьте, я вовсе не желала, чтобы вы занялись мужеложством с ордой демонов Глубин. Я немного не сдержалась.
Вообще-то, это была лишь малая часть того, что Лисари вчера во время родов пожелала лекарю. Ей даже стало стыдно сегодня — чувство редко ею испытываемое, — и она решила извиниться.
Лекарь лишь улыбнулся — коротко, но теплее, чем все дроу.
— Не переживайте, для женщин во время родов естественно подобное поведение. Вы испытываете сильную боль и пытаетесь облегчить ее, иногда очень яростно. Поверьте, я принял достаточно родов, чтобы радоваться, если меня не попытались убить во время них.
— Такое было? — удивилась Лисари, а потом вспомнила о кровожадном характере темных эльфов и эльфиек, и поверила.
— Было. И не раз.
Не успел, кажется, Сайлриус переступить порог их покоев, как в спальню вновь ввалились ее близнецы. Интересно, она сможет от них отдохнуть? Хотя это было бы последнее, чего она хотела, но ее желание все же не означало, что она собиралась их простить.
— Ну? — она сложила руки на груди и грозно уставилась на троицу. Те вновь расселись по кровати и в ближайшее кресло.
— Мы виноваты, да?
Она яростно сцепила зубы и приказала себе успокоиться. Нельзя беспокоить свою девочку, значит, надо получать только положительные эмоции. Вот сейчас она убьет дорогих супругов и обязательно порадуется.
— Почему вы мне не сказали?
— Что мы принцы? — уточнил Винетт, а Веррсон, поерзав, ответил:
— Мы боялись.
— Вы? И чего же?
— Что мы тебя потеряем, — просто ответил Винетт, а Велиот горько усмехнулся. — Ты не представляешь, что мы пережили и передумали, когда ты исчезла. Мы обыскали всю Рестанию, но ты словно в Глубины провалилась. А потом я еще и увидел тебя на улице с… ну… ты понимаешь.
— Мы беспокоились за тебя. Понимаешь, о себе-то мы можем позаботиться, мы же воины, а не трепетные девицы, но ты…
— Трепетная девица? — В серых глазах мелькнули злые искорки.
— Ты такая слабая. Тебя так легко убить, — печально и абсолютно серьезно ответил Винетт, а Веррсон молча потерся о ладонь, которой успел завладеть.
— Когда мы поняли, что ты не знаешь о голубых глазах, мы решили не говорить тебе правду, чтобы ты не сбежала. Мы и так чуть с ума от радости не сошли, когда ты согласилась с нами поехать.
— Как будто у меня был выбор! — негодующе воскликнула Лисари. — И что значит, не знаю о голубых глазах?
— В Темной Империи всем известно, что дроу с голубыми глазами — это принцы и принцесса. Только мы такие уникальные, — усмехнулся Веррсон.
— А выбор у тебя был, конечно. А как иначе? — удивился Велиот.
— Хотите сказать, что если бы я захотела уйти, вы бы меня отпустили?!
— А ты бы захотела? — удивился Винетт и тут же пересел к ней, вновь прижимая ее к своей груди. Зарывшись носом в ее косички, он коротко поцеловал ее в шею и промурлыкал:
— Мы видим, как ты к нам тянешься. Ты тоже нас хочешь.
— Очень, — в том же тоне поддержал брата Велиот, целуя ей руку и поднимаясь все выше.
— Сайлриус сказал, что никакого секса! — запротестовала Лисари, выпутываясь из тройных объятий. Ей, конечно, было очень приятно внимание возлюбленных, но, во-первых, она до сих пор их не простила и не до конца доверяла, во-вторых, у нее вместо игривого желания разболелся живот, а в-третьих, она наконец вспомнила, что не была в ванной больше двух суток и вместо волос у нее на голове воронье гнездо.
— Мы помним, — тут же заверил ее Винетт, с сожалением отстраняясь. — Но твое здоровье важнее, так что мы…
— Потерпим.
— Целых два месяца!
Лисари не удержалась и фыркнула, а потом коротко рассмеялась, отчего живот разболелся еще больше. Братья, почуяв перемену в ее настроении, тут же начали ластиться с удвоенной силой. Вот как можно было их в чем-то подозревать? Если в душе Лисари и остались какие-то страхи, то столь явная любовь дроу рассеяла их окончательно.
— Да, всего два месяца без учета наказания, — с видимой беспечностью заметила она. Близнецы тут же замерли, чувствуя своими филейными частями, что что-то не так.
— Наказания? — уточнил Велиот.
— Вы же обманули меня, правильно? И даже не чувствуете себя виноватыми. Так что моя прямая обязанность вас наказать, — размеренно произнесла она, касаясь пальчиком губ Веррсона. Тот, не удержавшись, тут же поцеловал его. Велиот был более серьезен, чем брат, поэтому подозрительно поинтересовался:
— И в чем будет заключаться наказание?
Лисари мечтательно улыбнулась, даже прикрыла глаза.
— Считается, что жена должна быть послушной спутницей своего мужа. Что ж, следующий год я буду крайне непослушной женой, и вам придется познать все прелести вашего незавидного положения.
— А конкретнее? — спросил Велиот, однако его перебил Веррсон.
— А что ты можешь нам сделать? — искренне удивился он.
Лисари лишь многозначительно улыбнулась, и почему-то братьям очень не понравилось ее хищное выражение лица. Она еще поборется за свою независимость, тем более здесь у нее была союзница. Впервые в жизни. А вот ее любимые эльфы еще не знают, на ком они столь опрометчиво женились.
Глава 3. Добро пожаловать
Разбудил ее вялый поцелуй в щеку и детски плач, а затем над головой раздалось шипение на языке темных эльфов:
— Укачай ее, она сейчас проснется.
— Конкретизируй, кто из них сейчас проснется.
Лисари мрачно проворчала, не открывая глаза:
— Да уже все проснулись.
Она осторожно перевернулась на бок и разлепила тяжелые веки.
— Мучаете ребенка?
— Нет.
— Это она нас мучает!
— Она такая милая.
Лисари прикрыла глаза, слушая, как новоявленные отцы пытаются справиться с одним ребенком. Получалось у них, несмотря на старательность, из рук вон плохо.
— Она есть хочет, — наконец не выдержала Лисари плача дочери и села, протягивая руки. Ей тут же отдали недовольную малышку. А вот у мамы на ручках юная принцесса совершенно не капризничала, поела и довольная уснула сном эльфа с чистой совестью. Дроу выдохнули.
Однако не успели родители насладиться тишиной, как в дверь постучались. Вэйла заворочалась, но не проснулась. С тихой руганью на темном близнецы вышли из спальни. Вот только вернуться они так и не вернулись, вместо них пришла Элиэн.
— Спите? — с улыбкой шепотом спросила она и жестом позвала Лисари к себе. — Пойдем, покажу детскую и познакомлю с няней.
Вэйла даже не пошевелилась на руках матери, мирно сопя в пеленку. Детская оказалась совсем рядом. Там же Лисари и Элиэн ждала женщина-оборотень приятной наружности, ее Императрица представила как няню. Следом шла гостиная, которую в первый день она плохо разглядела, кабинет и гардеробная.
— Кабинет близнецов закрыт, он чуть дальше. А это твой.
— Мой?
Ее кабинет сиял чистотой и светом. Большое окно выходило на лес, стол из светлого дерева с резными боками расположился перед ним, у стен — шкафы, частично заставленные книгами. Но следующим удивительным событием стала гардеробная — огромное помещение с бесконечными рядами вешалок, шкафов, стоек и полочек. Лишь часть этого, казалось, бесконечного пространств была занята одеждой — тоже новой и явно по размерам и вкусу Лисари.
— Мальчики помогли мне: подсказали, что ты любишь, — пояснила Элиэн, видимо, заметив удивление Лисари.
— С какой попытки?
Императрица коротко улыбнулась, показывая, что оценила шутку.
— Они старались.
— Вы тоже.
— Ты.
— Да, хорошо…
— Тебе непривычно, я понимаю.
— Вы… Ты всегда такая понимающая?
— Ты не орешь, не сжигаешь бордель, не ломаешь крепостную стену и не пытаешься меня убить, так что с тобой я буду понимающей.
— Оу, а что, был опыт со сжиганием борделя?
— У Вэйзара и Велона.
— А крепостная стена?
— Вэйзар.
— Ор?
— Вадерион. Ему не очень нравится, когда мальчики его беспокоят.
— Сжиганием и разрушением?
— Вот именно. Впрочем, этим список их "подвигов" не ограничивается.
— Хм, Велон, Вэйзар… Предполагаю, что принцесса вас не беспокоит, а мои?
— Последний год близнецы были сильно заняты, и их активность заметно упала.
— А я не вхожу в число неприятностей, которые ваши сыновья доставляют вам?
Элиэн повернулась. Вся она была воплощением изящества и женственности, и Лисари готова была поспорить, что Императрице вслед смотрит немало восторженных мужских взглядов.
— Нет, — все также спокойно, словно вела светскую беседу, ответила Элиэн, а потом добавила, намного проникновеннее: — Я так рада, что они теперь не одни.
— Их же трое… И у них семья. Не обижайтесь, но мало кто может подобным похвастаться. Я уже не говорю о знатности и богатстве.
— Богатство, знатность… Это все пыль. Понимаю, что тебе это должно казаться бредом скучающей аристократки — я ведь вижу, что ты не из высшего круга, — но поверь, одиночество намного страшнее бедности.
Лисари хотела было уже возразить, но тут вспомнила свою жизнь, страшно одинокую с прибыльным кафе, хорошим домом, морем знакомых и пугающей тишиной спальни. Лишь последний месяц она чувствовала себя счастливой — когда засыпала и просыпалась в объятиях своих любимых дроу.
