Лисари не стала задавать вопрос — ей бы никогда не позволила это сделать гордость, — но неуемный Веррсон извернулся на ее коленях и прошептал:
— Как ты у нас. Наша хес'си. Люби-имая.
Она поймала концы прядей выбившихся из косы и принялась щекотать его. Он извивался как мог, пока к нему не присоединился Велиот, начавший покусывать мочку ее уха, и Винетт, чьи шаловливые ручки забрались ей под юбку.
В этом не было ни страсти, ни эротики, они дурачились, как дети. Лисари хохотала, веселясь с ними и наблюдая за тем, как грозные жестокие дроу, которые за обедом обсуждали недавнее убийство, совершенное ими, сейчас вели себя как неразумные щенята. Скоро они немного успокоятся, обязательно утянут Лисари в глубокий тройной поцелуй, а потом пойдут возиться с Вэйлой…
Словно прочитав мысли матери, дочурка решила прервать родителей — из детской раздался громкий плач.
— Я чувствую себя папой, — проворчал Веррсон, поднимаясь.
— Поздравляю тебя, мы и есть папы.
— Нет, нашим папой, которого его пятеро сыновей постоянно достают своими "глупыми" проблемами. Она ведь что-то подобное кричит, — несмотря на ворчливый тон, в словах его звучала неподдельная любовь.
— Подожди, — усмехнулась Лисари, — пройдет лет пятнадцать, она вырастет, у нее появится красивый статный дроу, а может, и не один, и не два… И он уже будет решать ее проблемы.
Лисари повернулась к застывшим близнецам. На лицах их не было ни мечтательности, ни радости — скорее, они перекосились от ярости.
— Какой дроу?! Никаких дроу! Ни одного, ни двух, ни тем более трех!
Лисари лишь пожала плечами, мысленно улыбнувшись: у ее дочери будет достаточно защитников — даже чересчур, — так что ей придется несладко. Но ничего, она ей поможет. Ведь свою Вэйлу она не оставит никогда.
— Лисари.
Этот голос она боялась услышать больше всего. С момента ее внезапного и даже эпатажного появления в императорском замке прошло почти две недели. Все это время Лисари была слишком занята, чтобы позволять страхам прорастать наружу. Ее захватил водоворот семейной жизни, которую она раньше так презирала, но которую желала познать. Ее малышка радовала каждый день, рядом были любимые, Элиэн помогала ей обжиться, и можно было забыть про кривящихся старших принцев и стервозную принцессу. Впрочем, последняя ограничилась парой намеков и притихла. Даже несколько раз заглядывала к Лисари, вернее, к ее дочери.
— Не переживай, я умею и пеленать, и убаюкивать, — успокоила ее Велия, беря на руки малышку. — Помогала родителям с близнецами, когда они были маленькими. Можешь сходить отдохнуть, пару часов покоя я тебе гарантирую.
— Благодарю.
Видимо, Велия все же заметила подозрительный взгляд Лисари, потому что также сдержано, но уже менее тепло произнесла:
— Я рада понянчиться со своей племянницей.
«А тебя терплю ради нее и братьев» — так и читалось во взгляде принцессы, но Лисари как-то не интересовало ее мнение. Вредить не может — вернее, не будет — и хорошо. Тоже самое было и со старшими принцами. Близнецы уже успели намять им бока за случайно брошенное оскорбление — вполне дежурное, но душу Лисари согрела столь яростная забота любимых. Правда, победителей в той схватке не было, потому что под конец пришел Император и раздал всем подзатыльники, отправив в бессознательное состояние особо пострадавших. Старый знакомый Сайлриус быстро поднял принцев на ноги, в результате чего уже следующим утром все пятеро вместе с отцом разминались во внутреннем дворе замке, вид на который так чудесно открывался как раз с балкона покоев императорской четы. Так что Лисари с Элиэн, устроившие столь раннее чаепитие, смогли понаблюдать за ними. Мужчины Шелар'рис от души погоняли друг друга, пролив немало собственной крови и повеселившись от души. А вот Лисари не знала, чему больше удивляться: таким странным отношениям в семье или спокойной реакции Элиэн? Но это было не главное. Лисари не привыкла заморачиваться по пустякам: хорошо — и ладно? Зачем искать причины? Хотя частенько она удивлялась и удивлялась хорошо, что тоже не могло не тревожить. Вот так странно устроен мир: ожидаемое плохое беспокоит нас куда меньше, чем неожиданное хорошее. Однако Лисари все же старалась придерживаться своего жизненного принципа и не заниматься самокопанием и копанием в чужих душах. Только вот последние стали слишком часто обращать на нее свое внимание.
Услышав этот голос, Лисари ме-едлено обернулась и уставилась на Императора, вышедшего из своих покоев.
— Подойди сюда.
Она, словно ступая к эшафоту, приблизилась.
— Зайди, — качнул головой Император и скрылся внутри. Лисари последовала за ним, прикрыв за собой дверь, но не отходя от нее. Все же прошлое сильно влияет. Лисари привыкла пользоваться мужчинами, читать их, как открытую книгу, и, извлекая максимальную выгоду, выбрасывать, словно ненужные вещи. Лишь однажды она сделала исключение, которое теперь сюсюкалось с их дочерью и подскакивало ночью к ней, чтобы не разбудить свою хес'си. Но ее мальчики — это одно, а вот Император… Он был опасен. Очень опасен. К счастью, он не обращал свое внимание на маленькую эльфийку, которую приволокли в замок его неразумные сыночки. Лисари знала, что Император заходил вместе с Элиэн посмотреть на Вэйлу, но происходило это в ее отсутствие, так что даже этот момент прошел мимо нее. На обеде все внимание обычно держали на себе Велон с Вэйзаром, женщины часто вели отдельный разговор, и почти всегда Элиэн вставала между Лисари и остальными. Даже на вчерашнем приеме в честь Дня Кровавой Луны (ерунда полнейшая, но что-то подобное она и ожидала от темных) Император не обращал на нее свой кровавый взор, уделяя внимание собственной супруге, знати, супруге, старшим сыновьям, супруге, скандалу между Вэйзаром и половиной присутствующих, супруге, бубнящему на ухо Велону и вновь супруге. Так что Лисари, натренированная Элиэн и собственным опытом, развлекалась с близнецами, заводя новые знакомства. Удовольствие, при виде хорошо скрываемых, но все равно прорывающихся гримас отвращения на лицах темных эльфиек было ни с чем не сравнимо. Хотя нашлись среди дроу те, кто оказался достаточно умен для сохранения нейтралитета, а кто-то даже попытался польстить. Мерзкое зрелище, забава быстро прискучила бы Лисари, если не близнецы, которые нашептывали ей в оба уха разные истории, связанные с тем или иным лордом и леди. А вот с орками получилось наладить контакт. Их слухи беспокоили весьма мало, к тому же они оказались ценителями семьи, и в их глазах императорские близнецы теперь были "зрелыми мужами" достойными "серьезных бесед". Настал черед Лисари подсмеиваться над супругам. Те держались стоически, а потом плюнули и утащили ее знакомиться с троллями. О, вот здесь она пришлась к месту, так что до конца приема Лисари обсуждала кулинарные приемы с не брезгующим ничем вождем какого-то клана под зеленеющие лица близнецов (никогда бы она не подумала, что чернокожие эльфы способны на такие цвета).
И вот теперь вдруг Лисари оказывается в центре внимания Императора. Демоны, она ведь знала! Надеялась, что Император "забудет" про нее, после столь явной демонстрации покровительства Элиэн, но ведь чудес не бывает. Это старый, умудренный жизнью и боями эльф видел и знал намного больше, чем все остальные. Он ничего не пропускал. Но все склонны предполагать лучшее.
Лисари не знала, куда девать взгляд — и руки, — поэтому уперлась в пол, сцепив пальцы за спиной. Интересно, где она ошиблась? Вчера, при ее первом выходе в свет, вроде ничего не произошло. Или Император решил-таки наказать своевольную девчонку, забравшуюся в постель к принцам?
— Хотел поговорить.
Демон, да она поняла! Вот же жуткий мужик! Уж на что Лисари была верткой девицей, а все равно бы даже в мыслях никогда бы не решилась приближаться к такому, как Император. Такого ни соблазнить, ни переиграть, ни завоевать. И как Элиэн с ним живет? Хотя она сама хороша — несмотря на ласковый взгляд, та еще ледяная Императрица. Она ведь только с близкими такая хорошая и приветливая, а со всеми остальными общается так, что те разве что на коленях перед ней не ползают. Такая женщина могла и Темного Императора покорить. Или, что вернее, он ее.
— О чем? — пролепетала Лисари, словно была выпускницей школы благородных девиц, а не бывшей куртизанкой, хозяйкой кафе и той еще занозой в задницах многих мужчин.
— О близнецах.
«Демоны Глубин, я попала», — подумала Лисари, поднимая глаза и глядя в бесстрастное лицо дроу. Даже невольно отмечая сходство с ее любимыми близнецами, она не могла отделаться от дрожи. Темный Император умел подавлять. А еще, он единственный из всей семьи еще не определился — или, по крайней мере, не высказал — с отношением к ней.
— Хочу, чтобы ты знала.
«Вообще не веселое начало».
— Что если эти оболтусы тебя обидят — неважно как, пусть даже всего лишь язык распустят, — то можешь сказать мне. В семье есть, кому их приструнить.
«Чего?!»
Вот так они и стояли, глядя друг на друга. Лисари отчаянно пыталась сохранить невозмутимое выражение лица, но удивление, вероятно, все же прорывалось. Она правильно поняла, что он сейчас предложил ей защиту от собственных сыновей? Темный Император?! Мир явно сошел с ума, вот только замечала это одна Лисари, потому что остальные не видели в происходящем ничего необычного.
— Благодарю, я справлюсь сама.
Император презрительно усмехнулся, становясь больше похожим на себя.
— Как ты справишься, ты же женщина… Твое дело. Но имей в виду.
— Благодарю, — повторила она, для надежности кивая, и зачем-то добавила: — Я сама справлюсь с их наказанием, не переживайте.
Он окинул ее оценивающим взглядом — наверное, потому что читать эмоции Императора было крайне сложно.
— Если только.
Он вновь усмехнулся.
— Надеюсь, им понравится.
— Точно нет.
— Еще лучше. Вы, женщины, это умеете.
Лисари промолчала, потому что хамить было неразумно, а врать — глупо.
— Я пойду?
— Тебя никто не держит.
Демоны, он специально так играет словами, что все звучит как издевка? Нет, Элиэн все-таки святая.
— Благодарю за подсказку, — мило произнесла она, исчезая за дверью. — Тебе очень повезло с женой, пап.
Что она несет?!
Лисари уже не слышала, как Вадерион отвернулся от захлопнувшейся двери и спросил в пустоту покоев:
— Я настолько страшный?
— О да, — раздалось из глубины.
Он прошел в спальню, где Элиэн задавалась сложным для всякой женщины вопросом, что надеть.
— Иди так, ты прекрасна, — промурлыкал Вадерион, обнимая полуголую жену.
— Дети закончились, перешел на меня? — с ноткой игривости поинтересовалась Элиэн, выворачиваясь, и мстительно добавила: — Дедушка.
— Котенок, я же просил! — с нежностью напополам с раздражением произнес Вадерион.
— Не нравится новый статус? А по мне, Вэйла — очаровательная малышка.
— Я не о ней, а о самом слове. Звучит, словно я — старик.
— Неужели я услышала признание собственного возраста?
Ответом ей была мрачная тишина. Элиэн обернулась и подошла к хмурому, как осенняя туча, Вадериону.
— Мне тысяча пятьдесят два года. Я прекрасно знаю свой возраст, — процедил он.
— И ты неплохо сохранился, — с хитрой улыбкой прошептала Элиэн, обнимая мужа. Тот долго не выдержал (пять секунд) и обнял ее в ответ, стискивая так, что никаких приличных мыслей в ее голове не осталось.
— Мой маленький царапучий котенок.
— Все никак не можешь простить ту пощечину?
— Она была восхитительна, но раздробленный нос болел сильно. Скажи мне, зачем на любовном романе делать металлическую обложку?
— Чтобы нежные девы могли отбиваться от своих мужей.
Этот диалог, ведущийся полушепотом, мог бы продолжаться вечно, если бы у Вадериона было побольше терпения. Но этим качеством ее супруг никогда не отличался.
— Не хочу, чтобы ты сейчас уходила. Ты ведь устала после приема.
— Конечно, ведь вчера весь вечер мне надоедал один жуткий ревнивец.
— Я не подпущу к тебе никого, — прорычал Вадерион, стаскивая с нее тонкий шелковый халатик.
— Скажи это, — выдохнула она ему прямо в губы.
— Люблю тебя, хес'си.
— И я тебя.
— ПАП!
Вадерион возвел очи к небу — вернее, к черному потолку, — но высшие силы вновь остались глухи к его беззвучному призыву.
— А дедушкой быть легче, — шепотом заметила Элиэн, пряча улыбку у него на груди.
— Почему это? — проворчал Вадерион, слушая, как долбится в дверь Вэйзар.
— Внуков не нужно воспитывать, их можно лишь любить и баловать. А внучки еще и будут виснуть у тебя на шее, целуя в щеку и лепеча, что ты лучший дедушка на свете…
— Элиэн! — прошипел он, разъяренной пантерой. — Ты мысли читаешь?
— Только твои.
— Лжешь, — хмыкнул он, зашнуровывая рубашку. Намек на проницательность жены не остался незамеченным, потому что Элиэн поправилась:
— Только твои всегда.
— Ну пап! — раздалось из коридора.
— Он сейчас дверь вынесет.
— Ничего нового.
Лисари порочно улыбнулась своему отражению и даже позволила себе крутануться, как девчонка, разглядывая новое платье. Одно из новых.
— Как? — она обернулась к сидящей на диване Элиэн.
— Немного вызывающе для света, но тебе идет такой стиль. Не могу представить тебя в чем-то более приличном, — добавила Императрица со смешком. Лисари поддержала ее.
— О, благодарю. Хоть кто-то дал развернутый ответ.
— Хвасталась перед мальчиками?
— Да.
— И что сказали?
— Неплохо.
Элиэн рассмеялась. У нее был удивительный смех, как перезвон маленьких серебряных колокольчиков. Истинная леди до последней пяди. Лисари лишь покачала головой: ей такой никогда не стать, такой надо родиться.
— Вадерион обычно ничего не говорит и не замечает. Якобы. А потом жалуется, что у моего нового платья слишком глубокое декольте.
— Ему это не нравится? — удивилась Лисари: ей казалось, что Император пожирал супругу глазами и обожал ее всю, по крайней мере, на семейных обедах его взгляд частенько задерживался в том самом декольте.
— Ему не нравится, что другим это нравится, — расшифровала Элиэн, и женщины от души посмеялись.
Лисари поправила свое алое, словно кровь, платье, и задумалась. Ведь действительно к Императрице не смел приближаться ни один посторонний мужчина. На том же самом многопафосном приеме она весь вечер провела рядом с мужем, который следил за нею, словно верный страж.
— Ты в последнее время напряжена, — отстраненно заметила Элиэн, не давя, но и не делая свою фразу неважной. Она очень хорошо это умела. Императрица неплохо натаскала самоучку Лисари по дворцовому этикету и прочим тонкостям придворной жизни, при этом ни разу не оскорбив и не тыкнув носом в ошибки. Так что деликатность Элиэн могла соревноваться только с ее проницательностью.
— Мне есть о чем задуматься, — ушла от ответа Лисари. Что она могла сказать? Что родившись и проведя жизнь в войне, в вечной борьбе, она не ожидала, что оказавшись в месте более жутком, чем ее дом, увидит вещи, шокирующие ее не своей жестокостью, а наоборот? Что Темный Император окажется заботливым отцом и любящим мужем? Что его супруга будет печься о ней, совершенно чужой девчонке с отвратительным прошлым, как о родной? Что между темными принцами не будет зависти и тайной борьбы, как среди любой знати, что они, хоть и грубовато, но искренне общаются друг
— Как ты у нас. Наша хес'си. Люби-имая.
Она поймала концы прядей выбившихся из косы и принялась щекотать его. Он извивался как мог, пока к нему не присоединился Велиот, начавший покусывать мочку ее уха, и Винетт, чьи шаловливые ручки забрались ей под юбку.
В этом не было ни страсти, ни эротики, они дурачились, как дети. Лисари хохотала, веселясь с ними и наблюдая за тем, как грозные жестокие дроу, которые за обедом обсуждали недавнее убийство, совершенное ими, сейчас вели себя как неразумные щенята. Скоро они немного успокоятся, обязательно утянут Лисари в глубокий тройной поцелуй, а потом пойдут возиться с Вэйлой…
Словно прочитав мысли матери, дочурка решила прервать родителей — из детской раздался громкий плач.
— Я чувствую себя папой, — проворчал Веррсон, поднимаясь.
— Поздравляю тебя, мы и есть папы.
— Нет, нашим папой, которого его пятеро сыновей постоянно достают своими "глупыми" проблемами. Она ведь что-то подобное кричит, — несмотря на ворчливый тон, в словах его звучала неподдельная любовь.
— Подожди, — усмехнулась Лисари, — пройдет лет пятнадцать, она вырастет, у нее появится красивый статный дроу, а может, и не один, и не два… И он уже будет решать ее проблемы.
Лисари повернулась к застывшим близнецам. На лицах их не было ни мечтательности, ни радости — скорее, они перекосились от ярости.
— Какой дроу?! Никаких дроу! Ни одного, ни двух, ни тем более трех!
Лисари лишь пожала плечами, мысленно улыбнувшись: у ее дочери будет достаточно защитников — даже чересчур, — так что ей придется несладко. Но ничего, она ей поможет. Ведь свою Вэйлу она не оставит никогда.
Глава 5. Черный-пречерный замок
— Лисари.
Этот голос она боялась услышать больше всего. С момента ее внезапного и даже эпатажного появления в императорском замке прошло почти две недели. Все это время Лисари была слишком занята, чтобы позволять страхам прорастать наружу. Ее захватил водоворот семейной жизни, которую она раньше так презирала, но которую желала познать. Ее малышка радовала каждый день, рядом были любимые, Элиэн помогала ей обжиться, и можно было забыть про кривящихся старших принцев и стервозную принцессу. Впрочем, последняя ограничилась парой намеков и притихла. Даже несколько раз заглядывала к Лисари, вернее, к ее дочери.
— Не переживай, я умею и пеленать, и убаюкивать, — успокоила ее Велия, беря на руки малышку. — Помогала родителям с близнецами, когда они были маленькими. Можешь сходить отдохнуть, пару часов покоя я тебе гарантирую.
— Благодарю.
Видимо, Велия все же заметила подозрительный взгляд Лисари, потому что также сдержано, но уже менее тепло произнесла:
— Я рада понянчиться со своей племянницей.
«А тебя терплю ради нее и братьев» — так и читалось во взгляде принцессы, но Лисари как-то не интересовало ее мнение. Вредить не может — вернее, не будет — и хорошо. Тоже самое было и со старшими принцами. Близнецы уже успели намять им бока за случайно брошенное оскорбление — вполне дежурное, но душу Лисари согрела столь яростная забота любимых. Правда, победителей в той схватке не было, потому что под конец пришел Император и раздал всем подзатыльники, отправив в бессознательное состояние особо пострадавших. Старый знакомый Сайлриус быстро поднял принцев на ноги, в результате чего уже следующим утром все пятеро вместе с отцом разминались во внутреннем дворе замке, вид на который так чудесно открывался как раз с балкона покоев императорской четы. Так что Лисари с Элиэн, устроившие столь раннее чаепитие, смогли понаблюдать за ними. Мужчины Шелар'рис от души погоняли друг друга, пролив немало собственной крови и повеселившись от души. А вот Лисари не знала, чему больше удивляться: таким странным отношениям в семье или спокойной реакции Элиэн? Но это было не главное. Лисари не привыкла заморачиваться по пустякам: хорошо — и ладно? Зачем искать причины? Хотя частенько она удивлялась и удивлялась хорошо, что тоже не могло не тревожить. Вот так странно устроен мир: ожидаемое плохое беспокоит нас куда меньше, чем неожиданное хорошее. Однако Лисари все же старалась придерживаться своего жизненного принципа и не заниматься самокопанием и копанием в чужих душах. Только вот последние стали слишком часто обращать на нее свое внимание.
Услышав этот голос, Лисари ме-едлено обернулась и уставилась на Императора, вышедшего из своих покоев.
— Подойди сюда.
Она, словно ступая к эшафоту, приблизилась.
— Зайди, — качнул головой Император и скрылся внутри. Лисари последовала за ним, прикрыв за собой дверь, но не отходя от нее. Все же прошлое сильно влияет. Лисари привыкла пользоваться мужчинами, читать их, как открытую книгу, и, извлекая максимальную выгоду, выбрасывать, словно ненужные вещи. Лишь однажды она сделала исключение, которое теперь сюсюкалось с их дочерью и подскакивало ночью к ней, чтобы не разбудить свою хес'си. Но ее мальчики — это одно, а вот Император… Он был опасен. Очень опасен. К счастью, он не обращал свое внимание на маленькую эльфийку, которую приволокли в замок его неразумные сыночки. Лисари знала, что Император заходил вместе с Элиэн посмотреть на Вэйлу, но происходило это в ее отсутствие, так что даже этот момент прошел мимо нее. На обеде все внимание обычно держали на себе Велон с Вэйзаром, женщины часто вели отдельный разговор, и почти всегда Элиэн вставала между Лисари и остальными. Даже на вчерашнем приеме в честь Дня Кровавой Луны (ерунда полнейшая, но что-то подобное она и ожидала от темных) Император не обращал на нее свой кровавый взор, уделяя внимание собственной супруге, знати, супруге, старшим сыновьям, супруге, скандалу между Вэйзаром и половиной присутствующих, супруге, бубнящему на ухо Велону и вновь супруге. Так что Лисари, натренированная Элиэн и собственным опытом, развлекалась с близнецами, заводя новые знакомства. Удовольствие, при виде хорошо скрываемых, но все равно прорывающихся гримас отвращения на лицах темных эльфиек было ни с чем не сравнимо. Хотя нашлись среди дроу те, кто оказался достаточно умен для сохранения нейтралитета, а кто-то даже попытался польстить. Мерзкое зрелище, забава быстро прискучила бы Лисари, если не близнецы, которые нашептывали ей в оба уха разные истории, связанные с тем или иным лордом и леди. А вот с орками получилось наладить контакт. Их слухи беспокоили весьма мало, к тому же они оказались ценителями семьи, и в их глазах императорские близнецы теперь были "зрелыми мужами" достойными "серьезных бесед". Настал черед Лисари подсмеиваться над супругам. Те держались стоически, а потом плюнули и утащили ее знакомиться с троллями. О, вот здесь она пришлась к месту, так что до конца приема Лисари обсуждала кулинарные приемы с не брезгующим ничем вождем какого-то клана под зеленеющие лица близнецов (никогда бы она не подумала, что чернокожие эльфы способны на такие цвета).
И вот теперь вдруг Лисари оказывается в центре внимания Императора. Демоны, она ведь знала! Надеялась, что Император "забудет" про нее, после столь явной демонстрации покровительства Элиэн, но ведь чудес не бывает. Это старый, умудренный жизнью и боями эльф видел и знал намного больше, чем все остальные. Он ничего не пропускал. Но все склонны предполагать лучшее.
Лисари не знала, куда девать взгляд — и руки, — поэтому уперлась в пол, сцепив пальцы за спиной. Интересно, где она ошиблась? Вчера, при ее первом выходе в свет, вроде ничего не произошло. Или Император решил-таки наказать своевольную девчонку, забравшуюся в постель к принцам?
— Хотел поговорить.
Демон, да она поняла! Вот же жуткий мужик! Уж на что Лисари была верткой девицей, а все равно бы даже в мыслях никогда бы не решилась приближаться к такому, как Император. Такого ни соблазнить, ни переиграть, ни завоевать. И как Элиэн с ним живет? Хотя она сама хороша — несмотря на ласковый взгляд, та еще ледяная Императрица. Она ведь только с близкими такая хорошая и приветливая, а со всеми остальными общается так, что те разве что на коленях перед ней не ползают. Такая женщина могла и Темного Императора покорить. Или, что вернее, он ее.
— О чем? — пролепетала Лисари, словно была выпускницей школы благородных девиц, а не бывшей куртизанкой, хозяйкой кафе и той еще занозой в задницах многих мужчин.
— О близнецах.
«Демоны Глубин, я попала», — подумала Лисари, поднимая глаза и глядя в бесстрастное лицо дроу. Даже невольно отмечая сходство с ее любимыми близнецами, она не могла отделаться от дрожи. Темный Император умел подавлять. А еще, он единственный из всей семьи еще не определился — или, по крайней мере, не высказал — с отношением к ней.
— Хочу, чтобы ты знала.
«Вообще не веселое начало».
— Что если эти оболтусы тебя обидят — неважно как, пусть даже всего лишь язык распустят, — то можешь сказать мне. В семье есть, кому их приструнить.
«Чего?!»
Вот так они и стояли, глядя друг на друга. Лисари отчаянно пыталась сохранить невозмутимое выражение лица, но удивление, вероятно, все же прорывалось. Она правильно поняла, что он сейчас предложил ей защиту от собственных сыновей? Темный Император?! Мир явно сошел с ума, вот только замечала это одна Лисари, потому что остальные не видели в происходящем ничего необычного.
— Благодарю, я справлюсь сама.
Император презрительно усмехнулся, становясь больше похожим на себя.
— Как ты справишься, ты же женщина… Твое дело. Но имей в виду.
— Благодарю, — повторила она, для надежности кивая, и зачем-то добавила: — Я сама справлюсь с их наказанием, не переживайте.
Он окинул ее оценивающим взглядом — наверное, потому что читать эмоции Императора было крайне сложно.
— Если только.
Он вновь усмехнулся.
— Надеюсь, им понравится.
— Точно нет.
— Еще лучше. Вы, женщины, это умеете.
Лисари промолчала, потому что хамить было неразумно, а врать — глупо.
— Я пойду?
— Тебя никто не держит.
Демоны, он специально так играет словами, что все звучит как издевка? Нет, Элиэн все-таки святая.
— Благодарю за подсказку, — мило произнесла она, исчезая за дверью. — Тебе очень повезло с женой, пап.
Что она несет?!
Лисари уже не слышала, как Вадерион отвернулся от захлопнувшейся двери и спросил в пустоту покоев:
— Я настолько страшный?
— О да, — раздалось из глубины.
Он прошел в спальню, где Элиэн задавалась сложным для всякой женщины вопросом, что надеть.
— Иди так, ты прекрасна, — промурлыкал Вадерион, обнимая полуголую жену.
— Дети закончились, перешел на меня? — с ноткой игривости поинтересовалась Элиэн, выворачиваясь, и мстительно добавила: — Дедушка.
— Котенок, я же просил! — с нежностью напополам с раздражением произнес Вадерион.
— Не нравится новый статус? А по мне, Вэйла — очаровательная малышка.
— Я не о ней, а о самом слове. Звучит, словно я — старик.
— Неужели я услышала признание собственного возраста?
Ответом ей была мрачная тишина. Элиэн обернулась и подошла к хмурому, как осенняя туча, Вадериону.
— Мне тысяча пятьдесят два года. Я прекрасно знаю свой возраст, — процедил он.
— И ты неплохо сохранился, — с хитрой улыбкой прошептала Элиэн, обнимая мужа. Тот долго не выдержал (пять секунд) и обнял ее в ответ, стискивая так, что никаких приличных мыслей в ее голове не осталось.
— Мой маленький царапучий котенок.
— Все никак не можешь простить ту пощечину?
— Она была восхитительна, но раздробленный нос болел сильно. Скажи мне, зачем на любовном романе делать металлическую обложку?
— Чтобы нежные девы могли отбиваться от своих мужей.
Этот диалог, ведущийся полушепотом, мог бы продолжаться вечно, если бы у Вадериона было побольше терпения. Но этим качеством ее супруг никогда не отличался.
— Не хочу, чтобы ты сейчас уходила. Ты ведь устала после приема.
— Конечно, ведь вчера весь вечер мне надоедал один жуткий ревнивец.
— Я не подпущу к тебе никого, — прорычал Вадерион, стаскивая с нее тонкий шелковый халатик.
— Скажи это, — выдохнула она ему прямо в губы.
— Люблю тебя, хес'си.
— И я тебя.
— ПАП!
Вадерион возвел очи к небу — вернее, к черному потолку, — но высшие силы вновь остались глухи к его беззвучному призыву.
— А дедушкой быть легче, — шепотом заметила Элиэн, пряча улыбку у него на груди.
— Почему это? — проворчал Вадерион, слушая, как долбится в дверь Вэйзар.
— Внуков не нужно воспитывать, их можно лишь любить и баловать. А внучки еще и будут виснуть у тебя на шее, целуя в щеку и лепеча, что ты лучший дедушка на свете…
— Элиэн! — прошипел он, разъяренной пантерой. — Ты мысли читаешь?
— Только твои.
— Лжешь, — хмыкнул он, зашнуровывая рубашку. Намек на проницательность жены не остался незамеченным, потому что Элиэн поправилась:
— Только твои всегда.
— Ну пап! — раздалось из коридора.
— Он сейчас дверь вынесет.
— Ничего нового.
***
Лисари порочно улыбнулась своему отражению и даже позволила себе крутануться, как девчонка, разглядывая новое платье. Одно из новых.
— Как? — она обернулась к сидящей на диване Элиэн.
— Немного вызывающе для света, но тебе идет такой стиль. Не могу представить тебя в чем-то более приличном, — добавила Императрица со смешком. Лисари поддержала ее.
— О, благодарю. Хоть кто-то дал развернутый ответ.
— Хвасталась перед мальчиками?
— Да.
— И что сказали?
— Неплохо.
Элиэн рассмеялась. У нее был удивительный смех, как перезвон маленьких серебряных колокольчиков. Истинная леди до последней пяди. Лисари лишь покачала головой: ей такой никогда не стать, такой надо родиться.
— Вадерион обычно ничего не говорит и не замечает. Якобы. А потом жалуется, что у моего нового платья слишком глубокое декольте.
— Ему это не нравится? — удивилась Лисари: ей казалось, что Император пожирал супругу глазами и обожал ее всю, по крайней мере, на семейных обедах его взгляд частенько задерживался в том самом декольте.
— Ему не нравится, что другим это нравится, — расшифровала Элиэн, и женщины от души посмеялись.
Лисари поправила свое алое, словно кровь, платье, и задумалась. Ведь действительно к Императрице не смел приближаться ни один посторонний мужчина. На том же самом многопафосном приеме она весь вечер провела рядом с мужем, который следил за нею, словно верный страж.
— Ты в последнее время напряжена, — отстраненно заметила Элиэн, не давя, но и не делая свою фразу неважной. Она очень хорошо это умела. Императрица неплохо натаскала самоучку Лисари по дворцовому этикету и прочим тонкостям придворной жизни, при этом ни разу не оскорбив и не тыкнув носом в ошибки. Так что деликатность Элиэн могла соревноваться только с ее проницательностью.
— Мне есть о чем задуматься, — ушла от ответа Лисари. Что она могла сказать? Что родившись и проведя жизнь в войне, в вечной борьбе, она не ожидала, что оказавшись в месте более жутком, чем ее дом, увидит вещи, шокирующие ее не своей жестокостью, а наоборот? Что Темный Император окажется заботливым отцом и любящим мужем? Что его супруга будет печься о ней, совершенно чужой девчонке с отвратительным прошлым, как о родной? Что между темными принцами не будет зависти и тайной борьбы, как среди любой знати, что они, хоть и грубовато, но искренне общаются друг
