— Ну?!
— Лисари…
— Нет! Твоя магия тебе врет!
— Замечательно, — процедила Алисия, вздернув голову. — Тогда давай, я осмотрю тебя, как всех женщин. Если ты в положении, то твое тело уже начало меняться, и это не скрыть.
Лисари еще некоторое время посверлила сестру взглядом, но смирилась.
— Теперь ты убедилась? — мрачно поинтересовалась она, зашнуровывая платье.
— Да, ты действительно ждешь ребенка.
— Этого не может быть!
— Потому что ты этого не хочешь?
Лисари качнула головой. Выражение ее лица резко изменилось, из гневного превратившись в какое-то отчаянное.
— Ты не понимаешь. Это все испортит… Ладно, все решаемо. Давай.
— Что?
— Не знаю, — в раздражении произнесла Лисари, дернув головой с такой силой, что косичками хлестнула себя по шее. — Настойку, травы — что-то, чтобы сбросить ребенка.
Если бы взглядом можно было убить, в этот момент Алисия в очередной раз бы испепелила собственную сестру. Но, увы, такими способностями она не обладала, а Лисари никогда не принимала во внимание ее мнение.
— Мне не нужен этот ребенок.
— Лисари…
— Если мне не поможешь ты, я пойду к другим целителям, которые искалечат меня, и ты потом будешь жалеть, что не помогла мне.
— Ты меня шантажируешь?!
— Сестринскими чувствами? Да, — нагло заявила Лисари, скрестив руки на груди и ухмыльнувшись. — Делай, Лиси, у тебя нет выбора.
— Какая же ты…
— Сука? Да, есть такое.
— Еще скажи, что ты этим гордишься.
— Не буду отрицать.
Теперь настал черед Алисии гневаться. Но, скорее случилось бы Второе Великое Нашествие, чем она бы потеряла над собой контроль.
— Лисари, я прошу тебя подумать и не торопиться. У тебя еще есть время. Подумай хотя бы неделю.
— Неделю?! Я через пять дней встречаюсь с…
— Со своим любовником.
— С любовниками! И, между прочим, отцами этого ребенка.
— Отцами? То есть ты даже не знаешь, кто он?
— Алисия, там все сложно.
— Это называется оргия, Лисари.
— Какие слова ты знаешь, я думала, ты и думать об этом не можешь.
— То, что я осуждаю твой образ жизни, не значит, что я не в курсе из чего он состоит.
— Опять читаешь мне нотации? Это твой демонский настой подвел меня! Кто говорил, что он поможет, что сделает меня бесплодной?
— В том-то и дело, Лисари, что то, что произошло — это настоящее чудо. Из всех женщин мира ты имела едва ли не самые низкие шансы понести: светлая эльфийка, пьешь настой, к тому же он начал отравлять твое тело, делая стерильным. Но ты все равно смогла понести!
— Вот гадство!
— Или самая великая радость, — с серьезным лицом принялась уговаривать ее Алисия. — К тому же не тебе одной принимать такое решение. У ребенка есть и второй родитель.
— Ты так говоришь, как будто он уже родился! Да и последнее, что я буду делать — это советоваться с "отцами". Они — те, кто точно не должен узнать о случившемся! Ты даже не представляешь, чем мне это грозит! — В отчаянии Лисари запустила пальцы в волосы, нервно перебирая косички. — Они меня убьют, Лиси. Это те эльфы, которых нельзя злить. Я для них — всего лишь маленькая шлюшка, удовлетворяющая их извращенные желания. Ничего больше — это закон нашей жизни. Если я посмею перейти черту или создам им проблемы, они тут же избавятся от меня.
— Эльфы? — не поверила Алисия. — Светлые эльфы? Убьют?
Лисари с жалостью посмотрела на сестру.
— Темные. Конечно, темные!
— Забытые Боги! Лисари, ты еще и с дроу спуталась?!
Лисари застыла мрачной статуей. Когда она подняла взгляд, Алисия ясно поняла, что та скажет сейчас — повторит свою страшную просьбу убить нерожденное дитя. Предать его.
— Послушай. — Алисия шагнула и взяла сестру за руки. Лисари не вырвала ладоней, но взгляд ее стал еще более недоброжелательным. — Подожди неделю, подумай.
— Лиси, — в имя сестры она вложила все свое презрение к ее нравоучениям. — Я уже давным-давно все решила. Неважно, когда бы я залетела — вчера, сегодня или через сто лет, — мой ответ тебе бы не изменился.
— Ты столь ненавидишь свое дитя?
— Я не хочу его, ты понимаешь? Мне не нужно это орущее нечто, которое испортит все! Моя жизнь прекрасна, я знаю, чего хочу, и ребенка в этом списке нет!
— И ты готова от него избавиться? Без сожалений?
— Да. И поверь, мой выбор — распространен. Узнай мои любовники о моем положении, они бы сами избавили меня от этого бремени — правда, вместе со мной.
— Печальное суждение.
— Такова жизнь, — презрительно фыркнула Лисари. В ее серых глазах была сталь почище, чем у ее сестры.
— А если бы он был от любимого? — вдруг тихо спросила Алисия.
Лисари дернулась, словно от удара, опустила голову, поджав губы, и спустя вечность тишины ответила:
— Хорошо, я "подумаю" неделю. Если ты так желаешь.
Алисии хватило выдержки не отреагировать на этот выпад, а вот младшую сестру уже интересовало другое.
— Как думаешь, дроу может определить, что я беременна?
— Если он не маг, то нет. И даже магам нужно специально на этом сосредоточиться, чтобы увидеть раздвоенную ауру в теле матери. А визуально на таком сроке не определить. Но к чему ты спрашива… Только не говори, что собралась к своим любовникам!
— Что такого?! — огрызнулась Лисари. — Ты сама сказала, что они не поймут.
— Не в этом дело! Ты совсем головой не думаешь?! Ты ведь носишь ребенка, и положение твое крайне уязвимо. Учитывая, что ты много лет пила мои настои, то сейчас твоему телу очень тяжело носить дитя. Ты в любой момент можешь его потерять! А ты собралась к своим…
— Любовникам.
— Вот именно! Лисари, если ты хочешь сохранить своего ребенка, то тебе даже нельзя думать о сексе.
— Я ничего не решила! И я пойду!
— Если ты это сделаешь — ты потеряешь ребенка, — припечатала Алисия.
— Что ж, — пожав плечами, легкомысленно заявила Лисари, — придется выбирать.
Оборотни и ликаны даже в глазах дремучего крестьянина были разными расами. Первые, хоть и считались пособниками Тьмы, однако на протяжении многих веков жили бок о бок и с людьми, и с орками, и с народами фейри — в общем, благодаря отсутствию собственного королевства, языка и каких бы то ни было обычаев они ассимилировались с другими расами, отчего те привыкли воспринимать их скорее как добрых соседей, чем как врагов. И правда, второй облик оборотней вовсе не означал их дикость: звериная половина никак не влияла на них. К тому же они превращались не только в волков или медведей, но и в животных практически безвредных: лис, ястребов, ланей, котов и прочих зверей.
По-другому дело обстояло с ликанами. Их волчья сущность всегда порывалась наружу. Начать хотя бы с внешнего вида. У всех ликанов были серые волосы и глаза, а также явно хищные, волчьи черты лица, так что даже самый непросвещенный крестьянин никогда бы не спутал ликана ни с какой другой расой. Но помимо внешности они обладали еще и свирепым нравом. Волк внутри них вечно жаждал крови и боли. Часто ликаны дичали и сбивались в стаи, становясь все больше похожими на животных. Но если обычного волка или даже варга можно было убить топором или стрелой, то ликанью шкуру прорезала лишь голубая сталь — вещь достаточно редкая. Рассветный Лес, на западной границе которого постоянно происходили стычки, был защищен больше людей. Во-первых, светлые эльфы использовали так называемые эльфийские силки — смесь магии и заговора, который единственный действовал на ликанов. Они не могли убить тварей Тьмы, но хотя бы ослабляли и погружали в сон, а там уже шло в ход оружие из голубой стали. Его у Рассветного Леса, как главного поставщика этой руды, было достаточно, чтобы обезопасить границы. Но даже при всех этих мерах светлые эльфы часто становились жертвами свирепых ликанов. Что уж говорить о людях? У них практически не было голубой стали, и перед ликанами они оставались такими же беззащитными, как младенцы. Спасение для смертных пришло в образе Ордена Света, чьи воины с благословленными клинками могли противостоять любому порождению Тьмы. Паладины безжалостно резали ликанов, как пахари косят колосья, но не всегда, далеко не всегда они могли спасти мирных селян или даже горожан от этой напасти.
За ликанами закрепилась слава свирепых, жестоких и диких созданий. На самом деле, даже среди них находились исключения — разумные, сдержанные личности со своими целями и жизнью, — но в большинстве своем народная молва не далеко ушла от действительности.
Однако Аран был, что называется, приличным ликаном: жил в Рестании, работал (пусть и не совсем законно) и завел семью, которую очень любил. Он не имел ничего общего со своими собратьями, которые годами бегали по лесам в волчьих обличьях и грызли глотки людям. Но даже ему иногда приходилось пользоваться талантами, данными от природы. И, видит Тьма, довольно часто.
Серая тень осторожно примостилась на краю крыши. В свете луны его силуэт сливался с дымовой трубой, и даже зоркие эльфы не заметили бы его. Ликаны имели не привычный облик волка, а человекоподобный. Их непропорционально длинные передние лапы и сильные задние позволяли им и быстро передвигаться, как животным, и сражаться, как людям. Вытянутая острая пасть, горящие серые глаза и горбатая спина с черенками выступающих позвонков — все это производило достаточное впечатление на их жертв, чтобы ликанам даже не приходилось прибегать к своему главному и смертоносному оружию — клыкам и когтям.
Сегодня Аран не собирался проливать кровь, однако проходившая по соседней крыше бродячая кошка, едва почуяв притаившегося ликана, тут же бросилась прочь. Животные зачастую были намного умнее людей и нелюдей.
Внизу по улице прошел человек, и Аран тут же напрягся, следя за ним. Именно этого мужчину он выслеживал последние четыре дня. Неделя, данная ему дроу, подходила к концу, а курьер так и не был найден. В Рестании ничего не стоило исчезнуть — так считало большинство горожан и приезжих, однако Аран знал, что это ложь. Любого можно найти.
Человек свернул в подворотню, и ликан тенью последовал за ним, скользя по краю крыши. Сегодняшняя ночь была благоприятной: луну то и дело заслоняли перистые облака, погружая Рестанию во Тьму. Как всегда, власти города сэкономили на освещении, и едва ли хоть один из дюжины столбов на улице горел неясным пламенем. Все это играло на руку Арану. Он проследил за человеком до дома в Тупике мертвеца. Место это пользовалось сомнительной славой у всех жителей Рестании, от простых нищих до богачей Старого Квартала, что уж говорить о покровителях из Темной Империи и их пешек. Ликан повел мордой, принюхиваясь, и спрыгнул на заледенелую мостовую. Повезло, что здесь почти не было снега, и поутру никто не найдет следы непропорционально больших волчьих лап.
Будь это обычное дело, Аран бы не рискнул лезть, а понаблюдал бы, однако сейчас, после провала, на кону стояла его жизнь и жизнь его семьи. Он не мог медлить, даже если это грозит ему многими неприятностями или будет опасно. Главное для него сейчас — найти курьера. И сделать это тихо и быстро.
Он не стал ждать, когда нужный ему человек появится, а сам проник внутрь. Решетка с навесным замком, надежно закрывающая окно подвала, была сорвана с петель за считанные мгновения, и совсем скоро на каменный пол приземлились волчьи лапы. К счастью, здесь никого не было, и Аран смог пробраться в коридор. Чутье и слух зверя позволяли ему безошибочно определять, где находятся "жильцы" этого "дома". А вернее сказать, притона. Волчий нос, восприимчивый ко всем резким запахам, то и дело морщился, вдыхая "аромат" травок, которые здесь постоянно раскуривали. Хорошо еще, что на ликанов такая смесь почти не действует, а вот остальным расам, особенно смертным, должна неплохо дурманить голову.
Шум в узком коридоре заставил Арана мгновенно превратиться и спрятаться за штору, прикрывающую небольшую нишу. Он застыл, словно зверь, притаившийся в засаде — именно им он сейчас и был. Вскорости мимо него прошли трое людей. По их разговору Аран легко определил, что это мелкие сошки, которые постоянно пилят Рестанию на части — мышиная возня, по сравнению с тем, что сейчас делал ликан.
— …опять картель гномов поднял шум.
— Так заткни им глотки их собственными языками, Койл, в чем проблема?
— Легко сказать, Бегр, у тебя одни смирные овечки. И, говорят, красивые. Кого ты опять приметил?
— Одну эльфийскую сучку, она скоро отдастся мне.
— Зря с ушастой связался, лучше бы толстяков-торговцев подоил. С них всегда есть что брать…
Шаги людей стихли в коридоре, и Аран, вернув себе облик неуязвимого ликана, продолжил путь. В этой мешанине запахов найти свою цель могла бы только самая искусная ищейка, и именно ею он был. Темная Империя держала лишь лучших из лучших.
Очередной поворот закончился коридором с десятком дверей. Аран нырнул в седьмую справа и понял, что не ошибся. Правда, ему были не очень рады, но кого волнует чужое мнение? Точно не злого ликана.
Спустя десять минут серая тень покинула дом в Тупике Мертвеца так же незаметно, как и проникла в него, только на этот раз Аран еще и нес на себе бесчувственную тушу одного излишне наглого оборотня. Если повезет — ликан молил об этом Тьму, — то его покровители простят ему оплошность и позволят закончить дело. Потому что он взял след, и горящие серые глаза обещали, что след этот скоро окрасится кровью.
Близнецы — это не всегда схожесть характеров. Пожалуй, Алисия и Лисари были лучшей демонстрацией того, что даже родственники, сестры, могут отличаться друг от друга и являться полной противоположностью своей двойняшки. Их объединяла лишь внешность и кровь. Характер, склонности, мышление — во всем они были различны. Естественно, не нашлось бы ни одного вопроса, по которому у них бы совпали мнения, но если в бытовых мелочах они старались друг к другу не лезть (заунывные наставления Алисии и пошлые шуточки Лисари не в счет), то в действительно важных делах… они молчали. Не обсуждали, не поднимали эту тему — делали вид, что этого просто не существует. Таким табу была их семья, а вернее, их родители. Алисия не то что бы не осуждала мать с отцом, скорее она жалела их и их несчастную судьбу, но вину — не видела. Лисари же ненавидела родителей. Особенно, мать. Именно эта глупая светлая эльфийка, подарившая им жизнь, догадалась бросить все — семью, хорошую благодатную жизнь в Рассветном Лесу — и сбежать с каким-то проходимцем, оборотнем, в королевство, где шла гражданская война, так еще и родила по дороге детей! Чем она думала? Талантливая молодая целительница, погубившая свою жизнь и заставившая собственных дочерей пройти через все круги Глубин, пытаясь выбраться из той ямы, в которую их засунули родители в самом начале их жизни. Сколько крови, боли и насилия пришлось им пережить — и все из-за любви одной эльфийки и оборотня!
Лисари редко когда и кого осуждала — она сама частенько в своей жизни пренебрегала нормами морали, — но вот одно существо во всем мире она неистово ненавидела — свою погибшую мать. Какой надо было быль глупой, чтобы ринуться за любимым, не думая головой? Неужели чувства затмили в ней все остальное? Почему она не подумала о судьбе детей, когда рожала их? Вывод был один: ее не интересовало, как будут жить ее дочери. Вот и Лисари с таким же равнодушием относилась к давно почившим родителям, и если для Алисии они остались в сознании светлыми воспоминаниями, то для ее младшей сестры — всполохами ненависти.
— Лисари…
— Нет! Твоя магия тебе врет!
— Замечательно, — процедила Алисия, вздернув голову. — Тогда давай, я осмотрю тебя, как всех женщин. Если ты в положении, то твое тело уже начало меняться, и это не скрыть.
Лисари еще некоторое время посверлила сестру взглядом, но смирилась.
— Теперь ты убедилась? — мрачно поинтересовалась она, зашнуровывая платье.
— Да, ты действительно ждешь ребенка.
— Этого не может быть!
— Потому что ты этого не хочешь?
Лисари качнула головой. Выражение ее лица резко изменилось, из гневного превратившись в какое-то отчаянное.
— Ты не понимаешь. Это все испортит… Ладно, все решаемо. Давай.
— Что?
— Не знаю, — в раздражении произнесла Лисари, дернув головой с такой силой, что косичками хлестнула себя по шее. — Настойку, травы — что-то, чтобы сбросить ребенка.
Если бы взглядом можно было убить, в этот момент Алисия в очередной раз бы испепелила собственную сестру. Но, увы, такими способностями она не обладала, а Лисари никогда не принимала во внимание ее мнение.
— Мне не нужен этот ребенок.
— Лисари…
— Если мне не поможешь ты, я пойду к другим целителям, которые искалечат меня, и ты потом будешь жалеть, что не помогла мне.
— Ты меня шантажируешь?!
— Сестринскими чувствами? Да, — нагло заявила Лисари, скрестив руки на груди и ухмыльнувшись. — Делай, Лиси, у тебя нет выбора.
— Какая же ты…
— Сука? Да, есть такое.
— Еще скажи, что ты этим гордишься.
— Не буду отрицать.
Теперь настал черед Алисии гневаться. Но, скорее случилось бы Второе Великое Нашествие, чем она бы потеряла над собой контроль.
— Лисари, я прошу тебя подумать и не торопиться. У тебя еще есть время. Подумай хотя бы неделю.
— Неделю?! Я через пять дней встречаюсь с…
— Со своим любовником.
— С любовниками! И, между прочим, отцами этого ребенка.
— Отцами? То есть ты даже не знаешь, кто он?
— Алисия, там все сложно.
— Это называется оргия, Лисари.
— Какие слова ты знаешь, я думала, ты и думать об этом не можешь.
— То, что я осуждаю твой образ жизни, не значит, что я не в курсе из чего он состоит.
— Опять читаешь мне нотации? Это твой демонский настой подвел меня! Кто говорил, что он поможет, что сделает меня бесплодной?
— В том-то и дело, Лисари, что то, что произошло — это настоящее чудо. Из всех женщин мира ты имела едва ли не самые низкие шансы понести: светлая эльфийка, пьешь настой, к тому же он начал отравлять твое тело, делая стерильным. Но ты все равно смогла понести!
— Вот гадство!
— Или самая великая радость, — с серьезным лицом принялась уговаривать ее Алисия. — К тому же не тебе одной принимать такое решение. У ребенка есть и второй родитель.
— Ты так говоришь, как будто он уже родился! Да и последнее, что я буду делать — это советоваться с "отцами". Они — те, кто точно не должен узнать о случившемся! Ты даже не представляешь, чем мне это грозит! — В отчаянии Лисари запустила пальцы в волосы, нервно перебирая косички. — Они меня убьют, Лиси. Это те эльфы, которых нельзя злить. Я для них — всего лишь маленькая шлюшка, удовлетворяющая их извращенные желания. Ничего больше — это закон нашей жизни. Если я посмею перейти черту или создам им проблемы, они тут же избавятся от меня.
— Эльфы? — не поверила Алисия. — Светлые эльфы? Убьют?
Лисари с жалостью посмотрела на сестру.
— Темные. Конечно, темные!
— Забытые Боги! Лисари, ты еще и с дроу спуталась?!
Лисари застыла мрачной статуей. Когда она подняла взгляд, Алисия ясно поняла, что та скажет сейчас — повторит свою страшную просьбу убить нерожденное дитя. Предать его.
— Послушай. — Алисия шагнула и взяла сестру за руки. Лисари не вырвала ладоней, но взгляд ее стал еще более недоброжелательным. — Подожди неделю, подумай.
— Лиси, — в имя сестры она вложила все свое презрение к ее нравоучениям. — Я уже давным-давно все решила. Неважно, когда бы я залетела — вчера, сегодня или через сто лет, — мой ответ тебе бы не изменился.
— Ты столь ненавидишь свое дитя?
— Я не хочу его, ты понимаешь? Мне не нужно это орущее нечто, которое испортит все! Моя жизнь прекрасна, я знаю, чего хочу, и ребенка в этом списке нет!
— И ты готова от него избавиться? Без сожалений?
— Да. И поверь, мой выбор — распространен. Узнай мои любовники о моем положении, они бы сами избавили меня от этого бремени — правда, вместе со мной.
— Печальное суждение.
— Такова жизнь, — презрительно фыркнула Лисари. В ее серых глазах была сталь почище, чем у ее сестры.
— А если бы он был от любимого? — вдруг тихо спросила Алисия.
Лисари дернулась, словно от удара, опустила голову, поджав губы, и спустя вечность тишины ответила:
— Хорошо, я "подумаю" неделю. Если ты так желаешь.
Алисии хватило выдержки не отреагировать на этот выпад, а вот младшую сестру уже интересовало другое.
— Как думаешь, дроу может определить, что я беременна?
— Если он не маг, то нет. И даже магам нужно специально на этом сосредоточиться, чтобы увидеть раздвоенную ауру в теле матери. А визуально на таком сроке не определить. Но к чему ты спрашива… Только не говори, что собралась к своим любовникам!
— Что такого?! — огрызнулась Лисари. — Ты сама сказала, что они не поймут.
— Не в этом дело! Ты совсем головой не думаешь?! Ты ведь носишь ребенка, и положение твое крайне уязвимо. Учитывая, что ты много лет пила мои настои, то сейчас твоему телу очень тяжело носить дитя. Ты в любой момент можешь его потерять! А ты собралась к своим…
— Любовникам.
— Вот именно! Лисари, если ты хочешь сохранить своего ребенка, то тебе даже нельзя думать о сексе.
— Я ничего не решила! И я пойду!
— Если ты это сделаешь — ты потеряешь ребенка, — припечатала Алисия.
— Что ж, — пожав плечами, легкомысленно заявила Лисари, — придется выбирать.
***
Оборотни и ликаны даже в глазах дремучего крестьянина были разными расами. Первые, хоть и считались пособниками Тьмы, однако на протяжении многих веков жили бок о бок и с людьми, и с орками, и с народами фейри — в общем, благодаря отсутствию собственного королевства, языка и каких бы то ни было обычаев они ассимилировались с другими расами, отчего те привыкли воспринимать их скорее как добрых соседей, чем как врагов. И правда, второй облик оборотней вовсе не означал их дикость: звериная половина никак не влияла на них. К тому же они превращались не только в волков или медведей, но и в животных практически безвредных: лис, ястребов, ланей, котов и прочих зверей.
По-другому дело обстояло с ликанами. Их волчья сущность всегда порывалась наружу. Начать хотя бы с внешнего вида. У всех ликанов были серые волосы и глаза, а также явно хищные, волчьи черты лица, так что даже самый непросвещенный крестьянин никогда бы не спутал ликана ни с какой другой расой. Но помимо внешности они обладали еще и свирепым нравом. Волк внутри них вечно жаждал крови и боли. Часто ликаны дичали и сбивались в стаи, становясь все больше похожими на животных. Но если обычного волка или даже варга можно было убить топором или стрелой, то ликанью шкуру прорезала лишь голубая сталь — вещь достаточно редкая. Рассветный Лес, на западной границе которого постоянно происходили стычки, был защищен больше людей. Во-первых, светлые эльфы использовали так называемые эльфийские силки — смесь магии и заговора, который единственный действовал на ликанов. Они не могли убить тварей Тьмы, но хотя бы ослабляли и погружали в сон, а там уже шло в ход оружие из голубой стали. Его у Рассветного Леса, как главного поставщика этой руды, было достаточно, чтобы обезопасить границы. Но даже при всех этих мерах светлые эльфы часто становились жертвами свирепых ликанов. Что уж говорить о людях? У них практически не было голубой стали, и перед ликанами они оставались такими же беззащитными, как младенцы. Спасение для смертных пришло в образе Ордена Света, чьи воины с благословленными клинками могли противостоять любому порождению Тьмы. Паладины безжалостно резали ликанов, как пахари косят колосья, но не всегда, далеко не всегда они могли спасти мирных селян или даже горожан от этой напасти.
За ликанами закрепилась слава свирепых, жестоких и диких созданий. На самом деле, даже среди них находились исключения — разумные, сдержанные личности со своими целями и жизнью, — но в большинстве своем народная молва не далеко ушла от действительности.
Однако Аран был, что называется, приличным ликаном: жил в Рестании, работал (пусть и не совсем законно) и завел семью, которую очень любил. Он не имел ничего общего со своими собратьями, которые годами бегали по лесам в волчьих обличьях и грызли глотки людям. Но даже ему иногда приходилось пользоваться талантами, данными от природы. И, видит Тьма, довольно часто.
Серая тень осторожно примостилась на краю крыши. В свете луны его силуэт сливался с дымовой трубой, и даже зоркие эльфы не заметили бы его. Ликаны имели не привычный облик волка, а человекоподобный. Их непропорционально длинные передние лапы и сильные задние позволяли им и быстро передвигаться, как животным, и сражаться, как людям. Вытянутая острая пасть, горящие серые глаза и горбатая спина с черенками выступающих позвонков — все это производило достаточное впечатление на их жертв, чтобы ликанам даже не приходилось прибегать к своему главному и смертоносному оружию — клыкам и когтям.
Сегодня Аран не собирался проливать кровь, однако проходившая по соседней крыше бродячая кошка, едва почуяв притаившегося ликана, тут же бросилась прочь. Животные зачастую были намного умнее людей и нелюдей.
Внизу по улице прошел человек, и Аран тут же напрягся, следя за ним. Именно этого мужчину он выслеживал последние четыре дня. Неделя, данная ему дроу, подходила к концу, а курьер так и не был найден. В Рестании ничего не стоило исчезнуть — так считало большинство горожан и приезжих, однако Аран знал, что это ложь. Любого можно найти.
Человек свернул в подворотню, и ликан тенью последовал за ним, скользя по краю крыши. Сегодняшняя ночь была благоприятной: луну то и дело заслоняли перистые облака, погружая Рестанию во Тьму. Как всегда, власти города сэкономили на освещении, и едва ли хоть один из дюжины столбов на улице горел неясным пламенем. Все это играло на руку Арану. Он проследил за человеком до дома в Тупике мертвеца. Место это пользовалось сомнительной славой у всех жителей Рестании, от простых нищих до богачей Старого Квартала, что уж говорить о покровителях из Темной Империи и их пешек. Ликан повел мордой, принюхиваясь, и спрыгнул на заледенелую мостовую. Повезло, что здесь почти не было снега, и поутру никто не найдет следы непропорционально больших волчьих лап.
Будь это обычное дело, Аран бы не рискнул лезть, а понаблюдал бы, однако сейчас, после провала, на кону стояла его жизнь и жизнь его семьи. Он не мог медлить, даже если это грозит ему многими неприятностями или будет опасно. Главное для него сейчас — найти курьера. И сделать это тихо и быстро.
Он не стал ждать, когда нужный ему человек появится, а сам проник внутрь. Решетка с навесным замком, надежно закрывающая окно подвала, была сорвана с петель за считанные мгновения, и совсем скоро на каменный пол приземлились волчьи лапы. К счастью, здесь никого не было, и Аран смог пробраться в коридор. Чутье и слух зверя позволяли ему безошибочно определять, где находятся "жильцы" этого "дома". А вернее сказать, притона. Волчий нос, восприимчивый ко всем резким запахам, то и дело морщился, вдыхая "аромат" травок, которые здесь постоянно раскуривали. Хорошо еще, что на ликанов такая смесь почти не действует, а вот остальным расам, особенно смертным, должна неплохо дурманить голову.
Шум в узком коридоре заставил Арана мгновенно превратиться и спрятаться за штору, прикрывающую небольшую нишу. Он застыл, словно зверь, притаившийся в засаде — именно им он сейчас и был. Вскорости мимо него прошли трое людей. По их разговору Аран легко определил, что это мелкие сошки, которые постоянно пилят Рестанию на части — мышиная возня, по сравнению с тем, что сейчас делал ликан.
— …опять картель гномов поднял шум.
— Так заткни им глотки их собственными языками, Койл, в чем проблема?
— Легко сказать, Бегр, у тебя одни смирные овечки. И, говорят, красивые. Кого ты опять приметил?
— Одну эльфийскую сучку, она скоро отдастся мне.
— Зря с ушастой связался, лучше бы толстяков-торговцев подоил. С них всегда есть что брать…
Шаги людей стихли в коридоре, и Аран, вернув себе облик неуязвимого ликана, продолжил путь. В этой мешанине запахов найти свою цель могла бы только самая искусная ищейка, и именно ею он был. Темная Империя держала лишь лучших из лучших.
Очередной поворот закончился коридором с десятком дверей. Аран нырнул в седьмую справа и понял, что не ошибся. Правда, ему были не очень рады, но кого волнует чужое мнение? Точно не злого ликана.
Спустя десять минут серая тень покинула дом в Тупике Мертвеца так же незаметно, как и проникла в него, только на этот раз Аран еще и нес на себе бесчувственную тушу одного излишне наглого оборотня. Если повезет — ликан молил об этом Тьму, — то его покровители простят ему оплошность и позволят закончить дело. Потому что он взял след, и горящие серые глаза обещали, что след этот скоро окрасится кровью.
Глава 7. Тени за спиной
Близнецы — это не всегда схожесть характеров. Пожалуй, Алисия и Лисари были лучшей демонстрацией того, что даже родственники, сестры, могут отличаться друг от друга и являться полной противоположностью своей двойняшки. Их объединяла лишь внешность и кровь. Характер, склонности, мышление — во всем они были различны. Естественно, не нашлось бы ни одного вопроса, по которому у них бы совпали мнения, но если в бытовых мелочах они старались друг к другу не лезть (заунывные наставления Алисии и пошлые шуточки Лисари не в счет), то в действительно важных делах… они молчали. Не обсуждали, не поднимали эту тему — делали вид, что этого просто не существует. Таким табу была их семья, а вернее, их родители. Алисия не то что бы не осуждала мать с отцом, скорее она жалела их и их несчастную судьбу, но вину — не видела. Лисари же ненавидела родителей. Особенно, мать. Именно эта глупая светлая эльфийка, подарившая им жизнь, догадалась бросить все — семью, хорошую благодатную жизнь в Рассветном Лесу — и сбежать с каким-то проходимцем, оборотнем, в королевство, где шла гражданская война, так еще и родила по дороге детей! Чем она думала? Талантливая молодая целительница, погубившая свою жизнь и заставившая собственных дочерей пройти через все круги Глубин, пытаясь выбраться из той ямы, в которую их засунули родители в самом начале их жизни. Сколько крови, боли и насилия пришлось им пережить — и все из-за любви одной эльфийки и оборотня!
Лисари редко когда и кого осуждала — она сама частенько в своей жизни пренебрегала нормами морали, — но вот одно существо во всем мире она неистово ненавидела — свою погибшую мать. Какой надо было быль глупой, чтобы ринуться за любимым, не думая головой? Неужели чувства затмили в ней все остальное? Почему она не подумала о судьбе детей, когда рожала их? Вывод был один: ее не интересовало, как будут жить ее дочери. Вот и Лисари с таким же равнодушием относилась к давно почившим родителям, и если для Алисии они остались в сознании светлыми воспоминаниями, то для ее младшей сестры — всполохами ненависти.
