и Агнет с Лароном повстречали не мирных паладинов, а разбойников или других неприятных личностей, которых всегда хватало в дремучих лесах — а где еще прятаться? И то, что у них одинаковые сапоги, а следовательно, они люди служивые, ничего не значит. У этого может быть тысяча объяснений.
Все эти мысли мигом пролетели в голове Ворона за те две секунды, что Агнет приходила в себя. Ларону потребовалось гораздо больше времени, чтобы вернуться в реальность.
— Ничего не случилось, — сверкнула глазами Агнет и вскинула голову, что, учитывая ее побитый вид, едва ли выглядело весомо. — Всего лишь повстречали нескольких особей, недостойных звания мужчин.
Затем она демонстративно оглянулась и поинтересовалась таким тоном, словно была леди:
— Есть здесь ручей или речка?
— Озеро есть, вон там, — указал толстым пальцем Барст. — Тебя проводить, малышка?
— Нет, спасибо, — на мгновение Агнет улыбнулась, а потом вновь нацепила на лицо маску отчуждения и направилась в нужном направлении.
Подробности приключений эльфа и мага они узнали, только когда Ларона перестало тошнить, и он смог поведать об отряде паладинов, которых убийство темных интересовало в меньшей степени, чем изнасилование одиноких девушек.
— Это ты так малышку защищал? — кивнул Барст на ссадины Ларона.
— Да. Они увели ее, я услышал, о чем они говорили, и бросился на помощь. Боюсь, боец из меня вышел плохой.
— Да-а, вон как руки сбил. Кто так бьет? Смотри, как надо.
К счастью, Барст показывал удары на невидимом противнике, а не на самом эльфе, как в первое мгновение подумал Ворон. Весь остаток вечера парочка просидела, обсуждая приемы рукопашного боя. Барст рассказывал и показывал, Ларон внимательно слушал и запоминал. Идиллия.
Ворон сидел мрачнее тучи, даже внешне он напоминал нахохлившуюся птицу. Наконец с озера вернулась Агнет в зашитом на скорую руку платье и чуток умытая. Губа ее к тому моменту опухла, и выглядела девушка как жертва уличных хулиганов. Ну, или бесчестных паладинов. Как оказалось, разницы особой нет.
Не говоря ни слова, Агнет закуталась в свой плащ и улеглась спиной к Ворону. Спиной ко всем.
Ворон посверлил ее взглядом и повернулся к парочке болтунов.
— Разделим дежурства, — предложил он, буквально чувствуя упрек Агнет.
Девушку к дележу не допустили из благородства. Все вдруг вспомнили, что они мужчины, поэтому ночь разделили на троих. Первым дежурил Барст, но Ворон все равно не спал. Даже Ларон, еще немного зеленый после магического перемещения, заснул, а оборотень не мог. Он лежал и смотрел на кривую корягу, торчащую из земли в паре метров от его носа и не думал ни о чем. Наконец Барст лег спать, и Ворон сменил его на посту. Сидя не думать получалось хуже, потому что в поле зрения вместо коряги попадала Агнет. Несмотря на начинающееся лето, ночи в западных землях были холодные. Девушка куталась в свой плащ и ворочалась. Наконец Ворону надоело на это смотреть, он встал и накрыл ее сверху своим плащом. Ему, оборотню, было легче переносить холод — это же не зимние морозы.
Ворону настолько не хотелось спать, что он даже не разбудил Ларона, дав утомленному эльфу отдохнуть. Именно поэтому оборотень был единственным, кто услышал чужие шаги, раздавшиеся поутру. Кто-то шел по лесу, причем так неуклюже и шумно, что даже вечно спотыкающаяся Агнет позавидовала бы. Ворон напрягся, но ничего предпринимать не стал. Человек явно был один и мог легко пройти мимо их стоянки, тем более костер уже потух, а по-другому определить, что кто-то находился в овраге, было невозможно. Но тут чужие шаги ускорились. Они приближались к оврагу, и Ворон недовольно скривился, надеясь, что незнакомец не упадет им на головы. Естественно, он упал. Грохнулся мешком вниз, прямо на Ларона. Эльф подскочил, испуганно озираясь. А в воздух уже взлетел, кружась, пепел. Черное заклинание готовилось обрушиться на четверку, но тут горла незнакомца коснулся меч из голубой стали. Клинок чуть светился в свете первых лучей солнца.
— Дернешься — убью, — предупредил Ворон, и незнакомец затих. Пепел рухнул на землю и растворился в воздухе.
— Колдун, — недовольно произнесла сонная Агнет. Барст, успевший вцепиться в свой топор, и Ларон, еще не пришедший в себя, одновременно скривились. Колдунов мало где любили, у них была репутация подлых, циничных и трусливых тварей. Если где-то затевалось что-то нехорошее, то стоило обязательно ждать колдуна, словно без них не могла произойти ни одна мерзость в мире.
Ворон же, имеющий самые разные знакомства, смотрел на паренька более благосклонно (если не считать меча у горла). Незнакомец оказался молодым, даже юным, мужчиной — на впалых щеках еще борода не начала расти. Паренек смотрел испуганно, вся его дерзость испарилась, стоило прозвучать весьма банальной угрозе.
— Кто вы? — дрожащим голосом спросил он, переводя взгляд, полный страха, с одного на другого нелюдя.
— Вампиры, не видишь, что ли? — хмыкнул Ворон. — На орка не смотри, он ручной.
— Э! — возмутился Барст.
Агнет с Лароном переглянулись. Показалось Ворону или нет, на мгновение девушка улыбнулась.
— Да успокойся ты! — рявкнул оборотень, когда парнишка заерзал и в результате заполучил кровавую полосу на шее. От полного умерщвления его спасла только реакция Ворона. — Убьешься же сейчас!
— Вы не с Ордена? — с надеждой спросил мальчишка, пропуская мимо ушей возмущения наемника.
— Мальчишка! — Ворон сплюнул на землю и убрал клинок. — Нет конечно. Не видишь что ли?
Паренек сел, испуганно озираясь. Взгляд его остановился на Лароне, потом перешел на Агнет. Судя по выражению его чересчур подвижного лица, компанию он счел вполне нормальной, не светлой.
— Я уж испугался, — признался он просто. — Тут где-то паладины бродят, мне гарги сказали. А я совсем заплутал.
— Бродят, но далеко, — мрачно ответила Агнет. — На юго-западе они, в двух днях пути где-то.
— Спасибо, — искренне поблагодарил мальчишка. — Я Кет. А вы?
— А тебе лучше не знать, кто мы, — обрубил Ворон, пока добрый Ларон не растрепал лишнего. — Забудь, что нас повстречал. Орден — не единственный, кого стоит бояться. Пойдем, я выведу тебя на тропку, здесь рядом поселение оборотней, они тебя не прибьют, наоборот, помогут.
Ворон поманил за собой паренька и выбрался из оврага. Мальчишка, громко топая, последовал за ним. Они отошли от оврага минут на десять ходьбы, и только тогда, когда впереди забрезжил просвет в деревьях, Ворон остановился.
— Вон туда иди. Стой, — неожиданно остановил паренька наемник. Тот напрягся, ожидая чего-то нехорошего. Видимо, так до конца и не поверил, что мрачная компания не убьет его. Мальчишка, сущий ребенок, которому не место на этой незримой войне.
— Ты можешь увидеть, есть ли на человеке магическая метка, которая позволяет его отслеживать?
Еще секунду назад трясущийся от страха паренек вдруг осмелел, нахально улыбнувшись.
— Что, боишься, что твоя баба на тебя маячок повесила?
Ответом ему стал подзатыльник и наставительное:
— Она не баба! Она женщина! Уважай старших, сопляк. Так что? Есть?
— Я мага не отслежу, — с сожалением ответил мальчишка, потирая воспитательное место.
— А колдуна или чернокнижника?
— Их могу, — живо отозвался мальчишка, и на несколько секунд лицо его приобрело странно-задумчивое выражение, а глаза остекленели. Потом он тряхнул головой и сказал: — Неа, нет ничего. Наоборот!
— Что "наоборот"?
— На тебе такая защита стоит, с ума сойти! — У мальчишки аж глаза засверкали от восхищения. — Магическая, кстати. Твоя все же позаботилась о тебе…
Пришлось Ворону еще раз принимать воспитательные меры.
— Она… Неважно. Забудь про всех нас и иди отсюда.
Мальчишка припустился едва ли не бежать, радостный, что его наконец-то отпустили, а Ворон побрел обратно. Когда он спустился в овраг, никто не спал. Троица, склонив головы, что-то обсуждала. Завидев его, они замолчали. В гнетущей тишине Ворон холодно поинтересовался у Агнет:
— Как ты нас нашла?
Она коротко улыбнулась, и в этой улыбке была не доброта, а насмешка. Насмешка над ним.
— Я поставила магический маячок на Барста. Он менее… строптив.
Орк гулко расхохотался, и Ворону оставалось лишь уязвлено промолчать.
В полутемной гостиной сидели двое. Дарес не желал, чтобы эта беседа проходила на глазах у всего Ордена, поэтому пригласил де Нарата к себе в особняк. Шумная Рестания скроет все следы.
— Чудесное вино, — произнес де Нарат, опуская на столик пустой бокал. — Вы щедры, милорд.
— Более чем. Но моя щедрость зависит от талантов того, к кому я ее проявляю.
Де Нарат склонил голову, понимая намек.
— И какие же таланты вы желаете видеть у своих верных соратников?
Дарес не стал отвечать сразу. Он нарочно тянул время, чтобы не потерять нужный величественный тон. Несколько минут Дарес потягивал вино, вкус которого ускользал от него, после чего тоже поставил бокал на столик между креслами и ответил:
— Многими. Многими, Гарет. К примеру, находить подход там, где его найти чрезвычайно сложно. Есть места, где разнообразие столь велико, что не приемлет никаких норм и законов. Требуется сила, чтобы заставить их слушаться. Но это необходимо, дабы уберечь их еще от большей беды.
Дарес замолчал, на мгновение прикрыв глаза. Он знал, о чем думал де Нарат. Ему не нужно было читать его мысли или добиваться признания, чтобы видеть, как думает этот человек. Все его размышления были у Дареса как на ладони, и ему оставалось лишь терпеливо ждать, когда де Нарат сделает нужные ему выводу. Совсем необязательно говорить о чем-то напрямую. Зачем нарушать собственный кодекс чести? Достаточно лишь намекнуть, он ведь не несет ответственности за то, что его неправильно поняли — поняли так, как он хотел, но не мог сказать.
Рестания — непокорный город. Ордену она всегда подчинялась лишь частично. В Столице Мира жило слишком много разных существ, чтобы у паладинов был шанс донести важность Света и его устоев. Самое большое, на что были способны члены Ордена, это сохранять нейтралитет с Рестанией, полной противоречий и темных помыслов. Валем всегда говорил, что Рестания — этой живой город. Город с собственной душой. Дарес рассуждал более приземлено: Рестания управляется не людьми, вернее, не только людьми. С человеком у власти можно договориться, с нелюдем — нет. Исключение составляют светлые эльфы, но их в Рестании очень мало. Бо?льшую же часть населения составляют отбросы общества: полукровки, темные. Все они стремятся урвать свой кусок и агрессивно реагируют, если кто-то решает ущемить их хоть в чем-нибудь. В Рестании было искаженно общественное сознание: слабые не считали, что им нужна защита, они поддерживали сильных в их тирании. В этом была сложность политики Ордена в Рестании. Валему удавалось балансировать на грани, влияя на некоторые аспекты жизни города, однако друга больше нет, а Даресу нужно другое. Ему нужна власть над городом. Если позволить Рестании сохранить нейтралитет, то это пагубно скажется на распространении власти Ордена. Можно сколько угодно кричать о поддержке паладинов, но если люди и нелюди не желают исполнять волю Света, они создают прецедент. Они подают пример неповиновения. А еще они дают защиту тем, кого Орден поклялся уничтожать. Это надо было исправить — так рассуждал Дарес. Де Нарат думал более приземлено: Верховный паладин явно намекнул, что желает подчинить себе Рестанию. Это полностью соответствовало устремлениям самого Гарета, к тому же давало повод выслужиться и доказать свою полезность. С таким человеком, как Дарес де Гор, стоило соблюдать осторожность.
— Милорд может рассчитывать на меня, — склонил голову де Нарат. — Я учту ваши пожелания.
— Тогда обсудим более важные дела, — и Дарес перевел разговор на совершенно незначительные темы. Они обсудили Орден, дела в главной резиденции. Дарес даже выслушал мнение де Нарата о его товарищах — естественно, лестное. Это был обычный разговор между двумя высокопоставленными паладинами, и он являлся настолько неважным, что Дарес едва бы вспомнил, о чем он велся. Самое главное он уже сделал, теперь дело было за де Наратом. Любого человека можно использовать, главное — знать как.
Тихий стук — и дверь без приглашения отворяется. Вот он знал, что надо было вернуться в резиденцию Ордена! Благо до нее всего несколько часов езды. Но нет, Дарес решил немного поработать в тишине, позабыв про то, что в доме находится Найли, которая обязательно попытается навязать свое общество. А этого Даресу, как бы он ее ни любил, не хотелось: он еще чувствовал за собой вину за прошлую ссору, к тому же дела Ордена сейчас занимали все его время и силы, чтобы у него осталось что-то для маневров брака. Все же супружеская жизнь таила в себе много хлопот.
Не сейчас, нет, не сейчас…
— Пап?
— Рики? А ты что здесь делаешь? — удивился Дарес, который был уверен, что сын сейчас отдыхает в их загородном поместье в Логре. Там, по соседству располагались земли братьев Найли, которые привозили на лето детей и внуков. Рики очень любил своих кузенов и кузин, веселясь с ними лето напролет — что еще нужно мальчишке, как не строить лодки на ручье, шалаши в лесу и играть в разбойников в саду? Найли в этом году осталась в городе, но уж Рики — Дарес был уверен — отправился в Логру. Поэтому появление сына в первое мгновение ошеломило Дареса. Впрочем, он быстро взял себя в руки.
— Как дела? Уже обед, разве тебе не пора есть?
— Я сбежал от мамы, — признался Рики, поморщившись. — На обед суп. Не люблю суп.
— Но он полезный Рики.
— Ты тоже ешь суп?
— Нет, но…
— Тогда как ты можешь убеждать меня, что он полезный? — удивился Рики. Да, с детьми слишком сложно.
От необходимости отвечать сыну Дареса спасла жена. Найли появилась на пороге, как демон возмездия.
— Рики! — возмущения ее не было предела. — Я же просила тебя не мешать отцу. Иди сюда, пора обедать.
— А папа суп не есть! — нажаловался Рики, повисая на отце.
— Потому что у папы много дел. Если у него было время, он обязательно поел бы суп.
Найли встретилась глазами с Даресом — взгляд ее был более чем выразителен. Почему-то ему сделалось смешно от всего этого — странное состояние, давно он не веселился.
— Да, мама права, Рики. — Он слегка подтолкнул Рики к матери. — Иди, поешь за меня.
Найли едва сумела спрятать улыбку, когда поникший Рики вышел из папиного кабинета. Впрочем, ее доброжелательность долго не прожила. Дарес рискнул остаться в особняке на ночь, решив, что Найли не будет припоминать ему старое или вновь лезть в душу, но он ошибся. Еще не успели они лечь в кровать, как она начала свой допрос: надолго ли он приехал, когда уедет, как у него дела, планирует ли приехать в следующем месяце, что хочет на ужин? Единственное, чего хотел Дарес — это покоя хотя бы в собственном доме. В последнее время его все раздражало. Но сейчас он сдержался — сегодня он очень остро понял, что, кроме Найли и Рики, у него никого нет. Они его семья, его любимые и близкие. Можно иногда потерпеть проявление их недостатков.
— Милая, давай утром, — попросил Дарес. — Я устал.
Найли замолкла и несколько минут не подавала голоса.
— Может… останешься на пару дней? — предложила она. — Дарес, ты весь измучился. Надо иногда отдыхать. Я сделаю так, чтобы Рики тебя не потревожил.
Все эти мысли мигом пролетели в голове Ворона за те две секунды, что Агнет приходила в себя. Ларону потребовалось гораздо больше времени, чтобы вернуться в реальность.
— Ничего не случилось, — сверкнула глазами Агнет и вскинула голову, что, учитывая ее побитый вид, едва ли выглядело весомо. — Всего лишь повстречали нескольких особей, недостойных звания мужчин.
Затем она демонстративно оглянулась и поинтересовалась таким тоном, словно была леди:
— Есть здесь ручей или речка?
— Озеро есть, вон там, — указал толстым пальцем Барст. — Тебя проводить, малышка?
— Нет, спасибо, — на мгновение Агнет улыбнулась, а потом вновь нацепила на лицо маску отчуждения и направилась в нужном направлении.
Подробности приключений эльфа и мага они узнали, только когда Ларона перестало тошнить, и он смог поведать об отряде паладинов, которых убийство темных интересовало в меньшей степени, чем изнасилование одиноких девушек.
— Это ты так малышку защищал? — кивнул Барст на ссадины Ларона.
— Да. Они увели ее, я услышал, о чем они говорили, и бросился на помощь. Боюсь, боец из меня вышел плохой.
— Да-а, вон как руки сбил. Кто так бьет? Смотри, как надо.
К счастью, Барст показывал удары на невидимом противнике, а не на самом эльфе, как в первое мгновение подумал Ворон. Весь остаток вечера парочка просидела, обсуждая приемы рукопашного боя. Барст рассказывал и показывал, Ларон внимательно слушал и запоминал. Идиллия.
Ворон сидел мрачнее тучи, даже внешне он напоминал нахохлившуюся птицу. Наконец с озера вернулась Агнет в зашитом на скорую руку платье и чуток умытая. Губа ее к тому моменту опухла, и выглядела девушка как жертва уличных хулиганов. Ну, или бесчестных паладинов. Как оказалось, разницы особой нет.
Не говоря ни слова, Агнет закуталась в свой плащ и улеглась спиной к Ворону. Спиной ко всем.
Ворон посверлил ее взглядом и повернулся к парочке болтунов.
— Разделим дежурства, — предложил он, буквально чувствуя упрек Агнет.
Девушку к дележу не допустили из благородства. Все вдруг вспомнили, что они мужчины, поэтому ночь разделили на троих. Первым дежурил Барст, но Ворон все равно не спал. Даже Ларон, еще немного зеленый после магического перемещения, заснул, а оборотень не мог. Он лежал и смотрел на кривую корягу, торчащую из земли в паре метров от его носа и не думал ни о чем. Наконец Барст лег спать, и Ворон сменил его на посту. Сидя не думать получалось хуже, потому что в поле зрения вместо коряги попадала Агнет. Несмотря на начинающееся лето, ночи в западных землях были холодные. Девушка куталась в свой плащ и ворочалась. Наконец Ворону надоело на это смотреть, он встал и накрыл ее сверху своим плащом. Ему, оборотню, было легче переносить холод — это же не зимние морозы.
Ворону настолько не хотелось спать, что он даже не разбудил Ларона, дав утомленному эльфу отдохнуть. Именно поэтому оборотень был единственным, кто услышал чужие шаги, раздавшиеся поутру. Кто-то шел по лесу, причем так неуклюже и шумно, что даже вечно спотыкающаяся Агнет позавидовала бы. Ворон напрягся, но ничего предпринимать не стал. Человек явно был один и мог легко пройти мимо их стоянки, тем более костер уже потух, а по-другому определить, что кто-то находился в овраге, было невозможно. Но тут чужие шаги ускорились. Они приближались к оврагу, и Ворон недовольно скривился, надеясь, что незнакомец не упадет им на головы. Естественно, он упал. Грохнулся мешком вниз, прямо на Ларона. Эльф подскочил, испуганно озираясь. А в воздух уже взлетел, кружась, пепел. Черное заклинание готовилось обрушиться на четверку, но тут горла незнакомца коснулся меч из голубой стали. Клинок чуть светился в свете первых лучей солнца.
— Дернешься — убью, — предупредил Ворон, и незнакомец затих. Пепел рухнул на землю и растворился в воздухе.
— Колдун, — недовольно произнесла сонная Агнет. Барст, успевший вцепиться в свой топор, и Ларон, еще не пришедший в себя, одновременно скривились. Колдунов мало где любили, у них была репутация подлых, циничных и трусливых тварей. Если где-то затевалось что-то нехорошее, то стоило обязательно ждать колдуна, словно без них не могла произойти ни одна мерзость в мире.
Ворон же, имеющий самые разные знакомства, смотрел на паренька более благосклонно (если не считать меча у горла). Незнакомец оказался молодым, даже юным, мужчиной — на впалых щеках еще борода не начала расти. Паренек смотрел испуганно, вся его дерзость испарилась, стоило прозвучать весьма банальной угрозе.
— Кто вы? — дрожащим голосом спросил он, переводя взгляд, полный страха, с одного на другого нелюдя.
— Вампиры, не видишь, что ли? — хмыкнул Ворон. — На орка не смотри, он ручной.
— Э! — возмутился Барст.
Агнет с Лароном переглянулись. Показалось Ворону или нет, на мгновение девушка улыбнулась.
— Да успокойся ты! — рявкнул оборотень, когда парнишка заерзал и в результате заполучил кровавую полосу на шее. От полного умерщвления его спасла только реакция Ворона. — Убьешься же сейчас!
— Вы не с Ордена? — с надеждой спросил мальчишка, пропуская мимо ушей возмущения наемника.
— Мальчишка! — Ворон сплюнул на землю и убрал клинок. — Нет конечно. Не видишь что ли?
Паренек сел, испуганно озираясь. Взгляд его остановился на Лароне, потом перешел на Агнет. Судя по выражению его чересчур подвижного лица, компанию он счел вполне нормальной, не светлой.
— Я уж испугался, — признался он просто. — Тут где-то паладины бродят, мне гарги сказали. А я совсем заплутал.
— Бродят, но далеко, — мрачно ответила Агнет. — На юго-западе они, в двух днях пути где-то.
— Спасибо, — искренне поблагодарил мальчишка. — Я Кет. А вы?
— А тебе лучше не знать, кто мы, — обрубил Ворон, пока добрый Ларон не растрепал лишнего. — Забудь, что нас повстречал. Орден — не единственный, кого стоит бояться. Пойдем, я выведу тебя на тропку, здесь рядом поселение оборотней, они тебя не прибьют, наоборот, помогут.
Ворон поманил за собой паренька и выбрался из оврага. Мальчишка, громко топая, последовал за ним. Они отошли от оврага минут на десять ходьбы, и только тогда, когда впереди забрезжил просвет в деревьях, Ворон остановился.
— Вон туда иди. Стой, — неожиданно остановил паренька наемник. Тот напрягся, ожидая чего-то нехорошего. Видимо, так до конца и не поверил, что мрачная компания не убьет его. Мальчишка, сущий ребенок, которому не место на этой незримой войне.
— Ты можешь увидеть, есть ли на человеке магическая метка, которая позволяет его отслеживать?
Еще секунду назад трясущийся от страха паренек вдруг осмелел, нахально улыбнувшись.
— Что, боишься, что твоя баба на тебя маячок повесила?
Ответом ему стал подзатыльник и наставительное:
— Она не баба! Она женщина! Уважай старших, сопляк. Так что? Есть?
— Я мага не отслежу, — с сожалением ответил мальчишка, потирая воспитательное место.
— А колдуна или чернокнижника?
— Их могу, — живо отозвался мальчишка, и на несколько секунд лицо его приобрело странно-задумчивое выражение, а глаза остекленели. Потом он тряхнул головой и сказал: — Неа, нет ничего. Наоборот!
— Что "наоборот"?
— На тебе такая защита стоит, с ума сойти! — У мальчишки аж глаза засверкали от восхищения. — Магическая, кстати. Твоя все же позаботилась о тебе…
Пришлось Ворону еще раз принимать воспитательные меры.
— Она… Неважно. Забудь про всех нас и иди отсюда.
Мальчишка припустился едва ли не бежать, радостный, что его наконец-то отпустили, а Ворон побрел обратно. Когда он спустился в овраг, никто не спал. Троица, склонив головы, что-то обсуждала. Завидев его, они замолчали. В гнетущей тишине Ворон холодно поинтересовался у Агнет:
— Как ты нас нашла?
Она коротко улыбнулась, и в этой улыбке была не доброта, а насмешка. Насмешка над ним.
— Я поставила магический маячок на Барста. Он менее… строптив.
Орк гулко расхохотался, и Ворону оставалось лишь уязвлено промолчать.
Глава 4. Паутина лжи
В полутемной гостиной сидели двое. Дарес не желал, чтобы эта беседа проходила на глазах у всего Ордена, поэтому пригласил де Нарата к себе в особняк. Шумная Рестания скроет все следы.
— Чудесное вино, — произнес де Нарат, опуская на столик пустой бокал. — Вы щедры, милорд.
— Более чем. Но моя щедрость зависит от талантов того, к кому я ее проявляю.
Де Нарат склонил голову, понимая намек.
— И какие же таланты вы желаете видеть у своих верных соратников?
Дарес не стал отвечать сразу. Он нарочно тянул время, чтобы не потерять нужный величественный тон. Несколько минут Дарес потягивал вино, вкус которого ускользал от него, после чего тоже поставил бокал на столик между креслами и ответил:
— Многими. Многими, Гарет. К примеру, находить подход там, где его найти чрезвычайно сложно. Есть места, где разнообразие столь велико, что не приемлет никаких норм и законов. Требуется сила, чтобы заставить их слушаться. Но это необходимо, дабы уберечь их еще от большей беды.
Дарес замолчал, на мгновение прикрыв глаза. Он знал, о чем думал де Нарат. Ему не нужно было читать его мысли или добиваться признания, чтобы видеть, как думает этот человек. Все его размышления были у Дареса как на ладони, и ему оставалось лишь терпеливо ждать, когда де Нарат сделает нужные ему выводу. Совсем необязательно говорить о чем-то напрямую. Зачем нарушать собственный кодекс чести? Достаточно лишь намекнуть, он ведь не несет ответственности за то, что его неправильно поняли — поняли так, как он хотел, но не мог сказать.
Рестания — непокорный город. Ордену она всегда подчинялась лишь частично. В Столице Мира жило слишком много разных существ, чтобы у паладинов был шанс донести важность Света и его устоев. Самое большое, на что были способны члены Ордена, это сохранять нейтралитет с Рестанией, полной противоречий и темных помыслов. Валем всегда говорил, что Рестания — этой живой город. Город с собственной душой. Дарес рассуждал более приземлено: Рестания управляется не людьми, вернее, не только людьми. С человеком у власти можно договориться, с нелюдем — нет. Исключение составляют светлые эльфы, но их в Рестании очень мало. Бо?льшую же часть населения составляют отбросы общества: полукровки, темные. Все они стремятся урвать свой кусок и агрессивно реагируют, если кто-то решает ущемить их хоть в чем-нибудь. В Рестании было искаженно общественное сознание: слабые не считали, что им нужна защита, они поддерживали сильных в их тирании. В этом была сложность политики Ордена в Рестании. Валему удавалось балансировать на грани, влияя на некоторые аспекты жизни города, однако друга больше нет, а Даресу нужно другое. Ему нужна власть над городом. Если позволить Рестании сохранить нейтралитет, то это пагубно скажется на распространении власти Ордена. Можно сколько угодно кричать о поддержке паладинов, но если люди и нелюди не желают исполнять волю Света, они создают прецедент. Они подают пример неповиновения. А еще они дают защиту тем, кого Орден поклялся уничтожать. Это надо было исправить — так рассуждал Дарес. Де Нарат думал более приземлено: Верховный паладин явно намекнул, что желает подчинить себе Рестанию. Это полностью соответствовало устремлениям самого Гарета, к тому же давало повод выслужиться и доказать свою полезность. С таким человеком, как Дарес де Гор, стоило соблюдать осторожность.
— Милорд может рассчитывать на меня, — склонил голову де Нарат. — Я учту ваши пожелания.
— Тогда обсудим более важные дела, — и Дарес перевел разговор на совершенно незначительные темы. Они обсудили Орден, дела в главной резиденции. Дарес даже выслушал мнение де Нарата о его товарищах — естественно, лестное. Это был обычный разговор между двумя высокопоставленными паладинами, и он являлся настолько неважным, что Дарес едва бы вспомнил, о чем он велся. Самое главное он уже сделал, теперь дело было за де Наратом. Любого человека можно использовать, главное — знать как.
***
Тихий стук — и дверь без приглашения отворяется. Вот он знал, что надо было вернуться в резиденцию Ордена! Благо до нее всего несколько часов езды. Но нет, Дарес решил немного поработать в тишине, позабыв про то, что в доме находится Найли, которая обязательно попытается навязать свое общество. А этого Даресу, как бы он ее ни любил, не хотелось: он еще чувствовал за собой вину за прошлую ссору, к тому же дела Ордена сейчас занимали все его время и силы, чтобы у него осталось что-то для маневров брака. Все же супружеская жизнь таила в себе много хлопот.
Не сейчас, нет, не сейчас…
— Пап?
— Рики? А ты что здесь делаешь? — удивился Дарес, который был уверен, что сын сейчас отдыхает в их загородном поместье в Логре. Там, по соседству располагались земли братьев Найли, которые привозили на лето детей и внуков. Рики очень любил своих кузенов и кузин, веселясь с ними лето напролет — что еще нужно мальчишке, как не строить лодки на ручье, шалаши в лесу и играть в разбойников в саду? Найли в этом году осталась в городе, но уж Рики — Дарес был уверен — отправился в Логру. Поэтому появление сына в первое мгновение ошеломило Дареса. Впрочем, он быстро взял себя в руки.
— Как дела? Уже обед, разве тебе не пора есть?
— Я сбежал от мамы, — признался Рики, поморщившись. — На обед суп. Не люблю суп.
— Но он полезный Рики.
— Ты тоже ешь суп?
— Нет, но…
— Тогда как ты можешь убеждать меня, что он полезный? — удивился Рики. Да, с детьми слишком сложно.
От необходимости отвечать сыну Дареса спасла жена. Найли появилась на пороге, как демон возмездия.
— Рики! — возмущения ее не было предела. — Я же просила тебя не мешать отцу. Иди сюда, пора обедать.
— А папа суп не есть! — нажаловался Рики, повисая на отце.
— Потому что у папы много дел. Если у него было время, он обязательно поел бы суп.
Найли встретилась глазами с Даресом — взгляд ее был более чем выразителен. Почему-то ему сделалось смешно от всего этого — странное состояние, давно он не веселился.
— Да, мама права, Рики. — Он слегка подтолкнул Рики к матери. — Иди, поешь за меня.
Найли едва сумела спрятать улыбку, когда поникший Рики вышел из папиного кабинета. Впрочем, ее доброжелательность долго не прожила. Дарес рискнул остаться в особняке на ночь, решив, что Найли не будет припоминать ему старое или вновь лезть в душу, но он ошибся. Еще не успели они лечь в кровать, как она начала свой допрос: надолго ли он приехал, когда уедет, как у него дела, планирует ли приехать в следующем месяце, что хочет на ужин? Единственное, чего хотел Дарес — это покоя хотя бы в собственном доме. В последнее время его все раздражало. Но сейчас он сдержался — сегодня он очень остро понял, что, кроме Найли и Рики, у него никого нет. Они его семья, его любимые и близкие. Можно иногда потерпеть проявление их недостатков.
— Милая, давай утром, — попросил Дарес. — Я устал.
Найли замолкла и несколько минут не подавала голоса.
— Может… останешься на пару дней? — предложила она. — Дарес, ты весь измучился. Надо иногда отдыхать. Я сделаю так, чтобы Рики тебя не потревожил.
