Женщина-Энид могла смириться с расчетливым браком де Нарата на Тилине, но паладин-Энид никогда бы не простила себе бездействие в то время, когда Гарет устраивает резню в Рестании. Надо что-то делать. Пока не поздно. Хватит и тех, кто уже погиб, а также Вайрана, позорно отправленного в отставку. Орден потерял одного из лучших своих воинов. И все из-за де Нарата. Теперь остановить заигравшегося лорда можно было лишь одним способом.
Найли редко видела мужа. В последнее время Дарес, даже посещая Рестанию, не останавливался в родном особняке. А если это все же происходило, то он запирался в кабинете и ни с кем не желал общаться. Даже на Рики он не мог найти время! Найли место себе не находила от беспокойства за мужа. После смерти Рэлина он сильно изменился. Раньше младший брат благотворно влиял на Дареса, сдерживал его порывы. Не раз и не два Найли искала утешения и совета у Рэлина, ставшим невольным судьей в их семейной жизни. Да и в работе младший брат нередко выручал Дареса. Он смягчал от природы резкого и жесткого лорда де Гора. К счастью, именно к брату Дарес прислушивался всегда. Только после смерти Рэлина Найли поняла, что он был единственным, с чьим мнение ее муж по-настоящему считался. Ни Валем, ни тем более она не могли так повлиять на Дареса, как это делал Рэлин. Без него стало… тяжко. Особенно Найли. Дарес менялся, замыкался в себе. Все больше в нем виделся Верховный паладин и все меньше — сам Дарес. Он словно зациклился на одной мысли, идеи, и теперь не мог жить спокойно, пока не воплотит ее. Найли и раньше замечала за мужем такое поведение, но обычно это касалось каких-то мелочей, несущественных вещей. Теперь же Дарес возвел это в абсолют, стал полностью подвержен своим идеалам, которые раньше совершенно не мешали им жить. Найли никогда не разделяла убеждения Дареса. Его вера оставалась лишь его. Найли поддерживала мужа, переживала вместе с ним все горести и радости, но по-настоящему ее никогда не трогали проблемы светлых и темных. Ей, знатной и богатой леди, было совершенно все равно, кто кого убивает в бескрайних лесах центральных земель. Она жила своим долгом — долгом верной жены. А Дарес жил своим. Но никогда раньше он столь полно не отдавался ему! Никогда раньше долг паладина не стоял у Дареса на первом месте! Он был мужем и отцом, а не только воином Света. Теперь же все полетело в Глубины! Семья, жена, ребенок, светская жизнь — все было забыто. Раньше у Дареса было море развлечений. Он ездил на охоту с ее кузенами, любил посиживать в библиотеке с братом, выезжал на приемы и балы с Валемом и Найли. Их жизнь была полна радости, она была разнообразной. Теперь не осталось ничего, кроме стен особняка и постоянных вопросов Рики об отце. Отце, который, кажется, про них забыл…
— Леди де Гор, светлого дня, — улыбнувшись, приветствовала хозяйку особняка леди Энид Рид.
— Светлого дня, леди Рид. Рада вас видеть, вы так давно к нам не заезжали, — сердечно ответила Найли, хотя в душе ее горело пламя ненависти к этой вечно молодой, красивой и близкой к Даресу женщине.
— Дела, — еще раз улыбнулась Энид, и Найли подумалось, что не ей одной есть что скрывать. — Лорд де Гор присутствует? Я хотела бы обсудить с ним важный вопрос… Увы, на совете не было возможности, у нас ведь произошло ужасное событие.
— Как? Кто-то погиб? — перепугалась Найли. После известия о смерти Валема ей стало очень тяжело переживать гибель паладинов. Каждый раз она думала о Даресе, который рисковал больше всех.
— Нет, что вы. Лорда де Весора обвинили в предательстве и пособничестве темным. Верховный паладин лишил его меча и вскорости лишит титула паладина. К сожалению, это произошло. Что скрывать? Кажется, весь Орден уже знает, — грустно добавила Энид, но все же нашла в себе силы улыбнуться.
Найли даже испытала каплю благодарности за то, что гостья не стала акцентировать внимание на том факте, что жена Верховного паладина все новости об Ордене узнает от других.
— Мне так жаль. Это больно ударит по семье лорда Вайрана. — Найли хотела посочувствовать и леди Анабель, но не получилось. Жена де Весора, честно говоря, немного бесила ее. У Анабель была дурацкая привычка смотреть на нее, леди Найли де Гор, с жалостью, словно она не была выше ее по положению!
Отпустив еще пару вежливых фраз, леди Энид повторила просьбу увидеться с лордом де Гором, и Найли вынуждена была проводить ее до кабинета мужа. К еще бо?льшему неудовольствию хозяйки, Дарес быстро принял леди Рид, тогда как домочадцев гнал с порога. Все то время, что Энид провела в запертом кабинете наедине с ее мужем, Найли злилась. Злилась и ужасно ревновала. Она чувствовала себя несчастной, ненужной, брошенной. Как бы дорого она заплатила за то, чтобы вновь стать молодой и красивой девушкой, к которой Дарес лазил через высокий забор, рискуя свернуть шею. Где он, любящий муж? Или она больше недостойна его? Стареющая, дурнеющая, надоедающая — зачем она ему?
— Вы уверены? — Лорд де Гор поднял на нее тяжелый взгляд черных глаз. — У вас есть доказательства того, что лорд де Нарат нарушил клятвы Ордена и применил насилие к членам Совета Рестании, а также организовал нападения на ликанов? По общественному мнению последнее было лишь следствием задержки принятия Серого списка.
— Еще два месяца назад ни один рестаниец не помышлял об этом. В городе все жили мирно, и ликанов никто не трогал, — возразила Энид. — У меня нет качественных доказательств, лишь намеки. Мои информаторы поделились со мной эти по дружбе, они не будут свидетелями.
— То есть для совета Ордена нет доказательств? Ваших домыслов мало, хотя скажу откровенно — я вам верю.
— Вот именно, милорд. Для совета — мало, но не для вас, — с жаром произнесла Энид.
Верховный паладин смотрел на нее оценивающе, словно решал, что с ней стоит делать.
— Я благодарю вас за то, что вы мне поведали. Я приму меры, можете не переживать: лорд де Нарат не будет безнаказанно лить кровь невинных. Орден этого не допустит.
Леди Рид вышла из кабинета Дареса спустя полчаса. Несмотря на ее умение держать себя в руках, Найли смогла заметить, что гостья выглядела почти радостной. Это стало поводом для еще бо?льших страданий, но предаться им Найли не успела — со второго этажа спустился Дарес, о чем-то разговаривающий с Рики. Оказавшись внизу, он что-то прошептал сыну, и тот стремглав убежал во двор. А Дарес обернулся к Найли, и та поняла, что он недоволен ею. Она совершила ошибку.
— Поднимемся в мой кабинет, поговорим, — приказал Дарес.
Когда они оказались наверху, Дарес запер дверь и сел за стол. Найли не решилась последовать его примеру и осталась стоять, чувствуя себя уязвимой как никогда.
— Когда я спросил тебя, почему вы с Рики, как и всегда, не уехали на лето в поместье, ты ответила, что так захотел Рики. Пять минут назад Рики рассказал мне, что он хотел уехать, но ты не позволила. Несмотря на то, что он просил тебя! Ты ведь знаешь, что он любит проводить лето в поместье, вы всегда туда уезжаете. Но ты солгала!
— У меня были на то причины, — сдержанно ответила Найли, заставляя себя отвечать. — Я не хотела оставлять тебя одного в городе. За год столько произошло… Я боялась за тебя.
Лицо Дареса потемнело.
— Я не нуждаюсь в столь сильной заботе, — насмешливо произнес Дарес. — И тем более — не в ущерб сыну! Рики рассказал мне, что твоя племянница приглашала вас на зиму за город. Вы поедете…
— Дарес…
— Вы поедете, — чуть громче и холоднее произнес он. — Рики так хочет. Ты отняла у него целое лето, пусть порадуется в гостях. Отправляйся завтра же. Я отдам распоряжение слугам, чтобы сопровождали вас. Наше поместье давно пустует, приведи его в порядок. Пригласи родственников. Начинай вести себя так, как нужно.
Найли судорожно вздохнула и едва заметно кивнула. Поглощенная собственной бездной переживаний, она не услышала, как Дарес поднялся из-за стола и подошел к ней.
— Отдохни, ты устала здесь, — ласково произнес он, обнимая и целуя ее. Найли потянулась к нему, как цветок, почти завядший без солнца и вдруг увидевший лучик света.
— Поезжай, любовь моя. Я постараюсь навестить вас на праздниках.
— Может.
— Не может.
— Может.
— Не может! Ларон, скажи!
— Барст, давай, поддержи меня, — хохоча, заявил Ворон.
Ларон вздохнул: последнее время в их компании редко можно было услышать смех. Ворон мрачнел с каждым днем, холодно поглядывая на Агнет. Они все меньше цепляли друг друга, все больше молчали. Да рядом с этой парочкой Ларон и Барст казались лучшими друзьями! Сам эльф давно привязался к своим спутникам, считал их близкими и едва ли не родными существами. Они ведь столько пережили вместе! Но постепенно он стал понимать, что для наемников подобные передряги — не редкость, и дорожить долгим знакомством они не станут. Особенно явно это демонстрировал Ворон. При любой удобной возможности он отстранялся от всех, делал вид, что он сам по себе, но при этом усердно шел рядом, вел их через дебри западных лесов. Загадка…
…Кто все же следит за ним? Ларон или Агнет? Вот о чем думал Ворон. В виновности магички он был уверен, эльфа лишь подозревал. Они могли работать вместе, могли — порознь. Девушка с каждым днем настораживала все больше. Он опасался ее. Но уйти не мог. Превратиться, улететь — не мог. Вернее, мог, конечно, но не стал бы. Не был столь глуп. Несмотря на заверения беглого мальчишки-колдуна, Ворон продолжал верить, что за ним следят. Интуиция буквально вопила, что кто-то за ним наблюдает. Это не было столь явно, как с магическим маяком, по которому Агнет выследила его в столице Ферании, но все равно настораживало. Било по нервам. С самой Ленаты он не мог найти покоя. Петлял, как заяц, пытался сбежать — и все равно чувствовал погоню. Это была Агнет. Хороший маг, который вместо того, чтобы уйти от неприятностей, верным псом следует за ним. Да и дураку будет ясно, что здесь не все чисто. Но Ворон пока не спрашивал в лоб. Пусть глупая девица думает, что смогла его одурачить. Лучше соглядатай, о котором он знает, чем неизвестный. Ворон не сомневался, что какое-то заклинание Агнет к нему применила и найдет его в любом месте. Ну, улетит он, и что? Через пару дней к нему приставят кого-то нового. Так что Ворон оставил все как есть. Однако такое решение имело свои последствия. Во-первых, он постоянно находился в напряжении, ожидая удара. Во-вторых, приходилось терпеть общество посторонних, чего он, прирожденный одиночка, не выносил. И в-третьих… Что "в-третьих" он не знал, но все равно злился. Лучше бы на дыбе это время провел, честное слово! Если бы не задание, которое надо было выполнить во что бы то ни стало, невзирая на всех, кто намеревался помешать одному наемнику, Ворон давно бы плюнул на это дело и прижал Агнет. А то и Ларона. Маг беспокоила его. Давно прошли те дни, когда он считал ее ни на что негодной. Теперь-то он в полной мере оценил ее возможности! Не неуклюжая девчонка, неумело рассуждающая о морали, а умная, расчетливая, холодная женщина, даже не девушка. Сколько ей было лет? Откуда она? Это Ворону было неизвестно, но он точно знал, что мало кто из представительниц прекрасного пола, даже магов, мог бы спокойно смотреть на то, как тролли потрошат живых еще людей. Выдержка Агнет поражала. Такую бы иметь в союзниках, а не во врагах! Но Ворону не повезло. Приходилось жить, оглядываясь: неизвестно, когда Агнет взбредет в голову расправиться с ним. Эх, прижать бы ее, допросить по всем правилам! Вот только как ее, мага, удержать? Она его первым и прибьет. Плохо, совсем плохо. Придется…
Додумать Ворон не успел, потому что со скуки Барст с Лароном принялись обсуждать оружие. Дело было неблагодарным, но тема разговора не удивила. Когда они выбрались из земель троллей (относительно, ведь темные нередко передвигали свои деревни, расширяя территории или, наоборот, уходя с насиженного места), Ларон вдруг попросил Ворона научить его сражаться. Эльф неплохо владел мечом — лучше, чем, скажем, крестьянин, — но до уровня хотя бы хорошего воина ему было далеко. В серьезной битве с умелым противником Ларон мог бы лишь продержаться до того момента, когда прибудет подмога. Видимо, он и сам это осознал. Ворону неохота было возиться с эльфом, к которому он к тому же испытывал изрядную долю недоверия, но все же он согласился. Учил Ларона вполсилы, но даже этого ученику хватало с лихвой. Ларон едва не падал от усталости, когда они по вечерам устраивали тренировочные поединки. Но занятия эльф не бросал, его упорству можно было позавидовать. Барст иногда присоединялся к ним, однако считал это баловством — к Ларону он относился намного лучше, чем в начале их путешествия, но тот все равно оставался для него одним из эльфов. Агнет в мужских развлечениях участия не принимала, лишь издалека морщила носик и продолжала готовить. Днем же они стали чаще обсуждать тренировки, приемы, оружие. Ларон оказался не таким неженкой, как могло показаться. От своей жены, прославленной воительницы Алитеры Феланэ, он знал многое и теперь применял это на практике. Не всегда удачно, конечно, но ничего, заживет.
Однако сегодня разговору о боевых топорах и их отличие от секир не суждено было состояться. Только Барст принялся объяснять Ларону тонкости боевых приемов и характеристик оружия, как Ворон почувствовал тревогу. Шорох? Птицы на секунду замолчали? Что произошло? Ворон не знал, но мгновенно остановился и положил ладонь на рукоять меча.
— Что? — коротко спросила Агнет, зажигая на руке огненный шар, самый обычный. Взгляд бледно-голубых глаз тут же заледенел.
Барст с Лароном тоже остановились и принялись оглядываться.
Несколько минут Ворон молчал, а потом качнул головой, отпустив меч:
— Ничего, показалось.
Он сам себе не верил, но ничего подозрительного не обнаружил.
— Уверен?
— Агнет… — он замолчал, понимая, что сейчас вновь нагрубит. Причем так, что его даже Агнет, привыкшая к нему, убьет.
— Идем, — наконец произнес Ворон. До самого вечера их никто так и не побеспокоил. Это скорее удивляло, чем настораживало. Земли темных не были безопасными, и беспокоили их здесь не реже, чем в Ленате. За последние полтора месяца на них напали: парочка гаргов, совсем диких, видимо, отбившихся от стаи; лесные разбойники, которых неизвестно, как занесло сюда; жители с виду мирной деревушки, пожелавший отрезать головы Ворона и Барста и пустить их на амулеты; трое троллей, правда, уже из другого племени, с белыми нарисованными черепами на лбу — от них Барст советовал убегать как можно скорее, это охотники из племени Кровавых Черепов; стая варгов, причем дважды — недобитые сбежали и вернулись ночью. И это не считая магической дряни, к примеру, старых ловушек колдунов, черной паутины, обладающей своим разумом, пней, превращающихся в кровожадных деревянных людей — чего только не найдешь на бесконечных территориях темных! В этих бескрайних лесах, полях и равнинах! Так что спокойный день был признаком удачи и милости Забытых Богов.
Вечер, а потом и ночь вступили в свои права. Спали по-военному: с дежурствами и магической защитой. Еще после визита к троллям Ворон насел на Агнет и заставил применить охраняющие заклинания. Девица недолго упиралась, согласилась, но сразу предупредила, что защиту может ставить только на ночь, так как подвижный купол забирает слишком много сил.
***
Найли редко видела мужа. В последнее время Дарес, даже посещая Рестанию, не останавливался в родном особняке. А если это все же происходило, то он запирался в кабинете и ни с кем не желал общаться. Даже на Рики он не мог найти время! Найли место себе не находила от беспокойства за мужа. После смерти Рэлина он сильно изменился. Раньше младший брат благотворно влиял на Дареса, сдерживал его порывы. Не раз и не два Найли искала утешения и совета у Рэлина, ставшим невольным судьей в их семейной жизни. Да и в работе младший брат нередко выручал Дареса. Он смягчал от природы резкого и жесткого лорда де Гора. К счастью, именно к брату Дарес прислушивался всегда. Только после смерти Рэлина Найли поняла, что он был единственным, с чьим мнение ее муж по-настоящему считался. Ни Валем, ни тем более она не могли так повлиять на Дареса, как это делал Рэлин. Без него стало… тяжко. Особенно Найли. Дарес менялся, замыкался в себе. Все больше в нем виделся Верховный паладин и все меньше — сам Дарес. Он словно зациклился на одной мысли, идеи, и теперь не мог жить спокойно, пока не воплотит ее. Найли и раньше замечала за мужем такое поведение, но обычно это касалось каких-то мелочей, несущественных вещей. Теперь же Дарес возвел это в абсолют, стал полностью подвержен своим идеалам, которые раньше совершенно не мешали им жить. Найли никогда не разделяла убеждения Дареса. Его вера оставалась лишь его. Найли поддерживала мужа, переживала вместе с ним все горести и радости, но по-настоящему ее никогда не трогали проблемы светлых и темных. Ей, знатной и богатой леди, было совершенно все равно, кто кого убивает в бескрайних лесах центральных земель. Она жила своим долгом — долгом верной жены. А Дарес жил своим. Но никогда раньше он столь полно не отдавался ему! Никогда раньше долг паладина не стоял у Дареса на первом месте! Он был мужем и отцом, а не только воином Света. Теперь же все полетело в Глубины! Семья, жена, ребенок, светская жизнь — все было забыто. Раньше у Дареса было море развлечений. Он ездил на охоту с ее кузенами, любил посиживать в библиотеке с братом, выезжал на приемы и балы с Валемом и Найли. Их жизнь была полна радости, она была разнообразной. Теперь не осталось ничего, кроме стен особняка и постоянных вопросов Рики об отце. Отце, который, кажется, про них забыл…
— Леди де Гор, светлого дня, — улыбнувшись, приветствовала хозяйку особняка леди Энид Рид.
— Светлого дня, леди Рид. Рада вас видеть, вы так давно к нам не заезжали, — сердечно ответила Найли, хотя в душе ее горело пламя ненависти к этой вечно молодой, красивой и близкой к Даресу женщине.
— Дела, — еще раз улыбнулась Энид, и Найли подумалось, что не ей одной есть что скрывать. — Лорд де Гор присутствует? Я хотела бы обсудить с ним важный вопрос… Увы, на совете не было возможности, у нас ведь произошло ужасное событие.
— Как? Кто-то погиб? — перепугалась Найли. После известия о смерти Валема ей стало очень тяжело переживать гибель паладинов. Каждый раз она думала о Даресе, который рисковал больше всех.
— Нет, что вы. Лорда де Весора обвинили в предательстве и пособничестве темным. Верховный паладин лишил его меча и вскорости лишит титула паладина. К сожалению, это произошло. Что скрывать? Кажется, весь Орден уже знает, — грустно добавила Энид, но все же нашла в себе силы улыбнуться.
Найли даже испытала каплю благодарности за то, что гостья не стала акцентировать внимание на том факте, что жена Верховного паладина все новости об Ордене узнает от других.
— Мне так жаль. Это больно ударит по семье лорда Вайрана. — Найли хотела посочувствовать и леди Анабель, но не получилось. Жена де Весора, честно говоря, немного бесила ее. У Анабель была дурацкая привычка смотреть на нее, леди Найли де Гор, с жалостью, словно она не была выше ее по положению!
Отпустив еще пару вежливых фраз, леди Энид повторила просьбу увидеться с лордом де Гором, и Найли вынуждена была проводить ее до кабинета мужа. К еще бо?льшему неудовольствию хозяйки, Дарес быстро принял леди Рид, тогда как домочадцев гнал с порога. Все то время, что Энид провела в запертом кабинете наедине с ее мужем, Найли злилась. Злилась и ужасно ревновала. Она чувствовала себя несчастной, ненужной, брошенной. Как бы дорого она заплатила за то, чтобы вновь стать молодой и красивой девушкой, к которой Дарес лазил через высокий забор, рискуя свернуть шею. Где он, любящий муж? Или она больше недостойна его? Стареющая, дурнеющая, надоедающая — зачем она ему?
***
— Вы уверены? — Лорд де Гор поднял на нее тяжелый взгляд черных глаз. — У вас есть доказательства того, что лорд де Нарат нарушил клятвы Ордена и применил насилие к членам Совета Рестании, а также организовал нападения на ликанов? По общественному мнению последнее было лишь следствием задержки принятия Серого списка.
— Еще два месяца назад ни один рестаниец не помышлял об этом. В городе все жили мирно, и ликанов никто не трогал, — возразила Энид. — У меня нет качественных доказательств, лишь намеки. Мои информаторы поделились со мной эти по дружбе, они не будут свидетелями.
— То есть для совета Ордена нет доказательств? Ваших домыслов мало, хотя скажу откровенно — я вам верю.
— Вот именно, милорд. Для совета — мало, но не для вас, — с жаром произнесла Энид.
Верховный паладин смотрел на нее оценивающе, словно решал, что с ней стоит делать.
— Я благодарю вас за то, что вы мне поведали. Я приму меры, можете не переживать: лорд де Нарат не будет безнаказанно лить кровь невинных. Орден этого не допустит.
***
Леди Рид вышла из кабинета Дареса спустя полчаса. Несмотря на ее умение держать себя в руках, Найли смогла заметить, что гостья выглядела почти радостной. Это стало поводом для еще бо?льших страданий, но предаться им Найли не успела — со второго этажа спустился Дарес, о чем-то разговаривающий с Рики. Оказавшись внизу, он что-то прошептал сыну, и тот стремглав убежал во двор. А Дарес обернулся к Найли, и та поняла, что он недоволен ею. Она совершила ошибку.
— Поднимемся в мой кабинет, поговорим, — приказал Дарес.
Когда они оказались наверху, Дарес запер дверь и сел за стол. Найли не решилась последовать его примеру и осталась стоять, чувствуя себя уязвимой как никогда.
— Когда я спросил тебя, почему вы с Рики, как и всегда, не уехали на лето в поместье, ты ответила, что так захотел Рики. Пять минут назад Рики рассказал мне, что он хотел уехать, но ты не позволила. Несмотря на то, что он просил тебя! Ты ведь знаешь, что он любит проводить лето в поместье, вы всегда туда уезжаете. Но ты солгала!
— У меня были на то причины, — сдержанно ответила Найли, заставляя себя отвечать. — Я не хотела оставлять тебя одного в городе. За год столько произошло… Я боялась за тебя.
Лицо Дареса потемнело.
— Я не нуждаюсь в столь сильной заботе, — насмешливо произнес Дарес. — И тем более — не в ущерб сыну! Рики рассказал мне, что твоя племянница приглашала вас на зиму за город. Вы поедете…
— Дарес…
— Вы поедете, — чуть громче и холоднее произнес он. — Рики так хочет. Ты отняла у него целое лето, пусть порадуется в гостях. Отправляйся завтра же. Я отдам распоряжение слугам, чтобы сопровождали вас. Наше поместье давно пустует, приведи его в порядок. Пригласи родственников. Начинай вести себя так, как нужно.
Найли судорожно вздохнула и едва заметно кивнула. Поглощенная собственной бездной переживаний, она не услышала, как Дарес поднялся из-за стола и подошел к ней.
— Отдохни, ты устала здесь, — ласково произнес он, обнимая и целуя ее. Найли потянулась к нему, как цветок, почти завядший без солнца и вдруг увидевший лучик света.
— Поезжай, любовь моя. Я постараюсь навестить вас на праздниках.
Глава 11. Тайна заказчика
— Может.
— Не может.
— Может.
— Не может! Ларон, скажи!
— Барст, давай, поддержи меня, — хохоча, заявил Ворон.
Ларон вздохнул: последнее время в их компании редко можно было услышать смех. Ворон мрачнел с каждым днем, холодно поглядывая на Агнет. Они все меньше цепляли друг друга, все больше молчали. Да рядом с этой парочкой Ларон и Барст казались лучшими друзьями! Сам эльф давно привязался к своим спутникам, считал их близкими и едва ли не родными существами. Они ведь столько пережили вместе! Но постепенно он стал понимать, что для наемников подобные передряги — не редкость, и дорожить долгим знакомством они не станут. Особенно явно это демонстрировал Ворон. При любой удобной возможности он отстранялся от всех, делал вид, что он сам по себе, но при этом усердно шел рядом, вел их через дебри западных лесов. Загадка…
…Кто все же следит за ним? Ларон или Агнет? Вот о чем думал Ворон. В виновности магички он был уверен, эльфа лишь подозревал. Они могли работать вместе, могли — порознь. Девушка с каждым днем настораживала все больше. Он опасался ее. Но уйти не мог. Превратиться, улететь — не мог. Вернее, мог, конечно, но не стал бы. Не был столь глуп. Несмотря на заверения беглого мальчишки-колдуна, Ворон продолжал верить, что за ним следят. Интуиция буквально вопила, что кто-то за ним наблюдает. Это не было столь явно, как с магическим маяком, по которому Агнет выследила его в столице Ферании, но все равно настораживало. Било по нервам. С самой Ленаты он не мог найти покоя. Петлял, как заяц, пытался сбежать — и все равно чувствовал погоню. Это была Агнет. Хороший маг, который вместо того, чтобы уйти от неприятностей, верным псом следует за ним. Да и дураку будет ясно, что здесь не все чисто. Но Ворон пока не спрашивал в лоб. Пусть глупая девица думает, что смогла его одурачить. Лучше соглядатай, о котором он знает, чем неизвестный. Ворон не сомневался, что какое-то заклинание Агнет к нему применила и найдет его в любом месте. Ну, улетит он, и что? Через пару дней к нему приставят кого-то нового. Так что Ворон оставил все как есть. Однако такое решение имело свои последствия. Во-первых, он постоянно находился в напряжении, ожидая удара. Во-вторых, приходилось терпеть общество посторонних, чего он, прирожденный одиночка, не выносил. И в-третьих… Что "в-третьих" он не знал, но все равно злился. Лучше бы на дыбе это время провел, честное слово! Если бы не задание, которое надо было выполнить во что бы то ни стало, невзирая на всех, кто намеревался помешать одному наемнику, Ворон давно бы плюнул на это дело и прижал Агнет. А то и Ларона. Маг беспокоила его. Давно прошли те дни, когда он считал ее ни на что негодной. Теперь-то он в полной мере оценил ее возможности! Не неуклюжая девчонка, неумело рассуждающая о морали, а умная, расчетливая, холодная женщина, даже не девушка. Сколько ей было лет? Откуда она? Это Ворону было неизвестно, но он точно знал, что мало кто из представительниц прекрасного пола, даже магов, мог бы спокойно смотреть на то, как тролли потрошат живых еще людей. Выдержка Агнет поражала. Такую бы иметь в союзниках, а не во врагах! Но Ворону не повезло. Приходилось жить, оглядываясь: неизвестно, когда Агнет взбредет в голову расправиться с ним. Эх, прижать бы ее, допросить по всем правилам! Вот только как ее, мага, удержать? Она его первым и прибьет. Плохо, совсем плохо. Придется…
Додумать Ворон не успел, потому что со скуки Барст с Лароном принялись обсуждать оружие. Дело было неблагодарным, но тема разговора не удивила. Когда они выбрались из земель троллей (относительно, ведь темные нередко передвигали свои деревни, расширяя территории или, наоборот, уходя с насиженного места), Ларон вдруг попросил Ворона научить его сражаться. Эльф неплохо владел мечом — лучше, чем, скажем, крестьянин, — но до уровня хотя бы хорошего воина ему было далеко. В серьезной битве с умелым противником Ларон мог бы лишь продержаться до того момента, когда прибудет подмога. Видимо, он и сам это осознал. Ворону неохота было возиться с эльфом, к которому он к тому же испытывал изрядную долю недоверия, но все же он согласился. Учил Ларона вполсилы, но даже этого ученику хватало с лихвой. Ларон едва не падал от усталости, когда они по вечерам устраивали тренировочные поединки. Но занятия эльф не бросал, его упорству можно было позавидовать. Барст иногда присоединялся к ним, однако считал это баловством — к Ларону он относился намного лучше, чем в начале их путешествия, но тот все равно оставался для него одним из эльфов. Агнет в мужских развлечениях участия не принимала, лишь издалека морщила носик и продолжала готовить. Днем же они стали чаще обсуждать тренировки, приемы, оружие. Ларон оказался не таким неженкой, как могло показаться. От своей жены, прославленной воительницы Алитеры Феланэ, он знал многое и теперь применял это на практике. Не всегда удачно, конечно, но ничего, заживет.
Однако сегодня разговору о боевых топорах и их отличие от секир не суждено было состояться. Только Барст принялся объяснять Ларону тонкости боевых приемов и характеристик оружия, как Ворон почувствовал тревогу. Шорох? Птицы на секунду замолчали? Что произошло? Ворон не знал, но мгновенно остановился и положил ладонь на рукоять меча.
— Что? — коротко спросила Агнет, зажигая на руке огненный шар, самый обычный. Взгляд бледно-голубых глаз тут же заледенел.
Барст с Лароном тоже остановились и принялись оглядываться.
Несколько минут Ворон молчал, а потом качнул головой, отпустив меч:
— Ничего, показалось.
Он сам себе не верил, но ничего подозрительного не обнаружил.
— Уверен?
— Агнет… — он замолчал, понимая, что сейчас вновь нагрубит. Причем так, что его даже Агнет, привыкшая к нему, убьет.
— Идем, — наконец произнес Ворон. До самого вечера их никто так и не побеспокоил. Это скорее удивляло, чем настораживало. Земли темных не были безопасными, и беспокоили их здесь не реже, чем в Ленате. За последние полтора месяца на них напали: парочка гаргов, совсем диких, видимо, отбившихся от стаи; лесные разбойники, которых неизвестно, как занесло сюда; жители с виду мирной деревушки, пожелавший отрезать головы Ворона и Барста и пустить их на амулеты; трое троллей, правда, уже из другого племени, с белыми нарисованными черепами на лбу — от них Барст советовал убегать как можно скорее, это охотники из племени Кровавых Черепов; стая варгов, причем дважды — недобитые сбежали и вернулись ночью. И это не считая магической дряни, к примеру, старых ловушек колдунов, черной паутины, обладающей своим разумом, пней, превращающихся в кровожадных деревянных людей — чего только не найдешь на бесконечных территориях темных! В этих бескрайних лесах, полях и равнинах! Так что спокойный день был признаком удачи и милости Забытых Богов.
Вечер, а потом и ночь вступили в свои права. Спали по-военному: с дежурствами и магической защитой. Еще после визита к троллям Ворон насел на Агнет и заставил применить охраняющие заклинания. Девица недолго упиралась, согласилась, но сразу предупредила, что защиту может ставить только на ночь, так как подвижный купол забирает слишком много сил.
