— Тебе лучше найти дело вне приемной моего отца. И побыстрее, — намекнула Велия.
Подвижное, как и он сам, лицо Шэда изобразило удивление, вопрос, принятие, и наконец дроу подскочил, подхватил кучу папок (как он их удерживает в руках?!) и со словами:
— Меня ждет принц Велон, — исчез из приемной.
Велия хмыкнула и постучалась к отцу.
— Войдите.
Папа явно пребывал в хорошем расположении духа и даже выказал радость при виде дочери: он редко улыбался, чаще на его лице мелькала усмешка, но глаза все равно теплели, лед чуть-чуть таял.
— Вернулась? Так быстро?
— Хочешь, чтобы я поведала тебе о своих делах?
— Сомневаюсь, что ты пила, соблазняла дочек лордов и сжигала бордели, так что мне будет не интересен твой рассказ.
Они усмехнулись почти семейной шутке, и отец кивнул:
— Садись, говори, что нужно моей принцессе.
— Я лучше постою, пап, — чуть скованно ответила Велия, готовясь к буре. Обладай она характером мамы, то нашла бы какой-нибудь подход к папе, аккуратно подвела бы его к мысли о своем замужестве, но ничего этого принцесса не умела и рубила с плеча: — Я выхожу замуж.
Отец, только что расслабленно сидящий в кресле и лениво перебирающий какие-то отчеты, которые ему уже успел с утра натащить Шэд, тут же взвился из-за стола и мгновенно приблизился к дочери. Несколько секунд он сверлил ее своими злыми багровыми глазами — она не отводила взгляда, — а потом через силу произнес, буквально выплюнул:
— Хорошо. Принимай поздравления. Но где же твой жених? Или традиции, как и родители, слишком стары, чтобы испрашивать их благословения?
— Он очень хотел бы самолично просить у тебя моей руки, но я убедила его оставить этот разговор мне, потому что знала, что ты неадекватно отреагируешь.
— Я — неадекватно отреагирую? — переспросил папа взбешенным голосом. Потом он все же взял себя в руки и вдруг холодно поинтересовался: — Велия, кто твой избранник?
Заподозрил неладное.
— Риэл Вал'Акэш.
Папа долго молчал, и по его каменному лицу нельзя было понять, о чем он думает. Сколько бы хорошо Велия не знала отца, предсказать его реакцию она могла лишь примерно. Он, как и Велон, оставался для нее закрытой книгой. Вот и сейчас ей оставалось лишь гадать, о чем думает и что собирается предпринять папа. Но в одном она была уверена точно: если пару минут назад он был просто зол, то сейчас — в ярости.
Не говоря ни слова, папа вернулся за стол и склонился над документами.
— Свадьбой будет заниматься Элиэн, к ней все вопросы, но ты можешь себя не сдерживать. У тебя будет самая лучшая свадьба, — ледяной тон Темного Императора мог бы заморозить море и уж точно добавил холода и в без того напряженную обстановку.
Велия нерешительно сжимала и разжимала кулаки, а потом обошла стол, наклонилась и обняла отца со спины. Ее руки скользнули по его шее, а голова легла на плечо.
— Спасибо… пап.
На мгновение он перехватил ее ручку и коротко поцеловал тыльную сторону ладони, после чего напряженным голосом произнес:
— Уходи, малышка.
Она не обернулась, когда выходила.
— …а потом он встал на одно колено и сделал мне предложение.
Лисари вздохнула:
— Романтика-а… Наши ничем подобным не страдали, сразу — мы на тебе женимся. И все!
— Да, еще и запирали, если отказывала, — подтвердила Шильэт, складывая руки на груди.
Женщины по привычке разместились в спальне Велии, прямо на ее кровати. Так как разговор предстоял долгий, даже Шильэт села, как и всегда, облокотившись о холодный жесткий остов кровати, пока Лисари валялась на животе, болтала ногами в симпатичных туфельках и вставляла свои пять медяков в каждую фразу Велии, расположившейся рядом. Поза последней тоже не выдерживала никакой критики — принцессы не должны сидеть, поджав под себя ноги, словно какие-то рабы, — однако свидетелей "грехопадения" ее высочества не было. К счастью — ведь речь Велии также являлась неподобающей ее статусу.
— И ты сразу согласилась?
— Естественно!
— Романтично! Как же романтично! — протянула Лисари, даже зажмурилась от удовольствия. — А что он еще говорил? Признавался в любви?
— Нет, стребовал с меня клятву, что я буду хорошей девочкой.
— И ты дала?
— Конечно, иначе он бы на мне не женился!
Они рассмеялись, и даже Шильэт криво улыбнулась.
— Так он тебя простил? Минет делала или обошлось все малой кровью — красивыми глазками?
— Еще чего! — взбесилась Велия. — Ты думаешь, я бы стала себя продавать?!
— Ну задобрить-то можно было, — пошла на попятную Лисари.
— С ним бы такой прием не сработал, — нехотя призналась принцесса.
— Вот с этого и надо было начинать, — хмыкнула Шильэт.
— Он простил так, — обронила Велия. — И, вообще, при чем тут это?
— Интересно же, сколь долго ты мучила несчастного мужика перед тем, как он решил простить тебя, — развеселилась Лисари. — Кстати, что сказали наши мальчики?
Велия нахмурилась, вспоминаю реакцию братьев. Она ожидала, что будет плохо, но реальность оказалась куда отвратнее. Ее братья, темные принцы, которые жестоко убивали всех ее любовников, пока она не выбила себе право на личную жизнь, при известии о ее замужестве… посочувствовали Риэлу! Бедный несчастный Вал'Акэш, как же он теперь будет жить!
Велия, конечно, не сдержалась и распустила руки, но не добилась ничего, кроме как еще большего сочувствия братьев к ее жениху — ведь его она также будет бить!
— Кажется, на свадьбу они подарят Риэлу набор кружевных платков, чтобы слезы вытирал, — процедила Велия и добавила мрачно: — Предатели.
Лисари с Шильэт лишь рассмеялись.
Супружеские покои встретили его тишиной и приглушенным светом одиноких канделябров. Вадерион прошел в спальню и обнаружил еще одетую Элиэн — она сидела в кресле, склонившись над книгой. Одного взгляда на хес'си ему хватило, чтобы вынести вердикт:
— Плакала.
Элиэн перевела на него яростный взгляд обиженного котенка.
— Полом положено.
— О да, а статусом не запрещено. Если это никто не увидит, конечно, — добавил Вадерион, проходя и легко подхватывая жену на руки. Стоило ей только оказаться у него на коленях, как она спрятала свой носик в вороте его рубашки.
— Она уезжает, Вадерион, — прошептала Элиэн с болью, которую никогда бы не увидели дети.
— Да, к этому Вал'Акэш, — презрительно бросил Вадерион и все же погладил своего котенка по растрепавшимся каштановым кудрям.
— Ты же говорил, что Риэл так похож на Стефалию, что он тебе понравился.
— Уже нет, — процедил Вадерион. — И теперь он не сын Стефи, а внук Раудгарда.
Элиэн шмыгнула, так и не подняв головы.
— Она будет приезжать, — он наконец нашелся как утешить хес'си.
— Редко и мало, Вадерион. Она уезжает навсегда. Ее больше не будет рядом. Дети вырастают.
— Если бы, — тихо проворчал Вадерион и чуть громче добавил: — Их постоянно нет дома, они уже давно путешествуют по всей Империи, а в случае с близнецами — по миру. Надо сказать, что так от них есть хоть какой-то толк.
— Но это другое! — твердо возразила Элиэн, отстраняясь. — Да, мальчики не будут вечно жить в замке, я знаю, что близнецы собираются лет через тридцать перебраться в Гольт — им там удобнее. А о Вэйзаре я и не говорю: как только Варро исполнится шестнадцать-семнадцать, они с Шильэт сорвутся с места. Но пока они рядом, да и потом будут приезжать, а Велия покидает нас навсегда… Только прошу, не говори, что север — это недалеко, — с вымученной улыбкой добавила Элиэн.
— Плохо утешил? — недовольно поинтересовался Вадерион.
— Очень хорошо. — На этот раз улыбка вышла более искренней.
— Опять лжешь?
— Почему ты никогда мне не веришь?
— Потому что я знаю, о чем ты думаешь: опять он ничего не понял, но надо его пожалеть и польстить. Как с теми розами.
— Я всего лишь решила больше не рисковать. Согласись, с дарением цветов у нас что-то не заладилось. — И хоть Элиэн произнесла это серьезно, лукавый взгляд выдал ее с головой.
— Котенок! Я же просил!
Она рассмеялась, пытаясь вырваться из его объятий. Конечно же не получилось — и они оба повалились на кровать. Вадерион навис над нею, его белоснежные волосы плащом рассыпались по плечам и вниз, укрыв их от всего мира.
— Никто не идеален, у тебя много других достоинств, — принялась убеждать мужа Элиэн.
— Замечательно, — процедил, как и всегда, злой Вадерион. — И каких же?
Она погладила его по плечу и искренне улыбнулась.
— Кроме постели?
— Элиэн! — прогрохотало на все покои.
Она заулыбалась еще шире, и ее счастливый взгляд чуть примерил его с жестокой действительностью.
— У тебя хорошо получаются дети, особенно мальчики, — уже в открытую хохоча, заявила Элиэн. — Они чудесные!
— Они ужасные!
Его губы легко нашли ее, и как раньше его поцелуй заставил забыть ее если не обо всем, то хотя бы о многом — о многом плохом, что было в их жизни. Она обнимала его, прячась в его объятиях. Завтра Элиэн Шелар'рис начнет приготовления к свадьбе, привычно взвалив на себя все заботы о многочисленном семействе и успокаивая взбешенного мужа, но сегодня она могла побыть слабой и просто любимой, потому что знала, что Вадерион утешит ее одним своим присутствием.
Сегодня в доме Бурошкуров давали праздничный обед. За столом собрались все члены семьи: Олан с Вилешей, Цериан и Джетта, Барриус и Роро со своими супругами и детьми. В обеденном зале царила тишина, периодически прерываемая короткими вежливыми репликами сотрапезников.
Олан с сединой в темно-каштановых волосах с грустью взирал на родственников: когда-то их общие посиделки были полны веселья и смеха, радости жизни. Теперь все угасло, как и его сыновья.
Вилеша играла взглядами с супругой Барриуса, Дорой, и их старшей дочерью, Марэй. Первая отвечала лишь враждебностью, а вот последняя явно пыталась прикинуть, стоит ли ей поддержать тетку. Так или иначе, но стоило учитывать и подрастающее поколение. Если все сложится удачно, то Марэй станет супругой Цериана еще до исхода следующих пяти лет. Так рассуждала Вилеша, чувствуя на языке вместо вкуса вина лишь пепел и горечь потери.
Цериан выглядел намного более смелым, чем еще пару месяцев назад. Частое общение с отцом и — особенно — с матерью повлияло на него. Он реже смущался и пытался уйти в тень. Казалось, что он начал наконец примерять на себя роль наследника отца, правителя Одера и всех земель Бурошкуров. Сейчас, к примеру, он разговорился с одной из дочерей Роро, бойкой Эшл. И улыбки, которые он отвешивал девушке ничуть не меньше, чем комплиментов, становились все более вызывающими. Это нравилось далеко не всем за столом, и совсем скоро в разговор вклинилась Марэй, а Вилеша сделала мысленную пометку, кого из девиц как лучше использовать.
Джетта наблюдала за всем этим словно бы издалека, едва скрывая презрительную усмешку. Ей одновременно было весело и больно смотреть на то, как мама вновь и вновь закидывает сети в этот омут интриг, как ей отвечают другие "игроки" — фразами, жестами или даже взглядами. Джетта с горечью наблюдала за тем, как кузины унижаются, пресмыкаясь перед ее братом — они уже просчитали варианты в этой семейной игре. Дяди точат копья — они хотят видеть на месте Олана себя, а потом и своих сыновей. Их жены поддерживают мужей, готовясь схлестнуться с Вилешей. Цериан, как слепая пешка, переставляется мамой по клеткам шахматной доски, а папа, как безликий и слабый король, взирает на все это. Вот только, в отличие от игры, здесь все не закончится со смертью главной фигуры, и Джетте было больно и от того, что жизнь отца рассматривается всеми лишь как какой-то факт, а не повод для горя, и от того, что весь этот клубок змей родился из ее семьи, которую она любит. Или любила.
Младшая леди Бурошкур хлебнула крепкого вина, не чувствую ни капли дурмана. Разум оставался чист и холоден. Она была готова поучаствовать в маминых интригах и сломать планы всем игрокам.
Милая женщина-оборотень брела по песчаному пляжу, рассказывая малышу на руках про небо, чаек и солнце. Мальчик резво вертел головкой, гукал и махал своими маленькими ручками, не обращая внимания ни на что вокруг. Вслед за няней с малолетним лордом Лар'Шера шли стражники и лекарь — они ревностно исполняли долг, храня своего господина. А тот, кто теперь управлял Мерейской Косой, сидел в кабинете, принадлежавшем когда-то Нивегиону Лар'Шера и решал все вопросы. Лорд Адерит Лар'Вала на секунду остановился, прикусил кончик пера и все же закончил письмо к южным торговцам. В бытность свою обычным главой своего немногочисленного и не очень влиятельного рода он немало времени проводил с Нивегионом и его дочерьми, успев проникнуть в жизнь господ и управление делами Косы. Много лет лорд Адерит был помощником и верным слугой. Потом же его господин оступился, Лар'Вала сделал выбор и на некоторое время ему пришлось смириться с результатами своего решения: леди Нелья грозилась вздернуть его на ближайшем суку. Только благодаря тому, что он, как и любой другой предусмотрительный темный, покинул пределы крепости едва только последняя Лар'Шера появилась в воротах, он выжил. Правда, пришлось несколько лет отсиживаться по поместьям близких друзей, старательно обходя Мерейскую Косу. Родной дом стал запретной территорией, и уже за одно это Адерит желал быстрой, но мучительной смерти леди Нелье. Его письмо с приказом Темного Императора, которые он оставил у остывающего трупа Нивегиона, не сыграли никакой роли — эта молоденькая девка даже не стала думать головой. Теперь она поплатилась за свою недальновидность, а лорд Лар'Вала получил заслуженную награду.
Мужчина поставил свою подпись на письме, скрутил его, запечатал и откинулся в кресле. На его лице блуждала довольная улыбка.
Шэд закинул в рот еще одну маленькую тефтельку, тарелку которых ему принесли с кухни, и продолжил вычитывать отчеты. Бессменный (вот уже более пяти веков) секретарь его императорского величества умел не только делать несколько дел одновременно, но и получать от них удовольствие. А он был тем редким типом разумного существа, которому нравилось работать так же, как и есть. Эти две его страсти удачно совместились и даже получили негласное разрешение Императора (а все благодаря милости Императрицы!), поэтому Шэд был совершенно счастлив. Однако это состояние, конечно, не лишило его бдительности. Чужой взгляд он почувствовал в ту же секунду, как тот появился. Остроты ощущениям добавляло то, что он не слышал постороннего шума. Дверь в приемную Темного Императора отворялась, конечно, бесшумно, однако все, кто решал посетить его величество, обычно не скрывали своего присутствия и передвигались с грохотом, руганью и другими неприятными эпитетами — речь, естественно, идет о принцах и принцессе, придворные чиновники вели себя более прилично, но имели привычку стучать. Шэд осторожно повернул голову, гадая, кого там пропустили стражники и влетит ли им от Роуна, и встретился взглядом с невинными голубыми глазками.
— Ваше высочество, темной ночи, — с улыбкой приветствовал маленького принца Шэд.
Варро обладал какой-то волшебной способностью передвигаться и вести себя очень тихо — не то, что громкая и веселая Вэйла. Вот и сейчас он спокойно подошел к Шэду и продолжил молча на него смотреть.
— Темной ночи, — наконец произнес маленький принц и чуть склонил голову. — Я мешаю?
Подвижное, как и он сам, лицо Шэда изобразило удивление, вопрос, принятие, и наконец дроу подскочил, подхватил кучу папок (как он их удерживает в руках?!) и со словами:
— Меня ждет принц Велон, — исчез из приемной.
Велия хмыкнула и постучалась к отцу.
— Войдите.
Папа явно пребывал в хорошем расположении духа и даже выказал радость при виде дочери: он редко улыбался, чаще на его лице мелькала усмешка, но глаза все равно теплели, лед чуть-чуть таял.
— Вернулась? Так быстро?
— Хочешь, чтобы я поведала тебе о своих делах?
— Сомневаюсь, что ты пила, соблазняла дочек лордов и сжигала бордели, так что мне будет не интересен твой рассказ.
Они усмехнулись почти семейной шутке, и отец кивнул:
— Садись, говори, что нужно моей принцессе.
— Я лучше постою, пап, — чуть скованно ответила Велия, готовясь к буре. Обладай она характером мамы, то нашла бы какой-нибудь подход к папе, аккуратно подвела бы его к мысли о своем замужестве, но ничего этого принцесса не умела и рубила с плеча: — Я выхожу замуж.
Отец, только что расслабленно сидящий в кресле и лениво перебирающий какие-то отчеты, которые ему уже успел с утра натащить Шэд, тут же взвился из-за стола и мгновенно приблизился к дочери. Несколько секунд он сверлил ее своими злыми багровыми глазами — она не отводила взгляда, — а потом через силу произнес, буквально выплюнул:
— Хорошо. Принимай поздравления. Но где же твой жених? Или традиции, как и родители, слишком стары, чтобы испрашивать их благословения?
— Он очень хотел бы самолично просить у тебя моей руки, но я убедила его оставить этот разговор мне, потому что знала, что ты неадекватно отреагируешь.
— Я — неадекватно отреагирую? — переспросил папа взбешенным голосом. Потом он все же взял себя в руки и вдруг холодно поинтересовался: — Велия, кто твой избранник?
Заподозрил неладное.
— Риэл Вал'Акэш.
Папа долго молчал, и по его каменному лицу нельзя было понять, о чем он думает. Сколько бы хорошо Велия не знала отца, предсказать его реакцию она могла лишь примерно. Он, как и Велон, оставался для нее закрытой книгой. Вот и сейчас ей оставалось лишь гадать, о чем думает и что собирается предпринять папа. Но в одном она была уверена точно: если пару минут назад он был просто зол, то сейчас — в ярости.
Не говоря ни слова, папа вернулся за стол и склонился над документами.
— Свадьбой будет заниматься Элиэн, к ней все вопросы, но ты можешь себя не сдерживать. У тебя будет самая лучшая свадьба, — ледяной тон Темного Императора мог бы заморозить море и уж точно добавил холода и в без того напряженную обстановку.
Велия нерешительно сжимала и разжимала кулаки, а потом обошла стол, наклонилась и обняла отца со спины. Ее руки скользнули по его шее, а голова легла на плечо.
— Спасибо… пап.
На мгновение он перехватил ее ручку и коротко поцеловал тыльную сторону ладони, после чего напряженным голосом произнес:
— Уходи, малышка.
Она не обернулась, когда выходила.
***
— …а потом он встал на одно колено и сделал мне предложение.
Лисари вздохнула:
— Романтика-а… Наши ничем подобным не страдали, сразу — мы на тебе женимся. И все!
— Да, еще и запирали, если отказывала, — подтвердила Шильэт, складывая руки на груди.
Женщины по привычке разместились в спальне Велии, прямо на ее кровати. Так как разговор предстоял долгий, даже Шильэт села, как и всегда, облокотившись о холодный жесткий остов кровати, пока Лисари валялась на животе, болтала ногами в симпатичных туфельках и вставляла свои пять медяков в каждую фразу Велии, расположившейся рядом. Поза последней тоже не выдерживала никакой критики — принцессы не должны сидеть, поджав под себя ноги, словно какие-то рабы, — однако свидетелей "грехопадения" ее высочества не было. К счастью — ведь речь Велии также являлась неподобающей ее статусу.
— И ты сразу согласилась?
— Естественно!
— Романтично! Как же романтично! — протянула Лисари, даже зажмурилась от удовольствия. — А что он еще говорил? Признавался в любви?
— Нет, стребовал с меня клятву, что я буду хорошей девочкой.
— И ты дала?
— Конечно, иначе он бы на мне не женился!
Они рассмеялись, и даже Шильэт криво улыбнулась.
— Так он тебя простил? Минет делала или обошлось все малой кровью — красивыми глазками?
— Еще чего! — взбесилась Велия. — Ты думаешь, я бы стала себя продавать?!
— Ну задобрить-то можно было, — пошла на попятную Лисари.
— С ним бы такой прием не сработал, — нехотя призналась принцесса.
— Вот с этого и надо было начинать, — хмыкнула Шильэт.
— Он простил так, — обронила Велия. — И, вообще, при чем тут это?
— Интересно же, сколь долго ты мучила несчастного мужика перед тем, как он решил простить тебя, — развеселилась Лисари. — Кстати, что сказали наши мальчики?
Велия нахмурилась, вспоминаю реакцию братьев. Она ожидала, что будет плохо, но реальность оказалась куда отвратнее. Ее братья, темные принцы, которые жестоко убивали всех ее любовников, пока она не выбила себе право на личную жизнь, при известии о ее замужестве… посочувствовали Риэлу! Бедный несчастный Вал'Акэш, как же он теперь будет жить!
Велия, конечно, не сдержалась и распустила руки, но не добилась ничего, кроме как еще большего сочувствия братьев к ее жениху — ведь его она также будет бить!
— Кажется, на свадьбу они подарят Риэлу набор кружевных платков, чтобы слезы вытирал, — процедила Велия и добавила мрачно: — Предатели.
Лисари с Шильэт лишь рассмеялись.
***
Супружеские покои встретили его тишиной и приглушенным светом одиноких канделябров. Вадерион прошел в спальню и обнаружил еще одетую Элиэн — она сидела в кресле, склонившись над книгой. Одного взгляда на хес'си ему хватило, чтобы вынести вердикт:
— Плакала.
Элиэн перевела на него яростный взгляд обиженного котенка.
— Полом положено.
— О да, а статусом не запрещено. Если это никто не увидит, конечно, — добавил Вадерион, проходя и легко подхватывая жену на руки. Стоило ей только оказаться у него на коленях, как она спрятала свой носик в вороте его рубашки.
— Она уезжает, Вадерион, — прошептала Элиэн с болью, которую никогда бы не увидели дети.
— Да, к этому Вал'Акэш, — презрительно бросил Вадерион и все же погладил своего котенка по растрепавшимся каштановым кудрям.
— Ты же говорил, что Риэл так похож на Стефалию, что он тебе понравился.
— Уже нет, — процедил Вадерион. — И теперь он не сын Стефи, а внук Раудгарда.
Элиэн шмыгнула, так и не подняв головы.
— Она будет приезжать, — он наконец нашелся как утешить хес'си.
— Редко и мало, Вадерион. Она уезжает навсегда. Ее больше не будет рядом. Дети вырастают.
— Если бы, — тихо проворчал Вадерион и чуть громче добавил: — Их постоянно нет дома, они уже давно путешествуют по всей Империи, а в случае с близнецами — по миру. Надо сказать, что так от них есть хоть какой-то толк.
— Но это другое! — твердо возразила Элиэн, отстраняясь. — Да, мальчики не будут вечно жить в замке, я знаю, что близнецы собираются лет через тридцать перебраться в Гольт — им там удобнее. А о Вэйзаре я и не говорю: как только Варро исполнится шестнадцать-семнадцать, они с Шильэт сорвутся с места. Но пока они рядом, да и потом будут приезжать, а Велия покидает нас навсегда… Только прошу, не говори, что север — это недалеко, — с вымученной улыбкой добавила Элиэн.
— Плохо утешил? — недовольно поинтересовался Вадерион.
— Очень хорошо. — На этот раз улыбка вышла более искренней.
— Опять лжешь?
— Почему ты никогда мне не веришь?
— Потому что я знаю, о чем ты думаешь: опять он ничего не понял, но надо его пожалеть и польстить. Как с теми розами.
— Я всего лишь решила больше не рисковать. Согласись, с дарением цветов у нас что-то не заладилось. — И хоть Элиэн произнесла это серьезно, лукавый взгляд выдал ее с головой.
— Котенок! Я же просил!
Она рассмеялась, пытаясь вырваться из его объятий. Конечно же не получилось — и они оба повалились на кровать. Вадерион навис над нею, его белоснежные волосы плащом рассыпались по плечам и вниз, укрыв их от всего мира.
— Никто не идеален, у тебя много других достоинств, — принялась убеждать мужа Элиэн.
— Замечательно, — процедил, как и всегда, злой Вадерион. — И каких же?
Она погладила его по плечу и искренне улыбнулась.
— Кроме постели?
— Элиэн! — прогрохотало на все покои.
Она заулыбалась еще шире, и ее счастливый взгляд чуть примерил его с жестокой действительностью.
— У тебя хорошо получаются дети, особенно мальчики, — уже в открытую хохоча, заявила Элиэн. — Они чудесные!
— Они ужасные!
Его губы легко нашли ее, и как раньше его поцелуй заставил забыть ее если не обо всем, то хотя бы о многом — о многом плохом, что было в их жизни. Она обнимала его, прячась в его объятиях. Завтра Элиэн Шелар'рис начнет приготовления к свадьбе, привычно взвалив на себя все заботы о многочисленном семействе и успокаивая взбешенного мужа, но сегодня она могла побыть слабой и просто любимой, потому что знала, что Вадерион утешит ее одним своим присутствием.
***
Сегодня в доме Бурошкуров давали праздничный обед. За столом собрались все члены семьи: Олан с Вилешей, Цериан и Джетта, Барриус и Роро со своими супругами и детьми. В обеденном зале царила тишина, периодически прерываемая короткими вежливыми репликами сотрапезников.
Олан с сединой в темно-каштановых волосах с грустью взирал на родственников: когда-то их общие посиделки были полны веселья и смеха, радости жизни. Теперь все угасло, как и его сыновья.
Вилеша играла взглядами с супругой Барриуса, Дорой, и их старшей дочерью, Марэй. Первая отвечала лишь враждебностью, а вот последняя явно пыталась прикинуть, стоит ли ей поддержать тетку. Так или иначе, но стоило учитывать и подрастающее поколение. Если все сложится удачно, то Марэй станет супругой Цериана еще до исхода следующих пяти лет. Так рассуждала Вилеша, чувствуя на языке вместо вкуса вина лишь пепел и горечь потери.
Цериан выглядел намного более смелым, чем еще пару месяцев назад. Частое общение с отцом и — особенно — с матерью повлияло на него. Он реже смущался и пытался уйти в тень. Казалось, что он начал наконец примерять на себя роль наследника отца, правителя Одера и всех земель Бурошкуров. Сейчас, к примеру, он разговорился с одной из дочерей Роро, бойкой Эшл. И улыбки, которые он отвешивал девушке ничуть не меньше, чем комплиментов, становились все более вызывающими. Это нравилось далеко не всем за столом, и совсем скоро в разговор вклинилась Марэй, а Вилеша сделала мысленную пометку, кого из девиц как лучше использовать.
Джетта наблюдала за всем этим словно бы издалека, едва скрывая презрительную усмешку. Ей одновременно было весело и больно смотреть на то, как мама вновь и вновь закидывает сети в этот омут интриг, как ей отвечают другие "игроки" — фразами, жестами или даже взглядами. Джетта с горечью наблюдала за тем, как кузины унижаются, пресмыкаясь перед ее братом — они уже просчитали варианты в этой семейной игре. Дяди точат копья — они хотят видеть на месте Олана себя, а потом и своих сыновей. Их жены поддерживают мужей, готовясь схлестнуться с Вилешей. Цериан, как слепая пешка, переставляется мамой по клеткам шахматной доски, а папа, как безликий и слабый король, взирает на все это. Вот только, в отличие от игры, здесь все не закончится со смертью главной фигуры, и Джетте было больно и от того, что жизнь отца рассматривается всеми лишь как какой-то факт, а не повод для горя, и от того, что весь этот клубок змей родился из ее семьи, которую она любит. Или любила.
Младшая леди Бурошкур хлебнула крепкого вина, не чувствую ни капли дурмана. Разум оставался чист и холоден. Она была готова поучаствовать в маминых интригах и сломать планы всем игрокам.
***
Милая женщина-оборотень брела по песчаному пляжу, рассказывая малышу на руках про небо, чаек и солнце. Мальчик резво вертел головкой, гукал и махал своими маленькими ручками, не обращая внимания ни на что вокруг. Вслед за няней с малолетним лордом Лар'Шера шли стражники и лекарь — они ревностно исполняли долг, храня своего господина. А тот, кто теперь управлял Мерейской Косой, сидел в кабинете, принадлежавшем когда-то Нивегиону Лар'Шера и решал все вопросы. Лорд Адерит Лар'Вала на секунду остановился, прикусил кончик пера и все же закончил письмо к южным торговцам. В бытность свою обычным главой своего немногочисленного и не очень влиятельного рода он немало времени проводил с Нивегионом и его дочерьми, успев проникнуть в жизнь господ и управление делами Косы. Много лет лорд Адерит был помощником и верным слугой. Потом же его господин оступился, Лар'Вала сделал выбор и на некоторое время ему пришлось смириться с результатами своего решения: леди Нелья грозилась вздернуть его на ближайшем суку. Только благодаря тому, что он, как и любой другой предусмотрительный темный, покинул пределы крепости едва только последняя Лар'Шера появилась в воротах, он выжил. Правда, пришлось несколько лет отсиживаться по поместьям близких друзей, старательно обходя Мерейскую Косу. Родной дом стал запретной территорией, и уже за одно это Адерит желал быстрой, но мучительной смерти леди Нелье. Его письмо с приказом Темного Императора, которые он оставил у остывающего трупа Нивегиона, не сыграли никакой роли — эта молоденькая девка даже не стала думать головой. Теперь она поплатилась за свою недальновидность, а лорд Лар'Вала получил заслуженную награду.
Мужчина поставил свою подпись на письме, скрутил его, запечатал и откинулся в кресле. На его лице блуждала довольная улыбка.
***
Шэд закинул в рот еще одну маленькую тефтельку, тарелку которых ему принесли с кухни, и продолжил вычитывать отчеты. Бессменный (вот уже более пяти веков) секретарь его императорского величества умел не только делать несколько дел одновременно, но и получать от них удовольствие. А он был тем редким типом разумного существа, которому нравилось работать так же, как и есть. Эти две его страсти удачно совместились и даже получили негласное разрешение Императора (а все благодаря милости Императрицы!), поэтому Шэд был совершенно счастлив. Однако это состояние, конечно, не лишило его бдительности. Чужой взгляд он почувствовал в ту же секунду, как тот появился. Остроты ощущениям добавляло то, что он не слышал постороннего шума. Дверь в приемную Темного Императора отворялась, конечно, бесшумно, однако все, кто решал посетить его величество, обычно не скрывали своего присутствия и передвигались с грохотом, руганью и другими неприятными эпитетами — речь, естественно, идет о принцах и принцессе, придворные чиновники вели себя более прилично, но имели привычку стучать. Шэд осторожно повернул голову, гадая, кого там пропустили стражники и влетит ли им от Роуна, и встретился взглядом с невинными голубыми глазками.
— Ваше высочество, темной ночи, — с улыбкой приветствовал маленького принца Шэд.
Варро обладал какой-то волшебной способностью передвигаться и вести себя очень тихо — не то, что громкая и веселая Вэйла. Вот и сейчас он спокойно подошел к Шэду и продолжил молча на него смотреть.
— Темной ночи, — наконец произнес маленький принц и чуть склонил голову. — Я мешаю?
