Ему была интересна реакция Велии на эту фразу — правильно ли он угадал? — и она его не разочаровала.
— Да, целое торжество, — с отвращением произнесла она. — Роскошное платье, толпа народа, сплетники и просто идиоты, долгий пир… Придется потерпеть.
— Не знаю, согласишься ли ты на еще одно подобное испытание, — осторожно промолвил Риэл, внимательно наблюдая за каждой черточкой лица любимой.
— Ты решил жениться на мне дважды? — Этот вопрос рассмешил ее.
— Да. Я подумал, что ты согласишься на мое предложение… пожениться потом по орочьим обычаям. Не будет никакого платья и толпы народа! — тут же предупредил он. — Лишь мой клан и мы. Небольшая церемония и пир. Он, правда, под открытым небом, так что если ты не боишься холода…
— Если бы я боялась холода, я бы не вышла за северного лорда, — она улыбнулась, и день сразу стал светлее. — Я согласна, хорошая идея, к тому же я задолжала тебе поездку в твой клан.
— Мах'Рат проводится каждый год, так что ты еще наверстаешь, — он сказал это в шутку, но продолжал следить за реакцией Велии.
— Конечно, буду рада. Мне интересно посмотреть на твою родню. Там хорошие охотники?
— Думаю, они тебя не разочаруют. Спасибо, любимая.
Он никогда не видел ее такой счастливой и светящейся. Молодой. Как-то привык воспринимать ее ровесницей, хоть она и была почти на столетие моложе, но образ мыслей и поведение говорило однозначно. А тут они веселились как дети, когда собирались в путь: он — на север, она — в столицу. Она кусалась, целуя его, а он совершенно непристойно лапал ее — это лишь позабавило Велию. Когда они выехали из ворот и отправились в разные стороны, он был совершенно спокоен, словно познал суть мироздания и теперь не видел причин для волнения. Слишком многое произошло за неполные сутки, чтобы он мог мучиться прежними демонами.
Раудгард был умным мужчиной, умеющим просчитывать наперед не только свои, но и чужие действия. Он любил Риэла с того самого момента, как Стефалия сообщила о его рождении. Вопреки слухам, его никогда не огорчала орочья кровь в венах наследника — это была такая мелочь, на которую Рау не обращал внимание. Он всегда ценил в первую очередь личностные качества, а не происхождение. Риэл был самым дорогим существом для слишком старого дроу. Раудгард сам ощущал, как много, чересчур много он прожил и пережил. Все остальные казались неразумными детьми, но он любил их и заботился о них. Чаще всего это выражалось в том, что он принимал на себя ответственность за их судьбы, но с Риэлом все было по-другому. Его единственного Рау воспринимал как равного себе (на севере, конечно, потому что забыть о Вадерионе было сложно даже здесь). Естественно, он позволял сыну дочери самому решать все проблемы, с гордостью наблюдая за ним. Уже сейчас Риэл мог бы заменить Рау, и это несказанно радовало последнего: он не знал, сколько Тьмою отмерено песка в его часах жизни, но теперь был уверен, что оставит север в надежных руках. Даже если к ним добавится один сомнительный фактор — темная принцесса.
Признаться, Раудгард долго не замечал очевидного. Тем хуже, что Съерелл, не отличающийся проницательностью, оказался прозорливее него, первым заметив тревожные знаки. А когда Рау убедился в том, что Риэл плотно увяз в этом болоте, предпринимать что-либо было поздно. Оставалось лишь смириться с выбором младшего друга — и даже за это он был готов благодарить Тьму и Судьбу. За то, что ему дали шанс не повторить ошибку, которую он совершил со своей дочерью. Когда Стефалия сообщила о своем избраннике, он не смог сдержать первую реакцию, а потом было поздно что-либо менять. Супруг дочери погиб слишком быстро, потом и его Стефи угасла на чужой войне, оставив отцу лишь память о себе и юного сына. Теперь Рау вновь стоял перед выбором, но в этот раз знал, что нужно сделать.
— Может, прервемся? — предложил Съерелл. От кого угодно Рау готов был услышать такие слова, но только не от ученика.
— Ты хмуришься уже полчаса, даже не смотря в отчеты, — заметил младший дроу и с каплей сочувствия произнес: — Мне жаль.
— Жизнь редко бывает справедливой и обычно не для нас, а для таких подлых тварей, как Вадерион.
— Если Император таков, каким ты его описывал, он не обрадуется выбору дочери.
— Мне нет дела до его радости или огорчения, а вот судьба Риэла… — Рау не договорил, смотря сквозь Съерелла. Наконец он произнес: — Это его выбор. Вернее, этой капризной вздорной девчонки.
Некоторое время лишь треск пламени в факелах нарушал тишину мрачного кабинета, а потом Раудгард добавил, считая свои долгом сказать:
— Естественно, это лишь мое мнение, и оно никак не должно отразиться на отношении к Велии других темных.
— Я имею свое мнение, Рау, — вежливо, но твердо ответил Съерелл, уловив намек в словах наставника. Раудгард довольно кивнул и на этом тема "неудачной" любви Риэла была закрыта. Каждый и так знал мнение другого, а больше, так считал Рау, обсуждать было нечего.
Однако спустя некоторое время разговор получил продолжение, и причиной этому послужило письмо Темного Императора, которое, мягко говоря, удивило Раудгарда. В нем лорду Вал'Акэш сообщалось, что корона, обеспокоенная состояние обороноспособности севера, решила оказать дополнительную поддержку… В общем, как и любой другой документ, написанный политиком политику, это послание содержало множество намеков и ни одного прямого ответа, кроме того, что Темный Император вновь расщедрился и решил поделиться с вечно выживающим севером. Для Раудгарда эта новость была из ряда вон выходящая, а его, в его возрасте и положении, мало что могло удивить. Естественно, в доброту Вадериона он не верил, как и в его разумность по отношению к северным провинциям, поэтому об истинном положении дел догадался сразу. Признаться, подобного он не ожидал.
— Это влияние принцессы.
— Никогда бы не подумал, — отозвался Раудгард.
У Съерелла буквально светилось в глазах, что его наставник предвзят, но осмелиться критиковать обожаемого друга он не мог. Ему, мальчишке, не знавшем Вадериона Шелар'рис в его лучшие годы, сложно было судить о его дочери правильно. Дурная кровь ею и останется. И все же неожиданный поступок от нее. Велия хоть и хороший воин, однако не политик, подвержена эмоциям и после ссоры с Риэлом (о которой слышала вся крепость) должна была отомстить. Раудгард мысленно поблагодарил принцессу — ведь для него не было ничего важнее безопасности тех, кого он поклялся защищать — и остался при своем мнении о Велии Шелар'рис.
— Риэл прислал письмо, он возвращается на север, и, кажется, нас ждут изменения, — осторожно заметил Съерелл через пару минут.
Оба понимали, что означают его слова.
— Ты хочешь знать, изменится ли что-то в нашей семье и какую сторону принять тебе? — легко прочитал Раудгард Съерелла.
Тот кивнул, немного смутившись — сколько бы времени не прошло, он никогда не отвыкнет удивляться тому, что наставник знает обо всех его мыслях и чувствах.
— Все равно как я отношусь к Велии, — довольно жестко произнес лорд Вал'Акэш. — Я всегда останусь верен короне, Темному Императору и принцам с принцессой. Клятва нерушима. Что же до личных приязней, то придется смириться.
«Как и всегда», — добавил он мысленно, вспоминая один поединок, произошедший тысячелетие назад и определивший судьбу всех темных и не рожденной тогда Империи.
Несмотря на видимую расслабленность и величие Темной Императрицей, она никогда не знала покоя. Самым безмятежным занятием мамы было чтение любовных романов, но за этим Велия редко заставала ее. Обычно она воспитывала слуг, организовывала какое-нибудь мероприятия, разбиралась с документами по хозяйству, вела переписку с первыми леди Империи и еще целый список дел — только дурак мог подумать, что Темная Императрица целыми днями подбирает наряды, хотя и в этом мама была мастером. Сегодняшний раз не стал исключением, и Велия застала ее за "дрессировкой" горничных. Обычно хватало выговора управляющей, но иногда Императрица снисходила до личной беседы — как правило, тогда дело шло о достаточно серьезных вещах, — в результате такого воспитания слуги в замке умели притворяться слепо-глухо-немыми и совершенно не любили сплетничать. Сколько Велия ездила по Империи, ни разу не встречала подобного уровня дрессировки челяди.
— Темной ночи, мама.
— Темной ночи, Велия, — ответила мама, пряча теплую улыбку под холодом голубых глаз. Велия устроилась в одном из кресел — гостиная у родителей из-за немалого размера все растущей семьи была большой и вмещала всю нужную мебель.
— Подожди меня в кабинете, я скоро буду.
Сдерживая усмешку, Велия поднялась и покорно последовала в кабинет: если мама желала завершить столь незначительное действо без свидетелей — пусть. Принцесса не торопилась.
Кабинет мамы был оформлен со вкусом и в преимущественно серебристо-золотистых тонах. Да, это не папа, у которого список цветов начинался черным и им же заканчивался. Велии всегда нравилось бродить по маминому кабинету. Совсем небольшой, всегда открытый — мама, в отличие от папы, паранойей не страдала и ничего не запирала, — все вещи лежат на своих местах, напротив книжного шкафа — чтобы было хорошо видно из-за стола — висят портреты принцев и принцессы.
«Интересно, куда ты прячешь папин портрет? Чтобы он не нашел», — с весельем думала Велия. В отличие от детей, Темный Император не собирался тратить свое время на такие глупости, как какое-то изображение себя любимого. Так и получилось, что за тысячу лет жизни не сохранилось ни одного точного портрета правителя темных. Мама взялась это исправить и долго клевала папу. Недавно он согласился, и единственный портрет Темного Императора занял свое достойное место в одной из галерей замка, а его копия перешла на страницы книги об императорском роде — видимо, папа решил, что проще сдаться на милость мамы, чем продолжать эту бессмысленную войну. На этом история заканчивалась, но Велия подозревала, что в мамином кабинете должна быть еще одна копия папиного портрета. Именно его мысленным (не дай Тьма подумать рыться в вещах родительницы) поискам принцесса посвятила все время до прихода матери.
— Прости, что заставила ждать.
— Я провела время с пользой, — заверила ее Велия, подозревающая, что в мамином кабинете находятся как минимум десять тайников.
Удивительно, но она не стала спрашивать, о чем хотела поговорить дочь, просто посмотрела на Велию, словно все понимала.
— Ты уезжаешь.
Это был не вопрос, но принцесса кивнула.
— Я выхожу замуж.
— Это должно было когда-нибудь произойти, а тебе понравилось на севере.
— Поэтому ты сразу начала писать и уговаривать меня там остаться? Прочитала мысли?
— Я увидела в твоих письмах, — мама вздохнула. Велия, признаться, думала, что все будет иначе. Мама представлялась ей союзницей, но та больше расстроилась, чем обрадовалась.
— Молодец, — вдруг произнесла она. — Уезжай. Вдали от семьи ты будешь более счастлива.
— И тебе не придется каждый раз ругаться с папой, чтобы он отпустил меня куда-нибудь.
— С Вадерионом не нужно ругаться, достаточно попросить. Но это не меняет ситуацию.
Мама шагнула вперед и обняла ее. Велия склонилась утыкаясь ей в плечо. При их разных характерах и взглядах на жизнь могло показаться, что они не так близки, как братья с сестрой или отец с дочерью, но именно маму принцесса любила больше всех. Вернее, любила без оглядки: она не понимала маминой жизни, ее терпения в некоторых вещах и многого другого, но никто так не любил Велию, как мама, никому больше она бы не рассказала свои самые сокровенные тайны. Они дружили с самого детства принцессы, мама стала единственной женщиной, которую Велия по-настоящему уважала и готова была подчиняться. Но последние события наглядно показали, что жизнь принцессы в семьи подошла к концу.
— Я выхожу замуж за Риэла. Мам, папа долго будет злиться?
— До самой своей смерти, — с улыбкой ответила мама, отстраняясь, но продолжая поглаживать дочь по спине. — Я начала готовить его к твоему замужеству с самого твоего рождения, но, боюсь, твой выбор перечеркнул все мои старания, и тебе все же придется переждать бурю.
— Но он не будет мешать? Или мне лучше ехать на север и выходить замуж там? — поинтересовалась Велия вроде бы в шутку, но намерения ее были самыми серьезными: папа оставался Темным Императором и даже в семье часто проявлял свой отвратительный характер.
— Нет, что ты, — развеяла подозрения Велии мама. — Он примет.
— Надеюсь. А ты?
— Ты ведь знаешь, ваш выбор — только ваш. Но если ты все же хочешь мое мнение, то мне понравился Риэл. Такой тебе нужен, будет держать в узде.
— Мам!
Мама легко рассмеялась.
— Велия, не переживай, он тебя любит, раз решил жениться: Риэл очень основательный мужчина, среди молодых дроу сейчас мало можно найти таких. И несмотря на внешнюю мягкость, он будет заставлять тебя принимать и уважать его точку зрения.
— Какое прекрасное темное будущее меня ждет, — усмехнулась Велия.
— Хочешь совет?
— Твой? Конечно!
— Лучше извиняйся всегда, не доводи чашу терпения Риэла до кипения. Если он взорвется, ты никогда с ним не помиришься, но мелкие грехи он тебе простит.
— Это да, он очень лоялен и терпелив, — с любовью произнесла Велия, теребя веревочку с камешком на шее. — Знаешь, с ним не страшно. Обычно с мужчинами нужно воевать, чтобы жить и любить, а он… не такой.
Велия задумалась над тем, что сказала, и поняла: она права. Ей довелось вырасти и жить в семье сильных властных нетерпимых мужчин. Да, они любили ее, но Велия видела, как они обращаются с женщинами, которые для них ничего не значат. Любовь заставила Вэйзара и близнецов сделать исключение — для своих жен, — но во всех других ситуациях они оставались чудовищами, не знающими жалости. Риэл (да и Раудгард) был не таким — ему не нужно было любить женщину, чтобы относиться к ней уважительно. Для темных это казалось удивительным, но такие были Вал'Акэш, и Велия не могла отделаться от мысли, что ее покорило в любимом именно это. Как бы она не выводила его из себя, он не причинял ей боль, потому что это было немыслимо для него в принципе, а не только из-за любви к ней (как бы делали ее братья).
— Я понимаю, — тихо произнесла мама. — Удачи. Иди, Вадерион как раз сейчас один.
— Как ты можешь это знать, если провела утро не с ним? — удивилась Велия, но ответом ей стала лишь загадочная улыбка.
Сегодня в приемной Темного Императора было на удивление тихо — видимо, братья еще не отошли от вчерашних увеселений (в чем бы они не заключались) и не успели добраться до родного и любимого родителя с целью потрепать ему нервы.
Стражники у дверей пропустили принцессу, даже не проводя ее взглядом — нельзя было отвлекаться от несения службы, а то Роун или, не дай Тьма, принц Вэйзар могли осерчать. В приемной Императора был только Шэд, причем работающий, а не жующий, как любили подшучивать над ним братья. Велия обычно не обращала на него внимания — слуга и слуга, пусть верный и привечаемый папой, — но тут остановилась, невольно подумав, что Риэл обязательно бы обеспокоился, чтобы при ссоре господ не пострадали случайные темные.
— Шэд.
— Темной ночи, ваше высочество, — эльф отвесил ей преступно короткий поклон, но голос его оставался предельно вежлив и, скорее, равнодушен, чем нагл.
— Да, целое торжество, — с отвращением произнесла она. — Роскошное платье, толпа народа, сплетники и просто идиоты, долгий пир… Придется потерпеть.
— Не знаю, согласишься ли ты на еще одно подобное испытание, — осторожно промолвил Риэл, внимательно наблюдая за каждой черточкой лица любимой.
— Ты решил жениться на мне дважды? — Этот вопрос рассмешил ее.
— Да. Я подумал, что ты согласишься на мое предложение… пожениться потом по орочьим обычаям. Не будет никакого платья и толпы народа! — тут же предупредил он. — Лишь мой клан и мы. Небольшая церемония и пир. Он, правда, под открытым небом, так что если ты не боишься холода…
— Если бы я боялась холода, я бы не вышла за северного лорда, — она улыбнулась, и день сразу стал светлее. — Я согласна, хорошая идея, к тому же я задолжала тебе поездку в твой клан.
— Мах'Рат проводится каждый год, так что ты еще наверстаешь, — он сказал это в шутку, но продолжал следить за реакцией Велии.
— Конечно, буду рада. Мне интересно посмотреть на твою родню. Там хорошие охотники?
— Думаю, они тебя не разочаруют. Спасибо, любимая.
Он никогда не видел ее такой счастливой и светящейся. Молодой. Как-то привык воспринимать ее ровесницей, хоть она и была почти на столетие моложе, но образ мыслей и поведение говорило однозначно. А тут они веселились как дети, когда собирались в путь: он — на север, она — в столицу. Она кусалась, целуя его, а он совершенно непристойно лапал ее — это лишь позабавило Велию. Когда они выехали из ворот и отправились в разные стороны, он был совершенно спокоен, словно познал суть мироздания и теперь не видел причин для волнения. Слишком многое произошло за неполные сутки, чтобы он мог мучиться прежними демонами.
***
Раудгард был умным мужчиной, умеющим просчитывать наперед не только свои, но и чужие действия. Он любил Риэла с того самого момента, как Стефалия сообщила о его рождении. Вопреки слухам, его никогда не огорчала орочья кровь в венах наследника — это была такая мелочь, на которую Рау не обращал внимание. Он всегда ценил в первую очередь личностные качества, а не происхождение. Риэл был самым дорогим существом для слишком старого дроу. Раудгард сам ощущал, как много, чересчур много он прожил и пережил. Все остальные казались неразумными детьми, но он любил их и заботился о них. Чаще всего это выражалось в том, что он принимал на себя ответственность за их судьбы, но с Риэлом все было по-другому. Его единственного Рау воспринимал как равного себе (на севере, конечно, потому что забыть о Вадерионе было сложно даже здесь). Естественно, он позволял сыну дочери самому решать все проблемы, с гордостью наблюдая за ним. Уже сейчас Риэл мог бы заменить Рау, и это несказанно радовало последнего: он не знал, сколько Тьмою отмерено песка в его часах жизни, но теперь был уверен, что оставит север в надежных руках. Даже если к ним добавится один сомнительный фактор — темная принцесса.
Признаться, Раудгард долго не замечал очевидного. Тем хуже, что Съерелл, не отличающийся проницательностью, оказался прозорливее него, первым заметив тревожные знаки. А когда Рау убедился в том, что Риэл плотно увяз в этом болоте, предпринимать что-либо было поздно. Оставалось лишь смириться с выбором младшего друга — и даже за это он был готов благодарить Тьму и Судьбу. За то, что ему дали шанс не повторить ошибку, которую он совершил со своей дочерью. Когда Стефалия сообщила о своем избраннике, он не смог сдержать первую реакцию, а потом было поздно что-либо менять. Супруг дочери погиб слишком быстро, потом и его Стефи угасла на чужой войне, оставив отцу лишь память о себе и юного сына. Теперь Рау вновь стоял перед выбором, но в этот раз знал, что нужно сделать.
— Может, прервемся? — предложил Съерелл. От кого угодно Рау готов был услышать такие слова, но только не от ученика.
— Ты хмуришься уже полчаса, даже не смотря в отчеты, — заметил младший дроу и с каплей сочувствия произнес: — Мне жаль.
— Жизнь редко бывает справедливой и обычно не для нас, а для таких подлых тварей, как Вадерион.
— Если Император таков, каким ты его описывал, он не обрадуется выбору дочери.
— Мне нет дела до его радости или огорчения, а вот судьба Риэла… — Рау не договорил, смотря сквозь Съерелла. Наконец он произнес: — Это его выбор. Вернее, этой капризной вздорной девчонки.
Некоторое время лишь треск пламени в факелах нарушал тишину мрачного кабинета, а потом Раудгард добавил, считая свои долгом сказать:
— Естественно, это лишь мое мнение, и оно никак не должно отразиться на отношении к Велии других темных.
— Я имею свое мнение, Рау, — вежливо, но твердо ответил Съерелл, уловив намек в словах наставника. Раудгард довольно кивнул и на этом тема "неудачной" любви Риэла была закрыта. Каждый и так знал мнение другого, а больше, так считал Рау, обсуждать было нечего.
Однако спустя некоторое время разговор получил продолжение, и причиной этому послужило письмо Темного Императора, которое, мягко говоря, удивило Раудгарда. В нем лорду Вал'Акэш сообщалось, что корона, обеспокоенная состояние обороноспособности севера, решила оказать дополнительную поддержку… В общем, как и любой другой документ, написанный политиком политику, это послание содержало множество намеков и ни одного прямого ответа, кроме того, что Темный Император вновь расщедрился и решил поделиться с вечно выживающим севером. Для Раудгарда эта новость была из ряда вон выходящая, а его, в его возрасте и положении, мало что могло удивить. Естественно, в доброту Вадериона он не верил, как и в его разумность по отношению к северным провинциям, поэтому об истинном положении дел догадался сразу. Признаться, подобного он не ожидал.
— Это влияние принцессы.
— Никогда бы не подумал, — отозвался Раудгард.
У Съерелла буквально светилось в глазах, что его наставник предвзят, но осмелиться критиковать обожаемого друга он не мог. Ему, мальчишке, не знавшем Вадериона Шелар'рис в его лучшие годы, сложно было судить о его дочери правильно. Дурная кровь ею и останется. И все же неожиданный поступок от нее. Велия хоть и хороший воин, однако не политик, подвержена эмоциям и после ссоры с Риэлом (о которой слышала вся крепость) должна была отомстить. Раудгард мысленно поблагодарил принцессу — ведь для него не было ничего важнее безопасности тех, кого он поклялся защищать — и остался при своем мнении о Велии Шелар'рис.
— Риэл прислал письмо, он возвращается на север, и, кажется, нас ждут изменения, — осторожно заметил Съерелл через пару минут.
Оба понимали, что означают его слова.
— Ты хочешь знать, изменится ли что-то в нашей семье и какую сторону принять тебе? — легко прочитал Раудгард Съерелла.
Тот кивнул, немного смутившись — сколько бы времени не прошло, он никогда не отвыкнет удивляться тому, что наставник знает обо всех его мыслях и чувствах.
— Все равно как я отношусь к Велии, — довольно жестко произнес лорд Вал'Акэш. — Я всегда останусь верен короне, Темному Императору и принцам с принцессой. Клятва нерушима. Что же до личных приязней, то придется смириться.
«Как и всегда», — добавил он мысленно, вспоминая один поединок, произошедший тысячелетие назад и определивший судьбу всех темных и не рожденной тогда Империи.
Глава 7. Долг родителей
Несмотря на видимую расслабленность и величие Темной Императрицей, она никогда не знала покоя. Самым безмятежным занятием мамы было чтение любовных романов, но за этим Велия редко заставала ее. Обычно она воспитывала слуг, организовывала какое-нибудь мероприятия, разбиралась с документами по хозяйству, вела переписку с первыми леди Империи и еще целый список дел — только дурак мог подумать, что Темная Императрица целыми днями подбирает наряды, хотя и в этом мама была мастером. Сегодняшний раз не стал исключением, и Велия застала ее за "дрессировкой" горничных. Обычно хватало выговора управляющей, но иногда Императрица снисходила до личной беседы — как правило, тогда дело шло о достаточно серьезных вещах, — в результате такого воспитания слуги в замке умели притворяться слепо-глухо-немыми и совершенно не любили сплетничать. Сколько Велия ездила по Империи, ни разу не встречала подобного уровня дрессировки челяди.
— Темной ночи, мама.
— Темной ночи, Велия, — ответила мама, пряча теплую улыбку под холодом голубых глаз. Велия устроилась в одном из кресел — гостиная у родителей из-за немалого размера все растущей семьи была большой и вмещала всю нужную мебель.
— Подожди меня в кабинете, я скоро буду.
Сдерживая усмешку, Велия поднялась и покорно последовала в кабинет: если мама желала завершить столь незначительное действо без свидетелей — пусть. Принцесса не торопилась.
Кабинет мамы был оформлен со вкусом и в преимущественно серебристо-золотистых тонах. Да, это не папа, у которого список цветов начинался черным и им же заканчивался. Велии всегда нравилось бродить по маминому кабинету. Совсем небольшой, всегда открытый — мама, в отличие от папы, паранойей не страдала и ничего не запирала, — все вещи лежат на своих местах, напротив книжного шкафа — чтобы было хорошо видно из-за стола — висят портреты принцев и принцессы.
«Интересно, куда ты прячешь папин портрет? Чтобы он не нашел», — с весельем думала Велия. В отличие от детей, Темный Император не собирался тратить свое время на такие глупости, как какое-то изображение себя любимого. Так и получилось, что за тысячу лет жизни не сохранилось ни одного точного портрета правителя темных. Мама взялась это исправить и долго клевала папу. Недавно он согласился, и единственный портрет Темного Императора занял свое достойное место в одной из галерей замка, а его копия перешла на страницы книги об императорском роде — видимо, папа решил, что проще сдаться на милость мамы, чем продолжать эту бессмысленную войну. На этом история заканчивалась, но Велия подозревала, что в мамином кабинете должна быть еще одна копия папиного портрета. Именно его мысленным (не дай Тьма подумать рыться в вещах родительницы) поискам принцесса посвятила все время до прихода матери.
— Прости, что заставила ждать.
— Я провела время с пользой, — заверила ее Велия, подозревающая, что в мамином кабинете находятся как минимум десять тайников.
Удивительно, но она не стала спрашивать, о чем хотела поговорить дочь, просто посмотрела на Велию, словно все понимала.
— Ты уезжаешь.
Это был не вопрос, но принцесса кивнула.
— Я выхожу замуж.
— Это должно было когда-нибудь произойти, а тебе понравилось на севере.
— Поэтому ты сразу начала писать и уговаривать меня там остаться? Прочитала мысли?
— Я увидела в твоих письмах, — мама вздохнула. Велия, признаться, думала, что все будет иначе. Мама представлялась ей союзницей, но та больше расстроилась, чем обрадовалась.
— Молодец, — вдруг произнесла она. — Уезжай. Вдали от семьи ты будешь более счастлива.
— И тебе не придется каждый раз ругаться с папой, чтобы он отпустил меня куда-нибудь.
— С Вадерионом не нужно ругаться, достаточно попросить. Но это не меняет ситуацию.
Мама шагнула вперед и обняла ее. Велия склонилась утыкаясь ей в плечо. При их разных характерах и взглядах на жизнь могло показаться, что они не так близки, как братья с сестрой или отец с дочерью, но именно маму принцесса любила больше всех. Вернее, любила без оглядки: она не понимала маминой жизни, ее терпения в некоторых вещах и многого другого, но никто так не любил Велию, как мама, никому больше она бы не рассказала свои самые сокровенные тайны. Они дружили с самого детства принцессы, мама стала единственной женщиной, которую Велия по-настоящему уважала и готова была подчиняться. Но последние события наглядно показали, что жизнь принцессы в семьи подошла к концу.
— Я выхожу замуж за Риэла. Мам, папа долго будет злиться?
— До самой своей смерти, — с улыбкой ответила мама, отстраняясь, но продолжая поглаживать дочь по спине. — Я начала готовить его к твоему замужеству с самого твоего рождения, но, боюсь, твой выбор перечеркнул все мои старания, и тебе все же придется переждать бурю.
— Но он не будет мешать? Или мне лучше ехать на север и выходить замуж там? — поинтересовалась Велия вроде бы в шутку, но намерения ее были самыми серьезными: папа оставался Темным Императором и даже в семье часто проявлял свой отвратительный характер.
— Нет, что ты, — развеяла подозрения Велии мама. — Он примет.
— Надеюсь. А ты?
— Ты ведь знаешь, ваш выбор — только ваш. Но если ты все же хочешь мое мнение, то мне понравился Риэл. Такой тебе нужен, будет держать в узде.
— Мам!
Мама легко рассмеялась.
— Велия, не переживай, он тебя любит, раз решил жениться: Риэл очень основательный мужчина, среди молодых дроу сейчас мало можно найти таких. И несмотря на внешнюю мягкость, он будет заставлять тебя принимать и уважать его точку зрения.
— Какое прекрасное темное будущее меня ждет, — усмехнулась Велия.
— Хочешь совет?
— Твой? Конечно!
— Лучше извиняйся всегда, не доводи чашу терпения Риэла до кипения. Если он взорвется, ты никогда с ним не помиришься, но мелкие грехи он тебе простит.
— Это да, он очень лоялен и терпелив, — с любовью произнесла Велия, теребя веревочку с камешком на шее. — Знаешь, с ним не страшно. Обычно с мужчинами нужно воевать, чтобы жить и любить, а он… не такой.
Велия задумалась над тем, что сказала, и поняла: она права. Ей довелось вырасти и жить в семье сильных властных нетерпимых мужчин. Да, они любили ее, но Велия видела, как они обращаются с женщинами, которые для них ничего не значат. Любовь заставила Вэйзара и близнецов сделать исключение — для своих жен, — но во всех других ситуациях они оставались чудовищами, не знающими жалости. Риэл (да и Раудгард) был не таким — ему не нужно было любить женщину, чтобы относиться к ней уважительно. Для темных это казалось удивительным, но такие были Вал'Акэш, и Велия не могла отделаться от мысли, что ее покорило в любимом именно это. Как бы она не выводила его из себя, он не причинял ей боль, потому что это было немыслимо для него в принципе, а не только из-за любви к ней (как бы делали ее братья).
— Я понимаю, — тихо произнесла мама. — Удачи. Иди, Вадерион как раз сейчас один.
— Как ты можешь это знать, если провела утро не с ним? — удивилась Велия, но ответом ей стала лишь загадочная улыбка.
***
Сегодня в приемной Темного Императора было на удивление тихо — видимо, братья еще не отошли от вчерашних увеселений (в чем бы они не заключались) и не успели добраться до родного и любимого родителя с целью потрепать ему нервы.
Стражники у дверей пропустили принцессу, даже не проводя ее взглядом — нельзя было отвлекаться от несения службы, а то Роун или, не дай Тьма, принц Вэйзар могли осерчать. В приемной Императора был только Шэд, причем работающий, а не жующий, как любили подшучивать над ним братья. Велия обычно не обращала на него внимания — слуга и слуга, пусть верный и привечаемый папой, — но тут остановилась, невольно подумав, что Риэл обязательно бы обеспокоился, чтобы при ссоре господ не пострадали случайные темные.
— Шэд.
— Темной ночи, ваше высочество, — эльф отвесил ей преступно короткий поклон, но голос его оставался предельно вежлив и, скорее, равнодушен, чем нагл.
