— Нельзя, они слишком ценны для науки, — спокойно возразил Горо, но клетку унёс. — Лучше зафиксируй Зульфию, чтобы я мог спокойно вскрытие сделать.
— Горо! — опять укоризненно вскинулась Ханова, а Хенг с ней одновременно ехидно уточнил:
— Зульфие?
— В ней я вряд ли найду что-то для себя новое, — отмахнулся док.
— Ты обещал! — подорвалась с места женщина.
— Сядь! — рявкнула я. Хорошо получилось, Ханова плюхнулась обратно ещё до того, как осознала приказ. — Дай ей успокоительного, надоела уже. Зуль, выпей и иди поспи, может, мозги на место встанут. Обещаю, никто твоих подопечных в ближайшие сутки вскрывать не станет.
Упрямилась Ханова недолго, наверное, в глубине души сама сознавала, насколько неадекватно сейчас себя ведёт, послушно выпила лекарство и ушла, нервно оглядываясь. Только после этого я заставила себя сесть, сумела перевести дух и сосредоточиться на деле.
— Горо, что ты можешь сказать по этим тварям? Как вы их вообще поймали?
— Не мы, а Зуль, она мне их всех троих принесла. За пазухой, — добил меня док, выдержал паузу и продолжил тем же невозмутимым тоном. — Я проверил на инфекции, насколько могу судить — чисто. По животным этим... Один самец, две самки. Млекопитающие, близки к приматам. Нижние конечности странные, никак это прокомментировать не могу, но ничего принципиально неизвестного науке в этой троице нет. Обезьяна с присосками вместо стоп — это странно, не представляю механизма их эволюции.
— Присосками? — переспросила я. — Странно, а я была уверена, что это копыта.
— Копыта были бы ещё более странной мутацией. Ксенос не сказал, у них там таких много вообще?
— Нану клянётся, что на его планете таких животных нет, вообще нет никаких животных зелёного цвета, и что он — единственное живое существо с его планеты на этом корабле. И я ему верю.
— А откуда же тогда эти взялись? — Горо приподнял брови, выражая крайнюю степень изумления. — Ни в одном каталоге ничего похожего не было, этот вид людям незнаком.
— Ну почему же, типичные зелёные черти, — рассеянно возразила я. — Хрестоматийные даже. Но откуда они взялись — большой вопрос. Первый. Второй — почему их поначалу камеры не фиксировали, а потом вдруг начали? Ну и третий о другом. Как именно общение с Нану влияет на мужчин и почему он должен был контактировать только с женщинами? Горо, ты в себе никаких изменений не чувствуешь? Желания убивать, например.
— Не больше чем обычно, — отмахнулся он.
— Странно. По логике, если в женщинах он будит созидательное начало, то в мужчинах, наверное, должен разрушительное.
— И где тут логика? — обиделся Хенг. — Скорее, устоявшиеся стереотипы. Может, черти эти — и есть плод общения дока с ксеносом?
— Ещё скажи, плод любви! Большой и чистой, — поморщилась я, проигнорировав полный немого укора взгляд Горо.
— У тебя есть другие объяснения?
— А твоя вот эта реплика что, похожа на объяснение? — вопросом на вопрос ответила я. — Свалить все странности в одно — эталон логики и здравомыслия! А раз ты такой умный и так уверен в своей версии, то объясни, почему после разговора Горо с ксеносом появилось именно трое зелёных чертей? Уй с ним, что они вообще появились, положим, созидающего начала лично в Накамуре ещё больше, чем в среднестатистической женщине, и творить он начал вот прямо с ходу невиданных живых тварей. Но почему черти, Хенг?! Горо, ты вообще знаешь, кто такие черти?
— Очень приблизительно, — неопределённо качнул головой док. — У нас был курс истории медицины, в его рамках — несколько лекций по психиатрии, и они там упоминались как один из типичных бредовых продуктов при алкогольном делирии. Черти, космические мозгоеды, призраки...
— Ну и что? — не понял штурман. — Почему у тебя не могли появиться черти?
— Нина права, — поддержал Горо. — У разных народов в разные исторические периоды бредовая продукция статистически отражает общественное мировоззрение. Бытие определяет сознание. При наличии этого самого сознания, конечно, — добавил он, окинув звездочёта сочувственным взглядом.
— Иди ты, — не обиделся тот. — Раз я такой тупой, то будь умным и расскажи без вот этого всего.
— Допустим, контакт человеческого мужчины с этим ксеносом действительно провоцирует появление чего-то живого, — вместо дока начала я. — Но по какому принципу выбирается, что именно живое появляется в итоге? Логично предположить, что образ считывается откуда-то из подсознания, ну как с женщинами. Нас же не тянет на что-то совсем уж дикое, и все порывы легко можно объяснить. Мне рисовать хочется, но у меня к этому виду творчества склонность, Ольга... Девочка молодая, по мужу, наверное, скучает. Зуль — одинокая женщина, нерастраченная нежность и всё такое. А теперь вопрос: как зелёные черти связаны с Накамурой?
— Короче, ладно, я понял. Версия хорошая, но недоработанная, — сделал свой вывод Хенг. Я только поморщилась в ответ и спорить не стала: версия как версия. — Да, док, мы же по делу! Сунь командира в регенератор на пару часиков, а?
— Так достала? — Глаза Горо насмешливо блеснули, но выражение лица оставалось серьёзным.
— Не то слово!
— Аргумент сильный, но не решающий, — неожиданно не поддался док. — Регенератор — не игрушка. Нина?
— Он прав, мне действительно нужно отдохнуть. Я слишком нервная и слишком себя накручиваю. Не до такой степени пока, как Зуль, но тоже ничего хорошего. В отпуск бы, но для этого сначала задание надо выполнить, а отдохнуть нужно сейчас.
— Ладно. Иди в операционную и раздевайся, — велел он и строго глянул на штурмана, когда я на ходу взялась за фланку. — Хенг.
— Ой ладно, что я там не видел! — отмахнулась эта зараза.
— Интимные подробности ваших служебных взаимоотношений оставь при себе, — оборвал его Горо. — Порядок такой.
— Хенг, мой стриптиз ладно, но ты определённо давно не видел Никваса, — со смешком напомнила штурману. Он задумчиво нахмурился, явно понимая, что что-то упускает. Но за несколько секунд, пока я стягивала фланку, просветления не наступило, пришлось сказать прямо: — Ты сменять его собираешься?
Вот тут звездочёт очухался, всполошился, выругался и оставил доктора с пациентом наедине — как и положено по инструкции. А я наконец прошла в операционную часть и остановилась у стула для посетителей, с опасливым уважением поглядывая на блестящую белую капсулу в углу, куда мне предстояло залезть.
Попытки собрать что-то подобное регенератору предпринимались давно. Мечта человечества: старого-больного положили в капсулу, а вынули через пару часов молодого-здорового. Даже несмотря на высокую продолжительность жизни, возросшую в последнюю пару веков благодаря замедляющим старение препаратам, до желанного бессмертия людям пока далеко.
Регенератор, конечно, такого не умеет, но эта изобретённая лет десять назад конструкция способна на очень многое. Тщательно контролируемый рост нужных клеток в нужном месте, принудительное выведение некоторых вредных веществ и разрушение злокачественных новообразований — серьёзная штука, нам по ней в своё время целую лекцию прочли. Тогда это казалось диковинкой, а сейчас вот на поток поставили, все новые корабли оснащают. Полно, конечно, мифов, и популярны точки зрения вроде «толком протестировать не успели, а вдруг», но я предпочитала доверять армейской медицине, так спокойнее жить. Они может и специфические ребята, с пациентами не миндальничают, но на ноги, чтобы выполнял боевую задачу и не отлынивал, поставят быстро и эффективно.
Мне серьёзное вмешательство не требовалось, так, общее оздоровление организма. Злоупотреблять подобным не советуют, опасаясь тех самых побочных эффектов, на которые напирают противники процедуры, но раз в полгода — допустимая и даже рекомендуемая регулярность.
Раздевшись донага, аккуратно сложив одежду на стуле и распустив волосы, я прошла к большой блестящей капсуле, занимающей угол медотсека, над которой колдовал Накамура. При моём приближении крышка с пшиком отъехала в сторону, открывая нутро, заполненное голубовато-прозрачным гелем с пузырьками.
— Ныряй, — приглашающе махнул Горо, вежливо подал мне руку, помогая забраться внутрь.
Ощущения странные и очень противоречивые. С одной стороны, ты с головой погружаешься в вязкую скользкую слизь, и даже точно зная на собственном опыте, что дышать она не мешает, нырять в неё боязно. Но с другой стороны, она не липкая, комфортной температуры, слабо пахнет свежестью. И ты паришь в этой субстанции, не имея желания пошевелиться, словно в невесомости, и тело кажется настолько лёгким, что как будто чужим. А потом и голова становится лёгкой-лёгкой, прозрачной, и пузырьки воздуха завиваются вокруг серебристым вихрем, закручиваются в галактическую спираль — и ласковая, уютная темнота обнимает коротким целительным сном.
Состояние, в котором находится пациент в регенераторе, ближе не к обычному сну, а к гипнотическому оцепенению. Нам даже рассказывали, что это делается специально для предотвращения непроизвольных мышечных сокращений, которые могут помешать работе программы. А ещё объясняли, что в таком состоянии человек не видит сны, скорее уж в отдельных случаях сознаёт себя внутри регенератора. И все предыдущие мои процедуры подтверждали теорию: закрыла глаза, мгновение темноты, пробуждение в том же месте.
Наверное, было наивно в нынешних обстоятельствах надеяться, что и теперь всё пройдёт как обычно.
Я нашла себя в очень странном... пространстве. Под ногами гладкая серая плоскость, докуда хватает глаз, на ощупь — не то пластик, не то хорошо обработанный камень. Над головой — серая, тускло светящаяся дымка, она же скрадывает горизонт, ограничивая видимость несколькими сотнями метров. А кроме них были только ряды геометрических фигур. Ряд кубов, ряд пирамид, ряд сфер, ряд цилиндров — такие же матово-серые, как поверхность под ногами, высотой мне до середины бедра.
И вроде бы ничего страшного в этой геометрически правильной пустоте не было, но по спине всё равно скользнул предательский холодок. Единственная ассоциация, которая возникла в голове, связывала это место с военным кладбищем. Ряды одинаковых серых могил от горизонта до горизонта. И пусть ни на одной фигуре не было ничего, похожего на мемориальную табличку, избавиться от гнетущего чувства тоски, безысходности, потери чего-то важного не получалось.
Усугубляя нелепость картины, снилась я себе в том же виде, в каком засыпала. То есть стояла посреди этого мемориала как дура, совершенно голая. И только порадовалась, что снится мне нелепая муть, а не кошмары с необходимостью в таком виде идти на доклад к какому-нибудь вышестоящему начальству, как за спиной прозвучал до отвращения знакомый голос:
— Парадокс... — Нану тяжело вздохнул.
От неожиданности я дёрнулась и резко обернулась, но — даже не выругалась, хотя и собиралась. Остановило неожиданное выражение лица ксеноса: серьёзное, напряжённое, хмурое какое-то. И смотрел он не на меня, а разглядывал окружающую серость. В остальном выглядел точно так же, как и всегда, и казался вопиюще неуместным здесь в своей неизменной пижаме жизнеутверждающего зелёного цвета.
— Что-то случилось? — я насторожённо уставилась на мужчину. Инстинктивно потянулась прикрыться, но мысленно шикнула на себя: выглядела бы я при этом ещё более жалко.
— Что?.. — Нану обернулся с таким видом, как будто вообще не знал, что я здесь, или забыл о моём существовании. — Случилось? — уточнил он. — Это... неверное слово, — медленно качнул головой, обвёл меня взглядом и обозначил уголками губ улыбку. Но, прежде чем я успела возмутиться, опять отвернулся, уставился в горизонт и проговорил: — Я не ожидал, что здесь всё настолько... удручающе.
— Где — здесь? — спросила я и всё-таки скрестила руки на груди. — Где мы и как тут оказались?
— Тебе не понравится ответ. — Ксенос опять обернулся ко мне.
И я подумала, что пусть лучше он улыбается как идиот, чем вот так, потому что серьёзный Нану снова пугал. Особенно на таком фоне. В глазах — чёрная бездна, и свербит в затылке чувство, что я пытаюсь общаться не с живым разумным существом, а чем-то гораздо более грандиозным, бескрайним и непознаваемым.
— И всё-таки? — нахмурилась, пытаясь не поддаваться гипнозу чуждых глаз. И не думать, что я вообще-то стою голая перед малознакомым, но явно совсем не слабым мужчиной, от которого непонятно, чего ожидать.
Вин! Правда мне, что ли, мужика постоянного надо? А то уж больно навязчивые мысли.
— Это — ты. — Ксенос широко повёл руками. — Точнее, твоя фантазия. То, что от неё осталось, — он опять обвёл пространство тяжёлым взглядом. — Пойдём. Вдруг здесь всё-таки есть что-нибудь живое?
Он не спеша зашагал поперёк рядов, а я двинулась следом, не до конца понимая, зачем вообще это делаю и зачем с ним разговариваю.
— Звучит глупо, — заметила я, недовольно поморщившись.
Хотя прекрасно понимала, что это попытка сохранить хорошую мину при плохой игре, потому что от слов Нану, при всей их странности, стало здорово не по себе. То ли антураж способствовал, то ли неожиданно серьёзное отношение к этому всему ксеноса. Причём попытка заведомо неудачная, потому что я в глубине души понимала: этот тип видит меня насквозь, да и не только меня. И хотелось бы с этим поспорить, но...
— А в чём парадокс? — спросила я, нагнав его, чтобы не разговаривать с затылком.
Окружающая тишина угнетала всё сильнее, и я постаралась разговором отвлечь себя от нервно скачущих сумбурных мыслей.
— Ты талантливая и хорошо рисуешь, — пояснил он спокойно. — Для этого нужно воображение, и оно наверняка было... не таким. И я сейчас в растерянности.
— Что ты имеешь в виду?
— Я совершенно не понимаю, зачем ты это сделала. — Нану вскользь бросил на меня взгляд, но тут же опять принялся изучать окрестности, как будто всерьёз надеялся встретить тут что-то ещё. Хотя лично мне затея казалась изначально обречённой на провал.
— Я сделала? Что?
— Вот это, — он опять широко повёл рукой. — Фантазия — это очень особенное качество. Его нельзя загубить извне. Наоборот, чем хуже снаружи, тем охотнее разум прячется здесь. Только изнутри, собственной волей, запрещая себе мечтать... И я не могу понять, зачем ты это сделала.
— Чушь какая-то, — хмуро огрызнулась я. — Ничего я не делала.
— Ты можешь спорить и говорить что угодно, но я вижу результат. — Нану рассеянно качнул головой, а потом вдруг резко повернул голову вбок, глядя в сторону куда-то поверх моей головы, и проговорил с улыбкой: — Всё-таки я был прав, не всё потеряно.
Он резко поменял направление движения, ускорил шаг. Я ничего нового в окружающем пейзаже не заметила, а ксенос тем временем почти подбежал к одному из цилиндров, ничем не отличающемуся от остальных, опустился на него на колено, перегнулся и свесился назад. Я остановилась в метре позади, следя за действиями Нану с возрастающим недоумением.
— Попался, — со сложной интонацией сообщил он, выпрямился, обернулся, держа на ладони мелкого зверька, и я окончательно уверилась в том, что реактор у меня действительно потёк. — Какой славный. Кто это?
Нану подошёл ко мне, поглаживая громко урчащую добычу по макушке.
— Это котылёк Павлик. Я его для Татки мелкой рисовала, — пробормотала я растерянно, борясь с желанием протереть глаза, потому что вот так, живьём, плод детской фантазии выглядел ещё более сюрреалистично, чем окружающий сон.
— Горо! — опять укоризненно вскинулась Ханова, а Хенг с ней одновременно ехидно уточнил:
— Зульфие?
— В ней я вряд ли найду что-то для себя новое, — отмахнулся док.
— Ты обещал! — подорвалась с места женщина.
— Сядь! — рявкнула я. Хорошо получилось, Ханова плюхнулась обратно ещё до того, как осознала приказ. — Дай ей успокоительного, надоела уже. Зуль, выпей и иди поспи, может, мозги на место встанут. Обещаю, никто твоих подопечных в ближайшие сутки вскрывать не станет.
Упрямилась Ханова недолго, наверное, в глубине души сама сознавала, насколько неадекватно сейчас себя ведёт, послушно выпила лекарство и ушла, нервно оглядываясь. Только после этого я заставила себя сесть, сумела перевести дух и сосредоточиться на деле.
— Горо, что ты можешь сказать по этим тварям? Как вы их вообще поймали?
— Не мы, а Зуль, она мне их всех троих принесла. За пазухой, — добил меня док, выдержал паузу и продолжил тем же невозмутимым тоном. — Я проверил на инфекции, насколько могу судить — чисто. По животным этим... Один самец, две самки. Млекопитающие, близки к приматам. Нижние конечности странные, никак это прокомментировать не могу, но ничего принципиально неизвестного науке в этой троице нет. Обезьяна с присосками вместо стоп — это странно, не представляю механизма их эволюции.
— Присосками? — переспросила я. — Странно, а я была уверена, что это копыта.
— Копыта были бы ещё более странной мутацией. Ксенос не сказал, у них там таких много вообще?
— Нану клянётся, что на его планете таких животных нет, вообще нет никаких животных зелёного цвета, и что он — единственное живое существо с его планеты на этом корабле. И я ему верю.
— А откуда же тогда эти взялись? — Горо приподнял брови, выражая крайнюю степень изумления. — Ни в одном каталоге ничего похожего не было, этот вид людям незнаком.
— Ну почему же, типичные зелёные черти, — рассеянно возразила я. — Хрестоматийные даже. Но откуда они взялись — большой вопрос. Первый. Второй — почему их поначалу камеры не фиксировали, а потом вдруг начали? Ну и третий о другом. Как именно общение с Нану влияет на мужчин и почему он должен был контактировать только с женщинами? Горо, ты в себе никаких изменений не чувствуешь? Желания убивать, например.
— Не больше чем обычно, — отмахнулся он.
— Странно. По логике, если в женщинах он будит созидательное начало, то в мужчинах, наверное, должен разрушительное.
— И где тут логика? — обиделся Хенг. — Скорее, устоявшиеся стереотипы. Может, черти эти — и есть плод общения дока с ксеносом?
— Ещё скажи, плод любви! Большой и чистой, — поморщилась я, проигнорировав полный немого укора взгляд Горо.
— У тебя есть другие объяснения?
— А твоя вот эта реплика что, похожа на объяснение? — вопросом на вопрос ответила я. — Свалить все странности в одно — эталон логики и здравомыслия! А раз ты такой умный и так уверен в своей версии, то объясни, почему после разговора Горо с ксеносом появилось именно трое зелёных чертей? Уй с ним, что они вообще появились, положим, созидающего начала лично в Накамуре ещё больше, чем в среднестатистической женщине, и творить он начал вот прямо с ходу невиданных живых тварей. Но почему черти, Хенг?! Горо, ты вообще знаешь, кто такие черти?
— Очень приблизительно, — неопределённо качнул головой док. — У нас был курс истории медицины, в его рамках — несколько лекций по психиатрии, и они там упоминались как один из типичных бредовых продуктов при алкогольном делирии. Черти, космические мозгоеды, призраки...
— Ну и что? — не понял штурман. — Почему у тебя не могли появиться черти?
— Нина права, — поддержал Горо. — У разных народов в разные исторические периоды бредовая продукция статистически отражает общественное мировоззрение. Бытие определяет сознание. При наличии этого самого сознания, конечно, — добавил он, окинув звездочёта сочувственным взглядом.
— Иди ты, — не обиделся тот. — Раз я такой тупой, то будь умным и расскажи без вот этого всего.
— Допустим, контакт человеческого мужчины с этим ксеносом действительно провоцирует появление чего-то живого, — вместо дока начала я. — Но по какому принципу выбирается, что именно живое появляется в итоге? Логично предположить, что образ считывается откуда-то из подсознания, ну как с женщинами. Нас же не тянет на что-то совсем уж дикое, и все порывы легко можно объяснить. Мне рисовать хочется, но у меня к этому виду творчества склонность, Ольга... Девочка молодая, по мужу, наверное, скучает. Зуль — одинокая женщина, нерастраченная нежность и всё такое. А теперь вопрос: как зелёные черти связаны с Накамурой?
— Короче, ладно, я понял. Версия хорошая, но недоработанная, — сделал свой вывод Хенг. Я только поморщилась в ответ и спорить не стала: версия как версия. — Да, док, мы же по делу! Сунь командира в регенератор на пару часиков, а?
— Так достала? — Глаза Горо насмешливо блеснули, но выражение лица оставалось серьёзным.
— Не то слово!
— Аргумент сильный, но не решающий, — неожиданно не поддался док. — Регенератор — не игрушка. Нина?
— Он прав, мне действительно нужно отдохнуть. Я слишком нервная и слишком себя накручиваю. Не до такой степени пока, как Зуль, но тоже ничего хорошего. В отпуск бы, но для этого сначала задание надо выполнить, а отдохнуть нужно сейчас.
— Ладно. Иди в операционную и раздевайся, — велел он и строго глянул на штурмана, когда я на ходу взялась за фланку. — Хенг.
— Ой ладно, что я там не видел! — отмахнулась эта зараза.
— Интимные подробности ваших служебных взаимоотношений оставь при себе, — оборвал его Горо. — Порядок такой.
— Хенг, мой стриптиз ладно, но ты определённо давно не видел Никваса, — со смешком напомнила штурману. Он задумчиво нахмурился, явно понимая, что что-то упускает. Но за несколько секунд, пока я стягивала фланку, просветления не наступило, пришлось сказать прямо: — Ты сменять его собираешься?
Вот тут звездочёт очухался, всполошился, выругался и оставил доктора с пациентом наедине — как и положено по инструкции. А я наконец прошла в операционную часть и остановилась у стула для посетителей, с опасливым уважением поглядывая на блестящую белую капсулу в углу, куда мне предстояло залезть.
Попытки собрать что-то подобное регенератору предпринимались давно. Мечта человечества: старого-больного положили в капсулу, а вынули через пару часов молодого-здорового. Даже несмотря на высокую продолжительность жизни, возросшую в последнюю пару веков благодаря замедляющим старение препаратам, до желанного бессмертия людям пока далеко.
Регенератор, конечно, такого не умеет, но эта изобретённая лет десять назад конструкция способна на очень многое. Тщательно контролируемый рост нужных клеток в нужном месте, принудительное выведение некоторых вредных веществ и разрушение злокачественных новообразований — серьёзная штука, нам по ней в своё время целую лекцию прочли. Тогда это казалось диковинкой, а сейчас вот на поток поставили, все новые корабли оснащают. Полно, конечно, мифов, и популярны точки зрения вроде «толком протестировать не успели, а вдруг», но я предпочитала доверять армейской медицине, так спокойнее жить. Они может и специфические ребята, с пациентами не миндальничают, но на ноги, чтобы выполнял боевую задачу и не отлынивал, поставят быстро и эффективно.
Мне серьёзное вмешательство не требовалось, так, общее оздоровление организма. Злоупотреблять подобным не советуют, опасаясь тех самых побочных эффектов, на которые напирают противники процедуры, но раз в полгода — допустимая и даже рекомендуемая регулярность.
Раздевшись донага, аккуратно сложив одежду на стуле и распустив волосы, я прошла к большой блестящей капсуле, занимающей угол медотсека, над которой колдовал Накамура. При моём приближении крышка с пшиком отъехала в сторону, открывая нутро, заполненное голубовато-прозрачным гелем с пузырьками.
— Ныряй, — приглашающе махнул Горо, вежливо подал мне руку, помогая забраться внутрь.
Ощущения странные и очень противоречивые. С одной стороны, ты с головой погружаешься в вязкую скользкую слизь, и даже точно зная на собственном опыте, что дышать она не мешает, нырять в неё боязно. Но с другой стороны, она не липкая, комфортной температуры, слабо пахнет свежестью. И ты паришь в этой субстанции, не имея желания пошевелиться, словно в невесомости, и тело кажется настолько лёгким, что как будто чужим. А потом и голова становится лёгкой-лёгкой, прозрачной, и пузырьки воздуха завиваются вокруг серебристым вихрем, закручиваются в галактическую спираль — и ласковая, уютная темнота обнимает коротким целительным сном.
ГЛАВА 6. Серость
Состояние, в котором находится пациент в регенераторе, ближе не к обычному сну, а к гипнотическому оцепенению. Нам даже рассказывали, что это делается специально для предотвращения непроизвольных мышечных сокращений, которые могут помешать работе программы. А ещё объясняли, что в таком состоянии человек не видит сны, скорее уж в отдельных случаях сознаёт себя внутри регенератора. И все предыдущие мои процедуры подтверждали теорию: закрыла глаза, мгновение темноты, пробуждение в том же месте.
Наверное, было наивно в нынешних обстоятельствах надеяться, что и теперь всё пройдёт как обычно.
Я нашла себя в очень странном... пространстве. Под ногами гладкая серая плоскость, докуда хватает глаз, на ощупь — не то пластик, не то хорошо обработанный камень. Над головой — серая, тускло светящаяся дымка, она же скрадывает горизонт, ограничивая видимость несколькими сотнями метров. А кроме них были только ряды геометрических фигур. Ряд кубов, ряд пирамид, ряд сфер, ряд цилиндров — такие же матово-серые, как поверхность под ногами, высотой мне до середины бедра.
И вроде бы ничего страшного в этой геометрически правильной пустоте не было, но по спине всё равно скользнул предательский холодок. Единственная ассоциация, которая возникла в голове, связывала это место с военным кладбищем. Ряды одинаковых серых могил от горизонта до горизонта. И пусть ни на одной фигуре не было ничего, похожего на мемориальную табличку, избавиться от гнетущего чувства тоски, безысходности, потери чего-то важного не получалось.
Усугубляя нелепость картины, снилась я себе в том же виде, в каком засыпала. То есть стояла посреди этого мемориала как дура, совершенно голая. И только порадовалась, что снится мне нелепая муть, а не кошмары с необходимостью в таком виде идти на доклад к какому-нибудь вышестоящему начальству, как за спиной прозвучал до отвращения знакомый голос:
— Парадокс... — Нану тяжело вздохнул.
От неожиданности я дёрнулась и резко обернулась, но — даже не выругалась, хотя и собиралась. Остановило неожиданное выражение лица ксеноса: серьёзное, напряжённое, хмурое какое-то. И смотрел он не на меня, а разглядывал окружающую серость. В остальном выглядел точно так же, как и всегда, и казался вопиюще неуместным здесь в своей неизменной пижаме жизнеутверждающего зелёного цвета.
— Что-то случилось? — я насторожённо уставилась на мужчину. Инстинктивно потянулась прикрыться, но мысленно шикнула на себя: выглядела бы я при этом ещё более жалко.
— Что?.. — Нану обернулся с таким видом, как будто вообще не знал, что я здесь, или забыл о моём существовании. — Случилось? — уточнил он. — Это... неверное слово, — медленно качнул головой, обвёл меня взглядом и обозначил уголками губ улыбку. Но, прежде чем я успела возмутиться, опять отвернулся, уставился в горизонт и проговорил: — Я не ожидал, что здесь всё настолько... удручающе.
— Где — здесь? — спросила я и всё-таки скрестила руки на груди. — Где мы и как тут оказались?
— Тебе не понравится ответ. — Ксенос опять обернулся ко мне.
И я подумала, что пусть лучше он улыбается как идиот, чем вот так, потому что серьёзный Нану снова пугал. Особенно на таком фоне. В глазах — чёрная бездна, и свербит в затылке чувство, что я пытаюсь общаться не с живым разумным существом, а чем-то гораздо более грандиозным, бескрайним и непознаваемым.
— И всё-таки? — нахмурилась, пытаясь не поддаваться гипнозу чуждых глаз. И не думать, что я вообще-то стою голая перед малознакомым, но явно совсем не слабым мужчиной, от которого непонятно, чего ожидать.
Вин! Правда мне, что ли, мужика постоянного надо? А то уж больно навязчивые мысли.
— Это — ты. — Ксенос широко повёл руками. — Точнее, твоя фантазия. То, что от неё осталось, — он опять обвёл пространство тяжёлым взглядом. — Пойдём. Вдруг здесь всё-таки есть что-нибудь живое?
Он не спеша зашагал поперёк рядов, а я двинулась следом, не до конца понимая, зачем вообще это делаю и зачем с ним разговариваю.
— Звучит глупо, — заметила я, недовольно поморщившись.
Хотя прекрасно понимала, что это попытка сохранить хорошую мину при плохой игре, потому что от слов Нану, при всей их странности, стало здорово не по себе. То ли антураж способствовал, то ли неожиданно серьёзное отношение к этому всему ксеноса. Причём попытка заведомо неудачная, потому что я в глубине души понимала: этот тип видит меня насквозь, да и не только меня. И хотелось бы с этим поспорить, но...
— А в чём парадокс? — спросила я, нагнав его, чтобы не разговаривать с затылком.
Окружающая тишина угнетала всё сильнее, и я постаралась разговором отвлечь себя от нервно скачущих сумбурных мыслей.
— Ты талантливая и хорошо рисуешь, — пояснил он спокойно. — Для этого нужно воображение, и оно наверняка было... не таким. И я сейчас в растерянности.
— Что ты имеешь в виду?
— Я совершенно не понимаю, зачем ты это сделала. — Нану вскользь бросил на меня взгляд, но тут же опять принялся изучать окрестности, как будто всерьёз надеялся встретить тут что-то ещё. Хотя лично мне затея казалась изначально обречённой на провал.
— Я сделала? Что?
— Вот это, — он опять широко повёл рукой. — Фантазия — это очень особенное качество. Его нельзя загубить извне. Наоборот, чем хуже снаружи, тем охотнее разум прячется здесь. Только изнутри, собственной волей, запрещая себе мечтать... И я не могу понять, зачем ты это сделала.
— Чушь какая-то, — хмуро огрызнулась я. — Ничего я не делала.
— Ты можешь спорить и говорить что угодно, но я вижу результат. — Нану рассеянно качнул головой, а потом вдруг резко повернул голову вбок, глядя в сторону куда-то поверх моей головы, и проговорил с улыбкой: — Всё-таки я был прав, не всё потеряно.
Он резко поменял направление движения, ускорил шаг. Я ничего нового в окружающем пейзаже не заметила, а ксенос тем временем почти подбежал к одному из цилиндров, ничем не отличающемуся от остальных, опустился на него на колено, перегнулся и свесился назад. Я остановилась в метре позади, следя за действиями Нану с возрастающим недоумением.
— Попался, — со сложной интонацией сообщил он, выпрямился, обернулся, держа на ладони мелкого зверька, и я окончательно уверилась в том, что реактор у меня действительно потёк. — Какой славный. Кто это?
Нану подошёл ко мне, поглаживая громко урчащую добычу по макушке.
— Это котылёк Павлик. Я его для Татки мелкой рисовала, — пробормотала я растерянно, борясь с желанием протереть глаза, потому что вот так, живьём, плод детской фантазии выглядел ещё более сюрреалистично, чем окружающий сон.
