Первый в этом году был посвящён новому набору студентов и новому году, никаких конкретных вопросов обсуждать там не собирались, и Серафим надеялся, что надолго это не затянется. До назначенного времени оставалось двадцать минут, идти — пять, придёт пораньше и выберет удобное место, чтобы полистать ведомости.
Тринадцатая группа телесников оказалась совсем не так страшна, как думала Ева — во всяком случае, основная её часть, прибывшая этим поездом. Студенты искренне обрадовались наличию у себя куратора и охотно сгрудились возле неё, заставив почувствовать себя наседкой с цыплятами. Пара бойких ребят с ходу начала подбивать клинья и рассыпаться в комплиментах, но их даже осаживать не пришлось, всё легко свелось к шутке. А потом стало вовсе не до шуток, когда Ева велела им выдвинуть из своих рядов старосту группы.
Стоило бы, конечно, понаблюдать за ними всеми внимательнее и, может, выбрать кого-то более ответственного, но пока оставалось решать проблему так.
Поскольку никакого ответственного должностного лица в общежитиях не было, списки на расселение каждому куратору выдали отдельно. Ева понятия не имела, откуда они взялись и кто ими занимался, да и знать не хотела, но наверняка не обошлось без Смотрителя — если он нёс ответственность за снабжение университета. Для неё главное, что быт налажен, и налажен хорошо.
Уборка проходила по выходным, тогда же обновлялось — или очищалось — постельное бельё. Вещи никогда не пропадали, только пыль, грязь и мелкий мусор, а вот всё остальное ложилось на совесть обитателей комнаты. Проблемы со светом, водой и прочими коммуникациями, насколько Ева успела узнать, случались исключительно редко, а если всё-таки случались и по каким-то причинам не решались сами собой, в каждом общежитии при входе имелся небольшой почтовый ящичек для заявок, куда следовало сообщать обо всех проблемах. Никто никогда не видел, чтобы эти записки оттуда доставали, но они исчезали, а проблемы — решались. Ну или некто не считал заявку достойной реакции, и тогда она находилась на столе заявителя с красным штампом «отклонено».
Там же, возле ящика для писем, имелся стенд с правилами проживания в общежитии и внушительный «прачечный» ларь: туда складывали испачканную или испорченную одежду, а вскоре та появлялась в вычищенном виде в шкафу у хозяина.
Вообще-то всё это здорово походило на работу домовых, но были ли на территории ГГОУ эти переродцы или нет — не знала ни Ольга, ни другие коллеги, с которыми Ева успела всё это обсудить, так что ожидавших открытия страшной тайны студентов постигло разочарование. Все они уже бывали здесь, когда сдавали вступительные экзамены, все ознакомились с правилами, но тогда им никто не сообщил подробностей, и оставалась надежда, что тайны откроются позже: все дружно решили, что для допуска к этим тайнам требуется какой-то особый статус. Кажется, куратору, что она тоже не в курсе, не поверил никто.
Обустроив подопечных и раздав им тонкие брошюрки университетского устава с наказом вызубрить от корки до корки и сдать с началом учебного года под роспись, прекрасно понимая, что намучается с этой сдачей и хорошо если половина действительно выучит. Но она по крайней мере попытается.
После этого Ева сходила на обед и вернулась к себе, чтобы разобраться с подготовкой к следующим занятиям. И обнаружила маленькую, но печальную трагедию: то ли она сама, то ли соседка опрокинула открытый флакон с шампунем в раковину, и тот весь вытек. Жалко было почти до слёз: полный флакон, дорогой, хороший, и вдруг — нате! И главное, непонятно, где теперь взять замену? Ева заказывала его через сеть и ждала три недели, а тут…
В итоге делами она, конечно, занялась, но настроение оказалось безнадёжно испорчено, что почти сразу заметила Ольга, забежавшая за ней перед факультетским собранием.
— Ты чего такая грустная? — удивилась она, пока Ева собиралась. — Не поладила со студентами?
— Нет, студенты хорошие, к ним претензий нет. Шампунь у меня погиб, — со вздохом призналась она, выпуская коллегу из комнаты и запирая за собой на ключ. Ничего дурного она не подозревала, просто привычка. — А доставка здесь какая-нибудь есть? Можно что-то заказать?
— Да заказать-то можно, если из города. А тебе зачем? Какой-то особенный шампунь?
— Для цвета. Очень хороший, не представляю, что делать… Ну закажу я, приедет он через месяц, а что делать всё это время?
— Боже, Ева, ну что за глупости! — фыркнула Ольга. — Я тебя с одной девочкой познакомлю, она делает совершенно шикарную косметику, твой супер-пупер шампунь ни в какое сравнение не пойдёт!
— Не доверяю я самодельной косметике, — честно призналась Калинина. — Мало ли что туда намешают? С производителя хоть спросить можно…
— Тут профи получше твоего производителя, — пренебрежительно отмахнулась Оля. — Настоящая кикимора, между прочим, талантливая — жуть! Сама всё выращивает, ей ректор целую теплицу выделил, потому что для целителей много нужного делает, и сама готовит. У нас все девчонки к ней бегают. Ты же в ГГОУ, у нас тут каких только умельцев нет!
— Да уж. И артефактор?
— Найдётся, — улыбнулась Ольга. — А что, тебе что-то нужно? Уж не противозачаточный ли? — мурлыкнула заговорщицки, подцепив спутницу под локоть и хитро блестя глазами.
— А он и такие делает? — рассеянно уточнила Ева, задумавшись. Зелья зельями, да и Серафим явно из переродцев, так что волноваться не стоит, но всё же...
— И такие, — рассмеялась Томилина. — А ты мне явно не всё рассказала про адмирала!
— Так и ты мне не сказала, куда в городе пропала, — легко отбила она.
— Ну да, — вздохнула Ольга. — Один-один. Но с Сонечкой я тебя познакомлю, она правда умница!
— Знакомь, — согласилась Ева — и на неуклюжий перевод темы, и на кикимору. В конце концов, даже если она закажет, в ближайший месяц надо как-то жить, желательно — с чистой головой. — Погоди, но если здесь есть кикимора, она же не может не знать других переродцев? Домового, если есть, так уж точно!
— А домовой-то тебе зачем? — искренне удивилась Ольга.
— Интересно, — пожала плечами Ева. — Судя по всему, за общежитиями следит именно домовой, и я не понимаю, зачем делать из этого великую тайну. Ну есть и есть, а все почему-то секретничают.
— Домовой тоже имеет право на частную жизнь, если не хочет показываться — его право. Соня знает, конечно, но сразу сказала, что такие вопросы обсуждать не будет.
— Да, ты права. И дорого Соня берёт?..
Вот так, болтая о женском, они и добрались до одного из учебных корпусов. Собрание декан проводил в одной из самых больших лекционных аудиторий, стулья в которой были расположены амфитеатром, разделённым на три сектора двумя проходами, каждый из которых заканчивался своей дверью. Открыты сейчас были обе. Помещение наполнял сдержанный гул, который порой прерывали более резкие звуки, вроде взрывов хохота: преподаватели мало отличались от студентов, они тоже тратили время за разговорами, порой весьма эмоциональными.
Ева подобные аудитории раньше видела только в фильмах, поэтому немного залюбовалась — высоким сводчатым потолком, бледно-голубыми стенами, украшенными простыми белыми полуколоннами и скромным лепным бордюром.
— Ну что, пойдём вливаться? — весело предложила Ольга, поторопив замешкавшуюся на входе спутницу.
— Позвольте не согласиться, — прозвучал над головой знакомый мужской голос и на талию Евы легла ладонь. Обе женщины вздрогнули от неожиданности, Калинина метнула на подкравшегося адмирала возмущённый взгляд, но тот спокойно продолжил, даже не заметив: — С вашего позволения, Еву я похищаю.
— Пожалуйста-пожалуйста, общайтесь! — радостно заверила Ольга, окатила коллегу довольной улыбкой «так-так-всё-понятно» и лёгкой походкой устремилась вниз по лестнице, без сожалений оставив ту на растерзание.
— Что за дурацкая привычка — подкрадываться? — вздохнула Ева, но упираться не стала, позволила утянуть себя на последний ряд стульев.
За день она успела остыть, а вёл себя Дрянин сейчас пусть и странновато, но прилично, не устраивать же скандал на ровном месте. Да и про браслет она с самого утра не вспоминала, он не мешался и не привлекал внимания, так что предъявлять по его поводу претензии показалось неуместным.
— Полезная привычка, — рассеянно отмахнулся Серафим и по пустому ряду дошёл до самого угла, в который и забился.
— И что это за места для поцелуев?
— Если ты настаиваешь, но — чуть позже, — он бросила на женщину короткий насмешливый взгляд и невозмутимо раскрыл на коленях папку с какими-то документами. И уткнулся в них.
Ева несколько мгновений растерянно разглядывала его, пытаясь понять смысл манёвра, а потом не выдержала и рассмеялась, за что удостоилась скользящего вопросительного взгляда.
— Ты что, мной отгораживаешься от любопытных? Что ты такое изучаешь? — Сунув нос в записи, Ева искренне удивилась, обнаружив какие-то явно финансовые бумаги. — Бухгалтерская отчётность? Никогда бы не подумала, что ты тут и правда для проверки…. Это секретно? — Ева осеклась под задумчивым, оценивающим взглядом Серафима. Вроде бы ничего пугающего в нём сейчас не было, но невольно вспомнились зловещее зелёное пламя и хищные зубы. — Отстала! — она выразительно приподняла ладони в жесте капитуляции.
— Нет, отчего же? — уголками губ усмехнулся Дрянин, продолжая рассматривать задумчиво и пристально. — Ты можешь быть полезна. Я подумаю, как тебя использовать.
— Зачем я стала расспрашивать? — тяжело вздохнула она, закатив глаза.
— Не бойся, это не больно.
Усмешка стала более явственной, а через мгновение Серафим поймал её ладонь, задумчиво погладил тонкие пальцы. И вроде по-прежнему не позволял себе ничего дурного, оскорбительного или неприличного, но Еву с ног до головы окатило скверным предчувствием и буквально зачесались пятки вскочить и убежать на первый ряд. Или это было не предчувствие, а обыкновенное возбуждение?..
Кажется, её напряжение не укрылось от собеседника, улыбка его стала кривовато-насмешливой.
— Больше того, я уверен, тебе понравится! — заверил он, медленно и вдумчиво поцеловал костяшки пальцев — раз, другой, напоследок слегка прихватил губами кончик мизинца — и, выпустив её ладонь, опять уткнулся в свои бумаги.
Ева глубоко вздохнула… и промолчала. Хотя, конечно, подзуживало напомнить про места для поцелуев и поинтересоваться, всё ли это или можно рассчитывать на что-то поинтереснее. Потому что «этим» он её уже впечатлил, причём настолько, что захотелось продолжения, и лучше — прямо сейчас, вместо этого глупого заседания непонятно кого и зачем. Репутация, конечно, пострадает, но…
А может, к чёрту репутацию? Ольга вон и так уверена, что у них с адмиралом что-то есть, ну убедится лишний раз. Да уже убедилась! А она… Надо пользоваться присутствием в её жизни мужчины, который одним почти невинным поцелуем заводит так, что хочется плюнуть на всё и тащить его в укромный уголок.
Ева усмехнулась собственной реакции и мыслям и постаралась сосредоточиться на словах декана, который, цокая ботинками как заправская модница тонкими шпильками, прошёл между рядов и встал за кафедру. Правда, оказалось это довольно трудно: ничего интересного Медведков не говорил. Общие фразы, скучные шутки, ответственность потусторонников перед миром… Он явно очень любил поговорить.
А её мысли опять соскользнули на соседа и его слова. И занятие. Он и вправду изучал какие-то финансовые документы, с такого расстояния она не видела заголовков, но таблицы с цифрами и некоторые — с рядами разномастных подписей не допускали двоякого толкования. И, выходит, он действительно проверяющий, причём не по поводу каких-то пропавших студентов, а по сугубо приземлённой материальной части. Неужели он тогда сказал правду и действительно был… скучной сухопутной крысой? Дрянин — бухгалтер. С ума сойти!
Она ещё раз покосилась на мужчину и отбросила эту мысль. Нет, что-то тут было не так. И как он может использовать её в своих делах поиска приписок в бухгалтерии? Тут она совершенно точно и абсолютно бесполезна, причём независимо от собственного желания помочь.
Не на секс же он опять намекал! На эту тему высказывался вполне недвусмысленно и без намёков. И скрытность его озадачивала. Ну ладно, проверяет он документы, но зачем забиваться с ними в угол?
— Сударь, я вам не мешаю? — восклицание прервало монотонную речь и заставило Еву очнуться, сфокусировав взгляд на декане. — Господин… Дрянин, если я не ошибаюсь?
— Сеф, — тихо окликнула Ева соседа, когда он не отреагировал на оклик начальства, погружённый в бумаги и какие-то записи в телефоне.
Он нахмурился, перевёл взгляд на Еву. Та кивнула в сторону кафедры.
— Спасибо, что наконец почтили меня своим вниманием, — поклонился декан с улыбкой. — Мы вам не мешаем?
— До последнего времени не мешали, — спокойно пожал плечами Дрянин и уткнулся обратно в свои записи, вызвав волну смешков.
— Позвольте полюбопытствовать, чем вы таким заняты.
— Работой, — коротко отозвался Серафим. — И вот теперь вы начинаете мне мешать.
— Ну знаете, это уже наглость! Зачем вы в таком случае сюда пришли?
— Потому что мне сказали, что присутствие обязательно, — с той же невозмутимостью продолжил Дрянин, и Ева закусила щёку изнутри, чтобы не захихикать. — Я пришёл. Но это не значит, что я согласен тратить время впустую, когда у меня есть дела.
— То есть вы один, получается, здесь и работаете? А остальные? — Медведков облокотился о кафедру, не спуская с адмирала непонятного взгляда.
— Понятия не имею, я не приглядывался, — Серафим пожал плечами и уткнулся обратно в телефон, продолжив что-то читать в повисшей тишине.
— И это элита! Преподаватель, потусторонник со стажем! — укоризненно покачал головой декан.
— Если вас это утешит, я вообще не чародей. И не преподаватель, — насмешливо заметил Дрянин.
— А что же вы тут делаете, позвольте? — опешил Медведков.
— Все вопросы к ректору. И у вас там какое-то важное дело было, не отвлекайтесь.
— Это многое объясняет, да уж… Кто-нибудь ещё разделяет мнение господина Дрянина? Ну, может, совещания никому больше и не нужны? Так не стесняйтесь, высказывайтесь! — щедро предложил возмущённый лектор.
Ещё некоторое время стояла мёртвая звенящая тишина. Ева украдкой вздохнула, рассеянно теребя браслеты на руке. С одной стороны, высказаться конечно хотелось, потому что она тоже считала подобное времяпрепровождение глупым. Но с другой… Не для того она так стремилась попасть в ГГОУ, чтобы грызться с деканом из-за мелочей и вылететь в конце концов из университета или оказаться так заваленной бесполезной работой, что на самое важное не останется времени.
Видимо, не одну её посетили подобные мысли, потому что, не дождавшись возражений, Медведков продолжил, а по рядам прошелестел вздох облегчения.
Осадок после этой сцены у Евы остался препаршивый, испортивший всё настроение. И приятный дурман от поцелуев Дрянина выветрился, и другие восторги. Всё-таки от прославленного известного чародея, столько всего сделавшего для науки, она ожидала чего-то… другого. А он просто любил поговорить и не терпел малейшего невнимания к своей персоне, как избалованный ребёнок. Наверное, сказывался возраст. Или прежние заслуги давили? Утешало только то, что она никогда не восхищалась этим человеком. Да, знала заслуги и признавала их, но разочарование оказалось не настолько сильным, как могло бы.
***
Тринадцатая группа телесников оказалась совсем не так страшна, как думала Ева — во всяком случае, основная её часть, прибывшая этим поездом. Студенты искренне обрадовались наличию у себя куратора и охотно сгрудились возле неё, заставив почувствовать себя наседкой с цыплятами. Пара бойких ребят с ходу начала подбивать клинья и рассыпаться в комплиментах, но их даже осаживать не пришлось, всё легко свелось к шутке. А потом стало вовсе не до шуток, когда Ева велела им выдвинуть из своих рядов старосту группы.
Стоило бы, конечно, понаблюдать за ними всеми внимательнее и, может, выбрать кого-то более ответственного, но пока оставалось решать проблему так.
Поскольку никакого ответственного должностного лица в общежитиях не было, списки на расселение каждому куратору выдали отдельно. Ева понятия не имела, откуда они взялись и кто ими занимался, да и знать не хотела, но наверняка не обошлось без Смотрителя — если он нёс ответственность за снабжение университета. Для неё главное, что быт налажен, и налажен хорошо.
Уборка проходила по выходным, тогда же обновлялось — или очищалось — постельное бельё. Вещи никогда не пропадали, только пыль, грязь и мелкий мусор, а вот всё остальное ложилось на совесть обитателей комнаты. Проблемы со светом, водой и прочими коммуникациями, насколько Ева успела узнать, случались исключительно редко, а если всё-таки случались и по каким-то причинам не решались сами собой, в каждом общежитии при входе имелся небольшой почтовый ящичек для заявок, куда следовало сообщать обо всех проблемах. Никто никогда не видел, чтобы эти записки оттуда доставали, но они исчезали, а проблемы — решались. Ну или некто не считал заявку достойной реакции, и тогда она находилась на столе заявителя с красным штампом «отклонено».
Там же, возле ящика для писем, имелся стенд с правилами проживания в общежитии и внушительный «прачечный» ларь: туда складывали испачканную или испорченную одежду, а вскоре та появлялась в вычищенном виде в шкафу у хозяина.
Вообще-то всё это здорово походило на работу домовых, но были ли на территории ГГОУ эти переродцы или нет — не знала ни Ольга, ни другие коллеги, с которыми Ева успела всё это обсудить, так что ожидавших открытия страшной тайны студентов постигло разочарование. Все они уже бывали здесь, когда сдавали вступительные экзамены, все ознакомились с правилами, но тогда им никто не сообщил подробностей, и оставалась надежда, что тайны откроются позже: все дружно решили, что для допуска к этим тайнам требуется какой-то особый статус. Кажется, куратору, что она тоже не в курсе, не поверил никто.
Обустроив подопечных и раздав им тонкие брошюрки университетского устава с наказом вызубрить от корки до корки и сдать с началом учебного года под роспись, прекрасно понимая, что намучается с этой сдачей и хорошо если половина действительно выучит. Но она по крайней мере попытается.
Прода от 15.06.2023, 19:29
После этого Ева сходила на обед и вернулась к себе, чтобы разобраться с подготовкой к следующим занятиям. И обнаружила маленькую, но печальную трагедию: то ли она сама, то ли соседка опрокинула открытый флакон с шампунем в раковину, и тот весь вытек. Жалко было почти до слёз: полный флакон, дорогой, хороший, и вдруг — нате! И главное, непонятно, где теперь взять замену? Ева заказывала его через сеть и ждала три недели, а тут…
В итоге делами она, конечно, занялась, но настроение оказалось безнадёжно испорчено, что почти сразу заметила Ольга, забежавшая за ней перед факультетским собранием.
— Ты чего такая грустная? — удивилась она, пока Ева собиралась. — Не поладила со студентами?
— Нет, студенты хорошие, к ним претензий нет. Шампунь у меня погиб, — со вздохом призналась она, выпуская коллегу из комнаты и запирая за собой на ключ. Ничего дурного она не подозревала, просто привычка. — А доставка здесь какая-нибудь есть? Можно что-то заказать?
— Да заказать-то можно, если из города. А тебе зачем? Какой-то особенный шампунь?
— Для цвета. Очень хороший, не представляю, что делать… Ну закажу я, приедет он через месяц, а что делать всё это время?
— Боже, Ева, ну что за глупости! — фыркнула Ольга. — Я тебя с одной девочкой познакомлю, она делает совершенно шикарную косметику, твой супер-пупер шампунь ни в какое сравнение не пойдёт!
— Не доверяю я самодельной косметике, — честно призналась Калинина. — Мало ли что туда намешают? С производителя хоть спросить можно…
— Тут профи получше твоего производителя, — пренебрежительно отмахнулась Оля. — Настоящая кикимора, между прочим, талантливая — жуть! Сама всё выращивает, ей ректор целую теплицу выделил, потому что для целителей много нужного делает, и сама готовит. У нас все девчонки к ней бегают. Ты же в ГГОУ, у нас тут каких только умельцев нет!
— Да уж. И артефактор?
— Найдётся, — улыбнулась Ольга. — А что, тебе что-то нужно? Уж не противозачаточный ли? — мурлыкнула заговорщицки, подцепив спутницу под локоть и хитро блестя глазами.
— А он и такие делает? — рассеянно уточнила Ева, задумавшись. Зелья зельями, да и Серафим явно из переродцев, так что волноваться не стоит, но всё же...
— И такие, — рассмеялась Томилина. — А ты мне явно не всё рассказала про адмирала!
— Так и ты мне не сказала, куда в городе пропала, — легко отбила она.
— Ну да, — вздохнула Ольга. — Один-один. Но с Сонечкой я тебя познакомлю, она правда умница!
— Знакомь, — согласилась Ева — и на неуклюжий перевод темы, и на кикимору. В конце концов, даже если она закажет, в ближайший месяц надо как-то жить, желательно — с чистой головой. — Погоди, но если здесь есть кикимора, она же не может не знать других переродцев? Домового, если есть, так уж точно!
— А домовой-то тебе зачем? — искренне удивилась Ольга.
— Интересно, — пожала плечами Ева. — Судя по всему, за общежитиями следит именно домовой, и я не понимаю, зачем делать из этого великую тайну. Ну есть и есть, а все почему-то секретничают.
— Домовой тоже имеет право на частную жизнь, если не хочет показываться — его право. Соня знает, конечно, но сразу сказала, что такие вопросы обсуждать не будет.
— Да, ты права. И дорого Соня берёт?..
Вот так, болтая о женском, они и добрались до одного из учебных корпусов. Собрание декан проводил в одной из самых больших лекционных аудиторий, стулья в которой были расположены амфитеатром, разделённым на три сектора двумя проходами, каждый из которых заканчивался своей дверью. Открыты сейчас были обе. Помещение наполнял сдержанный гул, который порой прерывали более резкие звуки, вроде взрывов хохота: преподаватели мало отличались от студентов, они тоже тратили время за разговорами, порой весьма эмоциональными.
Ева подобные аудитории раньше видела только в фильмах, поэтому немного залюбовалась — высоким сводчатым потолком, бледно-голубыми стенами, украшенными простыми белыми полуколоннами и скромным лепным бордюром.
— Ну что, пойдём вливаться? — весело предложила Ольга, поторопив замешкавшуюся на входе спутницу.
— Позвольте не согласиться, — прозвучал над головой знакомый мужской голос и на талию Евы легла ладонь. Обе женщины вздрогнули от неожиданности, Калинина метнула на подкравшегося адмирала возмущённый взгляд, но тот спокойно продолжил, даже не заметив: — С вашего позволения, Еву я похищаю.
— Пожалуйста-пожалуйста, общайтесь! — радостно заверила Ольга, окатила коллегу довольной улыбкой «так-так-всё-понятно» и лёгкой походкой устремилась вниз по лестнице, без сожалений оставив ту на растерзание.
— Что за дурацкая привычка — подкрадываться? — вздохнула Ева, но упираться не стала, позволила утянуть себя на последний ряд стульев.
За день она успела остыть, а вёл себя Дрянин сейчас пусть и странновато, но прилично, не устраивать же скандал на ровном месте. Да и про браслет она с самого утра не вспоминала, он не мешался и не привлекал внимания, так что предъявлять по его поводу претензии показалось неуместным.
— Полезная привычка, — рассеянно отмахнулся Серафим и по пустому ряду дошёл до самого угла, в который и забился.
— И что это за места для поцелуев?
— Если ты настаиваешь, но — чуть позже, — он бросила на женщину короткий насмешливый взгляд и невозмутимо раскрыл на коленях папку с какими-то документами. И уткнулся в них.
Ева несколько мгновений растерянно разглядывала его, пытаясь понять смысл манёвра, а потом не выдержала и рассмеялась, за что удостоилась скользящего вопросительного взгляда.
— Ты что, мной отгораживаешься от любопытных? Что ты такое изучаешь? — Сунув нос в записи, Ева искренне удивилась, обнаружив какие-то явно финансовые бумаги. — Бухгалтерская отчётность? Никогда бы не подумала, что ты тут и правда для проверки…. Это секретно? — Ева осеклась под задумчивым, оценивающим взглядом Серафима. Вроде бы ничего пугающего в нём сейчас не было, но невольно вспомнились зловещее зелёное пламя и хищные зубы. — Отстала! — она выразительно приподняла ладони в жесте капитуляции.
— Нет, отчего же? — уголками губ усмехнулся Дрянин, продолжая рассматривать задумчиво и пристально. — Ты можешь быть полезна. Я подумаю, как тебя использовать.
— Зачем я стала расспрашивать? — тяжело вздохнула она, закатив глаза.
— Не бойся, это не больно.
Усмешка стала более явственной, а через мгновение Серафим поймал её ладонь, задумчиво погладил тонкие пальцы. И вроде по-прежнему не позволял себе ничего дурного, оскорбительного или неприличного, но Еву с ног до головы окатило скверным предчувствием и буквально зачесались пятки вскочить и убежать на первый ряд. Или это было не предчувствие, а обыкновенное возбуждение?..
Кажется, её напряжение не укрылось от собеседника, улыбка его стала кривовато-насмешливой.
— Больше того, я уверен, тебе понравится! — заверил он, медленно и вдумчиво поцеловал костяшки пальцев — раз, другой, напоследок слегка прихватил губами кончик мизинца — и, выпустив её ладонь, опять уткнулся в свои бумаги.
Ева глубоко вздохнула… и промолчала. Хотя, конечно, подзуживало напомнить про места для поцелуев и поинтересоваться, всё ли это или можно рассчитывать на что-то поинтереснее. Потому что «этим» он её уже впечатлил, причём настолько, что захотелось продолжения, и лучше — прямо сейчас, вместо этого глупого заседания непонятно кого и зачем. Репутация, конечно, пострадает, но…
А может, к чёрту репутацию? Ольга вон и так уверена, что у них с адмиралом что-то есть, ну убедится лишний раз. Да уже убедилась! А она… Надо пользоваться присутствием в её жизни мужчины, который одним почти невинным поцелуем заводит так, что хочется плюнуть на всё и тащить его в укромный уголок.
Ева усмехнулась собственной реакции и мыслям и постаралась сосредоточиться на словах декана, который, цокая ботинками как заправская модница тонкими шпильками, прошёл между рядов и встал за кафедру. Правда, оказалось это довольно трудно: ничего интересного Медведков не говорил. Общие фразы, скучные шутки, ответственность потусторонников перед миром… Он явно очень любил поговорить.
Прода от 19.06.2023, 20:28
А её мысли опять соскользнули на соседа и его слова. И занятие. Он и вправду изучал какие-то финансовые документы, с такого расстояния она не видела заголовков, но таблицы с цифрами и некоторые — с рядами разномастных подписей не допускали двоякого толкования. И, выходит, он действительно проверяющий, причём не по поводу каких-то пропавших студентов, а по сугубо приземлённой материальной части. Неужели он тогда сказал правду и действительно был… скучной сухопутной крысой? Дрянин — бухгалтер. С ума сойти!
Она ещё раз покосилась на мужчину и отбросила эту мысль. Нет, что-то тут было не так. И как он может использовать её в своих делах поиска приписок в бухгалтерии? Тут она совершенно точно и абсолютно бесполезна, причём независимо от собственного желания помочь.
Не на секс же он опять намекал! На эту тему высказывался вполне недвусмысленно и без намёков. И скрытность его озадачивала. Ну ладно, проверяет он документы, но зачем забиваться с ними в угол?
— Сударь, я вам не мешаю? — восклицание прервало монотонную речь и заставило Еву очнуться, сфокусировав взгляд на декане. — Господин… Дрянин, если я не ошибаюсь?
— Сеф, — тихо окликнула Ева соседа, когда он не отреагировал на оклик начальства, погружённый в бумаги и какие-то записи в телефоне.
Он нахмурился, перевёл взгляд на Еву. Та кивнула в сторону кафедры.
— Спасибо, что наконец почтили меня своим вниманием, — поклонился декан с улыбкой. — Мы вам не мешаем?
— До последнего времени не мешали, — спокойно пожал плечами Дрянин и уткнулся обратно в свои записи, вызвав волну смешков.
— Позвольте полюбопытствовать, чем вы таким заняты.
— Работой, — коротко отозвался Серафим. — И вот теперь вы начинаете мне мешать.
— Ну знаете, это уже наглость! Зачем вы в таком случае сюда пришли?
— Потому что мне сказали, что присутствие обязательно, — с той же невозмутимостью продолжил Дрянин, и Ева закусила щёку изнутри, чтобы не захихикать. — Я пришёл. Но это не значит, что я согласен тратить время впустую, когда у меня есть дела.
— То есть вы один, получается, здесь и работаете? А остальные? — Медведков облокотился о кафедру, не спуская с адмирала непонятного взгляда.
— Понятия не имею, я не приглядывался, — Серафим пожал плечами и уткнулся обратно в телефон, продолжив что-то читать в повисшей тишине.
— И это элита! Преподаватель, потусторонник со стажем! — укоризненно покачал головой декан.
— Если вас это утешит, я вообще не чародей. И не преподаватель, — насмешливо заметил Дрянин.
— А что же вы тут делаете, позвольте? — опешил Медведков.
— Все вопросы к ректору. И у вас там какое-то важное дело было, не отвлекайтесь.
— Это многое объясняет, да уж… Кто-нибудь ещё разделяет мнение господина Дрянина? Ну, может, совещания никому больше и не нужны? Так не стесняйтесь, высказывайтесь! — щедро предложил возмущённый лектор.
Ещё некоторое время стояла мёртвая звенящая тишина. Ева украдкой вздохнула, рассеянно теребя браслеты на руке. С одной стороны, высказаться конечно хотелось, потому что она тоже считала подобное времяпрепровождение глупым. Но с другой… Не для того она так стремилась попасть в ГГОУ, чтобы грызться с деканом из-за мелочей и вылететь в конце концов из университета или оказаться так заваленной бесполезной работой, что на самое важное не останется времени.
Видимо, не одну её посетили подобные мысли, потому что, не дождавшись возражений, Медведков продолжил, а по рядам прошелестел вздох облегчения.
Осадок после этой сцены у Евы остался препаршивый, испортивший всё настроение. И приятный дурман от поцелуев Дрянина выветрился, и другие восторги. Всё-таки от прославленного известного чародея, столько всего сделавшего для науки, она ожидала чего-то… другого. А он просто любил поговорить и не терпел малейшего невнимания к своей персоне, как избалованный ребёнок. Наверное, сказывался возраст. Или прежние заслуги давили? Утешало только то, что она никогда не восхищалась этим человеком. Да, знала заслуги и признавала их, но разочарование оказалось не настолько сильным, как могло бы.
