При всём безумии тот казался Александру самым стабильным и предсказуемым из всех. И, конечно, его собачью преданность Великий инквизитор — сквозь лёгкую гадливость — знал и ценил. Неприязнь вызывал не Иона, она была направлена внутрь. Несмотря на то, что Александр старался не злоупотреблять и вообще поменьше пересекаться с этим человеком, всё равно было тошно пользоваться чужой слепотой. Даже во благо.
— Отдай его мне! — попросил Иона.
— После, — не стал Александр разочаровывать подчинённого. Жизнь мальчишки его не волновала. — Он не сам сделал эту иголку, с большой вероятностью — работа Ады Репей, если ты помнишь такую.
— Я могу с ним поговорить, — выцедил Дятел, всё-таки взяв себя в руки. — И он всё расскажет. Ты знаешь, я умею разговорить и более стойких, а он — воск.
— Не трать время и силы, — возразил Великий инквизитор. — Если за ним приглядывает кто-то из высших ведьм, они могут почувствовать его боль. Мальчишка — дурак, но он сможет привести к кому-то посерьёзнее. Ковен уже пытался мстить, но тогда это устраивали куда лучше, так что я бы не исключал его собственной инициативы. Но пацан что-то знает. Может быть, побежит за помощью. Глупо не воспользоваться шансом найти кого-то ещё из старших тварей.
— Хорошо. Если ты так считаешь, — нехотя согласился Иона. — Зачем мальчишка в это влез?
— Точно узнаем позже, но я бы поставил на родственные чувства. Для любовника мал, а вот на воспитанника или сына — годится. Да и что-то такое он говорил, про месть за смерть матери.
— От демона? — сощурился Дятел.
— Мы бы заметили, — уверенно отмахнулся Александр. — Вспомни последнего выродка, их не перепутать с человеческими детьми. Иди. Я дам мальчишке понять, что готовится облава на главу ковена, если он кого-то знает — побежит делиться. Твоя задача — не упустить и не лезть на рожон. Слышишь меня? Наблюдай издалека. Не волнуйся, облава без тебя не обойдётся, — с кривой усмешкой заверил он.
— Сделаю, — кивнул Иона и упруго поднялся.
Реализовать задуманное оказалось несложно. Отправить мальчишку с несколькими пустячными поручениями в виде писем и официальных запросов, обмолвиться об охоте — «Завтра ты будешь не нужен, отдыхай и не выходи лишний раз, будет большая облава», — что может быть проще? С кем посерьёзнее не сработало бы, но пацан слишком наивен.
Стоило спросить Марка, как именно он проверял мальчишку, если пропустил всё это? Явно не опрашивал очевидцев, да и лжи умудрился не почувствовать. Прискорбная халатность, вызывающая вопросы.
Ведьмы редко заводили детей, в крайнем случае предпочитали удочерять девочек. За редким исключением они презирали человеческих мужчин, отдавая предпочтение демонам, а те, если правильно составить призыв, вполне могли удовлетворить потребности, изобразив человеческое внешнее совершенство. Александр поначалу ещё задавался вопросом, не беспокоит ли ведьм осознание того факта, что истинный вид демонов совсем иной, но быстро оставил его. Странно ждать стремления к внутренней красоте и чему-то настоящему от тех, кто ради собственной красоты внешней готов был жертвовать чужими жизнями.
Изредка от связи с демоном рождались дети, но спутать их с нормальными можно было только первые два-три года, а потом выродки проявляли себя. В отличие от родителей, они не умели сдерживать силу и желания, поэтому очень быстро обнаруживали себя обилием растерзанных трупов рядом. Иногда первыми жертвами становились нерадивые мамаши, не догадавшиеся связать «крошек» ритуалом.
Официально у Ады Репей не было детей, но, очевидно, воспитанник имелся. Или не у неё, а у кого-то из её соратниц? Одна из трёх старших ведьм ковена постаралась подороже продать свою жизнь, а после — спрятаться за товарками, и в ту облаву пролилось много крови: шесть ведьм уничтожили на месте, ещё десяток предстали перед судом. Тот, кто пытался выдать себя за Лазаря Неделю, мог мстить за любую из них и получить иголку по наследству от ближних учениц. Или вовсе — завладеть ей случайно. Непонятно, отчего тянул столько времени, но этому можно было найти много объяснений.
Благодаря тщательной работе Трёхглавой крепости узнать подробный ритуал вызова демона и все его правила было не так-то просто: все записи, все слухи о неких наставницах тщательно проверялись сначала священниками, а после — инквизиторами. Поэтому ведьм-одиночек существовало очень мало, многие выдавали себя ещё на самом первом призыве и оказывались в изоляторе. А другие пополняли ковен.
Сообщество это напоминало большую организованную преступную сеть — три матери, их «дочери» — приближённые ведьмы, и ещё несколько рангов вплоть до послушниц, которых использовали как расходный материал. Чаще всего Инквизиции попадались именно они, уже хотя бы из-за собственного количества, но порой удавалось выудить рыбку покрупнее.
Вычисление матерей, трёх самых старших и опытных ведьм, было одним из важнейших направлений работы Инквизиции. По их сведениям, ковен в окрестностях Оплота образовался лет двадцать назад, потом какое-то время набирал силу и влияние, строил структуру, грызся внутри себя за власть и влияние, а в том виде, в каком имелся сейчас, сформировался относительно недавно.
Аду Репей вычислили и убили полгода назад. Оставшиеся ведьмы затаились, выйти на них не удалось. Кто-то из братьев выказывал осторожный оптимизм и надежды, что гидра сожрала сама себя или ведьмы сбежали из Оплота, но Александр в это не верил. Те, кто больше всего в жизни любит себя, свой комфорт и исполнение собственных желаний, ни за что не променяют благополучный и самый цивилизованный на ближайшую тысячу километров город на тихий хутор в глуши или скромную ферму.
Даст ли глупый мальчишка шанс выйти на ещё одну из матерей или хотя бы дочерей? Практика покажет.
— А где бродит твой секретарь?
Александр просматривал внутреннюю почту, решив, что вернуться за Марией можно будет позже, когда в кабинет заглянул Марк.
— Работает секретарём, — отстранённо проговорил Великий инквизитор, испытующе глядя на соратника. — Сядь. И скажи мне, как так вышло, что ты взял в орден ведьминского ублюдка?
— Кого? — Марк ответил растерянным взглядом. — Этот сопляк?! С чего ты взял?!
— Я говорил с Лазарем Неделей, — выцедил Александр. — Настоящим. Так что?
Марк выругался, откинулся на спинку стула, потёр обеими ладонями лицо.
— Моя вина, — тяжело выдохнул Белый, уронив ладони на колени. — Со смертью предстоятеля навалилось столько всего…
— Если ты не справляешься, найди замену или помощника.
— Нет, всё в порядке. Прости, — поморщился Марк. — Мальчишка выглядел таким наивным, да и на фотографию из дела он очень похож, я не почувствовал лжи. Чёрт знает, что за фокус он применил! Это не повторится. И на старуху бывает проруха, как говорят, — усмехнулся он.
— Хорошо. Им я сам займусь, — после короткой паузы уронил Александр. Смысла стыдить собеседника и дальше не было, он и так осознал свою ошибку. — Но ты не за этим пришёл. Что случилось?
— Проверка, — сказал тот. — Брат Дионисий. Я пришёл напомнить, что она через полчаса, ты ведь хотел присутствовать лично.
— Спасибо, — на мгновение прикрыв глаза, Великий инквизитор кивнул. К стыду своему, об этом он успел забыть. А ещё Марка упрекал за безалаберность. — У меня к тебе небольшая просьба. Или не к тебе, пошли кого-то из молодёжи, неважно. Нужно забрать Марию Лебедь из её аптеки и привезти в башню. Боюсь, не успею.
— Хорошо, сделаю. Только… Лекс, я понимаю, что это не моё дело, но… ты уверен, что её нужно сюда везти? Может быть, лучше оставить там, где она есть сейчас? Я сегодня с ней поговорил, она действительно светлая душа. Её присутствие согревает. Да и женщина она привлекательная. Но…
— Я не понимаю, о чём ты, — не двинув бровью, соврал Великий инквизитор.
— Забинтованная рука, синяки… — неуверенно, явно опасаясь острой реакции, пояснил Марк.
— Она упала на развалинах, — поморщился Александр, отмахнувшись от прозрачного намёка. Конечно, повреждения свои Лебедь получила не без его участия, но совсем не такого деятельного, как подозревал соратник. — Случайность. Это всё?
С иглой он разобрался и не видел смысла лишний раз сотрясать воздух пересказом подробностей, а продолжать обсуждать Марию не хотелось тем более, несмотря на то, что соратник мог быть отчасти прав: интерес Великого инквизитора уже выходил далеко за пределы рабочего.
Особенно потому, что он наверняка был прав.
Школьный учитель химии и алхимии, слабый алхимик, который на старости лет решил уйти работать с детьми вместо металлов, очень любил старый анекдот про двух монахов, старший из которых упрекал младшего за суету, когда тот наблюдал за ростом деревьев. Мария, как и остальные школьники, плохо его понимала: она очень смутно представляла, кто такие тибетские монахи, да и рассказывал учитель эту шутку постоянно, и даже если в первый раз она могла показаться смешной, то уже на пятом повторении страшно надоела. К счастью, куда чаще старик приговаривал только «всё суетишься!» Десятилеткам её можно было твердить непрерывно, и всегда по делу.
Рассказывая об алхимии и алхимиках, он говорил не о превращениях веществ, а о терпении, выдержке и умении наблюдать за вещами. Только с возрастом, к концу школы некоторые из учеников начали понимать, что имелось в виду, но даже им это часто казалось глупостью, а не руководством к действию. А ведь именно эти качества служили маркером для определения дара.
До начала обучения очень сложно точно оценить, выйдет из подростка алхимик или нет. Поступающие, кроме обычных экзаменов, проходили маловразумительные тесты, но и то обычно набирали больше, чем требовалось, и весь первый семестр безо всяких экзаменов шёл отсев неуспевающих — а вернее, неподходящих — студентов. Конечно, были те, кто заранее готовился и тренировался, обычно дети алхимиков, кто-то мог позволить себе репетиторов, но в конечном итоге имели значение предрасположенность и усердие, а последнего зачастую не хватало и тем, кто казался отлично подготовленным, зато доставало обычным ученикам. Мария была из таких.
До сих пор не утихали споры, из любого ли человека можно воспитать алхимика, просто приложив разное усилие, или всё-таки существуют люди, на подобное не способные. Наверное, спор могло разрешить большое научное исследование, но им пока некому было заниматься: слишком много других, куда более важных проблем. Самых толковых специалистов прибирала к рукам Трёхглавая крепость, да и остальным было чем заняться.
Работа алхимика со стороны выглядела набором самых обыкновенных физических и химических опытов. Возгонка и нагрев, сепарация и смешивание… Но если необученный человек попытается повторить эти превращения, у него получится совсем другой результат. В этом случае из процесса исключалась самая важная функция: алхимик и его воля.
Мастер своим желанием заставлял процессы протекать не так, как они происходили бы в отсутствие наблюдателя. У этого воздействия тоже были свои законы и ограничения, но главное, молодые алхимики учились правильно направленно думать, а не зубрили схемы и таблицы. Понимание, что получится, а что — нет, приходило само, с опытом и ростом навыков.
Мария умела работать с металлами, но это давалось тяжело, требовало постоянного волевого усилия. То ли дело травы! Даже простое перетирание в ступке сухих листьев, и то доставляло удовольствие, а уж когда она бралась за спиртовку и колбы! Один недостаток имелся у этого умения: сложно помнить о времени.
Зная за собой подобный грех, Лебедь не собиралась затевать эту возню. Протереть пыль, убрать на длительное хранение самые нестойкие составы, собрать в мастерской высохшие травы, скрепя сердце вылить то, что пришло в негодность...
Вот на этом месте она и запнулась. Жаль было труды, жаль травы — не так-то просто доставать всё это в городе! Марии подумалось, что кое-что можно спасти, а дальше она была обречена.
Неизвестно, сколько бы Лебедь провозилась в лаборатории позади аптечного зала, если бы её не прервали. Она слишком соскучилась по любимому делу, слишком много нашлось важных мелочей и слишком в удовольствие работалось сейчас, когда не требовалось отвлекаться на посетителей. И даже настойчивый стук в дверь заметила не сразу, да и после незваному гостю пришлось подождать: не всякую манипуляцию можно было прервать легко и безболезненно.
— Тина? — изумилась Мария. — Как ты здесь оказалась, привет…
Она пропустила подругу внутрь, с удовольствием обняла.
— Твоя соседка сказала, что ты приехала с каким-то инквизитором… это что такое? — возмущённо ахнула она, разглядывая руку алхимика.
— Случайно получилось, из-за моей неуклюжести, — отмахнулась та. — Ходили осматривать место происшествия, ну я на развалинах и… Хорошо в Инквизиции толковые врачи!
— Тебя всё-таки отпустили? Слава богу, я уж думала, тебя из их лап не вырвать!
— Да ладно тебе. — Мария смущённо улыбнулась. — Ты слишком плохого о них мнения. Александр всё ещё разбирается с этой историей… — она на мгновение запнулась, не зная, что можно сказать, а о чём лучше промолчать. — Слышала, наверное, о том, что случилось в «Уютном гнезде»? Вот я случайно оказалась в момент прорыва, и он волнуется, что меня могли подставить.
— Никогда не слышала большей глупости! Чтобы инквизитор трясся над свидетелем? — Кристина недовольно поджала губы, но немного смягчилась.— Хотела бы я знать, что ему от тебя на самом деле надо!
— Ну уж точно не свалить на меня вину, — фыркнула хозяйка аптеки. — Меня никто ни в чём не обвиняет и не запирает. Видишь, отпустил в лабораторию, когда я попросила. Правда, велел никого не пускать, но, думаю, он имел в виду малознакомых людей, а не тебя… — Мария, рассуждая, вернулась к своим склянкам, а подруга — заняла один из свободных стульев в стороне. — За что ты так не любишь Инквизицию? Они никогда не карают невиновных!
— Это ты так думаешь, — проворчала Кристина. — А я знаю случаи.
— Очень интересно, — удивлённо глянула на неё подруга, — это какие такие?
— Неважно, — гостья недовольно насупилась. — Они жуткие безжалостные лицемеры. А с Великим инквизитором я вообще не представляю, как ты разговариваешь! От него мороз по коже, снулая рыбина.
— Ну не знаю, — пробормотала себе под нос Мария, в воспоминаниях которой живо предстали события ночи и Александр. Она, конечно, постоянно подбирала к нему звериные ассоциации, но на рыбу он не походил совершенно точно. Тем более снулую! — По мне, он просто спокойный и сдержанный, при его службе сложно ожидать другого.
— Служба палача и убийцы? Который сжигает женщин только за то, что они красивые?
— Ты с ума сошла? — изумилась Мария настолько, что даже отвлеклась от работы. — Ты их оправдываешь?! Ты вообще видела, что демоны делают с людьми?
— Нет, конечно, — стушевалась та. — Но тебе не кажется, что сожжение — это слишком жестоко? Особенно для тех, кто никого не убивал!
— А ты уверена, что среди ведьм такие есть?
— А ты уверена, что Инквизиция чем-то лучше? — проворчала Кристина, но тут же себя одёрнула: — Извини, это дурацкий разговор.
— Ты, когда волнуешься, всегда ругаешься, — улыбнулась Мария. — Пойдём лучше перекусим, раз уж я не работаю.
— Я схожу к твоему соседу за булочками, — решила подруга.
— Отдай его мне! — попросил Иона.
— После, — не стал Александр разочаровывать подчинённого. Жизнь мальчишки его не волновала. — Он не сам сделал эту иголку, с большой вероятностью — работа Ады Репей, если ты помнишь такую.
— Я могу с ним поговорить, — выцедил Дятел, всё-таки взяв себя в руки. — И он всё расскажет. Ты знаешь, я умею разговорить и более стойких, а он — воск.
— Не трать время и силы, — возразил Великий инквизитор. — Если за ним приглядывает кто-то из высших ведьм, они могут почувствовать его боль. Мальчишка — дурак, но он сможет привести к кому-то посерьёзнее. Ковен уже пытался мстить, но тогда это устраивали куда лучше, так что я бы не исключал его собственной инициативы. Но пацан что-то знает. Может быть, побежит за помощью. Глупо не воспользоваться шансом найти кого-то ещё из старших тварей.
— Хорошо. Если ты так считаешь, — нехотя согласился Иона. — Зачем мальчишка в это влез?
— Точно узнаем позже, но я бы поставил на родственные чувства. Для любовника мал, а вот на воспитанника или сына — годится. Да и что-то такое он говорил, про месть за смерть матери.
— От демона? — сощурился Дятел.
— Мы бы заметили, — уверенно отмахнулся Александр. — Вспомни последнего выродка, их не перепутать с человеческими детьми. Иди. Я дам мальчишке понять, что готовится облава на главу ковена, если он кого-то знает — побежит делиться. Твоя задача — не упустить и не лезть на рожон. Слышишь меня? Наблюдай издалека. Не волнуйся, облава без тебя не обойдётся, — с кривой усмешкой заверил он.
— Сделаю, — кивнул Иона и упруго поднялся.
Реализовать задуманное оказалось несложно. Отправить мальчишку с несколькими пустячными поручениями в виде писем и официальных запросов, обмолвиться об охоте — «Завтра ты будешь не нужен, отдыхай и не выходи лишний раз, будет большая облава», — что может быть проще? С кем посерьёзнее не сработало бы, но пацан слишком наивен.
Стоило спросить Марка, как именно он проверял мальчишку, если пропустил всё это? Явно не опрашивал очевидцев, да и лжи умудрился не почувствовать. Прискорбная халатность, вызывающая вопросы.
Ведьмы редко заводили детей, в крайнем случае предпочитали удочерять девочек. За редким исключением они презирали человеческих мужчин, отдавая предпочтение демонам, а те, если правильно составить призыв, вполне могли удовлетворить потребности, изобразив человеческое внешнее совершенство. Александр поначалу ещё задавался вопросом, не беспокоит ли ведьм осознание того факта, что истинный вид демонов совсем иной, но быстро оставил его. Странно ждать стремления к внутренней красоте и чему-то настоящему от тех, кто ради собственной красоты внешней готов был жертвовать чужими жизнями.
Изредка от связи с демоном рождались дети, но спутать их с нормальными можно было только первые два-три года, а потом выродки проявляли себя. В отличие от родителей, они не умели сдерживать силу и желания, поэтому очень быстро обнаруживали себя обилием растерзанных трупов рядом. Иногда первыми жертвами становились нерадивые мамаши, не догадавшиеся связать «крошек» ритуалом.
Официально у Ады Репей не было детей, но, очевидно, воспитанник имелся. Или не у неё, а у кого-то из её соратниц? Одна из трёх старших ведьм ковена постаралась подороже продать свою жизнь, а после — спрятаться за товарками, и в ту облаву пролилось много крови: шесть ведьм уничтожили на месте, ещё десяток предстали перед судом. Тот, кто пытался выдать себя за Лазаря Неделю, мог мстить за любую из них и получить иголку по наследству от ближних учениц. Или вовсе — завладеть ей случайно. Непонятно, отчего тянул столько времени, но этому можно было найти много объяснений.
Благодаря тщательной работе Трёхглавой крепости узнать подробный ритуал вызова демона и все его правила было не так-то просто: все записи, все слухи о неких наставницах тщательно проверялись сначала священниками, а после — инквизиторами. Поэтому ведьм-одиночек существовало очень мало, многие выдавали себя ещё на самом первом призыве и оказывались в изоляторе. А другие пополняли ковен.
Сообщество это напоминало большую организованную преступную сеть — три матери, их «дочери» — приближённые ведьмы, и ещё несколько рангов вплоть до послушниц, которых использовали как расходный материал. Чаще всего Инквизиции попадались именно они, уже хотя бы из-за собственного количества, но порой удавалось выудить рыбку покрупнее.
Вычисление матерей, трёх самых старших и опытных ведьм, было одним из важнейших направлений работы Инквизиции. По их сведениям, ковен в окрестностях Оплота образовался лет двадцать назад, потом какое-то время набирал силу и влияние, строил структуру, грызся внутри себя за власть и влияние, а в том виде, в каком имелся сейчас, сформировался относительно недавно.
Аду Репей вычислили и убили полгода назад. Оставшиеся ведьмы затаились, выйти на них не удалось. Кто-то из братьев выказывал осторожный оптимизм и надежды, что гидра сожрала сама себя или ведьмы сбежали из Оплота, но Александр в это не верил. Те, кто больше всего в жизни любит себя, свой комфорт и исполнение собственных желаний, ни за что не променяют благополучный и самый цивилизованный на ближайшую тысячу километров город на тихий хутор в глуши или скромную ферму.
Даст ли глупый мальчишка шанс выйти на ещё одну из матерей или хотя бы дочерей? Практика покажет.
— А где бродит твой секретарь?
Александр просматривал внутреннюю почту, решив, что вернуться за Марией можно будет позже, когда в кабинет заглянул Марк.
— Работает секретарём, — отстранённо проговорил Великий инквизитор, испытующе глядя на соратника. — Сядь. И скажи мне, как так вышло, что ты взял в орден ведьминского ублюдка?
— Кого? — Марк ответил растерянным взглядом. — Этот сопляк?! С чего ты взял?!
— Я говорил с Лазарем Неделей, — выцедил Александр. — Настоящим. Так что?
Марк выругался, откинулся на спинку стула, потёр обеими ладонями лицо.
— Моя вина, — тяжело выдохнул Белый, уронив ладони на колени. — Со смертью предстоятеля навалилось столько всего…
— Если ты не справляешься, найди замену или помощника.
— Нет, всё в порядке. Прости, — поморщился Марк. — Мальчишка выглядел таким наивным, да и на фотографию из дела он очень похож, я не почувствовал лжи. Чёрт знает, что за фокус он применил! Это не повторится. И на старуху бывает проруха, как говорят, — усмехнулся он.
— Хорошо. Им я сам займусь, — после короткой паузы уронил Александр. Смысла стыдить собеседника и дальше не было, он и так осознал свою ошибку. — Но ты не за этим пришёл. Что случилось?
— Проверка, — сказал тот. — Брат Дионисий. Я пришёл напомнить, что она через полчаса, ты ведь хотел присутствовать лично.
— Спасибо, — на мгновение прикрыв глаза, Великий инквизитор кивнул. К стыду своему, об этом он успел забыть. А ещё Марка упрекал за безалаберность. — У меня к тебе небольшая просьба. Или не к тебе, пошли кого-то из молодёжи, неважно. Нужно забрать Марию Лебедь из её аптеки и привезти в башню. Боюсь, не успею.
— Хорошо, сделаю. Только… Лекс, я понимаю, что это не моё дело, но… ты уверен, что её нужно сюда везти? Может быть, лучше оставить там, где она есть сейчас? Я сегодня с ней поговорил, она действительно светлая душа. Её присутствие согревает. Да и женщина она привлекательная. Но…
— Я не понимаю, о чём ты, — не двинув бровью, соврал Великий инквизитор.
— Забинтованная рука, синяки… — неуверенно, явно опасаясь острой реакции, пояснил Марк.
— Она упала на развалинах, — поморщился Александр, отмахнувшись от прозрачного намёка. Конечно, повреждения свои Лебедь получила не без его участия, но совсем не такого деятельного, как подозревал соратник. — Случайность. Это всё?
С иглой он разобрался и не видел смысла лишний раз сотрясать воздух пересказом подробностей, а продолжать обсуждать Марию не хотелось тем более, несмотря на то, что соратник мог быть отчасти прав: интерес Великого инквизитора уже выходил далеко за пределы рабочего.
Особенно потому, что он наверняка был прав.
Прода от 18.01.2024, 22:27
***
Школьный учитель химии и алхимии, слабый алхимик, который на старости лет решил уйти работать с детьми вместо металлов, очень любил старый анекдот про двух монахов, старший из которых упрекал младшего за суету, когда тот наблюдал за ростом деревьев. Мария, как и остальные школьники, плохо его понимала: она очень смутно представляла, кто такие тибетские монахи, да и рассказывал учитель эту шутку постоянно, и даже если в первый раз она могла показаться смешной, то уже на пятом повторении страшно надоела. К счастью, куда чаще старик приговаривал только «всё суетишься!» Десятилеткам её можно было твердить непрерывно, и всегда по делу.
Рассказывая об алхимии и алхимиках, он говорил не о превращениях веществ, а о терпении, выдержке и умении наблюдать за вещами. Только с возрастом, к концу школы некоторые из учеников начали понимать, что имелось в виду, но даже им это часто казалось глупостью, а не руководством к действию. А ведь именно эти качества служили маркером для определения дара.
До начала обучения очень сложно точно оценить, выйдет из подростка алхимик или нет. Поступающие, кроме обычных экзаменов, проходили маловразумительные тесты, но и то обычно набирали больше, чем требовалось, и весь первый семестр безо всяких экзаменов шёл отсев неуспевающих — а вернее, неподходящих — студентов. Конечно, были те, кто заранее готовился и тренировался, обычно дети алхимиков, кто-то мог позволить себе репетиторов, но в конечном итоге имели значение предрасположенность и усердие, а последнего зачастую не хватало и тем, кто казался отлично подготовленным, зато доставало обычным ученикам. Мария была из таких.
До сих пор не утихали споры, из любого ли человека можно воспитать алхимика, просто приложив разное усилие, или всё-таки существуют люди, на подобное не способные. Наверное, спор могло разрешить большое научное исследование, но им пока некому было заниматься: слишком много других, куда более важных проблем. Самых толковых специалистов прибирала к рукам Трёхглавая крепость, да и остальным было чем заняться.
Работа алхимика со стороны выглядела набором самых обыкновенных физических и химических опытов. Возгонка и нагрев, сепарация и смешивание… Но если необученный человек попытается повторить эти превращения, у него получится совсем другой результат. В этом случае из процесса исключалась самая важная функция: алхимик и его воля.
Мастер своим желанием заставлял процессы протекать не так, как они происходили бы в отсутствие наблюдателя. У этого воздействия тоже были свои законы и ограничения, но главное, молодые алхимики учились правильно направленно думать, а не зубрили схемы и таблицы. Понимание, что получится, а что — нет, приходило само, с опытом и ростом навыков.
Мария умела работать с металлами, но это давалось тяжело, требовало постоянного волевого усилия. То ли дело травы! Даже простое перетирание в ступке сухих листьев, и то доставляло удовольствие, а уж когда она бралась за спиртовку и колбы! Один недостаток имелся у этого умения: сложно помнить о времени.
Зная за собой подобный грех, Лебедь не собиралась затевать эту возню. Протереть пыль, убрать на длительное хранение самые нестойкие составы, собрать в мастерской высохшие травы, скрепя сердце вылить то, что пришло в негодность...
Вот на этом месте она и запнулась. Жаль было труды, жаль травы — не так-то просто доставать всё это в городе! Марии подумалось, что кое-что можно спасти, а дальше она была обречена.
Неизвестно, сколько бы Лебедь провозилась в лаборатории позади аптечного зала, если бы её не прервали. Она слишком соскучилась по любимому делу, слишком много нашлось важных мелочей и слишком в удовольствие работалось сейчас, когда не требовалось отвлекаться на посетителей. И даже настойчивый стук в дверь заметила не сразу, да и после незваному гостю пришлось подождать: не всякую манипуляцию можно было прервать легко и безболезненно.
— Тина? — изумилась Мария. — Как ты здесь оказалась, привет…
Она пропустила подругу внутрь, с удовольствием обняла.
— Твоя соседка сказала, что ты приехала с каким-то инквизитором… это что такое? — возмущённо ахнула она, разглядывая руку алхимика.
— Случайно получилось, из-за моей неуклюжести, — отмахнулась та. — Ходили осматривать место происшествия, ну я на развалинах и… Хорошо в Инквизиции толковые врачи!
— Тебя всё-таки отпустили? Слава богу, я уж думала, тебя из их лап не вырвать!
— Да ладно тебе. — Мария смущённо улыбнулась. — Ты слишком плохого о них мнения. Александр всё ещё разбирается с этой историей… — она на мгновение запнулась, не зная, что можно сказать, а о чём лучше промолчать. — Слышала, наверное, о том, что случилось в «Уютном гнезде»? Вот я случайно оказалась в момент прорыва, и он волнуется, что меня могли подставить.
— Никогда не слышала большей глупости! Чтобы инквизитор трясся над свидетелем? — Кристина недовольно поджала губы, но немного смягчилась.— Хотела бы я знать, что ему от тебя на самом деле надо!
— Ну уж точно не свалить на меня вину, — фыркнула хозяйка аптеки. — Меня никто ни в чём не обвиняет и не запирает. Видишь, отпустил в лабораторию, когда я попросила. Правда, велел никого не пускать, но, думаю, он имел в виду малознакомых людей, а не тебя… — Мария, рассуждая, вернулась к своим склянкам, а подруга — заняла один из свободных стульев в стороне. — За что ты так не любишь Инквизицию? Они никогда не карают невиновных!
— Это ты так думаешь, — проворчала Кристина. — А я знаю случаи.
— Очень интересно, — удивлённо глянула на неё подруга, — это какие такие?
— Неважно, — гостья недовольно насупилась. — Они жуткие безжалостные лицемеры. А с Великим инквизитором я вообще не представляю, как ты разговариваешь! От него мороз по коже, снулая рыбина.
— Ну не знаю, — пробормотала себе под нос Мария, в воспоминаниях которой живо предстали события ночи и Александр. Она, конечно, постоянно подбирала к нему звериные ассоциации, но на рыбу он не походил совершенно точно. Тем более снулую! — По мне, он просто спокойный и сдержанный, при его службе сложно ожидать другого.
— Служба палача и убийцы? Который сжигает женщин только за то, что они красивые?
— Ты с ума сошла? — изумилась Мария настолько, что даже отвлеклась от работы. — Ты их оправдываешь?! Ты вообще видела, что демоны делают с людьми?
— Нет, конечно, — стушевалась та. — Но тебе не кажется, что сожжение — это слишком жестоко? Особенно для тех, кто никого не убивал!
— А ты уверена, что среди ведьм такие есть?
— А ты уверена, что Инквизиция чем-то лучше? — проворчала Кристина, но тут же себя одёрнула: — Извини, это дурацкий разговор.
— Ты, когда волнуешься, всегда ругаешься, — улыбнулась Мария. — Пойдём лучше перекусим, раз уж я не работаю.
— Я схожу к твоему соседу за булочками, — решила подруга.
