— Держись.
Настаивать на своём женщина не решилась, всё-таки пересилила смущение и, высвободившись из складок плаща, обхватила твёрдые костистые плечи руками.
За дверью темницы их ждала пара незнакомых Марии мужчин в полицейской форме. Инквизитора встретили звенящей тишиной — той самой, особенно неловкой, которая прерывает оживлённый разговор сплетников на полуслове при появлении объекта обсуждения. Лица изумлённо вытянулись.
— Ключи, — уронил спаситель, и в его руке под плечом женщины выразительно звякнуло. Ближайший из незнакомцев понятливо перехватил связку и кивнул. — Провести служебную проверку того, который лежит в коридоре. До окончания проверки изолировать. Результат, а также дела седьмой, одиннадцатой и двадцать четвёртой клеток передать мне вместе с остальными бумагами.
— Так точно! — оба в полицейской форме синхронно вытянулись и козырнули, а инквизитор, так и отдававший распоряжения с грязной оборванкой на руках, двинулся дальше по прямому коридору подвального вида — с обнажённой каменной кладкой, освещённому холодными бестеневыми лампами.
Слева встретилась тяжёлая запертая дверь, дальше попались два контрольно-пропускных пункта с несколькими запертыми дверями между ними, на которых их даже не подумали задержать. Потом каменная лестница вывела будто бы в другой мир. Казённая скупая обстановка пахла бумагой и скукой, хотя светло-серая каменная плитка на полу выглядела чистой, а свежий нежно-персиковый цвет стен радовал глаз. Широкий проход без окон, но с парой тяжёлых дверей, пологая лестница в два пролёта, ещё коридоры и двери, где-то — скамейки и стулья для посетителей, иногда столы и информационные стенды с документами и образцами.
Понять, где они, по-прежнему не получалось. Что-то вертелось в голове, что-то такое Мария слышала, но её окончательно оставили и душевные, и телесные силы, вместе с последними мыслями.
Навстречу постоянно попадались люди в форме и гражданской одежде, чем-то одинаково встревоженные и озабоченные, которые при виде инквизитора растерянно застывали, обжигая женщину изумлёнными взглядами, и либо коротко кланялись, либо отдавали честь. Мария очень быстро окончательно смутилась и уткнулась взглядом в подбородок спасителя, рассеянно разглядывая складки в уголках губ и гадая, сколько всё-таки ему лет. Сознание упрямо расплывалось, думалось с трудом и невнятно, но закрывать глаза она опасалась: не хватало ещё только уснуть у него на руках! Кажется, на руках у незнакомого инквизитора она безоговорочно поверила в своё спасение, сжимавшее всё это время напряжение разом схлынуло и оказалось, что именно на нём она до сих пор держалась.
В просторном фойе обнаружился ещё один пост охраны, на котором при появлении неожиданной пары произошло нездоровое оживление, и один из охранников помчался самолично отпирать двери. Инквизитор благодарно кивнул — и шагнул на улицу.
В лицо ударило светом, ветром и обилием запахов. Мария в первый момент зажмурилась от неожиданности: казалось, что внутри здания светло, но снаружи царил ясный летний полдень, а глаза в подвале отвыкли от солнца. От свежего воздуха разобрал кашель, и, когда спаситель поставил ношу на ноги, та некоторое время не могла осмотреться, смаргивая слёзы. Но инквизитор терпеливо дождался, пока женщина придёт в себя и оглядится.
Понятнее не стало. Простое двухэтажное здание буквой П охватывало небольшой тихий сквер, вдоль кольцевой дороги стояло несколько автомобилей — серый полицейский фургон, несколько патрульных машин и пара чёрных легковых. А вот прямо перед ними…
Если бы сил Марии ещё хватало на удивление, она бы потеряла от изумления дар речи, потому что за старенькой патрульной колымагой стоял блестящий чёрный аэромобиль с его узнаваемыми хищными обводами, напоминающий не машину, а жирную каплю дёгтя.
Их придумали совсем недавно. Мария следила за достижениями науки и техники, поэтому не могла пропустить нашумевшую новость: опытный образец получил высокие оценки научного и технического сообщества всего пару лет назад. Конечно, секрет двигателей для этих аппаратов хранился в строжайшей тайне, и простым смертным не стоило надеяться скоро прикоснуться к тайне, разве что взглянуть издалека.
Слухи о том, что новинкой заинтересовались на самом верху, ходили упорно и наверняка были правдивы: будь у неё возможность, Мария и сама бы заинтересовалась быстрым и лёгким аппаратом, способным донести человека до другого конца Оплота за считанные минуты, несмотря на то, что сама она не то что на другой конец города — из своего квартала выходила не больше пары раз в год. Посетители болтали, что кто-то будто бы видел чёрные аэромобили в небе возле башни Закона, но кто придаёт значение сплетням!
Выходит, не врали.
Хозяин чуда техники, заметив, что спасённая пришла в себя, потянул дверь за неприметную на первый взгляд ручку. Дверца открылась словно надкрылье большого жука, вверх и вбок.
— Садись.
— Но я… — попыталась возразить Мария, опять вспомнив про вид своего платья и ног.
— Садись, — повторил инквизитор с усмешкой, блеснувшей в жёлтых глазах, на солнце оказавшихся ещё светлее, чем виделось в тюрьме.
Осталось только вздохнуть и подчиниться.
Внутри сильнее пахло плохим табаком и едва заметно — всё тем же одеколоном. Здесь было четыре места — два впереди, два позади. Удобные глубокие кресла с подголовниками, с пристежными ремнями, в которых Мария моментально запуталась. Она в обычном-то автомобиле ездила всего несколько раз, а уж такое… Невозмутимый хозяин аппарата и бровью не повёл, помог защёлкнуть замки, после чего занялся своим ремнём, а женщина с любопытством огляделась; даже усталость отступила.
Матовые тёмно-серые панели внутренней отделки напоминали одновременно чернёный металл и бумагу, гладкие и приятные на ощупь, и — едва ощутимо тёплые, словно под рукой было живое существо. Кресла обтягивала плотная чёрная кожа необычной выделки — не скользкая, но и от замши очень далёкая. Руль скорее напоминал штурвал самолёта; Мария видела такие на картинках в книгах. Вокруг него гнёздами располагались наборы переключателей, ручек и стёклышек, закрывающих шкалы.
Инквизитор уверенно защёлкал рычажками, не глядя, и через пару мгновений машина мягко завибрировала, урча, как большой кот.
Мария искоса глянула на чеканный профиль мужчины и отметила, что выражение его лица смягчилось, стало спокойнее, ушло напряжение. Ему нравилось летать на этой машине? Или испытывал облегчение оттого, что покинул тюрьму? Она совсем не знала этого человека, чтобы судить, да и об инквизиторах слышала совсем немногое, и сколько ещё там правды! Говорили, что они убивают взглядом, обнаружив у человека чернокровие, но ведь надзиратель остался жив. Да и её он зачем-то забрал…
— Почему вы меня спасли? — Мария наконец задала один из самых важных вопросов.
— Я не спасал, — возразил он, глянул искоса, щёлкнул очередным тумблером и взялся за штурвал. — Исправил ошибку.
— Ошибку? — не поняла она. — Чью?
— Выясню. — Голос прозвучал всё так же ровно, но в нём послышалось явственное обещание больших неприятностей тому, кто эту ошибку совершил.
— А почему вы думаете, что была какая-то ошибка?
— Вижу.
Других пояснений не последовало, зато на плечи навалилась тяжесть и мгновенно заложило уши: аэромобиль поднялся в воздух. Мария не боялась высоты, но всё равно нервно вцепилась в ручку на двери. Пилот не смотрел в её сторону, но каким-то образом заметил и постарался утешить:
— Не бойся, машина надёжная.
Женщина невнятно угукнула, глубоко вздохнула, а инквизитор дотянулся до неприметной дверцы в передней панели, достал оттуда пачку сигарет и масляную зажигалку. Почти не глядя закурил, затянулся едким дымом… и вопросительно глянул на пассажирку, которая тут же раскашлялась.
— Простите, — пробормотала она. — Очень... резкий запах. — Отчаянно хотелось спросить, зачем он курит именно эту дрянь, вышибающую слезу, но показалось невежливым предъявлять претензии. — Не стоит, я привыкну! — поспешила заверить, когда мужчина, ещё раз затянувшись, затушил сигарету и щёлкнул очередным рычажком. Зашелестело и потянуло сквозняком.
— Успеется.
— Куда мы летим? — откашлявшись и утерев слёзы, спросила наконец самое важное. — И… кто вы?
— Брат Александр, — отозвался он как будто с лёгкой насмешкой в голосе. — Летим туда, где ты сможешь привести себя в порядок и отдохнуть. Мне нужна пара дней, чтобы разобраться в твоём случае.
— Я могла бы пойти домой, — осторожно предположила она.
— И загреметь в другую беду, если тебя подставили целенаправленно? — Он слегка приподнял брови.
— Я не думаю, что… — заговорила она, но осеклась, вздохнула и закончила тем, с чего стоило начать: — Спасибо. Не знаю, что было бы со мной, если бы не ваше вмешательство…
— Я просто ускорил процесс. Итак, я назвался. Кто ты?
— А вы не… — Она растерянно уставилась на пилота, но тут же ответила самой себе: — Ну да, наверное… Откуда? Мария Лебедь, алхимик, занимаюсь растениями и лекарственными составами, у меня небольшая аптека в третьем квартале Длинного парка.
— В чём тебя обвиняли?
— Ни в чём, — вздохнула женщина и осторожно пощупала затылок, шишка на котором уже почти не болела.
— Поясни.
Рассказ даже со всеми подробностями не занял много времени, да и подробностей было совсем немного, но Александр и по этим скупым деталям что-то понял. Недовольно поморщился на названии гостиницы «Уютное гнездо», а когда собеседница закончила, пояснил.
— Чуть меньше недели назад там случился большой прорыв. Демон высшей категории и три помельче, разрушения, полтора десятка убитых и полсотни раненых. Работало две тройки, четверо раненых, два — тяжёлые. Наверное, тебя нашли где-то рядом без сознания.
— И решили, что я призвала демона? — пробормотала Мария, пытаясь осознать сказанное.
— Вероятно. Я разберусь.
— Думаете, это не я?
Новый косой взгляд, неожиданно широкая и искренняя улыбка.
— Я бы заметил.
Никто, кроме самих инквизиторов, не знал, как они чувствовали человеческие души. То, что называли чернокровием, было лишь внешним проявлением тьмы душевной. Близкий контакт с демонами, особенно — ритуал призыва, с помощью которого ведьмы приобретали свои способности, оставляли несмываемые печати, невидимые обычным людям. Нередко, впрочем, люди обходились и без помощи злых сил, скатываясь во мрак по собственной воле, своими поступками.
Порой находились те, кто называл инквизиторов обманщиками, обвинял в захвате власти и её превышении, монополизации алхимии и всех её плодов, самых страшных грехах и проступках, уверяя, что ведьмы — и не ведьмы вовсе, и демонов никаких нет. Их по старой памяти называли еретиками или отступниками, но на костёр, насколько знала Мария, отправляли очень редко и за совсем другие вещи. Наверное, не считали серьёзной угрозой обществу и Инквизиции, потому что им мало кто верил.
Сложно не верить в существование демонов, когда прорывы случаются в разных концах города, а с начала Апокалипсиса прошло всего тридцать два года и, несмотря на миллионы — миллиарды — смертей, осталось много людей, заставших смутные времена и то, что им предшествовало. Мария сама не помнила, но мать, которой повезло спастись с младенцем на руках у стен Оплота, часто вспоминала ужасы тех лет и истово молилась, благодаря заступников рода людского — борцов с демонами и ведьмами.
Дочь в первые годы жизни переняла её взгляд и отношение к инквизиторам как к святым, и достаточно долго жила с этой уверенностью. А потом повзрослела. Нет, мнения еретиков она тоже не разделяла: даже если инквизиторы что-то превышали и монополизировали, заступниками тоже служили. Те, кто ежедневно рисковали жизнью во имя спокойствия обычных жителей, на её взгляд, имели право на слабости и вольности. А неких достоверно страшных поступков, которые ставили бы их в один ряд с демонами, Мария за инквизиторами не знала. Болтали, конечно, но ни одного доказательства не предъявляли, не считать же таковым высказывания вроде: «А вот на работе у моего кума есть женщина, так у неё троюродный брат своими глазами видел!»
Вот и сейчас. Страху она, конечно, натерпелась на всю жизнь, но — цела, вроде бы здорова и вызволена из застенков именно инквизитором, который, кажется, вполне искренне верит ей на слово. Притом там, где она и сама себе не до конца верит…
Если он прав, и её действительно подобрали живой поблизости от места нападения демона высшей категории, то это более чем странная история: эти существа превосходно чувствуют всё живое, и сон или обморок не поможет спастись там, где чудом управились шестеро инквизиторов. А вот что именно помогло — большой вопрос.
Аэромобиль летел медленнее, чем о них рассказывали. Мария успела не только рассказать о своих злоключениях, осмыслить предположения инквизитора и опознать местность, в которой оказалась. Прежде бывать здесь ей не доводилось, но карту Оплота-то она знала, и большая река в нём была всего одна. За ней располагались какие-то производственные здания и, оказывается, тюрьма. Или что это было такое?
На подробном объяснении маршрута Мария не настаивала. Пусть везёт куда считает нужным, а если там можно будет умыться и нормально поесть — ей больше ничего не надо. Вот разве что платье… И поспать…
Она спрятала зевок за ладонями, с трудом подавила желание потереть слипающиеся глаза, напомнив себе о грязи на руках, рассеянно расправила на коленях грязный ситцевый подол, пошевелила босыми пальцами. Где там теперь её туфли! Даже искать бессмысленно, наверняка они тоже пришли в негодность. А она так их любила, удобные были…
Мария поморщилась, пытаясь отогнать глупую мысль. Нашла о чём страдать! Туфли! Там столько убитых и раненых, и неизвестно, как она к этому всему причастна и что будет дальше, а думает — о туфлях!
Наверное, в глубине души она подозревала, куда её привезут, поэтому не удивилась быстро растущим за окном отлично знакомым очертаниям Трёхглавой крепости — сердца города. Правда, видела она их обычно с другой стороны, но спутать с чем-то точно не могла.
Поговаривали, что весь этот циклопический комплекс сооружений возвели, как в старых сказках, за одну ночь силами немногочисленных тогдашних алхимиков. Верилось в это с трудом: ладно стремительное возведение стен, но помимо них следовало учесть ещё миллион больших и маленьких деталей. Разве что строили их по очереди: сначала монолитную отвесную стену сорока метров высотой, потом — сами башни, а уже после — остальное. И огромный исследовательский корпус со всеми его секретами — внутри стен, и великолепный собор Воскресения Христова — за пределами, прямо перед Башней Веры.
Вера, Алхимия и Инквизиция, она же — Правосудие или Закон. Три башни, три столпа, на которых устоял тот кусок мира, который Мария знала. Оплот — город спасённых, несколько стран по соседству, выживавшие исключительно благодаря ему… Стран, которых ещё полвека назад не существовало на карте мира.
Виноватых пробовали искать до сих пор, но довольно трудно найти одного козла отпущения, если свою руку к началу конца приложил каждый, или уж по крайней мере — миллионы. Невинные, наверное, тоже были, и их было больше, но расплачиваться пришлось всем.
Настаивать на своём женщина не решилась, всё-таки пересилила смущение и, высвободившись из складок плаща, обхватила твёрдые костистые плечи руками.
Прода от 21.11.2023, 19:06
За дверью темницы их ждала пара незнакомых Марии мужчин в полицейской форме. Инквизитора встретили звенящей тишиной — той самой, особенно неловкой, которая прерывает оживлённый разговор сплетников на полуслове при появлении объекта обсуждения. Лица изумлённо вытянулись.
— Ключи, — уронил спаситель, и в его руке под плечом женщины выразительно звякнуло. Ближайший из незнакомцев понятливо перехватил связку и кивнул. — Провести служебную проверку того, который лежит в коридоре. До окончания проверки изолировать. Результат, а также дела седьмой, одиннадцатой и двадцать четвёртой клеток передать мне вместе с остальными бумагами.
— Так точно! — оба в полицейской форме синхронно вытянулись и козырнули, а инквизитор, так и отдававший распоряжения с грязной оборванкой на руках, двинулся дальше по прямому коридору подвального вида — с обнажённой каменной кладкой, освещённому холодными бестеневыми лампами.
Слева встретилась тяжёлая запертая дверь, дальше попались два контрольно-пропускных пункта с несколькими запертыми дверями между ними, на которых их даже не подумали задержать. Потом каменная лестница вывела будто бы в другой мир. Казённая скупая обстановка пахла бумагой и скукой, хотя светло-серая каменная плитка на полу выглядела чистой, а свежий нежно-персиковый цвет стен радовал глаз. Широкий проход без окон, но с парой тяжёлых дверей, пологая лестница в два пролёта, ещё коридоры и двери, где-то — скамейки и стулья для посетителей, иногда столы и информационные стенды с документами и образцами.
Понять, где они, по-прежнему не получалось. Что-то вертелось в голове, что-то такое Мария слышала, но её окончательно оставили и душевные, и телесные силы, вместе с последними мыслями.
Навстречу постоянно попадались люди в форме и гражданской одежде, чем-то одинаково встревоженные и озабоченные, которые при виде инквизитора растерянно застывали, обжигая женщину изумлёнными взглядами, и либо коротко кланялись, либо отдавали честь. Мария очень быстро окончательно смутилась и уткнулась взглядом в подбородок спасителя, рассеянно разглядывая складки в уголках губ и гадая, сколько всё-таки ему лет. Сознание упрямо расплывалось, думалось с трудом и невнятно, но закрывать глаза она опасалась: не хватало ещё только уснуть у него на руках! Кажется, на руках у незнакомого инквизитора она безоговорочно поверила в своё спасение, сжимавшее всё это время напряжение разом схлынуло и оказалось, что именно на нём она до сих пор держалась.
В просторном фойе обнаружился ещё один пост охраны, на котором при появлении неожиданной пары произошло нездоровое оживление, и один из охранников помчался самолично отпирать двери. Инквизитор благодарно кивнул — и шагнул на улицу.
В лицо ударило светом, ветром и обилием запахов. Мария в первый момент зажмурилась от неожиданности: казалось, что внутри здания светло, но снаружи царил ясный летний полдень, а глаза в подвале отвыкли от солнца. От свежего воздуха разобрал кашель, и, когда спаситель поставил ношу на ноги, та некоторое время не могла осмотреться, смаргивая слёзы. Но инквизитор терпеливо дождался, пока женщина придёт в себя и оглядится.
Понятнее не стало. Простое двухэтажное здание буквой П охватывало небольшой тихий сквер, вдоль кольцевой дороги стояло несколько автомобилей — серый полицейский фургон, несколько патрульных машин и пара чёрных легковых. А вот прямо перед ними…
Если бы сил Марии ещё хватало на удивление, она бы потеряла от изумления дар речи, потому что за старенькой патрульной колымагой стоял блестящий чёрный аэромобиль с его узнаваемыми хищными обводами, напоминающий не машину, а жирную каплю дёгтя.
Их придумали совсем недавно. Мария следила за достижениями науки и техники, поэтому не могла пропустить нашумевшую новость: опытный образец получил высокие оценки научного и технического сообщества всего пару лет назад. Конечно, секрет двигателей для этих аппаратов хранился в строжайшей тайне, и простым смертным не стоило надеяться скоро прикоснуться к тайне, разве что взглянуть издалека.
Слухи о том, что новинкой заинтересовались на самом верху, ходили упорно и наверняка были правдивы: будь у неё возможность, Мария и сама бы заинтересовалась быстрым и лёгким аппаратом, способным донести человека до другого конца Оплота за считанные минуты, несмотря на то, что сама она не то что на другой конец города — из своего квартала выходила не больше пары раз в год. Посетители болтали, что кто-то будто бы видел чёрные аэромобили в небе возле башни Закона, но кто придаёт значение сплетням!
Выходит, не врали.
Хозяин чуда техники, заметив, что спасённая пришла в себя, потянул дверь за неприметную на первый взгляд ручку. Дверца открылась словно надкрылье большого жука, вверх и вбок.
— Садись.
— Но я… — попыталась возразить Мария, опять вспомнив про вид своего платья и ног.
— Садись, — повторил инквизитор с усмешкой, блеснувшей в жёлтых глазах, на солнце оказавшихся ещё светлее, чем виделось в тюрьме.
Осталось только вздохнуть и подчиниться.
Внутри сильнее пахло плохим табаком и едва заметно — всё тем же одеколоном. Здесь было четыре места — два впереди, два позади. Удобные глубокие кресла с подголовниками, с пристежными ремнями, в которых Мария моментально запуталась. Она в обычном-то автомобиле ездила всего несколько раз, а уж такое… Невозмутимый хозяин аппарата и бровью не повёл, помог защёлкнуть замки, после чего занялся своим ремнём, а женщина с любопытством огляделась; даже усталость отступила.
Матовые тёмно-серые панели внутренней отделки напоминали одновременно чернёный металл и бумагу, гладкие и приятные на ощупь, и — едва ощутимо тёплые, словно под рукой было живое существо. Кресла обтягивала плотная чёрная кожа необычной выделки — не скользкая, но и от замши очень далёкая. Руль скорее напоминал штурвал самолёта; Мария видела такие на картинках в книгах. Вокруг него гнёздами располагались наборы переключателей, ручек и стёклышек, закрывающих шкалы.
Инквизитор уверенно защёлкал рычажками, не глядя, и через пару мгновений машина мягко завибрировала, урча, как большой кот.
Мария искоса глянула на чеканный профиль мужчины и отметила, что выражение его лица смягчилось, стало спокойнее, ушло напряжение. Ему нравилось летать на этой машине? Или испытывал облегчение оттого, что покинул тюрьму? Она совсем не знала этого человека, чтобы судить, да и об инквизиторах слышала совсем немногое, и сколько ещё там правды! Говорили, что они убивают взглядом, обнаружив у человека чернокровие, но ведь надзиратель остался жив. Да и её он зачем-то забрал…
— Почему вы меня спасли? — Мария наконец задала один из самых важных вопросов.
— Я не спасал, — возразил он, глянул искоса, щёлкнул очередным тумблером и взялся за штурвал. — Исправил ошибку.
— Ошибку? — не поняла она. — Чью?
— Выясню. — Голос прозвучал всё так же ровно, но в нём послышалось явственное обещание больших неприятностей тому, кто эту ошибку совершил.
— А почему вы думаете, что была какая-то ошибка?
— Вижу.
Других пояснений не последовало, зато на плечи навалилась тяжесть и мгновенно заложило уши: аэромобиль поднялся в воздух. Мария не боялась высоты, но всё равно нервно вцепилась в ручку на двери. Пилот не смотрел в её сторону, но каким-то образом заметил и постарался утешить:
— Не бойся, машина надёжная.
Прода от 22.11.2023, 19:01
Женщина невнятно угукнула, глубоко вздохнула, а инквизитор дотянулся до неприметной дверцы в передней панели, достал оттуда пачку сигарет и масляную зажигалку. Почти не глядя закурил, затянулся едким дымом… и вопросительно глянул на пассажирку, которая тут же раскашлялась.
— Простите, — пробормотала она. — Очень... резкий запах. — Отчаянно хотелось спросить, зачем он курит именно эту дрянь, вышибающую слезу, но показалось невежливым предъявлять претензии. — Не стоит, я привыкну! — поспешила заверить, когда мужчина, ещё раз затянувшись, затушил сигарету и щёлкнул очередным рычажком. Зашелестело и потянуло сквозняком.
— Успеется.
— Куда мы летим? — откашлявшись и утерев слёзы, спросила наконец самое важное. — И… кто вы?
— Брат Александр, — отозвался он как будто с лёгкой насмешкой в голосе. — Летим туда, где ты сможешь привести себя в порядок и отдохнуть. Мне нужна пара дней, чтобы разобраться в твоём случае.
— Я могла бы пойти домой, — осторожно предположила она.
— И загреметь в другую беду, если тебя подставили целенаправленно? — Он слегка приподнял брови.
— Я не думаю, что… — заговорила она, но осеклась, вздохнула и закончила тем, с чего стоило начать: — Спасибо. Не знаю, что было бы со мной, если бы не ваше вмешательство…
— Я просто ускорил процесс. Итак, я назвался. Кто ты?
— А вы не… — Она растерянно уставилась на пилота, но тут же ответила самой себе: — Ну да, наверное… Откуда? Мария Лебедь, алхимик, занимаюсь растениями и лекарственными составами, у меня небольшая аптека в третьем квартале Длинного парка.
— В чём тебя обвиняли?
— Ни в чём, — вздохнула женщина и осторожно пощупала затылок, шишка на котором уже почти не болела.
— Поясни.
Рассказ даже со всеми подробностями не занял много времени, да и подробностей было совсем немного, но Александр и по этим скупым деталям что-то понял. Недовольно поморщился на названии гостиницы «Уютное гнездо», а когда собеседница закончила, пояснил.
— Чуть меньше недели назад там случился большой прорыв. Демон высшей категории и три помельче, разрушения, полтора десятка убитых и полсотни раненых. Работало две тройки, четверо раненых, два — тяжёлые. Наверное, тебя нашли где-то рядом без сознания.
— И решили, что я призвала демона? — пробормотала Мария, пытаясь осознать сказанное.
— Вероятно. Я разберусь.
— Думаете, это не я?
Новый косой взгляд, неожиданно широкая и искренняя улыбка.
— Я бы заметил.
Никто, кроме самих инквизиторов, не знал, как они чувствовали человеческие души. То, что называли чернокровием, было лишь внешним проявлением тьмы душевной. Близкий контакт с демонами, особенно — ритуал призыва, с помощью которого ведьмы приобретали свои способности, оставляли несмываемые печати, невидимые обычным людям. Нередко, впрочем, люди обходились и без помощи злых сил, скатываясь во мрак по собственной воле, своими поступками.
Порой находились те, кто называл инквизиторов обманщиками, обвинял в захвате власти и её превышении, монополизации алхимии и всех её плодов, самых страшных грехах и проступках, уверяя, что ведьмы — и не ведьмы вовсе, и демонов никаких нет. Их по старой памяти называли еретиками или отступниками, но на костёр, насколько знала Мария, отправляли очень редко и за совсем другие вещи. Наверное, не считали серьёзной угрозой обществу и Инквизиции, потому что им мало кто верил.
Сложно не верить в существование демонов, когда прорывы случаются в разных концах города, а с начала Апокалипсиса прошло всего тридцать два года и, несмотря на миллионы — миллиарды — смертей, осталось много людей, заставших смутные времена и то, что им предшествовало. Мария сама не помнила, но мать, которой повезло спастись с младенцем на руках у стен Оплота, часто вспоминала ужасы тех лет и истово молилась, благодаря заступников рода людского — борцов с демонами и ведьмами.
Дочь в первые годы жизни переняла её взгляд и отношение к инквизиторам как к святым, и достаточно долго жила с этой уверенностью. А потом повзрослела. Нет, мнения еретиков она тоже не разделяла: даже если инквизиторы что-то превышали и монополизировали, заступниками тоже служили. Те, кто ежедневно рисковали жизнью во имя спокойствия обычных жителей, на её взгляд, имели право на слабости и вольности. А неких достоверно страшных поступков, которые ставили бы их в один ряд с демонами, Мария за инквизиторами не знала. Болтали, конечно, но ни одного доказательства не предъявляли, не считать же таковым высказывания вроде: «А вот на работе у моего кума есть женщина, так у неё троюродный брат своими глазами видел!»
Вот и сейчас. Страху она, конечно, натерпелась на всю жизнь, но — цела, вроде бы здорова и вызволена из застенков именно инквизитором, который, кажется, вполне искренне верит ей на слово. Притом там, где она и сама себе не до конца верит…
Если он прав, и её действительно подобрали живой поблизости от места нападения демона высшей категории, то это более чем странная история: эти существа превосходно чувствуют всё живое, и сон или обморок не поможет спастись там, где чудом управились шестеро инквизиторов. А вот что именно помогло — большой вопрос.
Аэромобиль летел медленнее, чем о них рассказывали. Мария успела не только рассказать о своих злоключениях, осмыслить предположения инквизитора и опознать местность, в которой оказалась. Прежде бывать здесь ей не доводилось, но карту Оплота-то она знала, и большая река в нём была всего одна. За ней располагались какие-то производственные здания и, оказывается, тюрьма. Или что это было такое?
На подробном объяснении маршрута Мария не настаивала. Пусть везёт куда считает нужным, а если там можно будет умыться и нормально поесть — ей больше ничего не надо. Вот разве что платье… И поспать…
Она спрятала зевок за ладонями, с трудом подавила желание потереть слипающиеся глаза, напомнив себе о грязи на руках, рассеянно расправила на коленях грязный ситцевый подол, пошевелила босыми пальцами. Где там теперь её туфли! Даже искать бессмысленно, наверняка они тоже пришли в негодность. А она так их любила, удобные были…
Мария поморщилась, пытаясь отогнать глупую мысль. Нашла о чём страдать! Туфли! Там столько убитых и раненых, и неизвестно, как она к этому всему причастна и что будет дальше, а думает — о туфлях!
Наверное, в глубине души она подозревала, куда её привезут, поэтому не удивилась быстро растущим за окном отлично знакомым очертаниям Трёхглавой крепости — сердца города. Правда, видела она их обычно с другой стороны, но спутать с чем-то точно не могла.
Поговаривали, что весь этот циклопический комплекс сооружений возвели, как в старых сказках, за одну ночь силами немногочисленных тогдашних алхимиков. Верилось в это с трудом: ладно стремительное возведение стен, но помимо них следовало учесть ещё миллион больших и маленьких деталей. Разве что строили их по очереди: сначала монолитную отвесную стену сорока метров высотой, потом — сами башни, а уже после — остальное. И огромный исследовательский корпус со всеми его секретами — внутри стен, и великолепный собор Воскресения Христова — за пределами, прямо перед Башней Веры.
Вера, Алхимия и Инквизиция, она же — Правосудие или Закон. Три башни, три столпа, на которых устоял тот кусок мира, который Мария знала. Оплот — город спасённых, несколько стран по соседству, выживавшие исключительно благодаря ему… Стран, которых ещё полвека назад не существовало на карте мира.
Прода от 23.11.2023, 21:03
Виноватых пробовали искать до сих пор, но довольно трудно найти одного козла отпущения, если свою руку к началу конца приложил каждый, или уж по крайней мере — миллионы. Невинные, наверное, тоже были, и их было больше, но расплачиваться пришлось всем.
