Существовало много версий произошедшего. Кто-то полагал, что демоны с самого начала готовили себе почву для вторжения, ненавязчиво подталкивая слабых людей к мраку, заставляя отринуть записанную кровью древних предков мораль. Другие, и Мария разделяла именно это мнение, не сомневались в самостоятельности людей, которые и без помощи извне охотно опускались на самое дно.
Как бы то ни было, в один момент количество тьмы достигло критической массы, достаточной, чтобы мир соприкоснулся с чем-то другим, первозданным и по природе своей враждебным, откуда хлынули герои древних страшных сказок — те, к кому очень быстро прилипло слово «демоны». Они оказались настолько похожи на образ, которым издавна пугали людей жрецы и священники, что в это трудно было поверить.
Вдруг стало понятно, что в некоторых ключевых вопросах главные мировые религии, до того соперничавшие до откровенной вражды, удивительно солидарны. Настолько, что невольно возникал вопрос: а не случалось ли нечто подобное в прошлом?
Пора вседозволенности, нигилизма и возведения собственной личности в культ скрылась за пеленой первобытного ужаса, омытая волной крови. Большие города стали адом на земле — именно туда тянуло демонов, где было больше людей, а значит — больше пищи.
Когда людей начали жрать демоны, они очень быстро вспомнили о Боге. Но вместо добрых ангелов пришла Инквизиция, которую изредка по старой памяти называли Святой.
Сейчас, всего тридцать лет спустя, прежний мир казался плодом воображения. Огромные корабли в океанах, везущие невообразимую прорву самых разных товаров, сотни самолётов в небе и миллионы людей, пересекающих весь мир по самым разным надобностям. Сейчас далёкие страны оставались пятнами на карте в школьном учебнике. Слишком сосредоточенным на собственным выживании и попытках удержать рассыпающуюся цивилизацию, людям по большей части стало не до далёких земель. Радиосвязь уцелела, порой приносила далёкие чужие голоса, но много ли проку от того, что за тысячи километров есть другие города? Разве что немного вдохновения и удовлетворения от того, что мир, несмотря на все потрясения, продолжает жить.
Конечно, находились непоседы, рвущиеся в странствия, и никто их не удерживал. У одинокого путника куда больше шансов успешно добраться до цели, потому что один человек не привлечёт внимание демонов до тех пор, пока существуют города. Поэтому многие уходили жить в леса небольшими общинами, и что в них творилось — один бог и знал. У Марии одна только мысль оставить родные улицы Оплота и отправиться куда-то в дикие края вызывала нервную дрожь.
Башня Закона уже заполнила весь обзорный экран, нависла зловещим чёрным утёсом, и Лебедь затаила дыхание, ожидая, что аэромобиль нырнёт за стену, но тот снизился между невысокими домами у подножия, где располагались учреждения попроще. Школа полиции со своими общежитиями, её же управление, ещё какие-то службы правопорядка...
В квадратном внутреннем дворе, не имевшем въезда, стоял аккуратный ряд одинаковых чёрных блестящих машин, похожих на капли дёгтя. Тихо шелестели ветками несколько старых абрикосовых деревьев, роняя тень, в которую Мария отступила сразу же, как только шагнула на нагретую сухую брусчатку. По ней ступать босыми ногами было даже приятно.
Громада чёрной башни возвышалась совсем рядом, и казалось, что трёхэтажное квадратное здание подпирает её стену. Возможно, так и было, и там действительно имелся прямой проход. Любопытство заставляло глазеть на гладкий блестящий камень, кажущийся лишённым окон монолитом, и заставляло сожалеть о том, что, по всей видимости, внутрь подозрительную оборванку никто не поведёт. Справедливо. Право ступить в святая святых наверняка стоило ещё заслужить, и как бы ни был новый знакомый уверен в благонадёжности случайно спасённой особы, верх глупости — пускать её в башню.
Оштукатуренные стены окружающего здания были выкрашены в приятный мятно-зелёный цвет, а строгие белые декоративные бордюры и обрамления окон достаточно оживляли монотонную гладь, чтобы фасады не казались скучными. На их фоне высокий угрюмый сосед, возносившийся к самому небу, почему-то совсем не давил, хотя и должен был.
Во двор выходило три крыльца с короткими лестницами, и Александр жестом пригласил женщину к ближайшему, на противоположной стороне от башни. Здесь он уже не пытался взять её на руки — то ли не хотел шокировать соратников, то ли куда больше доверял чистоте местного пола.
За дверью предсказуемо обнаружился пост охраны, и здесь всё было уже серьёзнее, за отделённой решёткой перегородкой дежурил инквизитор. Совсем молодой, наверное, из вчерашних учеников. При виде Александра он подскочил с места, вытянулся, уставился со смесью трепета и удивления.
— Здравствуйте, ваше превосходительство!
— Добрый день, — кивнул в ответ старший инквизитор.
Несколько мгновений повисела тишина, потом страж опомнился, кинулся к замку, на ходу доставая ключи. Но на середине движения опомнился, заозирался и пробормотал смущённо:
— Прошу простить, но я всё-таки должен… Сейчас… Я вас узнал, но…
— Всё правильно, — оборвал смущённое бормотание Александр, снимая правую перчатку. — Ты должен проверить и самого патриарха, если он вдруг пожелает явиться.
Мальчишка выдохнул, заметно успокоившись, движения приобрели чёткость и уверенность. Взял со стола странную пластину из светлого металла шириной в две ладони и длиной с полметра, просунул её в узкую поперечную щель посреди решётки, очевидно предназначенную именно для этого. Старший инквизитор спокойно положил на выступившую с его стороны часть ладонь.
С любопытством наблюдавшая за непонятной процедурой Мария успела заметить слабую светлую вспышку и какой-то узор, проступивший на той части пластины, которая осталась внутри. Привратник ещё больше успокоился, и перевёл взгляд на женщину.
— Теперь вы.
— Приложи руку, — пояснил Александр. — Последует укол. Кровь — самый простой индикатор тьмы и иллюзий.
— Эффективный? — полюбопытствовала Мария и дёрнулась, когда ладонь больно кольнуло.
— Не всегда, — усмехнулся инквизитор, — но маски эта штука срывает на раз. Позови кого-нибудь из мальчишек, дежурные есть?
— Да, конечно, сейчас! — охотно вызвался привратник, заперев дверь за вошедшими.
Немного привыкнув к присутствию старшего, он очень старался не глазеть на его странную спутницу, но получалось плохо. Та с подобным же успехом старалась не коситься на брата Александра, гадая, кто же её спас? Судя по поведению мальчишки, кто-то из верхушки ордена, только уж больно распространённое у него имя, а фамилий инквизиторы не носили. В народе некоторых знали по прозвищам, а как они разбирались между собой — и вовсе непонятно, но никаких званий вроде бы тоже не имели.
Привратник высунулся за дверь и по-простецки свистнул, привлекая внимание. Послышался звонкий топот, и в комнату через пару секунд заскочил совсем уж мальчишка лет десяти, одетый в свободные чёрные штаны и подвязанную простым поясом рубаху того же цвета. На ногах его были примитивные сандалии — дощечки, привязанные парой шнурков.
— Добрый день, — поприветствовал его Александр, пока ученик — а это явно был ученик, — восторженно таращился на него, потеряв дар речи. — Проводи эту женщину в одну из гостевых комнат, проследи, чтобы там было всё необходимое, чтобы привести себя в порядок, принеси ей обед и ученическую одежду. Как тебя зовут?
— Фома, ваше превосходительство господин Великий инквизитор!
Старший на это витиеватое определение едва уловимо поморщился, но поправлять не стал и обратился к Марии, ошарашенной откровением:
— Фома поможет тебе устроится. Отдыхай и ни о чём не беспокойся, вечером поговорим.
— Следуйте за мной, госпожа! — важно попросил мальчик, явно довольный личным поручением от столь легендарной фигуры.
— Спасибо, — только и успела сказать она, тщетно пытаясь за оставшееся мгновение найти в чертах своего спасителя что-то… что-то этакое. Не такое, как у всех людей и остальных инквизиторов.
Александр только кивнул, и Мария вышла вслед за проводником, услышав короткую команду: «Открывай». Видимо, дела вели его в совсем другие места.
Фома быстро шагал впереди, да и недалеко им пришлось идти: лестница начиналась прямо напротив двери, а там мальчик нырнул за одну из ничем не примечательных дверей в прямом и пустом коридоре. Пол там устилал простой паркет ёлочкой и приятно пахло деревом и лаком.
Комната оказалась небольшой, скромной, но вполне уютной. Чистая узкая постель, в углу притулился узкий шкаф, а у дальней стены — стол и стул. Отсутствие окон здесь не напоминало о казематах, а успокаивало, как дома. За узкой неприметной дверью, к огромной радости гостьи, нашлась ванная комната.
Фома сунул туда нос и деловито попросил:
— Подождите минуту, госпожа, я всё принесу.
— Спасибо большое!
Мальчик умчался, а Мария опустилась на стул — простой, деревянный, его не страшно было испачкать. В и без того тяжёлую и усталую голову отказывалась помещаться мысль о том, что её вынес на руках не просто инквизитор, а сам глава этого ордена.
О нём ходили легенды. Именно он основал Инквизицию и сделал такой, какой знали её люди. Во многом благодаря ему устоял этот осколок когда-то огромного мира, появились Оплот, Трёхглавая крепость и всё то, что Мария считала домом и своей жизнью. Она понятия не имела, сколько лет этому человеку, но по всему выходило — никак не меньше шестидесяти, но на такие годы он не выглядел даже вместе со своей усталостью. С другой стороны, поговаривали, что инквизиторы знали секрет долгой жизни; правда, воспользоваться им успевали далеко не все, постоянные сражения с демонами мешали.
Александр Чёрный. Господи, почему чёрный-то?! Светлоглазый и бледный пепельный блондин! Может, именно поэтому? Или из-за любви к цвету?..
Мария нервно усмехнулась, перебирая в памяти моменты их недолгого знакомства и припоминая, не сделала ли она какой глупости? Пока выходило, что странно вёл себя скорее он, она ведь не просила нести её из темницы на руках…
Ой, а вот и глупость! Плащ же забыла отдать… Впрочем, зачем он ему по такой погоде? Да вообще непонятно, как они выживают в своих мундирах и сапогах в их климате. Не иначе коллеги-алхимики что-то начудили.
Женщина уткнулась лицом в складки плотной тёмной ткани, вдыхая резкую смесь табака и одеколона. Вообще-то не самый приятный, она не любила запах сигарет, но… кажется, теперь именно он будет ассоциироваться с надеждой и чудесами.
Вскоре вернулся Фома с охапкой вещей, и большую проблему знакомства с одним из самых известных людей Оплота, которого многие при жизни называли святым, вытеснила маленькая, но куда более важная сейчас: как не заснуть прямо в душе и добраться до постели?
Этим простым деревянным чёткам было больше ста лет. Истёртые многими прикосновениями бусины давно утратили первоначальный цвет — ещё до того, как попали в руки нового хозяина, понятия не имевшего ни о том, из какого дерева они сделаны, ни о том — на тот момент — для чего вообще нужен этот странный браслет с деревянным крестом и полинялой кисточкой. Они нашлись у бабушки после её смерти, Александр взял безделушку на память. Кто бы сказал, что было в голове у мальчишки, когда он выбрал именно этот странный предмет?
Родители не верили в бога и не ходили в церковь — тогда так было принято. Бог — плод человеческой фантазии, вера — результат страха смерти. Есть наука, убедительно всё это доказавшая, а церковь — такой же светский институт, как полиция.
Александр тоже долго думал именно так. До тех пор, пока не увидел своими глазами, как вера останавливает могущественное чудовище, способное оторвать человеку голову одним движением. Как это работало? Он не понимал до сих пор. Наверное, потому, что нужно было не понимать, а верить.
Но молитва всё равно успокаивала. Единственная, которую он знал. Сложные старые слова, тишина, густой запах ладана и вытертые деревянные чётки в руке, всегда остающиеся приятно прохладными, сколько бы их не терзали твёрдые пальцы.
Инквизиторам сложно давалась искренняя и чистая вера, разве только в детстве, во время ученичества, до определённой поры. Слишком много тьмы они видели вокруг, чтобы сохранить в себе стремление к свету. Но небольшая часовенка в башне Закона имелась, она носила имя святого Андрея Первозванного, был и свой священник — хмурый и нелюдимый отец Филипп, очень молчаливый мужчина неясного возраста со слабым хриплым голосом. Наверное, его бы воля, он и службы проводил молча; наверное, и проводил, когда на них никто не являлся. Такое случалось до обидного часто, но жалоб никто не получал — наверное, всё его устраивало.
Александр иногда приходил сюда ночью, когда не мог уснуть, за утешением. Часто помогало. Сейчас он не собирался заходить — дел по горло, разгар дня, не до молитвы. Но потянуло. Хотелось…
Знал бы он, чего ему хотелось! Посоветоваться? Чушь! Точные ответы и объяснения нужно искать не здесь. Поблагодарить за то, что не взял лишнего греха на душу и не убил? Пусть грязное, пусть отвратительное настолько, что хотелось вымыть руки, но — живое! Но и эту благодарность стоило нести в другое место.
Впрочем, одна благодарность для этого места у него нашлась: за спасение невинной души. Он пока понятия не имел, кого забрал из изолятора, но точно знал: если бы этот свет погас, мир стал бы ещё на каплю чернее. А когда чаша наполнена до краёв…
— Лекс! Ты правда здесь?
Негромкий голос заставил вздрогнуть. Александр так погрузился в мысли и столь редкую внутреннюю тишину, что не услышал шагов.
— Нет, я тебе мерещусь, — оборвал он молитву и обернулся, пряча бусины в кулаке. Личные сомнения — это личные сомнения, нет смысла перекладывать их на чужие плечи. — Идём, не здесь же разговаривать.
— Зачем ты вообще туда заходил? — с интересом спросил Марк, когда мужчины тихо прикрыли за собой дверь и зашагали по коридору. — Не замечал за тобой набожности.
— Думал спросить отца Филиппа, всё ли в порядке. Шёл мимо, вспомнил, что не видел его уже с неделю, — легко нашёл подходящую причину он. — Но ты же не просто так нашёл меня даже в часовне?
— Нет. Главное, тебя очень хотел видеть патриарх. Старик совсем плох. — Он качнул головой. — Я вызвался отыскать лично, чтобы не терять времени. И заодно по дорогое узнать, как твоя инспекция?
— Отвратительно. — Александр не сдержал недовольной гримасы.
Марк был одним из первых — из немногих, доживших до сего дня. Тот, кто его привёл и поручился за друга, давно уже отправился на высший суд, а он уцелел. Как показало время, выбор оказался очень удачным, и со временем и ростом новой Инквизиции из боевого соратника Марк стал помощником и правой рукой. Смуглый и черноглазый, коренастый и плотный, решительный и неунывающий, с постоянной небрежной щетиной, которую сбривал раз в три-четыре дня кое-как, он составлял Александру отличный контраст.
А ещё он носил прозвище Белый. Что это, если не судьба?
— Что, ведьмы перестали помещаться и ты решил притащить работу сюда? — со смешком предположил Марк.
— Уже донесли? — не удивился Александр. — Иногда кажется, что слухи здесь разносятся сквозняками.
— Иногда — да, но тут всё проще, — заверил соратник.
Как бы то ни было, в один момент количество тьмы достигло критической массы, достаточной, чтобы мир соприкоснулся с чем-то другим, первозданным и по природе своей враждебным, откуда хлынули герои древних страшных сказок — те, к кому очень быстро прилипло слово «демоны». Они оказались настолько похожи на образ, которым издавна пугали людей жрецы и священники, что в это трудно было поверить.
Вдруг стало понятно, что в некоторых ключевых вопросах главные мировые религии, до того соперничавшие до откровенной вражды, удивительно солидарны. Настолько, что невольно возникал вопрос: а не случалось ли нечто подобное в прошлом?
Пора вседозволенности, нигилизма и возведения собственной личности в культ скрылась за пеленой первобытного ужаса, омытая волной крови. Большие города стали адом на земле — именно туда тянуло демонов, где было больше людей, а значит — больше пищи.
Когда людей начали жрать демоны, они очень быстро вспомнили о Боге. Но вместо добрых ангелов пришла Инквизиция, которую изредка по старой памяти называли Святой.
Сейчас, всего тридцать лет спустя, прежний мир казался плодом воображения. Огромные корабли в океанах, везущие невообразимую прорву самых разных товаров, сотни самолётов в небе и миллионы людей, пересекающих весь мир по самым разным надобностям. Сейчас далёкие страны оставались пятнами на карте в школьном учебнике. Слишком сосредоточенным на собственным выживании и попытках удержать рассыпающуюся цивилизацию, людям по большей части стало не до далёких земель. Радиосвязь уцелела, порой приносила далёкие чужие голоса, но много ли проку от того, что за тысячи километров есть другие города? Разве что немного вдохновения и удовлетворения от того, что мир, несмотря на все потрясения, продолжает жить.
Конечно, находились непоседы, рвущиеся в странствия, и никто их не удерживал. У одинокого путника куда больше шансов успешно добраться до цели, потому что один человек не привлечёт внимание демонов до тех пор, пока существуют города. Поэтому многие уходили жить в леса небольшими общинами, и что в них творилось — один бог и знал. У Марии одна только мысль оставить родные улицы Оплота и отправиться куда-то в дикие края вызывала нервную дрожь.
Башня Закона уже заполнила весь обзорный экран, нависла зловещим чёрным утёсом, и Лебедь затаила дыхание, ожидая, что аэромобиль нырнёт за стену, но тот снизился между невысокими домами у подножия, где располагались учреждения попроще. Школа полиции со своими общежитиями, её же управление, ещё какие-то службы правопорядка...
В квадратном внутреннем дворе, не имевшем въезда, стоял аккуратный ряд одинаковых чёрных блестящих машин, похожих на капли дёгтя. Тихо шелестели ветками несколько старых абрикосовых деревьев, роняя тень, в которую Мария отступила сразу же, как только шагнула на нагретую сухую брусчатку. По ней ступать босыми ногами было даже приятно.
Громада чёрной башни возвышалась совсем рядом, и казалось, что трёхэтажное квадратное здание подпирает её стену. Возможно, так и было, и там действительно имелся прямой проход. Любопытство заставляло глазеть на гладкий блестящий камень, кажущийся лишённым окон монолитом, и заставляло сожалеть о том, что, по всей видимости, внутрь подозрительную оборванку никто не поведёт. Справедливо. Право ступить в святая святых наверняка стоило ещё заслужить, и как бы ни был новый знакомый уверен в благонадёжности случайно спасённой особы, верх глупости — пускать её в башню.
Оштукатуренные стены окружающего здания были выкрашены в приятный мятно-зелёный цвет, а строгие белые декоративные бордюры и обрамления окон достаточно оживляли монотонную гладь, чтобы фасады не казались скучными. На их фоне высокий угрюмый сосед, возносившийся к самому небу, почему-то совсем не давил, хотя и должен был.
Во двор выходило три крыльца с короткими лестницами, и Александр жестом пригласил женщину к ближайшему, на противоположной стороне от башни. Здесь он уже не пытался взять её на руки — то ли не хотел шокировать соратников, то ли куда больше доверял чистоте местного пола.
За дверью предсказуемо обнаружился пост охраны, и здесь всё было уже серьёзнее, за отделённой решёткой перегородкой дежурил инквизитор. Совсем молодой, наверное, из вчерашних учеников. При виде Александра он подскочил с места, вытянулся, уставился со смесью трепета и удивления.
— Здравствуйте, ваше превосходительство!
— Добрый день, — кивнул в ответ старший инквизитор.
Несколько мгновений повисела тишина, потом страж опомнился, кинулся к замку, на ходу доставая ключи. Но на середине движения опомнился, заозирался и пробормотал смущённо:
— Прошу простить, но я всё-таки должен… Сейчас… Я вас узнал, но…
— Всё правильно, — оборвал смущённое бормотание Александр, снимая правую перчатку. — Ты должен проверить и самого патриарха, если он вдруг пожелает явиться.
Мальчишка выдохнул, заметно успокоившись, движения приобрели чёткость и уверенность. Взял со стола странную пластину из светлого металла шириной в две ладони и длиной с полметра, просунул её в узкую поперечную щель посреди решётки, очевидно предназначенную именно для этого. Старший инквизитор спокойно положил на выступившую с его стороны часть ладонь.
С любопытством наблюдавшая за непонятной процедурой Мария успела заметить слабую светлую вспышку и какой-то узор, проступивший на той части пластины, которая осталась внутри. Привратник ещё больше успокоился, и перевёл взгляд на женщину.
— Теперь вы.
— Приложи руку, — пояснил Александр. — Последует укол. Кровь — самый простой индикатор тьмы и иллюзий.
— Эффективный? — полюбопытствовала Мария и дёрнулась, когда ладонь больно кольнуло.
— Не всегда, — усмехнулся инквизитор, — но маски эта штука срывает на раз. Позови кого-нибудь из мальчишек, дежурные есть?
— Да, конечно, сейчас! — охотно вызвался привратник, заперев дверь за вошедшими.
Немного привыкнув к присутствию старшего, он очень старался не глазеть на его странную спутницу, но получалось плохо. Та с подобным же успехом старалась не коситься на брата Александра, гадая, кто же её спас? Судя по поведению мальчишки, кто-то из верхушки ордена, только уж больно распространённое у него имя, а фамилий инквизиторы не носили. В народе некоторых знали по прозвищам, а как они разбирались между собой — и вовсе непонятно, но никаких званий вроде бы тоже не имели.
Привратник высунулся за дверь и по-простецки свистнул, привлекая внимание. Послышался звонкий топот, и в комнату через пару секунд заскочил совсем уж мальчишка лет десяти, одетый в свободные чёрные штаны и подвязанную простым поясом рубаху того же цвета. На ногах его были примитивные сандалии — дощечки, привязанные парой шнурков.
Прода от 27.11.2023, 21:03
— Добрый день, — поприветствовал его Александр, пока ученик — а это явно был ученик, — восторженно таращился на него, потеряв дар речи. — Проводи эту женщину в одну из гостевых комнат, проследи, чтобы там было всё необходимое, чтобы привести себя в порядок, принеси ей обед и ученическую одежду. Как тебя зовут?
— Фома, ваше превосходительство господин Великий инквизитор!
Старший на это витиеватое определение едва уловимо поморщился, но поправлять не стал и обратился к Марии, ошарашенной откровением:
— Фома поможет тебе устроится. Отдыхай и ни о чём не беспокойся, вечером поговорим.
— Следуйте за мной, госпожа! — важно попросил мальчик, явно довольный личным поручением от столь легендарной фигуры.
— Спасибо, — только и успела сказать она, тщетно пытаясь за оставшееся мгновение найти в чертах своего спасителя что-то… что-то этакое. Не такое, как у всех людей и остальных инквизиторов.
Александр только кивнул, и Мария вышла вслед за проводником, услышав короткую команду: «Открывай». Видимо, дела вели его в совсем другие места.
Фома быстро шагал впереди, да и недалеко им пришлось идти: лестница начиналась прямо напротив двери, а там мальчик нырнул за одну из ничем не примечательных дверей в прямом и пустом коридоре. Пол там устилал простой паркет ёлочкой и приятно пахло деревом и лаком.
Комната оказалась небольшой, скромной, но вполне уютной. Чистая узкая постель, в углу притулился узкий шкаф, а у дальней стены — стол и стул. Отсутствие окон здесь не напоминало о казематах, а успокаивало, как дома. За узкой неприметной дверью, к огромной радости гостьи, нашлась ванная комната.
Фома сунул туда нос и деловито попросил:
— Подождите минуту, госпожа, я всё принесу.
— Спасибо большое!
Мальчик умчался, а Мария опустилась на стул — простой, деревянный, его не страшно было испачкать. В и без того тяжёлую и усталую голову отказывалась помещаться мысль о том, что её вынес на руках не просто инквизитор, а сам глава этого ордена.
О нём ходили легенды. Именно он основал Инквизицию и сделал такой, какой знали её люди. Во многом благодаря ему устоял этот осколок когда-то огромного мира, появились Оплот, Трёхглавая крепость и всё то, что Мария считала домом и своей жизнью. Она понятия не имела, сколько лет этому человеку, но по всему выходило — никак не меньше шестидесяти, но на такие годы он не выглядел даже вместе со своей усталостью. С другой стороны, поговаривали, что инквизиторы знали секрет долгой жизни; правда, воспользоваться им успевали далеко не все, постоянные сражения с демонами мешали.
Александр Чёрный. Господи, почему чёрный-то?! Светлоглазый и бледный пепельный блондин! Может, именно поэтому? Или из-за любви к цвету?..
Мария нервно усмехнулась, перебирая в памяти моменты их недолгого знакомства и припоминая, не сделала ли она какой глупости? Пока выходило, что странно вёл себя скорее он, она ведь не просила нести её из темницы на руках…
Ой, а вот и глупость! Плащ же забыла отдать… Впрочем, зачем он ему по такой погоде? Да вообще непонятно, как они выживают в своих мундирах и сапогах в их климате. Не иначе коллеги-алхимики что-то начудили.
Женщина уткнулась лицом в складки плотной тёмной ткани, вдыхая резкую смесь табака и одеколона. Вообще-то не самый приятный, она не любила запах сигарет, но… кажется, теперь именно он будет ассоциироваться с надеждой и чудесами.
Вскоре вернулся Фома с охапкой вещей, и большую проблему знакомства с одним из самых известных людей Оплота, которого многие при жизни называли святым, вытеснила маленькая, но куда более важная сейчас: как не заснуть прямо в душе и добраться до постели?
***
Этим простым деревянным чёткам было больше ста лет. Истёртые многими прикосновениями бусины давно утратили первоначальный цвет — ещё до того, как попали в руки нового хозяина, понятия не имевшего ни о том, из какого дерева они сделаны, ни о том — на тот момент — для чего вообще нужен этот странный браслет с деревянным крестом и полинялой кисточкой. Они нашлись у бабушки после её смерти, Александр взял безделушку на память. Кто бы сказал, что было в голове у мальчишки, когда он выбрал именно этот странный предмет?
Родители не верили в бога и не ходили в церковь — тогда так было принято. Бог — плод человеческой фантазии, вера — результат страха смерти. Есть наука, убедительно всё это доказавшая, а церковь — такой же светский институт, как полиция.
Александр тоже долго думал именно так. До тех пор, пока не увидел своими глазами, как вера останавливает могущественное чудовище, способное оторвать человеку голову одним движением. Как это работало? Он не понимал до сих пор. Наверное, потому, что нужно было не понимать, а верить.
Но молитва всё равно успокаивала. Единственная, которую он знал. Сложные старые слова, тишина, густой запах ладана и вытертые деревянные чётки в руке, всегда остающиеся приятно прохладными, сколько бы их не терзали твёрдые пальцы.
Инквизиторам сложно давалась искренняя и чистая вера, разве только в детстве, во время ученичества, до определённой поры. Слишком много тьмы они видели вокруг, чтобы сохранить в себе стремление к свету. Но небольшая часовенка в башне Закона имелась, она носила имя святого Андрея Первозванного, был и свой священник — хмурый и нелюдимый отец Филипп, очень молчаливый мужчина неясного возраста со слабым хриплым голосом. Наверное, его бы воля, он и службы проводил молча; наверное, и проводил, когда на них никто не являлся. Такое случалось до обидного часто, но жалоб никто не получал — наверное, всё его устраивало.
Александр иногда приходил сюда ночью, когда не мог уснуть, за утешением. Часто помогало. Сейчас он не собирался заходить — дел по горло, разгар дня, не до молитвы. Но потянуло. Хотелось…
Знал бы он, чего ему хотелось! Посоветоваться? Чушь! Точные ответы и объяснения нужно искать не здесь. Поблагодарить за то, что не взял лишнего греха на душу и не убил? Пусть грязное, пусть отвратительное настолько, что хотелось вымыть руки, но — живое! Но и эту благодарность стоило нести в другое место.
Впрочем, одна благодарность для этого места у него нашлась: за спасение невинной души. Он пока понятия не имел, кого забрал из изолятора, но точно знал: если бы этот свет погас, мир стал бы ещё на каплю чернее. А когда чаша наполнена до краёв…
— Лекс! Ты правда здесь?
Негромкий голос заставил вздрогнуть. Александр так погрузился в мысли и столь редкую внутреннюю тишину, что не услышал шагов.
— Нет, я тебе мерещусь, — оборвал он молитву и обернулся, пряча бусины в кулаке. Личные сомнения — это личные сомнения, нет смысла перекладывать их на чужие плечи. — Идём, не здесь же разговаривать.
— Зачем ты вообще туда заходил? — с интересом спросил Марк, когда мужчины тихо прикрыли за собой дверь и зашагали по коридору. — Не замечал за тобой набожности.
— Думал спросить отца Филиппа, всё ли в порядке. Шёл мимо, вспомнил, что не видел его уже с неделю, — легко нашёл подходящую причину он. — Но ты же не просто так нашёл меня даже в часовне?
— Нет. Главное, тебя очень хотел видеть патриарх. Старик совсем плох. — Он качнул головой. — Я вызвался отыскать лично, чтобы не терять времени. И заодно по дорогое узнать, как твоя инспекция?
— Отвратительно. — Александр не сдержал недовольной гримасы.
Прода от 28.11.2023, 19:59
Марк был одним из первых — из немногих, доживших до сего дня. Тот, кто его привёл и поручился за друга, давно уже отправился на высший суд, а он уцелел. Как показало время, выбор оказался очень удачным, и со временем и ростом новой Инквизиции из боевого соратника Марк стал помощником и правой рукой. Смуглый и черноглазый, коренастый и плотный, решительный и неунывающий, с постоянной небрежной щетиной, которую сбривал раз в три-четыре дня кое-как, он составлял Александру отличный контраст.
А ещё он носил прозвище Белый. Что это, если не судьба?
— Что, ведьмы перестали помещаться и ты решил притащить работу сюда? — со смешком предположил Марк.
— Уже донесли? — не удивился Александр. — Иногда кажется, что слухи здесь разносятся сквозняками.
— Иногда — да, но тут всё проще, — заверил соратник.
