Через четверть часа женщины уютно устроились на кухне. Лабораторию Мария прибрала и закрыла, нехотя приготовив её к долгому ожиданию, и только после этого вспомнила, что хотела составить себе какое-нибудь средство для восстановления памяти. Увы, шанс она благополучно упустила.
С Кристиной Мария познакомилась тогда же, когда и со своим покойным мужем. Они вместе выросли и дружили, и поначалу это вызывало ревность, но со временем Лебедь поняла, что их отношения действительно не имели любовного подтекста. Тина любила совсем других мужчин и называла друга детства сухарём, Антоний — посмеивался над ней и предпочитал иных женщин. Она очень помогла Марии, когда муж погиб: первое время у той опускались руки и всё из них падало. Старые друзья отдалились, когда Лебедь перебралась на другой конец города, университетские — тоже растерялись после окончания учёбы, и сейчас Псарь была её лучшей подругой, если не сказать — единственной.
Посвящать Кристину в подробности не хотелось, она боялась сболтнуть лишнего, но кое-что об Александре рассказала. О том, как на руках вынес из темницы, как бережно относился. Тина немного смягчилась, хотя всё равно ворчала, что от такого человека стоит держаться подальше и лучше бы он оставил Лебедь в покое.
А Марии с каждым часом общения с Александром хотелось этого всё меньше.
После того, как любовалась в ночи гармоничностью мужского тела, а утром — его профилем, и всё это вместо вопросов по делу, глупо отрицать: Александр ей нравился. Натура сильная, цельная, яркая. Ему подходил строгий мундир, и даже его дрянные сигареты вызывали гораздо меньше неудовольствия, чем могли бы — потому что подходили.
Мария ни за что не отважилась бы проявить эту симпатию открыто и считала, что думать о нём как о мужчине — неправильно. Великий инквизитор — нечто большее. Даже после того, как она познакомилась с ним лично, осознав, насколько далёк реальный Александр Чёрный от всех нарисованных слухами образов, она не могла позволить себе забыть о той пропасти, что их разделяла. Но и уйти не могла.
Если бы не слова Ионы, вряд ли она задумалась бы об этом, но сейчас подмечала мелкие детали и мысленно соглашалась: Великий инквизитор был невероятно, ужасающе одинок. Пусть он сам не делал из этого трагедии и, наверное, не считал проблемой, Мария ощущала, насколько это неправильно.
Эта неправильность была сродни той, которую Лебедь чувствовала в неверно составленных, испорченных, незавершённых порошках. Та, которая звенела в грязных металлах. Её отчаянно хотелось исправить.
Самонадеянное, глупое и слишком дерзкое желание — пытаться помочь такому человеку против его воли, но избавиться от него не получалось. Несмотря на то что Мария понятия не имела, как может решить эту проблему не в смелых фантазиях, в действительности. Оставалось надеяться, что сам мир подскажет решение, если подождать и внимательно присмотреться, тем более пока никто не мешал этим заниматься. Конечно, если Александр велит ей уйти и не пожелает дальше общаться, она не станет навязываться, но это будет грустный итог.
Убедившись, что подруга не пытается скрыть страшную правду, не прячет глаза и неплохо выглядит, Кристина успокоилась и отвлеклась на другие темы. Поделилась новостями окрестностей, рассказала о том, что за Марию волнуются все соседи, и те, кто знал об их дружбе, неоднократно справлялись у Псарь о здоровье аптекаря. Потом перешли к приятному, Тина рассказала о новых идеях и полученных тканях, пообещала пару новых платьев взамен испорченных. Потом они и вовсе перешли на отвлечённые темы и болтали с полчаса, когда разговор прервало появление инквизитора.
Не Александра, что Мария отметила с досадой; но гостя, конечно, пригласила в дом.
— Добрый день, Марк.
— Лекс просил вас забрать, — пояснил свой визит мужчина. — Возникло неотложное дело.
— Так, может, Мари остаться дома? А как Великий инквизитор найдёт время, так и поговорит с ней. — Кристина вышла из кухни и недовольно скрестила на груди руки, неодобрительно разглядывая гостя.
— Да я бы с удовольствием так и поступил, милая девушка, только меня не спрашивали, а Великий инквизитор голову оторвёт, если нарушить приказ. Я сегодня и так проштрафившийся, не рискну, — широко улыбнулся в ответ Марк. — Впрочем, если вы настаиваете, я могу попробовать…
— Я настаиваю, чтобы вы прекратили это обсуждать, — оборвала его хозяйка дома. — Если Александр сказал, что это необходимо, то и говорить не о чем. Хотите чаю? — предпочла она сменить тему. — Тина накупила столько вкусностей, что на половину Инквизиции хватит.
— Кто я такой, чтобы отказываться от вкусностей! — просиял Марк белозубой улыбкой. — Тем более в такой чудесной компании.
— Инквизиторы интересуются женщинами не только в жареном виде? — едко уточнила Кристина, но всё-таки шагнула в кухню.
— Тина! — возмущённо шикнула Мария.
— Открою страшную тайну: в жареном виде женщины теряют всю свою прелесть, я их предпочитаю исключительно сырыми, — легко отбил Марк. — То ли дело свежая выпечка!
— Предпочитаете пить кровь? — не унималась Псарь.
Хозяйка дома бросила на неё недовольный взгляд, но продолжать призывать к порядку не стала: инквизитор, кажется, не обижался на грубость, так пусть пикируются, если обоим это нравится. Мария слишком не любила ругаться попусту, чтобы понимать прелесть подобных разговоров, но мешать не собиралась.
— Увы, куда чаще бывает наоборот, выступаю донором, — рассмеялся он. — Иногда, вот как сейчас, это доставляет удовольствие.
— Вот уж от чего воздержусь, так это от употребления крови инквизиторов. Она же ядовитая! Чай у Мари определённо лучше.
— Вот видите, в одном мы с вами уже совпали!
Они цапались так минут десять, разговаривая практически ни о чём и изредка вспоминая о существовании хозяйки, а та молча слушала. Сначала вежливо, потом невнимательно, потом — устало и тоскливо думая о том, что в лаборатории это время можно было провести с куда большей пользой. Если общество одной энергичной и порой шумной Кристины ей нравилось и неплохо бодрило, то, умноженная на брата Марка, она начала утомлять.
Определённо, сдержанный и неразговорчивый Александр импонировал Марии куда больше.
— Может, я пока вернусь в лабораторию? — предприняла она попытку вернуться в тишину и уют аптеки.
— Ну что вы, как можно? — тут же возмутился Марк.
— Мари, это твой дом! Мало ли что этот инквизитор тут устроит в твоё отсутствие? Я бы не доверяла ему и не рискнула оставить одного!
— Не оставляйте меня с ней, я начинаю её бояться! — поддержал инквизитор.
И обсуждение выкатилось обратно на просторы бойкого и бессмысленного обмена мнениями. Эти двое когда-то успели перейти на «ты» и явно прекрасно друг друга понимали.
Мария вздохнула и уставилась в окно, под которым стоял стол, но вид на глухую стену соседнего дома совсем не радовал.
Ещё некоторое время она послушала препирательства с теми примерно чувствами, с какими жители приморских районов воспринимали шум штормового прибоя — вроде и погода испортилась, и неприятно, но и серьёзного вреда не причинит.
А потом не выдержала.
— Марк, давайте вы отвезёте меня в башню Закона, а потом пригласите Тину на свидание? — проговорила она, с демонстративным стуком поставив чашку. — Вы явно прониклись друг к другу симпатией, и я не желаю служить вам помехой, но не хотелось бы заставлять ждать Великого инквизитора. Да и у вас в башне наверняка есть другие дела.
— Кхм. Вы правы, простите, — смутился инквизитор, торопливо достал из кармана мундира старый потёртый хронометр с крышкой, пробормотал себе под нос что-то явно нелестное и торопливо убрал часы обратно. — Ты ведь хочешь убедиться, что я благополучно доставлю твою подругу?
— Конечно! Такому, как ты, я точно не доверю Мари!
«По крайней мере, они не остались на месте», — оптимистично решила Лебедь и ушла собирать сумку с некоторыми недостающими мелочами и ещё парой платьев. Просто так, на всякий случай.
Вопреки расхожему мнению, Трёхглавую крепость возвели отнюдь не за одну ночь, но всё равно очень быстро для такого грандиозного комплекса в таких условиях, всего за несколько лет. Отчасти потому, что основой её послужило более давнее и весьма масштабное сооружение.
Много лет назад, до Апокалипсиса, здесь, в толще скального выхода, прогрызли глубокую шахту, в которой размещались ядерные ракеты, а вокруг — построили бункер, способный выдержать прямой удар подобной же силы. Люди готовились воевать с людьми.
К счастью, в момент нападения демонов ни одна из стран не успела отдать последнего приказа, и смертоносные арсеналы остались похоронены на местах своего боевого дежурства. Где-то, наверное, всё обстояло не так благополучно, как в Оплоте, некому оказалось разоружить ракеты и уж тем более — использовать ядерную начинку на пользу маленькой крепости. Где-то, возможно, прогремели случайные взрывы, сделав землю вокруг непригодной для жизни на многие годы, где-то — наверняка ещё прогремят. Если так было, в Оплоте о том не узнали, трагических новостей никто не приносил и на помощь давно не звал. Кому могла — Инквизиция помогла ещё в начале своего пути, когда в их распоряжении ещё имелись лёгкие, простые и надёжные самолёты, пилоты и запас горючего.
Впрочем, различить сейчас в Трёхглавой крепости очертания старого военного объекта не смог бы и его создатель. Враг пришёл другой, а предусмотрительность предков всё равно помогла. Коридоры бункера подновили, укрепили, поменяли проводку и двери. Потом, конечно, расширили, благо твёрдая и крепкая порода позволяла, а грунтовые воды находились в стороне, можно вгрызаться.
Именно под землёй, ниже лазарета, находилась большая часть секретов Инквизиции. Некоторые закрытые от посторонних помещения занимали крышу и верхний этаж, но основные тайны прятались в глубине. Первый раз сюда спускались молодые послушники, признанные готовыми пройти посвящение, и поднимались либо принятые в орден братья, либо — трупы тех, кому не повезло.
К счастью, и методы обучения, и способы определения готовности юношей совершенствовались. Когда всё только начиналось, умирало две трети; тогда брали почти всех, кто приходил, не до жиру. Сейчас — вытягивали девять из десяти.
Зал посвящения был красивым и торжественным, он располагался в самом низу — во всяком случае, так считало большинство. Чёрный камень на полу, гладкие белые стены с расшитыми штандартами, традиционное распятие в стороне с кандилом под ним. Послушник заслуживал уважения и гордости перед важным событием и почтения — после. Существовал красивый продуманный ритуал, и он служил одной из нитей, накрепко сшивавших братство.
Раньше проверку инквизиторов проводили там же, перед строем, но несколько лет назад братья решили смягчить условия. Это не посвящение, процедура куда более унизительная по сути и форме, особенно если проверка проваливалась.
Сейчас для этой цели использовали отдельный зал, если можно этим словом назвать бетонную коробку с выложенным кафелем полом, освещённую четырьмя факелами по углам: электричество сюда не проводили. В дальнюю стену вмурованы кандалы на тяжёлых цепях. Никто не пытался нагнетать напряжение намеренно и давить на испытуемого, просто так проще отмывать кровь, если всё шло по худшему сценарию, и разрушать нечего.
Перед нужной дверью стояла пара хмурых бойцов из числа отличных: ещё молодые, но уже с приличным опытом. Они обменялись с Великим инквизитором приветствиями, оба сняли перчатки для рукопожатия — тоже часть проверки, будь что-то с пришельцем не так, они бы ощутили.
Один из них сдвинул тяжёлый, в руку шириной, стальной засов, запиравший массивную дверь.
Всё — и все — было готово. От сквозняка пламя дрогнуло, по стенам метнулись кривые тени. Подкованные сапоги звякнули по кафелю. Пахло пылью и кровью. Хотя последнее, наверное, почудилось; за минувшее с последней смерти время всё выветрилось.
— Брат Михаил, — сдержав удивление в голосе, кивнул Александр стоящему слева здоровяку. — Брат Дионисий, брат Савва…
— Великий инквизитор решил удостоить меня чести лично? — через губу сцедил Дионисий.
Он уже подготовился к процедуре — безоружен и обнажён по пояс, а предплечья охватывали туго зашнурованные наручи из грубой кожи: мера, позволявшая не покалечить руки железом. Высокий плечистый шатен лет тридцати с небольшим, он наверняка нравился женщинам, но такими подробностями жизни братьев было не принято интересоваться — до тех пор, пока они держались подальше от крепости.
— Есть разница, кто будет тебя проверять? — бесстрастно уронил Александр, принимая от Саввы нож. Михаил обеими руками держал тяжёлую полукруглую латунную чашу без украшений, до половины налитую чистой водой.
— Я охренел от высокой чести, — осклабился проверяемый. — Такие люди, и всё ради меня одного! Чёрный, Мохнатый… Странно, Дятла не взяли третьим. Меня будет проверять горстка сумасшедших!
Уже сейчас Александр мог сказать, что проверку инквизитор не пройдёт. Даже не потому, что сыпал ругательствами и хамил; главное, он боялся. Боялся отчаянно и безнадёжно. Он сам не верил, что пройдёт, поэтому у него не было ни единого шанса. Наверное, знал за собой ту вину, которую на него возлагали.
В глубине души Александр даже сочувствовал ему и совсем не хотел оказаться на его месте. Но запястье надрезал твёрдой рукой и позволил крови, почти чёрной и блестящей в потрескивающем свете факелов, упасть в воду.
— Довольно, — почти одновременно решили два других проверяющих, Савва забрал нож и повторил действия Великого инквизитора.
Он тоже был из старейших, но, несмотря на это, Александр плохо его знал. Слабый боец, который никогда не лез вперёд, но хороший тактик, тактику он и преподавал вот уже лет двадцать. Почти ровесник Великого инквизитора, постарел он гораздо заметнее, выглядел и, кажется, ощущал себя на те семьдесят, которые прожил — бог знает, почему и от чего это зависело. Савва состарился, Александр застрял в своих тридцати шести, Марк словно даже немного помолодел…
Не лучшая компания для того, чтобы кого-то проверять. Слабый старик и два очень сильных, но, как правильно заметил испытуемый, не самых нормальных старика. Это вряд ли могло сказаться на результатах проверки, но, поговаривали, чем старше — тем больнее. Вино с годами становится лучше, а инквизиторы — злее.
Александр забрал чашу, дождался, пока туда прольётся последняя кровь.
— Идём, — буркнул Михаил, шагнув на Дионисия.
Тот не отважился спорить, но затравленно глянул на братьев. Мохнатый, как всегда, был угрюм, Савва — задумчив и чем-то удручён, Александр сохранял обычное равнодушие.
Почему-то последнее зацепило сильнее.
— А ты, Великий инквизитор, сам-то не утратил человека в себе? — едко заговорил он. — Или ты, старший палач? Каково это, убивать людей день за днём? Не демонов, людей! Сколько в тебе осталось человека?
— У тебя есть конкретные претензии? — ровно спросил Александр, отвлекая внимание на себя, криво и неприятно усмехнулся. — Так предъяви их. Полагаешь, я чего-то недостоин?
Он догадывался, к чему всё шло.
Отказ проходить проверку и побег — это смертный приговор, приводимый в исполнение немедленно. Мало кто настолько уверен в провале с самого начала, чтобы попытаться оказать сопротивление, обычно надеялись на лучшее. Нервы начинали сдавать в конце. Вот как сейчас.
С Кристиной Мария познакомилась тогда же, когда и со своим покойным мужем. Они вместе выросли и дружили, и поначалу это вызывало ревность, но со временем Лебедь поняла, что их отношения действительно не имели любовного подтекста. Тина любила совсем других мужчин и называла друга детства сухарём, Антоний — посмеивался над ней и предпочитал иных женщин. Она очень помогла Марии, когда муж погиб: первое время у той опускались руки и всё из них падало. Старые друзья отдалились, когда Лебедь перебралась на другой конец города, университетские — тоже растерялись после окончания учёбы, и сейчас Псарь была её лучшей подругой, если не сказать — единственной.
Посвящать Кристину в подробности не хотелось, она боялась сболтнуть лишнего, но кое-что об Александре рассказала. О том, как на руках вынес из темницы, как бережно относился. Тина немного смягчилась, хотя всё равно ворчала, что от такого человека стоит держаться подальше и лучше бы он оставил Лебедь в покое.
А Марии с каждым часом общения с Александром хотелось этого всё меньше.
Прода от 22.01.2024, 22:50
После того, как любовалась в ночи гармоничностью мужского тела, а утром — его профилем, и всё это вместо вопросов по делу, глупо отрицать: Александр ей нравился. Натура сильная, цельная, яркая. Ему подходил строгий мундир, и даже его дрянные сигареты вызывали гораздо меньше неудовольствия, чем могли бы — потому что подходили.
Мария ни за что не отважилась бы проявить эту симпатию открыто и считала, что думать о нём как о мужчине — неправильно. Великий инквизитор — нечто большее. Даже после того, как она познакомилась с ним лично, осознав, насколько далёк реальный Александр Чёрный от всех нарисованных слухами образов, она не могла позволить себе забыть о той пропасти, что их разделяла. Но и уйти не могла.
Если бы не слова Ионы, вряд ли она задумалась бы об этом, но сейчас подмечала мелкие детали и мысленно соглашалась: Великий инквизитор был невероятно, ужасающе одинок. Пусть он сам не делал из этого трагедии и, наверное, не считал проблемой, Мария ощущала, насколько это неправильно.
Эта неправильность была сродни той, которую Лебедь чувствовала в неверно составленных, испорченных, незавершённых порошках. Та, которая звенела в грязных металлах. Её отчаянно хотелось исправить.
Самонадеянное, глупое и слишком дерзкое желание — пытаться помочь такому человеку против его воли, но избавиться от него не получалось. Несмотря на то что Мария понятия не имела, как может решить эту проблему не в смелых фантазиях, в действительности. Оставалось надеяться, что сам мир подскажет решение, если подождать и внимательно присмотреться, тем более пока никто не мешал этим заниматься. Конечно, если Александр велит ей уйти и не пожелает дальше общаться, она не станет навязываться, но это будет грустный итог.
Убедившись, что подруга не пытается скрыть страшную правду, не прячет глаза и неплохо выглядит, Кристина успокоилась и отвлеклась на другие темы. Поделилась новостями окрестностей, рассказала о том, что за Марию волнуются все соседи, и те, кто знал об их дружбе, неоднократно справлялись у Псарь о здоровье аптекаря. Потом перешли к приятному, Тина рассказала о новых идеях и полученных тканях, пообещала пару новых платьев взамен испорченных. Потом они и вовсе перешли на отвлечённые темы и болтали с полчаса, когда разговор прервало появление инквизитора.
Не Александра, что Мария отметила с досадой; но гостя, конечно, пригласила в дом.
— Добрый день, Марк.
— Лекс просил вас забрать, — пояснил свой визит мужчина. — Возникло неотложное дело.
— Так, может, Мари остаться дома? А как Великий инквизитор найдёт время, так и поговорит с ней. — Кристина вышла из кухни и недовольно скрестила на груди руки, неодобрительно разглядывая гостя.
— Да я бы с удовольствием так и поступил, милая девушка, только меня не спрашивали, а Великий инквизитор голову оторвёт, если нарушить приказ. Я сегодня и так проштрафившийся, не рискну, — широко улыбнулся в ответ Марк. — Впрочем, если вы настаиваете, я могу попробовать…
— Я настаиваю, чтобы вы прекратили это обсуждать, — оборвала его хозяйка дома. — Если Александр сказал, что это необходимо, то и говорить не о чем. Хотите чаю? — предпочла она сменить тему. — Тина накупила столько вкусностей, что на половину Инквизиции хватит.
— Кто я такой, чтобы отказываться от вкусностей! — просиял Марк белозубой улыбкой. — Тем более в такой чудесной компании.
— Инквизиторы интересуются женщинами не только в жареном виде? — едко уточнила Кристина, но всё-таки шагнула в кухню.
— Тина! — возмущённо шикнула Мария.
— Открою страшную тайну: в жареном виде женщины теряют всю свою прелесть, я их предпочитаю исключительно сырыми, — легко отбил Марк. — То ли дело свежая выпечка!
— Предпочитаете пить кровь? — не унималась Псарь.
Хозяйка дома бросила на неё недовольный взгляд, но продолжать призывать к порядку не стала: инквизитор, кажется, не обижался на грубость, так пусть пикируются, если обоим это нравится. Мария слишком не любила ругаться попусту, чтобы понимать прелесть подобных разговоров, но мешать не собиралась.
— Увы, куда чаще бывает наоборот, выступаю донором, — рассмеялся он. — Иногда, вот как сейчас, это доставляет удовольствие.
— Вот уж от чего воздержусь, так это от употребления крови инквизиторов. Она же ядовитая! Чай у Мари определённо лучше.
— Вот видите, в одном мы с вами уже совпали!
Они цапались так минут десять, разговаривая практически ни о чём и изредка вспоминая о существовании хозяйки, а та молча слушала. Сначала вежливо, потом невнимательно, потом — устало и тоскливо думая о том, что в лаборатории это время можно было провести с куда большей пользой. Если общество одной энергичной и порой шумной Кристины ей нравилось и неплохо бодрило, то, умноженная на брата Марка, она начала утомлять.
Определённо, сдержанный и неразговорчивый Александр импонировал Марии куда больше.
— Может, я пока вернусь в лабораторию? — предприняла она попытку вернуться в тишину и уют аптеки.
— Ну что вы, как можно? — тут же возмутился Марк.
— Мари, это твой дом! Мало ли что этот инквизитор тут устроит в твоё отсутствие? Я бы не доверяла ему и не рискнула оставить одного!
— Не оставляйте меня с ней, я начинаю её бояться! — поддержал инквизитор.
И обсуждение выкатилось обратно на просторы бойкого и бессмысленного обмена мнениями. Эти двое когда-то успели перейти на «ты» и явно прекрасно друг друга понимали.
Мария вздохнула и уставилась в окно, под которым стоял стол, но вид на глухую стену соседнего дома совсем не радовал.
Ещё некоторое время она послушала препирательства с теми примерно чувствами, с какими жители приморских районов воспринимали шум штормового прибоя — вроде и погода испортилась, и неприятно, но и серьёзного вреда не причинит.
А потом не выдержала.
— Марк, давайте вы отвезёте меня в башню Закона, а потом пригласите Тину на свидание? — проговорила она, с демонстративным стуком поставив чашку. — Вы явно прониклись друг к другу симпатией, и я не желаю служить вам помехой, но не хотелось бы заставлять ждать Великого инквизитора. Да и у вас в башне наверняка есть другие дела.
— Кхм. Вы правы, простите, — смутился инквизитор, торопливо достал из кармана мундира старый потёртый хронометр с крышкой, пробормотал себе под нос что-то явно нелестное и торопливо убрал часы обратно. — Ты ведь хочешь убедиться, что я благополучно доставлю твою подругу?
— Конечно! Такому, как ты, я точно не доверю Мари!
«По крайней мере, они не остались на месте», — оптимистично решила Лебедь и ушла собирать сумку с некоторыми недостающими мелочами и ещё парой платьев. Просто так, на всякий случай.
***
Вопреки расхожему мнению, Трёхглавую крепость возвели отнюдь не за одну ночь, но всё равно очень быстро для такого грандиозного комплекса в таких условиях, всего за несколько лет. Отчасти потому, что основой её послужило более давнее и весьма масштабное сооружение.
Много лет назад, до Апокалипсиса, здесь, в толще скального выхода, прогрызли глубокую шахту, в которой размещались ядерные ракеты, а вокруг — построили бункер, способный выдержать прямой удар подобной же силы. Люди готовились воевать с людьми.
К счастью, в момент нападения демонов ни одна из стран не успела отдать последнего приказа, и смертоносные арсеналы остались похоронены на местах своего боевого дежурства. Где-то, наверное, всё обстояло не так благополучно, как в Оплоте, некому оказалось разоружить ракеты и уж тем более — использовать ядерную начинку на пользу маленькой крепости. Где-то, возможно, прогремели случайные взрывы, сделав землю вокруг непригодной для жизни на многие годы, где-то — наверняка ещё прогремят. Если так было, в Оплоте о том не узнали, трагических новостей никто не приносил и на помощь давно не звал. Кому могла — Инквизиция помогла ещё в начале своего пути, когда в их распоряжении ещё имелись лёгкие, простые и надёжные самолёты, пилоты и запас горючего.
Впрочем, различить сейчас в Трёхглавой крепости очертания старого военного объекта не смог бы и его создатель. Враг пришёл другой, а предусмотрительность предков всё равно помогла. Коридоры бункера подновили, укрепили, поменяли проводку и двери. Потом, конечно, расширили, благо твёрдая и крепкая порода позволяла, а грунтовые воды находились в стороне, можно вгрызаться.
Именно под землёй, ниже лазарета, находилась большая часть секретов Инквизиции. Некоторые закрытые от посторонних помещения занимали крышу и верхний этаж, но основные тайны прятались в глубине. Первый раз сюда спускались молодые послушники, признанные готовыми пройти посвящение, и поднимались либо принятые в орден братья, либо — трупы тех, кому не повезло.
К счастью, и методы обучения, и способы определения готовности юношей совершенствовались. Когда всё только начиналось, умирало две трети; тогда брали почти всех, кто приходил, не до жиру. Сейчас — вытягивали девять из десяти.
Зал посвящения был красивым и торжественным, он располагался в самом низу — во всяком случае, так считало большинство. Чёрный камень на полу, гладкие белые стены с расшитыми штандартами, традиционное распятие в стороне с кандилом под ним. Послушник заслуживал уважения и гордости перед важным событием и почтения — после. Существовал красивый продуманный ритуал, и он служил одной из нитей, накрепко сшивавших братство.
Раньше проверку инквизиторов проводили там же, перед строем, но несколько лет назад братья решили смягчить условия. Это не посвящение, процедура куда более унизительная по сути и форме, особенно если проверка проваливалась.
Сейчас для этой цели использовали отдельный зал, если можно этим словом назвать бетонную коробку с выложенным кафелем полом, освещённую четырьмя факелами по углам: электричество сюда не проводили. В дальнюю стену вмурованы кандалы на тяжёлых цепях. Никто не пытался нагнетать напряжение намеренно и давить на испытуемого, просто так проще отмывать кровь, если всё шло по худшему сценарию, и разрушать нечего.
Прода от 23.01.2024, 20:08
Перед нужной дверью стояла пара хмурых бойцов из числа отличных: ещё молодые, но уже с приличным опытом. Они обменялись с Великим инквизитором приветствиями, оба сняли перчатки для рукопожатия — тоже часть проверки, будь что-то с пришельцем не так, они бы ощутили.
Один из них сдвинул тяжёлый, в руку шириной, стальной засов, запиравший массивную дверь.
Всё — и все — было готово. От сквозняка пламя дрогнуло, по стенам метнулись кривые тени. Подкованные сапоги звякнули по кафелю. Пахло пылью и кровью. Хотя последнее, наверное, почудилось; за минувшее с последней смерти время всё выветрилось.
— Брат Михаил, — сдержав удивление в голосе, кивнул Александр стоящему слева здоровяку. — Брат Дионисий, брат Савва…
— Великий инквизитор решил удостоить меня чести лично? — через губу сцедил Дионисий.
Он уже подготовился к процедуре — безоружен и обнажён по пояс, а предплечья охватывали туго зашнурованные наручи из грубой кожи: мера, позволявшая не покалечить руки железом. Высокий плечистый шатен лет тридцати с небольшим, он наверняка нравился женщинам, но такими подробностями жизни братьев было не принято интересоваться — до тех пор, пока они держались подальше от крепости.
— Есть разница, кто будет тебя проверять? — бесстрастно уронил Александр, принимая от Саввы нож. Михаил обеими руками держал тяжёлую полукруглую латунную чашу без украшений, до половины налитую чистой водой.
— Я охренел от высокой чести, — осклабился проверяемый. — Такие люди, и всё ради меня одного! Чёрный, Мохнатый… Странно, Дятла не взяли третьим. Меня будет проверять горстка сумасшедших!
Уже сейчас Александр мог сказать, что проверку инквизитор не пройдёт. Даже не потому, что сыпал ругательствами и хамил; главное, он боялся. Боялся отчаянно и безнадёжно. Он сам не верил, что пройдёт, поэтому у него не было ни единого шанса. Наверное, знал за собой ту вину, которую на него возлагали.
В глубине души Александр даже сочувствовал ему и совсем не хотел оказаться на его месте. Но запястье надрезал твёрдой рукой и позволил крови, почти чёрной и блестящей в потрескивающем свете факелов, упасть в воду.
— Довольно, — почти одновременно решили два других проверяющих, Савва забрал нож и повторил действия Великого инквизитора.
Он тоже был из старейших, но, несмотря на это, Александр плохо его знал. Слабый боец, который никогда не лез вперёд, но хороший тактик, тактику он и преподавал вот уже лет двадцать. Почти ровесник Великого инквизитора, постарел он гораздо заметнее, выглядел и, кажется, ощущал себя на те семьдесят, которые прожил — бог знает, почему и от чего это зависело. Савва состарился, Александр застрял в своих тридцати шести, Марк словно даже немного помолодел…
Не лучшая компания для того, чтобы кого-то проверять. Слабый старик и два очень сильных, но, как правильно заметил испытуемый, не самых нормальных старика. Это вряд ли могло сказаться на результатах проверки, но, поговаривали, чем старше — тем больнее. Вино с годами становится лучше, а инквизиторы — злее.
Александр забрал чашу, дождался, пока туда прольётся последняя кровь.
— Идём, — буркнул Михаил, шагнув на Дионисия.
Тот не отважился спорить, но затравленно глянул на братьев. Мохнатый, как всегда, был угрюм, Савва — задумчив и чем-то удручён, Александр сохранял обычное равнодушие.
Почему-то последнее зацепило сильнее.
— А ты, Великий инквизитор, сам-то не утратил человека в себе? — едко заговорил он. — Или ты, старший палач? Каково это, убивать людей день за днём? Не демонов, людей! Сколько в тебе осталось человека?
— У тебя есть конкретные претензии? — ровно спросил Александр, отвлекая внимание на себя, криво и неприятно усмехнулся. — Так предъяви их. Полагаешь, я чего-то недостоин?
Он догадывался, к чему всё шло.
Отказ проходить проверку и побег — это смертный приговор, приводимый в исполнение немедленно. Мало кто настолько уверен в провале с самого начала, чтобы попытаться оказать сопротивление, обычно надеялись на лучшее. Нервы начинали сдавать в конце. Вот как сейчас.
