Михаил не выдержит. Это Александр знал доподлинно, он был свидетелем срыва Мохнатого, который привёл к гибели двух гражданских. Наверное, сейчас стоило промолчать и не лезть. Смерть главного палача не равна смерти главы ордена, особенно сейчас, когда и церковь осталась без предстоятеля. Но…
Михаил заведомо обречён, а у Александра оставался шанс. И может, он давно превратился в чудовище, но даже это чудовище не привыкло подставлять боевых товарищей.
А ещё Великий инквизитор не боялся смерти, не верил в загробную жизнь и посмертные мучения с воздаянием, и на все сомнения ответила хорошо знакомая, привычная мысль: а может, довольно? Он долго прожил, многое успел, сделал что мог. Не пора ли остановиться? Кануть во тьму, чтобы окончательно избавиться от сомнений?
Не худшая смерть — прикрыть товарища.
Так?..
Если внутри что-то вяло и упрямо сопротивляется этому решению и этому настрою, подзуживает отступить — это только инстинкты. Или чудовище, которое не желает быть обнаруженным.
— Да, есть! — ухватился за предложенную возможность Дионисий. — Я утверждаю, что ты, Александр Чёрный, себя не контролируешь, и требую проверки! Я же пока ещё один из братьев? Значит, имею право!
— Стоит ли? — спросил Савва, затягивая поверх кожаного наруча кандалы. Мощная стальная скоба крепилась толстым болтом и гайкой: не лучшее решение, чтобы предотвратить побег, но отличное — чтобы удержать на месте. — Это говорят зло и обида.
— Он в своём праве, — отозвался Александр, поднося прикованному чашу. — Но едва ли он узнает результат.
Взгляд поверх латунного бортика был полон такой концентрированной ненависти, что невольно возникал вопрос: за что? Великий инквизитор не питал иллюзий на свой счёт, но всё же подобное отношение от братьев по ордену оказалось внове. Личная неприязнь — пожалуй, опасение и даже страх, неодобрение приказов, но почему вот так?
Чёрный приготовился увернуться от плевка, попытки укусить или опрокинуть чашу, но нет, инквизитор сдержался и молча сделал несколько глотков.
— В чём причина твоей ненависти? — всё же спросил Александр, отступив назад и отдав чашу Михаилу.
— По твоему приказу меня сюда притащили, и ты ещё спрашиваешь? — выцедил Дионисий сквозь зубы.
— Тебя притащили, потому что ты приговорил к смерти невиновных. Считаешь, это малый проступок?
— Какая разница? Кто их считает? Лишь бы ноги раздвигали…
Михаил не сдержал брезгливой гримасы, но смолчал. Савва вздохнул и отвёл глаза.
— А эти две отказались? — безразлично спросил Александр. Бессмысленно спорить, можно даже не ждать результата — он уже наговорил достаточно, но соблюсти формальности стоило. Заодно отвлечь, чтобы с гарантией не вспомнил о других присутствующих. — Достойный повод.
— А ты бабу сюда притащил, конечно, не за этим? — прохрипел прикованный уже не вполне членораздельно.
Почерневшие глаза, заострившиеся зубы. Череп и челюсть начали менять форму, а по коже быстро текла чернота — не узором из вен, а сплошняком, словно гарь по тлеющей бумаге. Тело начало раздуваться, менять форму, на плечах кожу вспороли длинные шипы.
— Думаю, можно не ждать окончания. — Савва коротко перекрестился. — Упокой, Господи, его душу.
— Согласен, — хмуро кивнул Михаил.
Александр молча взял нож. Обезумевшее чудовище продолжало что-то хрипеть — кажется, пыталось ругаться, — но его уже никто не слушал и не пытался понять. Оно дёргалось в цепях, но это не помешало всадить нож между рёбер по самую рукоять. Конечно, проще перерезать горло или отрубить голову, но очень не хотелось отмываться потом от крови.
Агония продолжалась долго, существо хрипело и билось, не желая умирать. Цепи хрустели, но вмурованы были на совесть, поэтому держали. Ещё одно свидетельство того, что предосторожность — нелишняя.
Инквизиторы стояли молча. Все трое повидали многое и подобное тоже наблюдали не первый раз, но от этого никому не становилось легче. Да, обычный риск. Да, от когтей демонов погибали куда чаще, чем вот так. И всё же тяжело своей рукой оборвать жизнь брата, пусть он переступил черту и утратил последнее право называться человеком.
Даже чудовищу сложно убить себе подобного.
Тело обвисло на цепях. Обратная трансформация прошла за пару мгновений, и кандалы расстёгивали уже на человеческом трупе. Михаил тихо ворчал себе под нос, а Савва взял в углу гаечный ключ — справиться с гайкой без него не вышло. Тело уложили, Александр подобрал одежду покойника, вынул нож и обтёр о рубашку.
— Позови кого-нибудь ещё, — попросил он Михаила, потому что второй инквизитор принялся помогать одеть мертвеца. Несмотря ни на что, после смерти тот заслуживал уважения — хотя бы за всю прошлую службу.
— Я не думаю, что есть необходимость, — поморщился Савва. — Он был не в себе.
— Точно. Это ведь чушь, — хмурился Мохнатый. Человек простой и основательный, он никогда не понимал намёков, а в последние годы стал особенно нелюдим и отдалился от расследований и любых интриг. Едва ли он вообще понял, почему Чёрный принял это решение и почему спровоцировал обречённого.
— Правила едины для всех, — возразил Александр. — Справишься один?
Савва только кивнул и больше спорить не стал.
Если разговор заходил о его проверке, Великий инквизитор ощущал беспокойство. Он думал, что это будет страшно, что он попытается изыскать способ увильнуть или уж как минимум не сумеет сохранить самообладание. Может, в самом конце, но точно не сдержится.
Однако сейчас он чувствовал себя противоестественно спокойным, словно речь шла не об угрозе его жизни и даже не о болезненной, мучительной процедуре, а о некоем плановом осмотре у врача. Снять перевязь, кобуру с ППТ — пистолеты-пулемёты конструкции Трудного были в инквизиции любимым и главным огнестрельным оружием. Аккуратно сложить всё на пол у стены. Мундир, рубашка. Только теперь он ощутил, что в этом подвале странная атмосфера — одновременно холодно и душно. Теперь уже точно пахло кровью и гарью от факелов, чудилась тонкая нота ладана.
Александр слышал о том, что некоторые люди принимают смерть спокойно и безропотно, но никогда не думал, что пополнит их ряды.
Снятые с трупа наручи были ещё тёплыми и пахли железом. Мелькнула одинокая угрюмая мысль, что напоследок неплохо бы выкурить сигарету-другую, но Чёрный промолчал: здесь и так нечем было дышать.
Ирония судьбы: Михаил привёл командира тройки Петра, того самого, который пострадал в «Уютном гнезде». Глянув на него, растерянного и озадаченного увиденным, Александр вспомнил ещё одно важное дело, которое едва не вылетело из головы.
— Хорошо, что пришёл ты, — поздоровавшись, заговорил он. — Если я не пройду проверку, займись расследованием происшествия в «Уютном гнезде». Дело затерялось, а его надо довести до конца.
— Не говори ерунды, — проворчал тот. На ногах он стоял нетвёрдо, но на несколько минут сил хватит. — Сам закончишь, раз начал. Хуже нет подхватывать что-то за покойником!
Шутка получилась несмешной, но усмехнулись все. Наверное, именно поэтому.
Кровь инквизиторов после посвящения приобретала странные свойства, хотя химически оставалась всё той же. У алхимиков имелась объяснявшая это теория, но Александру не нравилась версия, что новые свойства привносит изменение души, а не плоти: это плохо вязалось с его уверенностью в том, что инквизиторы души лишены. С этой уверенностью вообще очень многое не вязалось, поэтому Чёрный предпочитал помалкивать о ней: глубинная иррациональная убеждённость служила плохим аргументом против логических доводов.
Демоны от неё дурели. Едва на поле боя проливалась кровь инквизитора, абсолютно все демоны, которые находились поблизости, бросали прежние цели и стремились во что бы то ни стало его сожрать. Это был хотя и опасный, но весьма популярный способ прикрыть гражданских, оказавшихся в зоне прорыва и доживших до появления патруля. Хватало небольшого пореза: словно акулы, порождения другого мира чуяли вожделенные капли издалека. Не за километры, конечно, но несколько десятков метров иногда спасали жизни.
На людей она действовала точно так же, как воля инквизитора, притом с гарантией: проявляла тьму души. Если бы эффект сохранялся достаточно долго, могло получиться отличное средство для выявления чернокровных, но он держался всего несколько минут, и никакие добавки пока не помогали продлить эффект.
Воля инквизиторов на братьев не действовала, а вот смешанная кровь нескольких служила отличным катализатором.
Посвящение давало инквизиторам чудовищную силу и долгую жизнь — помимо способности чувствовать тьму, оно же для равновесия взваливало на спину тяжёлый камень ответственности. Иногда весы нарушались. Если инквизитор терял силу, он выгорал и превращался в бледную тень человека — такие становились палачами. А если ставил силу на службу собственным желаниям, то очень быстро превращался в чудовище. До поры всё протекало невидимо для окружающих, а в какой-то момент оно вырывалось на волю, и тогда вот такой несчастный причинял не меньше зла, чем демоны.
Проверка заставляла чудовище показать лицо. Если инквизитор не изменялся полностью, если справлялся и возвращал контроль, даже проявив какие-то черты, его оставляли в строю. Если не проявлял агрессии и сохранял подобие сознания, то с окончанием действия крови, где-то через полчаса, отправлялся «на пенсию». Если вот так, как Дионисий, всё заканчивалось смертью: затолкать проявленное кровью чудовище обратно могла только смерть, других способов Инквизиция не нашла, хотя пыталась.
Михаил уже доказал свою опасность для окружающих, он наверняка кончил бы точно так же. Александр пошёл на нарушение, когда скрыл срыв. Мохнатый потерял сына, и Великий инквизитор не мог для себя поставить знак равенства между ним и тем, кого только что убил своей рукой. Хотя и должен был.
Сейчас Александр расплачивался за то нарушение закона, и это было главной причиной, почему он отбросил соблазнительную мысль сделать вид, что его проверки никто не требовал. Лучше не множить ложь и не ждать следующего случая, когда придётся отвечать за содеянное.
Кандалы сомкнулись на руках, но он по-прежнему не чувствовал страха. Михаил поднёс Александру чашу воды с кровью; кажется, он волновался куда сильнее испытуемого.
По языку растёкся тошнотворный металлический привкус, горло сдавило спазмом — настолько, что чудом удалось сглотнуть ком. Мелькнула самокритичная мысль, что с Марией вышло глупо и нечестно, стоило хотя бы попрощаться с ней и попросить кого-то вернуть ни в чём не повинную женщину домой. Но Чёрный надеялся, что с этим справятся и без него.
А потом пришла боль. Ослепила и оглушила, выгнула растянутое на цепях тело, выворачивая суставы, проверяя на прочность кости и связки. Заполнила тело целиком, словно расплавленный свинец, медленно влитый из закопчённого тигля в форму.
Возможно, он кричал. Возможно, от боли не мог сделать и вдоха. Все эти мелочи не заботили, не волновали больше демоны и человеческие судьбы. Осталась только боль, пульсирующая в теле, текущая по коже и ворочающаяся внутри. И казалось, так будет вечно.
Когда сознание медленно заволокла тьма, он успел почувствовать облегчение. Плевать, смерть или забвение; главное, там не было боли.
И на этой позитивной ноте ознакомительный отрывок заканчивается =)
Спасибо, что составляли компанию всё это время!
Целиком книгу с 25.01.24 можно найти вот тут:
https://feisovet.ru/магазин/Каменное-сердце-Великого-инквизитора-Дарья-Кузнецова
Михаил заведомо обречён, а у Александра оставался шанс. И может, он давно превратился в чудовище, но даже это чудовище не привыкло подставлять боевых товарищей.
А ещё Великий инквизитор не боялся смерти, не верил в загробную жизнь и посмертные мучения с воздаянием, и на все сомнения ответила хорошо знакомая, привычная мысль: а может, довольно? Он долго прожил, многое успел, сделал что мог. Не пора ли остановиться? Кануть во тьму, чтобы окончательно избавиться от сомнений?
Не худшая смерть — прикрыть товарища.
Так?..
Если внутри что-то вяло и упрямо сопротивляется этому решению и этому настрою, подзуживает отступить — это только инстинкты. Или чудовище, которое не желает быть обнаруженным.
— Да, есть! — ухватился за предложенную возможность Дионисий. — Я утверждаю, что ты, Александр Чёрный, себя не контролируешь, и требую проверки! Я же пока ещё один из братьев? Значит, имею право!
— Стоит ли? — спросил Савва, затягивая поверх кожаного наруча кандалы. Мощная стальная скоба крепилась толстым болтом и гайкой: не лучшее решение, чтобы предотвратить побег, но отличное — чтобы удержать на месте. — Это говорят зло и обида.
— Он в своём праве, — отозвался Александр, поднося прикованному чашу. — Но едва ли он узнает результат.
Взгляд поверх латунного бортика был полон такой концентрированной ненависти, что невольно возникал вопрос: за что? Великий инквизитор не питал иллюзий на свой счёт, но всё же подобное отношение от братьев по ордену оказалось внове. Личная неприязнь — пожалуй, опасение и даже страх, неодобрение приказов, но почему вот так?
Чёрный приготовился увернуться от плевка, попытки укусить или опрокинуть чашу, но нет, инквизитор сдержался и молча сделал несколько глотков.
— В чём причина твоей ненависти? — всё же спросил Александр, отступив назад и отдав чашу Михаилу.
— По твоему приказу меня сюда притащили, и ты ещё спрашиваешь? — выцедил Дионисий сквозь зубы.
— Тебя притащили, потому что ты приговорил к смерти невиновных. Считаешь, это малый проступок?
— Какая разница? Кто их считает? Лишь бы ноги раздвигали…
Михаил не сдержал брезгливой гримасы, но смолчал. Савва вздохнул и отвёл глаза.
— А эти две отказались? — безразлично спросил Александр. Бессмысленно спорить, можно даже не ждать результата — он уже наговорил достаточно, но соблюсти формальности стоило. Заодно отвлечь, чтобы с гарантией не вспомнил о других присутствующих. — Достойный повод.
— А ты бабу сюда притащил, конечно, не за этим? — прохрипел прикованный уже не вполне членораздельно.
Почерневшие глаза, заострившиеся зубы. Череп и челюсть начали менять форму, а по коже быстро текла чернота — не узором из вен, а сплошняком, словно гарь по тлеющей бумаге. Тело начало раздуваться, менять форму, на плечах кожу вспороли длинные шипы.
— Думаю, можно не ждать окончания. — Савва коротко перекрестился. — Упокой, Господи, его душу.
— Согласен, — хмуро кивнул Михаил.
Александр молча взял нож. Обезумевшее чудовище продолжало что-то хрипеть — кажется, пыталось ругаться, — но его уже никто не слушал и не пытался понять. Оно дёргалось в цепях, но это не помешало всадить нож между рёбер по самую рукоять. Конечно, проще перерезать горло или отрубить голову, но очень не хотелось отмываться потом от крови.
Агония продолжалась долго, существо хрипело и билось, не желая умирать. Цепи хрустели, но вмурованы были на совесть, поэтому держали. Ещё одно свидетельство того, что предосторожность — нелишняя.
Прода от 24.01.2024, 19:18
Инквизиторы стояли молча. Все трое повидали многое и подобное тоже наблюдали не первый раз, но от этого никому не становилось легче. Да, обычный риск. Да, от когтей демонов погибали куда чаще, чем вот так. И всё же тяжело своей рукой оборвать жизнь брата, пусть он переступил черту и утратил последнее право называться человеком.
Даже чудовищу сложно убить себе подобного.
Тело обвисло на цепях. Обратная трансформация прошла за пару мгновений, и кандалы расстёгивали уже на человеческом трупе. Михаил тихо ворчал себе под нос, а Савва взял в углу гаечный ключ — справиться с гайкой без него не вышло. Тело уложили, Александр подобрал одежду покойника, вынул нож и обтёр о рубашку.
— Позови кого-нибудь ещё, — попросил он Михаила, потому что второй инквизитор принялся помогать одеть мертвеца. Несмотря ни на что, после смерти тот заслуживал уважения — хотя бы за всю прошлую службу.
— Я не думаю, что есть необходимость, — поморщился Савва. — Он был не в себе.
— Точно. Это ведь чушь, — хмурился Мохнатый. Человек простой и основательный, он никогда не понимал намёков, а в последние годы стал особенно нелюдим и отдалился от расследований и любых интриг. Едва ли он вообще понял, почему Чёрный принял это решение и почему спровоцировал обречённого.
— Правила едины для всех, — возразил Александр. — Справишься один?
Савва только кивнул и больше спорить не стал.
Если разговор заходил о его проверке, Великий инквизитор ощущал беспокойство. Он думал, что это будет страшно, что он попытается изыскать способ увильнуть или уж как минимум не сумеет сохранить самообладание. Может, в самом конце, но точно не сдержится.
Однако сейчас он чувствовал себя противоестественно спокойным, словно речь шла не об угрозе его жизни и даже не о болезненной, мучительной процедуре, а о некоем плановом осмотре у врача. Снять перевязь, кобуру с ППТ — пистолеты-пулемёты конструкции Трудного были в инквизиции любимым и главным огнестрельным оружием. Аккуратно сложить всё на пол у стены. Мундир, рубашка. Только теперь он ощутил, что в этом подвале странная атмосфера — одновременно холодно и душно. Теперь уже точно пахло кровью и гарью от факелов, чудилась тонкая нота ладана.
Александр слышал о том, что некоторые люди принимают смерть спокойно и безропотно, но никогда не думал, что пополнит их ряды.
Снятые с трупа наручи были ещё тёплыми и пахли железом. Мелькнула одинокая угрюмая мысль, что напоследок неплохо бы выкурить сигарету-другую, но Чёрный промолчал: здесь и так нечем было дышать.
Ирония судьбы: Михаил привёл командира тройки Петра, того самого, который пострадал в «Уютном гнезде». Глянув на него, растерянного и озадаченного увиденным, Александр вспомнил ещё одно важное дело, которое едва не вылетело из головы.
— Хорошо, что пришёл ты, — поздоровавшись, заговорил он. — Если я не пройду проверку, займись расследованием происшествия в «Уютном гнезде». Дело затерялось, а его надо довести до конца.
— Не говори ерунды, — проворчал тот. На ногах он стоял нетвёрдо, но на несколько минут сил хватит. — Сам закончишь, раз начал. Хуже нет подхватывать что-то за покойником!
Шутка получилась несмешной, но усмехнулись все. Наверное, именно поэтому.
Кровь инквизиторов после посвящения приобретала странные свойства, хотя химически оставалась всё той же. У алхимиков имелась объяснявшая это теория, но Александру не нравилась версия, что новые свойства привносит изменение души, а не плоти: это плохо вязалось с его уверенностью в том, что инквизиторы души лишены. С этой уверенностью вообще очень многое не вязалось, поэтому Чёрный предпочитал помалкивать о ней: глубинная иррациональная убеждённость служила плохим аргументом против логических доводов.
Демоны от неё дурели. Едва на поле боя проливалась кровь инквизитора, абсолютно все демоны, которые находились поблизости, бросали прежние цели и стремились во что бы то ни стало его сожрать. Это был хотя и опасный, но весьма популярный способ прикрыть гражданских, оказавшихся в зоне прорыва и доживших до появления патруля. Хватало небольшого пореза: словно акулы, порождения другого мира чуяли вожделенные капли издалека. Не за километры, конечно, но несколько десятков метров иногда спасали жизни.
На людей она действовала точно так же, как воля инквизитора, притом с гарантией: проявляла тьму души. Если бы эффект сохранялся достаточно долго, могло получиться отличное средство для выявления чернокровных, но он держался всего несколько минут, и никакие добавки пока не помогали продлить эффект.
Воля инквизиторов на братьев не действовала, а вот смешанная кровь нескольких служила отличным катализатором.
Посвящение давало инквизиторам чудовищную силу и долгую жизнь — помимо способности чувствовать тьму, оно же для равновесия взваливало на спину тяжёлый камень ответственности. Иногда весы нарушались. Если инквизитор терял силу, он выгорал и превращался в бледную тень человека — такие становились палачами. А если ставил силу на службу собственным желаниям, то очень быстро превращался в чудовище. До поры всё протекало невидимо для окружающих, а в какой-то момент оно вырывалось на волю, и тогда вот такой несчастный причинял не меньше зла, чем демоны.
Проверка заставляла чудовище показать лицо. Если инквизитор не изменялся полностью, если справлялся и возвращал контроль, даже проявив какие-то черты, его оставляли в строю. Если не проявлял агрессии и сохранял подобие сознания, то с окончанием действия крови, где-то через полчаса, отправлялся «на пенсию». Если вот так, как Дионисий, всё заканчивалось смертью: затолкать проявленное кровью чудовище обратно могла только смерть, других способов Инквизиция не нашла, хотя пыталась.
Михаил уже доказал свою опасность для окружающих, он наверняка кончил бы точно так же. Александр пошёл на нарушение, когда скрыл срыв. Мохнатый потерял сына, и Великий инквизитор не мог для себя поставить знак равенства между ним и тем, кого только что убил своей рукой. Хотя и должен был.
Сейчас Александр расплачивался за то нарушение закона, и это было главной причиной, почему он отбросил соблазнительную мысль сделать вид, что его проверки никто не требовал. Лучше не множить ложь и не ждать следующего случая, когда придётся отвечать за содеянное.
Кандалы сомкнулись на руках, но он по-прежнему не чувствовал страха. Михаил поднёс Александру чашу воды с кровью; кажется, он волновался куда сильнее испытуемого.
По языку растёкся тошнотворный металлический привкус, горло сдавило спазмом — настолько, что чудом удалось сглотнуть ком. Мелькнула самокритичная мысль, что с Марией вышло глупо и нечестно, стоило хотя бы попрощаться с ней и попросить кого-то вернуть ни в чём не повинную женщину домой. Но Чёрный надеялся, что с этим справятся и без него.
А потом пришла боль. Ослепила и оглушила, выгнула растянутое на цепях тело, выворачивая суставы, проверяя на прочность кости и связки. Заполнила тело целиком, словно расплавленный свинец, медленно влитый из закопчённого тигля в форму.
Возможно, он кричал. Возможно, от боли не мог сделать и вдоха. Все эти мелочи не заботили, не волновали больше демоны и человеческие судьбы. Осталась только боль, пульсирующая в теле, текущая по коже и ворочающаяся внутри. И казалось, так будет вечно.
Когда сознание медленно заволокла тьма, он успел почувствовать облегчение. Плевать, смерть или забвение; главное, там не было боли.
И на этой позитивной ноте ознакомительный отрывок заканчивается =)
Спасибо, что составляли компанию всё это время!
Целиком книгу с 25.01.24 можно найти вот тут:
https://feisovet.ru/магазин/Каменное-сердце-Великого-инквизитора-Дарья-Кузнецова
