Она кардинально отличается от двух других типов колдовства; если в них маг апеллирует к внешним силам и атрибутам, то здесь задействован он сам, его энергия и тело. Изначально любой человек, не только маг, ориентирован на одну-две стихии, с ними он более дружен, чем с другими. Например, человек огня реже обжигается, чем остальные, а человеку воды легче даётся плаванье. А маг-стихийник воспитывает своё тело так, чтобы можно было воздействовать на энергию в буквальном смысле собственными руками, а не только усилием воли. Так быстрее, удобнее и можно действовать в том состоянии, когда сосредоточиться в нужной степени невозможно.
Сейчас я готовил ритуал на основе некромантии с применением призыва; как я уже говорил, «поводок» привязывает «свору» к месту, и если убить собак, без посторонней помощи поводок далеко не денется. Да и с ней тоже не денется, если не перерубить связь. А связь перерублена не была.
Ритуал был простой, и требовал только аккуратности выполнения всех фигур и символов, а с этим у меня проблем никогда не было. Чертил я взятой тут же головешкой, на небольшом участке подсохшей земли перед домом. Если бы дом был цел, можно было бы вообще рисовать пером на бумаге, главное – внутри здания, в идеале – в комнате искомой женщины или в подполе.
Законченный узор потемнел, выжигая в глине неглубокие бороздки, и пыхнул небольшим чёрным облачком пепла, укрывшим рисунок от солнца. Нагнувшись, я ухватил краешек почти неподвижного облачка и осторожно потянул на себя, вытягивая тонкую едва заметную нитку, и вернулся к лениво наблюдающему за моими действиями службисту, накрутив её на палец.
- Остаётся только немного подождать, - сообщил я. – А скажите, подмастерье, кто Вы по специальности? Менталист? Или это секретная информация?
- Нет, не секретная, - подмастерье насмешливо хмыкнул. - Вы правильно догадались, товарищ гвардии обермастер. Встречный вопрос: Вы, как я понимаю, огневик? – он кивнул на развалины дома. Я утвердительно кивнул, задумчиво их разглядывая; от дома действительно осталось очень мало – обгорелые стены, закопченная печь. Домового жалко, если он там был. Но, с другой стороны, для него смерть от огня всё-таки лучше, чем смерть от лап нежити или в трухлявом брошенном доме. – Никогда не видел псарню живьём, редкая тварь. Даже немного жалко, что Вы оказались настолько хорошим профессионалом, и взялись разбираться с ней, не прибегая к нашей помощи, - Архаров сдержанно улыбнулся.
- За высокую оценку моих способностей спасибо, а по поводу псарни… Не накликайте, подмастерье. Я никогда не сталкивался с вышедшей на свободную охоту псарней в одиночестве, и предпочёл бы больше этого не делать, - поймав его вопросительный взгляд, пояснил. – Я однажды уже встречался с этой нечистью; нас было шестеро, а в псарне семнадцать собак. Выжило только трое охотников, мне же просто повезло. Сегодняшняя встреча была второй, и я почти опоздал.
- Вы участвовали в событиях под Лихом? – его брови удивлённо выгнулись, и серьёзный офицер сразу стал куда больше похож на любопытного мальчишку. – Я просто интересуюсь сложными формами нежити, изучал историю, - несколько смущённо пояснил он.
- Вот как? А я подумал, Вы просто тщательно подготовились к заданию, - я хмыкнул. - Участвовал – это громко сказано, толку от меня тогда было очень мало.
- Зато, наверное, сейчас всё прошло успешно? Хотелось бы на это хоть со стороны посмотреть!
- Ну… Обсудите с товарищем оберлейтенантом, она, кажется, тоже впечатлилась, - я пожал плечами. – Кстати, где она?
- Ушла, - службист слегка качнул головой, будто собирался указать направление ухода Колко, но на полпути передумал. – У меня не было причин её задерживать. Расскажите пока, коль нам всё равно ждать, кто был поводком? И псарня как, большая?
- Восемь собак, а егерем – некрос. Поводком оказалась старостина жена, последней жертвой – её сын.
Мы помолчали. Мгновенно нахмурившийся и замкнувшийся службист явно не был расположен к продолжению беседы, а я отвлёкся на начавшую слегка подрагивать нить – верный признак приближения искомого объекта. Правда, молчание надолго не затянулось; Архаров ругнулся и пробормотал.
- Самое мерзкое, когда вот так, свои же. Да ещё родного сына…
- Ну, не мне Вам говорить о предателях, это ваша работа их искать, - медленно проговорил я. Потом махнул рукой и продолжил: - Но не согласиться не могу. Мерзко – это слишком мягкий эпитет. Так, а вот, кажется, и наша преступница пожаловала, - при этих моих словах подмастерье подобрался, кивнул своим людям, те двинулись к облачку пепла. С другой стороны дома показалась фигура в грязных лохмотьях, которые ещё совсем недавно были платьем. Что-то неправильное было в этой женщине. Я пристально вгляделся и, подозреваю, побледнел. – Назад! Все назад! – закричал я, разжигая в руках пламя. - А, Чернух побери, поздно… Ложись! – солдаты послушались мгновенно, растерянный службист замешкался, за что получил от меня сильный опрокидывающий удар под колени и, наверное, приложился спиной; я не видел, я бежал к механически переставляющей ноги женщине.
В её движениях ничего странного не было; именно так, марионеткой, обычно и идёт человек, ведомый подобным ритуалом, иногда даже жутковато дёргаясь в попытках сопротивления. Странность была проще: у поводка не было тени. То есть, что бы ни пришло на мой зов, человеком оно уже не было.
Существо поняло, что его раскрыли, когда я оказался между ним и облачком пепла; с тихим треском лопнула невесомая пепельная нить, и я перестал контролировать поиск. На моё счастье, расстояние оказалось небольшим, и я успел прыгнуть до того, как тварь полностью скинула маску и перешла в наступление. Я успел заметить только хлестнувшую воздух плеть длинного гибкого хвоста, да сверкнувшие буквально перед носом клыки.
Я сбил тварь с ног, врезавшись плечом ей в грудь, и, кувыркаясь, мы покатились по подсыхающей грязи. Ей мешало частично человеческое тело, но полностью превратиться, пока я её держал, она не могла. А мне мешала грязь и хвост твари, служащий третьей и очень сильной рукой. Наконец, борьба в партере завершилась; я сумел перехватить противника поверх рук поперёк туловища, но не удержал равновесия, перекатившись на спину. Истошный визг умирающей от рук огневика твари сделал меня глухим на одно ухо, а хвост судорожно сжался на ноге.
Пока я, сдавленно матерясь и слушая тихое ехидное хихиканье тени, выбирался из-под затихшей и враз потяжелевшей раза в два покойницы, оскальзываясь в грязи, подоспел Архаров со своими бойцами. Парни стащили с меня тело, кто-то подал руку, помогая подняться. Я с благодарным кивком, отплёвываясь от грязи, помощь принял. Раздражённо дёрнул ногой в попытке освободиться от хвоста; вместо того, чтобы разжаться, хвост, судорожно подёргиваясь, оторвался от места крепления и поднял недооформившуюся змеиную голову. Я поморщился, ещё раз тряхнул ногой; хвост, обжёгшись, торопливо покинул оккупированную территорию и сделал робкую попытку спастись бегством. Но я не дал ему такой возможности, с наслаждением расплющив морду каблуком сапога.
- Вот тебе и отконвоировали обвиняемую, - вздохнул подмастерье. – Как Вы, товарищ гвардии обермастер?
- Жить буду, - я махнул рукой, потирая отбитые рёбра. – Пострадало только моё самолюбие. Тьфу! Из-за падальщика извозился, как не знаю кто, - я поморщился, разглядывая раздвоившийся труп: женщину с проступившими уже трупными пятнами, и тварь, окутавшую её торс щупальцами.
Падальщик – это неприятная, но почти безобидная нечисть. Большая, с голову взрослого человека раковина, похожая на камень, - это экзоскелет и укрытие для необычного существа, состоящего из двух частей. Нервный узел с тонкими длинными щупальцами, и уже придавленный мной змееобразный щуп. Падальщик прячется где-нибудь, перемещается целиком исключительно ночью, зато днём вокруг ползает его щуп, выискивая пропитание. Мелкую живность щуп заглатывает на месте; если находится крупная, сидит на ней до ночи, отпугивая потенциальных соперников (на змею он похож очень сильно, включая наличие яда – смертельно опасного, хотя спасти человека после него не так уж сложно), потом подползает нервный узел и «вселяется» - подключается к нервным центрам трупа, и тихонько его жрёт, иногда перегоняя с места на место. Кроме прочих способностей умеет наводить мороки (простенькие, чтобы врагов отпугнуть - как привидевшиеся мне внушительные клыки) и отводить глаза так, что его не видно.
- Позор! – резюмировал я, оглядываясь в поисках утерянной фуражки. - Вас вот ещё толкнул, - покачал я головой, подбирая недостающую часть обмундирования. По счастью, головной убор купаться в грязи не пожелал, покинув мою голову в момент прыжка. Опасаясь испачкать, я поднял фуражку за козырёк двумя пальцами, не торопясь её надевать.
- Ничего страшного, я сам виноват. Я вообще не понял, почему Вы закричали, и растерялся, так что правильно толкнули. Если бы это было что-то другое, подобное промедление могло стоить мне жизни; потому я до сих пор на штабной службе, - он вздохнул. – Боец из меня никакой.
- Ну, какие Ваши годы! – поддержал я подмастерье. – Менталисты пока молодые – никакие бойцы, а с опытом становятся, пожалуй, самыми опасными.
- Это если с людьми, - он улыбнулся. – Да и кто меня пустит в боевики?
- Ваша правда, - вынужденно согласился я. – Что, интересно, с этой-то случилось? – я кивнул на труп женщины, переводя тему.
- Шея сломана, товарищ гвардии обермастер, - доложил один из бойцов, вытянувшись по стойке «смирно».
- Да вольно, вольно, не дёргайся, не на параде, - я хмыкнул.
- Значит, добегалась, - предположил Архаров. – Ну, всё одно, заберём с собой, для отчёта. Грузите её, бойцы!
- А зверушку эту куда? – прагматично уточнил самый старший из них, сержант; лет сорока, явно прошедший всю войну. Флегматичный, седоусый, с насмешливым взглядом – самого Чернуха не испугается, что уж о падальщике говорить. Для него это и правда – зверушка.
- Что её, отколупывать теперь? – поморщился подмастерье. – Грузите вместе, и хвост тоже захватите до комплекта. – Он достал папиросы, предложил мне; я, разумеется, отказываться не стал. – Далеко Вам ехать-то? – поинтересовался он.
- Через полстраны, до Приасска.
СОБовец присвистнул.
- Да, далековато. Ну, счастливого пути! – отсалютовал он. Я ответил тем же жестом.
- И вам удачно добраться!
Сложив руки за спиной, я молча провожал взглядом неторопливо вышагивающую по деревне самоходку. Им предстоял долгий путь в сторону города, а мне в ближайшем времени предстояла стирка и очередное купание, в результате чего отъезд автоматически откладывался назавтра.
- Только мне это всё кажется странным? – вкрадчиво поинтересовался мой загадочный спутник, прячущийся под левым сапогом.
- Что именно? – тихо уточнил я, простеньким фокусом отводя деревенским глаза.
- Вопрос появления псарни здесь, равно как и необходимости этого появления, я оставлю тебе, потому что у меня не хватает данных, да и психологию некросов я не понимаю. Мне бросился в глаза халатный подход Службиста: он не стал искать место, где умерла эта женщина, даже не стал изучать развалины дома, хотя, насколько я понимаю, в подвале должны находиться останки твари. Как-то не вяжется это с их обычной дотошностью. И я очень сомневаюсь, что причина подобного в молодости того подмастерья.
- Знаешь, - задумчиво пробормотал я, упорно сверля взглядом грязь под ногами и не глядя по сторонам, чтобы не сбился морок. – Мы можем сколько угодно обсуждать поведение этого парнишки и строить предположения. Но тот, кто активно суёт свой нос в дела Службы, живёт очень недолго.
- Ты их боишься? – опешил Тень.
- Нет. Змей я тоже не боюсь, но без жёсткой необходимости никогда не сунусь в гнездо гадюки, а СОБовцы – это куда серьёзней. Если же тебе просто интересно моё мнение – да, я согласен, история странная и нравится мне ещё меньше, чем в начале. Мне не нравится побег и смерть этой женщины; с чего ей вдруг умирать? Мне не нравится верно подмеченное тобой поведение службистов, мне не нравится знакомство якобы случайно оказавшейся здесь целительницы с этим службистом и тот факт, что она сумела воспользоваться моим шаром, который вообще-то настроен на хозяина. Но жизненный опыт подсказывает, что в это дело соваться не стоит, и лучше по возможности скорее оказаться подальше от этой деревеньки.
- Как ты догадался об их знакомстве? – полюбопытствовал мой спутник. Я только поморщился.
- Считай, это просто чутьё, потому что внятно объяснить я не смогу. Но я почти на сто процентов уверен, что они друг друга знают довольно неплохо. Могу даже предположить, что она отчитывалась лично этому подмастерью. А теперь давай закроем эту тему, я хочу умыться, поесть, поспать и продолжить путь. Или есть возражения?
- Возражений нет, - после нескольких секунд заминки согласился Тень. – Я ночью прогуляюсь.
- Валяй, - я махнул рукой и шагнул в распахнутые двери содержащегося призраком трактира.
Встреча вторая. Кривое Озеро.
Время встречи – 8 августа 1912 года от Восхождения Богов. Место действия – район деревни Кривое Озеро Тарасовской области.
«Жизнь - игра, у тебя нет масти,
смерть к тебе не питает страсти.
Жизнь тебя проиграла стуже,
и смерти ты не нужен!» 3
- Вот по этой дороге пойдёшь, и аккурат к Кривому Озеру выйдешь, - возница, колоритный старик с вислыми усами и длинной изогнутой курительной трубкой в зубах, придержал вяло шагающую лошадь и махнул рукой на ныряющее в поле ответвление дороги. Если основная «магистраль», по которой мы ехали вот уже часов пять, представляла собой добротную бетонку, то этот отвилок был явно протоптан тракторами, и заброшен достаточно давно: плотно утрамбованную землю уже пробили первые ростки. Еще чёрез несколько лет эту дорогу вообще будет невозможно найти.
- Спасибо, отец, - я кивнул, пожал руку старика и спрыгнул с телеги.
- Не ходил бы ты туда один, товарищ. Недоброе это место стало. Нехорошие там вещи некросы поганые творили, помяни моё слово! – не в первый уже раз за время пути предостерёг меня старик.
- А где они хоть что-то хорошее сотворили? – я хмыкнул.
- Твоя правда, - он степенно кивнул, задумчиво поглаживая усы. – Ну, не буду отговаривать, понимаю – служба. Бывай, служивый, береги себя. Хороший ты человек!
- Спасибо на добром слове. И ты, отец, не хворай, береги тебя Рос!
И мы двинулись в разные стороны. Старик, прикрикнув на кобылу, дальше по дороге, а я – в жёлто-зелёное разнотравье дичающего заброшенного поля, к виднеющемуся вдали лесу.
- А теперь может всё-таки ответишь мне на вопрос, на который не ответил тому мужику? – слева от меня нарисовалась короткая по полудню тень. – Зачем мы идём в эту заброшенную деревню? Нам подобные попадались, и они у тебя интереса не вызывали, а тут вдруг такой крюк.
- Проверить, - я пожал плечами. – Понимаешь, сама по себе эта деревня действительно малопримечательна, и судьба её достаточно тривиальна. Но уж больно цеплялись доманцы за этот район, ведь неспроста же! Печёнкой чую, есть там что-то интересное.
- Не вяжется у меня такое любопытство с твоим психологическим портретом, - с сомнением хмыкнул мой загадочный спутник. – Если бы всё было так просто, ты бы туда не полез.
Сейчас я готовил ритуал на основе некромантии с применением призыва; как я уже говорил, «поводок» привязывает «свору» к месту, и если убить собак, без посторонней помощи поводок далеко не денется. Да и с ней тоже не денется, если не перерубить связь. А связь перерублена не была.
Ритуал был простой, и требовал только аккуратности выполнения всех фигур и символов, а с этим у меня проблем никогда не было. Чертил я взятой тут же головешкой, на небольшом участке подсохшей земли перед домом. Если бы дом был цел, можно было бы вообще рисовать пером на бумаге, главное – внутри здания, в идеале – в комнате искомой женщины или в подполе.
Законченный узор потемнел, выжигая в глине неглубокие бороздки, и пыхнул небольшим чёрным облачком пепла, укрывшим рисунок от солнца. Нагнувшись, я ухватил краешек почти неподвижного облачка и осторожно потянул на себя, вытягивая тонкую едва заметную нитку, и вернулся к лениво наблюдающему за моими действиями службисту, накрутив её на палец.
- Остаётся только немного подождать, - сообщил я. – А скажите, подмастерье, кто Вы по специальности? Менталист? Или это секретная информация?
- Нет, не секретная, - подмастерье насмешливо хмыкнул. - Вы правильно догадались, товарищ гвардии обермастер. Встречный вопрос: Вы, как я понимаю, огневик? – он кивнул на развалины дома. Я утвердительно кивнул, задумчиво их разглядывая; от дома действительно осталось очень мало – обгорелые стены, закопченная печь. Домового жалко, если он там был. Но, с другой стороны, для него смерть от огня всё-таки лучше, чем смерть от лап нежити или в трухлявом брошенном доме. – Никогда не видел псарню живьём, редкая тварь. Даже немного жалко, что Вы оказались настолько хорошим профессионалом, и взялись разбираться с ней, не прибегая к нашей помощи, - Архаров сдержанно улыбнулся.
- За высокую оценку моих способностей спасибо, а по поводу псарни… Не накликайте, подмастерье. Я никогда не сталкивался с вышедшей на свободную охоту псарней в одиночестве, и предпочёл бы больше этого не делать, - поймав его вопросительный взгляд, пояснил. – Я однажды уже встречался с этой нечистью; нас было шестеро, а в псарне семнадцать собак. Выжило только трое охотников, мне же просто повезло. Сегодняшняя встреча была второй, и я почти опоздал.
- Вы участвовали в событиях под Лихом? – его брови удивлённо выгнулись, и серьёзный офицер сразу стал куда больше похож на любопытного мальчишку. – Я просто интересуюсь сложными формами нежити, изучал историю, - несколько смущённо пояснил он.
- Вот как? А я подумал, Вы просто тщательно подготовились к заданию, - я хмыкнул. - Участвовал – это громко сказано, толку от меня тогда было очень мало.
- Зато, наверное, сейчас всё прошло успешно? Хотелось бы на это хоть со стороны посмотреть!
- Ну… Обсудите с товарищем оберлейтенантом, она, кажется, тоже впечатлилась, - я пожал плечами. – Кстати, где она?
- Ушла, - службист слегка качнул головой, будто собирался указать направление ухода Колко, но на полпути передумал. – У меня не было причин её задерживать. Расскажите пока, коль нам всё равно ждать, кто был поводком? И псарня как, большая?
- Восемь собак, а егерем – некрос. Поводком оказалась старостина жена, последней жертвой – её сын.
Мы помолчали. Мгновенно нахмурившийся и замкнувшийся службист явно не был расположен к продолжению беседы, а я отвлёкся на начавшую слегка подрагивать нить – верный признак приближения искомого объекта. Правда, молчание надолго не затянулось; Архаров ругнулся и пробормотал.
- Самое мерзкое, когда вот так, свои же. Да ещё родного сына…
- Ну, не мне Вам говорить о предателях, это ваша работа их искать, - медленно проговорил я. Потом махнул рукой и продолжил: - Но не согласиться не могу. Мерзко – это слишком мягкий эпитет. Так, а вот, кажется, и наша преступница пожаловала, - при этих моих словах подмастерье подобрался, кивнул своим людям, те двинулись к облачку пепла. С другой стороны дома показалась фигура в грязных лохмотьях, которые ещё совсем недавно были платьем. Что-то неправильное было в этой женщине. Я пристально вгляделся и, подозреваю, побледнел. – Назад! Все назад! – закричал я, разжигая в руках пламя. - А, Чернух побери, поздно… Ложись! – солдаты послушались мгновенно, растерянный службист замешкался, за что получил от меня сильный опрокидывающий удар под колени и, наверное, приложился спиной; я не видел, я бежал к механически переставляющей ноги женщине.
В её движениях ничего странного не было; именно так, марионеткой, обычно и идёт человек, ведомый подобным ритуалом, иногда даже жутковато дёргаясь в попытках сопротивления. Странность была проще: у поводка не было тени. То есть, что бы ни пришло на мой зов, человеком оно уже не было.
Существо поняло, что его раскрыли, когда я оказался между ним и облачком пепла; с тихим треском лопнула невесомая пепельная нить, и я перестал контролировать поиск. На моё счастье, расстояние оказалось небольшим, и я успел прыгнуть до того, как тварь полностью скинула маску и перешла в наступление. Я успел заметить только хлестнувшую воздух плеть длинного гибкого хвоста, да сверкнувшие буквально перед носом клыки.
Я сбил тварь с ног, врезавшись плечом ей в грудь, и, кувыркаясь, мы покатились по подсыхающей грязи. Ей мешало частично человеческое тело, но полностью превратиться, пока я её держал, она не могла. А мне мешала грязь и хвост твари, служащий третьей и очень сильной рукой. Наконец, борьба в партере завершилась; я сумел перехватить противника поверх рук поперёк туловища, но не удержал равновесия, перекатившись на спину. Истошный визг умирающей от рук огневика твари сделал меня глухим на одно ухо, а хвост судорожно сжался на ноге.
Пока я, сдавленно матерясь и слушая тихое ехидное хихиканье тени, выбирался из-под затихшей и враз потяжелевшей раза в два покойницы, оскальзываясь в грязи, подоспел Архаров со своими бойцами. Парни стащили с меня тело, кто-то подал руку, помогая подняться. Я с благодарным кивком, отплёвываясь от грязи, помощь принял. Раздражённо дёрнул ногой в попытке освободиться от хвоста; вместо того, чтобы разжаться, хвост, судорожно подёргиваясь, оторвался от места крепления и поднял недооформившуюся змеиную голову. Я поморщился, ещё раз тряхнул ногой; хвост, обжёгшись, торопливо покинул оккупированную территорию и сделал робкую попытку спастись бегством. Но я не дал ему такой возможности, с наслаждением расплющив морду каблуком сапога.
- Вот тебе и отконвоировали обвиняемую, - вздохнул подмастерье. – Как Вы, товарищ гвардии обермастер?
- Жить буду, - я махнул рукой, потирая отбитые рёбра. – Пострадало только моё самолюбие. Тьфу! Из-за падальщика извозился, как не знаю кто, - я поморщился, разглядывая раздвоившийся труп: женщину с проступившими уже трупными пятнами, и тварь, окутавшую её торс щупальцами.
Падальщик – это неприятная, но почти безобидная нечисть. Большая, с голову взрослого человека раковина, похожая на камень, - это экзоскелет и укрытие для необычного существа, состоящего из двух частей. Нервный узел с тонкими длинными щупальцами, и уже придавленный мной змееобразный щуп. Падальщик прячется где-нибудь, перемещается целиком исключительно ночью, зато днём вокруг ползает его щуп, выискивая пропитание. Мелкую живность щуп заглатывает на месте; если находится крупная, сидит на ней до ночи, отпугивая потенциальных соперников (на змею он похож очень сильно, включая наличие яда – смертельно опасного, хотя спасти человека после него не так уж сложно), потом подползает нервный узел и «вселяется» - подключается к нервным центрам трупа, и тихонько его жрёт, иногда перегоняя с места на место. Кроме прочих способностей умеет наводить мороки (простенькие, чтобы врагов отпугнуть - как привидевшиеся мне внушительные клыки) и отводить глаза так, что его не видно.
- Позор! – резюмировал я, оглядываясь в поисках утерянной фуражки. - Вас вот ещё толкнул, - покачал я головой, подбирая недостающую часть обмундирования. По счастью, головной убор купаться в грязи не пожелал, покинув мою голову в момент прыжка. Опасаясь испачкать, я поднял фуражку за козырёк двумя пальцами, не торопясь её надевать.
- Ничего страшного, я сам виноват. Я вообще не понял, почему Вы закричали, и растерялся, так что правильно толкнули. Если бы это было что-то другое, подобное промедление могло стоить мне жизни; потому я до сих пор на штабной службе, - он вздохнул. – Боец из меня никакой.
- Ну, какие Ваши годы! – поддержал я подмастерье. – Менталисты пока молодые – никакие бойцы, а с опытом становятся, пожалуй, самыми опасными.
- Это если с людьми, - он улыбнулся. – Да и кто меня пустит в боевики?
- Ваша правда, - вынужденно согласился я. – Что, интересно, с этой-то случилось? – я кивнул на труп женщины, переводя тему.
- Шея сломана, товарищ гвардии обермастер, - доложил один из бойцов, вытянувшись по стойке «смирно».
- Да вольно, вольно, не дёргайся, не на параде, - я хмыкнул.
- Значит, добегалась, - предположил Архаров. – Ну, всё одно, заберём с собой, для отчёта. Грузите её, бойцы!
- А зверушку эту куда? – прагматично уточнил самый старший из них, сержант; лет сорока, явно прошедший всю войну. Флегматичный, седоусый, с насмешливым взглядом – самого Чернуха не испугается, что уж о падальщике говорить. Для него это и правда – зверушка.
- Что её, отколупывать теперь? – поморщился подмастерье. – Грузите вместе, и хвост тоже захватите до комплекта. – Он достал папиросы, предложил мне; я, разумеется, отказываться не стал. – Далеко Вам ехать-то? – поинтересовался он.
- Через полстраны, до Приасска.
СОБовец присвистнул.
- Да, далековато. Ну, счастливого пути! – отсалютовал он. Я ответил тем же жестом.
- И вам удачно добраться!
Сложив руки за спиной, я молча провожал взглядом неторопливо вышагивающую по деревне самоходку. Им предстоял долгий путь в сторону города, а мне в ближайшем времени предстояла стирка и очередное купание, в результате чего отъезд автоматически откладывался назавтра.
- Только мне это всё кажется странным? – вкрадчиво поинтересовался мой загадочный спутник, прячущийся под левым сапогом.
- Что именно? – тихо уточнил я, простеньким фокусом отводя деревенским глаза.
- Вопрос появления псарни здесь, равно как и необходимости этого появления, я оставлю тебе, потому что у меня не хватает данных, да и психологию некросов я не понимаю. Мне бросился в глаза халатный подход Службиста: он не стал искать место, где умерла эта женщина, даже не стал изучать развалины дома, хотя, насколько я понимаю, в подвале должны находиться останки твари. Как-то не вяжется это с их обычной дотошностью. И я очень сомневаюсь, что причина подобного в молодости того подмастерья.
- Знаешь, - задумчиво пробормотал я, упорно сверля взглядом грязь под ногами и не глядя по сторонам, чтобы не сбился морок. – Мы можем сколько угодно обсуждать поведение этого парнишки и строить предположения. Но тот, кто активно суёт свой нос в дела Службы, живёт очень недолго.
- Ты их боишься? – опешил Тень.
- Нет. Змей я тоже не боюсь, но без жёсткой необходимости никогда не сунусь в гнездо гадюки, а СОБовцы – это куда серьёзней. Если же тебе просто интересно моё мнение – да, я согласен, история странная и нравится мне ещё меньше, чем в начале. Мне не нравится побег и смерть этой женщины; с чего ей вдруг умирать? Мне не нравится верно подмеченное тобой поведение службистов, мне не нравится знакомство якобы случайно оказавшейся здесь целительницы с этим службистом и тот факт, что она сумела воспользоваться моим шаром, который вообще-то настроен на хозяина. Но жизненный опыт подсказывает, что в это дело соваться не стоит, и лучше по возможности скорее оказаться подальше от этой деревеньки.
- Как ты догадался об их знакомстве? – полюбопытствовал мой спутник. Я только поморщился.
- Считай, это просто чутьё, потому что внятно объяснить я не смогу. Но я почти на сто процентов уверен, что они друг друга знают довольно неплохо. Могу даже предположить, что она отчитывалась лично этому подмастерью. А теперь давай закроем эту тему, я хочу умыться, поесть, поспать и продолжить путь. Или есть возражения?
- Возражений нет, - после нескольких секунд заминки согласился Тень. – Я ночью прогуляюсь.
- Валяй, - я махнул рукой и шагнул в распахнутые двери содержащегося призраком трактира.
Встреча вторая. Кривое Озеро.
Время встречи – 8 августа 1912 года от Восхождения Богов. Место действия – район деревни Кривое Озеро Тарасовской области.
«Жизнь - игра, у тебя нет масти,
смерть к тебе не питает страсти.
Жизнь тебя проиграла стуже,
и смерти ты не нужен!» 3
- Вот по этой дороге пойдёшь, и аккурат к Кривому Озеру выйдешь, - возница, колоритный старик с вислыми усами и длинной изогнутой курительной трубкой в зубах, придержал вяло шагающую лошадь и махнул рукой на ныряющее в поле ответвление дороги. Если основная «магистраль», по которой мы ехали вот уже часов пять, представляла собой добротную бетонку, то этот отвилок был явно протоптан тракторами, и заброшен достаточно давно: плотно утрамбованную землю уже пробили первые ростки. Еще чёрез несколько лет эту дорогу вообще будет невозможно найти.
- Спасибо, отец, - я кивнул, пожал руку старика и спрыгнул с телеги.
- Не ходил бы ты туда один, товарищ. Недоброе это место стало. Нехорошие там вещи некросы поганые творили, помяни моё слово! – не в первый уже раз за время пути предостерёг меня старик.
- А где они хоть что-то хорошее сотворили? – я хмыкнул.
- Твоя правда, - он степенно кивнул, задумчиво поглаживая усы. – Ну, не буду отговаривать, понимаю – служба. Бывай, служивый, береги себя. Хороший ты человек!
- Спасибо на добром слове. И ты, отец, не хворай, береги тебя Рос!
И мы двинулись в разные стороны. Старик, прикрикнув на кобылу, дальше по дороге, а я – в жёлто-зелёное разнотравье дичающего заброшенного поля, к виднеющемуся вдали лесу.
- А теперь может всё-таки ответишь мне на вопрос, на который не ответил тому мужику? – слева от меня нарисовалась короткая по полудню тень. – Зачем мы идём в эту заброшенную деревню? Нам подобные попадались, и они у тебя интереса не вызывали, а тут вдруг такой крюк.
- Проверить, - я пожал плечами. – Понимаешь, сама по себе эта деревня действительно малопримечательна, и судьба её достаточно тривиальна. Но уж больно цеплялись доманцы за этот район, ведь неспроста же! Печёнкой чую, есть там что-то интересное.
- Не вяжется у меня такое любопытство с твоим психологическим портретом, - с сомнением хмыкнул мой загадочный спутник. – Если бы всё было так просто, ты бы туда не полез.
