Так что каждому интересующемуся он с лёгким сердцем и чистой совестью врал с три короба, о чём потом аккуратно докладывал генералу. Тот против самодеятельности не возражал, посмеивался и только советовал не завираться.
Просьбу приглядеть за принцессой, то есть королевой, Флавио тоже воспринял с воодушевлением. Если то обстоятельство, что Браво де Кастильо внезапно «дослужился» до короля, вызывало у адъютанта трепет и восхищение, то прилагавшаяся к этому женитьба — только искреннее сочувствие. Он вообще считал брачное ярмо страшной карой, и женщинами хотя и интересовался, но только в одном качестве. Тут же ещё и против воли, да и Альба ему не нравилась. Хорошенькая, конечно, но бестолковая ведь. То ли дело у полковника Кампоса де Валайя жена — и статная, и хозяйка знатная, и поддержка… Вот и их генералу хорошо бы такую, чтобы заботилась. А то он ни дядьку Бруно, ни даже духовника отца Серхио не слушает, умотается же совсем!
С этими мыслями адъютант не заметил, как вслед за непоседливой королевой покинул парадную часть дворца, предназначенную для хозяев, и оказался там, где обитала прислуга. Флавио тут уже бывал, а вот зачем безвестная девчонка ведёт королеву, было неясно.
Не поняли этого и повара, когда девушки влетели в клокочущее и шкворчащее, гомонящее и звенящее влажно-душно-пахучее пекло дворцовой кухни.
— Где она? — звонкий голос Альбы на удивление легко и уверенно перекрыл царящий здесь шум, который на мгновение стих, а к пришелице заторопился рослый седой мужчина с резкими чертами лица. Кажется, именно он был здесь главным.
— Ваше величество, какая честь для нас, что вы почтили своим вниманием… — заговорил он, низко кланяясь.
— Где она? — с раздражением оборвала его королева. — Где её мать?
— Вы что, спустились ради… — повар неловко замер в недопоклоне и потрясённо вытаращился на высокую гостью. — Она совершенно не стоила…
— Вы будете указывать мне, что делать? — со злостью оборвала его Альба, так что Флавио, стоявший за дверью, покосился на принцессу с растерянным уважением: он такой твёрдости и резкости от этой девицы в рюшах не ожидал.
Не ожидал и повар. Ещё раз растерянно моргнув, он вдруг рухнул на колени.
— Прошу простить за дерзость, ваше величество, и в мыслях…
— Где она, вы можете уже наконец сказать?!
— Прошу простить, в комнату отнесли, — наконец сообщил тот.
— Веди, — бросила Альба своей безвестной спутнице, и Флавио поспешил отпрянуть, уступая дорогу. Происходило нечто неожиданно интересное, и он не сомневался, что генерала рассказ об этом заинтересует.
Альба смерила маячащего в коридоре офицера задумчивым взглядом, замерла, подозрительно сощурилась.
— Ты ищейка? — прямо спросила она. — Да, точно, я же вижу! В таком случае встреть мою горничную Читу и проводи ко мне, у неё нужные вещи, — велела твёрдо и, не дожидаясь ответа, поспешила за заплаканной служанкой.
Флавио растерянно замер на пару мгновений. С одной стороны, приказ генерала, конечно, был выше, да и любопытно было посмотреть, что происходит. Но с другой, это повеление королевы прежнего не отменяло и даже напрямую к нему обращалось, ведь Браво де Кастильо велел при необходимости помочь его жене. Да и не отсылала она его прочь, наоборот, велела найти потом…
Додумывал адъютант уже на бегу. Найти горничную удалось быстро, она оказалась совсем недалеко, сложнее доказать ей, что он не злодей, а действительно послан королевой. Но Чита в конце концов согласилась, даже отдала лейтенанту увесистый кожаный саквояж, который до этого решительно тащила сама.
— Что случилось? — полюбопытствовал он, когда они заспешили по коридору. — Я так и не успел понять.
— Одна из работниц на кухне обварилась сильно, — охотно пояснила Чита. — Я случайно узнала, её дочка просила у стражи разрешения привести целителя из города, ну и предложила помочь.
— Её величество будет лечить кухонную служанку? — недоверчиво уточнил адъютант. — А что дворцовые целители?
— С дворцовыми целителями Альба ещё разберётся, — мстительно пригрозила она. — Они ж только благородных вздумали лечить, что им до какой-то черни! Да ещё и не бесплатно, даром что им всем ещё и жалование платят. А они же все на Святом Писании клянутся страждущим помогать! Её величество очень не любит тех своих собратьев по дару, которые его неправедно используют. Ох и влетит им! — горничная явно предвкушала грядущий скандал и считала его неизбежным.
— И что, правда станет ругаться? Из-за служанки? — продолжил сомневаться Флавио. — Вообще-то твоя госпожа не кажется сеньорой, способной кого-то отчитать…
— Это ты её плохо знаешь, — решительно заявила Чита. — Её величество ух какая! — она неопределённо погрозила кулаком неведомому противнику, и на том разговор прервался — они добрались.
Небольшую комнатку, рассчитанную на двух человек, пострадавшая, кажется, делила с мужем, во всяком случае на вешалке при входе имелся мужской тёплый плащ и слегка потёртая шляпа. Муж этот то ли не мог отпроситься, то ли ещё не знал о происшествии, и в комнатке обнаружилась только заплаканная девочка, бегавшая за помощью.
Пострадавшая служанка смотрела на королеву с благоговейным ужасом и боялась даже дышать, с трудом сдерживая стоны. Она лежала на постели, Альба уже успела задрать юбку, чтобы осмотреть низ живота и ноги — никто даже не подумал раздеть бедняжку.
— Хорошо, вы вовремя, — удовлетворённо кивнула она. — Помогите её раздеть. Я притуплю боль.
Тут уже Флавио не сомневался, бросился помогать. У женщины был сильный жар, её трясло, а в глазах стояли слёзы, которые она боялась пролить при высокой гостье. Альба на её трепет не обращала никакого внимания, держала ладонь на белом и мокром от испарины лбу и, прикрыв глаза, нашёптывала заговор, в котором адъюант не сразу узнал один из псалмов.
Ищейкой Флавио был опытной, сказывалась большая практика на службе, но не особенно сильной. Он никогда не жалел об этом и не завидовал более одарённым собратьям: умения чувствовать людей на расстоянии, определённых и вообще, ему было более чем достаточно, и жизнь такой дар не осложнял. То ли дело один из наставников, отец Хуан, который видел людей насквозь и замечал даже малейшую ложь! Пока были силы, он служил дознавателем, но после удалился в резиденцию ордена. По собственному признанию, с молодыми балбесами и их маленькими нестрашными тайнами он отдыхал душой.
Так вот сейчас бы Флавио многое отдал за то, чтобы при лечении поприсутствовал отец Хуан и рассказал бы, что почувствовал в королеве. Почему-то представлялось, как старик удовлетворённо жмурится и едва заметно улыбается, словно сытый кот на солнце — он всегда вёл себя так, когда разговаривал с какой-то чистой душой, когда что-то происходило правильно. Сейчас даже Флавио с его слабой искрой ощущал, какая благодать исходит от королевы, и… робел.
Невольно вспомнились бредни бриггов, которые называли это глупым словом «магия» и утверждали, будто церковь в Бастии узурпировала монополию на обучение «магов». Кое-что здравое в тех россказнях, конечно, было. Создатель знает, что будет, если учить одарённых станут светские учителя, тут он судить не брался. Может, и ничего плохого, и даже что-нибудь хорошее. Но вот в такие моменты Флавио с особенной насмешкой относился к нелюбимым соседям. Как можно сомневаться в божественности чуда? Неужели они совсем не ощущали ничего похожего?..
Никакие слова бриггов не объясняли тех пронзительных счастья и умиротворения, которые касались абсолютно всех, кто находился рядом с сильным целителем. Того острого откровения и полного осознания себя таким, какой ты есть, рядом с ищейкой. Того чувства собственных малости и ничтожества, какое вселяли мечи, и сознания любви к тебе чего-то огромного, какое вызывала близость к сильному щиту. И внутреннего глубокого отвращения, которое будила близость чёрного колдовства. Ощущалось всё это даже тогда, когда дар не был направлен на окружающих, достаточно было просто оказаться рядом. Вот как сейчас. Да, лишённые Божьей искры ощущали это гораздо слабее, но Флавио никогда не понимал, как одарённые-то могут поддерживать все эти глупости?!
Наверное, они имели в этом какую-то свою выгоду, но лично ему было противно. Тут адъютанту его величества была гораздо ближе точка зрения королевы Альбы. Да, не использовать божественные дары себе на благо могли только святые подвижники, простым смертным свойственно использовать собственные таланты, независимо от их природы, для достижения личных целей. Но и забывать об их изначальном предназначении вовсе, по его мнению, не стоило. А бригги… ну бригги они и есть, не зря Бастия с ними всю свою историю воюет, и не зря в последней войне их удалось так здорово проучить. Не в последнюю очередь благодаря его командиру, и это был ещё один повод для гордости и любви к генералу.
Королева же обо всех этих глубоких и грандиозных вопросах, занимавших Флавио, не задумывалась. Не только сейчас, вообще, но сейчас — особенно. Осторожно наносила заживляющую мазь, которую сама же и готовила, и бормотала привычные слова молитв. Несмотря на то, что пострадала бедняжка очень сильно, здесь от целителя больше ничего и не требовалось, и вот такое лечение было Альбе в радость. То ли дело раны! Крови она как таковой не боялась, но так и не научилась спокойно реагировать на подобные повреждения.
Утомлённая болью и страхом, женщина вскоре задремала под осторожными прикосновениями целительницы, и это был хороший знак.
— Где можно руки помыть? Пойдём, покажешь, — велела она ни живой ни мёртвой от восторга и недоверчивой радости девочке. Правда, идти далеко не пришлось, умывальник висел здесь же, и вода в нём была. От таких скромных удобств Альба и бровью не повела, хотя дочь пациентки краснела от смущения. — Остатки мази вечером смоете, до тех пор проследи, чтобы мама не вертелась. Завтра можно вставать, но пусть побережёт себя, и неделю строгий пост подержит, ей это очень нужно.
— Спасибо вам, ваше величество, — сумела вставить та с новым поклоном. — Не знаю, как бы мы с матушкой…
— Ничего, с этим я тоже разберусь, — уверенно отмахнулась она. — И вот ещё что, если вдруг что-то такое случится, сразу ко мне посылайте, или от хоть бы Чите сообщайте, она передаст. Поняла меня? Сразу!
— Спасибо большое, ваше величество! — испуганно поклонилась она вновь.
— Разрешите помочь? — вмешался Флавио, когда Альба потянулась за чемоданчиком.
— Как знаешь. Идём. А ты, Чита, показывай дорогу, небось уже всё выяснила.
— Куда? — растерянно уточнила та, переглянувшись с озадаченным адъютантом. — Вы же в зверинец собирались!
— Зверинец подождёт. Где тут эти… целители находятся?
Горничная с адъютантом опять понимающе переглянулись.
— А это мы мигом, ваше величество! — расплылась в довольной улыбке Чита.
В то время, пока королева с удовольствием исполняла предназначение своего дара, её супруг нехотя втягивался в рутину королевского бытия. С завтраком в тишине и обществе королевы спокойное утро закончилось, начались трудные и важные разговоры. Первым из которых, конечно, была встреча с главами провинций и их доверенными представителями: гранды восточных земель предпочитали сидеть по домам.
Но так сложилось уже давно, это не было демонстрацией отношения к новому королю. Даже наоборот, гранды в целом проявили гораздо большую лояльность, чем можно было рассчитывать, почти без сомнений поддержав нового короля. Горные регионы — Огария, Натраба и Валлар — были слишком сильно заинтересованы в единстве и процветании страны. Их благополучие обеспечивалось промышленностью и рудниками, а сбывать всё это можно было только через остальные провинции: выхода к морю ни одна из восточных земель не имела, пути через горы к соседям были слишком сложны и опасны, а постоянные землетрясения и обилие действующих вулканов требовали постоянного внимания.
Именно из Натрабы происходил первый король Бланко, тот самый Фидель Великий, который несколько веков назад объединил под своей властью сначала восток, а потом и остальные земли. Практичные горцы, конечно, помнили заслуги рода Бланко, но предпочитали судить людей по делам. Благодаря такому подходу, например, старшая и любимая дочь гранда Валлар была сейчас замужем за типом с весьма мутной родословной, но зато настолько ярким талантом управляющего, что гранд всерьёз подумывал о том, чтобы оставить титул именно ему. В столице по этому поводу тогда разразился нешуточный скандал, но на мнение света гранду Валлар было плевать с вершины Храмовой горы.
При таком подходе они, конечно, не могли не видеть, что Федерико здорово сдал. И восток оказался готов поддержать любого, способного взять власть в свои руки и решать проблемы. Это было ожидаемо, но приятным открытием стало то, что Рауля посчитали именно таким человеком.
Север, пострадавший после войны, вообще не особенно рыпался, они тоже были готовы на любого правителя, настроенного заниматься восстановлением. Центральная Ластилья как всегда держала нейтралитет, оставался юг и западная Эстреда, которую тоже исторически относили к южным регионам.
На сегодня планировалось именно её избиение, и Торрес уверял, что знает, чем прищучить её правителя. И при всей нелюбви к его манере разговора, Рауль не видел причины отказывать боевому товарищу в маленьком удовольствии. В конце концов, Октавио хоть и груб, но отнюдь не глуп. Поэтому всё остальное совещание тянулось неспешно-рутинно, без откровений и испытаний, до тех пор пока слово для доклада не взял гранд Эстреда, длинный и скучный тип с крысиным лицом и неожиданно выразительными глазами, большими и печальными. Рауль внутренне подобрался, стараясь, однако, не выдать этого напряжения внешне. И дёрнулся вместе с остальными, когда Торрес де Нинья посреди доклада грохнул об стол папкой с документами.
— Послушай меня, Хавьер, — бесцеремонно начал он. — С этими своими писульками можешь сходить в сортир. Заодно, может, всплывёт ответ на вопрос, куда ты просрал добрую половину последнего урожая по зерновым.
— Сеньор Торрес де Нинья, я бы попросил! — ломкий резкий голос гранда Эстреды от негодования дал петуха. — Была долгая засуха, и урожай...
— Не будь идиотом и попроси подробного отчёта у своих людей,— не впечатлился Октавио. — Ну то есть для тебя было бы лучше, если бы они натянули тебя, а нам ты лил в уши это дерьмо по незнанию, а не чтобы всё это происходило с твоего одобрения.
— Ваше величество! — возмущённо начал гранд, кажется, впервые вслух назвав короля королём. — То, что он себе позволяет…
— Да, ваше величество, ознакомьтесь, — подхватил Торрес и метким тычком отправил в сторону Рауля тонкую папку. По гладкому полированному столу она проехалась с тихим свистом, провожаемая взглядами участников встречи, и послушно остановилась, невозмутимо прихлопнутая королевской ладонью. — Я, Хавьер, может, и похож на идиота, но я не идиот. Знаешь, как в армии называют тех, кто ворует из собственного обоза?
— Октавио, пожалуйста! — всё же не выдержал Рауль. Он как раз знал, и в приличном обществе такие слова повторять не стоило.
Всю речь Торреса не стоило, но такие выражения особенно.
— Ну ладно, не суть, — нехотя согласился тот.
Просьбу приглядеть за принцессой, то есть королевой, Флавио тоже воспринял с воодушевлением. Если то обстоятельство, что Браво де Кастильо внезапно «дослужился» до короля, вызывало у адъютанта трепет и восхищение, то прилагавшаяся к этому женитьба — только искреннее сочувствие. Он вообще считал брачное ярмо страшной карой, и женщинами хотя и интересовался, но только в одном качестве. Тут же ещё и против воли, да и Альба ему не нравилась. Хорошенькая, конечно, но бестолковая ведь. То ли дело у полковника Кампоса де Валайя жена — и статная, и хозяйка знатная, и поддержка… Вот и их генералу хорошо бы такую, чтобы заботилась. А то он ни дядьку Бруно, ни даже духовника отца Серхио не слушает, умотается же совсем!
С этими мыслями адъютант не заметил, как вслед за непоседливой королевой покинул парадную часть дворца, предназначенную для хозяев, и оказался там, где обитала прислуга. Флавио тут уже бывал, а вот зачем безвестная девчонка ведёт королеву, было неясно.
Не поняли этого и повара, когда девушки влетели в клокочущее и шкворчащее, гомонящее и звенящее влажно-душно-пахучее пекло дворцовой кухни.
— Где она? — звонкий голос Альбы на удивление легко и уверенно перекрыл царящий здесь шум, который на мгновение стих, а к пришелице заторопился рослый седой мужчина с резкими чертами лица. Кажется, именно он был здесь главным.
— Ваше величество, какая честь для нас, что вы почтили своим вниманием… — заговорил он, низко кланяясь.
— Где она? — с раздражением оборвала его королева. — Где её мать?
— Вы что, спустились ради… — повар неловко замер в недопоклоне и потрясённо вытаращился на высокую гостью. — Она совершенно не стоила…
— Вы будете указывать мне, что делать? — со злостью оборвала его Альба, так что Флавио, стоявший за дверью, покосился на принцессу с растерянным уважением: он такой твёрдости и резкости от этой девицы в рюшах не ожидал.
Не ожидал и повар. Ещё раз растерянно моргнув, он вдруг рухнул на колени.
— Прошу простить за дерзость, ваше величество, и в мыслях…
— Где она, вы можете уже наконец сказать?!
— Прошу простить, в комнату отнесли, — наконец сообщил тот.
— Веди, — бросила Альба своей безвестной спутнице, и Флавио поспешил отпрянуть, уступая дорогу. Происходило нечто неожиданно интересное, и он не сомневался, что генерала рассказ об этом заинтересует.
Прода от 21.10.2021, 22:19
Альба смерила маячащего в коридоре офицера задумчивым взглядом, замерла, подозрительно сощурилась.
— Ты ищейка? — прямо спросила она. — Да, точно, я же вижу! В таком случае встреть мою горничную Читу и проводи ко мне, у неё нужные вещи, — велела твёрдо и, не дожидаясь ответа, поспешила за заплаканной служанкой.
Флавио растерянно замер на пару мгновений. С одной стороны, приказ генерала, конечно, был выше, да и любопытно было посмотреть, что происходит. Но с другой, это повеление королевы прежнего не отменяло и даже напрямую к нему обращалось, ведь Браво де Кастильо велел при необходимости помочь его жене. Да и не отсылала она его прочь, наоборот, велела найти потом…
Додумывал адъютант уже на бегу. Найти горничную удалось быстро, она оказалась совсем недалеко, сложнее доказать ей, что он не злодей, а действительно послан королевой. Но Чита в конце концов согласилась, даже отдала лейтенанту увесистый кожаный саквояж, который до этого решительно тащила сама.
— Что случилось? — полюбопытствовал он, когда они заспешили по коридору. — Я так и не успел понять.
— Одна из работниц на кухне обварилась сильно, — охотно пояснила Чита. — Я случайно узнала, её дочка просила у стражи разрешения привести целителя из города, ну и предложила помочь.
— Её величество будет лечить кухонную служанку? — недоверчиво уточнил адъютант. — А что дворцовые целители?
— С дворцовыми целителями Альба ещё разберётся, — мстительно пригрозила она. — Они ж только благородных вздумали лечить, что им до какой-то черни! Да ещё и не бесплатно, даром что им всем ещё и жалование платят. А они же все на Святом Писании клянутся страждущим помогать! Её величество очень не любит тех своих собратьев по дару, которые его неправедно используют. Ох и влетит им! — горничная явно предвкушала грядущий скандал и считала его неизбежным.
— И что, правда станет ругаться? Из-за служанки? — продолжил сомневаться Флавио. — Вообще-то твоя госпожа не кажется сеньорой, способной кого-то отчитать…
— Это ты её плохо знаешь, — решительно заявила Чита. — Её величество ух какая! — она неопределённо погрозила кулаком неведомому противнику, и на том разговор прервался — они добрались.
Небольшую комнатку, рассчитанную на двух человек, пострадавшая, кажется, делила с мужем, во всяком случае на вешалке при входе имелся мужской тёплый плащ и слегка потёртая шляпа. Муж этот то ли не мог отпроситься, то ли ещё не знал о происшествии, и в комнатке обнаружилась только заплаканная девочка, бегавшая за помощью.
Пострадавшая служанка смотрела на королеву с благоговейным ужасом и боялась даже дышать, с трудом сдерживая стоны. Она лежала на постели, Альба уже успела задрать юбку, чтобы осмотреть низ живота и ноги — никто даже не подумал раздеть бедняжку.
— Хорошо, вы вовремя, — удовлетворённо кивнула она. — Помогите её раздеть. Я притуплю боль.
Тут уже Флавио не сомневался, бросился помогать. У женщины был сильный жар, её трясло, а в глазах стояли слёзы, которые она боялась пролить при высокой гостье. Альба на её трепет не обращала никакого внимания, держала ладонь на белом и мокром от испарины лбу и, прикрыв глаза, нашёптывала заговор, в котором адъюант не сразу узнал один из псалмов.
Ищейкой Флавио был опытной, сказывалась большая практика на службе, но не особенно сильной. Он никогда не жалел об этом и не завидовал более одарённым собратьям: умения чувствовать людей на расстоянии, определённых и вообще, ему было более чем достаточно, и жизнь такой дар не осложнял. То ли дело один из наставников, отец Хуан, который видел людей насквозь и замечал даже малейшую ложь! Пока были силы, он служил дознавателем, но после удалился в резиденцию ордена. По собственному признанию, с молодыми балбесами и их маленькими нестрашными тайнами он отдыхал душой.
Так вот сейчас бы Флавио многое отдал за то, чтобы при лечении поприсутствовал отец Хуан и рассказал бы, что почувствовал в королеве. Почему-то представлялось, как старик удовлетворённо жмурится и едва заметно улыбается, словно сытый кот на солнце — он всегда вёл себя так, когда разговаривал с какой-то чистой душой, когда что-то происходило правильно. Сейчас даже Флавио с его слабой искрой ощущал, какая благодать исходит от королевы, и… робел.
Невольно вспомнились бредни бриггов, которые называли это глупым словом «магия» и утверждали, будто церковь в Бастии узурпировала монополию на обучение «магов». Кое-что здравое в тех россказнях, конечно, было. Создатель знает, что будет, если учить одарённых станут светские учителя, тут он судить не брался. Может, и ничего плохого, и даже что-нибудь хорошее. Но вот в такие моменты Флавио с особенной насмешкой относился к нелюбимым соседям. Как можно сомневаться в божественности чуда? Неужели они совсем не ощущали ничего похожего?..
Никакие слова бриггов не объясняли тех пронзительных счастья и умиротворения, которые касались абсолютно всех, кто находился рядом с сильным целителем. Того острого откровения и полного осознания себя таким, какой ты есть, рядом с ищейкой. Того чувства собственных малости и ничтожества, какое вселяли мечи, и сознания любви к тебе чего-то огромного, какое вызывала близость к сильному щиту. И внутреннего глубокого отвращения, которое будила близость чёрного колдовства. Ощущалось всё это даже тогда, когда дар не был направлен на окружающих, достаточно было просто оказаться рядом. Вот как сейчас. Да, лишённые Божьей искры ощущали это гораздо слабее, но Флавио никогда не понимал, как одарённые-то могут поддерживать все эти глупости?!
Наверное, они имели в этом какую-то свою выгоду, но лично ему было противно. Тут адъютанту его величества была гораздо ближе точка зрения королевы Альбы. Да, не использовать божественные дары себе на благо могли только святые подвижники, простым смертным свойственно использовать собственные таланты, независимо от их природы, для достижения личных целей. Но и забывать об их изначальном предназначении вовсе, по его мнению, не стоило. А бригги… ну бригги они и есть, не зря Бастия с ними всю свою историю воюет, и не зря в последней войне их удалось так здорово проучить. Не в последнюю очередь благодаря его командиру, и это был ещё один повод для гордости и любви к генералу.
Королева же обо всех этих глубоких и грандиозных вопросах, занимавших Флавио, не задумывалась. Не только сейчас, вообще, но сейчас — особенно. Осторожно наносила заживляющую мазь, которую сама же и готовила, и бормотала привычные слова молитв. Несмотря на то, что пострадала бедняжка очень сильно, здесь от целителя больше ничего и не требовалось, и вот такое лечение было Альбе в радость. То ли дело раны! Крови она как таковой не боялась, но так и не научилась спокойно реагировать на подобные повреждения.
Утомлённая болью и страхом, женщина вскоре задремала под осторожными прикосновениями целительницы, и это был хороший знак.
— Где можно руки помыть? Пойдём, покажешь, — велела она ни живой ни мёртвой от восторга и недоверчивой радости девочке. Правда, идти далеко не пришлось, умывальник висел здесь же, и вода в нём была. От таких скромных удобств Альба и бровью не повела, хотя дочь пациентки краснела от смущения. — Остатки мази вечером смоете, до тех пор проследи, чтобы мама не вертелась. Завтра можно вставать, но пусть побережёт себя, и неделю строгий пост подержит, ей это очень нужно.
— Спасибо вам, ваше величество, — сумела вставить та с новым поклоном. — Не знаю, как бы мы с матушкой…
— Ничего, с этим я тоже разберусь, — уверенно отмахнулась она. — И вот ещё что, если вдруг что-то такое случится, сразу ко мне посылайте, или от хоть бы Чите сообщайте, она передаст. Поняла меня? Сразу!
— Спасибо большое, ваше величество! — испуганно поклонилась она вновь.
— Разрешите помочь? — вмешался Флавио, когда Альба потянулась за чемоданчиком.
— Как знаешь. Идём. А ты, Чита, показывай дорогу, небось уже всё выяснила.
— Куда? — растерянно уточнила та, переглянувшись с озадаченным адъютантом. — Вы же в зверинец собирались!
— Зверинец подождёт. Где тут эти… целители находятся?
Горничная с адъютантом опять понимающе переглянулись.
— А это мы мигом, ваше величество! — расплылась в довольной улыбке Чита.
Прода от 25.10.2021, 20:54
В то время, пока королева с удовольствием исполняла предназначение своего дара, её супруг нехотя втягивался в рутину королевского бытия. С завтраком в тишине и обществе королевы спокойное утро закончилось, начались трудные и важные разговоры. Первым из которых, конечно, была встреча с главами провинций и их доверенными представителями: гранды восточных земель предпочитали сидеть по домам.
Но так сложилось уже давно, это не было демонстрацией отношения к новому королю. Даже наоборот, гранды в целом проявили гораздо большую лояльность, чем можно было рассчитывать, почти без сомнений поддержав нового короля. Горные регионы — Огария, Натраба и Валлар — были слишком сильно заинтересованы в единстве и процветании страны. Их благополучие обеспечивалось промышленностью и рудниками, а сбывать всё это можно было только через остальные провинции: выхода к морю ни одна из восточных земель не имела, пути через горы к соседям были слишком сложны и опасны, а постоянные землетрясения и обилие действующих вулканов требовали постоянного внимания.
Именно из Натрабы происходил первый король Бланко, тот самый Фидель Великий, который несколько веков назад объединил под своей властью сначала восток, а потом и остальные земли. Практичные горцы, конечно, помнили заслуги рода Бланко, но предпочитали судить людей по делам. Благодаря такому подходу, например, старшая и любимая дочь гранда Валлар была сейчас замужем за типом с весьма мутной родословной, но зато настолько ярким талантом управляющего, что гранд всерьёз подумывал о том, чтобы оставить титул именно ему. В столице по этому поводу тогда разразился нешуточный скандал, но на мнение света гранду Валлар было плевать с вершины Храмовой горы.
При таком подходе они, конечно, не могли не видеть, что Федерико здорово сдал. И восток оказался готов поддержать любого, способного взять власть в свои руки и решать проблемы. Это было ожидаемо, но приятным открытием стало то, что Рауля посчитали именно таким человеком.
Север, пострадавший после войны, вообще не особенно рыпался, они тоже были готовы на любого правителя, настроенного заниматься восстановлением. Центральная Ластилья как всегда держала нейтралитет, оставался юг и западная Эстреда, которую тоже исторически относили к южным регионам.
На сегодня планировалось именно её избиение, и Торрес уверял, что знает, чем прищучить её правителя. И при всей нелюбви к его манере разговора, Рауль не видел причины отказывать боевому товарищу в маленьком удовольствии. В конце концов, Октавио хоть и груб, но отнюдь не глуп. Поэтому всё остальное совещание тянулось неспешно-рутинно, без откровений и испытаний, до тех пор пока слово для доклада не взял гранд Эстреда, длинный и скучный тип с крысиным лицом и неожиданно выразительными глазами, большими и печальными. Рауль внутренне подобрался, стараясь, однако, не выдать этого напряжения внешне. И дёрнулся вместе с остальными, когда Торрес де Нинья посреди доклада грохнул об стол папкой с документами.
— Послушай меня, Хавьер, — бесцеремонно начал он. — С этими своими писульками можешь сходить в сортир. Заодно, может, всплывёт ответ на вопрос, куда ты просрал добрую половину последнего урожая по зерновым.
— Сеньор Торрес де Нинья, я бы попросил! — ломкий резкий голос гранда Эстреды от негодования дал петуха. — Была долгая засуха, и урожай...
— Не будь идиотом и попроси подробного отчёта у своих людей,— не впечатлился Октавио. — Ну то есть для тебя было бы лучше, если бы они натянули тебя, а нам ты лил в уши это дерьмо по незнанию, а не чтобы всё это происходило с твоего одобрения.
— Ваше величество! — возмущённо начал гранд, кажется, впервые вслух назвав короля королём. — То, что он себе позволяет…
— Да, ваше величество, ознакомьтесь, — подхватил Торрес и метким тычком отправил в сторону Рауля тонкую папку. По гладкому полированному столу она проехалась с тихим свистом, провожаемая взглядами участников встречи, и послушно остановилась, невозмутимо прихлопнутая королевской ладонью. — Я, Хавьер, может, и похож на идиота, но я не идиот. Знаешь, как в армии называют тех, кто ворует из собственного обоза?
— Октавио, пожалуйста! — всё же не выдержал Рауль. Он как раз знал, и в приличном обществе такие слова повторять не стоило.
Всю речь Торреса не стоило, но такие выражения особенно.
— Ну ладно, не суть, — нехотя согласился тот.
