— Что в ней сложного? Я люблю отца, люблю кормилицу…. А вы разве никого не любите?
— Это другая любовь, ваше величество, — вздохнул он. — К родным, к стране, да к чему угодно! И даже она не возникает вдруг. А любовь между мужчиной и женщиной — тем более.
— А тех женщин, что у вас были, вы не любили? — подозрительно уточнила Альба, и её муж опять не сразу нашёлся с ответом.
— Пожалуй, нет, — всё же решил он быть откровенным до конца. — Это были… кратковременные отношения.
— Зов плоти, да, я понимаю, — невозмутимо кивнула она, но поинтересоваться, почему муж так странно посмотрел в ответ, не успела: экипаж остановился у парадного подъезда Большого дворца.
Рауль же встретил окончание этого разговора с облегчением. Прямолинейность и откровенность жены обескураживала его и выбивала из равновесия, а заключительное высказывание стало последней каплей. Запоздало он, конечно, сообразил, что, как целительница, Альба должна знать и такое, но это случилось уже после, когда он спрыгнул с высокого борта коляски, а поначалу откровенно растерялся — не вязалась подобная рассудительность с потрясающей неискушённостью супруги.
А самое странное, ничего из этого не было маской. Рауль насмотрелся на притворство всех мастей, и готов был поручиться, что девушка не играла. Не пыталась шокировать или спровоцировать собеседника, засыпая его неудобными вопросами, а действительно хотела знать ответ и не задумывалась о том, чтобы облечь свой интерес в более приличную форму. И уж тем более неподдельным были её смущение и растерянность в ответ на прикосновения — и в церкви, и даже сейчас, когда он решил не утруждать юную королеву вознёй с юбками и вместо того, чтобы подать ей руку, просто обхватил за талию и снял с экипажа. Альба испуганно уцепилась за его плечи и заметно смешалась. И даже, кажется, не заметила, как тихонько подкравшаяся сзади служанка заботливо расправила платье и фату госпожи, с любопытным опасением поглядывая на её мужа. А тот отступил на полшага и с лёгким поклоном подал супруге руку, предлагая следовать дальше. Бледной Альба уже не выглядела и явно преодолела свои страхи, поэтому за его запястье ухватилась крепко и решительно.
Нельзя сказать, что за минувшее время Рауль успел хорошо узнать свою жену и преисполнился воодушевления, но сумел окончательно принять новую действительность. И если разговоры о любви вызывали в нём даже больше скепсиса, чем он продемонстрировал, это совсем не мешало наконец перестать воспринимать нежданный брак как жертву и тяжёлую повинность. Могло быть гораздо хуже, а юная принцесса… Что ж, по меньшей мере, скучно с ней не будет.
Если бы новая роль, конечно, оставила ему хоть немного времени на скуку…
Приём по случаю королевской свадьбы и последующей коронации был скромным. Настолько скромным, что немногочисленные присутствующие не уставали язвить на эту тему: и о грубых солдафонах, и о жадности нового короля, и о безобразно малом времени на подготовку к такому торжеству — женщины не успели пошить себе платья. Женщины негромко шептались между собой, обмахиваясь веерами, с любопытством поглядывали на непривычное количество военных мундиров вокруг, и далеко не все из них выглядели расстроенными. Обсуждали, конечно, и юную королеву, и короля, и гадали, исправится ли он и вернутся ли привычные пышные торжества…
За всеми этими пустыми и по сути безобидными разговорами прятался страх. Заговорить вслух о том, что действительно волновало, никто не осмеливался. Конечно, были и те, для кого подобные придворные сплетни составляли основную часть жизни, но здесь сегодня их было немного. Настолько немного, что это наталкивало на самые разные тревожные мысли. Кто-то, например, откровенно трясся и поглядывал на военных затравленно, полагая, что не переживёт этот день.
Эстебан Андалес де ла Марино, гранд Андалия, которого при дворе часто называли владыкой Юга, к числу последних, то есть трусов, не относился. Напротив, план уехать домой в Андалию три дня назад он отложил на неопределённый срок, желая быть в курсе происходящего в столице. И на торжество это явился с большим интересом. Он не относил себя к любителям ловить рыбку в мутной воде, но и чужой добычей становиться не желал, так что предпочитал быть в курсе последних событий. На площадь и в собор он сунуться, впрочем, не рискнул, предпочитая довериться соглядатаям, но и то беспокойство оказалось ложным: вояки подготовились отлично, привлекли к делу боевых клириков, и торжество прошло настолько спокойно, что это было даже скучно. [1]
Солдаты вообще всё провернули настолько ловко и держались сейчас настолько уверенно, что Эстебан слегка корил себя за прежнюю невнимательность. Никто не рассматривал армию всерьёз как политическую силу, в ней привыкли видеть инструмент в королевских руках. И кто бы мог подумать, что расплачиваться за это придётся вот так. Инструмент вдруг обрёл самостоятельность и начал диктовать собственные правила, к которым приходилось приноравливаться.
Отдавая долг уровню организации, гранд Андалия решил не рубить сгоряча и приглядеться. Вдруг да и выйдет из этого что-то путное? Признаться, гранду настолько надоел старый король, не способный принять ни одного решения самостоятельно, что замены его хоть на кого-то Андалес де ла Марино ждал с нетерпением. Конечно, до сих пор он рассматривал как следующего короля Алехандро и именно к нему на троне готовился, но судьба распорядилась иначе.
А если любопытство его окажется роковыми военные всё же начнут вешать неугодных без суда и следствия… Что ж, смерти он не боялся. Шестьдесят лет, успел уже пожить. Любимую супругу он похоронил несколько лет назад, и был совсем не против встретиться с ней чуть раньше положенного. А дела было на кого оставить, сыновей они воспитали достойных, и старшему не стыдно и не страшно доверить абсолютно всё, он справится. Эстебан спокойно оставлял провинцию на сына в мирное время, уезжая в столицу, и не сомневался, что сможет рассчитывать на него в случае войны.
Сейчас Эстебан стоял в стороне, рассеянно потягивал из бокала посредственное вино и наблюдал за королевской четой, перебирая в памяти те слухи, которые ему успели принести. У Федерико вино, впрочем, было не лучше, так что в этом смысле ничего не изменилось, а король…
Версию с тем, что принцессу Альбу чем-то опоили, была, конечно, заманчивой, но понаблюдав за королевой здесь и сейчас, гранд Андалия посчитал её откровенно слабой. Что девушка чуть не упала в обморок на коронации, легко объяснялось совсем другими вещами, королевские регалии были тяжёлой ношей и история знала разные конфузы на коронации. Зато сейчас юная Бланко держалась именно так, как можно было ожидать. На мужа своего поглядывала без восторженной влюблённости, но с интересом, а на людей вокруг — с приличными любой дебютантке волнением, предвкушением и любопытством. Девчонка. Хорошенькая ширма, которую вряд ли кто-то воспринимал всерьёз.
Генерал Рауль Браво де Кастильо, то есть уже король, в этом тандеме был гораздо интереснее. В байку о том, что короля он свергнул ради своей отчаянной любви к принцессе, Эстебан не верил, это явно была сказочка для черни и романтичных пустоголовых дурёх. Но сказочка, надо признать, не лишённая остроумия, да и держал её сеньор Браво неплохо, без фальши, не переигрывая, некоторым столичным актёрам неплохо бы поучиться. Да и многим мужьям взять в пример. Глупым влюблённым взглядом не смотрел, но был предупредителен и ни на минуту не забывал, с кем он здесь в первую очередь. Сам танцевал только с женой, но юной красавице блистать не запрещал, позволяя менять кавалеров.
В общем, гранд Андалия готов был ему аплодировать. Как и остальным актёрам, то есть соратникам новоявленного короля. Вот, например, сеньор Мануэль Рамос де Вега с двумя почтенными донами. И не нужно подходить ближе, чтобы догадаться о теме разговора: лошади. Старый кавалерист знает о них всё, а эти два идальго — известные заводчики. Один из соседней с Андалией провинции Мореско, которая страдает от затянувшейся засухи, другой — из приграничной Аспьеры, выжженной недавней войной, но приросшей после её окончания изрядным куском территории. Оба приехали просить у короля помощи, и уж наверное они её получат, судя по тому, что к ним, будто невзначай, присоединился отец Серхио, в миру…. А впрочем, какая уже разница, кто он в миру, если здесь и сейчас — он голос Церкви, которая вполне явственно благоволит новому королю? Тоже сила, которую почтенные доны, увлекшись дворцовыми интригами, упустили из виду. [2]
— На смену моту пришёл жмот, так, что ли, дон Эстебан? — отвлёк гранда Андалию мерзкий кривляющийся голосок.
— Ты ещё здесь, ничтожное создание? — лениво отозвался Андалес де ла Марино, поджав губы и не удостоив шута Чуи взглядом. Этот уродец вызывал у него только чувство гадливости, и понять, за что Федерико привечал дурака, Эстебан не мог никогда. — Странно, что ты ещё не получил пинка под свой тощий зад.
— Он слишком тощий и ничтожный для генеральского сапога. Паршивая мишень! То ли дело гранды с идальго! — захихикал тот.
— Поэтому ты стараешься держаться от них подальше? Вдруг рассмотрят?
— А я как ты, владыка юга, — нагло парировал шут.
Эстебан всё же опустил взгляд на собеседника и привычно не сдержал брезгливой гримасы.
Сутулый, с тощими кривыми руками и ногами, большим крючковатым носом, лягушачьим размалёванным ртом и плешивой шишковатой башкой, шут выглядел мерзко и неопрятно в своих ботинках с длинными загнутыми носами, полосатых лосинах и пёстрой рубахе. Если Господь создал человека по своему подобию, то этот тип выглядел дьявольской насмешкой над замыслом Творца. Особенно в сравнении с подтянутым и рослым моложавым грандом Андалией, который в свои шестьдесят не лишился ещё ни обаяния, ни стати, ни трезвости ума и ясности взгляда.
Вот только дураком эта хитрая бестия не была, и только по этой причине Андалес де ла Марино его выслушивал. Чудовище в потёртых цветастых тряпках с деревянной кривой короной на башке не просто так прицепилось к Эстебану, чего-то оно от него хотело. И он был не прочь понять, какие цели преследует шут.
— Кому ты служишь, ничтожное создание? — гранд Андалия вопросительно приподнял густую седую бровь. Прежде он был уверен, что королю, однако Федерико нет, а его убогая игрушка — вот она…
— Короне, почтенный дон, — с улыбочкой раскланялся тот. — Короне. Как и ты, как и все мы. И какая разница, на чью голову она напялена?
Гранд Андалия криво усмехнулся, разглядывая деревянную пародию на шутовской голове. Но отвечать на выпад не стал, ожидая, когда уже Чуи перейдёт к тому, зачем явился. Помогать ему наводящими вопросами он не собирался.
— Ты смелый человек, гранд! — заявил шут, прокатился кривым колесом, вернулся обратно и рухнул у ног собеседника. Эстебан вновь лишь брезгливо поджал губы, не вздрогнув и не отшатнувшись. — А может, глупый? Король-то новый молод, он на память не жалуется!
— Это не может не радовать, — заметил гранд Андалия, находя взглядом упомянутого. Вместе с молодой женой тот медленно курсировал по залу, перетекая от одной компании к другой, изображая радушного хозяина. Вся свита его состояла из единственного адъютанта, молодого и не по годам серьёзного лейтенанта.
— Как думаешь, дон Эстебан, помнит король тебя? А поместье «Тополиный ручей» и не выданную ссуду? А идальго Браво в петле? Ради мести почтенные сеньоры на многое готовы, уж не из их ли числа молодой Браво? — голос шута замурлыкал вкрадчиво. Взгляд круглых, навыкате, глаз был просительным, понимающим, сочувствующим. Снизу вверх, словно у нищего, клянчащего милостыню.
Эстебан едва не сплюнул под ноги от отвращения.
— Проваливай, шут. Ты мне противен.
— Как угодно почтенному дону, — раскланялся тот и укатился колесом прочь, гранд Андалия не стал следить, куда. То есть что хотел — уродец сказал, и поди пойми, зачем…
Предупредить? Просто так, из лучших побуждений? В человеческий альтруизм Эстебан не верил, тем более в альтруизм вот этого… существа. По приказу своего повелителя? Знать бы, кто это! Если бы он был другом, о подобном вполне мог предупредить лично, а не подсылать Чуи. Если врагом — тем более не с чего ему было желать добра гранду Андалии. Так что принимать странное предупреждение на веру Эстебан не спешил, однако…
Доля правды в словах шута была. У Браво де Кастильо действительно мог быть счёт к гранду его родной провинции, но о том, насколько он велик, оставалось сейчас только гадать. И в других обстоятельствах Эстебан предпочёл бы поберечь свою шкуру, поскольку не знал, насколько нынешний король способен отделять личные старые обиды от нынешних политических целей. Однако за спиной этого короля стояло семь фигур в генеральских мундирах, которые вполне могли удержать его от сведения старых счётов. Да и злых взглядов Браво де Кастильо на Эстебана не метал, и приветствовал его благосклонно и гостеприимно, как и остальных присутствующих. Так что, обдумав сказанное шутом, гранд Андалия решил следовать принятому ранее решению: ждать.
Однако откровенные намёки и напоминания мерзкого существа всё же не прошли мимо, и без того не самое радужное настроение заметно испортилось. Эстебан глянул на ополовиненный бокал красного в своей руке, недовольно скривился и сунул его кстати подвернувшемуся слуге: продолжать давиться этими помоями никакого желания не осталось. Владыка юга решительно двинулся к столикам с напитками, твёрдо настроенный найти что-то поприличнее.
Жаль, он не сообразил подарить королю к свадьбе с полсотни ящиков приличного вина со своих виноградников. В конце концов, он тоже южанин, должен понимать в приличных напитках.
Последняя мысль неожиданно развеселила. Сколько лет южные провинции мечтали подвинуть Бланко и посадить на его место кого-то из своих, и вот, пожалуйста, мечта сбылась. Непонятно, правда, для кого этот южанин свой, но нельзя не оценить иронию судьбы.
Остановив выбор на сидре, который как раз на севере был прекрасен, Эстебан отошёл от столиков с напитками и опять нашёл взглядом нового короля. Слова шута никак не шли из головы, и гранд пытался припомнить, что он слышал о генерале Браво де Кастильо. Насколько он хладнокровен и мстителен, насколько велика вероятность, что он собирался припомнить эту старую историю? Ничего этакого вспомнить не удалось, но Эстебан решил, что нелишне перестраховаться и отписать сыну, пусть на всякий случай готовится к худшему.
Если бы Андалес де ла Марино, гранд Андалия, владел даром читать в душах людей, его беспокойство относительно выдержки и злопамятности нового короля очень укрепилось бы. Да Рауль и сам не ожидал от себя такой стойкости и терпения.
К светским развлечениям он относился по-разному. Иногда они вызывали отвращение, иногда — доставляли удовольствие.
— Это другая любовь, ваше величество, — вздохнул он. — К родным, к стране, да к чему угодно! И даже она не возникает вдруг. А любовь между мужчиной и женщиной — тем более.
— А тех женщин, что у вас были, вы не любили? — подозрительно уточнила Альба, и её муж опять не сразу нашёлся с ответом.
— Пожалуй, нет, — всё же решил он быть откровенным до конца. — Это были… кратковременные отношения.
— Зов плоти, да, я понимаю, — невозмутимо кивнула она, но поинтересоваться, почему муж так странно посмотрел в ответ, не успела: экипаж остановился у парадного подъезда Большого дворца.
Рауль же встретил окончание этого разговора с облегчением. Прямолинейность и откровенность жены обескураживала его и выбивала из равновесия, а заключительное высказывание стало последней каплей. Запоздало он, конечно, сообразил, что, как целительница, Альба должна знать и такое, но это случилось уже после, когда он спрыгнул с высокого борта коляски, а поначалу откровенно растерялся — не вязалась подобная рассудительность с потрясающей неискушённостью супруги.
Прода от 30.09.2021, 19:28
А самое странное, ничего из этого не было маской. Рауль насмотрелся на притворство всех мастей, и готов был поручиться, что девушка не играла. Не пыталась шокировать или спровоцировать собеседника, засыпая его неудобными вопросами, а действительно хотела знать ответ и не задумывалась о том, чтобы облечь свой интерес в более приличную форму. И уж тем более неподдельным были её смущение и растерянность в ответ на прикосновения — и в церкви, и даже сейчас, когда он решил не утруждать юную королеву вознёй с юбками и вместо того, чтобы подать ей руку, просто обхватил за талию и снял с экипажа. Альба испуганно уцепилась за его плечи и заметно смешалась. И даже, кажется, не заметила, как тихонько подкравшаяся сзади служанка заботливо расправила платье и фату госпожи, с любопытным опасением поглядывая на её мужа. А тот отступил на полшага и с лёгким поклоном подал супруге руку, предлагая следовать дальше. Бледной Альба уже не выглядела и явно преодолела свои страхи, поэтому за его запястье ухватилась крепко и решительно.
Нельзя сказать, что за минувшее время Рауль успел хорошо узнать свою жену и преисполнился воодушевления, но сумел окончательно принять новую действительность. И если разговоры о любви вызывали в нём даже больше скепсиса, чем он продемонстрировал, это совсем не мешало наконец перестать воспринимать нежданный брак как жертву и тяжёлую повинность. Могло быть гораздо хуже, а юная принцесса… Что ж, по меньшей мере, скучно с ней не будет.
Если бы новая роль, конечно, оставила ему хоть немного времени на скуку…
ГЛАВА 3. Боевой порядок
Приём по случаю королевской свадьбы и последующей коронации был скромным. Настолько скромным, что немногочисленные присутствующие не уставали язвить на эту тему: и о грубых солдафонах, и о жадности нового короля, и о безобразно малом времени на подготовку к такому торжеству — женщины не успели пошить себе платья. Женщины негромко шептались между собой, обмахиваясь веерами, с любопытством поглядывали на непривычное количество военных мундиров вокруг, и далеко не все из них выглядели расстроенными. Обсуждали, конечно, и юную королеву, и короля, и гадали, исправится ли он и вернутся ли привычные пышные торжества…
За всеми этими пустыми и по сути безобидными разговорами прятался страх. Заговорить вслух о том, что действительно волновало, никто не осмеливался. Конечно, были и те, для кого подобные придворные сплетни составляли основную часть жизни, но здесь сегодня их было немного. Настолько немного, что это наталкивало на самые разные тревожные мысли. Кто-то, например, откровенно трясся и поглядывал на военных затравленно, полагая, что не переживёт этот день.
Эстебан Андалес де ла Марино, гранд Андалия, которого при дворе часто называли владыкой Юга, к числу последних, то есть трусов, не относился. Напротив, план уехать домой в Андалию три дня назад он отложил на неопределённый срок, желая быть в курсе происходящего в столице. И на торжество это явился с большим интересом. Он не относил себя к любителям ловить рыбку в мутной воде, но и чужой добычей становиться не желал, так что предпочитал быть в курсе последних событий. На площадь и в собор он сунуться, впрочем, не рискнул, предпочитая довериться соглядатаям, но и то беспокойство оказалось ложным: вояки подготовились отлично, привлекли к делу боевых клириков, и торжество прошло настолько спокойно, что это было даже скучно. [1]
Закрыть
Гранд — старший дворянский титул, самые влиятельные и богатые роды, крупные землевладельцы.
Солдаты вообще всё провернули настолько ловко и держались сейчас настолько уверенно, что Эстебан слегка корил себя за прежнюю невнимательность. Никто не рассматривал армию всерьёз как политическую силу, в ней привыкли видеть инструмент в королевских руках. И кто бы мог подумать, что расплачиваться за это придётся вот так. Инструмент вдруг обрёл самостоятельность и начал диктовать собственные правила, к которым приходилось приноравливаться.
Отдавая долг уровню организации, гранд Андалия решил не рубить сгоряча и приглядеться. Вдруг да и выйдет из этого что-то путное? Признаться, гранду настолько надоел старый король, не способный принять ни одного решения самостоятельно, что замены его хоть на кого-то Андалес де ла Марино ждал с нетерпением. Конечно, до сих пор он рассматривал как следующего короля Алехандро и именно к нему на троне готовился, но судьба распорядилась иначе.
А если любопытство его окажется роковыми военные всё же начнут вешать неугодных без суда и следствия… Что ж, смерти он не боялся. Шестьдесят лет, успел уже пожить. Любимую супругу он похоронил несколько лет назад, и был совсем не против встретиться с ней чуть раньше положенного. А дела было на кого оставить, сыновей они воспитали достойных, и старшему не стыдно и не страшно доверить абсолютно всё, он справится. Эстебан спокойно оставлял провинцию на сына в мирное время, уезжая в столицу, и не сомневался, что сможет рассчитывать на него в случае войны.
Сейчас Эстебан стоял в стороне, рассеянно потягивал из бокала посредственное вино и наблюдал за королевской четой, перебирая в памяти те слухи, которые ему успели принести. У Федерико вино, впрочем, было не лучше, так что в этом смысле ничего не изменилось, а король…
Версию с тем, что принцессу Альбу чем-то опоили, была, конечно, заманчивой, но понаблюдав за королевой здесь и сейчас, гранд Андалия посчитал её откровенно слабой. Что девушка чуть не упала в обморок на коронации, легко объяснялось совсем другими вещами, королевские регалии были тяжёлой ношей и история знала разные конфузы на коронации. Зато сейчас юная Бланко держалась именно так, как можно было ожидать. На мужа своего поглядывала без восторженной влюблённости, но с интересом, а на людей вокруг — с приличными любой дебютантке волнением, предвкушением и любопытством. Девчонка. Хорошенькая ширма, которую вряд ли кто-то воспринимал всерьёз.
Генерал Рауль Браво де Кастильо, то есть уже король, в этом тандеме был гораздо интереснее. В байку о том, что короля он свергнул ради своей отчаянной любви к принцессе, Эстебан не верил, это явно была сказочка для черни и романтичных пустоголовых дурёх. Но сказочка, надо признать, не лишённая остроумия, да и держал её сеньор Браво неплохо, без фальши, не переигрывая, некоторым столичным актёрам неплохо бы поучиться. Да и многим мужьям взять в пример. Глупым влюблённым взглядом не смотрел, но был предупредителен и ни на минуту не забывал, с кем он здесь в первую очередь. Сам танцевал только с женой, но юной красавице блистать не запрещал, позволяя менять кавалеров.
В общем, гранд Андалия готов был ему аплодировать. Как и остальным актёрам, то есть соратникам новоявленного короля. Вот, например, сеньор Мануэль Рамос де Вега с двумя почтенными донами. И не нужно подходить ближе, чтобы догадаться о теме разговора: лошади. Старый кавалерист знает о них всё, а эти два идальго — известные заводчики. Один из соседней с Андалией провинции Мореско, которая страдает от затянувшейся засухи, другой — из приграничной Аспьеры, выжженной недавней войной, но приросшей после её окончания изрядным куском территории. Оба приехали просить у короля помощи, и уж наверное они её получат, судя по тому, что к ним, будто невзначай, присоединился отец Серхио, в миру…. А впрочем, какая уже разница, кто он в миру, если здесь и сейчас — он голос Церкви, которая вполне явственно благоволит новому королю? Тоже сила, которую почтенные доны, увлекшись дворцовыми интригами, упустили из виду. [2]
Закрыть
Идальго — младший дворянский титул, который имеют землевладельцы от самых мелких, некоторые из них не уступают в богатстве и влиянии грандам. Лишившись земли, идальго становится кабальеро — безземельным дворянином.
Прода от 05.10.2021, 19:37, за вчера и за сегодня сразу, раз уж я прогуляла ))
— На смену моту пришёл жмот, так, что ли, дон Эстебан? — отвлёк гранда Андалию мерзкий кривляющийся голосок.
— Ты ещё здесь, ничтожное создание? — лениво отозвался Андалес де ла Марино, поджав губы и не удостоив шута Чуи взглядом. Этот уродец вызывал у него только чувство гадливости, и понять, за что Федерико привечал дурака, Эстебан не мог никогда. — Странно, что ты ещё не получил пинка под свой тощий зад.
— Он слишком тощий и ничтожный для генеральского сапога. Паршивая мишень! То ли дело гранды с идальго! — захихикал тот.
— Поэтому ты стараешься держаться от них подальше? Вдруг рассмотрят?
— А я как ты, владыка юга, — нагло парировал шут.
Эстебан всё же опустил взгляд на собеседника и привычно не сдержал брезгливой гримасы.
Сутулый, с тощими кривыми руками и ногами, большим крючковатым носом, лягушачьим размалёванным ртом и плешивой шишковатой башкой, шут выглядел мерзко и неопрятно в своих ботинках с длинными загнутыми носами, полосатых лосинах и пёстрой рубахе. Если Господь создал человека по своему подобию, то этот тип выглядел дьявольской насмешкой над замыслом Творца. Особенно в сравнении с подтянутым и рослым моложавым грандом Андалией, который в свои шестьдесят не лишился ещё ни обаяния, ни стати, ни трезвости ума и ясности взгляда.
Вот только дураком эта хитрая бестия не была, и только по этой причине Андалес де ла Марино его выслушивал. Чудовище в потёртых цветастых тряпках с деревянной кривой короной на башке не просто так прицепилось к Эстебану, чего-то оно от него хотело. И он был не прочь понять, какие цели преследует шут.
— Кому ты служишь, ничтожное создание? — гранд Андалия вопросительно приподнял густую седую бровь. Прежде он был уверен, что королю, однако Федерико нет, а его убогая игрушка — вот она…
— Короне, почтенный дон, — с улыбочкой раскланялся тот. — Короне. Как и ты, как и все мы. И какая разница, на чью голову она напялена?
Гранд Андалия криво усмехнулся, разглядывая деревянную пародию на шутовской голове. Но отвечать на выпад не стал, ожидая, когда уже Чуи перейдёт к тому, зачем явился. Помогать ему наводящими вопросами он не собирался.
— Ты смелый человек, гранд! — заявил шут, прокатился кривым колесом, вернулся обратно и рухнул у ног собеседника. Эстебан вновь лишь брезгливо поджал губы, не вздрогнув и не отшатнувшись. — А может, глупый? Король-то новый молод, он на память не жалуется!
— Это не может не радовать, — заметил гранд Андалия, находя взглядом упомянутого. Вместе с молодой женой тот медленно курсировал по залу, перетекая от одной компании к другой, изображая радушного хозяина. Вся свита его состояла из единственного адъютанта, молодого и не по годам серьёзного лейтенанта.
— Как думаешь, дон Эстебан, помнит король тебя? А поместье «Тополиный ручей» и не выданную ссуду? А идальго Браво в петле? Ради мести почтенные сеньоры на многое готовы, уж не из их ли числа молодой Браво? — голос шута замурлыкал вкрадчиво. Взгляд круглых, навыкате, глаз был просительным, понимающим, сочувствующим. Снизу вверх, словно у нищего, клянчащего милостыню.
Эстебан едва не сплюнул под ноги от отвращения.
— Проваливай, шут. Ты мне противен.
— Как угодно почтенному дону, — раскланялся тот и укатился колесом прочь, гранд Андалия не стал следить, куда. То есть что хотел — уродец сказал, и поди пойми, зачем…
Предупредить? Просто так, из лучших побуждений? В человеческий альтруизм Эстебан не верил, тем более в альтруизм вот этого… существа. По приказу своего повелителя? Знать бы, кто это! Если бы он был другом, о подобном вполне мог предупредить лично, а не подсылать Чуи. Если врагом — тем более не с чего ему было желать добра гранду Андалии. Так что принимать странное предупреждение на веру Эстебан не спешил, однако…
Доля правды в словах шута была. У Браво де Кастильо действительно мог быть счёт к гранду его родной провинции, но о том, насколько он велик, оставалось сейчас только гадать. И в других обстоятельствах Эстебан предпочёл бы поберечь свою шкуру, поскольку не знал, насколько нынешний король способен отделять личные старые обиды от нынешних политических целей. Однако за спиной этого короля стояло семь фигур в генеральских мундирах, которые вполне могли удержать его от сведения старых счётов. Да и злых взглядов Браво де Кастильо на Эстебана не метал, и приветствовал его благосклонно и гостеприимно, как и остальных присутствующих. Так что, обдумав сказанное шутом, гранд Андалия решил следовать принятому ранее решению: ждать.
Однако откровенные намёки и напоминания мерзкого существа всё же не прошли мимо, и без того не самое радужное настроение заметно испортилось. Эстебан глянул на ополовиненный бокал красного в своей руке, недовольно скривился и сунул его кстати подвернувшемуся слуге: продолжать давиться этими помоями никакого желания не осталось. Владыка юга решительно двинулся к столикам с напитками, твёрдо настроенный найти что-то поприличнее.
Жаль, он не сообразил подарить королю к свадьбе с полсотни ящиков приличного вина со своих виноградников. В конце концов, он тоже южанин, должен понимать в приличных напитках.
Последняя мысль неожиданно развеселила. Сколько лет южные провинции мечтали подвинуть Бланко и посадить на его место кого-то из своих, и вот, пожалуйста, мечта сбылась. Непонятно, правда, для кого этот южанин свой, но нельзя не оценить иронию судьбы.
Остановив выбор на сидре, который как раз на севере был прекрасен, Эстебан отошёл от столиков с напитками и опять нашёл взглядом нового короля. Слова шута никак не шли из головы, и гранд пытался припомнить, что он слышал о генерале Браво де Кастильо. Насколько он хладнокровен и мстителен, насколько велика вероятность, что он собирался припомнить эту старую историю? Ничего этакого вспомнить не удалось, но Эстебан решил, что нелишне перестраховаться и отписать сыну, пусть на всякий случай готовится к худшему.
Если бы Андалес де ла Марино, гранд Андалия, владел даром читать в душах людей, его беспокойство относительно выдержки и злопамятности нового короля очень укрепилось бы. Да Рауль и сам не ожидал от себя такой стойкости и терпения.
К светским развлечениям он относился по-разному. Иногда они вызывали отвращение, иногда — доставляли удовольствие.
