Разговор на повышенных тонах я слушала с интересом. Во-первых, из него мною были почерпнуты определённые сведения о прошлом этих людей, и на их основании сделаны некоторые выводы. Во-вторых, оба откровенно злились, что было весьма познавательно: ни от первого, ни от второго я подобного шквала эмоций не ожидала. Ну, и, в-третьих, как-то глупо лезть в семейный скандал; не моё дело.
Вмешаться я рискнула только тогда, когда общение перешло в стадию примирения. Уж очень было любопытно, что это за «Путь К Трону» такой. Я слышала о нём лишь краем уха; вроде бы это было какое-то наказание исключительно из среды Неспящих. Меня и тогда подобная таинственность заинтриговала, но повода копать не было: Неспящие на тот момент интересовали меня только в той мере, что позволяла держаться от них подальше.
Встреча с Арьеном была исключением; я поддалась искушению мелькнуть перед носом этой службы только потому, что данный конкретный офицер был в глубокой опале. Даже по случаю выяснила, что Разум у Неспящих — звание пожизненное, и либо он в этом звании выходит в отставку в положенный срок, либо умирает. Ну, или, когда повода для казни нет, а избавиться надо, вот так отстраняется от службы, и со временем такое состояние либо перетекает в помилование, либо повод всё-таки находится.
Меня совсем не обрадовала перспектива идти «на дело» в компании этого человека, а потом, возможно, отправляться в этой же компании в далёкий трудный путь. Но спорить, особенно после его замечаний о защите здания, я не стала. В конце концов, большую часть пути мы проведём в анабиозе, так что вполне переживу. При всех своих недостатках, он умён, обладает большим опытом, думает исключительно головой и будет весьма полезен, особенно — в деле «угона столетия».
На поверхность мы, к моему огромному удовольствию, выбрались гораздо более традиционным путём, по вполне удобному и относительно чистому лазу с лестницей. Наличие подобного прохода не удивляло: должны же на эту станцию как-то попадать работники, проверяющие и ремонтирующие автоматику, и вряд ли они делают это по трубам коллектора.
К месту встречи со второй половиной нашего «отряда» (от которой я уже вовсе не ждала ничего хорошего) мы двигались цепочкой вдоль стены, быстрым шагом, порой переходящим в выжидательные паузы или лёгкий бег. В серой мгле над головами то и дело что-то взрывалось, шипело, ревело и грохотало. Порой виделись алые отблески, порой нам на головы что-то сыпалось и падало. Один раз мы чудом не попали под удар: бомба рухнула где-то в километре за нашими спинами, нас швырнуло на землю и едва не похоронило под обломками.
К моему удивлению, местом встречи оказался не очередной пункт сбора мусора, а какая-то дешёвая забегаловка. Входная дверь, впрочем, была гостеприимно открыта, хотя изнутри не доносилось ни звука, да и вообще место производило впечатление закрытого и заброшенного. Вывески, которым было положено зазывать публику, были погашены и радовали глаз тусклыми серыми в цвет стен потёртыми поверхностями.
- Эй, глюм? - сделав нам знак оставаться позади, спросил у тёмного проёма Кверр.
- Эй, глюм! - ответил проём уже знакомым мне высоким голосом, в котором, как показалось, прозвучало облегчение. - Заходи, и дверь за собой закрой.
Опять же по знаку Таракана сначала Кварг, за ним я нырнули в тёмное нутро помещения, следом шагнул сам «связной», и дверь с противным скрипом встала на место. В тот же момент небольшое грязное помещение озарилось всё тем же неприятным бело-голубым светом, который освещал и жильё Кверра.
- Слушай, ты кого вообще привёл? - не вставая с места, растерянно поинтересовался самого безобидного вида молодой белобрысый мужчина. Он всем своим обликом здорово напоминал какого-нибудь рассеянного учёного: высокий, худой как щепка, в нескладно сидящем на его костях сером комбинезоне, с вежливо-виноватой улыбкой на открытом почти детском лице и любопытным взглядом тёплых голубых глаз.
- А я предупреждала, нечего этого придурка слушать, - проворчала сидевшая рядом с ним девушка. Она была совсем на него не похожа: невысокая, миниатюрная, с длинными огненно-рыжими волосами, собранными в косу до талии. Зелёные большие глаза смотрели на нас с недоверием и неприязнью, но очень внимательно и пристально. Руки девушка скрестила на груди, и общий вид её был крайне недовольным и по-детски надутым.
- Их же должно быть трое? - поинтересовалась я у окружающего пространства, внимательно оглядываясь.
- А Лапка, наверное, на позиции, - рассмеялся Кверр. - Не нервничайте, всё под контролем, всем в этой комнате можно доверять. Лап, выходи!
Та, кого назвали Лапкой, присоединилась к нашей неподвижной скульптурной группе через несколько секунд, вынырнув из какой-то неприметной щели сбоку. Это тоже была миниатюрная рыжая женщина, только пухленькая в отличие от первой; и кажется, она была старше. «Приказ-М»3, выглядывавший из-за спины своим характерным серебристым стволом с косыми насечками и дульным тормозом, очень не сочетался с её тёплым домашним обликом.
- Таракан неподражаем, - просияла улыбкой она. - Никогда бы не подумала, что ты знаком с Кваргом; рада тебя видеть, - обратилась она к Неспящему.
Данное заявление удивило всех, пожалуй, кроме самого Кварга.
- Взаимно, - со своей обычной невозмутимостью кивнул он. - Малыш, ты всё-таки действительно поумнел, - тонкие бледные губы сложились в снисходительную усмешку. - Не ожидал от тебя такой прыти и таких знакомств.
- Малыш? - хором переспросили обе женщины, почти испуганно переглянувшись.
- Так, если выяснится, что ты — его жена, я точно пойду и убьюсь об стену! - всплеснула руками младшая.
- Кого из них? - невозмутимо уточнила я.
- Кого-нибудь. А что, это принципиально? Правда что ли жена? - вытаращилась на меня она. Я в ответ неопределённо повела плечами.
- Ладно, заканчивайте балаган, - неожиданно строго проговорил белобрысый. - Давайте действительно спокойно познакомимся и определимся с дальнейшими планами.
Прут, он же Тимул, оказался специалистом в области защитных систем, причём, судя по всему, основной его профессией была их разработка. Лапка, она же Ридья, была великолепным (по отзывам всех мужчин сразу) снайпером, но свернула карьеру по семейным обстоятельствам. А младшая, Птичка, она же Птера, была представлена как толковый и даже почти гениальный техник.
- Слушай, Яра, а у тебя хотя бы имя настоящее? - полюбопытствовал Тимул.
- Я слышал версию «Ньяра», - вставил реплику Кварг. Он относился ко мне со странной насмешливостью и почему-то постоянно пытался зацепить или спровоцировать. Хотелось бы знать, зачем ему это? Ладно, если бы мне удалось его тогда провести, он вполне мог пытаться таким образом отомстить. Но мстить ему, оказывается, не за что!
- Это не моё имя, это её имя, - хмыкнула я. А смысл прятаться, если скоро мне всё равно придётся снять эту маску! - За основу был взят реальный человек.
- Она хотя бы недолго мучилась? - язвительно уточнила Птичка.
- Она была счастлива сбежать с Брата, отдав мне своё место, - опять же не стала выдумывать я.
- А мне, главное, заливала про предателей, которых никто не любит, - не удержался от комментария Кверр.
- Это другая ситуация. По-моему, желание довольно умной женщины, которую используют в качестве постельной игрушки, сбежать от этой участи и заниматься тем, что ей действительно нравится и получается несравнимо лучше, сложно назвать предательством. Она всё-таки не госслужащий, и никому на верность не присягала, - пожала плечами я. За что к собственному удивлению удостоилась заинтересованного взгляда от Птеры.
На говорильню ушло добрых полчаса. После представления перешли к планам и тактической части. Идею с полётом на Землю эта троица восприняла с нездоровым (даже на мой взгляд!) энтузиазмом, причём сильнее всего радовалась младшая.
План Кварга существенных изменений не претерпел, разве что решили использовать на малой мощности маскировочный полог. Нам ведь не надо было полностью скрыть людей, а просто привести в порядок внешний вид: безликие серые одежды жителей нижних районов мало подходили для визита во дворец. Оба компьютерщика клялись, что охранные системы на такой мизер не отреагируют.
Проверив оружие, снаряжение и определив порядок движения, мы пошли на дело.
Кварг Арьен.
Всё оказалось даже проще, чем я предполагал. Сложнее было добраться до дворца и не попасть под шальной осколок по дороге, но нам везло. Младший умудрялся находить какие-то странные тесные закоулки, местами даже тоннели под домами, и интуитивно выбирать безопасную дорогу.
Во дворце, закрытом автономными силовыми полями, было тихо, гулко, пусто и тревожно. Куда разбрелась вся охрана, я так и не понял, но по дороге к внутренним контурам защиты нам попались только две смутно знакомые бледные и напуганные девушки, которые при виде нашей компании с испуганным писком шарахнулись куда-то в боковой проход.
Вот потом уже пришлось поработать. Во-первых, во внутреннем контуре действовали гораздо более серьёзные охранные системы, и тут себя очень достойно показал этот нескладный молодой человек, Прут. Во-вторых, здесь охрана присутствовала на положенных местах, и пришлось выступить мне, младшему и «сестрёнке». К счастью, что один, что другая, действовали точно, быстро и слушались беспрекословно, и из нас даже без тренировок получилась неплохая боевая группа. Впрочем, эти двое и без моих приказов обошлись бы: чувствовалась хорошая выучка.
В итоге прошли мы как сгусток плазмы через стекло — быстро, тихо и с огоньком.
«Вольная птица» в полупустом ангаре выделялась на фоне остальных аппаратов как кадровый офицер выделяется в строю новобранцев. Я никогда прежде её не видел, но сейчас она понравилась мне с первого взгляда. У младшего губа не дура!
На вскрытие и перенастройку систем корабля у Малыша и его друга ушло не больше пары минут; я так понял, что именно этот друг эти самые системы и придумал.
Яра двинулась через корабль уникальной планировки так, будто знала его назубок. Или так, как Кверр шёл через город: на высшем чутье, по указанной духами дороге. Мне самому когда-то доводилось испытывать подобное, но наблюдать со стороны — пожалуй, впервые. Это было красиво, но почему-то грустно. Может, я просто завидовал?
Рубка имела полукруглую форму. Вдоль стены располагалось множество информационных экранов и ряд из четырёх кресел: навигатор, пилот, второй пилот, стрелок. Вдоль плоской стены притулилось ещё несколько сидений (вероятно, пассажирских), а посередине на некотором возвышении стояло капитанское кресло, из которого можно было наблюдать сразу за всеми экранами.
Яра с разгона плюхнулась в кресло пилота, тонкие пальцы замелькали над сенсорами и пультами, пробуждая корабль. Младший занял место второго пилота, остальные расселись где придётся; мне попался пульт стрелка.
Особого смысла в кого-то стрелять я не видел. В конце концов, это просто яхта, а на орбите нас встретит боевой флот, толку-то с наших двух турелей. Но машинально начал обживать временно предоставленное судьбой место. Вывел всю нужную информацию, раскидал в порядке значимости по центру и периферии рабочего места, подготовил прицелы.
Механическая работа не мешала мыслям. А мысли как назло были сплошь невесёлые, хотя и довольно простые. Я чувствовал себя... старым. Безнадёжно, невообразимо, безвозвратно старым и совершенно бесполезным хрычом, которого всё ещё уважают, но скорее по привычке, чем за фактическую значимость.
Не нужна была Кверру моя помощь, они бы и так прошли. Ему было нужно моё прощение.
Сейчас я был уверен, что эти ребята доберутся до Земли. Вот только теперь я сомневался, что мне там найдётся место. В этом пути, среди этих увлечённых своей идеей людей, на этой духами проклятой Земле. Наверное, было бы лучше, если бы один из снарядов упал мне на голову до того, как Малыш решил выйти на связь. Логичнее, что ли?
В общем, меня грызло ощущение собственной ненужности и бессмысленности. Учитывая, что подобное пессимистичное трагическое самоедство никогда не было мне свойственно, я решил копнуть глубже. Понять психологию и подоплёку собственных поступков порой бывает куда важнее, чем поступки других. Вернее, без понимания первого сложно добиться понимания второго.
Решение загадки оказалось простым и лежало на поверхности.
Я терял ориентиры. Вообще все, какие были. Наверное, потому, что никогда не был мечтателем, не верил в чудеса, не верил в человеческое благородство, верность, преданность и другие столь же старинные, сколь расплывчатые понятия. Сейчас мой привычный устоявшийся мир, в котором я ориентировался лучше подавляющего большинства, остался где-то там, в прошлом. А вокруг было нечто новое и непривычное.
Странно было ожидать от Дочери такой огромной и искренней веры в чудо. Странно было видеть тёплую ласковую улыбку на лице Ридьи Крайм (или как там сейчас звучит её фамилия?). Странно было видеть младшего таким спокойным и собранным. Странно было наблюдать юную и удивительно искреннюю Птеру; я очень давно не сталкивался с подобными людьми, так что успел отвыкнуть.
Вот и не верь потом в россказни об извращённой психике Неспящих. Наблюдать гибель родного мира изнутри было легко и приятно, а вот неожиданно покинуть его и увидеть всё это со стороны — уже дико, странно и непривычно.
Впрочем, мысль о верном лекарстве от хандры и самоуничижения тоже пришла быстро. Близкая к летальной доза этилового спирта, принятого перорально, - и станет ни до чего. Это меня один из первых командиров научил, да будут к нему духи благосклонны. И практика показывала: ничего более надёжного и радикального, чем древнее примитивное средство, человечество ещё не придумало. Это также просто и эффективно, как удар дубиной по голове.
Тот же, кстати, командир внедрил в моё тогда ещё юное неокрепшее сознание и другую ценную логичную мысль. Разведчик в свободное от службы время вполне может выпить и расслабиться, но делать это он должен в одиночестве: во избежание неприятностей.
Яроника Верг.
Корабль был хорош. Даже не так; он был идеален. Послушный, стремительный, вёрткий; он принял меня мгновенно и безоговорочно, как будто только меня ему для полного счастья и не хватало. И сейчас я не просто верила, я знала: у нас всё получится.
Правда, стоило выбраться из-под защитного купола, и эйфория вместе с ощущением беспечного всемогущества отошла на второй план. Небо Брата горело. Оно кишело разнокалиберными кораблями, - не только атакующими, но и защищающимися. Наверное, во всём этом была какая-то система и логика, но на взгляд стороннего наблюдателя, которым сейчас являлась я, здесь был лишь хаос, и каждый сражался против каждого. По спине пробежал мерзкий холодок от липкого навязчивого ощущения обречённости, возникшего при виде этой картины.
Остро захотелось поскорее оказаться как можно дальше. Лучше безразличная и безжизненная пустота космоса, чем это огненное безумие, пусть даже она будет последним, что я увижу в жизни.
Те двадцать три минуты, что мы выбирались с поверхности планеты до относительно безопасного пространства, стоили мне, пожалуй, нескольких лет жизни. А кораблю — нескольких непрямых попаданий, одно из которых едва не угробило один из двигателей.
Вмешаться я рискнула только тогда, когда общение перешло в стадию примирения. Уж очень было любопытно, что это за «Путь К Трону» такой. Я слышала о нём лишь краем уха; вроде бы это было какое-то наказание исключительно из среды Неспящих. Меня и тогда подобная таинственность заинтриговала, но повода копать не было: Неспящие на тот момент интересовали меня только в той мере, что позволяла держаться от них подальше.
Встреча с Арьеном была исключением; я поддалась искушению мелькнуть перед носом этой службы только потому, что данный конкретный офицер был в глубокой опале. Даже по случаю выяснила, что Разум у Неспящих — звание пожизненное, и либо он в этом звании выходит в отставку в положенный срок, либо умирает. Ну, или, когда повода для казни нет, а избавиться надо, вот так отстраняется от службы, и со временем такое состояние либо перетекает в помилование, либо повод всё-таки находится.
Меня совсем не обрадовала перспектива идти «на дело» в компании этого человека, а потом, возможно, отправляться в этой же компании в далёкий трудный путь. Но спорить, особенно после его замечаний о защите здания, я не стала. В конце концов, большую часть пути мы проведём в анабиозе, так что вполне переживу. При всех своих недостатках, он умён, обладает большим опытом, думает исключительно головой и будет весьма полезен, особенно — в деле «угона столетия».
На поверхность мы, к моему огромному удовольствию, выбрались гораздо более традиционным путём, по вполне удобному и относительно чистому лазу с лестницей. Наличие подобного прохода не удивляло: должны же на эту станцию как-то попадать работники, проверяющие и ремонтирующие автоматику, и вряд ли они делают это по трубам коллектора.
К месту встречи со второй половиной нашего «отряда» (от которой я уже вовсе не ждала ничего хорошего) мы двигались цепочкой вдоль стены, быстрым шагом, порой переходящим в выжидательные паузы или лёгкий бег. В серой мгле над головами то и дело что-то взрывалось, шипело, ревело и грохотало. Порой виделись алые отблески, порой нам на головы что-то сыпалось и падало. Один раз мы чудом не попали под удар: бомба рухнула где-то в километре за нашими спинами, нас швырнуло на землю и едва не похоронило под обломками.
К моему удивлению, местом встречи оказался не очередной пункт сбора мусора, а какая-то дешёвая забегаловка. Входная дверь, впрочем, была гостеприимно открыта, хотя изнутри не доносилось ни звука, да и вообще место производило впечатление закрытого и заброшенного. Вывески, которым было положено зазывать публику, были погашены и радовали глаз тусклыми серыми в цвет стен потёртыми поверхностями.
- Эй, глюм? - сделав нам знак оставаться позади, спросил у тёмного проёма Кверр.
- Эй, глюм! - ответил проём уже знакомым мне высоким голосом, в котором, как показалось, прозвучало облегчение. - Заходи, и дверь за собой закрой.
Опять же по знаку Таракана сначала Кварг, за ним я нырнули в тёмное нутро помещения, следом шагнул сам «связной», и дверь с противным скрипом встала на место. В тот же момент небольшое грязное помещение озарилось всё тем же неприятным бело-голубым светом, который освещал и жильё Кверра.
- Слушай, ты кого вообще привёл? - не вставая с места, растерянно поинтересовался самого безобидного вида молодой белобрысый мужчина. Он всем своим обликом здорово напоминал какого-нибудь рассеянного учёного: высокий, худой как щепка, в нескладно сидящем на его костях сером комбинезоне, с вежливо-виноватой улыбкой на открытом почти детском лице и любопытным взглядом тёплых голубых глаз.
- А я предупреждала, нечего этого придурка слушать, - проворчала сидевшая рядом с ним девушка. Она была совсем на него не похожа: невысокая, миниатюрная, с длинными огненно-рыжими волосами, собранными в косу до талии. Зелёные большие глаза смотрели на нас с недоверием и неприязнью, но очень внимательно и пристально. Руки девушка скрестила на груди, и общий вид её был крайне недовольным и по-детски надутым.
- Их же должно быть трое? - поинтересовалась я у окружающего пространства, внимательно оглядываясь.
- А Лапка, наверное, на позиции, - рассмеялся Кверр. - Не нервничайте, всё под контролем, всем в этой комнате можно доверять. Лап, выходи!
Та, кого назвали Лапкой, присоединилась к нашей неподвижной скульптурной группе через несколько секунд, вынырнув из какой-то неприметной щели сбоку. Это тоже была миниатюрная рыжая женщина, только пухленькая в отличие от первой; и кажется, она была старше. «Приказ-М»3, выглядывавший из-за спины своим характерным серебристым стволом с косыми насечками и дульным тормозом, очень не сочетался с её тёплым домашним обликом.
- Таракан неподражаем, - просияла улыбкой она. - Никогда бы не подумала, что ты знаком с Кваргом; рада тебя видеть, - обратилась она к Неспящему.
Данное заявление удивило всех, пожалуй, кроме самого Кварга.
- Взаимно, - со своей обычной невозмутимостью кивнул он. - Малыш, ты всё-таки действительно поумнел, - тонкие бледные губы сложились в снисходительную усмешку. - Не ожидал от тебя такой прыти и таких знакомств.
- Малыш? - хором переспросили обе женщины, почти испуганно переглянувшись.
- Так, если выяснится, что ты — его жена, я точно пойду и убьюсь об стену! - всплеснула руками младшая.
- Кого из них? - невозмутимо уточнила я.
- Кого-нибудь. А что, это принципиально? Правда что ли жена? - вытаращилась на меня она. Я в ответ неопределённо повела плечами.
- Ладно, заканчивайте балаган, - неожиданно строго проговорил белобрысый. - Давайте действительно спокойно познакомимся и определимся с дальнейшими планами.
Прут, он же Тимул, оказался специалистом в области защитных систем, причём, судя по всему, основной его профессией была их разработка. Лапка, она же Ридья, была великолепным (по отзывам всех мужчин сразу) снайпером, но свернула карьеру по семейным обстоятельствам. А младшая, Птичка, она же Птера, была представлена как толковый и даже почти гениальный техник.
- Слушай, Яра, а у тебя хотя бы имя настоящее? - полюбопытствовал Тимул.
- Я слышал версию «Ньяра», - вставил реплику Кварг. Он относился ко мне со странной насмешливостью и почему-то постоянно пытался зацепить или спровоцировать. Хотелось бы знать, зачем ему это? Ладно, если бы мне удалось его тогда провести, он вполне мог пытаться таким образом отомстить. Но мстить ему, оказывается, не за что!
- Это не моё имя, это её имя, - хмыкнула я. А смысл прятаться, если скоро мне всё равно придётся снять эту маску! - За основу был взят реальный человек.
- Она хотя бы недолго мучилась? - язвительно уточнила Птичка.
- Она была счастлива сбежать с Брата, отдав мне своё место, - опять же не стала выдумывать я.
- А мне, главное, заливала про предателей, которых никто не любит, - не удержался от комментария Кверр.
- Это другая ситуация. По-моему, желание довольно умной женщины, которую используют в качестве постельной игрушки, сбежать от этой участи и заниматься тем, что ей действительно нравится и получается несравнимо лучше, сложно назвать предательством. Она всё-таки не госслужащий, и никому на верность не присягала, - пожала плечами я. За что к собственному удивлению удостоилась заинтересованного взгляда от Птеры.
На говорильню ушло добрых полчаса. После представления перешли к планам и тактической части. Идею с полётом на Землю эта троица восприняла с нездоровым (даже на мой взгляд!) энтузиазмом, причём сильнее всего радовалась младшая.
План Кварга существенных изменений не претерпел, разве что решили использовать на малой мощности маскировочный полог. Нам ведь не надо было полностью скрыть людей, а просто привести в порядок внешний вид: безликие серые одежды жителей нижних районов мало подходили для визита во дворец. Оба компьютерщика клялись, что охранные системы на такой мизер не отреагируют.
Проверив оружие, снаряжение и определив порядок движения, мы пошли на дело.
Кварг Арьен.
Всё оказалось даже проще, чем я предполагал. Сложнее было добраться до дворца и не попасть под шальной осколок по дороге, но нам везло. Младший умудрялся находить какие-то странные тесные закоулки, местами даже тоннели под домами, и интуитивно выбирать безопасную дорогу.
Во дворце, закрытом автономными силовыми полями, было тихо, гулко, пусто и тревожно. Куда разбрелась вся охрана, я так и не понял, но по дороге к внутренним контурам защиты нам попались только две смутно знакомые бледные и напуганные девушки, которые при виде нашей компании с испуганным писком шарахнулись куда-то в боковой проход.
Вот потом уже пришлось поработать. Во-первых, во внутреннем контуре действовали гораздо более серьёзные охранные системы, и тут себя очень достойно показал этот нескладный молодой человек, Прут. Во-вторых, здесь охрана присутствовала на положенных местах, и пришлось выступить мне, младшему и «сестрёнке». К счастью, что один, что другая, действовали точно, быстро и слушались беспрекословно, и из нас даже без тренировок получилась неплохая боевая группа. Впрочем, эти двое и без моих приказов обошлись бы: чувствовалась хорошая выучка.
В итоге прошли мы как сгусток плазмы через стекло — быстро, тихо и с огоньком.
«Вольная птица» в полупустом ангаре выделялась на фоне остальных аппаратов как кадровый офицер выделяется в строю новобранцев. Я никогда прежде её не видел, но сейчас она понравилась мне с первого взгляда. У младшего губа не дура!
На вскрытие и перенастройку систем корабля у Малыша и его друга ушло не больше пары минут; я так понял, что именно этот друг эти самые системы и придумал.
Яра двинулась через корабль уникальной планировки так, будто знала его назубок. Или так, как Кверр шёл через город: на высшем чутье, по указанной духами дороге. Мне самому когда-то доводилось испытывать подобное, но наблюдать со стороны — пожалуй, впервые. Это было красиво, но почему-то грустно. Может, я просто завидовал?
Рубка имела полукруглую форму. Вдоль стены располагалось множество информационных экранов и ряд из четырёх кресел: навигатор, пилот, второй пилот, стрелок. Вдоль плоской стены притулилось ещё несколько сидений (вероятно, пассажирских), а посередине на некотором возвышении стояло капитанское кресло, из которого можно было наблюдать сразу за всеми экранами.
Яра с разгона плюхнулась в кресло пилота, тонкие пальцы замелькали над сенсорами и пультами, пробуждая корабль. Младший занял место второго пилота, остальные расселись где придётся; мне попался пульт стрелка.
Особого смысла в кого-то стрелять я не видел. В конце концов, это просто яхта, а на орбите нас встретит боевой флот, толку-то с наших двух турелей. Но машинально начал обживать временно предоставленное судьбой место. Вывел всю нужную информацию, раскидал в порядке значимости по центру и периферии рабочего места, подготовил прицелы.
Механическая работа не мешала мыслям. А мысли как назло были сплошь невесёлые, хотя и довольно простые. Я чувствовал себя... старым. Безнадёжно, невообразимо, безвозвратно старым и совершенно бесполезным хрычом, которого всё ещё уважают, но скорее по привычке, чем за фактическую значимость.
Не нужна была Кверру моя помощь, они бы и так прошли. Ему было нужно моё прощение.
Сейчас я был уверен, что эти ребята доберутся до Земли. Вот только теперь я сомневался, что мне там найдётся место. В этом пути, среди этих увлечённых своей идеей людей, на этой духами проклятой Земле. Наверное, было бы лучше, если бы один из снарядов упал мне на голову до того, как Малыш решил выйти на связь. Логичнее, что ли?
В общем, меня грызло ощущение собственной ненужности и бессмысленности. Учитывая, что подобное пессимистичное трагическое самоедство никогда не было мне свойственно, я решил копнуть глубже. Понять психологию и подоплёку собственных поступков порой бывает куда важнее, чем поступки других. Вернее, без понимания первого сложно добиться понимания второго.
Решение загадки оказалось простым и лежало на поверхности.
Я терял ориентиры. Вообще все, какие были. Наверное, потому, что никогда не был мечтателем, не верил в чудеса, не верил в человеческое благородство, верность, преданность и другие столь же старинные, сколь расплывчатые понятия. Сейчас мой привычный устоявшийся мир, в котором я ориентировался лучше подавляющего большинства, остался где-то там, в прошлом. А вокруг было нечто новое и непривычное.
Странно было ожидать от Дочери такой огромной и искренней веры в чудо. Странно было видеть тёплую ласковую улыбку на лице Ридьи Крайм (или как там сейчас звучит её фамилия?). Странно было видеть младшего таким спокойным и собранным. Странно было наблюдать юную и удивительно искреннюю Птеру; я очень давно не сталкивался с подобными людьми, так что успел отвыкнуть.
Вот и не верь потом в россказни об извращённой психике Неспящих. Наблюдать гибель родного мира изнутри было легко и приятно, а вот неожиданно покинуть его и увидеть всё это со стороны — уже дико, странно и непривычно.
Впрочем, мысль о верном лекарстве от хандры и самоуничижения тоже пришла быстро. Близкая к летальной доза этилового спирта, принятого перорально, - и станет ни до чего. Это меня один из первых командиров научил, да будут к нему духи благосклонны. И практика показывала: ничего более надёжного и радикального, чем древнее примитивное средство, человечество ещё не придумало. Это также просто и эффективно, как удар дубиной по голове.
Тот же, кстати, командир внедрил в моё тогда ещё юное неокрепшее сознание и другую ценную логичную мысль. Разведчик в свободное от службы время вполне может выпить и расслабиться, но делать это он должен в одиночестве: во избежание неприятностей.
Яроника Верг.
Корабль был хорош. Даже не так; он был идеален. Послушный, стремительный, вёрткий; он принял меня мгновенно и безоговорочно, как будто только меня ему для полного счастья и не хватало. И сейчас я не просто верила, я знала: у нас всё получится.
Правда, стоило выбраться из-под защитного купола, и эйфория вместе с ощущением беспечного всемогущества отошла на второй план. Небо Брата горело. Оно кишело разнокалиберными кораблями, - не только атакующими, но и защищающимися. Наверное, во всём этом была какая-то система и логика, но на взгляд стороннего наблюдателя, которым сейчас являлась я, здесь был лишь хаос, и каждый сражался против каждого. По спине пробежал мерзкий холодок от липкого навязчивого ощущения обречённости, возникшего при виде этой картины.
Остро захотелось поскорее оказаться как можно дальше. Лучше безразличная и безжизненная пустота космоса, чем это огненное безумие, пусть даже она будет последним, что я увижу в жизни.
Те двадцать три минуты, что мы выбирались с поверхности планеты до относительно безопасного пространства, стоили мне, пожалуй, нескольких лет жизни. А кораблю — нескольких непрямых попаданий, одно из которых едва не угробило один из двигателей.
