Зачем для этого, правда, такой большой дом и почему не проще устроить контору где-нибудь в центре — тут фантазия Чары уже пасовала.
Путь закончился в очень просторном, тёмном и почти пустом кабинете, только дополнительно утвердившем Чарген во мнении, что дом нежилой. Сумрак едва разгонял единственный осветительный шар почти у самого входа. Под ним полукругом стоял пяток кресел, расположенных лицом к тонущему во мраке дальнему концу кабинета.
Там, между двумя окнами, задёрнутыми плотными фиолетовыми шторами, возвышался большой и, кажется, очень тяжёлый письменный стол. По бокам от него, в дальних углах, чернели глыбы шкафов. Но больше всего внимания привлекал странный для кабинета пол — белый, гладкий, мраморный. Он сильно диссонировал с остальной отделкой — тёмными потолком и стенами, обшитыми до середины деревянными панелями. В общем сумраке казалось, что ярко-белый мрамор даже немного светится.
В целом помещение производило неприятное, давящее впечатление. Здесь совершенно точно никто не работал — слишком уж тяжёлая атмосфера, как тут можно сосредоточиться на бумагах! Да и стол слишком пустой, даже писчего прибора не видно. Чарген разглядела только какую-то тёмную пирамидку прямо перед сидящей в кресле смутной фигурой. Такое неудобное пресс-папье? Или это артефакт? Вероятно, но какой?
— Садитесь, — велел сопровождающий, а громилы рассредоточились по периметру. — Артефактов и оружия не было, — обратился он к хозяину кабинета. Почему-то по-ольбадски.
Лишь чудом Чара в этот момент удержалась от растерянного взгляда на этого типа. Что, правда — нет? А как же…
— Идиот, — устало проговорил сильный мужской голос из-за стола. — У него кобура под мышкой. Не всё оружие в арке звенит… Стой уже, после поговорим, — одёрнул он подручного, качнувшегося к посетителям. — Считайте это жестом доброй воли, — обратился хозяин к гостям. — Можете называть меня господином Смидом. Госпожа Ралевич, у меня были определённые договорённости с вашим покойным супругом. Он должен был привезти мне деньги, он клялся, что их привезёт. Но их нет.
— Я ничего не знаю о делах Павле, он меня в них не посвящал! — голос очень кстати дрогнул. А что случилось это от злости на покойного мужа, которому Чарген мысленно послала проклятие… К счастью, мысли читать невозможно, а собеседник вряд ли мог что-то понять по лицу.
— И денег не брали? — без выражения продолжил господин Смид.
— Конечно, нет! И я его не убивала, но разве объяснишь это страже?!
— И даже ваш любовник не имеет к этому отношения?
— Я не убивал Ралевича и никогда ничего такого не планировал, — ровно подтвердил Шешель.
— Понимаете, — поспешно затараторила Чара, придвинувшись по стулу ближе к спутнику и обеими руками схватившись за аго руку. — Павле полностью устраивал меня как муж, но в постели с ним было ужасно! Я не собиралась его убивать, и разводиться тоже не собиралась, ну просто Стей… мы давно уже, ну… в отношениях, с Беряны ещё, — «добрососедских» — с иронией добавила про себя. — Мы только спим вместе! Ну, для здоровья… Я не знаю, кто убил Павле и где ваши деньги, правда!
— Вот так всегда и случается, когда женятся на молодом теле без мозгов, — рассеянно проговорил господин Смид. Многое бы Чарген отдала, чтобы увидеть сейчас его лицо и понять выражение.
— Вы женаты? — спросила она заискивающе.
И, кажется, угадала, потому что собеседник ответил с отчётливой гордостью:
— Уже тридцать лет с одной женщиной. Она мой друг и помощник.
— Это так замечательно! — похвалила Чарген совершенно искренне. — Я бы тоже очень хотела прожить всю жизнь с единственным любимым мужчиной, — вздохнула она. — Семья — это святое! Только вот не повезло пока…
— Вы ещё юны, какие ваши годы, — заметно более благодушно заверил собеседник. — Ищите сверстника, мой вам совет, а не деньги.
— Я уже так пожалела, что согласилась на предложение Павле! — заверила женщина. — Но он так красиво ухаживал, и мне казалось, из этого выйдет что-то хорошее…
— Кто мог убить вашего мужа? — спросил господин Смид, очевидно вспомнив, зачем они вообще встретились.
— Я не знаю, — пожала она плечами. — Но, может быть, его племянник? Он встречал нас. Как же его… Хован! Хован Живко. Он мне не понравился, неприятный мужчина, такой ухоженный скользкий хлыщ. И ещё мне показалось, что я видела господина Гожковича, он партнёр моего мужа. Он вроде бы не должен был находиться здесь, и я не знаю, точно ли это был он, но мы видели его возле отеля, когда оттуда уходили.
— И зачем же вы ушли? Почему не дождались стражи?
— Боюсь, они не поверили бы мне, что не я убийца, и что Стеван тут ни при чём, — вздохнула Чара, окончательно освоившись в новой роли и новом обществе.
— Это уж точно, — согласился господин Смид. — А вы, Стеван? Работаете на Лиссота?
— Я сотрудничаю с ним исключительно по легальным делам, — твёрдо ответил Шешель. — Я работаю в Ольбаде, а сюда сейчас приехал вслед за Цветаной.
— И именно поэтому носите с собой пистолет, который не определяется датчиками? — явственно усмехнулся хозяин дома.
— В этом городе лучше иметь под рукой надёжное оружие.
— И пользоваться им вы, конечно, умеете? И пустите в ход?
— Я служил в армии, — уверенно ответил следователь. — Стреляю хорошо. Если надо — воспользуюсь.
— Слова мужчины, — рассеянно похвалил Смид. — Госпожа Ралевич, мне неприятно об этом говорить, но долг вашего мужа…
— Я всё выплачу, как только получу наследство! — поспешила заверить Чара. — Только я… Мне же надо вернуться домой для этого.
— Не думайте, что в Ольбаде у вас получится спрятаться от этого обещания, — особенной угрозы в голосе не прозвучало, но несерьёзно отнестись к этим словам не получилось бы при всём желании.
— Конечно, только… нужны же, наверное, какие-то документы, да?
— А говорите, ничего в делах не понимаете, — усмехнулся Смид. — Не волнуйтесь, к вам придут. Со всеми нужными документами. Отвези молодых людей в город, куда скажут, — обратился он ко всё тому же помощнику.
— Просто отвезти? — уточнил тот.
— Просто отвезти, — с нажимом повторил хозяин кабинета.
— До свиданья, — вежливо проговорила Чарген, поднимаясь.
— До свиданья, — отозвался Смид. — Да, и всё-таки… — окликнул, и гости напряжённо обернулись на пороге. — В следующий раз выходите замуж по велению сердца.
— Я сама очень этого хочу, — серьёзно заверила его Чарген, и вышла вслед за мужчинами.
Всю дорогу до автомобиля проделали в молчании. Чара думала о состоявшемся разговоре и всё больше недоумевала. Изначально она боялась, что везут их с целью убить, и гладкий мраморный пол, с которого удобно смывать кровь, только добавил тревог, пусть женщина и старалась обо всём этом не думать. Или уж, по меньшей мере, начнут угрожать физической расправой, и Шешель в связи с этим здорово рисковал лицом и рёбрами.
А тут вдруг мирно поговорили о жизни, и их спокойно отпустили домой. Неужели он так легко поверил, что она ничего не знает про деньги?
Обратно с «гостями» поехали двое, тот старший и один из молчаливых громил, оба уселись на противоположном конце салона, пристально, с очень странным выражением разглядывая выпущенных на волю ольбадцев. Во всяком случае, Чара очень надеялась, что их не застрелят в спину. Ведь грозился же этот Смид прислать кого-то и предъявить счёт!
Под взглядами конвоиров было очень неуютно, и Чарген опять подвинулась ближе к спутнику. Запоздало сообразила, что он может этого не оценить — парочку-то разыгрывать больше не нужно. Да ещё она может мешаться, потому что у него с этой стороны кобура, и хотя на первый взгляд нет никакой опасности, но…
Додумать эти сомнения она не успела, потому что Шешель вроде бы даже с охотой обнял, прижал к своему боку и проговорил едва слышно:
— Мне, определённо, всё интереснее, чему ещё учат в этих пансионах.
— Ой ладно, ну не нравится — могу отодвинуться! — проворчала Чара с очень искренней обидой в голосе.
— Да сиди уже, я про другое, — хмыкнул следователь. — А вот где ты так навострилась определитель лжи обманывать?
— А там он был?!
Чарген на мгновение замерла, а потом медленно-медленно выдохнула, судорожно пытаясь дословно вспомнить, что именно говорила и где могла проколоться. Она вообще-то всегда старалась врать как можно меньше, а уж если врать — то без конкретики, потому что именно в деталях легче всего запутаться. И впору было благодарить мамину науку и богов за то, что привычка проявила себя и сейчас тоже.
— Ещё скажи, это нечаянно получилось! — Шешель хмыкнул возле самого уха женщины, пощекотав дыханием, и в ответ на это по спине рассыпалась горсть мелких мурашек. Ощущение Чаре понравилось.
— Я вообще стараюсь не врать! — шёпотом возмутилась она, решив, что в этом случае лучшая защита — нападение. — И именно этому нас учили в пансионе!
— И в каких же мы с тобой отношениях с Беряны?
— Уважительных! — быстро нашлась Чарген. — Я очень уважаю следственный комитет и стражу, а ты… А ты сам сказал, что наводил обо мне справки!
Говорила она тихо, мотор гудел, и оставалось надеяться, соседи по автомобилю ничего не слышат.
— Боги! Ты неподражаема! — следователь рассмеялся, прикрыв свободной ладонью лицо. — Я думал, такое только в водевилях бывает...
Чарген облегчённо перевела дух: кажется, поверил.
Но доверие к определителю лжи объясняло, почему господин Смид так быстро их отпустил. В конце концов, на прямые интересующие его вопросы она ответила максимально конкретно и однозначно — никаких денег не брала, о делах и долгах мужа ничего не знала, никого не убивала. Такую прямую ложь артефакт распознал бы сразу, тем более Чара совсем не настраивалась на борьбу с ним.
Тут Шешель угадал: как обмануть определитель лжи, Чарген действительно знала. Мама когда-то сумела достать исправный артефакт и они долго тренировались, изыскивая способы: разумная и осторожная Йована Янич прекрасно знала, что может попасться, и старалась предусмотреть всё. Чаре тогда было пятнадцать, она сидела с младшими, когда мама выходила на охоту, и ещё только училась — магии и тонкостям сомнительного ремесла. Пока, конечно, в теории и не задумываясь всерьёз о том, чтобы пойти по её стопам, но игралась с определителем с удовольствием.
— Стеван…
— Стей. Раз уж мы с тобой теперь так близки. — Мужчина фыркнул от смеха, опять щекотнув дыханием ухо Чарген, и выразительно похлопал лежавшей на её бедре ладонью.
И Чара не просто вновь пообещала себе всё-таки соблазнить этого мужчину при удобном случае, но уже была совершенно уверена, что это получится. Уж слишком охотно он её обнимал, чтобы всерьёз ожидать от него сопротивления или хотя бы внятных протестов.
— Стей, — легко согласилась она, — но кому в итоге…
Однако договорить женщина не успела.
Где-то совсем рядом раздалось несколько как будто совсем не страшных, негромких хлопков. Чарген осеклась и собралась уже спросить, что это было, но водитель вдруг выкрутил руль и ударил по тормозам. Пассажиров швырнуло к боковой стене.
Чаре повезло больше всех: они с Шешелем оказались в нужном углу, а она ещё и сверху. Правда, головой попала следователю в челюсть, но не так сильно, как могла бы.
Водитель что-то крикнул на регидонском. Громилы внутри, матерясь, пытались разобраться в конечностях и схватиться за оружие. Что именно материлиь — было понятно и без знания языка, по интонациям. Стеван тоже сдавленно ругнулся, отодвинул женщину и достал пистолет, после чего левой рукой схватился за пострадавшее лицо, ощупывая челюсть.
Сопровождающие высыпались из салона, и через открытую дверь выстрелы зазвучали отчётливей. Шешель схватил Чару за запястье и потянул наружу.
Меньше всего Чарген хотелось лезть под пули, но она заставила себя промолчать и не задавать глупых вопросов. Обещала же не доставлять проблем, а господин Сыщик явно знает, что делает. Только уже вылезая из машины, вспомнила наконец, что она, в отличие от мужчин, даже под пулями в безопасности. Верилось в это с трудом, несмотря на то, что артефакт уже однажды спас, но всё равно от напоминания стало легче.
Уже наступило утро, но света это добавило немного: тучи продолжали низко висеть над городом, а сейчас с них ещё посыпался очень неприятный, холодный мелкий дождь.
Кто-то что-то крикнул — с той стороны, из-за машины. Главный из громил ответил, и Чарген опять безо всякого перевода поняла: рассказал, куда нападающим стоит пойти. Выстрелы стихли, началась попытка переговоров.
Шешель положил руку женщине на голову, вынуждая пригнуться ещё ниже, чтобы случайно не мелькнула в окне, и быстро глянул через крышу.
— А разве за машиной можно укрыться от пуль? — не выдержала Чара.
Было жутковато, но одновременно женщина чувствовала, что буквально подрагивает от нетерпения. Разумные опасения отошли на второй план, зато в крови взбурлил азарт. Жаль, что у неё нет пистолета, да и стрелять она тоже не умеет...
— За этой можно.
— А зачем мы тогда вылезли?
Следователь раздражённо на неё шикнул и на регидонском обратился с вопросом ко второму громиле, который не участвовал в переговорах. Они о чём-то коротко договорились, явно получили раздражённое одобрение главного, и Стеван, опустившись на корточки, перетащил также вынужденно присевшую женщину за капот машины. Крепко обхватил рукой за плечи.
— Значит, так. По команде бежим вот в тот переулок, нас обещали прикрыть. И дальше тоже бежим очень быстро. Ясно?
— Да, только погоди, давай наоборот, — решилась она.
— Что наоборот?
Но Чара уже вывернулась из-под руки, оттеснила мужчину от машины, сама схватилась за его плечо.
— У меня браслет, забыл?
Шешель одарил её в ответ очень странным взглядом, но спорить не стал, коротко кивнул, бросил что-то на местном языке и приобнял её за талию.
Мгновение, другое — тягучие, вязкие как смола. Сердце торопливо застучало где-то в горле, но всё ещё не от страха, а от предвкушения. Несколько метров до угла дома то казались бесконечными, то — преодолимыми за один шаг. Под рёбрами образовалась тревожная сосущая пустота. Вот сейчас, сейчас что-то случится, сейчас…
Сзади тихо рявкнул регидонец.
— Ну! — скомандовал следователь, и, дёрнув Чару, сорвался с места.
Тело отозвалось на команду, прянуло вперёд. Ноги в неудобных ботинках тут же заплелись, но Шешель буквально проволок спутницу несколько шагов, а там она сумела разобраться в конечностях.
Захлопали выстрелы, Чарген инстинктивно втянула голову в плечи и крепче вцепилась в спутника. Попадут, нет? В неё, в Сыщика? А артефакт, у него вообще какой предел срабатывания — по скорости, по количеству, по калибру?..
Ответ на один из вопросов она получила почти сразу. Пуля попала в стену дома, когда они пробегали мимо, во все стороны брызнуло кирпичной крошкой, больно хлестнуло по лицу, и артефакт от этих осколков не защитил. Если бы могла, Чара, наверное, шарахнулась в сторону, но инерция не позволила, да и Шешель продолжил бежать. Под прикрытием стены он распрямился, перехватил Чарген за руку и поволок куда-то в хитросплетение улиц.
Только теперь женщина обратила, наконец, внимание, что дома вокруг опять выглядят совсем иначе. Кажется, район был старым, но вряд ли престижным: сравнительно невысокие, в три-четыре этажа здания стояли тесно, скованные асфальтом и старой брусчаткой, не оставлявшими и клочка земли для травы или деревьев.
Путь закончился в очень просторном, тёмном и почти пустом кабинете, только дополнительно утвердившем Чарген во мнении, что дом нежилой. Сумрак едва разгонял единственный осветительный шар почти у самого входа. Под ним полукругом стоял пяток кресел, расположенных лицом к тонущему во мраке дальнему концу кабинета.
Там, между двумя окнами, задёрнутыми плотными фиолетовыми шторами, возвышался большой и, кажется, очень тяжёлый письменный стол. По бокам от него, в дальних углах, чернели глыбы шкафов. Но больше всего внимания привлекал странный для кабинета пол — белый, гладкий, мраморный. Он сильно диссонировал с остальной отделкой — тёмными потолком и стенами, обшитыми до середины деревянными панелями. В общем сумраке казалось, что ярко-белый мрамор даже немного светится.
В целом помещение производило неприятное, давящее впечатление. Здесь совершенно точно никто не работал — слишком уж тяжёлая атмосфера, как тут можно сосредоточиться на бумагах! Да и стол слишком пустой, даже писчего прибора не видно. Чарген разглядела только какую-то тёмную пирамидку прямо перед сидящей в кресле смутной фигурой. Такое неудобное пресс-папье? Или это артефакт? Вероятно, но какой?
— Садитесь, — велел сопровождающий, а громилы рассредоточились по периметру. — Артефактов и оружия не было, — обратился он к хозяину кабинета. Почему-то по-ольбадски.
Лишь чудом Чара в этот момент удержалась от растерянного взгляда на этого типа. Что, правда — нет? А как же…
— Идиот, — устало проговорил сильный мужской голос из-за стола. — У него кобура под мышкой. Не всё оружие в арке звенит… Стой уже, после поговорим, — одёрнул он подручного, качнувшегося к посетителям. — Считайте это жестом доброй воли, — обратился хозяин к гостям. — Можете называть меня господином Смидом. Госпожа Ралевич, у меня были определённые договорённости с вашим покойным супругом. Он должен был привезти мне деньги, он клялся, что их привезёт. Но их нет.
— Я ничего не знаю о делах Павле, он меня в них не посвящал! — голос очень кстати дрогнул. А что случилось это от злости на покойного мужа, которому Чарген мысленно послала проклятие… К счастью, мысли читать невозможно, а собеседник вряд ли мог что-то понять по лицу.
— И денег не брали? — без выражения продолжил господин Смид.
— Конечно, нет! И я его не убивала, но разве объяснишь это страже?!
— И даже ваш любовник не имеет к этому отношения?
— Я не убивал Ралевича и никогда ничего такого не планировал, — ровно подтвердил Шешель.
Прода от 03.12.2020, 18:25
— Понимаете, — поспешно затараторила Чара, придвинувшись по стулу ближе к спутнику и обеими руками схватившись за аго руку. — Павле полностью устраивал меня как муж, но в постели с ним было ужасно! Я не собиралась его убивать, и разводиться тоже не собиралась, ну просто Стей… мы давно уже, ну… в отношениях, с Беряны ещё, — «добрососедских» — с иронией добавила про себя. — Мы только спим вместе! Ну, для здоровья… Я не знаю, кто убил Павле и где ваши деньги, правда!
— Вот так всегда и случается, когда женятся на молодом теле без мозгов, — рассеянно проговорил господин Смид. Многое бы Чарген отдала, чтобы увидеть сейчас его лицо и понять выражение.
— Вы женаты? — спросила она заискивающе.
И, кажется, угадала, потому что собеседник ответил с отчётливой гордостью:
— Уже тридцать лет с одной женщиной. Она мой друг и помощник.
— Это так замечательно! — похвалила Чарген совершенно искренне. — Я бы тоже очень хотела прожить всю жизнь с единственным любимым мужчиной, — вздохнула она. — Семья — это святое! Только вот не повезло пока…
— Вы ещё юны, какие ваши годы, — заметно более благодушно заверил собеседник. — Ищите сверстника, мой вам совет, а не деньги.
— Я уже так пожалела, что согласилась на предложение Павле! — заверила женщина. — Но он так красиво ухаживал, и мне казалось, из этого выйдет что-то хорошее…
— Кто мог убить вашего мужа? — спросил господин Смид, очевидно вспомнив, зачем они вообще встретились.
— Я не знаю, — пожала она плечами. — Но, может быть, его племянник? Он встречал нас. Как же его… Хован! Хован Живко. Он мне не понравился, неприятный мужчина, такой ухоженный скользкий хлыщ. И ещё мне показалось, что я видела господина Гожковича, он партнёр моего мужа. Он вроде бы не должен был находиться здесь, и я не знаю, точно ли это был он, но мы видели его возле отеля, когда оттуда уходили.
— И зачем же вы ушли? Почему не дождались стражи?
— Боюсь, они не поверили бы мне, что не я убийца, и что Стеван тут ни при чём, — вздохнула Чара, окончательно освоившись в новой роли и новом обществе.
— Это уж точно, — согласился господин Смид. — А вы, Стеван? Работаете на Лиссота?
— Я сотрудничаю с ним исключительно по легальным делам, — твёрдо ответил Шешель. — Я работаю в Ольбаде, а сюда сейчас приехал вслед за Цветаной.
— И именно поэтому носите с собой пистолет, который не определяется датчиками? — явственно усмехнулся хозяин дома.
— В этом городе лучше иметь под рукой надёжное оружие.
— И пользоваться им вы, конечно, умеете? И пустите в ход?
— Я служил в армии, — уверенно ответил следователь. — Стреляю хорошо. Если надо — воспользуюсь.
— Слова мужчины, — рассеянно похвалил Смид. — Госпожа Ралевич, мне неприятно об этом говорить, но долг вашего мужа…
— Я всё выплачу, как только получу наследство! — поспешила заверить Чара. — Только я… Мне же надо вернуться домой для этого.
— Не думайте, что в Ольбаде у вас получится спрятаться от этого обещания, — особенной угрозы в голосе не прозвучало, но несерьёзно отнестись к этим словам не получилось бы при всём желании.
— Конечно, только… нужны же, наверное, какие-то документы, да?
— А говорите, ничего в делах не понимаете, — усмехнулся Смид. — Не волнуйтесь, к вам придут. Со всеми нужными документами. Отвези молодых людей в город, куда скажут, — обратился он ко всё тому же помощнику.
— Просто отвезти? — уточнил тот.
— Просто отвезти, — с нажимом повторил хозяин кабинета.
— До свиданья, — вежливо проговорила Чарген, поднимаясь.
— До свиданья, — отозвался Смид. — Да, и всё-таки… — окликнул, и гости напряжённо обернулись на пороге. — В следующий раз выходите замуж по велению сердца.
— Я сама очень этого хочу, — серьёзно заверила его Чарген, и вышла вслед за мужчинами.
Всю дорогу до автомобиля проделали в молчании. Чара думала о состоявшемся разговоре и всё больше недоумевала. Изначально она боялась, что везут их с целью убить, и гладкий мраморный пол, с которого удобно смывать кровь, только добавил тревог, пусть женщина и старалась обо всём этом не думать. Или уж, по меньшей мере, начнут угрожать физической расправой, и Шешель в связи с этим здорово рисковал лицом и рёбрами.
А тут вдруг мирно поговорили о жизни, и их спокойно отпустили домой. Неужели он так легко поверил, что она ничего не знает про деньги?
Обратно с «гостями» поехали двое, тот старший и один из молчаливых громил, оба уселись на противоположном конце салона, пристально, с очень странным выражением разглядывая выпущенных на волю ольбадцев. Во всяком случае, Чара очень надеялась, что их не застрелят в спину. Ведь грозился же этот Смид прислать кого-то и предъявить счёт!
Под взглядами конвоиров было очень неуютно, и Чарген опять подвинулась ближе к спутнику. Запоздало сообразила, что он может этого не оценить — парочку-то разыгрывать больше не нужно. Да ещё она может мешаться, потому что у него с этой стороны кобура, и хотя на первый взгляд нет никакой опасности, но…
Додумать эти сомнения она не успела, потому что Шешель вроде бы даже с охотой обнял, прижал к своему боку и проговорил едва слышно:
— Мне, определённо, всё интереснее, чему ещё учат в этих пансионах.
— Ой ладно, ну не нравится — могу отодвинуться! — проворчала Чара с очень искренней обидой в голосе.
— Да сиди уже, я про другое, — хмыкнул следователь. — А вот где ты так навострилась определитель лжи обманывать?
— А там он был?!
Чарген на мгновение замерла, а потом медленно-медленно выдохнула, судорожно пытаясь дословно вспомнить, что именно говорила и где могла проколоться. Она вообще-то всегда старалась врать как можно меньше, а уж если врать — то без конкретики, потому что именно в деталях легче всего запутаться. И впору было благодарить мамину науку и богов за то, что привычка проявила себя и сейчас тоже.
— Ещё скажи, это нечаянно получилось! — Шешель хмыкнул возле самого уха женщины, пощекотав дыханием, и в ответ на это по спине рассыпалась горсть мелких мурашек. Ощущение Чаре понравилось.
— Я вообще стараюсь не врать! — шёпотом возмутилась она, решив, что в этом случае лучшая защита — нападение. — И именно этому нас учили в пансионе!
— И в каких же мы с тобой отношениях с Беряны?
— Уважительных! — быстро нашлась Чарген. — Я очень уважаю следственный комитет и стражу, а ты… А ты сам сказал, что наводил обо мне справки!
Говорила она тихо, мотор гудел, и оставалось надеяться, соседи по автомобилю ничего не слышат.
— Боги! Ты неподражаема! — следователь рассмеялся, прикрыв свободной ладонью лицо. — Я думал, такое только в водевилях бывает...
Чарген облегчённо перевела дух: кажется, поверил.
Но доверие к определителю лжи объясняло, почему господин Смид так быстро их отпустил. В конце концов, на прямые интересующие его вопросы она ответила максимально конкретно и однозначно — никаких денег не брала, о делах и долгах мужа ничего не знала, никого не убивала. Такую прямую ложь артефакт распознал бы сразу, тем более Чара совсем не настраивалась на борьбу с ним.
Тут Шешель угадал: как обмануть определитель лжи, Чарген действительно знала. Мама когда-то сумела достать исправный артефакт и они долго тренировались, изыскивая способы: разумная и осторожная Йована Янич прекрасно знала, что может попасться, и старалась предусмотреть всё. Чаре тогда было пятнадцать, она сидела с младшими, когда мама выходила на охоту, и ещё только училась — магии и тонкостям сомнительного ремесла. Пока, конечно, в теории и не задумываясь всерьёз о том, чтобы пойти по её стопам, но игралась с определителем с удовольствием.
— Стеван…
— Стей. Раз уж мы с тобой теперь так близки. — Мужчина фыркнул от смеха, опять щекотнув дыханием ухо Чарген, и выразительно похлопал лежавшей на её бедре ладонью.
И Чара не просто вновь пообещала себе всё-таки соблазнить этого мужчину при удобном случае, но уже была совершенно уверена, что это получится. Уж слишком охотно он её обнимал, чтобы всерьёз ожидать от него сопротивления или хотя бы внятных протестов.
— Стей, — легко согласилась она, — но кому в итоге…
Однако договорить женщина не успела.
Прода от 04.12.2020, 18:57
ГЛАВА 5. Когда пытаешься обманывать всех, главное — не обмануть ещё и себя
Где-то совсем рядом раздалось несколько как будто совсем не страшных, негромких хлопков. Чарген осеклась и собралась уже спросить, что это было, но водитель вдруг выкрутил руль и ударил по тормозам. Пассажиров швырнуло к боковой стене.
Чаре повезло больше всех: они с Шешелем оказались в нужном углу, а она ещё и сверху. Правда, головой попала следователю в челюсть, но не так сильно, как могла бы.
Водитель что-то крикнул на регидонском. Громилы внутри, матерясь, пытались разобраться в конечностях и схватиться за оружие. Что именно материлиь — было понятно и без знания языка, по интонациям. Стеван тоже сдавленно ругнулся, отодвинул женщину и достал пистолет, после чего левой рукой схватился за пострадавшее лицо, ощупывая челюсть.
Сопровождающие высыпались из салона, и через открытую дверь выстрелы зазвучали отчётливей. Шешель схватил Чару за запястье и потянул наружу.
Меньше всего Чарген хотелось лезть под пули, но она заставила себя промолчать и не задавать глупых вопросов. Обещала же не доставлять проблем, а господин Сыщик явно знает, что делает. Только уже вылезая из машины, вспомнила наконец, что она, в отличие от мужчин, даже под пулями в безопасности. Верилось в это с трудом, несмотря на то, что артефакт уже однажды спас, но всё равно от напоминания стало легче.
Уже наступило утро, но света это добавило немного: тучи продолжали низко висеть над городом, а сейчас с них ещё посыпался очень неприятный, холодный мелкий дождь.
Кто-то что-то крикнул — с той стороны, из-за машины. Главный из громил ответил, и Чарген опять безо всякого перевода поняла: рассказал, куда нападающим стоит пойти. Выстрелы стихли, началась попытка переговоров.
Шешель положил руку женщине на голову, вынуждая пригнуться ещё ниже, чтобы случайно не мелькнула в окне, и быстро глянул через крышу.
— А разве за машиной можно укрыться от пуль? — не выдержала Чара.
Было жутковато, но одновременно женщина чувствовала, что буквально подрагивает от нетерпения. Разумные опасения отошли на второй план, зато в крови взбурлил азарт. Жаль, что у неё нет пистолета, да и стрелять она тоже не умеет...
— За этой можно.
— А зачем мы тогда вылезли?
Следователь раздражённо на неё шикнул и на регидонском обратился с вопросом ко второму громиле, который не участвовал в переговорах. Они о чём-то коротко договорились, явно получили раздражённое одобрение главного, и Стеван, опустившись на корточки, перетащил также вынужденно присевшую женщину за капот машины. Крепко обхватил рукой за плечи.
— Значит, так. По команде бежим вот в тот переулок, нас обещали прикрыть. И дальше тоже бежим очень быстро. Ясно?
— Да, только погоди, давай наоборот, — решилась она.
— Что наоборот?
Но Чара уже вывернулась из-под руки, оттеснила мужчину от машины, сама схватилась за его плечо.
— У меня браслет, забыл?
Шешель одарил её в ответ очень странным взглядом, но спорить не стал, коротко кивнул, бросил что-то на местном языке и приобнял её за талию.
Мгновение, другое — тягучие, вязкие как смола. Сердце торопливо застучало где-то в горле, но всё ещё не от страха, а от предвкушения. Несколько метров до угла дома то казались бесконечными, то — преодолимыми за один шаг. Под рёбрами образовалась тревожная сосущая пустота. Вот сейчас, сейчас что-то случится, сейчас…
Сзади тихо рявкнул регидонец.
— Ну! — скомандовал следователь, и, дёрнув Чару, сорвался с места.
Тело отозвалось на команду, прянуло вперёд. Ноги в неудобных ботинках тут же заплелись, но Шешель буквально проволок спутницу несколько шагов, а там она сумела разобраться в конечностях.
Захлопали выстрелы, Чарген инстинктивно втянула голову в плечи и крепче вцепилась в спутника. Попадут, нет? В неё, в Сыщика? А артефакт, у него вообще какой предел срабатывания — по скорости, по количеству, по калибру?..
Ответ на один из вопросов она получила почти сразу. Пуля попала в стену дома, когда они пробегали мимо, во все стороны брызнуло кирпичной крошкой, больно хлестнуло по лицу, и артефакт от этих осколков не защитил. Если бы могла, Чара, наверное, шарахнулась в сторону, но инерция не позволила, да и Шешель продолжил бежать. Под прикрытием стены он распрямился, перехватил Чарген за руку и поволок куда-то в хитросплетение улиц.
Только теперь женщина обратила, наконец, внимание, что дома вокруг опять выглядят совсем иначе. Кажется, район был старым, но вряд ли престижным: сравнительно невысокие, в три-четыре этажа здания стояли тесно, скованные асфальтом и старой брусчаткой, не оставлявшими и клочка земли для травы или деревьев.
