— Ну уложи их как-нибудь! — предложил Стеван.
— А что тебе до моих волос-то? — ещё больше озадачилась Чара. — Ну отрежу я их, что изменится?
— Ничего, просто жалко. Красиво, — с обезоруживающей честностью ответил он, пожав плечами.
Чарген пару секунд неверяще смотрела на следователя, гадая, послышалось ей или нет.
— Жаль красоту? И всё? А как же практичность?
— Ну ты уж совсем чудовище-то из меня не делай, — рассмеялся Шешель. — Да, просто жаль.
— Я попробую. Только ты мне тогда помоги, самой себе сложно как следует заплести, — сдалась она. Волосы ей тоже было жаль, и раз уж сам господин Сыщик просит оставить как есть, то кто она такая, чтобы спорить?
С причёской они провозились долго, и с тем, что в итоге воцарилось на голове, Чарген ни за что не вышла бы на люди, потому что красотой и аккуратностью там не пахло. Зато уложились волосы равномерно, и парик сел аккуратно, как влитой. Правда, в таком виде кому-то показываться хотелось ещё меньше, но Чара наступила на горло собственному недовольству. Следователь абсолютно прав: да, она будет бросаться в глаза, но заметить сходство окажется почти невозможно.
— А ты в страшную тётку переодеваться не будешь? — не без ехидства спросила она.
— Так в страшную же, а не небритую, — хмыкнул он. — А достаточно острого ножа в доме нет, не говоря уже о лезвии, я поискал. Ну и к тому же моей физиономии в газете нет, и она у меня достаточно неприметная. Мужских вещей я не нашёл, но это не беда — я и так достаточно помят и взъерошен, чтобы составить тебе достойную партию. В общем, не волнуйся, меня и так не опознают. Переодевайся. Мне отвернуться?
— Да ладно уж, смотри, — улыбнулась женщина, мельком глянув на следователя. И увиденное ей понравилось: очень выразительно-раздевающим стал взгляд спутника, да и предвкушение в нём читалось весьма отчётливо.
Вот на хозяйку Чарген покосилась уже с недовольством. Боги знают, когда она придёт в себя, но наверное — скоро, и надо спешить. И не получится даже растянуть удовольствие, дразня мужчину, не говоря уже о чём-то большем.
В итоге как ни хотелось обратного, но переоделась Чара спокойно и деловито, делая вид, что не замечает заинтересованного взгляда.
— Кошмар, — прокомментировала она, разглядывая странный цветастый балахон, найденный Шешелем в недрах хозяйских шкафов. — А ты уверен, что она не заметит пропажу? Вдруг это платье ей особенно дорого?
— Всякое бывает, но вряд ли. У неё полно тряпья, а это я выкопал из глубин. Может, заметит пропажу, но вряд ли сразу. Да и если заметит, скорее всего, сделает вид, что ничего не было.
— Почему ты так думаешь? Может, она обидится и решит отомстить?
— Не решит. Потому что доказать свой продолжительный обморок она не сможет, как и то, что не была с нами в сговоре. То есть докажет, конечно, но не сразу, нервы ей потреплют. Ну и, самое главное, она не получит награду, а наша с тобой поимка как таковая ей не интересна.
— Кстати, о награде… И много дают?
— Много, — заверил Шешель. — Так что мы с тобой можем с изрядной точностью указать на того, кому предназначался артефакт.
— Почему? — удивилась Чара.
— Я посмотрел статью. Ты объявлена убийцей своего мужа, и награду за тебя даёт газета в качестве помощи полиции. Если бы они так охотно ловили всех преступников, давно бы разорились. Нет, ты нужна газете, а значит — её хозяину, то есть главе одного из кланов. Я не помню точно, кому принадлежит именно это издание, но дома будет нетрудно установить. Ну что, готова? Ух, красотка! — хохотнул он.
Последнее замечание было адресовано густо накрашенным глазищам Чарген, которая пользоваться косметикой безусловно умела и прекрасно знала, как можно изменить внешность с её помощью. Мысль, что демонстрировать такие навыки опрометчиво, мелькнула, но Чара махнула на неё рукой. Плевать, тут не до скрытности, домой бы вернуться. Конечно, гораздо эффективней оказалась бы магия, но… Не так сильно их сейчас припёрли к стенке, чтобы разыгрывать единственный крупный козырь.
— Иди сюда, сейчас сделаем из тебя настоящего мужчину, достойного такого шедевра.
Старый жёлто-зелёный фингал под глазом получился настолько живым, что Шешель даже потянулся его пощупать, но вовремя себя одёрнул.
— Сколько в тебе разных талантов! — протянул он уважительно.
— Я люблю рисовать, — неопределённо отмахнулась Чара, взъерошила следователю волосы и окинула критическим взглядом. — Слушай, может, нам пьяных изобразить?
— Не надо, — поморщился Стеван, пригладил причёску. — Это не так просто, как может показаться. Чаще всего пьяных изображают очень топорно, и это только вызовет вопросы. Ты на ромалку похожа, жаль парик не чёрный. Это, кстати, хорошо, они тут точно есть.
— Пойдём? — Чара никак не ответила на это замечание, хотя иронию судьбы, конечно, оценила. Знал бы он, как она на самом деле похожа на ромалку! — Ты, кстати, документы ещё не потерял?
— Пойдём. Какие ещё документы? — отмахнулся он, но потом ответил серьёзно. — Нет, не потерял. Я всё же не настолько идиот.
— А насколько? — Чарген кокетливо хлопнула накрашенными глазами.
— Всё-то тебе расскажи, — хмыкнул Шешель. — Нормально, мне хватает.
Проверив напоследок состояние хозяйки и заверив, что она спокойно спит, следователь оставил на столе несколько купюр, подхватил бумажный свёрток со старой одеждой спутницы и потянул женщину прочь. Несколько секунд внимательно разглядывал лестницу через дверной глазок, потом тихо выскользнул наружу и так же тихо прикрыл дверь за спиной Чарген.
Спускаясь, они, к счастью, никого не встретили, пусто было и во дворе, чему способствовала мерзкая погода, и не думавшая исправляться. Дождь зарядил всерьёз и надолго, и Чара искренне радовалась, что у запасливой хозяйки нашлось несколько зонтов, один из которых позаимствовал Шешель. Одна спица была сломана, но это сказывалось только на форме, а не на работе зонта. Чарген, подцепив спутника под локоть, с иронией отметила, что этот кривобокий красавец их колоритной парочке подходит как нельзя лучше.
— Куда мы теперь?
— Дойдём до центральной улицы, поймаем машину.
— И в порт? — с сомнением спросила Чара, которой вообще было страшновато туда соваться. Очевидно же, что их будут ждать!
— И что нам там делать, в таком-то виде? — удивился Шешель. — Таксист умрёт от любопытства. Нет, недалеко от воздушного порта есть деревенька, от неё около часа пешком. Едем в гости, к друзьям. Сядем в машину — ложись и спи или делай вид, что спишь, я сам буду разговаривать.
— Ладно. А мы всё-таки попробуем сесть на дирижабль? — решилась она высказать свои опасения. — Они ведь будут ждать нас там.
— Будут, но у касс, а не с чёрного хода. В статье писали, что ты можешь быть не одна, с сообщником, но подробных сведений про меня у них, похоже, нет.
— Это странно. Тебя же наверняка должна знать здешняя разведка, разве нет?
— Подозреваю, наш главный злодей просто не хочет с ними связываться, — предположил Стеван. — При всех местных особенностях, власти и сил у этой структуры достаточно, мозгов тоже. Они наверняка уже заинтересовались происходящим, всё же явно замешан Ольбад. Если клан попытается обратиться к ним с вопросами, разведка в ответ поинтересуется, а зачем столь важным людям так сильно понадобилась молодая вдова пусть состоятельного, но вроде бы ничем не примечательного гражданина соседней страны. И убедительно соврать будет трудно. А свои людей на высоких постах у них, похоже, нет, иначе давно бы уже всё выяснили.
— И всё же чем занимался Ралевич, что оказался связан сразу с двумя местными кланами? — задумчиво качнула головой Чарген.
— Дома узнаем, — отмахнулся Шешель, и разговор о деле на этом заглох, тем более они как раз вышли на широкую улицу с достаточно плотным движением.
Несмотря на все опасения Чары, судьба, кажется, была расположена к ним снисходительно, выместив дурное настроение с вечера. Никто не хватал их и не тащил в полицию или в газету, сдавать за вознаграждение. На странную парочку косились, но либо насмешливо, либо брезгливо, либо опасливо. Одинокие молодые женщины старались обойти подальше.
Машину тоже удалось поймать, пусть и не сразу.
— Деньги покажи, — вместо приветствия спросил водитель, когда следователь заглянул в салон.
— Эй, обижаешь, старик! — тот качнул головой, но продемонстрировал несколько мятых купюр. — Гуляем мы! В гости едем!
— Прыгайте. Куда? — уже гораздо благодушней спросил шофёр.
Чара, которая не понимала ни слова, как и было велено, пристроила голову на костлявом следовательском плече, прижалась к его боку. Поёрзала, повздыхала, но в конце концов всё-таки нашла удобное положение. Насколько удобно в этот момент было Шешелю, она интересоваться не стала. А он не возражал, держал спутницу крепко и всю дорогу разговаривал с водителем.
Тот оказался из удачной породы людей общительных, но не особо интересующихся окружающими: главное, чтобы слушали их. Слушал следователь внимательно, порой вставлял уместные замечания и задавал наводящие вопросы. Видя такого благодарного пассажира, водитель разошёлся и трещал не переставая обо всём подряд.
Среди общего хлама мелькнули и зёрна интересной информации. Например, о вчерашней перестрелке в окрестностях, когда столкнулись интересы двух кланов. Называл их водитель по районам, но Шешель припомнил нужную фамилию: Рофель.
Не мог не упомянуть шофёр и последнюю новость, поиски «ольбадской фифы, которая с любовником прирезала муженька». И Стеван горячо и очень искренне согласился, с выразительной насторожённостью — а вдруг проснётся, услышит и приревнует? — поглядывая на спутницу, что фифа хороша и он бы тоже с удовольствием с такой пропал где-нибудь в укромном уголке пару раз.
Но потом мужчины сошлись на выводе, что фифы такие, конечно, хороши, но на раз, а что с ней потом делать? Своя баба хоть и дура, но всё же к телу ближе.
В общем, в нужной деревне они расстались, полностью довольные друг другом, и авто укатило. Едва дождавшись этого момента, Чара нетерпеливо спросила:
— Ну?
— Что — ну? — хмыкнул Шешель и потянул её по хлюпающей под ногами жиже к виднеющемуся в стороне лесу.
— Что он тебе интересного рассказал?
— Интересного или по делу? — с иронией уточнил он. — По делу — Рофель. Именно его клан, скорее всего, заказал браслет. Вообще похоже, потому что интересов в Ольбаде у него немало, и перспективная техника входит в их число.
— И что теперь?
— Что теперь — что?
— Что с ними будет за это? Или ничего? — нехотя предположила Чарген.
— Скорее всего, но решать это владыке, — пожал плечами Шешель. — Я же сюда летел не арестовывать кого-то, а возвращать щит с материалами. Рофель, увы, вне нашей юрисдикции. Но очень может быть, что владыка обидится и создаст ему серьёзные проблемы в делах. Не знаю, честно, я не люблю все эти большие игры.
— Что же выходит, виновные так и окажутся безнаказанными?
— Такова жизнь, — рассеянно отозвался следователь, бросив на спутницу задумчивый взгляд. — Но не все, конечно. Исполнителя-то мы уже поймали, в моё отсутствие и связи Ралевича наверняка проверили, всех причастных выявили, так что аресты будут. Не всегда всех удаётся прижать, увы. Чаще, правда, доказательств не хватает, но тут ещё и искать их довольно бессмысленно.
Фраза про доказательства немного остудила Чаре голову, напомнив, что она тоже далеко не добропорядочная особа. Конечно, убивать никого не убивала, и преступления её не самые тяжёлые, но всё-таки — уж кто бы говорил! Сама-то не стремилась идти с повинной, даже несмотря на то, что после этого приключения твёрдо решила завязать...
Чарген, правда, ещё не задумывалась всерьёз, как именно выводить «из тени» саму себя, чтобы прекратить, наконец, менять имена и лица. Лучше всего, конечно, было продать квартиру, сменить район и окружение и начать жизнь с чистого листа, но…
Именно сейчас о таком варианте думать не хотелось. И Чарген не думала, отговаривалась тем, что для этого сначала нужно вернуться домой, и старалась не вспоминать об иных причинах. Причине, единственной, которая шагала сейчас рядом.
Идти по лесу оказалось гораздо приятнее, чем по раскисшим деревенским улицам, даже несмотря на отсутствие каких-либо тропинок. Лес оказался редким, чистым, прозрачным — одно удовольствие. Как именно ориентировался здесь и держал направление господин Сыщик, Чара не спрашивала, неожиданно просто наслаждаясь прогулкой. Конечно, окажись погода потеплее и посуше, и удовольствия всё это доставило бы больше, но выбирать не приходилось.
— У нас с тобой прямо как настоящее свидание, — со смешком заметила Чара. — Романтическая прогулка.
— Да уж, — неприязненно поморщился Шешель, перешагивая поваленный ствол, и протянул руку спутнице, чтобы помочь сделать то же самое. — В огне я видал такую романтику.
— Ты не любишь лес?
— Терпеть не могу, — честно признался он. — Ещё с армии. Лес и бег. От последнего никуда не денешься, а вот с первым, к счастью, обычно удаётся не пересекаться.
— А какая у тебя военная специальность? — полюбопытствовала Чарген, решив, что от такого интереса большой беды не случится и вряд ли она спросит что-то жутко секретное.
— Снайпер, — чему-то усмехнулся следователь.
— Ничего себе! — искренне восхитилась Чара. — Но вообще тебе подходит, да… Тебя поэтому и отправили одного, да? Что привык один работать?
— Всё-таки чему-то очень интересному учат девочек в пансионах, — хмыкнул себе под нос Стеван. — Нет, не поэтому. Я хорошо знаю регидонский, и внешность у меня для здешних мест очень типичная и неприметная, а вмешивать основную агентурную сеть по такому делу не рискнули. Разведки следят друг за другом, лишнее движение непременно привлекло бы внимание. Нет, мне сказали, к кому обратиться, если совсем пролечу, но вроде всё неплохо сложилось.
— Кстати да, у тебя странная наружность для ольбадца. Или ты не оттуда?
— Ну родился в Беряне, но мать была отсюда, с этого берега, я в неё пошёл. Её родители эмигрировали в Ольбад, когда тут в конце прошлого века начался бедлам.
— А отец?
— Он из Беряны.
— Они живы? — всё-таки спросила Чара. Они же только недавно познакомились, и интерес этот будет уместен...
— Нет.
От общих соседей Чарген прекрасно знала, что мать Шешеля умерла очень давно, когда тот был ещё ребёнком, а отец — немногим позже, как раз когда Стеван служил. Подробностей соседи не знали, но вроде там была какая-то трагическая история с попыткой ограбления и убийством. Все единодушно сходились во мнении, что специальность себе Шешель выбрал именно после того случая.
Цветана всего этого, конечно, не знала, но Чара решила, что подробностями она интересоваться не будет.
— Извини.
— Да всё нормально, они уже давно умерли.
— Ну… я своих никогда не знала, но напоминания об этом всё равно неприятны.
Некоторое время они шли молча, и сейчас тишина совсем не нравилась Чарген, казалась напряжённой и нервной. Как будто господин Сыщик действительно всерьёз расстроился, вспоминая родителей. Это было странно, потому что очень не похоже на него, и женщина всё больше склонялась к тому, что приписывает ему собственную реакцию: если бы мама умерла, Чаре было бы очень тяжело и неприятно об этом думать.
— Стей, а нас не поймают посреди поля? Воздушный порт же со всех сторон открыт, незамеченным не подойдёшь, да и территория наверняка огорожена…
— А что тебе до моих волос-то? — ещё больше озадачилась Чара. — Ну отрежу я их, что изменится?
— Ничего, просто жалко. Красиво, — с обезоруживающей честностью ответил он, пожав плечами.
Чарген пару секунд неверяще смотрела на следователя, гадая, послышалось ей или нет.
— Жаль красоту? И всё? А как же практичность?
— Ну ты уж совсем чудовище-то из меня не делай, — рассмеялся Шешель. — Да, просто жаль.
— Я попробую. Только ты мне тогда помоги, самой себе сложно как следует заплести, — сдалась она. Волосы ей тоже было жаль, и раз уж сам господин Сыщик просит оставить как есть, то кто она такая, чтобы спорить?
С причёской они провозились долго, и с тем, что в итоге воцарилось на голове, Чарген ни за что не вышла бы на люди, потому что красотой и аккуратностью там не пахло. Зато уложились волосы равномерно, и парик сел аккуратно, как влитой. Правда, в таком виде кому-то показываться хотелось ещё меньше, но Чара наступила на горло собственному недовольству. Следователь абсолютно прав: да, она будет бросаться в глаза, но заметить сходство окажется почти невозможно.
— А ты в страшную тётку переодеваться не будешь? — не без ехидства спросила она.
— Так в страшную же, а не небритую, — хмыкнул он. — А достаточно острого ножа в доме нет, не говоря уже о лезвии, я поискал. Ну и к тому же моей физиономии в газете нет, и она у меня достаточно неприметная. Мужских вещей я не нашёл, но это не беда — я и так достаточно помят и взъерошен, чтобы составить тебе достойную партию. В общем, не волнуйся, меня и так не опознают. Переодевайся. Мне отвернуться?
— Да ладно уж, смотри, — улыбнулась женщина, мельком глянув на следователя. И увиденное ей понравилось: очень выразительно-раздевающим стал взгляд спутника, да и предвкушение в нём читалось весьма отчётливо.
Вот на хозяйку Чарген покосилась уже с недовольством. Боги знают, когда она придёт в себя, но наверное — скоро, и надо спешить. И не получится даже растянуть удовольствие, дразня мужчину, не говоря уже о чём-то большем.
В итоге как ни хотелось обратного, но переоделась Чара спокойно и деловито, делая вид, что не замечает заинтересованного взгляда.
— Кошмар, — прокомментировала она, разглядывая странный цветастый балахон, найденный Шешелем в недрах хозяйских шкафов. — А ты уверен, что она не заметит пропажу? Вдруг это платье ей особенно дорого?
— Всякое бывает, но вряд ли. У неё полно тряпья, а это я выкопал из глубин. Может, заметит пропажу, но вряд ли сразу. Да и если заметит, скорее всего, сделает вид, что ничего не было.
— Почему ты так думаешь? Может, она обидится и решит отомстить?
— Не решит. Потому что доказать свой продолжительный обморок она не сможет, как и то, что не была с нами в сговоре. То есть докажет, конечно, но не сразу, нервы ей потреплют. Ну и, самое главное, она не получит награду, а наша с тобой поимка как таковая ей не интересна.
— Кстати, о награде… И много дают?
— Много, — заверил Шешель. — Так что мы с тобой можем с изрядной точностью указать на того, кому предназначался артефакт.
— Почему? — удивилась Чара.
— Я посмотрел статью. Ты объявлена убийцей своего мужа, и награду за тебя даёт газета в качестве помощи полиции. Если бы они так охотно ловили всех преступников, давно бы разорились. Нет, ты нужна газете, а значит — её хозяину, то есть главе одного из кланов. Я не помню точно, кому принадлежит именно это издание, но дома будет нетрудно установить. Ну что, готова? Ух, красотка! — хохотнул он.
Последнее замечание было адресовано густо накрашенным глазищам Чарген, которая пользоваться косметикой безусловно умела и прекрасно знала, как можно изменить внешность с её помощью. Мысль, что демонстрировать такие навыки опрометчиво, мелькнула, но Чара махнула на неё рукой. Плевать, тут не до скрытности, домой бы вернуться. Конечно, гораздо эффективней оказалась бы магия, но… Не так сильно их сейчас припёрли к стенке, чтобы разыгрывать единственный крупный козырь.
— Иди сюда, сейчас сделаем из тебя настоящего мужчину, достойного такого шедевра.
Старый жёлто-зелёный фингал под глазом получился настолько живым, что Шешель даже потянулся его пощупать, но вовремя себя одёрнул.
— Сколько в тебе разных талантов! — протянул он уважительно.
— Я люблю рисовать, — неопределённо отмахнулась Чара, взъерошила следователю волосы и окинула критическим взглядом. — Слушай, может, нам пьяных изобразить?
— Не надо, — поморщился Стеван, пригладил причёску. — Это не так просто, как может показаться. Чаще всего пьяных изображают очень топорно, и это только вызовет вопросы. Ты на ромалку похожа, жаль парик не чёрный. Это, кстати, хорошо, они тут точно есть.
— Пойдём? — Чара никак не ответила на это замечание, хотя иронию судьбы, конечно, оценила. Знал бы он, как она на самом деле похожа на ромалку! — Ты, кстати, документы ещё не потерял?
— Пойдём. Какие ещё документы? — отмахнулся он, но потом ответил серьёзно. — Нет, не потерял. Я всё же не настолько идиот.
— А насколько? — Чарген кокетливо хлопнула накрашенными глазами.
— Всё-то тебе расскажи, — хмыкнул Шешель. — Нормально, мне хватает.
Проверив напоследок состояние хозяйки и заверив, что она спокойно спит, следователь оставил на столе несколько купюр, подхватил бумажный свёрток со старой одеждой спутницы и потянул женщину прочь. Несколько секунд внимательно разглядывал лестницу через дверной глазок, потом тихо выскользнул наружу и так же тихо прикрыл дверь за спиной Чарген.
Спускаясь, они, к счастью, никого не встретили, пусто было и во дворе, чему способствовала мерзкая погода, и не думавшая исправляться. Дождь зарядил всерьёз и надолго, и Чара искренне радовалась, что у запасливой хозяйки нашлось несколько зонтов, один из которых позаимствовал Шешель. Одна спица была сломана, но это сказывалось только на форме, а не на работе зонта. Чарген, подцепив спутника под локоть, с иронией отметила, что этот кривобокий красавец их колоритной парочке подходит как нельзя лучше.
— Куда мы теперь?
— Дойдём до центральной улицы, поймаем машину.
— И в порт? — с сомнением спросила Чара, которой вообще было страшновато туда соваться. Очевидно же, что их будут ждать!
— И что нам там делать, в таком-то виде? — удивился Шешель. — Таксист умрёт от любопытства. Нет, недалеко от воздушного порта есть деревенька, от неё около часа пешком. Едем в гости, к друзьям. Сядем в машину — ложись и спи или делай вид, что спишь, я сам буду разговаривать.
— Ладно. А мы всё-таки попробуем сесть на дирижабль? — решилась она высказать свои опасения. — Они ведь будут ждать нас там.
— Будут, но у касс, а не с чёрного хода. В статье писали, что ты можешь быть не одна, с сообщником, но подробных сведений про меня у них, похоже, нет.
— Это странно. Тебя же наверняка должна знать здешняя разведка, разве нет?
— Подозреваю, наш главный злодей просто не хочет с ними связываться, — предположил Стеван. — При всех местных особенностях, власти и сил у этой структуры достаточно, мозгов тоже. Они наверняка уже заинтересовались происходящим, всё же явно замешан Ольбад. Если клан попытается обратиться к ним с вопросами, разведка в ответ поинтересуется, а зачем столь важным людям так сильно понадобилась молодая вдова пусть состоятельного, но вроде бы ничем не примечательного гражданина соседней страны. И убедительно соврать будет трудно. А свои людей на высоких постах у них, похоже, нет, иначе давно бы уже всё выяснили.
— И всё же чем занимался Ралевич, что оказался связан сразу с двумя местными кланами? — задумчиво качнула головой Чарген.
— Дома узнаем, — отмахнулся Шешель, и разговор о деле на этом заглох, тем более они как раз вышли на широкую улицу с достаточно плотным движением.
Несмотря на все опасения Чары, судьба, кажется, была расположена к ним снисходительно, выместив дурное настроение с вечера. Никто не хватал их и не тащил в полицию или в газету, сдавать за вознаграждение. На странную парочку косились, но либо насмешливо, либо брезгливо, либо опасливо. Одинокие молодые женщины старались обойти подальше.
Машину тоже удалось поймать, пусть и не сразу.
— Деньги покажи, — вместо приветствия спросил водитель, когда следователь заглянул в салон.
— Эй, обижаешь, старик! — тот качнул головой, но продемонстрировал несколько мятых купюр. — Гуляем мы! В гости едем!
— Прыгайте. Куда? — уже гораздо благодушней спросил шофёр.
Чара, которая не понимала ни слова, как и было велено, пристроила голову на костлявом следовательском плече, прижалась к его боку. Поёрзала, повздыхала, но в конце концов всё-таки нашла удобное положение. Насколько удобно в этот момент было Шешелю, она интересоваться не стала. А он не возражал, держал спутницу крепко и всю дорогу разговаривал с водителем.
Прода от 15.12.2020, 18:53
Тот оказался из удачной породы людей общительных, но не особо интересующихся окружающими: главное, чтобы слушали их. Слушал следователь внимательно, порой вставлял уместные замечания и задавал наводящие вопросы. Видя такого благодарного пассажира, водитель разошёлся и трещал не переставая обо всём подряд.
Среди общего хлама мелькнули и зёрна интересной информации. Например, о вчерашней перестрелке в окрестностях, когда столкнулись интересы двух кланов. Называл их водитель по районам, но Шешель припомнил нужную фамилию: Рофель.
Не мог не упомянуть шофёр и последнюю новость, поиски «ольбадской фифы, которая с любовником прирезала муженька». И Стеван горячо и очень искренне согласился, с выразительной насторожённостью — а вдруг проснётся, услышит и приревнует? — поглядывая на спутницу, что фифа хороша и он бы тоже с удовольствием с такой пропал где-нибудь в укромном уголке пару раз.
Но потом мужчины сошлись на выводе, что фифы такие, конечно, хороши, но на раз, а что с ней потом делать? Своя баба хоть и дура, но всё же к телу ближе.
В общем, в нужной деревне они расстались, полностью довольные друг другом, и авто укатило. Едва дождавшись этого момента, Чара нетерпеливо спросила:
— Ну?
— Что — ну? — хмыкнул Шешель и потянул её по хлюпающей под ногами жиже к виднеющемуся в стороне лесу.
— Что он тебе интересного рассказал?
— Интересного или по делу? — с иронией уточнил он. — По делу — Рофель. Именно его клан, скорее всего, заказал браслет. Вообще похоже, потому что интересов в Ольбаде у него немало, и перспективная техника входит в их число.
— И что теперь?
— Что теперь — что?
— Что с ними будет за это? Или ничего? — нехотя предположила Чарген.
— Скорее всего, но решать это владыке, — пожал плечами Шешель. — Я же сюда летел не арестовывать кого-то, а возвращать щит с материалами. Рофель, увы, вне нашей юрисдикции. Но очень может быть, что владыка обидится и создаст ему серьёзные проблемы в делах. Не знаю, честно, я не люблю все эти большие игры.
— Что же выходит, виновные так и окажутся безнаказанными?
— Такова жизнь, — рассеянно отозвался следователь, бросив на спутницу задумчивый взгляд. — Но не все, конечно. Исполнителя-то мы уже поймали, в моё отсутствие и связи Ралевича наверняка проверили, всех причастных выявили, так что аресты будут. Не всегда всех удаётся прижать, увы. Чаще, правда, доказательств не хватает, но тут ещё и искать их довольно бессмысленно.
Фраза про доказательства немного остудила Чаре голову, напомнив, что она тоже далеко не добропорядочная особа. Конечно, убивать никого не убивала, и преступления её не самые тяжёлые, но всё-таки — уж кто бы говорил! Сама-то не стремилась идти с повинной, даже несмотря на то, что после этого приключения твёрдо решила завязать...
Чарген, правда, ещё не задумывалась всерьёз, как именно выводить «из тени» саму себя, чтобы прекратить, наконец, менять имена и лица. Лучше всего, конечно, было продать квартиру, сменить район и окружение и начать жизнь с чистого листа, но…
Именно сейчас о таком варианте думать не хотелось. И Чарген не думала, отговаривалась тем, что для этого сначала нужно вернуться домой, и старалась не вспоминать об иных причинах. Причине, единственной, которая шагала сейчас рядом.
Идти по лесу оказалось гораздо приятнее, чем по раскисшим деревенским улицам, даже несмотря на отсутствие каких-либо тропинок. Лес оказался редким, чистым, прозрачным — одно удовольствие. Как именно ориентировался здесь и держал направление господин Сыщик, Чара не спрашивала, неожиданно просто наслаждаясь прогулкой. Конечно, окажись погода потеплее и посуше, и удовольствия всё это доставило бы больше, но выбирать не приходилось.
— У нас с тобой прямо как настоящее свидание, — со смешком заметила Чара. — Романтическая прогулка.
— Да уж, — неприязненно поморщился Шешель, перешагивая поваленный ствол, и протянул руку спутнице, чтобы помочь сделать то же самое. — В огне я видал такую романтику.
— Ты не любишь лес?
— Терпеть не могу, — честно признался он. — Ещё с армии. Лес и бег. От последнего никуда не денешься, а вот с первым, к счастью, обычно удаётся не пересекаться.
— А какая у тебя военная специальность? — полюбопытствовала Чарген, решив, что от такого интереса большой беды не случится и вряд ли она спросит что-то жутко секретное.
— Снайпер, — чему-то усмехнулся следователь.
— Ничего себе! — искренне восхитилась Чара. — Но вообще тебе подходит, да… Тебя поэтому и отправили одного, да? Что привык один работать?
— Всё-таки чему-то очень интересному учат девочек в пансионах, — хмыкнул себе под нос Стеван. — Нет, не поэтому. Я хорошо знаю регидонский, и внешность у меня для здешних мест очень типичная и неприметная, а вмешивать основную агентурную сеть по такому делу не рискнули. Разведки следят друг за другом, лишнее движение непременно привлекло бы внимание. Нет, мне сказали, к кому обратиться, если совсем пролечу, но вроде всё неплохо сложилось.
— Кстати да, у тебя странная наружность для ольбадца. Или ты не оттуда?
— Ну родился в Беряне, но мать была отсюда, с этого берега, я в неё пошёл. Её родители эмигрировали в Ольбад, когда тут в конце прошлого века начался бедлам.
— А отец?
— Он из Беряны.
— Они живы? — всё-таки спросила Чара. Они же только недавно познакомились, и интерес этот будет уместен...
— Нет.
От общих соседей Чарген прекрасно знала, что мать Шешеля умерла очень давно, когда тот был ещё ребёнком, а отец — немногим позже, как раз когда Стеван служил. Подробностей соседи не знали, но вроде там была какая-то трагическая история с попыткой ограбления и убийством. Все единодушно сходились во мнении, что специальность себе Шешель выбрал именно после того случая.
Цветана всего этого, конечно, не знала, но Чара решила, что подробностями она интересоваться не будет.
— Извини.
— Да всё нормально, они уже давно умерли.
— Ну… я своих никогда не знала, но напоминания об этом всё равно неприятны.
Некоторое время они шли молча, и сейчас тишина совсем не нравилась Чарген, казалась напряжённой и нервной. Как будто господин Сыщик действительно всерьёз расстроился, вспоминая родителей. Это было странно, потому что очень не похоже на него, и женщина всё больше склонялась к тому, что приписывает ему собственную реакцию: если бы мама умерла, Чаре было бы очень тяжело и неприятно об этом думать.
— Стей, а нас не поймают посреди поля? Воздушный порт же со всех сторон открыт, незамеченным не подойдёшь, да и территория наверняка огорожена…
