— Зачем вы так себя вели? Вы как по нотам всё расписали, сыграли спектакль, а теперь ещё ей восхищаетесь? Вы её обманывали, вы… — Парень под насмешливым взглядом старшего смешался, замялся и мгновенно растерял весь кураж, понимая, что просто не способен сформулировать, что именно его так возмутило.
— Я-то, может, и сволочь, только я её ничем не обидел. А вот тебя она вряд ли простит.
— За что простит?! — опешил Тор.
— М-да, молодой и глупый, — сокрушённо покачал головой следователь. — Определись уже, что тебе важнее — бестолковое любопытство или друзья.
— Я… не понимаю, о чём вы? — проворчал окончательно выбитый из колеи молодой человек, пытаясь спрятать растерянность за возмущением. Карт Аль вздохнул.
— После разговора со мной она была вполне бодра и жизнерадостна, а потом увидела тебя. Готов поставить свою зарплату за год, она и сама не поняла, почему так расстроилась при виде старого друга. А вот я тебе легко это объясню. Зачем ты полез в личные дела её семьи? Дети не в ответе за грехи родителей. Тем более этой девочке тогда было лет пять, и я уверен, она даже не знает, что там на самом деле случилось. Она не любит гармоников, потому что наши коллеги отняли у неё мать. Это всё, что мог запомнить маленький ребёнок, для которого мать — существо высшее и непогрешимое. А ты её заподозрил, тогда и сейчас. Допустил, что она виновата, не поверил в неё, и она это почувствовала.
— Но как?! — потерянно пробормотал Астор.
— Ты вообще в курсе, у кого она подмастерьем работает? — со смешком уточнил следователь.
— Она что-то такое говорила, — окончательно смутился Астор. — Вроде бы её учитель и начальник как-то с домами работает.
— «Как-то с домами работает»! — передразнил Карт. — Тьфу! Мастер Фавр Фарт — уникальный специалист, способный настроить дом на его обитателей, причём на всех. Ты хотя бы примерно представляешь, насколько сложно услышать весь дом от конька крыши до фундамента, да ещё и определить, насколько он подходит сразу нескольким людям и какой камень в стене нужно заменить для достижения лучшего результата? Да, он не умеет строить гармонии, он не Творец, но ему это и не надо. Мастер — человек с абсолютным слухом в самой превосходной степени этого понятия. Он умеет чувствовать мир так, как нам с тобой и не снилось. И ты действительно полагаешь, что этот человек возьмёт в ученики и, что особенно важно — в помощники, первого человека с улицы? Если бы ты действительно интересовался жизнью своих друзей, ты бы не полез копаться в прошлом, а выяснил, что мастер Фарт искал себе помощника пятнадцать лет! Конечно, ей до его уровня учиться и учиться, но девочка всё равно невероятно талантлива. Меня, постороннего человека, она «прочитала» с лёту и почувствовала резонанс за полмили от места событий, причём настолько отчётливо, что сравнивает со взрывом. Как думаешь, могла она не заметить твоё недоверие?
— Резонанс? — только и смог переспросить юноша.
По остальным пунктам возразить было нечего, тысячу раз был прав этот Карт Аль, будь он проклят. И теперь где-то в горле жгло чувство потери. Он действительно слишком хорошо знал Ау и точно знал, что простить его она уже не сможет. Нет, девушка не обиделась и по-прежнему будет с ним общаться, только относиться вот так тепло, считать его близким другом уже не будет. И винить в этом стоит только себя. Даже не за любопытство и желание узнать правду; за то, что позволил себе беспочвенные подозрения в адрес той, кого подозревать-то было не в чем. Недоверие — очень губительная вещь для дружбы, как и для любви.
— Именно так была убита эта женщина, которую нашла твоя подруга.
— Но… это же считается невозможным!
— А мне нравится, как ты сформулировал, — вдруг добродушно усмехнулся следователь. — «Считается невозможным», а не глупое «невозможно» в ответ на объективный факт. Мелочь, а приятно. Всё-таки будет из тебя толк! Лет через пятнадцать.
Меня разбудил истеричный звон колокольчика. Он, бедный, дребезжал так, будто вот-вот лишится язычка, да ещё звон этот сопровождался жутким грохотом. Я, ещё не до конца проснувшись, накинула халат и побрела открывать.
Без разговоров распахнув входную дверь, застала преинтересную картину. Передо мной был затылок Олеи в комплекте со спиной и всем, что ниже. Подруга одной рукой остервенело теребила верёвку звонка, второй держалась за стену, а согнутой в колене ногой, обутой в изящный ботинок на небольшом каблуке, судорожно дёргала в воздухе. Как я поняла, именно этот каблук и издавал тот грохот.
Пока я недоумённо разглядывала экзотический ночной кошмар (раньше Олея не имела привычки являться мне во снах, да ещё таким образом), подруга заметила, что нога вхолостую болтается в воздухе, стремительно обернулась и выпустила наконец многострадальный шнурок. Звон стих, в голове понемногу начало проясняться. Например, я поняла, что кошмар этот происходит не во сне, где от него был хоть какой-то шанс избавиться, а очень даже наяву.
— Хвала Ветру, ты проснулась! — без приветствия накинулась она на меня, оттесняя в глубь прихожей и закрывая дверь. Решительно уцепив за руку, подруга потащила меня в сторону кухни; расположение комнат в доме она знала прекрасно. — Я всё узнала. Конечно, пришлось поднять старые связи, да и вообще немного побегать, но, главное, оно того стоило. Короче! У них на тебя ничего нет, так что, что бы они ни говорили…
— Погоди, погоди, Оли, а ты вообще о чём?! — я наконец достаточно проснулась для того, чтобы вслушаться в её трескотню.
— Да об этом трупе на мостовой. Они наверняка попытаются повесить на тебя, но ничего. Мы сейчас поедем к маминому знакомому адвокату…
— Оли! Кто на меня что вешать собирается, что ты несёшь?! — я затрясла головой и оттеснила её от плиты, отобрав банку с кофе. — Не нужен мне никакой адвокат, никто на меня ничего не вешает! Я вчера говорила со следователем, он очень компетентный и галантный мужчина, совершенно ни в чём меня не обвинял. Просто расспросил, как я нашла эту женщину, и всё.
— Я надеюсь, ты там ничего не подписывала? — подозрительно прищурилась она. Обороты, однако, сбавила.
— Да он и не предлагал. Успокоил, мягко расспросил, пообещал пригласить ещё раз, чтобы всё записать уже как положено.
— Успокоил, говоришь? И пригласил? А ты, значит, и рада пойти? — симпатичная мордашка Олеи приобрела донельзя хитрое выражение.
— Что? — растерялась я. — Оли! — я возмутилась, пытаясь побороть смущение, когда догадалась о подтексте вопроса. — Вечно ты об одном думаешь! Он просто проявил такт, а ты уже невесть что придумала! Как тебе такое только в голову пришло?! И вообще, он, конечно, хороший, но по меньшей мере раза в два меня старше!
— Синеглазый демон Аль? — брови подруги взлетели куда-то под чёлку.
— Как ты его назвала? — в свою очередь опешила я.
— Да, не обращай внимания, — она фыркнула. — Есть у меня одна знакомая, которая в Руке Гармонии работает, она в него влюблена уже года два. Крайне занимательная особа, но не о ней сейчас. В общем, она его так называет, а поскольку я узнала, что твоим делом занимается именно он, я сразу к ней и побежала. Потому что этот следователь у неё просто мания какая-то, она за всеми делами его наблюдает… Ну, это тоже неважно. А важно, что ты в одном предложении ошиблась аж два раза. Во-первых, он ничуть не в два раза старше, ему всего-то тридцать два. Да-да, данные более чем достоверные! А во-вторых, по поводу его «хорошести»… В ответ на вопрос, почему она не попытается хотя бы намекнуть ему на свои чувства, она вытаращилась на меня чуть ли не в ужасе и ответила дословно следующее: «Да я что, совсем больная? Одно дело — тихонько по нему вздыхать на расстоянии. А быть рядом с этим маньяком — увольте!»
— Да хватит уже! — не выдержала я. — Меня не интересуют его качества идеального мужчины, и вздыхать я по нему не собираюсь! Ни на расстоянии, ни вблизи. Да, он произвёл на меня хорошее впечатление как интересный и необычный человек. Ты меня будешь сватать за всех, кто показался мне хорошим? Начни тогда с соседа напротив! — закончив отповедь, я раздражённо стукнула чашкой об стол и плеснула в неё кофе, лишь чудом не промахнувшись.
— Сосед напротив — это тот сухонький старичок-историк? — миролюбиво поинтересовалась Оли. Я только кивнула. — Да ладно, не сердись. Не могу я над тобой не подтрунивать на эту тему, ты всегда так забавно реагируешь, — и эта ехидна расцвела довольной улыбкой. Вот как на неё можно сердиться?
— Ладно, мир, — я вздохнула и отдала ей кофейник. Подруга радостно набулькала себе полную кружку.
— А с чего ты решила, что он хороший? Нет-нет, я сейчас серьёзно. Просто все, с кем я успела поговорить, отзываются совсем иначе. Что специалист классный согласны все, даже странно. А вот по поводу личных качеств уже не очень.
— Ну… — начала я. И вдруг поняла, что почти ничего не рассказывала ей о своей работе. Как-то так получилось, что последние несколько месяцев у нас находились совсем другие темы для разговоров, да и виделись мы не слишком часто. — Помнишь, ты всё время возмущалась, что я оцениваю людей по одному взгляду? Сейчас, когда начала работать, я поняла, почему так делала, и почему моё мнение почти никогда не менялось с углублением знакомства: если кто-то нравился с первого взгляда, то продолжал нравиться и после, и наоборот. Я просто подсознательно к ним прислушивалась. Сейчас я, как правило, делаю это осознанно и могу слушать вибрации без пересчёта их на собственное понимание «хорошо-плохо», но отделаться от привычки оценивать по красоте мелодии, увы, никак не могу. Конечно, это неправильно, и далеко не всегда красивая мелодия соответствует хорошему человеку, но исключения случаются довольно редко. И почему-то именно сейчас я уверена, что не ошиблась.
— В общем, тебе понравилось, как он звучит? — захихикала она, едва не захлебнувшись в кружке.
Я улыбнулась.
— Что-то вроде. Я раньше не встречала таких людей, он очень необычный. Ты не спрашивала, откуда он родом? Явно не местный.
— Говорят, он откуда-то с Левого берега, да я особенно не расспрашивала. И всё-таки, что в нём такого необычного? Та влюблённая знакомая только отмахивалась от вопросов, а мне безумно интересно! — подруга состроила просящую мордашку. — Она такой человек… ну, жёсткая, грубая, почти бесчувственная. О нём же говорит почти как влюблённая школьница.
— Понятия не имею, что тебе в связи с этим ответить, — хмыкнула я, удивлённо глядя на Олею и пытаясь примерить её слова к тару следователю. — Кажется, он очень волевой и энергичный человек. Упрямый и напористый, возможно даже способный идти к своей цели по головам, — медленно проговорила я, покачивая головой в такт мыслям и стараясь до последней чёрточки восстановить в памяти образ мужчины. — Совершенно определённо, человек проницательный, хороший психолог. Терпеливый — я вон минут пять рыдала, так он меня очень мягко и тактично уговаривал, хотя, насколько знаю, мужчины обычно очень не любят женских слёз. Но это, наверное, можно отнести к упорству. А примечательного в нём… глазища синие да эта музыка бешеная. Очень похоже на сильную весеннюю грозу. Я потому так и впечатлилась им, что не ожидала от живого человека подобного светопреставления. С ним очень сложно находиться в одной комнате, становится очень тесно и кажется, будто потолок начинает давить на плечи.
— Как ты образно описываешь, — встряхнулась после пары секунд молчания Олея. — Аж мороз по коже! То есть с «синеглазым демоном» ты согласна? — провокационно поинтересовалась подруга.
— С синеглазым — на сто процентов, — рассмеялась я. — А вот за что его демоном обозвали, ещё надо разобраться. Я из этой братии никого никогда в жизни не встречала, судить не могу. Но, с другой стороны, он настолько необычный по сравнению со всеми, кого я знаю, что я скорее согласна посчитать его демоном, чем человеком. А! У меня же пирожные оставались! Будешь?
— Брр, ты хоть паузы делай между демонами и пирожными, — она фыркнула. — Я не сразу поняла, причём тут пирожные. Буду, конечно! А не страшно?
— Да они вроде свежие, вчера утром купленные, — пожала плечами я. — Чего их бояться?
— Тьфу! — она с хохотом согнулась пополам. — Забираю назад свои слова про паузы, уж кто бы говорил! Я верю, что ты не боишься пирожных, даже позавчерашних. Хотя вот прошлогодних я бы, пожалуй, и испугалась, — она задумалась, видимо, представляя эти самые пирожные. — Такие сопливые, гнилые, в плесени… брр!
— Ну вряд ли они даже через три года попытаются тебя съесть. А кого я бояться-то должна?
— Демона этого. Если он, конечно, на самом деле демон, да и если нет — тоже. Уж очень нелестно о нём отзываются, и «маньяк» — ещё самое мягкое определение.
— О да, трепещу от ужаса! — я состроила зверскую гримасу. — Брось, не съест же он меня, в конце концов! Тем более я увижу его максимум ещё один раз, когда буду письменные показания давать, и как-нибудь переживу эту встречу.
— Ох, смотри мне! Съесть не съест, а вдруг — покусает? — фыркнула она. На этом месте нас прервал звонок в дверь — мелодичный, задорный. Каким он, собственно, и был до сегодняшнего утра и встречи с Олеей, переживающей за мою жизнь и свободу.
— Кого это принесло? — удивлённо поинтересовалась я, торопливо вытирая салфеткой губы и запахивая развязавшийся халат.
— Страшного демона в следовательском обличье, — съехидничала Оли. — Гарантирую, он пришёл, чтобы тебя покусать! Что ты у меня спрашиваешь? Пойди да открой!
Я послушно направилась в коридор, на ходу представляя Карта Аля в чёрном плаще, с загадочной физиономией и внушительными клыками, пришедшего с целью покусания моей скромной особы. Представила настолько ясно, что, открывая дверь, уже хихикала.
Жаль, я не видела своего лица в тот момент, когда обнаружила, кого ветер принёс ко мне в это утро.
— Э-э… саена? — удивлённо вскинул брови следователь Руки Гармонии. — Вы в порядке?
— А где плащ? — только и сумела ошарашено спросить я.
— Какой плащ? — уточнил он и почему-то оглянулся.
— Не важно, — я поморщилась, мысленно ругая гениальную интуицию подруги. — Здравствуйте, тар.
— Я вас не разбудил? — вежливо осведомился он. Когда я махнула рукой, не вдаваясь в подробности, продолжил. — Я хотел бы поговорить с вашим отцом, тар Лиел дома?
— Боюсь, у вас это не получится, — я вздохнула. — Он уже несколько дней как уехал на гастроли и вернётся не раньше, чем через месяц. Может, я смогу чем-то помочь? Ах да, что я вас на пороге держу, проходите! Может быть, кофе?
— Да, с удовольствием.
Я пропустила гостя в дом и двинулась в направлении кухни. Следователь бесшумной тенью скользнул за мной. Насколько это был опрометчивый поступок — как с моей, так и с его стороны — я поняла очень быстро.
— О! Смотри-ка, синеглазый демон тебя не съел? — поприветствовала меня эта ехидна. Я задохнулась от возмущения, а Аль как раз в этот момент прошёл в кухню.
— Здравствуйте, саена. А, позвольте проявить любопытство, какой именно демон должен был съесть саену Лиел?
— Не важно, тар Аль, — сквозь стиснутые зубы выдавила я, борясь с желанием надеть подруге на голову блюдо с пирожными за неимением в поле зрения ничего увесистей. Даже без зеркала я чувствовала, что щёки мои приобрели пунцовый оттенок; кажется, именно это обычно называют «сгорать от стыда».
— Я-то, может, и сволочь, только я её ничем не обидел. А вот тебя она вряд ли простит.
— За что простит?! — опешил Тор.
— М-да, молодой и глупый, — сокрушённо покачал головой следователь. — Определись уже, что тебе важнее — бестолковое любопытство или друзья.
— Я… не понимаю, о чём вы? — проворчал окончательно выбитый из колеи молодой человек, пытаясь спрятать растерянность за возмущением. Карт Аль вздохнул.
— После разговора со мной она была вполне бодра и жизнерадостна, а потом увидела тебя. Готов поставить свою зарплату за год, она и сама не поняла, почему так расстроилась при виде старого друга. А вот я тебе легко это объясню. Зачем ты полез в личные дела её семьи? Дети не в ответе за грехи родителей. Тем более этой девочке тогда было лет пять, и я уверен, она даже не знает, что там на самом деле случилось. Она не любит гармоников, потому что наши коллеги отняли у неё мать. Это всё, что мог запомнить маленький ребёнок, для которого мать — существо высшее и непогрешимое. А ты её заподозрил, тогда и сейчас. Допустил, что она виновата, не поверил в неё, и она это почувствовала.
— Но как?! — потерянно пробормотал Астор.
— Ты вообще в курсе, у кого она подмастерьем работает? — со смешком уточнил следователь.
— Она что-то такое говорила, — окончательно смутился Астор. — Вроде бы её учитель и начальник как-то с домами работает.
— «Как-то с домами работает»! — передразнил Карт. — Тьфу! Мастер Фавр Фарт — уникальный специалист, способный настроить дом на его обитателей, причём на всех. Ты хотя бы примерно представляешь, насколько сложно услышать весь дом от конька крыши до фундамента, да ещё и определить, насколько он подходит сразу нескольким людям и какой камень в стене нужно заменить для достижения лучшего результата? Да, он не умеет строить гармонии, он не Творец, но ему это и не надо. Мастер — человек с абсолютным слухом в самой превосходной степени этого понятия. Он умеет чувствовать мир так, как нам с тобой и не снилось. И ты действительно полагаешь, что этот человек возьмёт в ученики и, что особенно важно — в помощники, первого человека с улицы? Если бы ты действительно интересовался жизнью своих друзей, ты бы не полез копаться в прошлом, а выяснил, что мастер Фарт искал себе помощника пятнадцать лет! Конечно, ей до его уровня учиться и учиться, но девочка всё равно невероятно талантлива. Меня, постороннего человека, она «прочитала» с лёту и почувствовала резонанс за полмили от места событий, причём настолько отчётливо, что сравнивает со взрывом. Как думаешь, могла она не заметить твоё недоверие?
— Резонанс? — только и смог переспросить юноша.
По остальным пунктам возразить было нечего, тысячу раз был прав этот Карт Аль, будь он проклят. И теперь где-то в горле жгло чувство потери. Он действительно слишком хорошо знал Ау и точно знал, что простить его она уже не сможет. Нет, девушка не обиделась и по-прежнему будет с ним общаться, только относиться вот так тепло, считать его близким другом уже не будет. И винить в этом стоит только себя. Даже не за любопытство и желание узнать правду; за то, что позволил себе беспочвенные подозрения в адрес той, кого подозревать-то было не в чем. Недоверие — очень губительная вещь для дружбы, как и для любви.
— Именно так была убита эта женщина, которую нашла твоя подруга.
— Но… это же считается невозможным!
— А мне нравится, как ты сформулировал, — вдруг добродушно усмехнулся следователь. — «Считается невозможным», а не глупое «невозможно» в ответ на объективный факт. Мелочь, а приятно. Всё-таки будет из тебя толк! Лет через пятнадцать.
***
Меня разбудил истеричный звон колокольчика. Он, бедный, дребезжал так, будто вот-вот лишится язычка, да ещё звон этот сопровождался жутким грохотом. Я, ещё не до конца проснувшись, накинула халат и побрела открывать.
Без разговоров распахнув входную дверь, застала преинтересную картину. Передо мной был затылок Олеи в комплекте со спиной и всем, что ниже. Подруга одной рукой остервенело теребила верёвку звонка, второй держалась за стену, а согнутой в колене ногой, обутой в изящный ботинок на небольшом каблуке, судорожно дёргала в воздухе. Как я поняла, именно этот каблук и издавал тот грохот.
Пока я недоумённо разглядывала экзотический ночной кошмар (раньше Олея не имела привычки являться мне во снах, да ещё таким образом), подруга заметила, что нога вхолостую болтается в воздухе, стремительно обернулась и выпустила наконец многострадальный шнурок. Звон стих, в голове понемногу начало проясняться. Например, я поняла, что кошмар этот происходит не во сне, где от него был хоть какой-то шанс избавиться, а очень даже наяву.
— Хвала Ветру, ты проснулась! — без приветствия накинулась она на меня, оттесняя в глубь прихожей и закрывая дверь. Решительно уцепив за руку, подруга потащила меня в сторону кухни; расположение комнат в доме она знала прекрасно. — Я всё узнала. Конечно, пришлось поднять старые связи, да и вообще немного побегать, но, главное, оно того стоило. Короче! У них на тебя ничего нет, так что, что бы они ни говорили…
— Погоди, погоди, Оли, а ты вообще о чём?! — я наконец достаточно проснулась для того, чтобы вслушаться в её трескотню.
— Да об этом трупе на мостовой. Они наверняка попытаются повесить на тебя, но ничего. Мы сейчас поедем к маминому знакомому адвокату…
— Оли! Кто на меня что вешать собирается, что ты несёшь?! — я затрясла головой и оттеснила её от плиты, отобрав банку с кофе. — Не нужен мне никакой адвокат, никто на меня ничего не вешает! Я вчера говорила со следователем, он очень компетентный и галантный мужчина, совершенно ни в чём меня не обвинял. Просто расспросил, как я нашла эту женщину, и всё.
— Я надеюсь, ты там ничего не подписывала? — подозрительно прищурилась она. Обороты, однако, сбавила.
— Да он и не предлагал. Успокоил, мягко расспросил, пообещал пригласить ещё раз, чтобы всё записать уже как положено.
— Успокоил, говоришь? И пригласил? А ты, значит, и рада пойти? — симпатичная мордашка Олеи приобрела донельзя хитрое выражение.
— Что? — растерялась я. — Оли! — я возмутилась, пытаясь побороть смущение, когда догадалась о подтексте вопроса. — Вечно ты об одном думаешь! Он просто проявил такт, а ты уже невесть что придумала! Как тебе такое только в голову пришло?! И вообще, он, конечно, хороший, но по меньшей мере раза в два меня старше!
— Синеглазый демон Аль? — брови подруги взлетели куда-то под чёлку.
— Как ты его назвала? — в свою очередь опешила я.
— Да, не обращай внимания, — она фыркнула. — Есть у меня одна знакомая, которая в Руке Гармонии работает, она в него влюблена уже года два. Крайне занимательная особа, но не о ней сейчас. В общем, она его так называет, а поскольку я узнала, что твоим делом занимается именно он, я сразу к ней и побежала. Потому что этот следователь у неё просто мания какая-то, она за всеми делами его наблюдает… Ну, это тоже неважно. А важно, что ты в одном предложении ошиблась аж два раза. Во-первых, он ничуть не в два раза старше, ему всего-то тридцать два. Да-да, данные более чем достоверные! А во-вторых, по поводу его «хорошести»… В ответ на вопрос, почему она не попытается хотя бы намекнуть ему на свои чувства, она вытаращилась на меня чуть ли не в ужасе и ответила дословно следующее: «Да я что, совсем больная? Одно дело — тихонько по нему вздыхать на расстоянии. А быть рядом с этим маньяком — увольте!»
— Да хватит уже! — не выдержала я. — Меня не интересуют его качества идеального мужчины, и вздыхать я по нему не собираюсь! Ни на расстоянии, ни вблизи. Да, он произвёл на меня хорошее впечатление как интересный и необычный человек. Ты меня будешь сватать за всех, кто показался мне хорошим? Начни тогда с соседа напротив! — закончив отповедь, я раздражённо стукнула чашкой об стол и плеснула в неё кофе, лишь чудом не промахнувшись.
— Сосед напротив — это тот сухонький старичок-историк? — миролюбиво поинтересовалась Оли. Я только кивнула. — Да ладно, не сердись. Не могу я над тобой не подтрунивать на эту тему, ты всегда так забавно реагируешь, — и эта ехидна расцвела довольной улыбкой. Вот как на неё можно сердиться?
— Ладно, мир, — я вздохнула и отдала ей кофейник. Подруга радостно набулькала себе полную кружку.
— А с чего ты решила, что он хороший? Нет-нет, я сейчас серьёзно. Просто все, с кем я успела поговорить, отзываются совсем иначе. Что специалист классный согласны все, даже странно. А вот по поводу личных качеств уже не очень.
— Ну… — начала я. И вдруг поняла, что почти ничего не рассказывала ей о своей работе. Как-то так получилось, что последние несколько месяцев у нас находились совсем другие темы для разговоров, да и виделись мы не слишком часто. — Помнишь, ты всё время возмущалась, что я оцениваю людей по одному взгляду? Сейчас, когда начала работать, я поняла, почему так делала, и почему моё мнение почти никогда не менялось с углублением знакомства: если кто-то нравился с первого взгляда, то продолжал нравиться и после, и наоборот. Я просто подсознательно к ним прислушивалась. Сейчас я, как правило, делаю это осознанно и могу слушать вибрации без пересчёта их на собственное понимание «хорошо-плохо», но отделаться от привычки оценивать по красоте мелодии, увы, никак не могу. Конечно, это неправильно, и далеко не всегда красивая мелодия соответствует хорошему человеку, но исключения случаются довольно редко. И почему-то именно сейчас я уверена, что не ошиблась.
— В общем, тебе понравилось, как он звучит? — захихикала она, едва не захлебнувшись в кружке.
Я улыбнулась.
— Что-то вроде. Я раньше не встречала таких людей, он очень необычный. Ты не спрашивала, откуда он родом? Явно не местный.
— Говорят, он откуда-то с Левого берега, да я особенно не расспрашивала. И всё-таки, что в нём такого необычного? Та влюблённая знакомая только отмахивалась от вопросов, а мне безумно интересно! — подруга состроила просящую мордашку. — Она такой человек… ну, жёсткая, грубая, почти бесчувственная. О нём же говорит почти как влюблённая школьница.
— Понятия не имею, что тебе в связи с этим ответить, — хмыкнула я, удивлённо глядя на Олею и пытаясь примерить её слова к тару следователю. — Кажется, он очень волевой и энергичный человек. Упрямый и напористый, возможно даже способный идти к своей цели по головам, — медленно проговорила я, покачивая головой в такт мыслям и стараясь до последней чёрточки восстановить в памяти образ мужчины. — Совершенно определённо, человек проницательный, хороший психолог. Терпеливый — я вон минут пять рыдала, так он меня очень мягко и тактично уговаривал, хотя, насколько знаю, мужчины обычно очень не любят женских слёз. Но это, наверное, можно отнести к упорству. А примечательного в нём… глазища синие да эта музыка бешеная. Очень похоже на сильную весеннюю грозу. Я потому так и впечатлилась им, что не ожидала от живого человека подобного светопреставления. С ним очень сложно находиться в одной комнате, становится очень тесно и кажется, будто потолок начинает давить на плечи.
— Как ты образно описываешь, — встряхнулась после пары секунд молчания Олея. — Аж мороз по коже! То есть с «синеглазым демоном» ты согласна? — провокационно поинтересовалась подруга.
— С синеглазым — на сто процентов, — рассмеялась я. — А вот за что его демоном обозвали, ещё надо разобраться. Я из этой братии никого никогда в жизни не встречала, судить не могу. Но, с другой стороны, он настолько необычный по сравнению со всеми, кого я знаю, что я скорее согласна посчитать его демоном, чем человеком. А! У меня же пирожные оставались! Будешь?
— Брр, ты хоть паузы делай между демонами и пирожными, — она фыркнула. — Я не сразу поняла, причём тут пирожные. Буду, конечно! А не страшно?
— Да они вроде свежие, вчера утром купленные, — пожала плечами я. — Чего их бояться?
— Тьфу! — она с хохотом согнулась пополам. — Забираю назад свои слова про паузы, уж кто бы говорил! Я верю, что ты не боишься пирожных, даже позавчерашних. Хотя вот прошлогодних я бы, пожалуй, и испугалась, — она задумалась, видимо, представляя эти самые пирожные. — Такие сопливые, гнилые, в плесени… брр!
— Ну вряд ли они даже через три года попытаются тебя съесть. А кого я бояться-то должна?
— Демона этого. Если он, конечно, на самом деле демон, да и если нет — тоже. Уж очень нелестно о нём отзываются, и «маньяк» — ещё самое мягкое определение.
— О да, трепещу от ужаса! — я состроила зверскую гримасу. — Брось, не съест же он меня, в конце концов! Тем более я увижу его максимум ещё один раз, когда буду письменные показания давать, и как-нибудь переживу эту встречу.
— Ох, смотри мне! Съесть не съест, а вдруг — покусает? — фыркнула она. На этом месте нас прервал звонок в дверь — мелодичный, задорный. Каким он, собственно, и был до сегодняшнего утра и встречи с Олеей, переживающей за мою жизнь и свободу.
— Кого это принесло? — удивлённо поинтересовалась я, торопливо вытирая салфеткой губы и запахивая развязавшийся халат.
— Страшного демона в следовательском обличье, — съехидничала Оли. — Гарантирую, он пришёл, чтобы тебя покусать! Что ты у меня спрашиваешь? Пойди да открой!
Я послушно направилась в коридор, на ходу представляя Карта Аля в чёрном плаще, с загадочной физиономией и внушительными клыками, пришедшего с целью покусания моей скромной особы. Представила настолько ясно, что, открывая дверь, уже хихикала.
Жаль, я не видела своего лица в тот момент, когда обнаружила, кого ветер принёс ко мне в это утро.
— Э-э… саена? — удивлённо вскинул брови следователь Руки Гармонии. — Вы в порядке?
— А где плащ? — только и сумела ошарашено спросить я.
— Какой плащ? — уточнил он и почему-то оглянулся.
— Не важно, — я поморщилась, мысленно ругая гениальную интуицию подруги. — Здравствуйте, тар.
— Я вас не разбудил? — вежливо осведомился он. Когда я махнула рукой, не вдаваясь в подробности, продолжил. — Я хотел бы поговорить с вашим отцом, тар Лиел дома?
— Боюсь, у вас это не получится, — я вздохнула. — Он уже несколько дней как уехал на гастроли и вернётся не раньше, чем через месяц. Может, я смогу чем-то помочь? Ах да, что я вас на пороге держу, проходите! Может быть, кофе?
— Да, с удовольствием.
Я пропустила гостя в дом и двинулась в направлении кухни. Следователь бесшумной тенью скользнул за мной. Насколько это был опрометчивый поступок — как с моей, так и с его стороны — я поняла очень быстро.
— О! Смотри-ка, синеглазый демон тебя не съел? — поприветствовала меня эта ехидна. Я задохнулась от возмущения, а Аль как раз в этот момент прошёл в кухню.
— Здравствуйте, саена. А, позвольте проявить любопытство, какой именно демон должен был съесть саену Лиел?
— Не важно, тар Аль, — сквозь стиснутые зубы выдавила я, борясь с желанием надеть подруге на голову блюдо с пирожными за неимением в поле зрения ничего увесистей. Даже без зеркала я чувствовала, что щёки мои приобрели пунцовый оттенок; кажется, именно это обычно называют «сгорать от стыда».
