Ответа на этот вопрос у Кощея не было. Создатель мог не опасаться неповиновения, бессмертный смотритель мира безупречно исполнял приказы и не схватился бы за стопор до тех пор, пока не пришло бы его время.
       Тогда почему?..
       Едва ли Создатель мог так глупо пошутить, значит, всё устроено с умыслом. Но каким?.. Кощей не тешил себя надеждой постичь его замысел и не верил, что это получится у Северины или кого-то ещё из смертных. Правда откроется только в финале и только человеку, который применит устройство по назначению. Однако, даже сознавая это, Бессмертный не мог отбросить праздные рассуждения.
       Впервые за долгие века существования Кощея тяготило ожидание. Он рассеянно потёр грудную клетку, прислушиваясь ладонью к равномерному привычному тиканью внутри. Как будто без сбоев, но всё равно чудилась фальшивая нота. Кажется, сбоил движитель в предчувствии скорого конца. Или заканчивался его ресурс?.. Мог ли Создатель так тонко рассчитать, что срок существования смотрителя совпадал со сроком стабилизации Механизма? Мог, конечно, что за вопрос!
       Или беспокоит его другое? А именно, отсутствие поблизости его удачливого механика и тревога о том, как бы девушка не влипла в неприятности. Глупо. Она там — у себя дома, и для неё это гораздо безопаснее того же путешествия на Пятое колесо и в любые другие, не менее чуждые места.
       — Зеркало, покажи Северину Премудрую, — велел он.
       Ближайшее отразило девушку. Та в этот момент сама гляделась в зеркало, которое стало глазами Бессмертного, и с задумчивой неторопливостью чесала длинные волосы. В тусклом свете они отливали чистой медью, словно из металла сделанные. Странный обман зрения. Человеческие волосы мягкие, он знал точно, это у него они ближе к тонкой проволоке.
       В свободном вырезе рубашки виднелся короткий шнурок, на котором висело возвратное кольцо.
       — Я уверена, она вернётся, хозяин, — тихий голос Сорок седьмой прозвучал неожиданно — он умудрился не заметить её появления.
       Кощей обернулся. Василиса теребила косу, потупив взгляд.
       — Прости, хозяин, не хотела тебя потревожить, но ты и за завтраком почти ничего не съел. Нехорошо это...
       — Это не имеет значения, — проговорил он и пояснил неожиданно для себя самого: — Вернётся она или не вернётся — не имеет значения. Придёт следующий, начнёт с известного места. Идём.
       Он поднялся с места, повёл рукой. Зеркало скрыло Северину и вернулось к обычной работе, включившись в показ чувствительных узлов Механизма. Василиса молча низко поклонилась, и Кощей вышел следом за ней, на ходу вновь украдкой потирая грудину, за которой сбоил, предчувствуя конец, движитель.
       Он хотел ответить другое. Что Северина обязательно вернётся, поэтому волноваться не о чем. «Волноваться» это вообще человеческое дело, следствие их смертности, а он этого не умеет.
       Наверное…
       Странные мысли. Странное желание.
       Скорее бы Северина вернулась. Скорее бы всё закончилось.
       

***

       Купеческий сын не подвёл, явился ровно к назначенному часу, задачу понял и повёл Северину разговаривать разговоры.
       Если жители Пятого колеса в общем выглядели понятно и знакомо для земляков Северины, то каменцы, уроженцы Четвёртого, имели лишь примерно похожие очертания. Высокие, массивные, медлительные, состояли они из камней, которые вместе удерживала неведомая сила. Впрочем, отчего — неведомая? Всё то же собственное время, часть которого уходила именно на это.
       Их торговые ряды — а вернее, несколько больших шатров, — стояли за городской чертой, на пустыре, подальше от реки. Воду гости с Четвёртого колеса недолюбливали. Вреда она им не причиняла, но не нравилась и внешним видом, и тем, что впитывалась в их «кожу» — говорили, что ощущение неприятное.
       Каменцы в пище нуждались мало, употребляя в небольших количествах металлы и разные сложные минералы. Одежды не носили, но украшали себя всё теми же металлами и чеканили на «коже» сложные узоры золотой канителью. В их родном мире металлы тоже добывались, но из земли, а железные и медные деревья из Третьего колеса считались лакомством, так что здесь они покупали в основном именно их.
       Алёша привёл Северину в этот небольшой лагерь, перекинулся парой слов с хорошо знакомым каменцем — различить их по почти отсутствующим лицам было трудно, но вот размеры, оттенок камня и узор очень в этом помогали. Тот в ответ прогудел что-то неразборчивое, взмахнул могучей ручищей, и в воздухе заплясал махонький красный огонёк, который медленно поплыл между шатрами, показывая дорогу.
       Северина плохо разбиралась в возрастах и отметинах на каменных телах, но когда огонёк привёл к сидящему в теньке пришельцу, она подумала, что это старик. «Кожа» его выглядела потрескавшейся и выщербленной, а золотой узор покрывал почти сплошняком. Ещё его украшали широченные браслеты, ожерелье из больших золотых пластин и нечто вроде юбочки из разноцветных металлических лент.
       — Алмаз Кракр, разреши узнать у тебя историю, — вежливо обратился к нему Алёша, поздоровавшись.
       — Замри и спрашивай, — велел тот. Голос звучал гулко и дробно, рокотом далёкого обвала, и заставлял тревожно ёжиться.
       Северина не успела уточнить, что это значит, опытный товарищ перевёл как разрешение присесть рядом. Не очень-то удобно — никакие ковры каменцам не требовались, сидел он прямо на земле, и людям пришлось последовать примеру, — но кое-как устроились.
       Объяснения Кракр выслушал внимательно, рассмотрел положенную ему в ладонь часть смерти Кощеевой. С разрешения и молчаливой тревоги Северины что-то над ней поколдовал. Кощей уверял, что эта штуковина неразрушима, но мало ли! К работе он привлекал только уроженцев Третьего колеса, кто знает, на что способны остальные разумные?
        Результаты каменца, поначалу довольно равнодушного, впечатлили и явно заинтересовали, и провозился он с незнакомой игрушкой минут десять. Вокруг устройства полыхали разноцветные отсветы, змеились крошечные молнии, и Горюнова наблюдала за этим не без опаски, но пока сдерживалась.
       Хорошо, потому что вернули ей ценную вещь в неизменном виде.
       — Сила тут большая заперта, — после паузы проговорил Кракр. — Но в руки не дастся. Что это?
       Северина помялась, однако объяснила подробнее. Про Кощея каменец слышал, но больше в местных сказках, потому что в их собственных историях лишь изредка поминался какой-то «полужелезный человек», который обладал удивительной силой, но ничего значимого не совершил. Видимо, те редкие вмешательства в работу Четвёртого колеса, которые вспоминал Бессмертный, прошли почти мимо внимания каменцев.
       — Древняя вещь… — прогудел Кракр. — Дерево… Ларец… Заяц… — с паузами проговорил он. — Не знаю таких. — Северина успела разочарованно вздохнуть, но старик ещё не закончил. — Знаю колоколец древний такой же работы и спрятанной большой силы, — он ткнул одним из трёх толстых пальцев в головоломку. — Металл от силы несъедобный. Хранит его старый алмаз Ракас, что живёт между Четыревосьмым и Четыредевятым квадратами.
       — А на что он может согласиться выменять эту диковинку? — спросила Северина.
       — На истории. Старый алмаз любит старые сказки.
       Делать тут Северине было больше нечего, и Алёша проводил её до города, пока было по пути. Всё допытывался, правда ли она смерть Кощееву ищет по царскому поручению. А та и спорить не стала — лучше уж так, чем пытаться правду объяснить.
       Домой она возвращалась воодушевлённой: не рассчитывала на столь скорую удачу, а вышло — едва ли не первый встречный дорогу указал. Нет, не первый, конечно, но благословите боги ловкого купеческого сына Алёшу и любовь каменцев к историям!
       Однако вся радость схлынула, когда девушка переступила порог своей комнаты.
       — Ты что тут ищешь? — хмурясь, спросила она брата, который проворно шарил в ларцах и ящиках.
       Северьян вздрогнул, вскинулся.
       — Я… Да так… — смешался он.
       — Не это ли? — ещё мрачнее спросила Северина, выпростав из-под рубашки одолженное Кощеем колечко, которое подвесила на прочный шнурок, чтобы не потерять: на пальце оно не держалось, слишком большое, да и повернёшь случайно, задумавшись — неловко выйдет.
       — Это, — не стал отпираться брат, шагнул к ней.
       — Что же ты, как в сказке решил, да? Меня дома запереть, колечко отобрать…
       — Нечего тебе там делать! — упрямо насупился тот. — Боги знают, чего от этого Кощея ждать! Он же нелюдь, как ты поручишься, что у него на уме? Сенька, погубит он тебя! — Север схватил её за плечи.
       — Меня-то с чего? Он себя погубить хочет! — возмутилась сестра.
       — Ой ли? А с чего ему на слово верить? С тобой-то ясно всё, что я, не вижу, как у тебя глаза горят! Увлеклась загадкой новой, интересно — другие колёса, тайны Мирового Механизма! — разворчался он, едва не сплюнул с досады. — Сенька, да он же этим и пользуется!
       — А ты благодетель, значит? И не смутило, чем такое в сказках всегда заканчивается?!
       — Так то сказки! Северина, отдай кольцо, добром прошу! Нечего тебе там делать.
       — Не смей! — вывернулась из его рук девушка, отшатнулась. Сжала кольцо в кулаках, торопливо натягивая на палец — лишь бы не заметно. — Никогда тебя не прощу, если мешать мне станешь!
       — Боюсь я за тебя, дуру! — не сдержался он, опять схватил за плечо.
       — Сам дурак! — огрызнулась Северина и наконец ухитрилась провернуть кольцо на пальце.
       — И что ты наделала? — отшагнул Север, недовольно огляделся. Сжал кулаки, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
       — Себя спроси, — буркнула девушка, чувствуя облегчение. Перенесло их обоих, но ведь перенесло! Она больше всего боялась, что Северьян не послушается и попытается силой отобрать колечко, что она ему тогда противопоставит? А тут брат уже ничего не сможет сделать, придётся смириться. — И вообще лучше признайся, что не обо мне ты думал, а о Василисе, к которой сам намеревался вернуться.
       — О вас обеих, — нехотя сознался он. — И в кого ты упрямая такая?!
       — Так в тебя, братец, — елейно отозвалась Северина. — Ты же из нас двоих первый народился? А упрямство твоё — поперёд тебя! Увязался на мою голову. Ладно, пойдём Кощею новости расскажем!
       

       Глава 6. Скоро сказка сказывается

       
       Северьян сестру ругал, пускать не хотел и по дороге всё увещевал одуматься, но как только они вошли в трапезную в поисках Кощея, которого не оказалось в зеркальном зале, и увидели там Василису — сразу всё недовольство оказалось забыто. Куда подевался сердитый и насупленный витязь — не понять; оробел, взгляд смягчился, плечи расправились, не идёт — пишет! Северина бы посмеялась, но не хотелось привлекать его внимание снова и не терпелось поделиться новостями.
       Бессмертный до того сидел во главе небольшого прямоугольного стола и с отсутствующим видом чах над тарелкой, а когда Горюновы вошли — вскинулся и поднялся из-за стола.
       — Есть новости? — спросил требовательно.
       — Не просто новости, а даже почти точное место! — похвасталась Северина и плюхнулась за стол по правую руку от него, напротив Василисы. Как радостно блеснул у той взгляд, тут же спрятанный под ресницами, она тоже заметила, но предпочла промолчать. Как и о том, насколько нерешительно опустился Север на стул рядом со своей зазнобой. — Можно хоть сейчас отправляться на Четвёртое колесо! Сначала, конечно, надо посмотреть на этот колоколец, о котором говорил Кракр, — она стащила тоненький кружевной блин с небольшой стопки, — но я уверена, что это именно то, что нам нужно.
       — Рина, давай я тарелку принесу… — вскинулась Василиса напротив.
       — Ой, да ну тебя, что я, так с блином не справлюсь? — фыркнула Горюнова. — Северу вон лучше предложи, он от еды никогда не оказывается и одним не обойдётся, точно говорю.
       Более подробный рассказ много времени не занял — было бы что пересказывать. Бессмертный заверил, что найти нужное место с такими ориентирами не проблема, население Четвёртого колеса было весьма малочисленным. Да и опасности, с его слов, ждать там неоткуда, не считая тяжёлой для человека погоды, но тут Северина имела неосторожность насмешливо фыркнуть про райское местечко — Пятое колесо.
       Брат, конечно, ухватился за оговорку, потому что ему про опасные приключения не рассказали, и некоторое время шёл спор о том, кому в итоге надо идти к каменцам. Пресёк его Кощей: волшебный плащ, способный защитить от опасного жара Четвёртого колеса, у него имелся всего один, а договор о поисках смерти — с Севериной, поэтому брату ничего не оставалось, кроме как ждать здесь, раз уж он явился.
       Не сразу, но Север сдался и согласился — кажется, немало этому поспособствовала мысль о том, что останутся они с Василисой вдвоём. Как бы ни упиралась та, а настроен он был серьёзно, и сестра искренне желала удачи. А когда выяснилось, что прямо сейчас отправляться не имеет смысла — в нужном месте был поздний вечер, — вспомнила об обещании переговорить с упрямицей, которая словно бы намеренно ускользала от всякого общения без присутствия рядом Кощея. Правда, что ли, боялась?
       Выкроить удобный момент для разговора снова не вышло, из трапезной Кощей увёл Северину к зеркалу. Ненадолго, на осмотр прямоугольного колокольца, похожего на козье ботало, ушло несколько минут. Сходство с уткой было видно невооружённым взглядом, Кракр верно сказал: вещицы явно одной работы. Кружевное, многослойное переплетение золотых линий завораживало. Лежал этот колоколец на какой-то каменной полке посреди пустыря, и к себе Северина ушла воодушевлённая: завтрашнее путешествие обещало быть необременительным.
       А там и братская проблема сама поскреблась в дверь, не пришлось ничего выдумывать.
       — Рина, можно с тобой поговорить?
       — Конечно, проходи. О чём? — полюбопытствовала Северина, не выдавая своих подозрений. Плюхнулась обратно на кровать, подобрала под себя ноги и выжидательно уставилась на гостью, похлопав по покрывалу рядом.
       — О твоём брате, — присев на краешек постели, Василиса вцепилась в кончик косы. — Он… У него есть невеста?
       — Нет, он вольный сокол, — улыбнулась Горюнова. — Всё никак не найдёт себе девицу, чтобы по сердцу пришлась.
       — И многих испытывает? — искоса глянула она.
       — Что я за ним, слежу, что ли? Не младенец же, за ручку водить да приглядывать, чтобы с дурными мальчишками не водился.
       — Ясно. И верно… — пробормотала Василиса. — Прости. Пойду я…
       — Погоди, а что тебе Север-то? — Северина сообразила, что так никакого разговора не выйдет, и, подавшись вперёд, поймала гостью за руку. Та вздрогнула, но не отшатнулась, медленно вернулась на место и призналась.
       — Он… Знаешь, словно витязь из сказки, — вымолвила тихо. — Сильный, храбрый, красивый, и улыбка у него такая… Да только сказок-то не бывает! Коли нравом ещё хорош — наверняка зазноба имеется, а если нет — так небось до девок охочий, на одной ни в жизнь не остановится. Да ещё бы девица была… — голос её совсем сошёл на нет, прервался неслышным вздохом.
       — Северьяну не везёт с девушками, он влюбляется редко и всё не в тех, — ответила Горюнова. — То несколько лет назад в жену царевича наследного втрескался, так что потом сердце лихой дракой глушил, насилу излечился от этого недуга. То в красавицу, которая на него волком смотрит, сторонится, слова сказать не даёт, словно он ей враг какой.
       — Это кто же такая глупая? — Василиса так изумилась, что даже отважилась прямо посмотреть на собеседницу.
       — Ты, — честно ответила Северина после недолгих колебаний.
       Лучше было бы исподволь подвести девушку к этой мысли, мягко, осторожно, да Горюнова подобного не умела и нужных слов отыскать не смогла.