Промолчать вовремя — этот сложный навык она ещё худо-бедно освоила, а вот всяческие дипломатические тонкости — это было выше её сил.
— Что?.. — изумилась Василиса. — Но я не...
— Что ты не? Коли он тебе не по сердцу — я не понимаю, отчего ты меня расспрашивать пришла, а если нравится — так что дичишься его, словно больного? Это даже я заметила. А он так тем более, не дурак.
— Но… Нешто я могла ему взаправду понравиться? — проговорила она с настолько обезоруживающей искренностью, что Северина несколько мгновений пыталась осознать сказанное.
— А отчего бы нет? — всё-таки спросила она. — Ты вон какая красавица, хозяйственная, заботливая, добрая.
— Но… — начала она и умолкла. — Ты думаешь, я красивая? И я в самом деле нравлюсь Северьяну?
— Определённо. Тут слепым надо быть, чтобы не видеть. А ты думаешь, он к тебе со злом тянется, что ли, если так шарахаешься?
— Я не… — горячо возразила она, но осеклась, нахмурилась, опять взялась за косу и отвела глаза. — Я не знаю… То есть, думала, что это неспроста, но… Нешто так в самом деле бывает?
— Ещё и не так бывает! А ты совсем ничего о своём прошлом не помнишь? — спросила Северина опасливо.
Винить Кощея в странностях этой девушки не выходило, а то она не видела, как он общается с окружающими, значит — всё дело было в том, что именно Василиса забыла. Из головы не шли жутковатые наблюдения Кощея, и не верить ему не получалось, а верить — боязно.
Василиса медленно качнула головой.
— Обрывки, словно сон давний вспомнить пытаешься. Мама умерла, это помню. Мачеха была — вроде властная и злая, но как тут поручиться, если я ни имени её, ни лица не помню, ни добра со злом… Может, я и не такая совсем? Может, я что-то дурное делала?
— Это вряд ли, — отмахнулась Северина. — Но, знаешь… Поговорила бы ты с Северьяном по душам. Ей-богу, речь человеку именно для этого дана! А то глупо как-то. Он мне со своей стороны о несчастной любви талдычит, ты вот тоже — какой он славный, но не про твою честь. Мне и записочки нетрудно между вами поносить, но словами-то оно быстрее.
— Прости, — совершенно смутилась Василиса. — Пойду я, ты права. И… спасибо.
Утром они с Кощеем отбыли спозаранку, когда в нужной части Четвёртого колеса наступил день и почтенный — то есть алмаз — Ракас пробудился от ночного отдыха. Каменцы очень зависели от солнца, ночью с трудом соображали и вообще были малоактивны, и холод переносили очень плохо, поэтому зимой их на Третьем колесе было не встретить. Являться к нему ночью было не только невежливо, но ещё и бесполезно, не договоришься.
Песчано-каменистая равнина простиралась от горизонта до горизонта под светло-голубой чашкой неба, опрокинутой сверху. Песок впечатлял богатством оттенков, словно по земле текла разбавленная радуга. Бледно-жёлтый то заливался лазурью, то вспыхивал цветным пламенем, и всё это великолепие медленно текло по ветру, создавая живую и волшебную картину. Светло-серые с голубоватым отливом скалы, лишённые растительности, казались облаками на дымчатом небе. Белое солнце висело над горизонтом и не слепило глаза, ветер легко и приятно теребил подол.
— Почему он не смешивается? — пробормотала Северина. После перемещения Кощей не спешил тянуть её к груде камней вдали, служивших обиталищем нужному каменцу, — давал возможность привыкнуть и налюбоваться.
— Кто? — уточнил Бессмертный.
— Песок. Столько цветов, и такие плавные переходы…
— Он бесцветный. — Опустившись на корточки, он зацепил горсть мелкого песка и, выпрямившись, протянул девушке. — Просто так преломляет и отражает свет.
— Ух ты! Необычно. Вообще здесь удивительно красиво и не так уж тяжело. Надо было Севера брать.
— Попробуй снять плащ, — предложил Кощей с едва заметной улыбкой в уголках губ.
— Мне так хорошо из-за него, да? — не поддалась Северина. — Но… ладно, уговорил, интересно же! Ты только меня в него сразу заворачивай, если вдруг что.
Обещанный защитный плащ, заурядного вида тёмную накидку до колен со свободным капюшоном и верёвочными завязками, она надела перед отбытием и не очень-то верила в его действенность. Заставлял сомневаться только внимательный взгляд Кощея и его слабая усмешка: он-то точно знал! Но любопытство пересилило, и девушка дёрнула завязки.
Пустыня ударила наотмашь, да так, что подкосились ноги и закружилась голова. Нестерпимо полыхнуло жаром, словно её бросили в костёр, свет ослепил, поплыло перед глазами жаркое марево. Глаза вспыхнули болью, кожа потекла, тая. Откуда-то изнутри поднялось сокрушительное чувство обречённой безнадёжности — человеку в таких условиях не продержаться и нескольких минут...
Оборвалось всё столь же резко, как началось, и Северина запоздало осознала, что едва не потеряла сознание. Спасибо Кощею, который был настороже, успел подхватить и завернуть в плащ, даже накинуть на голову капюшон, и теперь придерживал в охапке, позволяя прийти в себя. Двоякое чувство: вроде и твёрдый такой, что почти больно, а с другой стороны — кажется приятно прохладным, и спасибо ему большое за то, что позволяет очнуться и успокоиться, не торопит.
— Спасибо. Мне кажется, ещё немного, и я бы умерла… — пробормотала она. — Кошмар!
— Это от неожиданности, — уверил Кощей, не спеша отпускать девушку, которая едва стояла на ногах, цепляясь сквозь плащ за его рубашку. — Для уроженцев вашего колеса здесь тяжело, но не настолько. Надо было попробовать снять плащ в тени, было бы легче. Лучше?
— Кажется, да, — Северина глубоко вздохнула — и нашла в себе силы расцепить руки, после чего Бессмертный осторожно разжал хватку. С глазами и кожей у неё всё было в порядке, все ужасы примерещились от неожиданности.
— Идём. Здесь недалеко.
Скалы казались обманчиво далёкими, но дошли они и впрямь быстро, от дома Северины до царского дворца — и то дольше топать. Между скалами обнаружился широкий проход — не то природное ущелье, не то рукотворный коридор, — который упёрся в крошечную почти круглую долину размером с ярмарочную площадь в родном городе Северины. Всё это свободное пространство заполнялось самым причудливым образом, так что с ходу и сравнение не подобрать.
Каменные клумбы, выложенные из разноцветных кристаллов разного размера и причудливой конфигурации, среди них — затейливой формы обломки местной серой полупрозрачной породы с отполированными гранями, на которых стояли отдельные самые разные предметы — фигурки из дерева и камня, посуда, необыновенные раковины, погружённые в стекло фантастические цветы.
Наверное, в этом всём имелась какая-то логика и последовательность, но думать о таком Северине не хотелось, она просто глазела по сторонам. Не сразу, но вскоре девушка заметила среди хаоса цветов и форм и неподвижно сидящего каменца, здешнего хозяина.
Он здорово походил на украшавшие его сад куски породы, разве что был почти целиком золотым. Чеканный узор, густой и плотный, покрывал тело целиком, притом кое-где линии шли в два слоя. На широкой каменной груди лежало большое ожерелье из серебряных с чернью пластин, пояс охватывала наборная юбка вроде той, которую Горюнова видела у каменца дома, широкие браслеты закрывали каждый сегмент его частично парящего в воздухе тела.
Сюда стоило прийти хотя бы ради того, чтобы на него взглянуть. Вроде бы и пёстро, и гора украшений, а смотрелся каменец на удивление гармонично и естественно, словно причудливый золотой самородок с вкраплениями.
— Ясного солнца, алмаз Ракас, — заговорил Кощей.
— Со-о-олнца, — протяжно прогудел тот и милостиво повёл рукой.
— У тебя есть вещь, силой подобная вот этой и той же работы. — Бессмертный дал знак Северине, и та, опомнившись, полезла в карман.
От спешки выронила безделушку, смутилась, машинально потёрла об себя и только после этого неловко протянула каменцу. И хотелось бы с почтением, но вышло просто сунуть головоломку Ракасу под нос на раскрытой ладони.
— Хочу выменять у тебя тот колоколец.
— На э-это? — протянул каменец.
— Нет. На что-то другое. Скажи свою цену, — предложил Кощей.
Северина раздосадованно поморщилась — ну кто так торгуется? — но в разговор не полезла. Мало ли какие тут обычаи!
— Не-е на-адо…
— И всё же я уверен, что есть нечто, достаточно ценное, — возразил Бессмертный.
— …Суети-иться, — невозмутимо закончил фразу каменец. — Не-е мельтеши-и-и, по-олу-ужеле-е-езный че-елове-е-ек. За-амри-и-и.
Слова он тянул настолько медленно, что Северина за это время успела несколько раз переступить с ноги на ногу и вздохнуть украдкой. С протянутой рукой и головоломкой на ней девушка чувствовала себя крайне глупо.
Кощей опустился на сухую, твёрдую землю перед Ракасом, Северина посмотрела на неё с тоской — и осталась стоять. Это не мягкая трава и даже не ровный песок, на каменистое крошево даже смотреть было неприятно и вполне достаточно ощущать его сквозь подошвы лёгких тапочек, в которых возвратное колечко выдернуло её из дома.
Каменец так же медленно поднял руку, тронул головоломку пальцем. Та в ответ стрельнула бледными белыми искрами, заставив Северину испуганно дёргаться.
— Всё-о суети-ишься, — укорил он и девушку. — За-амри-и и расска-азывай. Но-овые исто-о-ории доро-о-оже всего-о-о.
Северина переглянулась с Кощеем, но нехотя примостилась рядом, подогнув под себя плащ.
— А что рассказывать-то? — беспомощно уставилась она на мужчину. — Сказки?..
Но тот тоже выглядел озадаченным, так что пришлось вспоминать всё, что когда-то слышала от бабки Щуки. Сама Горюнова никогда не блистала талантом рассказчицы, но у Кощея с этим, очевидно, обстояло ещё хуже.
— В некотором царстве, в некотором государстве…
Всё оказалось ещё хуже, чем Северине показалось в первый момент. Сидеть было неудобно, всё больше хотелось пить, а каждая история, которая ей вспоминалась, через пять минут рассказа вызывала ленивую реплику «зна-аю».
Терпение начало заканчиваться на третьей сказке, а лопнуло — к концу часа, когда в горле окончательно пересохло, а в ход пошли уже попытки припомнить истории из жизни, которые Ракас забраковал коротким «суета-а».
— Ну знаете ли! — не выдержала Северина. — Я механик, а не скоморох! Если бы мне кто сказал, что…
— Подожди, — попросил Кощей, впервые за последнее время подавший голос, и мягко положил руку ей на плечо. — Девушка с Третьего колеса, ей сложно в этой погоде, ей нужны вода, пища и некоторые удобства. А рассказывать буду я.
— Та-ам, — небрежно повёл рукой Ракас, и Северина спешно поднялась, пока отпускают. О чём собирается рассказывать Бессмертный, хотелось знать гораздо меньше, чем сделать глоток воды.
В указанном направлении обнаружился тихий сумрачный грот, в котором имелось крошечное озерцо, даже, скорее, большая лужа, в которую по стене сбегал тоненький родник, кое-где обрывавшийся капелью. Вокруг камни заполонял бледный, но очень густой голубоватый мох.
Жажда боролась с осторожностью недолго и вскоре победила. Правда, из лужи пить Северина всё равно не стала, нашла, где струйка была побольше. Запасов еды тут, конечно, не оказалось, зато перед гротом был обустроен уютный уголок, вполне пригодный для людей. Навес из узорчатой, шитой золотом ткани, при этом изрядно потрёпанной временем, под ним — маленький круглый стол с парой стульев, резных и невероятно красивой работы, кажется из Тривторого царства, там очень любили похожие узоры. Имелась даже низкая тахта с большими подушками — заметно выгоревшими, но всё же целыми на вид.
Северина немного посидела там, попробовала прилечь — но от ткани остро пахло пылью и тленом, да и попытка поправить подушку закончилась тем, что ткань разошлась под пальцами. Девушка испуганно вскочила, очень осторожно переложила подушку так, чтобы рваный угол было не видно, смахнула насыпавшуюся труху и поспешила пройти дальше, сделав вид, что ничего не случилось.
Ракас явно собирал не только истории, но и различные предметы из всех колёс. Зачем ему это надо — Северина так и не поняла, но возвращаться к Кощею не спешила, прошлась по странному жилью каменца, с интересом оглядываясь. Она бы ещё и пощупала, но тут осторожность победила.
Более внимательный взгляд позволил отметить, что участь подушек и навеса постигла многие вещи — палящее солнце Четвёртого колеса было для них губительно. Вещицы выгорали, трескались, понемногу умирали, но хозяина это явно устраивало. Первое впечатление — восторг от многообразия, — сменилось разочарованием. Это не сокровищница была, как показалось поначалу, а мусорная куча.
Раздражение и досада крепли с каждым шагом. Было жалко гибнущую красоту и потерянное время.
Каменец не спешил соглашаться на обмен, но и Кощея не гнал. Северина поглядывала в их сторону издалека, и Бессмертный что-то очень уверенно вещал, а хозяин — слушал. Проснувшееся любопытство наконец заставило её приблизиться: немногословный Кощей очень редко выдавал кряду больше пары фраз, и стало интересно, о чём именно он рассказывает?
— Составленное уравнение произвольного движения сверхмассивного объекта во временном потоке, плотность которого меняется в экспоненциальной зависимости, имеет поправочные коэффициенты, зависящие от…
Северина, присев рядом, так и не смогла поймать нить повествования, но некоторое время из упрямства пыталась. Она прекрасно понимала, что рассказывает Кощей не сказки, а что-то очень серьёзное о работе мира. Наверное, придуманное Сварогом. Наверное, он сейчас давал ответ на самый сокровенный вопрос: как именно устроен и работает Мировой Механизм. Только, увы, сказанное Северина понимала через слово на третье, да ещё рассказывал Бессмертный, словно специально, самым монотонным и нудным голосом. Слушал ли всё это каменец или дремал — непонятно, а вот она быстро начала клевать носом, убаюканная потоком цифр и странных названий.
Рассудив, что спать сидя — не лучшее решение, Северина опять пошла осматриваться, но на этот раз — куда смелее, не смущаясь брать в руки и ощупывать предметы. Если хозяин их не бережёт, то с чего ей проявлять щепетильность?
С интересом она подобрала изящный фигурный пузырёк тёмного стекла с плотно притёртой пробкой и выгоревшей биркой, на которой с трудом разобрала надпись «выпей меня». Не удержавшись, сковырнула пробку и принюхалась, но пузырёк оказался пустым, хотя и пах весьма приятно, ягодами. Видимо, кто-то уже выпил. Интересно, выжил ли?
Заглянула и в железную шкатулку с надписью «каменная моль». На удивление, моль там действительно обнаружилась, и совсем не каменная. Мелкая бледная бабочка прытко выпорхнула из шкатулки, словно сидела наготове. Увернулась от рук девушки, шмыгнула куда-то вниз и в сторону и затерялась на местности. Охотиться за насекомым не хотелось совершенно, так что Северина потихоньку прикрыла шкатулку обратно и поспешила отойти на другую сторону. Главное, чтобы моль эта не оказалась страшным убийцей каменцев и проклятием их народа. С другой стороны, если так, то зачем держать её в открытой шкатулке?
Ещё с полчаса девушка бродила без интересных впечатлений, вид собрания больше удручал, чем восхищал. Попалось несколько деталей и узлов сложных механизмов, напоминавших в таком виде части мёртвых тел и вызывавших у Северины сочувствие. Нашлись и часы, и магнитная тарелочка с заводным яблочком, и ещё несколько знакомых бытовых приборов, но вряд ли они работали.
— Что?.. — изумилась Василиса. — Но я не...
— Что ты не? Коли он тебе не по сердцу — я не понимаю, отчего ты меня расспрашивать пришла, а если нравится — так что дичишься его, словно больного? Это даже я заметила. А он так тем более, не дурак.
— Но… Нешто я могла ему взаправду понравиться? — проговорила она с настолько обезоруживающей искренностью, что Северина несколько мгновений пыталась осознать сказанное.
— А отчего бы нет? — всё-таки спросила она. — Ты вон какая красавица, хозяйственная, заботливая, добрая.
— Но… — начала она и умолкла. — Ты думаешь, я красивая? И я в самом деле нравлюсь Северьяну?
— Определённо. Тут слепым надо быть, чтобы не видеть. А ты думаешь, он к тебе со злом тянется, что ли, если так шарахаешься?
— Я не… — горячо возразила она, но осеклась, нахмурилась, опять взялась за косу и отвела глаза. — Я не знаю… То есть, думала, что это неспроста, но… Нешто так в самом деле бывает?
— Ещё и не так бывает! А ты совсем ничего о своём прошлом не помнишь? — спросила Северина опасливо.
Винить Кощея в странностях этой девушки не выходило, а то она не видела, как он общается с окружающими, значит — всё дело было в том, что именно Василиса забыла. Из головы не шли жутковатые наблюдения Кощея, и не верить ему не получалось, а верить — боязно.
Василиса медленно качнула головой.
— Обрывки, словно сон давний вспомнить пытаешься. Мама умерла, это помню. Мачеха была — вроде властная и злая, но как тут поручиться, если я ни имени её, ни лица не помню, ни добра со злом… Может, я и не такая совсем? Может, я что-то дурное делала?
— Это вряд ли, — отмахнулась Северина. — Но, знаешь… Поговорила бы ты с Северьяном по душам. Ей-богу, речь человеку именно для этого дана! А то глупо как-то. Он мне со своей стороны о несчастной любви талдычит, ты вот тоже — какой он славный, но не про твою честь. Мне и записочки нетрудно между вами поносить, но словами-то оно быстрее.
— Прости, — совершенно смутилась Василиса. — Пойду я, ты права. И… спасибо.
Прода от 12.05.2025, 19:48
Утром они с Кощеем отбыли спозаранку, когда в нужной части Четвёртого колеса наступил день и почтенный — то есть алмаз — Ракас пробудился от ночного отдыха. Каменцы очень зависели от солнца, ночью с трудом соображали и вообще были малоактивны, и холод переносили очень плохо, поэтому зимой их на Третьем колесе было не встретить. Являться к нему ночью было не только невежливо, но ещё и бесполезно, не договоришься.
Песчано-каменистая равнина простиралась от горизонта до горизонта под светло-голубой чашкой неба, опрокинутой сверху. Песок впечатлял богатством оттенков, словно по земле текла разбавленная радуга. Бледно-жёлтый то заливался лазурью, то вспыхивал цветным пламенем, и всё это великолепие медленно текло по ветру, создавая живую и волшебную картину. Светло-серые с голубоватым отливом скалы, лишённые растительности, казались облаками на дымчатом небе. Белое солнце висело над горизонтом и не слепило глаза, ветер легко и приятно теребил подол.
— Почему он не смешивается? — пробормотала Северина. После перемещения Кощей не спешил тянуть её к груде камней вдали, служивших обиталищем нужному каменцу, — давал возможность привыкнуть и налюбоваться.
— Кто? — уточнил Бессмертный.
— Песок. Столько цветов, и такие плавные переходы…
— Он бесцветный. — Опустившись на корточки, он зацепил горсть мелкого песка и, выпрямившись, протянул девушке. — Просто так преломляет и отражает свет.
— Ух ты! Необычно. Вообще здесь удивительно красиво и не так уж тяжело. Надо было Севера брать.
— Попробуй снять плащ, — предложил Кощей с едва заметной улыбкой в уголках губ.
— Мне так хорошо из-за него, да? — не поддалась Северина. — Но… ладно, уговорил, интересно же! Ты только меня в него сразу заворачивай, если вдруг что.
Обещанный защитный плащ, заурядного вида тёмную накидку до колен со свободным капюшоном и верёвочными завязками, она надела перед отбытием и не очень-то верила в его действенность. Заставлял сомневаться только внимательный взгляд Кощея и его слабая усмешка: он-то точно знал! Но любопытство пересилило, и девушка дёрнула завязки.
Пустыня ударила наотмашь, да так, что подкосились ноги и закружилась голова. Нестерпимо полыхнуло жаром, словно её бросили в костёр, свет ослепил, поплыло перед глазами жаркое марево. Глаза вспыхнули болью, кожа потекла, тая. Откуда-то изнутри поднялось сокрушительное чувство обречённой безнадёжности — человеку в таких условиях не продержаться и нескольких минут...
Оборвалось всё столь же резко, как началось, и Северина запоздало осознала, что едва не потеряла сознание. Спасибо Кощею, который был настороже, успел подхватить и завернуть в плащ, даже накинуть на голову капюшон, и теперь придерживал в охапке, позволяя прийти в себя. Двоякое чувство: вроде и твёрдый такой, что почти больно, а с другой стороны — кажется приятно прохладным, и спасибо ему большое за то, что позволяет очнуться и успокоиться, не торопит.
— Спасибо. Мне кажется, ещё немного, и я бы умерла… — пробормотала она. — Кошмар!
— Это от неожиданности, — уверил Кощей, не спеша отпускать девушку, которая едва стояла на ногах, цепляясь сквозь плащ за его рубашку. — Для уроженцев вашего колеса здесь тяжело, но не настолько. Надо было попробовать снять плащ в тени, было бы легче. Лучше?
— Кажется, да, — Северина глубоко вздохнула — и нашла в себе силы расцепить руки, после чего Бессмертный осторожно разжал хватку. С глазами и кожей у неё всё было в порядке, все ужасы примерещились от неожиданности.
— Идём. Здесь недалеко.
Скалы казались обманчиво далёкими, но дошли они и впрямь быстро, от дома Северины до царского дворца — и то дольше топать. Между скалами обнаружился широкий проход — не то природное ущелье, не то рукотворный коридор, — который упёрся в крошечную почти круглую долину размером с ярмарочную площадь в родном городе Северины. Всё это свободное пространство заполнялось самым причудливым образом, так что с ходу и сравнение не подобрать.
Каменные клумбы, выложенные из разноцветных кристаллов разного размера и причудливой конфигурации, среди них — затейливой формы обломки местной серой полупрозрачной породы с отполированными гранями, на которых стояли отдельные самые разные предметы — фигурки из дерева и камня, посуда, необыновенные раковины, погружённые в стекло фантастические цветы.
Наверное, в этом всём имелась какая-то логика и последовательность, но думать о таком Северине не хотелось, она просто глазела по сторонам. Не сразу, но вскоре девушка заметила среди хаоса цветов и форм и неподвижно сидящего каменца, здешнего хозяина.
Он здорово походил на украшавшие его сад куски породы, разве что был почти целиком золотым. Чеканный узор, густой и плотный, покрывал тело целиком, притом кое-где линии шли в два слоя. На широкой каменной груди лежало большое ожерелье из серебряных с чернью пластин, пояс охватывала наборная юбка вроде той, которую Горюнова видела у каменца дома, широкие браслеты закрывали каждый сегмент его частично парящего в воздухе тела.
Сюда стоило прийти хотя бы ради того, чтобы на него взглянуть. Вроде бы и пёстро, и гора украшений, а смотрелся каменец на удивление гармонично и естественно, словно причудливый золотой самородок с вкраплениями.
— Ясного солнца, алмаз Ракас, — заговорил Кощей.
— Со-о-олнца, — протяжно прогудел тот и милостиво повёл рукой.
— У тебя есть вещь, силой подобная вот этой и той же работы. — Бессмертный дал знак Северине, и та, опомнившись, полезла в карман.
От спешки выронила безделушку, смутилась, машинально потёрла об себя и только после этого неловко протянула каменцу. И хотелось бы с почтением, но вышло просто сунуть головоломку Ракасу под нос на раскрытой ладони.
— Хочу выменять у тебя тот колоколец.
— На э-это? — протянул каменец.
— Нет. На что-то другое. Скажи свою цену, — предложил Кощей.
Северина раздосадованно поморщилась — ну кто так торгуется? — но в разговор не полезла. Мало ли какие тут обычаи!
— Не-е на-адо…
— И всё же я уверен, что есть нечто, достаточно ценное, — возразил Бессмертный.
— …Суети-иться, — невозмутимо закончил фразу каменец. — Не-е мельтеши-и-и, по-олу-ужеле-е-езный че-елове-е-ек. За-амри-и-и.
Слова он тянул настолько медленно, что Северина за это время успела несколько раз переступить с ноги на ногу и вздохнуть украдкой. С протянутой рукой и головоломкой на ней девушка чувствовала себя крайне глупо.
Кощей опустился на сухую, твёрдую землю перед Ракасом, Северина посмотрела на неё с тоской — и осталась стоять. Это не мягкая трава и даже не ровный песок, на каменистое крошево даже смотреть было неприятно и вполне достаточно ощущать его сквозь подошвы лёгких тапочек, в которых возвратное колечко выдернуло её из дома.
Каменец так же медленно поднял руку, тронул головоломку пальцем. Та в ответ стрельнула бледными белыми искрами, заставив Северину испуганно дёргаться.
— Всё-о суети-ишься, — укорил он и девушку. — За-амри-и и расска-азывай. Но-овые исто-о-ории доро-о-оже всего-о-о.
Северина переглянулась с Кощеем, но нехотя примостилась рядом, подогнув под себя плащ.
— А что рассказывать-то? — беспомощно уставилась она на мужчину. — Сказки?..
Но тот тоже выглядел озадаченным, так что пришлось вспоминать всё, что когда-то слышала от бабки Щуки. Сама Горюнова никогда не блистала талантом рассказчицы, но у Кощея с этим, очевидно, обстояло ещё хуже.
— В некотором царстве, в некотором государстве…
Всё оказалось ещё хуже, чем Северине показалось в первый момент. Сидеть было неудобно, всё больше хотелось пить, а каждая история, которая ей вспоминалась, через пять минут рассказа вызывала ленивую реплику «зна-аю».
Терпение начало заканчиваться на третьей сказке, а лопнуло — к концу часа, когда в горле окончательно пересохло, а в ход пошли уже попытки припомнить истории из жизни, которые Ракас забраковал коротким «суета-а».
— Ну знаете ли! — не выдержала Северина. — Я механик, а не скоморох! Если бы мне кто сказал, что…
— Подожди, — попросил Кощей, впервые за последнее время подавший голос, и мягко положил руку ей на плечо. — Девушка с Третьего колеса, ей сложно в этой погоде, ей нужны вода, пища и некоторые удобства. А рассказывать буду я.
— Та-ам, — небрежно повёл рукой Ракас, и Северина спешно поднялась, пока отпускают. О чём собирается рассказывать Бессмертный, хотелось знать гораздо меньше, чем сделать глоток воды.
Прода от 13.05.2025, 22:39
В указанном направлении обнаружился тихий сумрачный грот, в котором имелось крошечное озерцо, даже, скорее, большая лужа, в которую по стене сбегал тоненький родник, кое-где обрывавшийся капелью. Вокруг камни заполонял бледный, но очень густой голубоватый мох.
Жажда боролась с осторожностью недолго и вскоре победила. Правда, из лужи пить Северина всё равно не стала, нашла, где струйка была побольше. Запасов еды тут, конечно, не оказалось, зато перед гротом был обустроен уютный уголок, вполне пригодный для людей. Навес из узорчатой, шитой золотом ткани, при этом изрядно потрёпанной временем, под ним — маленький круглый стол с парой стульев, резных и невероятно красивой работы, кажется из Тривторого царства, там очень любили похожие узоры. Имелась даже низкая тахта с большими подушками — заметно выгоревшими, но всё же целыми на вид.
Северина немного посидела там, попробовала прилечь — но от ткани остро пахло пылью и тленом, да и попытка поправить подушку закончилась тем, что ткань разошлась под пальцами. Девушка испуганно вскочила, очень осторожно переложила подушку так, чтобы рваный угол было не видно, смахнула насыпавшуюся труху и поспешила пройти дальше, сделав вид, что ничего не случилось.
Ракас явно собирал не только истории, но и различные предметы из всех колёс. Зачем ему это надо — Северина так и не поняла, но возвращаться к Кощею не спешила, прошлась по странному жилью каменца, с интересом оглядываясь. Она бы ещё и пощупала, но тут осторожность победила.
Более внимательный взгляд позволил отметить, что участь подушек и навеса постигла многие вещи — палящее солнце Четвёртого колеса было для них губительно. Вещицы выгорали, трескались, понемногу умирали, но хозяина это явно устраивало. Первое впечатление — восторг от многообразия, — сменилось разочарованием. Это не сокровищница была, как показалось поначалу, а мусорная куча.
Раздражение и досада крепли с каждым шагом. Было жалко гибнущую красоту и потерянное время.
Каменец не спешил соглашаться на обмен, но и Кощея не гнал. Северина поглядывала в их сторону издалека, и Бессмертный что-то очень уверенно вещал, а хозяин — слушал. Проснувшееся любопытство наконец заставило её приблизиться: немногословный Кощей очень редко выдавал кряду больше пары фраз, и стало интересно, о чём именно он рассказывает?
— Составленное уравнение произвольного движения сверхмассивного объекта во временном потоке, плотность которого меняется в экспоненциальной зависимости, имеет поправочные коэффициенты, зависящие от…
Северина, присев рядом, так и не смогла поймать нить повествования, но некоторое время из упрямства пыталась. Она прекрасно понимала, что рассказывает Кощей не сказки, а что-то очень серьёзное о работе мира. Наверное, придуманное Сварогом. Наверное, он сейчас давал ответ на самый сокровенный вопрос: как именно устроен и работает Мировой Механизм. Только, увы, сказанное Северина понимала через слово на третье, да ещё рассказывал Бессмертный, словно специально, самым монотонным и нудным голосом. Слушал ли всё это каменец или дремал — непонятно, а вот она быстро начала клевать носом, убаюканная потоком цифр и странных названий.
Рассудив, что спать сидя — не лучшее решение, Северина опять пошла осматриваться, но на этот раз — куда смелее, не смущаясь брать в руки и ощупывать предметы. Если хозяин их не бережёт, то с чего ей проявлять щепетильность?
С интересом она подобрала изящный фигурный пузырёк тёмного стекла с плотно притёртой пробкой и выгоревшей биркой, на которой с трудом разобрала надпись «выпей меня». Не удержавшись, сковырнула пробку и принюхалась, но пузырёк оказался пустым, хотя и пах весьма приятно, ягодами. Видимо, кто-то уже выпил. Интересно, выжил ли?
Заглянула и в железную шкатулку с надписью «каменная моль». На удивление, моль там действительно обнаружилась, и совсем не каменная. Мелкая бледная бабочка прытко выпорхнула из шкатулки, словно сидела наготове. Увернулась от рук девушки, шмыгнула куда-то вниз и в сторону и затерялась на местности. Охотиться за насекомым не хотелось совершенно, так что Северина потихоньку прикрыла шкатулку обратно и поспешила отойти на другую сторону. Главное, чтобы моль эта не оказалась страшным убийцей каменцев и проклятием их народа. С другой стороны, если так, то зачем держать её в открытой шкатулке?
Ещё с полчаса девушка бродила без интересных впечатлений, вид собрания больше удручал, чем восхищал. Попалось несколько деталей и узлов сложных механизмов, напоминавших в таком виде части мёртвых тел и вызывавших у Северины сочувствие. Нашлись и часы, и магнитная тарелочка с заводным яблочком, и ещё несколько знакомых бытовых приборов, но вряд ли они работали.
