- Это вы… вы виноваты… вы позволили этому случиться, - с трудом заставляя слушаться собственные руки и ноги, Нэрм поднялся, и уставился на мистика злобным взглядом. – Вы позволили ему умереть.
Мистик нахмурился. Этого хватило, чтобы лишить грифона желания приблизиться к нему.
- Глaва, - протянул Асарт, медленно поднимаясь на ноги. Чувствовал он себя избитым, - вашему Дому надлежит провести еще одну последнюю церемонию.
Огаст вздрогнул всем своим мощным телом и по-детски жалобно взглянул на мистика. Грифон выглядел в этот момент слабым и уязвимым.
- Кара забрала его? – оторопело спросил Огаст. Он моргал и никак не мог осознать того, что произошло. Разум что-то заволокло, и восприятие реальности притупилось.
- Да, - ответил мистик. Выстроенная им стена огня воспрепятствовала тому, чтобы духи стали свидетелями ужасной картины. Может, и не стоило так уж их беречь.
- Почему вы не предотвратили?! – снова отыскал в себе храбрость Нэрм. – Вы должны были!
- Заткнулся бы ты, парень, - устало проговорил Асарт, касаясь ладонью налитого свинцом затылка. – А то я тебя зубов лишу. На это у меня сил хватит.
Наследник от возмущения потерял дар речи, что мистика вполне устроило.
- Глaва, - человек вновь перевел свое внимание, - мой вам совет – отмените празднество, оно не к месту.
После этих слов Асарт направился к выходу из зала, оставляя за своей спиной разруху и хаос. В его обязанности точно не входило наводить порядок. Пусть это на себя возьмет кто-нибудь другой.
Весь дом полнился пустотой. Слуги либо сбежали, либо спрятались так глубоко, как смогли. В своих комнатах Асарт без сил упал на диван в гостиной. Прежде чем провалиться то ли в сон, то ли в обморок, в мозгу пролетела стремительная мысль: «Что же так не вовремя попалось под ноги?».
- Бедный, бедный, - причитала Отта, искренне переживая за погибшего.
Два дня прошло с момента явления кары. Эйзалур насильно выволокла себя за пределы особняка. Прошедшее время феникс провела в своей комнате, не желая покидать ее ни по каким причинам. Пролежала в своей постели, укрывшись одеялом с головой, не желая ни с кем говорить. Слуг отсылала прочь, а Ямито, скребшийся в дверь, услышал такую бранную речь от девушки, что не предпринял более ни единой попытки. Даже голод, начавший заглушать собой все страхи и мысли о произошедшем, не заставил Эйзалур открыть дверь и спуститься в кухню. Слишком близко к залу… Дух обошлась фруктами, всегда полнившими вазу в ее спальне.
Кажется, она была единственной, кто так себя вел. Дом хотели покинуть все, в его стенах никто не находил покоя. Вчера был День рождения тройни, об этом еле вспомнили. Празднество не состоялось, подарков не было. Несколько грифонов попытались прийти к Глaве, желая выказать внимание, Огаст их выгнал. И они тому факту оказались несказанно рады. Речи о семье Глaвы захватили всю территорию клана. Разговоры велись об одном: под ударом кары - главная ветвь, и сколько еще выпадет им горестей - неизвестно.
Сородичи говорили об этом со всевозрастающей уверенностью, убеждая себя, что все они в безопасности, что угроза не висит мечом над ними. Было это ложью или нет, могло рассудить лишь время. Следующего удара страшились стократно.
- Как же так, а? Что же мистик? Какой с него толк, если он никого защитить не может? – продолжала рассуждать Отта.
О человеке феникс вспомнила лишь сегодня, за что она себя стыдила. Эйзалур понятия не имела, что с ним.
Она все видела, от начала и до конца. Собственный огонь позволял ей видеть истину, и она оказалась единственной, для кого стена пламени не служила препятствием. В фениксе отпечаталась помять о том, как человек боролся и как он проиграл.
Дух нервно дернула себя за кончик косы. Кара чудовищно сильна. Как с такой справиться?
Отта ждала ответов на свои вопросы, заглядывала в глаза, искала тени на лице феникса. Ей очень хотелось узнать правду. Любопытно, интересно. И всего лишь немного страшно. От ее дома особняк Глaвы далеко. Если кара именно там орудует, то можно вовсе не бояться.
Феникс не желала отвечать. Оправдывать и защищать мистика перед такими, как Отта, бесполезно. Эйзалур удивилась своему желанию стоять на стороне мага. Он – взрослый человек, меньшее, что его беспокоит - шепот за спиной.
В маленькую гостиную вбежал мальчишка. На феникса он не обратил внимания, девушка была частым гостем в их доме. Ребенок продолжил играть в мяч. Тот, яркий и цветной, упруго отскакивал от пола и возвращался в руки.
- Киар! Сколько раз я говорила не играть в доме, - недовольно бросила Отта, раздраженная тем, что в присутствии ребенка из феникса слова не вытащить.
Из-за этого она взялась с еще большей тщательностью рассматривать сервиз, принесенный Эйзалур. Таким образом она удерживала духа подле себя.
Феникс всеми силами подавляла раздражение: в ее работе не могло найтись изъянов. О своей вине в уничтожении предыдущих наборов Отта как будто всякий раз забывала. Феникс посматривала по сторонам, скользила взглядом по убранству скромной комнатки, служившей и гостиной, и столовой. Несмотря на чистоту и порядок, в этом доме никогда не чувствовалось уюта. Как будто все, кто жил здесь, избрали дом своим временным пристанищем. Эйзалур каждый раз одергивала себя. Ей нет нужды о подобном думать. На территории грифонов она - почетный гость. Не меньше, но и не больше. Она не должна вникать в жизнь каждого духа.
Киар замечание матери пропустил мимо ушей, полностью занятый игрой. Эйзалур наблюдала за метаниями мяча с некоторой тревогой. В отличие от большинства своих сородичей, любящих много свободного пространства, в доме Отты каждый угол был занят. Мяч ударялся то в комод, то в ножку стула, то в стену возле висящего на ней зеркала.
- Беда поселилась только в доме Глaвы, говорят… – Отта стрельнула глазами в сторону гостьи, остро следя за ее реакцией. – Хорошо, если так.
Феникс сдвинула брови.
- Пойми правильно, - вздохнула грифон, пробегаясь пухлыми пальцами по кромке огромного блюда, - выживаемость клана – всегда самое важное. Мы должны понимать, что ждет нас и наших детей. А Глaва что-нибудь придумает. Если повезет, то этот маг окажется хоть чем-то полезен.
- Он делает все от него зависящее, - все-таки вступилась за мистика феникс. – Ничего хорошего карателя не ждет. Он получит по заслугам, когда его схватят.
- Да-да, - выразила полное безразличие Отта.
За ее спиной пролетел мяч и с невероятной силой врезался в закрытое окно. Большое стекло лопнуло с громким хлопком, осколки брызнули в стороны, угрожая ранить всех присутствующих. Грифон закричала изо всех сил, не видя первопричину случившегося.
- Это кара! Она пришла за мной! Пришла!
Отта соскочила со своего места, готовясь и бежать, и падать без чувств одновременно. Блюдо из своих рук она выпустила, и то стремительно полетело на пол. Эйзалур применила магию. Часть сервиза зависла в воздухе, как то сделали и осколки окна. Комната наполнилась звоном. Эйзалур первым перехватила блюдо и вернула то на стол невредимым. Окно по кусочком стало возвращаться на место. Магия феникса собирала его как мозаику до самой последней мелкой крошки. До тех пор, пока оно не стало целым.
- Ты в порядке? – закончив, спросила феникс у мальчишки, выглядевшего перепуганным.
Киар нервно мотнул головой. Эйзалур отыскала взглядом мяч, подошла к нему и взяла в руки. Маленький, упругий. Его хватило, чтобы разбить огромное окно? Отчего-то фениксу с трудом в это верилось.
Отта подлетела к сыну и дала ему затрещину. Ребенок заревел в голос.
- Что ж ты творишь, поганец?!
- Отта, - голос феникса удержал женщину от потока брани и, возможно, нового удара.
Грифон отряхнулась, оправила свою всегда аккуратную одежду и раздраженно посмотрела по сторонам, не зная, куда выплеснуть эмоции. Пережитый страх все еще держал нервы натянутыми, а то, что она так глупо повела себя на глазах красавицы-феникса, порождало в душе темные эмоции.
- Спасибо, Эйзалур, за сервиз… и за окно. Знаешь, ты лучше иди, - проговорила Отта с трудом. Она теперь и сама плохо представляла, чтобы еще раз решиться пригласить гостью их клана к себе в дом.
Та, вернув мячик обратно в руки хнычущему ребенку, шепнула ему пару ободряющих слов и украдкой подмигнула. Киар слабо улыбнулся в ответ, утирая рукавом слезы.
Феникс покинула дом с чувством облегчения. Втянула в себя прохладный осенний воздух, смешанный с прелым запахом опавшей листвы. Желание вернуться в особняк Глaвы вновь проснулось, какой бы это ни было нелепостью.
Эйзалур шла быстро. Она успевала ловить на себе взгляды грифонов, что прогуливались снаружи или же спешили по своим делам, перешептывания неслись со всех сторон. Остров жил. Жил даже больше, чем после гибели Кьялги. Перемены коснулись именно того, о чем говорила Отта. Грифоны уверовали в опасную мысль: беда сулит лишь жителям особняка Глaвы. Феникс подозревала, что их вера держится именно на том, что иначе духи падут в панику. При опасности всякий надеется, что та не возымеет новой силы. Когда же она снова нависает над головой, есть два пути – утонуть в мыслях о том, кто станет следующим, или убедить себя, что беда в чужом доме. И Эйзалур неслась в этот самый дом. Феникс частью сознания понимала первопричину своих действий: мистик. Чем ближе маг, тем безопаснее.
Переступив порог, дух почувствовала то же напряжение, что витало в воздухе все два дня. Дому приходилось непросто. Слуги мелькали тут и там бледными тенями, слившись по цвету лицами со своей серой формой. Они потеряли привычную живость, не заводили праздных разговоров между собой и не с таким почтением, как раньше, кланялись своим хозяевам.
Это породило в Эйзалур беспокойство. Прежде чем уйти к себе, она направилась к комнатам Гаталы. Подойдя к дверям, феникс застала их приоткрытыми. Заглянув в щель, обнаружила в гостиной Ямито. Он с хмурым видом приводил комнату в относительный порядок, собирая разбросанные вещи, сгребая грязную посуду на поднос. Его сестра оказалась так напугана гибелью слуги, что запретила кому-либо приближаться к себе.
- Как она? – входя, спросила феникс.
- Хуже, чем обычно, - со вздохом ответил грифон. На лице Ямито отражалась усталость, под глазами пролегли темные круги. Ни для кого эти дни не прошли бесследно.
Он оглянулся на двери спальни, те оставались плотно запертыми, дозваться Гаталу не представлялось возможным. Понимание того, что она сохраняет хоть какую-то разумность, давала пропадавшая из тарелок еда. Братья приносили ей обеды сами, чтобы слугам не приходилось выслушивать дикие вопли молодой хозяйки. Вчера Глaва пытался разговаривать с дочерью. Гатала не открыла даже ему.
- Нам всем нужно оправиться, - проговорила Эйзалур, выискивая глазами для себя работу. Подойдя к настольной вазе, она вытащила из нее давно засохшие цветы. Вазу, в которой даже воды не оказалось, она переставила на поднос к грязной посуде.
- Тэлкет пообещал прийти, как освободится от своих дел. Может быть, с ним она станет разговаривать, - Ямито со злостью отбросил обратно от себя ворох вещей. – Как я устал! Сестра сосредоточена только на себе, как будто у других нет ни забот, ни страхов. Вместо того чтобы взять себя в руки, она добавляет новых проблем. К отцу приходят, спрашивают о случившемся. Пока спрашивают, а потом начнут допытываться! Глaва не всесилен, клан избавится от него, если он не сможет справиться с бедой. Нэрм поддерживает его и пытается убедить сородичей, что не нужно бежать к алтарям. К алтарям ведь бежать нельзя из-за мистика! – последние слова молодой грифон проговорил с особым цинизмом. Миловидные черты лица исказила жестокая гримаса. – Можно подумать, нам от присутствия человека стало легче.
- Он почти ее переборол, - раздраженно произнесла Эйзалур, строго глядя на Ямито. – Я видела это.
Грифон посмотрел на нее в ответ. Дар всех фениксов – видеть истину сквозь свой огонь. В Эйзалур из-за магии он был развит меньше, чем в ее сородичах, но ее словам можно верить.
- Хорошо, - с неохотой согласился грифон, - даже если так, еще одна жизнь потеряна.
- Я не слышала, чтобы с карой справлялись за пару дней. Ее иногда с трудом останавливают, даже когда каратель известен, а Асарту приходится выяснять все сразу.
- Асарту! – передразнил ее Ямито в раздражении. - Это его работа.
Увидев то, какими глазами феникс на него смотрит, грифон почувствовал стыд. Даже взгляд пришлось отвести.
- Верно, и он ее выполняет, - отчеканила Эйзалур, складывая перед собой руки. Из-за того, что ото всех она слышала одни и те же слова, в ней начала появляться злость. - Где он сейчас?
У Ямито дернулась щека.
- Где ему еще быть? В Подземелье.
- Что? – поразилась Эйзалур. – Без меня?
- А почему он должен быть там с тобой? – вкрадчиво спросил грифон, приближаясь к девушке. – Ты не обязана ему помогать.
- Я сама согласилась на это, - феникс не любила нарушать собственные слова.
- Мы нашли тех, кто не отказался спуститься с ним вниз, - Ямито чувствовал, как собственные эмоции становится все труднее сдерживать. Феникс защищала человека и готова была бежать к нему прямо сейчас. Чем он заслужил от нее такое внимание?
- Если ваши сородичи позволяют себе там те же речи, что я слышу отовсюду…
- Эйзалур! – не выдержал грифон. Он схватил девушку за плечи и встряхнул. – Через секунду или завтра может не стать тебя или меня. Ты это понимаешь?
- Не говори глупостей.
- Какие уж тут глупости!
- Вы – под Защитой Первопредка, - напомнила она молодому грифону, - а моя смерть принесет гибель всему вашему селению. Мы последние, за кого нужно опасаться, - уверенно закончила феникс.
Опасность грозит остальным. Всем, кроме нее, тройни и Глaвы. То есть отчасти все как раз обратно тому, в чем пытаются убедить себя все грифоны. Беда вовсе не под крышей Огаста, скорее отсюда она начинает свой ход. Закончит в этих стенах, выйдет наружу. А ей там – полное раздолье.
- Нужно думать не о вашей ветви, а о простых сородичах, - обеспокоенно пробормотала Эйзалур.
- Я не хочу думать о них, я хочу, чтобы ты была в безопасности, - порывисто произнес Ямито и с той же стремительностью он поцеловал девушку.
Феникс застыла в его руках, перестала дышать. Одно мучительное мгновение грифон целовал ледяное изваяние, после чего отступил, чувствуя себя хуже некуда. Эйзалур на секунду прикрыла глаза, выдохнула и когда вновь распахнула веки, ее взгляд полнился… пустотой. Ямито надеялся на осуждение, даже на ярость. На всплеск эмоций и звонкую пощечину. А не получил ничего. Совсем. Грифон горько усмехнулся.
- Выходит, что ты хочешь, чтобы я была в безопасности, - медленно произнесла Эйзалур и ткнула пальцем в грудь грифона. - А еще ты хочешь, чтобы самой беды не существовало. Это слабость, Ямито, так нельзя. Я понимаю тебя. Мне тоже страшно после случившегося. И я тоже почти готова забыть о главном. О том, что бояться никак нельзя. Страх делает слабым, а слабых кара забирает попутно.
Подобной отповеди грифон не ожидал. Тем более в такой момент. Пустота во взгляде – пустота внутри. Вот и весь ответ. Все, что он заслужил.
Мистик нахмурился. Этого хватило, чтобы лишить грифона желания приблизиться к нему.
- Глaва, - протянул Асарт, медленно поднимаясь на ноги. Чувствовал он себя избитым, - вашему Дому надлежит провести еще одну последнюю церемонию.
Огаст вздрогнул всем своим мощным телом и по-детски жалобно взглянул на мистика. Грифон выглядел в этот момент слабым и уязвимым.
- Кара забрала его? – оторопело спросил Огаст. Он моргал и никак не мог осознать того, что произошло. Разум что-то заволокло, и восприятие реальности притупилось.
- Да, - ответил мистик. Выстроенная им стена огня воспрепятствовала тому, чтобы духи стали свидетелями ужасной картины. Может, и не стоило так уж их беречь.
- Почему вы не предотвратили?! – снова отыскал в себе храбрость Нэрм. – Вы должны были!
- Заткнулся бы ты, парень, - устало проговорил Асарт, касаясь ладонью налитого свинцом затылка. – А то я тебя зубов лишу. На это у меня сил хватит.
Наследник от возмущения потерял дар речи, что мистика вполне устроило.
- Глaва, - человек вновь перевел свое внимание, - мой вам совет – отмените празднество, оно не к месту.
После этих слов Асарт направился к выходу из зала, оставляя за своей спиной разруху и хаос. В его обязанности точно не входило наводить порядок. Пусть это на себя возьмет кто-нибудь другой.
Весь дом полнился пустотой. Слуги либо сбежали, либо спрятались так глубоко, как смогли. В своих комнатах Асарт без сил упал на диван в гостиной. Прежде чем провалиться то ли в сон, то ли в обморок, в мозгу пролетела стремительная мысль: «Что же так не вовремя попалось под ноги?».
Глава 5.
- Бедный, бедный, - причитала Отта, искренне переживая за погибшего.
Два дня прошло с момента явления кары. Эйзалур насильно выволокла себя за пределы особняка. Прошедшее время феникс провела в своей комнате, не желая покидать ее ни по каким причинам. Пролежала в своей постели, укрывшись одеялом с головой, не желая ни с кем говорить. Слуг отсылала прочь, а Ямито, скребшийся в дверь, услышал такую бранную речь от девушки, что не предпринял более ни единой попытки. Даже голод, начавший заглушать собой все страхи и мысли о произошедшем, не заставил Эйзалур открыть дверь и спуститься в кухню. Слишком близко к залу… Дух обошлась фруктами, всегда полнившими вазу в ее спальне.
Кажется, она была единственной, кто так себя вел. Дом хотели покинуть все, в его стенах никто не находил покоя. Вчера был День рождения тройни, об этом еле вспомнили. Празднество не состоялось, подарков не было. Несколько грифонов попытались прийти к Глaве, желая выказать внимание, Огаст их выгнал. И они тому факту оказались несказанно рады. Речи о семье Глaвы захватили всю территорию клана. Разговоры велись об одном: под ударом кары - главная ветвь, и сколько еще выпадет им горестей - неизвестно.
Сородичи говорили об этом со всевозрастающей уверенностью, убеждая себя, что все они в безопасности, что угроза не висит мечом над ними. Было это ложью или нет, могло рассудить лишь время. Следующего удара страшились стократно.
- Как же так, а? Что же мистик? Какой с него толк, если он никого защитить не может? – продолжала рассуждать Отта.
О человеке феникс вспомнила лишь сегодня, за что она себя стыдила. Эйзалур понятия не имела, что с ним.
Она все видела, от начала и до конца. Собственный огонь позволял ей видеть истину, и она оказалась единственной, для кого стена пламени не служила препятствием. В фениксе отпечаталась помять о том, как человек боролся и как он проиграл.
Дух нервно дернула себя за кончик косы. Кара чудовищно сильна. Как с такой справиться?
Отта ждала ответов на свои вопросы, заглядывала в глаза, искала тени на лице феникса. Ей очень хотелось узнать правду. Любопытно, интересно. И всего лишь немного страшно. От ее дома особняк Глaвы далеко. Если кара именно там орудует, то можно вовсе не бояться.
Феникс не желала отвечать. Оправдывать и защищать мистика перед такими, как Отта, бесполезно. Эйзалур удивилась своему желанию стоять на стороне мага. Он – взрослый человек, меньшее, что его беспокоит - шепот за спиной.
В маленькую гостиную вбежал мальчишка. На феникса он не обратил внимания, девушка была частым гостем в их доме. Ребенок продолжил играть в мяч. Тот, яркий и цветной, упруго отскакивал от пола и возвращался в руки.
- Киар! Сколько раз я говорила не играть в доме, - недовольно бросила Отта, раздраженная тем, что в присутствии ребенка из феникса слова не вытащить.
Из-за этого она взялась с еще большей тщательностью рассматривать сервиз, принесенный Эйзалур. Таким образом она удерживала духа подле себя.
Феникс всеми силами подавляла раздражение: в ее работе не могло найтись изъянов. О своей вине в уничтожении предыдущих наборов Отта как будто всякий раз забывала. Феникс посматривала по сторонам, скользила взглядом по убранству скромной комнатки, служившей и гостиной, и столовой. Несмотря на чистоту и порядок, в этом доме никогда не чувствовалось уюта. Как будто все, кто жил здесь, избрали дом своим временным пристанищем. Эйзалур каждый раз одергивала себя. Ей нет нужды о подобном думать. На территории грифонов она - почетный гость. Не меньше, но и не больше. Она не должна вникать в жизнь каждого духа.
Киар замечание матери пропустил мимо ушей, полностью занятый игрой. Эйзалур наблюдала за метаниями мяча с некоторой тревогой. В отличие от большинства своих сородичей, любящих много свободного пространства, в доме Отты каждый угол был занят. Мяч ударялся то в комод, то в ножку стула, то в стену возле висящего на ней зеркала.
- Беда поселилась только в доме Глaвы, говорят… – Отта стрельнула глазами в сторону гостьи, остро следя за ее реакцией. – Хорошо, если так.
Феникс сдвинула брови.
- Пойми правильно, - вздохнула грифон, пробегаясь пухлыми пальцами по кромке огромного блюда, - выживаемость клана – всегда самое важное. Мы должны понимать, что ждет нас и наших детей. А Глaва что-нибудь придумает. Если повезет, то этот маг окажется хоть чем-то полезен.
- Он делает все от него зависящее, - все-таки вступилась за мистика феникс. – Ничего хорошего карателя не ждет. Он получит по заслугам, когда его схватят.
- Да-да, - выразила полное безразличие Отта.
За ее спиной пролетел мяч и с невероятной силой врезался в закрытое окно. Большое стекло лопнуло с громким хлопком, осколки брызнули в стороны, угрожая ранить всех присутствующих. Грифон закричала изо всех сил, не видя первопричину случившегося.
- Это кара! Она пришла за мной! Пришла!
Отта соскочила со своего места, готовясь и бежать, и падать без чувств одновременно. Блюдо из своих рук она выпустила, и то стремительно полетело на пол. Эйзалур применила магию. Часть сервиза зависла в воздухе, как то сделали и осколки окна. Комната наполнилась звоном. Эйзалур первым перехватила блюдо и вернула то на стол невредимым. Окно по кусочком стало возвращаться на место. Магия феникса собирала его как мозаику до самой последней мелкой крошки. До тех пор, пока оно не стало целым.
- Ты в порядке? – закончив, спросила феникс у мальчишки, выглядевшего перепуганным.
Киар нервно мотнул головой. Эйзалур отыскала взглядом мяч, подошла к нему и взяла в руки. Маленький, упругий. Его хватило, чтобы разбить огромное окно? Отчего-то фениксу с трудом в это верилось.
Отта подлетела к сыну и дала ему затрещину. Ребенок заревел в голос.
- Что ж ты творишь, поганец?!
- Отта, - голос феникса удержал женщину от потока брани и, возможно, нового удара.
Грифон отряхнулась, оправила свою всегда аккуратную одежду и раздраженно посмотрела по сторонам, не зная, куда выплеснуть эмоции. Пережитый страх все еще держал нервы натянутыми, а то, что она так глупо повела себя на глазах красавицы-феникса, порождало в душе темные эмоции.
- Спасибо, Эйзалур, за сервиз… и за окно. Знаешь, ты лучше иди, - проговорила Отта с трудом. Она теперь и сама плохо представляла, чтобы еще раз решиться пригласить гостью их клана к себе в дом.
Та, вернув мячик обратно в руки хнычущему ребенку, шепнула ему пару ободряющих слов и украдкой подмигнула. Киар слабо улыбнулся в ответ, утирая рукавом слезы.
Феникс покинула дом с чувством облегчения. Втянула в себя прохладный осенний воздух, смешанный с прелым запахом опавшей листвы. Желание вернуться в особняк Глaвы вновь проснулось, какой бы это ни было нелепостью.
Эйзалур шла быстро. Она успевала ловить на себе взгляды грифонов, что прогуливались снаружи или же спешили по своим делам, перешептывания неслись со всех сторон. Остров жил. Жил даже больше, чем после гибели Кьялги. Перемены коснулись именно того, о чем говорила Отта. Грифоны уверовали в опасную мысль: беда сулит лишь жителям особняка Глaвы. Феникс подозревала, что их вера держится именно на том, что иначе духи падут в панику. При опасности всякий надеется, что та не возымеет новой силы. Когда же она снова нависает над головой, есть два пути – утонуть в мыслях о том, кто станет следующим, или убедить себя, что беда в чужом доме. И Эйзалур неслась в этот самый дом. Феникс частью сознания понимала первопричину своих действий: мистик. Чем ближе маг, тем безопаснее.
Переступив порог, дух почувствовала то же напряжение, что витало в воздухе все два дня. Дому приходилось непросто. Слуги мелькали тут и там бледными тенями, слившись по цвету лицами со своей серой формой. Они потеряли привычную живость, не заводили праздных разговоров между собой и не с таким почтением, как раньше, кланялись своим хозяевам.
Это породило в Эйзалур беспокойство. Прежде чем уйти к себе, она направилась к комнатам Гаталы. Подойдя к дверям, феникс застала их приоткрытыми. Заглянув в щель, обнаружила в гостиной Ямито. Он с хмурым видом приводил комнату в относительный порядок, собирая разбросанные вещи, сгребая грязную посуду на поднос. Его сестра оказалась так напугана гибелью слуги, что запретила кому-либо приближаться к себе.
- Как она? – входя, спросила феникс.
- Хуже, чем обычно, - со вздохом ответил грифон. На лице Ямито отражалась усталость, под глазами пролегли темные круги. Ни для кого эти дни не прошли бесследно.
Он оглянулся на двери спальни, те оставались плотно запертыми, дозваться Гаталу не представлялось возможным. Понимание того, что она сохраняет хоть какую-то разумность, давала пропадавшая из тарелок еда. Братья приносили ей обеды сами, чтобы слугам не приходилось выслушивать дикие вопли молодой хозяйки. Вчера Глaва пытался разговаривать с дочерью. Гатала не открыла даже ему.
- Нам всем нужно оправиться, - проговорила Эйзалур, выискивая глазами для себя работу. Подойдя к настольной вазе, она вытащила из нее давно засохшие цветы. Вазу, в которой даже воды не оказалось, она переставила на поднос к грязной посуде.
- Тэлкет пообещал прийти, как освободится от своих дел. Может быть, с ним она станет разговаривать, - Ямито со злостью отбросил обратно от себя ворох вещей. – Как я устал! Сестра сосредоточена только на себе, как будто у других нет ни забот, ни страхов. Вместо того чтобы взять себя в руки, она добавляет новых проблем. К отцу приходят, спрашивают о случившемся. Пока спрашивают, а потом начнут допытываться! Глaва не всесилен, клан избавится от него, если он не сможет справиться с бедой. Нэрм поддерживает его и пытается убедить сородичей, что не нужно бежать к алтарям. К алтарям ведь бежать нельзя из-за мистика! – последние слова молодой грифон проговорил с особым цинизмом. Миловидные черты лица исказила жестокая гримаса. – Можно подумать, нам от присутствия человека стало легче.
- Он почти ее переборол, - раздраженно произнесла Эйзалур, строго глядя на Ямито. – Я видела это.
Грифон посмотрел на нее в ответ. Дар всех фениксов – видеть истину сквозь свой огонь. В Эйзалур из-за магии он был развит меньше, чем в ее сородичах, но ее словам можно верить.
- Хорошо, - с неохотой согласился грифон, - даже если так, еще одна жизнь потеряна.
- Я не слышала, чтобы с карой справлялись за пару дней. Ее иногда с трудом останавливают, даже когда каратель известен, а Асарту приходится выяснять все сразу.
- Асарту! – передразнил ее Ямито в раздражении. - Это его работа.
Увидев то, какими глазами феникс на него смотрит, грифон почувствовал стыд. Даже взгляд пришлось отвести.
- Верно, и он ее выполняет, - отчеканила Эйзалур, складывая перед собой руки. Из-за того, что ото всех она слышала одни и те же слова, в ней начала появляться злость. - Где он сейчас?
У Ямито дернулась щека.
- Где ему еще быть? В Подземелье.
- Что? – поразилась Эйзалур. – Без меня?
- А почему он должен быть там с тобой? – вкрадчиво спросил грифон, приближаясь к девушке. – Ты не обязана ему помогать.
- Я сама согласилась на это, - феникс не любила нарушать собственные слова.
- Мы нашли тех, кто не отказался спуститься с ним вниз, - Ямито чувствовал, как собственные эмоции становится все труднее сдерживать. Феникс защищала человека и готова была бежать к нему прямо сейчас. Чем он заслужил от нее такое внимание?
- Если ваши сородичи позволяют себе там те же речи, что я слышу отовсюду…
- Эйзалур! – не выдержал грифон. Он схватил девушку за плечи и встряхнул. – Через секунду или завтра может не стать тебя или меня. Ты это понимаешь?
- Не говори глупостей.
- Какие уж тут глупости!
- Вы – под Защитой Первопредка, - напомнила она молодому грифону, - а моя смерть принесет гибель всему вашему селению. Мы последние, за кого нужно опасаться, - уверенно закончила феникс.
Опасность грозит остальным. Всем, кроме нее, тройни и Глaвы. То есть отчасти все как раз обратно тому, в чем пытаются убедить себя все грифоны. Беда вовсе не под крышей Огаста, скорее отсюда она начинает свой ход. Закончит в этих стенах, выйдет наружу. А ей там – полное раздолье.
- Нужно думать не о вашей ветви, а о простых сородичах, - обеспокоенно пробормотала Эйзалур.
- Я не хочу думать о них, я хочу, чтобы ты была в безопасности, - порывисто произнес Ямито и с той же стремительностью он поцеловал девушку.
Феникс застыла в его руках, перестала дышать. Одно мучительное мгновение грифон целовал ледяное изваяние, после чего отступил, чувствуя себя хуже некуда. Эйзалур на секунду прикрыла глаза, выдохнула и когда вновь распахнула веки, ее взгляд полнился… пустотой. Ямито надеялся на осуждение, даже на ярость. На всплеск эмоций и звонкую пощечину. А не получил ничего. Совсем. Грифон горько усмехнулся.
- Выходит, что ты хочешь, чтобы я была в безопасности, - медленно произнесла Эйзалур и ткнула пальцем в грудь грифона. - А еще ты хочешь, чтобы самой беды не существовало. Это слабость, Ямито, так нельзя. Я понимаю тебя. Мне тоже страшно после случившегося. И я тоже почти готова забыть о главном. О том, что бояться никак нельзя. Страх делает слабым, а слабых кара забирает попутно.
Подобной отповеди грифон не ожидал. Тем более в такой момент. Пустота во взгляде – пустота внутри. Вот и весь ответ. Все, что он заслужил.
