Он не торопился заканчивать. План безупречен и будет исполнен. Все подчиняется воли того, кто умнее и сильнее. Магия, Истинный огонь, Солнце и звезды – все они вечны, все они бессмертны, все они ничего не решают и ни на что не влияют, кроме как на мир в целом. Но ход жизни определяют люди. И пришло время этот ход изменить. Хотя бы в одной части огромного мира.
¬– Я не думаю о вас, хоть и дарую вам силы. Вы появляетесь и исчезаете так быстро, но с упорным постоянством, – выдавливал из себя слова Аттрактор. – С тем же постоянством вы хотите изменить мир вокруг себя, хотя он не меняется никогда.
– В основе своей да, однако нам важны детали, – человек взглянул на свое отражение в лезвии странного меча, расположив его перед своим лицом. Пальцы, сжимавшие рукоять, уже промерзли насквозь.
– Детали не важны, – эхом откликнулся Аттрактор. – Просто все, что вы можете видеть, – это детали. Она, – воплощение магии указало на погибшую, – деталь. И она не важна. Ведь ее смерть и смерть миллионов из вас никак не повлияют на меня. Но повлияют на нее, – он перевел жест на Ледяную Луну. – Она станет сильнее. И она, испытывая бесконечный гнев по отношению ко мне, сметет вас со своего пути.
– Да, мы готовы к этому, – спокойно кивнул человек. Он отдавал себе отчет в том, что случится и к чему все приведет.
– Как угодно. Давай покончим с этим.
Знания. Аттрактору доступны бесконечные знания. Он знал, что сейчас этот неожиданный противник сильнее него. Хотя правильнее считать – сильнее этого тела. Магия, сменившая бесчисленное количество сосудов, знала, что оружие, которое держит ее собеседник, уже существовало… давно. Смертные открыли всё заново. Странные создания…. У них всё повторяется. Всегда. Бесконечно.
Аттрактор медленно закрыл глаза и развел руки в стороны. Ему не было смысла бороться за жизнь своего сосуда. Будет новый. Не столь совершенный, каким могла стать погибшая преемница, но магия в силах исправить под себя что угодно. Ведь весь мир принадлежит ей. Она и есть – весь мир.
Человек приблизился быстро и бесшумно.
– Скоро увидимся, – шепнул он вместо прощания.
Один удар в почти уже небьющееся сердце полуразрушенной плоти, и магия лишилась своей оболочки.
Земля дрогнула. Удар набрал силу, его эхо покатилось во все стороны, словно землетрясение. Он разорвал весь Имфирос, весь Юго-Восточный регион Королевства. Уничтожил всякое призрачное спокойствие, всякую иллюзию контроля, существовавшую до сих пор, всякое ощущение целостности мира вокруг.
Ледяная Луна откликнулась на этот удар с ненасытной жаждой. Она стала похожа на бьющееся сердце. Ее пульсация участилась, превратилась в барабанную дробь, обернулась в грохот тысячи водопадов и заглушила даже эхо удара от смерти Аттрактора. Агамма ликовала.
Тонкая бледно-голубая скорлупа Ледяной Луны стала твердеть и темнеть до той самой поры, пока не превратилась в темно-синий панцирь. В эту секунду фальшивое светило, принявшееся излучать вокруг себя куда более темный и мрачный свет, стало напоминать собой странный драгоценный камень, подвешенный высоко в воздухе. Красивый, недоступный, гибельный.
Весь регион почувствовал падение Аттрактора. Весь город видел Восхождение Ледяной Луны в ее новом облике.
Огненная Башня Имфироса почернела, выражая горечь от гибели воплощения магии. А спустя секунду уже озарилась светом – белоснежным, ослепительным и всепоглощающим, возвещая о его перерождении.
Человек, давший начало новым событиям, не смотрел на результат своих деяний. Он уже покинул парк. Он знал, к чему все приведет.
Все как и должно быть. Чтобы все изменить, нужно сначала все разрушить.
– …Десять платиновых жетонов – два! Десять платиновых жетонов – три! Продано! Артефакт поиска приобретает Третья палата.
Весь аукцион вновь принялся перешептываться. Теперь гораздо громче и оживленнее, чем раньше. В этом небольшом окраинном городе, способном похвастаться разве что месторождением железных руд, не так часто случались интересные события: сегодняшнее заставит еще две недели болтать местных без умолку, смакуя все подробности. Люди поворачивались и задирали головы, чтобы рассмотреть ту самую Третью палату, но место всеобщего внимания оставалось закрытым ко всеобщему неудовольствию. Даже тени не было видно за плотно сомкнутыми занавесями.
– Какое-то издевательство…
– Она делает это сознательно…
– Госпожа лициатор! – раздался голос, усиленный магическим артефактом, чтобы весь просторный зал, в котором шли торги, мог его услышать. – Я хочу обратиться к Третьей палате.
Ведущая аукциона, готовая начать продажу следующего лота, остановилась, взглянув на гостя из Второй Палаты. Господин Сагхел являлся знаменитым торговцем и владельцем множества рынков, раскинувшихся по всему Юго-Восточному региону, правящим своим делом железной рукой. Он был мужчиной в расцвете лет с ярким взглядом и выразительной внешностью. Его присутствие на аукционах значило как правило то, что он желает приобрести какие-нибудь занимательные безделушки, дабы преподнести их потом в качестве подарка трем своим дочерям. И, конечно же, человек, имевший статус почетного гражданина своего родного города, не мог стерпеть странного поведения неизвестной, которая позволяла себе слишком много на его территории.
Лициатор – приятная девушка в форменном длинном платье-футляре темно-красного цвета с глубоким вырезом на груди – задумалась всего лишь на секунду: эта заминка понадобилась ей явно затем, чтобы спросить с помощью магического артефакта разрешения у гостя из той самой Третьей Палаты. Палаты, в отличие от всего остального аукционного зала, имели право оставаться закрытыми и сохранять инкогнито гостей, арендовавших их.
Хотя именно в их городе не прижилась эта традиция. Палаты, располагавшиеся на втором этаже зала, сами по себе представляли почётное место, подчеркивающее статус и финансовую состоятельность гостей. И, чтобы сделать акцент еще явственнее, многие богатые жители города или влиятельные гости оставляли двери Палат открытыми. Как будто тем самым ничего не скрывая, но напоминая всем окружающим о собственных возможностях и влиянии.
Сегодня же занавеси из тяжелого белого шелка Третьей Палаты ни разу не шевельнулись. Гостью никто не мог видеть, лишь изредка слышать ее голос, также усиленный магическим артефактом. По голосу узнать влиятельную особу оказалось невозможно, и все справедливо заключили, что в городе она впервые. Возможно, богатая путешественница, решившая развлечься. Просто ее развлечения зашли слишком далеко.
– Прошу вас, господин Сагхел, – махнула тонкой рукой лициатор, получив подтверждение от таинственной особы.
– Госпожа из Третьей палаты! – вскричал мужчина, стоя у резного деревянного ограждения собственной комнаты. – Вы намерены скупить сегодня все, что хочу приобрести я? Мы с вами враги? Тогда покажите себя, я хочу знать, за что вы мне мстите.
Молчание длилось столь долго, что Сагхел ощутил себя униженным. Но, вынужденный держать лицо перед всеми присутствующими, он не спешил впадать в ярость и опускаться до базарного скандала. Торговец отметил про себя, что, кем бы ни была незнакомка, ему стоит потом вернуть должок.
– Я покупаю эти предметы потому, что я могу их купить, – прозвучал голос, полный лености и неги. – Это всего лишь совпадение, что я постоянно перебиваю вашу цену. Хотя... Вы явно местный богатей и перебиваете цену у всех присутствующих здесь. Просто вы не богаче меня, поэтому и проигрываете.
– Госпожа, – с подчеркнутой вежливостью продолжил говорить Сагхел, однако его ухоженные руки уже с силой сжимали деревянный поручень, – есть правила!..
– Я разве их нарушаю? – вопрос явно обращался к ведущей аукциона.
Лициатор вежливо улыбнулась.
– Госпожа из Третьей Палаты соблюдает правила, – быстро и четко заговорила ведущая аукциона. – Каждый наш гость имеет право приобретать не более трех предметов подряд по мере их выставления и не более десяти предметов за весь вечер. Госпожа на данный момент приобрела всего девять предметов.
Сагхел поглядел на ведущую – стройную, ухоженную и смелую. Будь это другое место, никто бы не посмел пойти против него. Какими бы ни были установленные правила, их изменили бы в ту же секунду, лишь бы угодить богатому торговцу, имевшему привычку расправляться с теми, кто ему не угодил. Но аукционные дома обладают силой, которая не может равняться ни статусам, ни деньгам. Они слишком важны для городов и регионов, а потому неприкосновенны. Как и их служащие. Лициатору Сагхел ничего не мог сделать за то, что она не спешила встать на его сторону. Он лишь снова подумал о том, чтобы отыграться на незнакомке, скрывающейся в Палате напротив его собственной.
Получив однозначный ответ, торговец отступил. Он бы тоже закрыл шелковые занавеси, но это выглядело бы как признание поражения и детская обида. Сагхел обязан был хранить свой статус и делать вид, что вся ситуация представляет для него лишь досадное недоразумение и не более того. И все же именно из-за произошедшего впервые за весь вечер он притронулся к налитому в бокал вину.
Аукцион продолжился. Взбудораженная публика участвовала в борьбе за лоты куда охотнее, не забывая поглядывать наверх в ожидании следующих действий гостьи. Из десяти возможных предметов она приобрела девять. Оставался еще один.
– Золотая статуэтка из Храма острова Тагдуг. Начальная стоимость – двенадцать платиновых жетонов, – объявила лициатор.
– Тринадцать!
– Пятнадцать!..
Дэзан, удобно разлегшись на низкой софе, застеленной пушистыми разноцветными пледами, и подмяв себе под бок несколько подушек, медленно втягивала пар сквозь клювик затейливой трубки, столь широкой, что одной рукой ее не представлялось возможным до конца обхватить. Трубка представляла собой артефакт, созданный одним весьма странным ремесленником, слава о котором все больше расходилась по континенту и привлекала к нему покупателей. Его безделушки были весьма затейливыми и при этом практичными. Не самая интересная вещь, встречавшаяся Дэзан, просто именно она стала неотъемлемым атрибутом во всех ее путешествиях за последние пару лет.
В занимавшую почти все нутро трубки колбу можно было добавлять любой жидкий табак. Колба в свою очередь содержала в себе три секции и позволяла хранить сразу несколько смесей. Артефакт мог их смешать по желанию своего владельца или же позволить ему насладиться различными вкусами по очереди. Также хранение вещества было практически бесконечным: в артефакте ничего не портилось. А еще степень эффекта от дыма можно было изменять по желанию. Простое вливание магической энергии в символы на трубке могли усилить или убавить эффект. Дэзан была в восторге после приобретения этого предмета и много с ним игралась в первые дни. Один раз даже захмелела до полного беспамятства и так и не смогла возродить в своей голове память о трех днях, что провела в полном угаре. По взглядам работников той дорогой гостиницы женщина понимала, что, возможно, переступила определенные черты, но она уже давно не заботилась о таких мелочах. Молчание легко покупалось деньгами, а их внушительными денежными суммами покупалась та самая верность, которая не позволит людям и рта раскрыть, чтобы даже с собственным отражением в зеркале обсудить историю легкомысленной госпожи.
Пока по телу разливалась нега и Дэзан жмурилась от приятных ощущений, она не уделяла внимания самому аукциону. Разыгрывали очередной лот, и она лишь краем уха уловила характеристику предмета, а начальную цену и вовсе не разобрала. Все это не имело значения. Она брала все что хотела. По крайней мере сегодня вечером.
– Двадцать пять! – прозвучала чья-то цена.
– Двадцать пять платиновых жетонов – раз! Двадцать пять платиновых жетонов – два!
– Сто! – выкрикнула Дэзан.
Лициатор прервалась, задрала голову и внимательно вгляделась в закрытые занавеси Третьей палаты. Теперь среди обиженных гостей был не только Сагхел.
– Сто платиновых жетонов – раз! – голос ведущей аукциона не дрогнул, объявляя новую цену.
– Это какая-то чушь! – взорвались и другие палаты. – Какое она имеет право! Хватит! Это цирк, а не аукцион!
– Это дорогой рынок! – прикрикнула Дэзан, прижав к губам трубку и втягивая в себя ароматные пары. Она бы с удовольствием посмотрела на выражение лиц всех этих крикунов, вот только ей было лень двигаться. – Очень дорогой, но всего лишь рынок. Если не хватает средств – уходите отсюда.
– Лициатор! Эта женщина вообще подтвердила свою состоятельность?!
– Да. Полностью, – тут же ответила девушка.
Богачи заскрипели зубами.
– …Сто платиновых жетонов – три! Продано! Золотую статуэтку приобретает Третья палата!..
Дальше Дэзан не вслушивалась. Право на десять предметов закончилось, а ее интерес к покупкам угас. Она была бы не прочь еще больше вывести из себя местных богатеев, но для этого нужно было придумывать оригинальный способ, а хмель в голове мешал строить планы. Поэтому она лишь поудобнее улеглась на софе и принялась рассматривать потолок, на котором была нарисована замысловатая картина с девушками и оленями. Несмотря на легкое головокружение, Дэзан распознала, что автор старался следовать классической росписи цирцианцев, создавших свой стиль три тысячи лет назад. Получилось неплохо, однако линии людей и животных оставались недостойно нечеткими, а лица нарисованных девушек не имели знаменитой одухотворенности, которой славилась школа старого города Цирциана, принадлежавшего другому Королевству на их континенте. Кто бы ни был тот художник, что работал над оформлением палат, обучение он, скорее всего, проходил в ответвлении, а не у истинных мастеров.
Аукцион завершился через пару часов. Публика из зала начала расходиться. Возможно, влиятельные гости желали увидеть, как и Дэзан исчезнет из своей палаты, но она не торопилась. Пребывание в аукционном зале не было строго обозначено, а для гостей, способных тратить внушительные суммы, и вовсе делались исключения в подобных мелочах.
К Дэзан в комнату проскользнул вежливый сотрудник аукционного дома. На нем красовалась темно-красная ливрея – этот цвет носили все работники. Единственным украшением формы служил маленький золотой значок, прикрепленный на левой стороне, в виде литеры, обозначавший именно этот аукционный дом. Подобные места любили выделяться чем-то необычным, при этом так, чтобы это лишь слегка бросалось в глаза.
– Госпожа, ваши приобретения, – произнес сотрудник, вежливо кланяясь гостье и присаживаясь за низкий столик по другую сторону.
Перед Дэзан, и не думавшей менять своего лежачего положения, расположили аккуратный сундучок. Сотрудник обеими руками, отличавшимися особой ухоженностью и с аккуратно подпиленными ногтями, распахнул его крышку, походя в этот момент на ловкого фокусника. Из сундучка вылетели все приобретенные предметы и застыли в воздухе. Магия пространства в таких артефактах позволяла удобно хранить любые вещи. Дэзан выдохнула сквозь сложенные в трубочку губы струю густого дыма.
– Запакуйте их красиво и передайте тем, чью предпоследнюю цену я перебила, – произнесла она, бросив на предметы лишь короткий взгляд и лениво взмахивая рукой.
¬– Я не думаю о вас, хоть и дарую вам силы. Вы появляетесь и исчезаете так быстро, но с упорным постоянством, – выдавливал из себя слова Аттрактор. – С тем же постоянством вы хотите изменить мир вокруг себя, хотя он не меняется никогда.
– В основе своей да, однако нам важны детали, – человек взглянул на свое отражение в лезвии странного меча, расположив его перед своим лицом. Пальцы, сжимавшие рукоять, уже промерзли насквозь.
– Детали не важны, – эхом откликнулся Аттрактор. – Просто все, что вы можете видеть, – это детали. Она, – воплощение магии указало на погибшую, – деталь. И она не важна. Ведь ее смерть и смерть миллионов из вас никак не повлияют на меня. Но повлияют на нее, – он перевел жест на Ледяную Луну. – Она станет сильнее. И она, испытывая бесконечный гнев по отношению ко мне, сметет вас со своего пути.
– Да, мы готовы к этому, – спокойно кивнул человек. Он отдавал себе отчет в том, что случится и к чему все приведет.
– Как угодно. Давай покончим с этим.
Знания. Аттрактору доступны бесконечные знания. Он знал, что сейчас этот неожиданный противник сильнее него. Хотя правильнее считать – сильнее этого тела. Магия, сменившая бесчисленное количество сосудов, знала, что оружие, которое держит ее собеседник, уже существовало… давно. Смертные открыли всё заново. Странные создания…. У них всё повторяется. Всегда. Бесконечно.
Аттрактор медленно закрыл глаза и развел руки в стороны. Ему не было смысла бороться за жизнь своего сосуда. Будет новый. Не столь совершенный, каким могла стать погибшая преемница, но магия в силах исправить под себя что угодно. Ведь весь мир принадлежит ей. Она и есть – весь мир.
Человек приблизился быстро и бесшумно.
– Скоро увидимся, – шепнул он вместо прощания.
Один удар в почти уже небьющееся сердце полуразрушенной плоти, и магия лишилась своей оболочки.
Земля дрогнула. Удар набрал силу, его эхо покатилось во все стороны, словно землетрясение. Он разорвал весь Имфирос, весь Юго-Восточный регион Королевства. Уничтожил всякое призрачное спокойствие, всякую иллюзию контроля, существовавшую до сих пор, всякое ощущение целостности мира вокруг.
Ледяная Луна откликнулась на этот удар с ненасытной жаждой. Она стала похожа на бьющееся сердце. Ее пульсация участилась, превратилась в барабанную дробь, обернулась в грохот тысячи водопадов и заглушила даже эхо удара от смерти Аттрактора. Агамма ликовала.
Тонкая бледно-голубая скорлупа Ледяной Луны стала твердеть и темнеть до той самой поры, пока не превратилась в темно-синий панцирь. В эту секунду фальшивое светило, принявшееся излучать вокруг себя куда более темный и мрачный свет, стало напоминать собой странный драгоценный камень, подвешенный высоко в воздухе. Красивый, недоступный, гибельный.
Весь регион почувствовал падение Аттрактора. Весь город видел Восхождение Ледяной Луны в ее новом облике.
Огненная Башня Имфироса почернела, выражая горечь от гибели воплощения магии. А спустя секунду уже озарилась светом – белоснежным, ослепительным и всепоглощающим, возвещая о его перерождении.
Человек, давший начало новым событиям, не смотрел на результат своих деяний. Он уже покинул парк. Он знал, к чему все приведет.
Все как и должно быть. Чтобы все изменить, нужно сначала все разрушить.
Глава 3.
– …Десять платиновых жетонов – два! Десять платиновых жетонов – три! Продано! Артефакт поиска приобретает Третья палата.
Весь аукцион вновь принялся перешептываться. Теперь гораздо громче и оживленнее, чем раньше. В этом небольшом окраинном городе, способном похвастаться разве что месторождением железных руд, не так часто случались интересные события: сегодняшнее заставит еще две недели болтать местных без умолку, смакуя все подробности. Люди поворачивались и задирали головы, чтобы рассмотреть ту самую Третью палату, но место всеобщего внимания оставалось закрытым ко всеобщему неудовольствию. Даже тени не было видно за плотно сомкнутыми занавесями.
– Какое-то издевательство…
– Она делает это сознательно…
– Госпожа лициатор! – раздался голос, усиленный магическим артефактом, чтобы весь просторный зал, в котором шли торги, мог его услышать. – Я хочу обратиться к Третьей палате.
Ведущая аукциона, готовая начать продажу следующего лота, остановилась, взглянув на гостя из Второй Палаты. Господин Сагхел являлся знаменитым торговцем и владельцем множества рынков, раскинувшихся по всему Юго-Восточному региону, правящим своим делом железной рукой. Он был мужчиной в расцвете лет с ярким взглядом и выразительной внешностью. Его присутствие на аукционах значило как правило то, что он желает приобрести какие-нибудь занимательные безделушки, дабы преподнести их потом в качестве подарка трем своим дочерям. И, конечно же, человек, имевший статус почетного гражданина своего родного города, не мог стерпеть странного поведения неизвестной, которая позволяла себе слишком много на его территории.
Лициатор – приятная девушка в форменном длинном платье-футляре темно-красного цвета с глубоким вырезом на груди – задумалась всего лишь на секунду: эта заминка понадобилась ей явно затем, чтобы спросить с помощью магического артефакта разрешения у гостя из той самой Третьей Палаты. Палаты, в отличие от всего остального аукционного зала, имели право оставаться закрытыми и сохранять инкогнито гостей, арендовавших их.
Хотя именно в их городе не прижилась эта традиция. Палаты, располагавшиеся на втором этаже зала, сами по себе представляли почётное место, подчеркивающее статус и финансовую состоятельность гостей. И, чтобы сделать акцент еще явственнее, многие богатые жители города или влиятельные гости оставляли двери Палат открытыми. Как будто тем самым ничего не скрывая, но напоминая всем окружающим о собственных возможностях и влиянии.
Сегодня же занавеси из тяжелого белого шелка Третьей Палаты ни разу не шевельнулись. Гостью никто не мог видеть, лишь изредка слышать ее голос, также усиленный магическим артефактом. По голосу узнать влиятельную особу оказалось невозможно, и все справедливо заключили, что в городе она впервые. Возможно, богатая путешественница, решившая развлечься. Просто ее развлечения зашли слишком далеко.
– Прошу вас, господин Сагхел, – махнула тонкой рукой лициатор, получив подтверждение от таинственной особы.
– Госпожа из Третьей палаты! – вскричал мужчина, стоя у резного деревянного ограждения собственной комнаты. – Вы намерены скупить сегодня все, что хочу приобрести я? Мы с вами враги? Тогда покажите себя, я хочу знать, за что вы мне мстите.
Молчание длилось столь долго, что Сагхел ощутил себя униженным. Но, вынужденный держать лицо перед всеми присутствующими, он не спешил впадать в ярость и опускаться до базарного скандала. Торговец отметил про себя, что, кем бы ни была незнакомка, ему стоит потом вернуть должок.
– Я покупаю эти предметы потому, что я могу их купить, – прозвучал голос, полный лености и неги. – Это всего лишь совпадение, что я постоянно перебиваю вашу цену. Хотя... Вы явно местный богатей и перебиваете цену у всех присутствующих здесь. Просто вы не богаче меня, поэтому и проигрываете.
– Госпожа, – с подчеркнутой вежливостью продолжил говорить Сагхел, однако его ухоженные руки уже с силой сжимали деревянный поручень, – есть правила!..
– Я разве их нарушаю? – вопрос явно обращался к ведущей аукциона.
Лициатор вежливо улыбнулась.
– Госпожа из Третьей Палаты соблюдает правила, – быстро и четко заговорила ведущая аукциона. – Каждый наш гость имеет право приобретать не более трех предметов подряд по мере их выставления и не более десяти предметов за весь вечер. Госпожа на данный момент приобрела всего девять предметов.
Сагхел поглядел на ведущую – стройную, ухоженную и смелую. Будь это другое место, никто бы не посмел пойти против него. Какими бы ни были установленные правила, их изменили бы в ту же секунду, лишь бы угодить богатому торговцу, имевшему привычку расправляться с теми, кто ему не угодил. Но аукционные дома обладают силой, которая не может равняться ни статусам, ни деньгам. Они слишком важны для городов и регионов, а потому неприкосновенны. Как и их служащие. Лициатору Сагхел ничего не мог сделать за то, что она не спешила встать на его сторону. Он лишь снова подумал о том, чтобы отыграться на незнакомке, скрывающейся в Палате напротив его собственной.
Получив однозначный ответ, торговец отступил. Он бы тоже закрыл шелковые занавеси, но это выглядело бы как признание поражения и детская обида. Сагхел обязан был хранить свой статус и делать вид, что вся ситуация представляет для него лишь досадное недоразумение и не более того. И все же именно из-за произошедшего впервые за весь вечер он притронулся к налитому в бокал вину.
Аукцион продолжился. Взбудораженная публика участвовала в борьбе за лоты куда охотнее, не забывая поглядывать наверх в ожидании следующих действий гостьи. Из десяти возможных предметов она приобрела девять. Оставался еще один.
– Золотая статуэтка из Храма острова Тагдуг. Начальная стоимость – двенадцать платиновых жетонов, – объявила лициатор.
– Тринадцать!
– Пятнадцать!..
Дэзан, удобно разлегшись на низкой софе, застеленной пушистыми разноцветными пледами, и подмяв себе под бок несколько подушек, медленно втягивала пар сквозь клювик затейливой трубки, столь широкой, что одной рукой ее не представлялось возможным до конца обхватить. Трубка представляла собой артефакт, созданный одним весьма странным ремесленником, слава о котором все больше расходилась по континенту и привлекала к нему покупателей. Его безделушки были весьма затейливыми и при этом практичными. Не самая интересная вещь, встречавшаяся Дэзан, просто именно она стала неотъемлемым атрибутом во всех ее путешествиях за последние пару лет.
В занимавшую почти все нутро трубки колбу можно было добавлять любой жидкий табак. Колба в свою очередь содержала в себе три секции и позволяла хранить сразу несколько смесей. Артефакт мог их смешать по желанию своего владельца или же позволить ему насладиться различными вкусами по очереди. Также хранение вещества было практически бесконечным: в артефакте ничего не портилось. А еще степень эффекта от дыма можно было изменять по желанию. Простое вливание магической энергии в символы на трубке могли усилить или убавить эффект. Дэзан была в восторге после приобретения этого предмета и много с ним игралась в первые дни. Один раз даже захмелела до полного беспамятства и так и не смогла возродить в своей голове память о трех днях, что провела в полном угаре. По взглядам работников той дорогой гостиницы женщина понимала, что, возможно, переступила определенные черты, но она уже давно не заботилась о таких мелочах. Молчание легко покупалось деньгами, а их внушительными денежными суммами покупалась та самая верность, которая не позволит людям и рта раскрыть, чтобы даже с собственным отражением в зеркале обсудить историю легкомысленной госпожи.
Пока по телу разливалась нега и Дэзан жмурилась от приятных ощущений, она не уделяла внимания самому аукциону. Разыгрывали очередной лот, и она лишь краем уха уловила характеристику предмета, а начальную цену и вовсе не разобрала. Все это не имело значения. Она брала все что хотела. По крайней мере сегодня вечером.
– Двадцать пять! – прозвучала чья-то цена.
– Двадцать пять платиновых жетонов – раз! Двадцать пять платиновых жетонов – два!
– Сто! – выкрикнула Дэзан.
Лициатор прервалась, задрала голову и внимательно вгляделась в закрытые занавеси Третьей палаты. Теперь среди обиженных гостей был не только Сагхел.
– Сто платиновых жетонов – раз! – голос ведущей аукциона не дрогнул, объявляя новую цену.
– Это какая-то чушь! – взорвались и другие палаты. – Какое она имеет право! Хватит! Это цирк, а не аукцион!
– Это дорогой рынок! – прикрикнула Дэзан, прижав к губам трубку и втягивая в себя ароматные пары. Она бы с удовольствием посмотрела на выражение лиц всех этих крикунов, вот только ей было лень двигаться. – Очень дорогой, но всего лишь рынок. Если не хватает средств – уходите отсюда.
– Лициатор! Эта женщина вообще подтвердила свою состоятельность?!
– Да. Полностью, – тут же ответила девушка.
Богачи заскрипели зубами.
– …Сто платиновых жетонов – три! Продано! Золотую статуэтку приобретает Третья палата!..
Дальше Дэзан не вслушивалась. Право на десять предметов закончилось, а ее интерес к покупкам угас. Она была бы не прочь еще больше вывести из себя местных богатеев, но для этого нужно было придумывать оригинальный способ, а хмель в голове мешал строить планы. Поэтому она лишь поудобнее улеглась на софе и принялась рассматривать потолок, на котором была нарисована замысловатая картина с девушками и оленями. Несмотря на легкое головокружение, Дэзан распознала, что автор старался следовать классической росписи цирцианцев, создавших свой стиль три тысячи лет назад. Получилось неплохо, однако линии людей и животных оставались недостойно нечеткими, а лица нарисованных девушек не имели знаменитой одухотворенности, которой славилась школа старого города Цирциана, принадлежавшего другому Королевству на их континенте. Кто бы ни был тот художник, что работал над оформлением палат, обучение он, скорее всего, проходил в ответвлении, а не у истинных мастеров.
Аукцион завершился через пару часов. Публика из зала начала расходиться. Возможно, влиятельные гости желали увидеть, как и Дэзан исчезнет из своей палаты, но она не торопилась. Пребывание в аукционном зале не было строго обозначено, а для гостей, способных тратить внушительные суммы, и вовсе делались исключения в подобных мелочах.
К Дэзан в комнату проскользнул вежливый сотрудник аукционного дома. На нем красовалась темно-красная ливрея – этот цвет носили все работники. Единственным украшением формы служил маленький золотой значок, прикрепленный на левой стороне, в виде литеры, обозначавший именно этот аукционный дом. Подобные места любили выделяться чем-то необычным, при этом так, чтобы это лишь слегка бросалось в глаза.
– Госпожа, ваши приобретения, – произнес сотрудник, вежливо кланяясь гостье и присаживаясь за низкий столик по другую сторону.
Перед Дэзан, и не думавшей менять своего лежачего положения, расположили аккуратный сундучок. Сотрудник обеими руками, отличавшимися особой ухоженностью и с аккуратно подпиленными ногтями, распахнул его крышку, походя в этот момент на ловкого фокусника. Из сундучка вылетели все приобретенные предметы и застыли в воздухе. Магия пространства в таких артефактах позволяла удобно хранить любые вещи. Дэзан выдохнула сквозь сложенные в трубочку губы струю густого дыма.
– Запакуйте их красиво и передайте тем, чью предпоследнюю цену я перебила, – произнесла она, бросив на предметы лишь короткий взгляд и лениво взмахивая рукой.
