Чтица осторожно поднялась по распахнутому крылу и села на спину птицы, на ходу отмечая, что весь хмель из головы пропал уже на самом деле. Могэх вылечил свою хозяйку-рабыню. Ей предстояла работа.
Завеса скрывала в себе большую общественную библиотеку с присущим ей запахом пыли и старых книг. Огромные стеллажи, наполненные рукописными храмовыми коллекциями, историческими документами, древними сводными отчетами, певческими рукописями и прочим, простирались на всю ширину залов и представляли собой странные конструкции, созданные лишь с одной целью – заставить заблудиться посетителя.
Это место появлялось уже не впервые. Библиотека существовала около пятисот лет назад в небольшом городке на территории Юго-Восточного региона Афасдана, имевшем очень древние корни, и бесславно погибла в огне из-за нерадивых смотрителей, упившихся до такого состояния в один из праздников, что к ним так и не вернулись подробные воспоминания о том дне.
Агамма повторила погибшее в реальном мире место в точности, как делала это всегда. Единственное, что для нее оставалось невозможным, – это вернуть сюда людей. Даже в виде призраков. Путь в Завесу им не то чтобы был воспрещен, а, скорее, невозможен по неким законам самой агаммы, как невозможно существование ночи на земле, если над ней в этот момент сияет солнце. Агамма не могла привести угнетенные ее силой души в пространство, которое она создала из собственной энергии. Потому что в ее холоде не существует ничего. Все души в мире принадлежат магии и огню. Все рождается из огня и уходит в огонь. Агамма лишь иногда дотягивается туда, куда ей полноценный вход запрещен. И, даже когда она крадет души у Истинного огня, она может заставить продолжить их существование лишь на территории, где изначально обитало пламя. Таким местом были огненные маяки. Но с ними агамме справляться было куда тяжелее, чем просто создавать Завесы. Отчего всегда и существовала разница в количестве между первыми и вторыми. Завес всегда появлялось гораздо больше.
Нынешняя библиотека содержала в себе больше ледяных искр, чем пространство «старого театра». Это место было очевидно сильнее пропитано холодом. Огоньки постоянно мелькали повсюду, находя для себя цели. Когда ледяные искры достаточно напитают каждый ирс пространства, оно укрепится настолько, что разобьет невидимую оболочку Завесы и… окажется в реальном мире. Такое появление неизбежно ведет к бедам. Все, что есть в Завесе, объято холодом агаммы, и реальность будет страдать от него; к тому же, что «библиотека», что «театр», что остальное, созданное агаммой, непременно появится там, где это совершенно не нужно. Сейчас эта Завеса находится в небольшом дворе, окруженном невысокими жилыми домами. Она не разрушит их, когда решит обосноваться в реальности. Так как обычный мир, подпитываемый магией и огнем, совершенно отрицал агамму: она не имела возможности занять его территорию. Она «раздвигала границы» обычной реальности, расталкивала ее стены и с удобством обустраивалась в «кармане». Завесы делали реальный мир больше на ту часть, которую она воссоздавала. Странный трюк. Игры за пределами возможностей людей.
Но даже так, если «библиотека» появится в таком небольшом дворе, все жилые дома «пододвинутся»: пространство агаммы окажется между ними и тут же атакует холодом. Оно будет простирать свои ледяные щупальца так далеко, как только сможет, пока не иссякнет сила, идущая из его сердцевины. Чтобы заставить Завесу исчезнуть, нужно будет тратить силы эрайта, бесшумных и Истинного огня. Слишком много мороки.
– Смерч, движение «бабочка на ветви ивы» предполагает легкость и незаметность, а из-за следующего твоего прыжка пол проломится. Кот, печать «рассеивания» на три жалких язычка пламени? Такой у тебя предел? – не забывал делать замечания эрайт, изучая пространство вокруг и осторожно рассекая искры.
Последнее он делал не шевелясь и даже не сосредотачиваясь. Главный «бесправный» маг управлял своей силой так же просто, как дышал.
За спиной Рикхарда мелькал короткий меч. В то время как отличительным символом бесшумных были серпы, эрайты получали особые мечи. Такие ковались исключительно в Огненных Башнях, где существовала самая большая концентрация Истинного огня и где искусство ковки передавалось в течение многих тысячелетий. Пропитанный пламенем изогнутый клинок с остро заточенным краем немного светился изнутри и все время казался раскаленным. На эфесе можно было заметить искусные изображения пламени, а под самой гардой на лезвии стояла печать Огненной Башни Имфироса, где оружие было выковано – тройная спираль огня, заключенная в разорванный круг.
Бесшумные хмурились, недовольные то ли собственными неудачами, то ли категоричностью эрайта, то ли всем сразу. Сегодняшняя тренировка их уже изрядно утомила. В последние дни их вышло слишком много, и «старый театр», в котором они побывали еще неделю назад, был последним простым пространством. А из-за того, что Шип все еще восстанавливался и не принимал в ней участия, Кот и Смерч находились под самым пристальным вниманием наставника.
– Кот, повтори печать, – приказал Рикхард, сам при этом подходя к одному из декоративных столов, где за стеклом лежала древняя рукопись. Эрайт узнал витиеватую подпись в нижнем правом углу и подумал о том, что его бывшая жена непременно бы оценила такое сокровище. Она любила искусство и разбиралась в нем, хотя и не могла связать с ним свою жизнь.
Мысли о бывшей жене оказались неприятными, и эрайт отстранился от предмета, запрещая себе отвлекаться.
Кот упорно посмотрел своими невероятными голубыми глазами на мелькавший тут и там клинок эрайта. Легкий, красивый и всесокрушающий. Он рассекал искры без всяких усилий. Он даже уничтожал сердцевины Завес, не затупляясь и не ломаясь, что нельзя сказать о серпах. Клинки эрайтов портились и ломались лишь в исключительных случаях; если с таковыми за свою жизнь не придется столкнуться, то одно оружие служило своему хозяину всю жизнь.
Кот жаждал обрести такой же. И для этого ему нужно справиться с печатью, считавшейся достаточно сложной. Бесшумный тряхнул рыжей головой и сосредоточился. Движение кистью «дворянин распахивает веер». Легкое, непринужденное, естественное. Серп, как и положено, выскользнул из руки и принялся очерчивать полукруг, на долю секунды останавливаясь в особом ритме. Каждая остановка – точка, точка – огненный всполох. Печать «рассеивания» предполагала создание до двух десятков таких крохотных огоньков. Но лишь при филигранном владении. В этот момент Кот сумел создать всего лишь семь, после чего серп замер в воздухе в ожидании, когда его снова схватит хозяйская рука. Бесшумный не торопился. Семь огненных огоньков необходимо было подпитывать равномерно и лишь слегка.
Два всполоха резко превратились в языки пламени. Бесшумный понял, что они сейчас коснутся пространства Завесы и тогда его ждет сражение со всеми здешними искрами, как то было у Смерч в «театре». Только вот искр в библиотеке было куда больше.
Клинок эрайта в мгновение ока оказался рядом со вспышками и будто бы «слизал» весь лишний огонь. Это тоже входило в число важных отличий. Серпы бесшумных содержали внутренний резерв, и в них было столько огня, сколько владельцы смогли в них заложить. И, как любые вместилища, они имели ограничение на то, что могли отдать, и на время, за которое им нужно было вновь накопить огонь. В то время как клинки эрайтов являлись проводниками. Эти мечи всегда соприкасались с Истинным огнем и служили руслом для него. Поэтому и вбирать пламени они могли сколько угодно.
Кот спокойно выдохнул, поняв, что у него еще есть шанс, чтобы не просто завершить печать, но и применить ее. Наставник дал ему возможность продолжить. Огонь не задел пространство, и ничего в нем не изменилось.
На столах для чтения все еще в том же ритме мигали магические лампы, словно с ними кто-то игрался. Иногда раздавался шелест страниц, как будто здесь были те, кто мог читать. Агамма не только воспроизводила места, она имитировала в них жизнь. Ту самую, что когда-то в них существовала. Маги, решившие стать бесшумными, первый раз попадая в Завесы, всегда пугались. Словно оказались в месте с призраками. Хотя призраки тоже были частью их работы.
В этот же момент еще один всполох из печати Кота разросся и превратился в яркие языки пламени. Клинок эрайта к этому моменту парил у плеча главного «бесправного» мага. И никуда не двигался.
– Бездна! – выругался бесшумный, тут же принимая боевую стойку. – Вот поэтому вам нельзя до конца доверять, наставник!
– О нет, опять… – простонала рядом со старшим соратником Смерч, отрабатывающая совсем простенькие движения и не рассчитывавшая, что вновь придется тратить кучу сил.
Рикхард белозубо усмехнулся и развел руками в стороны.
– Если вы всегда будете надеяться на меня, вряд ли выйдет толк.
Кот понял, что может направить всю свою злость либо на эрайта, который в любом случае останется неприкосновенным, либо на ледяные искры, которые все равно придётся теперь уничтожать. Как такового выбора у бесшумного и не было.
– Даже не думай о том, чтобы просто наблюдать со стороны, – строго проговорил Кот, заметив, что Смерч движением «водомерка среди кувшинок» юрко ушла в сторону от ледяных огоньков.
– Но ты же наблюдал, – возмутилась соратница, с интересом наблюдая, как все искры несутся к ее старшему.
– Я внимательно следил, чтобы вовремя помочь!
Кот создал печать «огненной сети», и та поймала большинство искр, приблизившихся к нему почти вплотную. В его левую руку, отличавшуюся угольно-черной кожей на кисти, вернулся серп.
– Ну не знаю, – протянула Смерч, перепадая с ноги на ногу, отчего короткий хвост на затылке тоже шевелился в такт ее движениям. – Шип вот даже не старается ко мне подлизаться в самых критических ситуациях. Хотя это скорее значит, что он совсем мне не доверяет…
– Смерч! – крикнул Кот, считая, что время для пустой болтовни можно будет найти и позже. В этом пространстве искр действительно много. А наставнику доверять до конца и правда нельзя. Потому что эрайт воспитывал своих подопечных так, чтобы у них не было страха. Страха перед смертью. Под его присмотром они не погибнут, но вот от ранений, даже от серьёзных, он их спасать точно не станет.
– Да-да, – засуетилась девушка, не столько из-за призыва соратника, сколько из-за заинтересованного взгляда наставника. Смерч решила, что вряд ли может позволить себе праздность при ее пока еще низком уровне навыков.
Печать «огненного близнеца» и серп закрутились в воздухе над ладонью Смерч с такой быстротой, что слились сначала в единый круг, а потом стали вовсе смазанным изображением. И тогда пламя, что успело вспыхнуть на лезвии оружия, создало его точную копию. И когда оба они остановились, бесшумная имела в своем распоряжении обычный серп и его точного близнеца, что был полностью соткан из огня. Кот давно признал, что эту печать ему не освоить. Он не мог разогнать пламя из внутреннего резерва до подобных пределов. И Шип тоже. А Смерч могла. Очень быстрая. Во всем.
Девушка принялась уничтожать искры, имевшие теперь лишь одно направление. Смерч торопилась еще и потому, что огненный серп-близнец существовал в ее руках пока еще ограниченное время. То, что она вообще могла его создавать, уже возводило ее в избранную когорту бесшумных, но вопрос времени все еще оставался. Всего пара или тройка минут, и искусственно созданное оружие исчезнет. К тому же, его нужно было контролировать с еще большей тщательностью, чем пламя на лезвии обычного серпа. Хотя теперь подобная осторожность особого значения не имела. Если Смерч ошибется, как Кот, искры просто начнут разделяться на них двоих и атаку не прекратят.
В следующую секунду произошло несколько вещей одновременно. Пространство Завесы сильно сотрясло. Следом за мощным толчком, приведшим в недоумение даже невозмутимого эрайта, пришел холод. Настоящий холод агаммы. Несколько ледяных искр со звоном взорвались, в стороны полетели мелкие бриллиантовые осколки, поцарапавшие кожу бесшумных, не успевших ничем прикрыться, до крови. Кот и Смерч, не ища причин происходящего, не думая о том, какая опасность может произойти в следующую минуту, тут же создали несколько печатей, что укрыли их огненными пологами и атаковали искры по большому радиусу. Вышло немного хаотично, и результат оказался не совершенным, но бесшумные точно знали, что исполнили в необычной ситуации все, о чем говорил им наставник много раз.
Главное правило – защитить себя и отбросить агамму как можно дальше. Хотя бы на секунду, даже на долю секунды. Лишь бы появилось мгновение, когда можно осмотреться и попытаться понять, что вечная противница магии задумала.
И в этот момент бесшумные поняли, что Завеса продолжает леденеть. Оба подопечных эрайта взглянули на сердцевину, в которой начались чудовищные изменения. Обычного вида льдисто-голубая сфера, висевшая над одним из столов в читальном зале, принялась разрастаться, покрываться толстой белесой коркой и стремительно увеличиваться в размерах. Искры продолжали взрываться, заставляя все пространство вокруг пропитываться холодом куда быстрее.
– Что за… – невнятно пробормотала Смерч. Серп-близнец мгновенно растворился под действием холода.
Клинок эрайта вонзился в сердцевину Завесы, как нож в масло. Совершенное в борьбе против агаммы оружие уничтожило центр пространства за время более короткое, чем взмах ресниц. Сердцевину не спасло и то, что она стала больше и прочнее. А затем аура главного «бесправного» мага города хлынула во все стороны.
Подопечными овладела странная оторопь: все бесшумные живут с мыслью, что огонь не способен причинить им никакого вреда, ведь они являются носителями его Истинной формы. Только вся уверенность рушилась, когда вокруг появлялось пламя в разы сильнее и ужаснее, чем то, что было подвластно им. Огонь эрайта беспощадной лавиной прокатился по всем сторонам, заставляя ледяные искры исчезнуть, а пространство и все его элементы плавиться и… кипеть. Пламя не просто побеждало агамму, оно искажало ее форму и суть до степени, которую она считала уродством. Холод и неподвижность – вот что было для нее правильно и ценно; кипение и хаотичное движение были ей противны. Сила эрайта заставляла противницу магии искажаться, сгибаться под гнетом и лишь злобно шипеть в ответ тысячью разных голосов.
Завесы всегда пытаются защититься. Библиотека тоже пыталась. Книги принялись падать с полок с неимоверным грохотом, напоминавшим горное обрушение. Лампы разгорелись так сильно, что могли ослепить. Но все закончилось быстрее, чем началось. Огонь эрайта уничтожил все попытки к сопротивлению, а остатки силы, что еще имелись в пространстве после уничтожения сердцевины, иссякли.
– Уходим! – резко бросил Рикхард, направляясь к переходу, способному вывести их в обычный мир.
Бесшумные устремились за наставником, тревожно поглядывая на пространство, которое вот-вот должно было схлопнуться.
Пройдя сквозь серебристую тонкую занавесь и оказавшись снаружи, маги быстро вышли из узкого двора, где появилась Завеса, на широкий проспект.
Завеса скрывала в себе большую общественную библиотеку с присущим ей запахом пыли и старых книг. Огромные стеллажи, наполненные рукописными храмовыми коллекциями, историческими документами, древними сводными отчетами, певческими рукописями и прочим, простирались на всю ширину залов и представляли собой странные конструкции, созданные лишь с одной целью – заставить заблудиться посетителя.
Это место появлялось уже не впервые. Библиотека существовала около пятисот лет назад в небольшом городке на территории Юго-Восточного региона Афасдана, имевшем очень древние корни, и бесславно погибла в огне из-за нерадивых смотрителей, упившихся до такого состояния в один из праздников, что к ним так и не вернулись подробные воспоминания о том дне.
Агамма повторила погибшее в реальном мире место в точности, как делала это всегда. Единственное, что для нее оставалось невозможным, – это вернуть сюда людей. Даже в виде призраков. Путь в Завесу им не то чтобы был воспрещен, а, скорее, невозможен по неким законам самой агаммы, как невозможно существование ночи на земле, если над ней в этот момент сияет солнце. Агамма не могла привести угнетенные ее силой души в пространство, которое она создала из собственной энергии. Потому что в ее холоде не существует ничего. Все души в мире принадлежат магии и огню. Все рождается из огня и уходит в огонь. Агамма лишь иногда дотягивается туда, куда ей полноценный вход запрещен. И, даже когда она крадет души у Истинного огня, она может заставить продолжить их существование лишь на территории, где изначально обитало пламя. Таким местом были огненные маяки. Но с ними агамме справляться было куда тяжелее, чем просто создавать Завесы. Отчего всегда и существовала разница в количестве между первыми и вторыми. Завес всегда появлялось гораздо больше.
Нынешняя библиотека содержала в себе больше ледяных искр, чем пространство «старого театра». Это место было очевидно сильнее пропитано холодом. Огоньки постоянно мелькали повсюду, находя для себя цели. Когда ледяные искры достаточно напитают каждый ирс пространства, оно укрепится настолько, что разобьет невидимую оболочку Завесы и… окажется в реальном мире. Такое появление неизбежно ведет к бедам. Все, что есть в Завесе, объято холодом агаммы, и реальность будет страдать от него; к тому же, что «библиотека», что «театр», что остальное, созданное агаммой, непременно появится там, где это совершенно не нужно. Сейчас эта Завеса находится в небольшом дворе, окруженном невысокими жилыми домами. Она не разрушит их, когда решит обосноваться в реальности. Так как обычный мир, подпитываемый магией и огнем, совершенно отрицал агамму: она не имела возможности занять его территорию. Она «раздвигала границы» обычной реальности, расталкивала ее стены и с удобством обустраивалась в «кармане». Завесы делали реальный мир больше на ту часть, которую она воссоздавала. Странный трюк. Игры за пределами возможностей людей.
Но даже так, если «библиотека» появится в таком небольшом дворе, все жилые дома «пододвинутся»: пространство агаммы окажется между ними и тут же атакует холодом. Оно будет простирать свои ледяные щупальца так далеко, как только сможет, пока не иссякнет сила, идущая из его сердцевины. Чтобы заставить Завесу исчезнуть, нужно будет тратить силы эрайта, бесшумных и Истинного огня. Слишком много мороки.
– Смерч, движение «бабочка на ветви ивы» предполагает легкость и незаметность, а из-за следующего твоего прыжка пол проломится. Кот, печать «рассеивания» на три жалких язычка пламени? Такой у тебя предел? – не забывал делать замечания эрайт, изучая пространство вокруг и осторожно рассекая искры.
Последнее он делал не шевелясь и даже не сосредотачиваясь. Главный «бесправный» маг управлял своей силой так же просто, как дышал.
За спиной Рикхарда мелькал короткий меч. В то время как отличительным символом бесшумных были серпы, эрайты получали особые мечи. Такие ковались исключительно в Огненных Башнях, где существовала самая большая концентрация Истинного огня и где искусство ковки передавалось в течение многих тысячелетий. Пропитанный пламенем изогнутый клинок с остро заточенным краем немного светился изнутри и все время казался раскаленным. На эфесе можно было заметить искусные изображения пламени, а под самой гардой на лезвии стояла печать Огненной Башни Имфироса, где оружие было выковано – тройная спираль огня, заключенная в разорванный круг.
Бесшумные хмурились, недовольные то ли собственными неудачами, то ли категоричностью эрайта, то ли всем сразу. Сегодняшняя тренировка их уже изрядно утомила. В последние дни их вышло слишком много, и «старый театр», в котором они побывали еще неделю назад, был последним простым пространством. А из-за того, что Шип все еще восстанавливался и не принимал в ней участия, Кот и Смерч находились под самым пристальным вниманием наставника.
– Кот, повтори печать, – приказал Рикхард, сам при этом подходя к одному из декоративных столов, где за стеклом лежала древняя рукопись. Эрайт узнал витиеватую подпись в нижнем правом углу и подумал о том, что его бывшая жена непременно бы оценила такое сокровище. Она любила искусство и разбиралась в нем, хотя и не могла связать с ним свою жизнь.
Мысли о бывшей жене оказались неприятными, и эрайт отстранился от предмета, запрещая себе отвлекаться.
Кот упорно посмотрел своими невероятными голубыми глазами на мелькавший тут и там клинок эрайта. Легкий, красивый и всесокрушающий. Он рассекал искры без всяких усилий. Он даже уничтожал сердцевины Завес, не затупляясь и не ломаясь, что нельзя сказать о серпах. Клинки эрайтов портились и ломались лишь в исключительных случаях; если с таковыми за свою жизнь не придется столкнуться, то одно оружие служило своему хозяину всю жизнь.
Кот жаждал обрести такой же. И для этого ему нужно справиться с печатью, считавшейся достаточно сложной. Бесшумный тряхнул рыжей головой и сосредоточился. Движение кистью «дворянин распахивает веер». Легкое, непринужденное, естественное. Серп, как и положено, выскользнул из руки и принялся очерчивать полукруг, на долю секунды останавливаясь в особом ритме. Каждая остановка – точка, точка – огненный всполох. Печать «рассеивания» предполагала создание до двух десятков таких крохотных огоньков. Но лишь при филигранном владении. В этот момент Кот сумел создать всего лишь семь, после чего серп замер в воздухе в ожидании, когда его снова схватит хозяйская рука. Бесшумный не торопился. Семь огненных огоньков необходимо было подпитывать равномерно и лишь слегка.
Два всполоха резко превратились в языки пламени. Бесшумный понял, что они сейчас коснутся пространства Завесы и тогда его ждет сражение со всеми здешними искрами, как то было у Смерч в «театре». Только вот искр в библиотеке было куда больше.
Клинок эрайта в мгновение ока оказался рядом со вспышками и будто бы «слизал» весь лишний огонь. Это тоже входило в число важных отличий. Серпы бесшумных содержали внутренний резерв, и в них было столько огня, сколько владельцы смогли в них заложить. И, как любые вместилища, они имели ограничение на то, что могли отдать, и на время, за которое им нужно было вновь накопить огонь. В то время как клинки эрайтов являлись проводниками. Эти мечи всегда соприкасались с Истинным огнем и служили руслом для него. Поэтому и вбирать пламени они могли сколько угодно.
Кот спокойно выдохнул, поняв, что у него еще есть шанс, чтобы не просто завершить печать, но и применить ее. Наставник дал ему возможность продолжить. Огонь не задел пространство, и ничего в нем не изменилось.
На столах для чтения все еще в том же ритме мигали магические лампы, словно с ними кто-то игрался. Иногда раздавался шелест страниц, как будто здесь были те, кто мог читать. Агамма не только воспроизводила места, она имитировала в них жизнь. Ту самую, что когда-то в них существовала. Маги, решившие стать бесшумными, первый раз попадая в Завесы, всегда пугались. Словно оказались в месте с призраками. Хотя призраки тоже были частью их работы.
В этот же момент еще один всполох из печати Кота разросся и превратился в яркие языки пламени. Клинок эрайта к этому моменту парил у плеча главного «бесправного» мага. И никуда не двигался.
– Бездна! – выругался бесшумный, тут же принимая боевую стойку. – Вот поэтому вам нельзя до конца доверять, наставник!
– О нет, опять… – простонала рядом со старшим соратником Смерч, отрабатывающая совсем простенькие движения и не рассчитывавшая, что вновь придется тратить кучу сил.
Рикхард белозубо усмехнулся и развел руками в стороны.
– Если вы всегда будете надеяться на меня, вряд ли выйдет толк.
Кот понял, что может направить всю свою злость либо на эрайта, который в любом случае останется неприкосновенным, либо на ледяные искры, которые все равно придётся теперь уничтожать. Как такового выбора у бесшумного и не было.
– Даже не думай о том, чтобы просто наблюдать со стороны, – строго проговорил Кот, заметив, что Смерч движением «водомерка среди кувшинок» юрко ушла в сторону от ледяных огоньков.
– Но ты же наблюдал, – возмутилась соратница, с интересом наблюдая, как все искры несутся к ее старшему.
– Я внимательно следил, чтобы вовремя помочь!
Кот создал печать «огненной сети», и та поймала большинство искр, приблизившихся к нему почти вплотную. В его левую руку, отличавшуюся угольно-черной кожей на кисти, вернулся серп.
– Ну не знаю, – протянула Смерч, перепадая с ноги на ногу, отчего короткий хвост на затылке тоже шевелился в такт ее движениям. – Шип вот даже не старается ко мне подлизаться в самых критических ситуациях. Хотя это скорее значит, что он совсем мне не доверяет…
– Смерч! – крикнул Кот, считая, что время для пустой болтовни можно будет найти и позже. В этом пространстве искр действительно много. А наставнику доверять до конца и правда нельзя. Потому что эрайт воспитывал своих подопечных так, чтобы у них не было страха. Страха перед смертью. Под его присмотром они не погибнут, но вот от ранений, даже от серьёзных, он их спасать точно не станет.
– Да-да, – засуетилась девушка, не столько из-за призыва соратника, сколько из-за заинтересованного взгляда наставника. Смерч решила, что вряд ли может позволить себе праздность при ее пока еще низком уровне навыков.
Печать «огненного близнеца» и серп закрутились в воздухе над ладонью Смерч с такой быстротой, что слились сначала в единый круг, а потом стали вовсе смазанным изображением. И тогда пламя, что успело вспыхнуть на лезвии оружия, создало его точную копию. И когда оба они остановились, бесшумная имела в своем распоряжении обычный серп и его точного близнеца, что был полностью соткан из огня. Кот давно признал, что эту печать ему не освоить. Он не мог разогнать пламя из внутреннего резерва до подобных пределов. И Шип тоже. А Смерч могла. Очень быстрая. Во всем.
Девушка принялась уничтожать искры, имевшие теперь лишь одно направление. Смерч торопилась еще и потому, что огненный серп-близнец существовал в ее руках пока еще ограниченное время. То, что она вообще могла его создавать, уже возводило ее в избранную когорту бесшумных, но вопрос времени все еще оставался. Всего пара или тройка минут, и искусственно созданное оружие исчезнет. К тому же, его нужно было контролировать с еще большей тщательностью, чем пламя на лезвии обычного серпа. Хотя теперь подобная осторожность особого значения не имела. Если Смерч ошибется, как Кот, искры просто начнут разделяться на них двоих и атаку не прекратят.
В следующую секунду произошло несколько вещей одновременно. Пространство Завесы сильно сотрясло. Следом за мощным толчком, приведшим в недоумение даже невозмутимого эрайта, пришел холод. Настоящий холод агаммы. Несколько ледяных искр со звоном взорвались, в стороны полетели мелкие бриллиантовые осколки, поцарапавшие кожу бесшумных, не успевших ничем прикрыться, до крови. Кот и Смерч, не ища причин происходящего, не думая о том, какая опасность может произойти в следующую минуту, тут же создали несколько печатей, что укрыли их огненными пологами и атаковали искры по большому радиусу. Вышло немного хаотично, и результат оказался не совершенным, но бесшумные точно знали, что исполнили в необычной ситуации все, о чем говорил им наставник много раз.
Главное правило – защитить себя и отбросить агамму как можно дальше. Хотя бы на секунду, даже на долю секунды. Лишь бы появилось мгновение, когда можно осмотреться и попытаться понять, что вечная противница магии задумала.
И в этот момент бесшумные поняли, что Завеса продолжает леденеть. Оба подопечных эрайта взглянули на сердцевину, в которой начались чудовищные изменения. Обычного вида льдисто-голубая сфера, висевшая над одним из столов в читальном зале, принялась разрастаться, покрываться толстой белесой коркой и стремительно увеличиваться в размерах. Искры продолжали взрываться, заставляя все пространство вокруг пропитываться холодом куда быстрее.
– Что за… – невнятно пробормотала Смерч. Серп-близнец мгновенно растворился под действием холода.
Клинок эрайта вонзился в сердцевину Завесы, как нож в масло. Совершенное в борьбе против агаммы оружие уничтожило центр пространства за время более короткое, чем взмах ресниц. Сердцевину не спасло и то, что она стала больше и прочнее. А затем аура главного «бесправного» мага города хлынула во все стороны.
Подопечными овладела странная оторопь: все бесшумные живут с мыслью, что огонь не способен причинить им никакого вреда, ведь они являются носителями его Истинной формы. Только вся уверенность рушилась, когда вокруг появлялось пламя в разы сильнее и ужаснее, чем то, что было подвластно им. Огонь эрайта беспощадной лавиной прокатился по всем сторонам, заставляя ледяные искры исчезнуть, а пространство и все его элементы плавиться и… кипеть. Пламя не просто побеждало агамму, оно искажало ее форму и суть до степени, которую она считала уродством. Холод и неподвижность – вот что было для нее правильно и ценно; кипение и хаотичное движение были ей противны. Сила эрайта заставляла противницу магии искажаться, сгибаться под гнетом и лишь злобно шипеть в ответ тысячью разных голосов.
Завесы всегда пытаются защититься. Библиотека тоже пыталась. Книги принялись падать с полок с неимоверным грохотом, напоминавшим горное обрушение. Лампы разгорелись так сильно, что могли ослепить. Но все закончилось быстрее, чем началось. Огонь эрайта уничтожил все попытки к сопротивлению, а остатки силы, что еще имелись в пространстве после уничтожения сердцевины, иссякли.
– Уходим! – резко бросил Рикхард, направляясь к переходу, способному вывести их в обычный мир.
Бесшумные устремились за наставником, тревожно поглядывая на пространство, которое вот-вот должно было схлопнуться.
Пройдя сквозь серебристую тонкую занавесь и оказавшись снаружи, маги быстро вышли из узкого двора, где появилась Завеса, на широкий проспект.
