Цуру-сан, верная своему слову, занялась волосами Оити. Высокая прическа была несложной, не как у гейш, но очень эффектной в сочетании с ярким кимоно. Потом помощница Оити завязала на ней широкий пояс оби, поправила сзади подушечку, державшую форму узла.
- Ну вот, вы и готовы.
За ними прислали спустя час.
Свадебное кимоно Отами - утикакэ - тоже было красным.
Как будто две сестры и в этом сговорились: хотя Оити до сих пор даже не задумывалась о наряде Отами. Но теперь она поняла, что вообразить старшую сестру в белом не могла бы. Господин Мияги выступал в черном кимоно. Жених и невеста были украшением этого большого собрания; хотя Отами несколько портила традиционная уродливая круглая шапка ватабоси, скрывавшая «рожки ревности».
«Уж ей-то ревновать мужа не понадобится. Во всяком случае, долго не понадобится», - подумала Оити.
Зал был полон гостей - не меньше тридцати человек. На памяти Оити Такамацу никогда не давали таких больших приемов: им попросту нечего было праздновать и нечем делиться с соседями. И теперь Оити ясно видела, что среди собравшихся потомственных сельских самураев большинство - такие же бедняки, чью жизнь исковеркали гражданская война и реформация, лишившие их прежних прав. Некоторые сумели опять встать на ноги и приспособиться к новым условиям; но остальные нет.
Когда блистательные жених с невестой и старая госпожа Такамацу появились перед всеми гостями, ушей Оити коснулся восхищенно-осуждающий ропот. Брачующиеся рука об руку проследовали по проходу между столиков и поднялись на помост, где ждал синтоистский священник, чтобы завершить обряд. Священник уже сделал подношения и помолился богам-прародителям Идзанаги и Идзанами перед домашним синтоистским алтарем-камиданой; при этой семейной церемонии, кроме молодых, присутствовали только мать невесты и родители жениха.
В большом зале господин Мияги и Отами прилюдно произнесли брачные клятвы и троекратно обменялись чарками сакэ, стоя на возвышении: они по очереди выпили из большой, средней и малой чаш. Они стали мужем и женой! Из зала полетели поздравления и благословения.
И тогда молодой супруг Отами, которого распирало от счастья и гордости, поклонился своим родителям и теще. Потом поклонился гостям - и теперь уже по праву хозяина подал знак к началу пира...
Собравшиеся радостно загудели и отдали должное предложенным яствам. Запела флейта - приглашенный музыкант, устроившись в углу, начал наигрывать что-то трогательное и ненавязчивое.
- Ну просто княжеский пир, - шепнула Цуру-сан, занимавшая один столик с Оити. - Госпожа Гэндзико и госпожа Отами сегодня сами себя превзошли.
Оити кивнула. Это уж точно.
Угощение было на славу: рыба во всех видах, креветки, рассыпчатый рис, маринованные овощи, свежие фрукты - персики и вишни, рисовые колобки и сладкие пирожки. Конечно, много сакэ. Глядя, как изящно едят и пьют приглашенные мужчины со своими женщинами, Оити неожиданно подумала об иностранных приемах, на которых бывали господин Ватанабэ с дочерью. Матико рассказывала, что порой это было просто чудовищно: английские мужчины поглощали немереное количество мяса с кровью и, провозглашая тосты, пили без конца, опускаясь до животного состояния. Очевидно, для западных варваров напиться пьяными в чужом доме и потерять лицо было совершенно обычным делом...
Пусть все эти нищие сацумские аристократы принадлежат прошлому, они еще наверстают свое, догнав Европу. И никогда не утратят благородных манер.
Оити съела половину большого ароматного персика, разрезанного на дольки, и рисовый колобок с корицей. Потом почувствовала настоятельную потребность уединиться... Девушка поднялась, стараясь не привлечь внимания.
- Цуру-сан, оставайтесь и веселитесь, - прошептала Оити своей помощнице, которая тоже хотела встать. Цуру-сан все сразу поняла и кивнула.
Оити пробралась к выходу, кланяясь и извиняясь; на младшую хозяйскую дочь кое-кто взглянул с благожелательным любопытством, но особенного внимания не обратили. Вздохнув с облегчением, Оити поспешила по энгаве назад во флигель.
На то, чтобы привести себя в порядок, ушло некоторое время. Оити закрепила новую ватную прокладку и набедренную повязку; заново перевязала пояс.
Оити решила не возвращаться в зал и никого не беспокоить. Праздник продолжится в саду: вот тогда она, быть может, присоединится.
Вскоре, однако, полное одиночество начало тяготить ее. Неужели Цуру-сан поймет ее буквально и задержится надолго?.. Оити вышла в сад и не спеша направилась в шелковичную рощицу. Ее почему-то тянуло туда. Но, шагая по гравийной дорожке, девушка внезапно замерла: она была не одна.
Оити узнала женскую фигуру, мелькавшую между деревьев.
- Асаи-сан?
Это и в самом деле была дочь Асаи по имени Кумико, в блеклом голубом кимоно. Девица обернулась и приостановилась, словно бы в испуге; но потом вышла навстречу Оити.
- Такамацу-сан, добрый день. Прошу прощения.
Гостья поклонилась, со странно напряженным лицом. Затем подняла глаза и робко улыбнулась.
- Дело в том, что я...
- Вам стало нехорошо? Поэтому вы не в зале со всеми? - быстро спросила Оити.
- Нет, то есть... Да, мне стало немного дурно, и я вышла на воздух. - Кумико закончила гораздо увереннее, словно радуясь полученной подсказке. - А еще я услышала, что тут будут ставить павильон для представления... и мне вдруг так захотелось взглянуть!
Она еще раз поклонилась.
- Прошу прощения за беспокойство!
Оити поклонилась в ответ.
- Ну что вы, никакого беспокойства. Я знаю, где будут ставить павильон для актеров, и покажу вам, если угодно.
- Да-да, пожалуйста!
- Прошу за мной.
Молодая хозяйка повернулась и пошла впереди. «Это надо же так неискусно врать», - изумилась Оити про себя. У Асаи Кумико был вид воровки, пойманной с поличным. Она явно что-то вынюхивала; и, вероятно, не в первый раз рыскала тут, у источника богатства Такамацу...
Хозяйка и гостья обогнули веранду по дорожке и увидели, как плотники на лужайке за домом сколачивают павильон для представления Кабуки. Это было и в самом деле занимательно. Но Оити сейчас гораздо больше интересовали истинные намерения дочери Асаи.
У той по-прежнему был растерянный и виноватый вид. Может, Кумико-сан просто робеет в такой обстановке, на чужом богатом празднике? Может, для взрослой девицы из глубинки это вообще первый выход в свет?..
Раскланявшись с Кумико, Оити вернулась обратно в свои комнаты. Там она с удивлением и радостью обнаружила Цуру-сан.
- Зачем же вы ушли с праздника?
- Ну как бы я могла вас покинуть? Мое место рядом с вами, Оити-доно.
Оити благодарно улыбнулась своей компаньонке. А потом, уж заодно, поделилась сомнениями насчет захваченной врасплох гостьи.
- Здесь что-то нечисто, - согласилась Цуру-сан, нахмурившись. - Надо будет рассказать госпоже Отами...
- Но уж не сейчас, - усмехнулась Оити. - Госпоже Отами будет не до нас и сегодня, и еще много дней. А завтра Асаи так и так уедут...
Она поразмыслила и махнула рукой. Вряд ли девчонка Асаи способна им серьезно навредить.
«Может, Яэмону сказать?.. Нет, ему точно не стоит. Хиномару и так уже слишком много знают о нас, не хватало еще и соседей поставить под удар!»
Немного погодя прибежала служанка, которая пригласила Оити и Цуру-сан «посмотреть представление в саду со всеми господами».
- А я уж думала, о нас никто больше и не вспомнит, - рассмеялась Оити.
Сытые, подвыпившие и ублаготворенные гости теперь ждали зрелищ. Оказавшись на лужайке за домом, где готовилось представление, Оити первым делом отыскала взглядом сестру и ее мужа. Было так непривычно думать об Отами как о «госпоже Мияги».
На траве полукругом расстелили циновки и разбросали подушки для сидения; все начали занимать места, и Оити уселась позади, чтобы в случае чего уйти незамеченной. Цуру-сан устроилась по правую руку от барышни. Оити посмотрела на сцену: должны были показывать разные забавные сюжеты из сельской и городской жизни. Занавес открылся, и зрители захлопали.
На подмостках появился манерный молодой актер, изображавший женщину, - в вульгарно ярком кимоно, с густо набеленным лицом, в высоких гэта. Все женские роли в традиционном театре, разумеется, исполняли мужчины. Оннагата* трагическим жестом прикрыл лицо рукавом, но при этом сказал что-то такое, что публика засмеялась.
В этот момент Оити начисто утратила способность воспринимать происходящее на сцене. Она ощутила прикосновение к локтю: слева от нее сидел Яэмон.
И опять - он возник словно из воздуха: ни сама Оити, ни кто-либо другой не заметили его появления.
- Рада видеть вас, - прошептала Оити, справившись с изумлением.
Яэмон кивнул. На нем сегодня вместо обычной рабочей куртки было вполне приличное темное кимоно; а на лбу все та же неизменная белая повязка без всяких надписей.
- Как ваши успехи, Такамацу-сан? - шепотом спросил юноша.
- Хорошо.
Оити отлично поняла, о чем речь.
- Тогда - послезавтра с утра, - сказал Яэмон.
Их взгляды встретились на мгновение; Оити кивнула, а потом вновь с усилием обратила взор на сцену. Она не думала, что ей удастся при таком соседстве сосредоточиться на игре актеров; но вскоре представление увлекло ее. Это была талантливая труппа. Наблюдая сценку «Нищий самурай и склочная торговка», Оити хохотала и хлопала вместе со всеми.
Потом девушка обернулась к Яэмону; но ее сэмпай уже исчез. Он ведь и на пиру не был, подумала Оити: поскольку живет в доме Такамацу на положении слуги. Но, кажется, Яэмон нисколько не огорчался, что его обделили: похоже, людям Хиномару легко давался отказ от суетных удовольствий во имя большого дела...
Оити досмотрела представление до конца. Потом всех опять пригласили в дом - выпить чаю со сладостями; но Оити не рискнула задержаться и вернулась к себе вместе с Цуру-сан. Девушка опять переоделась, сняв нарядное кимоно. А потом сделала свои упражнения - «подвижную медитацию» госпожи Маэды. Мышцы опять заболели, но сосредоточиться получилось гораздо лучше.
Большинство гостей разъехались по домам этим же вечером; кое-кто остался ночевать. Но Асаи не задержались.
На следующий день после свадьбы Оити только мельком увидела старшую сестру, когда Отами вышла поздороваться. Госпожа Гэндзико занялась проводами последних гостей, чтобы дать дочери прийти в себя и привыкнуть к новому положению супруги.
«Интересно, как Отами себя чувствует после брачной ночи, - подумала Оити. - Правда ли это так больно, как говорят?.. Но все-таки очень хорошо, что сестра осталась дома, а не переехала к чужим людям, где старшие стали бы ею помыкать!»
К вечеру пошел дождь, но скоро кончился. Ночь была свежая и тихая; и наконец настал тот день, которого ждала Оити.
* Актер, исполняющий женские роли в театре Кабуки.
После завтрака Оити переоделась в хакама - и, сделав свою практику, сгорала от нетерпения. Она чувствовала себя все глупее с каждой минутой: почти как невеста, которая дожидается опаздывающего жениха!
Яэмон появился через полтора часа: дверь в сад была открыта, и юноша вошел свободно. Увидев его, Оити вскочила, сама не своя от волнения. Поклонилась.
- Охайо, сэмпай!
Яэмон коротко поклонился в ответ.
- Охайо. Готова?
- Да.
Девушка оглянулась на Цуру-сан, на которую Яэмон не обратил внимания; и вообще он с некоторых пор не обращал на нее внимания, воспринимая ее лишь как тень Оити.
- Вы готовы? - спросила барышня свою наперсницу.
- Да, госпожа.
Оити обернулась к Яэмону.
- Можно... мы можем идти.
Посмотрев ему в глаза, она покраснела. Вдруг захотелось убежать, и только усилием воли Оити осталась на месте: с ней сегодня творилось что-то невообразимое.
Яэмон чуть улыбнулся: он, в отличие от ученицы, казался воплощением спокойствия.
- Ты научишься собой управлять. И этим тоже.
Он вышел за дверь, чтобы дождаться женщин снаружи.
Оити ощутила разочарование, непонятно почему... а потом сильнейшую злость: этот безродный мальчишка читал у нее на лице как на раскрытом веере. «Да что он себе вообразил?.. Что я влюблена и... и хочу его?»
Однако владеть собой необходимо научиться. Яэмон прав.
Они с Цуру-сан вышли за дверь и обулись. Небо затянуло облаками, но дождя оно пока не сулило. Оити мимоходом подумала про старшую сестру, как-то у нее там налаживается супружеская жизнь... и когда господин Мияги уедет на свои дорожные работы?.. Потом девушка отбросила посторонние мысли. Они втроем направились в додзе.
Выйдя за ворота и отшагав немного по дороге, они свернули на тропинку, которая вела в пустой дом на сваях, принадлежавший Хиномару. Приглядевшись к этой постройке во второй раз, Оити заметила, что здесь целое хозяйство со службами: значит, в этом деревенском доме можно было и жить, не только упражняться... И наверняка кто-то жил тут и держал связь с остальными членами группировки!
Яэмон отпер дверь. И когда он и его спутницы вошли, юноша первым делом обратился к Цуру-сан.
- Пожалуйста, побудьте здесь.
Боец Хиномару указал на дверь в пустую комнату напротив додзе. Его тон не оставлял сомнений. Цуру-сан поклонилась и безропотно скрылась за перегородкой.
Потом Оити и ее учитель вошли в просторный зал. Оити остановилась, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Спокойствие!
Она осмотрела зал. Девушка обратила внимание, что свет попадает в помещение через седзи с одной стороны, где стена только наполовину сплошная; а у ниши с изображением Будды стоит подставка с мечами, длинными и короткими. Была ли она тут раньше?..
Оити почти не сомневалась, что оружие предназначается для нее.
- Туда пока не смотри. До мечей мы нескоро дойдем, если дойдем, - предупредил Яэмон.
Он медленно, обманчиво мягко двигаясь, обошел вокруг Оити: она начала поворачиваться следом, но потом замерла на месте, чувствуя, как неистово колотится сердце. Девушка всей кожей ощущала взгляд молодого воина Хиномару и нацеленное на нее пристальное внимание.
Внезапно, неуловимым движением, Яэмон опять оказался перед ней. Оити ощущала себя так, точно поединок уже начался... В настоящем бою она уже была бы убита!
Яэмон посмотрел ей в глаза.
- Буси-до, или Путь воина, начинается с правильных ответов на правильные вопросы, - произнес он. - Первый вопрос, и важнейший: готова ли ты умереть?
- Да, - сказала Оити. Ее голос явственно дрогнул, но она тут же повторила:
- Да!
Яэмон кивнул. Оити не могла отвести от юноши взгляда - его глаза горели, он словно стал выше ростом.
- Важно это сознавать. И повторять вслух. Ты не должна к этому стремиться... но надлежит помнить: буси* должен быть готов умереть каждый день, каждый час, и встретить смерть во всеоружии.
Яэмон прошелся по залу, заложив руки за спину; потом опять круто повернулся к ученице.
- Второй вопрос: готова ли ты причинить увечье или смерть другому? Если придется защищать свою жизнь или честь... или же то, что ты ставишь еще выше?
Оити не выдержала его взгляда и опустила глаза. Но потом опять вскинула голову.
- Я - самурай по крови, потомок самого Оды Нобунаги, - сказала она. - Конечно, сейчас упразднили сословия и всех уравняли... но для меня это не имеет значения. Все мои предки были готовы умереть или убить, следуя долгу! И я...
Девушка осеклась, внезапно почувствовав, что ее слова звучат слишком напыщенно. Яэмон слушал с полным вниманием; но на него эта тирада, казалось, не произвела никакого впечатления.
- Ну вот, вы и готовы.
За ними прислали спустя час.
Глава 8
Свадебное кимоно Отами - утикакэ - тоже было красным.
Как будто две сестры и в этом сговорились: хотя Оити до сих пор даже не задумывалась о наряде Отами. Но теперь она поняла, что вообразить старшую сестру в белом не могла бы. Господин Мияги выступал в черном кимоно. Жених и невеста были украшением этого большого собрания; хотя Отами несколько портила традиционная уродливая круглая шапка ватабоси, скрывавшая «рожки ревности».
«Уж ей-то ревновать мужа не понадобится. Во всяком случае, долго не понадобится», - подумала Оити.
Зал был полон гостей - не меньше тридцати человек. На памяти Оити Такамацу никогда не давали таких больших приемов: им попросту нечего было праздновать и нечем делиться с соседями. И теперь Оити ясно видела, что среди собравшихся потомственных сельских самураев большинство - такие же бедняки, чью жизнь исковеркали гражданская война и реформация, лишившие их прежних прав. Некоторые сумели опять встать на ноги и приспособиться к новым условиям; но остальные нет.
Когда блистательные жених с невестой и старая госпожа Такамацу появились перед всеми гостями, ушей Оити коснулся восхищенно-осуждающий ропот. Брачующиеся рука об руку проследовали по проходу между столиков и поднялись на помост, где ждал синтоистский священник, чтобы завершить обряд. Священник уже сделал подношения и помолился богам-прародителям Идзанаги и Идзанами перед домашним синтоистским алтарем-камиданой; при этой семейной церемонии, кроме молодых, присутствовали только мать невесты и родители жениха.
В большом зале господин Мияги и Отами прилюдно произнесли брачные клятвы и троекратно обменялись чарками сакэ, стоя на возвышении: они по очереди выпили из большой, средней и малой чаш. Они стали мужем и женой! Из зала полетели поздравления и благословения.
И тогда молодой супруг Отами, которого распирало от счастья и гордости, поклонился своим родителям и теще. Потом поклонился гостям - и теперь уже по праву хозяина подал знак к началу пира...
Собравшиеся радостно загудели и отдали должное предложенным яствам. Запела флейта - приглашенный музыкант, устроившись в углу, начал наигрывать что-то трогательное и ненавязчивое.
- Ну просто княжеский пир, - шепнула Цуру-сан, занимавшая один столик с Оити. - Госпожа Гэндзико и госпожа Отами сегодня сами себя превзошли.
Оити кивнула. Это уж точно.
Угощение было на славу: рыба во всех видах, креветки, рассыпчатый рис, маринованные овощи, свежие фрукты - персики и вишни, рисовые колобки и сладкие пирожки. Конечно, много сакэ. Глядя, как изящно едят и пьют приглашенные мужчины со своими женщинами, Оити неожиданно подумала об иностранных приемах, на которых бывали господин Ватанабэ с дочерью. Матико рассказывала, что порой это было просто чудовищно: английские мужчины поглощали немереное количество мяса с кровью и, провозглашая тосты, пили без конца, опускаясь до животного состояния. Очевидно, для западных варваров напиться пьяными в чужом доме и потерять лицо было совершенно обычным делом...
Пусть все эти нищие сацумские аристократы принадлежат прошлому, они еще наверстают свое, догнав Европу. И никогда не утратят благородных манер.
Оити съела половину большого ароматного персика, разрезанного на дольки, и рисовый колобок с корицей. Потом почувствовала настоятельную потребность уединиться... Девушка поднялась, стараясь не привлечь внимания.
- Цуру-сан, оставайтесь и веселитесь, - прошептала Оити своей помощнице, которая тоже хотела встать. Цуру-сан все сразу поняла и кивнула.
Оити пробралась к выходу, кланяясь и извиняясь; на младшую хозяйскую дочь кое-кто взглянул с благожелательным любопытством, но особенного внимания не обратили. Вздохнув с облегчением, Оити поспешила по энгаве назад во флигель.
На то, чтобы привести себя в порядок, ушло некоторое время. Оити закрепила новую ватную прокладку и набедренную повязку; заново перевязала пояс.
Оити решила не возвращаться в зал и никого не беспокоить. Праздник продолжится в саду: вот тогда она, быть может, присоединится.
Вскоре, однако, полное одиночество начало тяготить ее. Неужели Цуру-сан поймет ее буквально и задержится надолго?.. Оити вышла в сад и не спеша направилась в шелковичную рощицу. Ее почему-то тянуло туда. Но, шагая по гравийной дорожке, девушка внезапно замерла: она была не одна.
Оити узнала женскую фигуру, мелькавшую между деревьев.
- Асаи-сан?
Это и в самом деле была дочь Асаи по имени Кумико, в блеклом голубом кимоно. Девица обернулась и приостановилась, словно бы в испуге; но потом вышла навстречу Оити.
- Такамацу-сан, добрый день. Прошу прощения.
Гостья поклонилась, со странно напряженным лицом. Затем подняла глаза и робко улыбнулась.
- Дело в том, что я...
- Вам стало нехорошо? Поэтому вы не в зале со всеми? - быстро спросила Оити.
- Нет, то есть... Да, мне стало немного дурно, и я вышла на воздух. - Кумико закончила гораздо увереннее, словно радуясь полученной подсказке. - А еще я услышала, что тут будут ставить павильон для представления... и мне вдруг так захотелось взглянуть!
Она еще раз поклонилась.
- Прошу прощения за беспокойство!
Оити поклонилась в ответ.
- Ну что вы, никакого беспокойства. Я знаю, где будут ставить павильон для актеров, и покажу вам, если угодно.
- Да-да, пожалуйста!
- Прошу за мной.
Молодая хозяйка повернулась и пошла впереди. «Это надо же так неискусно врать», - изумилась Оити про себя. У Асаи Кумико был вид воровки, пойманной с поличным. Она явно что-то вынюхивала; и, вероятно, не в первый раз рыскала тут, у источника богатства Такамацу...
Хозяйка и гостья обогнули веранду по дорожке и увидели, как плотники на лужайке за домом сколачивают павильон для представления Кабуки. Это было и в самом деле занимательно. Но Оити сейчас гораздо больше интересовали истинные намерения дочери Асаи.
У той по-прежнему был растерянный и виноватый вид. Может, Кумико-сан просто робеет в такой обстановке, на чужом богатом празднике? Может, для взрослой девицы из глубинки это вообще первый выход в свет?..
Раскланявшись с Кумико, Оити вернулась обратно в свои комнаты. Там она с удивлением и радостью обнаружила Цуру-сан.
- Зачем же вы ушли с праздника?
- Ну как бы я могла вас покинуть? Мое место рядом с вами, Оити-доно.
Оити благодарно улыбнулась своей компаньонке. А потом, уж заодно, поделилась сомнениями насчет захваченной врасплох гостьи.
- Здесь что-то нечисто, - согласилась Цуру-сан, нахмурившись. - Надо будет рассказать госпоже Отами...
- Но уж не сейчас, - усмехнулась Оити. - Госпоже Отами будет не до нас и сегодня, и еще много дней. А завтра Асаи так и так уедут...
Она поразмыслила и махнула рукой. Вряд ли девчонка Асаи способна им серьезно навредить.
«Может, Яэмону сказать?.. Нет, ему точно не стоит. Хиномару и так уже слишком много знают о нас, не хватало еще и соседей поставить под удар!»
Немного погодя прибежала служанка, которая пригласила Оити и Цуру-сан «посмотреть представление в саду со всеми господами».
- А я уж думала, о нас никто больше и не вспомнит, - рассмеялась Оити.
Сытые, подвыпившие и ублаготворенные гости теперь ждали зрелищ. Оказавшись на лужайке за домом, где готовилось представление, Оити первым делом отыскала взглядом сестру и ее мужа. Было так непривычно думать об Отами как о «госпоже Мияги».
На траве полукругом расстелили циновки и разбросали подушки для сидения; все начали занимать места, и Оити уселась позади, чтобы в случае чего уйти незамеченной. Цуру-сан устроилась по правую руку от барышни. Оити посмотрела на сцену: должны были показывать разные забавные сюжеты из сельской и городской жизни. Занавес открылся, и зрители захлопали.
На подмостках появился манерный молодой актер, изображавший женщину, - в вульгарно ярком кимоно, с густо набеленным лицом, в высоких гэта. Все женские роли в традиционном театре, разумеется, исполняли мужчины. Оннагата* трагическим жестом прикрыл лицо рукавом, но при этом сказал что-то такое, что публика засмеялась.
В этот момент Оити начисто утратила способность воспринимать происходящее на сцене. Она ощутила прикосновение к локтю: слева от нее сидел Яэмон.
И опять - он возник словно из воздуха: ни сама Оити, ни кто-либо другой не заметили его появления.
- Рада видеть вас, - прошептала Оити, справившись с изумлением.
Яэмон кивнул. На нем сегодня вместо обычной рабочей куртки было вполне приличное темное кимоно; а на лбу все та же неизменная белая повязка без всяких надписей.
- Как ваши успехи, Такамацу-сан? - шепотом спросил юноша.
- Хорошо.
Оити отлично поняла, о чем речь.
- Тогда - послезавтра с утра, - сказал Яэмон.
Их взгляды встретились на мгновение; Оити кивнула, а потом вновь с усилием обратила взор на сцену. Она не думала, что ей удастся при таком соседстве сосредоточиться на игре актеров; но вскоре представление увлекло ее. Это была талантливая труппа. Наблюдая сценку «Нищий самурай и склочная торговка», Оити хохотала и хлопала вместе со всеми.
Потом девушка обернулась к Яэмону; но ее сэмпай уже исчез. Он ведь и на пиру не был, подумала Оити: поскольку живет в доме Такамацу на положении слуги. Но, кажется, Яэмон нисколько не огорчался, что его обделили: похоже, людям Хиномару легко давался отказ от суетных удовольствий во имя большого дела...
Оити досмотрела представление до конца. Потом всех опять пригласили в дом - выпить чаю со сладостями; но Оити не рискнула задержаться и вернулась к себе вместе с Цуру-сан. Девушка опять переоделась, сняв нарядное кимоно. А потом сделала свои упражнения - «подвижную медитацию» госпожи Маэды. Мышцы опять заболели, но сосредоточиться получилось гораздо лучше.
Большинство гостей разъехались по домам этим же вечером; кое-кто остался ночевать. Но Асаи не задержались.
На следующий день после свадьбы Оити только мельком увидела старшую сестру, когда Отами вышла поздороваться. Госпожа Гэндзико занялась проводами последних гостей, чтобы дать дочери прийти в себя и привыкнуть к новому положению супруги.
«Интересно, как Отами себя чувствует после брачной ночи, - подумала Оити. - Правда ли это так больно, как говорят?.. Но все-таки очень хорошо, что сестра осталась дома, а не переехала к чужим людям, где старшие стали бы ею помыкать!»
К вечеру пошел дождь, но скоро кончился. Ночь была свежая и тихая; и наконец настал тот день, которого ждала Оити.
* Актер, исполняющий женские роли в театре Кабуки.
Глава 9
После завтрака Оити переоделась в хакама - и, сделав свою практику, сгорала от нетерпения. Она чувствовала себя все глупее с каждой минутой: почти как невеста, которая дожидается опаздывающего жениха!
Яэмон появился через полтора часа: дверь в сад была открыта, и юноша вошел свободно. Увидев его, Оити вскочила, сама не своя от волнения. Поклонилась.
- Охайо, сэмпай!
Яэмон коротко поклонился в ответ.
- Охайо. Готова?
- Да.
Девушка оглянулась на Цуру-сан, на которую Яэмон не обратил внимания; и вообще он с некоторых пор не обращал на нее внимания, воспринимая ее лишь как тень Оити.
- Вы готовы? - спросила барышня свою наперсницу.
- Да, госпожа.
Оити обернулась к Яэмону.
- Можно... мы можем идти.
Посмотрев ему в глаза, она покраснела. Вдруг захотелось убежать, и только усилием воли Оити осталась на месте: с ней сегодня творилось что-то невообразимое.
Яэмон чуть улыбнулся: он, в отличие от ученицы, казался воплощением спокойствия.
- Ты научишься собой управлять. И этим тоже.
Он вышел за дверь, чтобы дождаться женщин снаружи.
Оити ощутила разочарование, непонятно почему... а потом сильнейшую злость: этот безродный мальчишка читал у нее на лице как на раскрытом веере. «Да что он себе вообразил?.. Что я влюблена и... и хочу его?»
Однако владеть собой необходимо научиться. Яэмон прав.
Они с Цуру-сан вышли за дверь и обулись. Небо затянуло облаками, но дождя оно пока не сулило. Оити мимоходом подумала про старшую сестру, как-то у нее там налаживается супружеская жизнь... и когда господин Мияги уедет на свои дорожные работы?.. Потом девушка отбросила посторонние мысли. Они втроем направились в додзе.
Выйдя за ворота и отшагав немного по дороге, они свернули на тропинку, которая вела в пустой дом на сваях, принадлежавший Хиномару. Приглядевшись к этой постройке во второй раз, Оити заметила, что здесь целое хозяйство со службами: значит, в этом деревенском доме можно было и жить, не только упражняться... И наверняка кто-то жил тут и держал связь с остальными членами группировки!
Яэмон отпер дверь. И когда он и его спутницы вошли, юноша первым делом обратился к Цуру-сан.
- Пожалуйста, побудьте здесь.
Боец Хиномару указал на дверь в пустую комнату напротив додзе. Его тон не оставлял сомнений. Цуру-сан поклонилась и безропотно скрылась за перегородкой.
Потом Оити и ее учитель вошли в просторный зал. Оити остановилась, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Спокойствие!
Она осмотрела зал. Девушка обратила внимание, что свет попадает в помещение через седзи с одной стороны, где стена только наполовину сплошная; а у ниши с изображением Будды стоит подставка с мечами, длинными и короткими. Была ли она тут раньше?..
Оити почти не сомневалась, что оружие предназначается для нее.
- Туда пока не смотри. До мечей мы нескоро дойдем, если дойдем, - предупредил Яэмон.
Он медленно, обманчиво мягко двигаясь, обошел вокруг Оити: она начала поворачиваться следом, но потом замерла на месте, чувствуя, как неистово колотится сердце. Девушка всей кожей ощущала взгляд молодого воина Хиномару и нацеленное на нее пристальное внимание.
Внезапно, неуловимым движением, Яэмон опять оказался перед ней. Оити ощущала себя так, точно поединок уже начался... В настоящем бою она уже была бы убита!
Яэмон посмотрел ей в глаза.
- Буси-до, или Путь воина, начинается с правильных ответов на правильные вопросы, - произнес он. - Первый вопрос, и важнейший: готова ли ты умереть?
- Да, - сказала Оити. Ее голос явственно дрогнул, но она тут же повторила:
- Да!
Яэмон кивнул. Оити не могла отвести от юноши взгляда - его глаза горели, он словно стал выше ростом.
- Важно это сознавать. И повторять вслух. Ты не должна к этому стремиться... но надлежит помнить: буси* должен быть готов умереть каждый день, каждый час, и встретить смерть во всеоружии.
Яэмон прошелся по залу, заложив руки за спину; потом опять круто повернулся к ученице.
- Второй вопрос: готова ли ты причинить увечье или смерть другому? Если придется защищать свою жизнь или честь... или же то, что ты ставишь еще выше?
Оити не выдержала его взгляда и опустила глаза. Но потом опять вскинула голову.
- Я - самурай по крови, потомок самого Оды Нобунаги, - сказала она. - Конечно, сейчас упразднили сословия и всех уравняли... но для меня это не имеет значения. Все мои предки были готовы умереть или убить, следуя долгу! И я...
Девушка осеклась, внезапно почувствовав, что ее слова звучат слишком напыщенно. Яэмон слушал с полным вниманием; но на него эта тирада, казалось, не произвела никакого впечатления.
