- Ну, не преувеличивай! Благодари Мидзуэ-сама!
Однако Оити не слишком возражала против таких излияний. В конце концов, она действительно немало сделала.
- А чем ты тут занимаешься? Чему вообще вас учат?
- Мне предстоит изучить много всего. Музыку, пластику, танцы... Каллиграфию... Искусство одеваться и накладывать косметику, обращаться с веером... Еще очень важно искусство беседы. Вообще, это одно из самых трудных умений для гейши, многие не справляются.
- Искусство... беседы?
Оити невольно фыркнула.
- Зря ты смеешься! Мы должны уметь поддержать и развить любой разговор - для этого нужно современное образование! Мы должны каждому гостю дать почувствовать, насколько он важен, возвысить его в собственных глазах. И самим себя не уронить. А слышала ли ты про стихотворные состязания?
Оити покачала головой.
- Это древнейшее искусство, в котором практиковались все знатные особы. Сочинить хокку или танка на любую тему. Самое утонченное времяпрепровождение и тренировка для ума.
Оити склонила голову набок. На столике в вазе стояла свежесрезанная белая хризантема. Девочка показала на цветок.
- А про нее сможешь сочинить? Тебя уже учили этому?
Юмико слегка нахмурилась, на лицо легла тень. Потом улыбнулась и произнесла:
- Сон хризантемы -
Будто сделалась первой
Последняя дочь!
Оити несколько мгновений пораженно смотрела на единокровную сестру. Ничего себе вирши! А Юмико произнесла, застенчиво улыбаясь:
- Знаешь, меня теперь зовут Кикуюмэ. Это и значит - «сон хризантемы». В чайном доме меня называли просто Кику*. Но Фудзими-сан посчитала, что это слишком грубо и прямо...
- Красивое имя, - тихо сказала Оити. - Так это стихотворение... про тебя или про меня? Последняя дочь в семье - это ведь я! И мое имя значит «первая»!
- А по положению - я, - возразила Юмико. То есть Кикуюмэ. - А насчет стихотворения... сама не знаю. Дарю его тебе, О-тян, на удачу.
Оити порывисто шагнула к сестре и обняла за шею.
- Я всегда буду его помнить. И последняя дочь станет первой! Это и про тебя, и про меня: вот увидишь!..
* Хина-нинге - дорогие куклы для праздника Хина Мацури, изображающие императорскую семью.
* Хризантема (яп.)
Вторая майко, ученица постарше, принесла сестрам чай. Они все не могли расстаться - не зная, когда увидятся вновь.
- Я одного не могу понять. И до сих пор не могу поверить! - сказала Оити. - Неужели отец мог сразу продать тебя в чайный дом и обречь на позор? Ведь ты его кровь, ты Такамацу, какая бы ни была!
- Все случилось... не совсем так, О-тян. Меня поначалу попытались отдать в ученицы в окия, чтобы сделать гейшей: но никто не соглашался брать меня, потому что учение дорого стоит и не нашлось охотниц... Вот это был настоящий позор! Я... хотела умереть тогда... Мне казалось, что я совсем ни на что не годна!
Оити сдвинула брови.
- Не понимаю! А почему тогда тебя взяли в чайный дом?
Юмико-Кикуюмэ тяжело вздохнула.
- Потому что там нужно совсем другое. Мужчины дорого платят за плотские удовольствия и за красоту, даже без всякой науки. Таких, как я, используют, продают их тело... и все, дальше только смерть. Думаю, отец даже не понял, на что он меня обрек: ведь он скоро уехал, а наша семья жила в такой нужде... Отец не знал законов Есивары!
Обе девочки побледнели - думая о том, чего едва удалось избежать.
- И чайные дома тоже отличаются, - прибавила Кикуюмэ со знанием дела. - Дом Ирисов - далеко не лучший, есть такие, где к публичным женщинам относятся хорошо и воспитывают почти как гейш. Но им никогда не стать гейшами. Даже сравнения нет.
Оити опустила глаза. Она вспоминала в этот миг о матери Матико - Амэ Дождь, по-видимому, была именно такой. Благородно воспитанной куртизанкой из хорошего дома. Но кончила она все равно плохо!
Потом Оити заторопилась; всего не перескажешь, даже десятой доли, а времени было мало. Оити первая задала вопрос, как они смогут писать друг другу.
- Ты думаешь, получится? - с грустной улыбкой спросила Кикуюмэ.
Оити сверкнула глазами.
- Мы не можем потерять друг друга! И думать не смей!..
Она вспомнила вторую старшую сестру - Отами, чье безволие и покорность до сих пор приводили Оити в ярость. А ведь это было обычное девичье поведение!
- Моя сводная сестра Матико, дочь Ватанабэ, знает о тебе, - сказала Оити. - Мы с ней можем притвориться, будто это она получает письма... от жениха, например.
Кикуюмэ оживилась, кивнула.
- Хорошо придумано, если Матико согласится. Но вряд ли это будет часто. Между прочим, здесь в Есиваре есть голубиная почта - для самых срочных сообщений! Мидзуэ-сан держит нескольких почтовых голубей, и некоторые другие хозяйки тоже...
Оити улыбнулась. Они слышали, что на Западе существует телеграф, и его внедрили в стране несколько лет назад; но о пользовании гайдзинскими трюками в повседневной жизни пока оставалось только мечтать. А уж тем более в таких местах, как Есивара.
Потом Кикуюмэ взяла чистый листок, письменный прибор - кисточку и брусок твердой туши; она быстро и красиво записала свое хокку.
- Возьми, не забудь!
Оити бережно убрала листок в сумочку.
Сестры обнялись на прощанье. Потом Оити отвернулась и быстро вышла на веранду, где ее дожидалась Акико. Девочка потерла горло, сдерживая слезы.
Она еще поплачет о своей Юмико-Кикуюмэ! Но не сейчас. Не сейчас.
Когда они пришли домой, Матико была у себя. Снова устроилась с книгой, как когда-то.
Оити спокойно поздоровалась. Матико подняла голову, ее глаза по-кошачьи сузились... кажется, она все-таки догадывалась насчет этих прогулок. Но девушка ни о чем не спросила.
- А когда нам уезжать? Отец вам сказал? - поинтересовалась Оити.
Матико отложила книгу, потянулась.
- Да, сказал... Через два дня, двадцать девятого августа. Мы уже загостились, хотя сделали много важных дел! Отец заказал билеты на пароход.
- Пароход?.. Настоящий?
У Оити вмиг вылетело из головы все остальное, даже Юмико.
- Конечно, настоящий. Я уже каталась пароходом, - похвасталась Матико. - Даже дважды, мы путешествовали в Осаку и обратно.
Оити была в восторге при мысли о гайдзинской технике; но тут пришла в недоумение.
- А почему же мы вперед тащились в карете? Все кости растрясло! И это так ужасно долго!
Матико пожала плечами.
- Отоо-сан лучше знает. У него были какие-то деловые встречи в Кобэ, ты помнишь? А может, не нашлось хороших мест.
- Что значит не нашлось?
- Сейчас все хотят ездить современным транспортом. Желающих слишком много! Удобные места не всегда удается достать; а второй и третий класс на наших пароходах - это просто загоны для животных. - Матико передернулась. - Отец может путешествовать в любых условиях, но на то он и мужчина. А мы нет, особенно ты!
Оити была уязвлена, но спорить не стала.
- Значит, мы поедем этим, как его... первым классом?
- Да. Отец заключил несколько выгодных сделок, не считая моей помолвки! Теперь мы можем себе это позволить!
В предпоследний день семья Ватанабэ отправилась к руинам Осакского замка. Это был первый раз, когда они здесь выходили куда-то втроем. Оити почти не могла думать о том, что господин Ватанабэ решил развлечь своих девочек и расширить их кругозор; и едва смотрела на мощные стены и ярусы укреплений, хотя прежде только и мечтала попасть сюда.
Они не спеша прогуливались по берегу оборонительного рва. Отец Матико рассказывал замечательные подробности о битвах и осадах, которые выдержал этот замок на своем долгом веку, о том, какую службу крепость сослужила последнему сегуну... даже хотел показать, куда вел подземный ход, теперь обвалившийся. Но вдруг Ватанабэ-сан заметил, что Оити почти не слушает, хотя изображает внимание; и лицо у девочки бледное и напряженное.
- Оити, что с тобой?
Он всегда называл воспитанницу полным именем.
- Ты не больна?
- Нет, господин!
Оити натянуто улыбнулась.
- Со мной все хорошо, я здорова!
Ватанабэ-сан пристально оглядел девочку. И вдруг посуровел.
- А где твои часы? Ну-ка покажи!
- Не могу.
Голос у Оити сразу сел. Она низко склонилась.
- Часов у меня нет, господин! Я... лишилась их и не смела вам признаться!
Она выпрямилась, чувствуя, что кимоно на спине все промокло от пота. Девочка посмотрела мужчине в глаза и сразу отвела взгляд.
- Ах, так вот в чем дело! Как это случилось? - резко спросил Ватанабэ-сан.
- На рынке! Мы гуляли с Акико, были в толпе... и там, кажется, цепочка у часов порвалась или их срезал какой-нибудь вор. Они часто там шныряют... Только не сердитесь на служанку, я одна во всем виновата!
Лицо Оити пылало от стыда. Но теперь уже ничего не нужно было изображать; во всяком случае, ее история звучала достаточно правдоподобно.
Куда правдоподобнее истины...
Ватанабэ-сан долго молчал. Потом произнес, сжимая трость и прожигая девочку взглядом:
- Не в моих правилах бить детей. Но ты заслуживаешь того, чтобы тебя побили! А особенно за свое молчание... вор мог быть пойман, но теперь уже поздно!
У Оити сразу зачесались спина и плечи, по которым прежде не раз гуляла бамбуковая палка. Она опять согнулась в поклоне.
- Как вам угодно, господин. Я очень виновата. Накажите меня!
Она напряглась в ожидании расправы. Солнце жгло ей затылок; слышно было, как шумят деревья под ветром...
Потом Ватанабэ-сан ответил:
- Нет, я не стану тебя бить. У меня есть наказание похуже. Ты не получишь новых часов.
Он гневно усмехнулся.
- Это научит тебя ценить дорогие вещи... и заботу людей, которые кормят и одевают тебя!
Он взмахнул тростью в сторону Оити; потом круто повернулся и зашагал прочь. Девочкам пришлось догонять. Экскурсия закончилась очень печально.
Вернувшись в свою спальню, Матико и Оити сразу же принялись за сборы, не глядя друг на друга. Потом Оити присела отдохнуть на свой сундучок. Тогда Матико тоже уселась на пол среди своих вещей - у нее багажа было гораздо больше; и чуть ли не в три раза больше, чем когда они приехали в Осаку.
Матико глядела на нее с пониманием...
- Оити, ведь ты отдала свои часы, чтобы выкупить сестру?
Оити кивнула.
- Я так и думала! Только, знаешь...
- Что?..
Матико прикусила губу. Говорить ли Оити, что это лишь малая часть того, что нужно: долг Юмико чайному дому, скорее всего, не погашен?.. Ведь старый Такамацу получил за дочь немалые деньги; и Дом Ирисов содержал ее больше года. А жадная старуха, мама-сан, уж точно своего не упустит.
Матико решила, что они обсудят это позже. В конце концов, Юмико-Кикуюмэ придется выплачивать и долг своей окия. Как всем начинающим гейшам.
- О-тян, я куплю тебе в Кагосиме новые часы. У меня есть свои деньги... мне дают «на булавки», как говорят гайдзины. Или я продам что-нибудь из украшений.
Оити ужаснулась.
- Матико-сан, вы хотите еще больше рассердить отца?..
- Отец не считает, сколько безделушек у меня в шкатулках. А потом... попозже... мы можем рассказать, в чем дело: отоо-сан поймет. Но только не сейчас, ты права.
Оити улыбнулась и поблагодарила. Она по-прежнему была не уверена, что рассказывать о визитах в Есивару Ватанабэ-сану - хорошая идея, как и покупать тайком новые часы. Матико судила как единственная балованная дочь, которой все прощается; она никогда не бывала на месте Оити... Но до возвращения в Кагосиму еще много времени.
Накануне отъезда в дом Маэда пришла девочка-майко из Есивары. Она принесла запечатанное письмо, которое отдала в руки Матико; и, откланявшись, ушла без всяких объяснений.
Матико сразу же пошла к Оити.
- Думаю, это тебе. Но если нет, отдашь мне обратно.
Оити с жадностью вскрыла конверт... письмо было от Кикуюмэ!
Сестра снова благодарила ее, желала счастливого пути. Сказала, что очень постарается ей писать из окия.
«Больше всего на свете я хочу отдать тебе долг. Сделать для тебя что-нибудь столь же важное, - говорила юная майко. - Я верю, что мы встретимся, и скоро: ведь ты должна опять появиться в Осаке со своей новой семьей. Или мы сойдемся в другом месте. Наша кармическая связь неразрывна, ты тоже чувствуешь это?»
Конечно же, Оити чувствовала.
Оити спрятала письмо на грудь. А потом ощутила, что Матико смотрит на нее - с грустью, даже разочарованием.
- Для меня ничего нет?
- Ну вы же видели, письмо было одно... А что случилось?
- Ничего.
Матико покачала головой и ушла. А Оити внезапно сообразила.
Матико ждала, что ей напишет жених! А красавчик Синтаро-сан, похоже, и не помышлял о таких нежностях!
Ну да ладно, пусть разбираются между собой. До свадьбы еще целых два года!
Колесный пароход, на который семья Ватанабэ приобрела билеты, был производства молодой японской компании Мицубиси - современное судоходство в стране, как и многое другое, только начало набирать обороты. «Мицубиси» означало «Три ромба»: владелец компании Ивасаки Ятаро, человек благородного происхождения, объединил в ее эмблеме три ромба с собственного фамильного герба. Эта эмблема украшала суда Ивасаки, одного из первых гордых транспортных промышленников. И попасть на борт такого корабля было нелегко.
Конечно, эта железная махина поразила воображение Оити: ей до сих пор случалось выходить в море только на лодке. Она бы охотно исследовала судно от носа до кормы; но Ватанабэ-сан строго приказал Матико не отпускать девочку от себя ни на шаг. Каюта у них была общая, и большую часть времени сводные сестры проводили там.
Конечно, комфорта было маловато. Привинченные к полу узкие кровати, столик и умывальник в углу: вся обстановка каюты первого класса. Зато по сигналу колокола пассажиры собирались на обед в общий зал - и там, за большими столами, рассаживалось такое общество, какого Оити никогда не доводилось видеть. По большей части служащие, военные в современной форме, деловые люди в костюмах. Цвет новой Японии.
Однако женщин было мало; а детей и того меньше. Девочек своего возраста Оити не увидела ни одной.
Когда они с Матико вернулись в каюту в первый день, Оити некоторое время смотрела в иллюминатор - она была захвачена новизной впечатлений, пусть и не все ей понравилось. А потом Матико вдруг отвлекла ее и заговорила о своем женихе. Девушка призналась, что семья Хорикава беднее Ватанабэ; они недавно открыли бакалейную торговлю - чаем, рисом, сахаром - и им нужны крупные вложения...
Оити уставилась на Матико во все глаза.
- Так господину Синтаро нужны ваши деньги?
Оити спохватилась, поняв свою бестактность: Матико побледнела, потом покраснела от гнева.
- Да как ты... Что ты себе позволяешь! Разумеется, Синтаро нужны мои деньги! Но это не значит, что я сама ему не нужна!.. Ты еще не доросла, чтобы судить о таких вещах!..
Оити увидела, что Матико расстроена ее словами чуть ли не до слез. Девочка поспешно склонила голову.
- Пожалуйста, простите мою глупость! Я не хотела вас обидеть!
Матико еще некоторое время помолчала, сжимая губы и стискивая руки в кулаки. Но потом смягчилась и сказала, что не сердится.
Однако до самой Кагосимы они эту тему больше не поднимали.
После приезда жизнь вошла в привычную колею. Матико и Оити продолжили учиться у мисс Фордж; Оити вернулась к занятиям с удвоенным усердием. Женское образование представлялось ей теперь еще более важным.
Через неделю Матико позвала Оити в сад. Оити сразу поняла, что для какого-то секретного разговора.
Однако Оити не слишком возражала против таких излияний. В конце концов, она действительно немало сделала.
- А чем ты тут занимаешься? Чему вообще вас учат?
- Мне предстоит изучить много всего. Музыку, пластику, танцы... Каллиграфию... Искусство одеваться и накладывать косметику, обращаться с веером... Еще очень важно искусство беседы. Вообще, это одно из самых трудных умений для гейши, многие не справляются.
- Искусство... беседы?
Оити невольно фыркнула.
- Зря ты смеешься! Мы должны уметь поддержать и развить любой разговор - для этого нужно современное образование! Мы должны каждому гостю дать почувствовать, насколько он важен, возвысить его в собственных глазах. И самим себя не уронить. А слышала ли ты про стихотворные состязания?
Оити покачала головой.
- Это древнейшее искусство, в котором практиковались все знатные особы. Сочинить хокку или танка на любую тему. Самое утонченное времяпрепровождение и тренировка для ума.
Оити склонила голову набок. На столике в вазе стояла свежесрезанная белая хризантема. Девочка показала на цветок.
- А про нее сможешь сочинить? Тебя уже учили этому?
Юмико слегка нахмурилась, на лицо легла тень. Потом улыбнулась и произнесла:
- Сон хризантемы -
Будто сделалась первой
Последняя дочь!
Оити несколько мгновений пораженно смотрела на единокровную сестру. Ничего себе вирши! А Юмико произнесла, застенчиво улыбаясь:
- Знаешь, меня теперь зовут Кикуюмэ. Это и значит - «сон хризантемы». В чайном доме меня называли просто Кику*. Но Фудзими-сан посчитала, что это слишком грубо и прямо...
- Красивое имя, - тихо сказала Оити. - Так это стихотворение... про тебя или про меня? Последняя дочь в семье - это ведь я! И мое имя значит «первая»!
- А по положению - я, - возразила Юмико. То есть Кикуюмэ. - А насчет стихотворения... сама не знаю. Дарю его тебе, О-тян, на удачу.
Оити порывисто шагнула к сестре и обняла за шею.
- Я всегда буду его помнить. И последняя дочь станет первой! Это и про тебя, и про меня: вот увидишь!..
* Хина-нинге - дорогие куклы для праздника Хина Мацури, изображающие императорскую семью.
* Хризантема (яп.)
Глава 15
Вторая майко, ученица постарше, принесла сестрам чай. Они все не могли расстаться - не зная, когда увидятся вновь.
- Я одного не могу понять. И до сих пор не могу поверить! - сказала Оити. - Неужели отец мог сразу продать тебя в чайный дом и обречь на позор? Ведь ты его кровь, ты Такамацу, какая бы ни была!
- Все случилось... не совсем так, О-тян. Меня поначалу попытались отдать в ученицы в окия, чтобы сделать гейшей: но никто не соглашался брать меня, потому что учение дорого стоит и не нашлось охотниц... Вот это был настоящий позор! Я... хотела умереть тогда... Мне казалось, что я совсем ни на что не годна!
Оити сдвинула брови.
- Не понимаю! А почему тогда тебя взяли в чайный дом?
Юмико-Кикуюмэ тяжело вздохнула.
- Потому что там нужно совсем другое. Мужчины дорого платят за плотские удовольствия и за красоту, даже без всякой науки. Таких, как я, используют, продают их тело... и все, дальше только смерть. Думаю, отец даже не понял, на что он меня обрек: ведь он скоро уехал, а наша семья жила в такой нужде... Отец не знал законов Есивары!
Обе девочки побледнели - думая о том, чего едва удалось избежать.
- И чайные дома тоже отличаются, - прибавила Кикуюмэ со знанием дела. - Дом Ирисов - далеко не лучший, есть такие, где к публичным женщинам относятся хорошо и воспитывают почти как гейш. Но им никогда не стать гейшами. Даже сравнения нет.
Оити опустила глаза. Она вспоминала в этот миг о матери Матико - Амэ Дождь, по-видимому, была именно такой. Благородно воспитанной куртизанкой из хорошего дома. Но кончила она все равно плохо!
Потом Оити заторопилась; всего не перескажешь, даже десятой доли, а времени было мало. Оити первая задала вопрос, как они смогут писать друг другу.
- Ты думаешь, получится? - с грустной улыбкой спросила Кикуюмэ.
Оити сверкнула глазами.
- Мы не можем потерять друг друга! И думать не смей!..
Она вспомнила вторую старшую сестру - Отами, чье безволие и покорность до сих пор приводили Оити в ярость. А ведь это было обычное девичье поведение!
- Моя сводная сестра Матико, дочь Ватанабэ, знает о тебе, - сказала Оити. - Мы с ней можем притвориться, будто это она получает письма... от жениха, например.
Кикуюмэ оживилась, кивнула.
- Хорошо придумано, если Матико согласится. Но вряд ли это будет часто. Между прочим, здесь в Есиваре есть голубиная почта - для самых срочных сообщений! Мидзуэ-сан держит нескольких почтовых голубей, и некоторые другие хозяйки тоже...
Оити улыбнулась. Они слышали, что на Западе существует телеграф, и его внедрили в стране несколько лет назад; но о пользовании гайдзинскими трюками в повседневной жизни пока оставалось только мечтать. А уж тем более в таких местах, как Есивара.
Потом Кикуюмэ взяла чистый листок, письменный прибор - кисточку и брусок твердой туши; она быстро и красиво записала свое хокку.
- Возьми, не забудь!
Оити бережно убрала листок в сумочку.
Сестры обнялись на прощанье. Потом Оити отвернулась и быстро вышла на веранду, где ее дожидалась Акико. Девочка потерла горло, сдерживая слезы.
Она еще поплачет о своей Юмико-Кикуюмэ! Но не сейчас. Не сейчас.
Когда они пришли домой, Матико была у себя. Снова устроилась с книгой, как когда-то.
Оити спокойно поздоровалась. Матико подняла голову, ее глаза по-кошачьи сузились... кажется, она все-таки догадывалась насчет этих прогулок. Но девушка ни о чем не спросила.
- А когда нам уезжать? Отец вам сказал? - поинтересовалась Оити.
Матико отложила книгу, потянулась.
- Да, сказал... Через два дня, двадцать девятого августа. Мы уже загостились, хотя сделали много важных дел! Отец заказал билеты на пароход.
- Пароход?.. Настоящий?
У Оити вмиг вылетело из головы все остальное, даже Юмико.
- Конечно, настоящий. Я уже каталась пароходом, - похвасталась Матико. - Даже дважды, мы путешествовали в Осаку и обратно.
Оити была в восторге при мысли о гайдзинской технике; но тут пришла в недоумение.
- А почему же мы вперед тащились в карете? Все кости растрясло! И это так ужасно долго!
Матико пожала плечами.
- Отоо-сан лучше знает. У него были какие-то деловые встречи в Кобэ, ты помнишь? А может, не нашлось хороших мест.
- Что значит не нашлось?
- Сейчас все хотят ездить современным транспортом. Желающих слишком много! Удобные места не всегда удается достать; а второй и третий класс на наших пароходах - это просто загоны для животных. - Матико передернулась. - Отец может путешествовать в любых условиях, но на то он и мужчина. А мы нет, особенно ты!
Оити была уязвлена, но спорить не стала.
- Значит, мы поедем этим, как его... первым классом?
- Да. Отец заключил несколько выгодных сделок, не считая моей помолвки! Теперь мы можем себе это позволить!
В предпоследний день семья Ватанабэ отправилась к руинам Осакского замка. Это был первый раз, когда они здесь выходили куда-то втроем. Оити почти не могла думать о том, что господин Ватанабэ решил развлечь своих девочек и расширить их кругозор; и едва смотрела на мощные стены и ярусы укреплений, хотя прежде только и мечтала попасть сюда.
Они не спеша прогуливались по берегу оборонительного рва. Отец Матико рассказывал замечательные подробности о битвах и осадах, которые выдержал этот замок на своем долгом веку, о том, какую службу крепость сослужила последнему сегуну... даже хотел показать, куда вел подземный ход, теперь обвалившийся. Но вдруг Ватанабэ-сан заметил, что Оити почти не слушает, хотя изображает внимание; и лицо у девочки бледное и напряженное.
- Оити, что с тобой?
Он всегда называл воспитанницу полным именем.
- Ты не больна?
- Нет, господин!
Оити натянуто улыбнулась.
- Со мной все хорошо, я здорова!
Ватанабэ-сан пристально оглядел девочку. И вдруг посуровел.
- А где твои часы? Ну-ка покажи!
- Не могу.
Голос у Оити сразу сел. Она низко склонилась.
- Часов у меня нет, господин! Я... лишилась их и не смела вам признаться!
Она выпрямилась, чувствуя, что кимоно на спине все промокло от пота. Девочка посмотрела мужчине в глаза и сразу отвела взгляд.
- Ах, так вот в чем дело! Как это случилось? - резко спросил Ватанабэ-сан.
- На рынке! Мы гуляли с Акико, были в толпе... и там, кажется, цепочка у часов порвалась или их срезал какой-нибудь вор. Они часто там шныряют... Только не сердитесь на служанку, я одна во всем виновата!
Лицо Оити пылало от стыда. Но теперь уже ничего не нужно было изображать; во всяком случае, ее история звучала достаточно правдоподобно.
Куда правдоподобнее истины...
Ватанабэ-сан долго молчал. Потом произнес, сжимая трость и прожигая девочку взглядом:
- Не в моих правилах бить детей. Но ты заслуживаешь того, чтобы тебя побили! А особенно за свое молчание... вор мог быть пойман, но теперь уже поздно!
У Оити сразу зачесались спина и плечи, по которым прежде не раз гуляла бамбуковая палка. Она опять согнулась в поклоне.
- Как вам угодно, господин. Я очень виновата. Накажите меня!
Она напряглась в ожидании расправы. Солнце жгло ей затылок; слышно было, как шумят деревья под ветром...
Потом Ватанабэ-сан ответил:
- Нет, я не стану тебя бить. У меня есть наказание похуже. Ты не получишь новых часов.
Он гневно усмехнулся.
- Это научит тебя ценить дорогие вещи... и заботу людей, которые кормят и одевают тебя!
Он взмахнул тростью в сторону Оити; потом круто повернулся и зашагал прочь. Девочкам пришлось догонять. Экскурсия закончилась очень печально.
Вернувшись в свою спальню, Матико и Оити сразу же принялись за сборы, не глядя друг на друга. Потом Оити присела отдохнуть на свой сундучок. Тогда Матико тоже уселась на пол среди своих вещей - у нее багажа было гораздо больше; и чуть ли не в три раза больше, чем когда они приехали в Осаку.
Матико глядела на нее с пониманием...
- Оити, ведь ты отдала свои часы, чтобы выкупить сестру?
Оити кивнула.
- Я так и думала! Только, знаешь...
- Что?..
Матико прикусила губу. Говорить ли Оити, что это лишь малая часть того, что нужно: долг Юмико чайному дому, скорее всего, не погашен?.. Ведь старый Такамацу получил за дочь немалые деньги; и Дом Ирисов содержал ее больше года. А жадная старуха, мама-сан, уж точно своего не упустит.
Матико решила, что они обсудят это позже. В конце концов, Юмико-Кикуюмэ придется выплачивать и долг своей окия. Как всем начинающим гейшам.
- О-тян, я куплю тебе в Кагосиме новые часы. У меня есть свои деньги... мне дают «на булавки», как говорят гайдзины. Или я продам что-нибудь из украшений.
Оити ужаснулась.
- Матико-сан, вы хотите еще больше рассердить отца?..
- Отец не считает, сколько безделушек у меня в шкатулках. А потом... попозже... мы можем рассказать, в чем дело: отоо-сан поймет. Но только не сейчас, ты права.
Оити улыбнулась и поблагодарила. Она по-прежнему была не уверена, что рассказывать о визитах в Есивару Ватанабэ-сану - хорошая идея, как и покупать тайком новые часы. Матико судила как единственная балованная дочь, которой все прощается; она никогда не бывала на месте Оити... Но до возвращения в Кагосиму еще много времени.
Накануне отъезда в дом Маэда пришла девочка-майко из Есивары. Она принесла запечатанное письмо, которое отдала в руки Матико; и, откланявшись, ушла без всяких объяснений.
Матико сразу же пошла к Оити.
- Думаю, это тебе. Но если нет, отдашь мне обратно.
Оити с жадностью вскрыла конверт... письмо было от Кикуюмэ!
Сестра снова благодарила ее, желала счастливого пути. Сказала, что очень постарается ей писать из окия.
«Больше всего на свете я хочу отдать тебе долг. Сделать для тебя что-нибудь столь же важное, - говорила юная майко. - Я верю, что мы встретимся, и скоро: ведь ты должна опять появиться в Осаке со своей новой семьей. Или мы сойдемся в другом месте. Наша кармическая связь неразрывна, ты тоже чувствуешь это?»
Конечно же, Оити чувствовала.
Оити спрятала письмо на грудь. А потом ощутила, что Матико смотрит на нее - с грустью, даже разочарованием.
- Для меня ничего нет?
- Ну вы же видели, письмо было одно... А что случилось?
- Ничего.
Матико покачала головой и ушла. А Оити внезапно сообразила.
Матико ждала, что ей напишет жених! А красавчик Синтаро-сан, похоже, и не помышлял о таких нежностях!
Ну да ладно, пусть разбираются между собой. До свадьбы еще целых два года!
Колесный пароход, на который семья Ватанабэ приобрела билеты, был производства молодой японской компании Мицубиси - современное судоходство в стране, как и многое другое, только начало набирать обороты. «Мицубиси» означало «Три ромба»: владелец компании Ивасаки Ятаро, человек благородного происхождения, объединил в ее эмблеме три ромба с собственного фамильного герба. Эта эмблема украшала суда Ивасаки, одного из первых гордых транспортных промышленников. И попасть на борт такого корабля было нелегко.
Конечно, эта железная махина поразила воображение Оити: ей до сих пор случалось выходить в море только на лодке. Она бы охотно исследовала судно от носа до кормы; но Ватанабэ-сан строго приказал Матико не отпускать девочку от себя ни на шаг. Каюта у них была общая, и большую часть времени сводные сестры проводили там.
Конечно, комфорта было маловато. Привинченные к полу узкие кровати, столик и умывальник в углу: вся обстановка каюты первого класса. Зато по сигналу колокола пассажиры собирались на обед в общий зал - и там, за большими столами, рассаживалось такое общество, какого Оити никогда не доводилось видеть. По большей части служащие, военные в современной форме, деловые люди в костюмах. Цвет новой Японии.
Однако женщин было мало; а детей и того меньше. Девочек своего возраста Оити не увидела ни одной.
Когда они с Матико вернулись в каюту в первый день, Оити некоторое время смотрела в иллюминатор - она была захвачена новизной впечатлений, пусть и не все ей понравилось. А потом Матико вдруг отвлекла ее и заговорила о своем женихе. Девушка призналась, что семья Хорикава беднее Ватанабэ; они недавно открыли бакалейную торговлю - чаем, рисом, сахаром - и им нужны крупные вложения...
Оити уставилась на Матико во все глаза.
- Так господину Синтаро нужны ваши деньги?
Оити спохватилась, поняв свою бестактность: Матико побледнела, потом покраснела от гнева.
- Да как ты... Что ты себе позволяешь! Разумеется, Синтаро нужны мои деньги! Но это не значит, что я сама ему не нужна!.. Ты еще не доросла, чтобы судить о таких вещах!..
Оити увидела, что Матико расстроена ее словами чуть ли не до слез. Девочка поспешно склонила голову.
- Пожалуйста, простите мою глупость! Я не хотела вас обидеть!
Матико еще некоторое время помолчала, сжимая губы и стискивая руки в кулаки. Но потом смягчилась и сказала, что не сердится.
Однако до самой Кагосимы они эту тему больше не поднимали.
Глава 16
После приезда жизнь вошла в привычную колею. Матико и Оити продолжили учиться у мисс Фордж; Оити вернулась к занятиям с удвоенным усердием. Женское образование представлялось ей теперь еще более важным.
Через неделю Матико позвала Оити в сад. Оити сразу поняла, что для какого-то секретного разговора.
