Занавеску отодвинула тонкая рука в браслетах-кольцах, с ногтями, покрытыми алым лаком; на меня пахнуло амброй... и я встретился взглядом с царицей Персии.
У нее были очень выразительные черные глаза, такие же, как у ее богоподобного супруга; и такие же утонченные черты, признак древней породы. Под пурпурным головным покрывалом ее чело венчала высокая тиара с золотыми и эмалевыми пластинками.
Я поспешно согнулся в низком поклоне; а когда снова распрямился, царица Аместрида улыбалась.
- Тебя называют Питфей Гефестион, - произнесла она на своем языке, разглядывая меня с головы до ног; потом ее взгляд опять поднялся от изуродованной ноги к моему лицу. - Ты известный среди греков певец, и ты происходишь от царицы Ионии!
Я так и дернулся при этих словах. Кто ей рассказал - Поликсена? Или царица выведала окольными путями?.. Я взглянул на стражников Аместриды: но лица у персов были деревянные.
- Это так, великая госпожа, - подтвердил я. Я старался сохранять самообладание, но сердце у меня стучало как у зайца.
Аместрида, улыбнувшись еще шире, поманила меня пальцем: я принужден был нагнуться ближе. Я ощутил на лице ее теплое дыхание.
- Мой супруг и царь сделал твоего друга сатрапом Вавилона. А хочешь, я сделаю тебя царем Ионии? - прошептала она.
Я почти ожидал такого предложения... но оказался совершенно не готов отвечать, глядя в глаза этой ужасной женщине. Нам жена Ксеркса до сих пор благодетельствовала, но я не сомневался, что она ужасна: и вполне способна даровать мне то, что сейчас посулила. Внезапно я ощутил искушение - сильнейшее, чем когда-либо; как будто увидел освежающий родник посреди пустыни собственного существования. В самом деле, почему бы и нет? Неужели я менее способен править, чем моя бабка, женщина?..
Но я все молчал: царица начала терять терпение. Черные подрисованные брови сдвинулись, крылья носа дрогнули.
- Ну, так ты согласен? - спросила она.
- Я...
Во рту у меня пересохло; но наконец я собрался с духом и опять низко поклонился. И ответ родился словно бы помимо моей воли.
- Благодарю тебя от всего сердца, великая царица... Но такая служба мне не по силам!
Аместрида несколько мгновений смотрела на меня, словно не верила своим ушам... а потом, без каких-либо прощальных слов, резко задвинула занавеску. Разговор был окончен!
Я стоял, оглушенный собственным безрассудством. Быть может, я только что подписал смертный приговор себе и своей жене! Кто мог знать, что за прихоть побудила Аместриду сделать мне такое предложение?..
Видя, что я навлек на себя гнев государыни, стражники грубо отогнали меня прочь. Я вернулся к Поликсене, двигаясь, точно во сне.
Жена засыпала меня вопросами, но я далеко не сразу сумел ответить. И лишь когда Поликсена сердито дернула меня за плащ, объяснил все по-гречески.
Поликсена не вскрикнула, только прижала ладонь к губам... ее зеленые глаза лихорадочно заблестели. Я не мог понять, испугал ее мой отказ или разозлил.
Но говорить об этом было уже нельзя и некогда: воинство Эриду строилось. Сам он сел на коня и, вскинув руку, оглядел людей, призывая к порядку. Мы с нашими стражниками и носильщиками заняли место сразу после вавилонских халдеев в полосатых одеждах; справа и слева нас окружили конники, как совсем недавно - Ксеркса, который вернулся из Вавилона с победой... Протрубили музыканты, и наконец мы двинулись. Я нащупал маленькую горячую руку жены и вздохнул с облегчением.
Мы покинули город через парадные ворота, одолев спуск в сотню ступеней. В последний раз я бросил взгляд на крылатых человекобыков, огромных безмолвных стражей города. Они служили воплощениями Мардука, покровителя Вавилона. Я слышал от Эриду, что все четыре главных божества вавилонян изображаются с крыльями, - сие означает их вездесущность и преуспеяние в добрых делах. Ну а великая богиня Иштар, которую в других областях Азии чтят под именами Кибелы и Астарты, стоит особняком.
Сразу за воротами мы увидели большой лагерь... я ощутил укол страха, вспомнив о Фарнаке и его солдатах. Но я укрепился и принялся выискивать глазами критян. Их было легко узнать, они по-прежнему и летом, и зимой одевались как дорийцы.
Орхомен отыскал меня сам: когда мы остановились, чтобы перестроиться, фестиец с улыбкой подвел ко мне заседланную Парфенопу. В глазах Орхомена я больше не мог прочесть ничего личного и лишнего - купец в нем победил гражданина. Хотя с купцов всегда спрос был небольшой.
- Славная прогулка будет, а? - сказал он.
Я согласился: погладив лошадку, я поблагодарил критянина. А потом попросил разрешения ехать рядом с товарищами.
Орхомен кинул взгляд на разномастных варваров, окружавших нас со всех сторон, и хмуро кивнул.
- Со своими, как ни крути, спокойнее...
Больше нам не о чем было говорить. Поликсена, отыскавшая свою служанку, присела на коврик, обмахиваясь веером. Я же пошел побродить по лагерю - если выдастся случай, перемолвиться парой слов с Эриду; и поглядеть, нет ли чего подозрительного.
Ничего такого я не заметил; Эриду я нашел, но поговорить с ним так и не получилось. Его опять осаждали разом несколько человек, чьи нужды оказались первее моих.
Скоро опять протрубили сигнал к выступлению. Я торопливо отыскал жену и носильщиков: было решено, что вначале ее понесут, а я поеду рядом. Наши скифские стражники должны были сопровождать нас.
И вот, наконец, мы пустились в долгий обратный путь. Я не стану подробно описывать дорогу до Вавилона - только скажу, что за это время с нами не случилось ничего примечательного; хотя мы путешествовали с гораздо большим удобством. Только жара порою донимала весьма сильно, а вот ночью приходилось мерзнуть. Этим отличаются пустыни как в Азии, так и в Египте: песок быстро накаляется и быстро отдает тепло. И змей тоже приходилось стеречься.
Но все это не заслуживает большого внимания. А вот Вавилон, который в конце концов предстал нашим очам, достоин самого обстоятельного рассказа.
Мне казалось, что после Персеполя ничто не сможет поразить меня столь же сильно. Но Вавилон поразил меня еще более! Увидев этот величайший из городов, я понял, что его нельзя было взять никакими силами - только благодаря предательству изнутри: как, скорее всего, и произошло.
В противоположность столице Ксеркса, Вавилон укреплен очень мощно. Он тоже имеет квадратную планировку - но больше Персеполя и любого города, который мне когда-либо доводилось видеть; его опоясывают три ряда стен. Они сложены из кирпича, как и весь город целиком: однако их высота составляет около пятидесяти локтей, тринадцать ростов взрослого мужчины, а толщина достигает пятнадцати локтей. Пространство между стенами заполнено землей, а на всем протяжении возвышаются сторожевые башни. Снаружи выкопан глубокий и широкий ров.
Тогда я сумел подъехать к Эриду для разговора; а когда поделился с ним впечатлениями, то увидел, что моего друга гораздо больше занимает другое.
Раньше над городом возвышались две святыни - Эсагила, храм Мардука, и, прежде всего, уступчатая башня Этеменанки, составленная из семи огромных башен: на вершине ее также сиял голубой храм Мардука, отделанный золотом. Святилища, подобного этому зиккурату, не возводилось нигде и никогда: высотой Этеменанки была вчетверо больше вавилонских стен!
А теперь башня едва выдавалась над стенами, исковерканная и обесчещенная, - оба храма лежали в руинах, по мановению руки Ксеркса...
- Ты восстановишь их, - прошептал я, положив руку Эриду на плечо. В этот миг я забыл о себе и своих маленьких бедах.
Евнух улыбнулся с печальным смирением.
- Боюсь, мне не хватит на это времени, брат мой. Я буду счастлив, если мне удастся хотя бы отчасти вернуть душу и память людям Вавилона, а не кирпичам!
Я вернулся к Поликсене, и мы немного поговорили: легко представить, какое впечатление Вавилон произвел на мою подругу жизни... Въезжать в город нам предстояло через Ворота Иштар, главные северные врата. Это чудо красоты и зодчества - две синие зубчатые башни, соединенные полукруглой аркой, сверху донизу покрыты золотыми рельефами священных животных: быков, драконов, змеев-грифонов. Под ними проходит великолепная Дорога процессий, выложенная плитами из серого известняка с инкрустациями, - дорога ведет к разрушенной Эсагиле и ранее всегда использовалась для храмовых церемоний.
Я посадил Поликсену на коня, перед собой: никто из наших спутников уже не обращал на это внимания. И мы двинулись к Вратам Иштар по дороге, которая надо рвом превращалась в мост.
Дорога процессий также не похожа ни на одну, по которым мне приходилось ступать: по обеим сторонам ее возвышаются крепостные стены. На голубом фоне через каждые несколько шагов - удивительно жизненные рельефные изображения желтых львов с оскаленными пастями, в угрожающих позах: я доселе не подозревал, каких высот достигло искусство варваров! Но пока мы ехали, я ощущал себя в каменном мешке; притихшая Поликсена теснее прижалась ко мне, и у всех моих спутников тревожное чувство возобладало над восхищением. Стук копыт эхом отдавался от стен. Без сомнения, это была ловушка для неприятеля, - хотя против Ксерксовой армии она не сработала...
Этеменанки мы оставили по левую руку. Надо сказать, что собственно город начинается не сразу за воротами, - северные предместья окружены еще одной стеной, отстоящей от других: таким образом, линий укрепления получается четыре. По правую руку от разрушенной Вавилонской башни стоит дворец Навуходоносора, великого царя прошлого. Это он укрепил и разукрасил город, отстроил всю южную его часть, Эсагилу, храмы Иштар и бога Нинурты; при Навуходоносоре Вавилон обрел свое теперешнее лицо.
Вы спросите, откуда это известно? Вавилоняне издревле ведут летописи, а цари их собирали огромные библиотеки, сотни и тысячи глиняных табличек. Там, несомненно, много преувеличений и описывается много чудес, которым не найти подтверждения; однако такое внимание к своей истории и самая древность этой истории достойны восхищения. Еще ассирийцы, цари которых вели кровопролитные войны с Вавилоном, обладали большими книгохранилищами и многое оставили своим соперникам в наследство. Клиновидное письмо также длительно совершенствовалось, и теперь сосуществует несколько его форм, как и египетского.
Мне случилось подолгу разбираться во всем этом, я нередко глотал пыль в архивах, поскольку я стал помощником Эриду в государственных делах: как и пророчил самому себе. Я не мог жить нахлебником - безделье очень быстро развращает, особенно мужчину! Быть может, я способствовал этим врагу, - однако я предпочитаю думать, что помогал другу.
Но обо всем по порядку!
Дворец Навуходоносора, хотя и очень богатый, ныне оказался заброшен - бахвал Ксеркс, очевидно, не любил его: предпочитая те чертоги, которые выстроил себе в Вавилоне сам, или же вавилонские дворцы в южной части. Вавилон разграничен изнутри не только северной стеной Навуходоносора - Евфрат рассекает его на две неравные половины. Восточные кварталы - старейшие, их еще называют Старым городом. Именно там мы с Поликсеной и поселились.
Эриду избрал себе местом жительства южный дворец Навуходоносора, в котором также жили его наследники, хотя и не постоянно; а также многочисленные вельможи и чиновники, занятые в государственном управлении. Дорога процессий, по которой мы двигались, проходит с восточной стороны от дворца: именно там расположен главный вход, и чтобы попасть в жилые помещения, нужно пройти трое охраняемых гигантских ворот и три больших внутренних двора. В наружном и среднем дворах находятся архивы и комнаты чиновников, откуда осуществляется руководство хозяйством Вавилонии и сбором налогов - это главный источник доходов правителя.
Я видел только малую часть северного дворца - но южный был выстроен с непревзойденной роскошью. Наружные стены его сделаны из глазурованного кирпича, на котором повторяются огромные изображения «древа жизни», олицетворяющего Иштар, и ее шагающих львов, сходных с теми, что украшают Дорогу процессий. Рельефы выполнены золотом с таким искусством, какого я не встречал у наших мастеров. Изнутри же дворец отделан гораздо расточительней и еще затейливей: много серебра, золота, драгоценных камней, а также мрамора и кедрового дерева, которые очень дороги в Вавилоне.
Мы с Поликсеной поселились не в самом дворце - Эриду угадал, что это было бы нам тяжело: мы заняли один из домов царедворцев, как в Персеполе раньше жил Фарнак. Несмотря на жаркое время, близость реки и каналов, проведенных через весь город, создавала прохладу. Вдобавок к этому, ванная комната в нашем доме оказалась гораздо просторнее и удобнее, чем прежняя: не только с ванной, но и с трубой, откуда можно было получить воду когда угодно, не покидая дома. В нашем распоряжении также оказались дворцовые бани, с бассейнами и мраморными полами: Поликсена полюбила проводить время в женском отделении.
Отдельного упоминания заслуживает дворцовая канализация - отхожие места с водосливом: так что сточные воды служат для удобрения полей. Подобная остроумная выдумка достойна зависти эллинов - впрочем, боюсь, что моим сородичам долго не повторить этих достижений.
Следя за моим безмятежным рассказом, вы спросите - как же недавняя война, устроенные Ксерксом бесчинства? Следов их мы почти не нашли, если не считать погубленных великих храмов. Но обычные постройки кирпичного города легко восстановить, а материала вокруг предостаточно: многое было восстановлено уже к нашему приезду. Продуманная планировка Вавилона облегчила опытным мастерам задачу. Меня изумило, что в настроении вавилонян я тоже почти не почувствовал горечи поражения!
Казалось, эти люди сделаны из глины, как и их дома: но глины всегда податливой. Азиаты вообще удивительны в этом отношении. Вавилоняне очень отличаются, скажем, от египтян, которые, даже подчинившись персам, сохранили достоинство и самобытность.
Жители города приветствовали Эриду и радовались ему: когда мы проезжали, со всех крыш и с балконов новому сатрапу летели восхваления. Но меня не покидало ощущение, что точно так же они приветствовали бы любого другого правителя... Злые языки называют Вавилон «городом-блудницей»: и он действительно таков в худшей его части, а лучшую Дарий и его наследник выкорчевали с корнем. Неудивительно, что Ксеркс так хохотал, услышав дерзкую просьбу Эриду! В этом скопце осталось больше мужества, чем в мужчинах его родины!
Мне кажется, Эриду также был разочарован своими соотечественниками. Но приходилось иметь дело с тем, что есть.
Женщины Вавилона более свободны и образованны, чем персиянки, - то есть изначально были более свободны. Положение вавилонских женщин, как и мужчин, свободных и рабов, закреплено в древнейшем своде законов Хаммурапи - величайшего из царей, который жил более тысячи лет назад. Вавилонянки могут распоряжаться своим приданым, заключать договоры, занимать некоторые должности в общественном управлении; жрицы Иштар до сих пор пользуются почетом.
Но теперь ними случилось то же, что и с критянками, когда произошло падение нравов у минойцев. Должен сказать, что нигде еще не встречал стольких домов увеселений, как в Вавилоне! Жрецы давно превратились во взяточников, и «священные блудницы», с давних пор предлагавшие себя чужестранцам, ныне ничем не отличаются от обычных, кроме размера взимаемой платы.
У нее были очень выразительные черные глаза, такие же, как у ее богоподобного супруга; и такие же утонченные черты, признак древней породы. Под пурпурным головным покрывалом ее чело венчала высокая тиара с золотыми и эмалевыми пластинками.
Я поспешно согнулся в низком поклоне; а когда снова распрямился, царица Аместрида улыбалась.
- Тебя называют Питфей Гефестион, - произнесла она на своем языке, разглядывая меня с головы до ног; потом ее взгляд опять поднялся от изуродованной ноги к моему лицу. - Ты известный среди греков певец, и ты происходишь от царицы Ионии!
Я так и дернулся при этих словах. Кто ей рассказал - Поликсена? Или царица выведала окольными путями?.. Я взглянул на стражников Аместриды: но лица у персов были деревянные.
- Это так, великая госпожа, - подтвердил я. Я старался сохранять самообладание, но сердце у меня стучало как у зайца.
Аместрида, улыбнувшись еще шире, поманила меня пальцем: я принужден был нагнуться ближе. Я ощутил на лице ее теплое дыхание.
- Мой супруг и царь сделал твоего друга сатрапом Вавилона. А хочешь, я сделаю тебя царем Ионии? - прошептала она.
Я почти ожидал такого предложения... но оказался совершенно не готов отвечать, глядя в глаза этой ужасной женщине. Нам жена Ксеркса до сих пор благодетельствовала, но я не сомневался, что она ужасна: и вполне способна даровать мне то, что сейчас посулила. Внезапно я ощутил искушение - сильнейшее, чем когда-либо; как будто увидел освежающий родник посреди пустыни собственного существования. В самом деле, почему бы и нет? Неужели я менее способен править, чем моя бабка, женщина?..
Но я все молчал: царица начала терять терпение. Черные подрисованные брови сдвинулись, крылья носа дрогнули.
- Ну, так ты согласен? - спросила она.
- Я...
Во рту у меня пересохло; но наконец я собрался с духом и опять низко поклонился. И ответ родился словно бы помимо моей воли.
- Благодарю тебя от всего сердца, великая царица... Но такая служба мне не по силам!
Аместрида несколько мгновений смотрела на меня, словно не верила своим ушам... а потом, без каких-либо прощальных слов, резко задвинула занавеску. Разговор был окончен!
Я стоял, оглушенный собственным безрассудством. Быть может, я только что подписал смертный приговор себе и своей жене! Кто мог знать, что за прихоть побудила Аместриду сделать мне такое предложение?..
Видя, что я навлек на себя гнев государыни, стражники грубо отогнали меня прочь. Я вернулся к Поликсене, двигаясь, точно во сне.
Жена засыпала меня вопросами, но я далеко не сразу сумел ответить. И лишь когда Поликсена сердито дернула меня за плащ, объяснил все по-гречески.
Поликсена не вскрикнула, только прижала ладонь к губам... ее зеленые глаза лихорадочно заблестели. Я не мог понять, испугал ее мой отказ или разозлил.
Но говорить об этом было уже нельзя и некогда: воинство Эриду строилось. Сам он сел на коня и, вскинув руку, оглядел людей, призывая к порядку. Мы с нашими стражниками и носильщиками заняли место сразу после вавилонских халдеев в полосатых одеждах; справа и слева нас окружили конники, как совсем недавно - Ксеркса, который вернулся из Вавилона с победой... Протрубили музыканты, и наконец мы двинулись. Я нащупал маленькую горячую руку жены и вздохнул с облегчением.
Мы покинули город через парадные ворота, одолев спуск в сотню ступеней. В последний раз я бросил взгляд на крылатых человекобыков, огромных безмолвных стражей города. Они служили воплощениями Мардука, покровителя Вавилона. Я слышал от Эриду, что все четыре главных божества вавилонян изображаются с крыльями, - сие означает их вездесущность и преуспеяние в добрых делах. Ну а великая богиня Иштар, которую в других областях Азии чтят под именами Кибелы и Астарты, стоит особняком.
Сразу за воротами мы увидели большой лагерь... я ощутил укол страха, вспомнив о Фарнаке и его солдатах. Но я укрепился и принялся выискивать глазами критян. Их было легко узнать, они по-прежнему и летом, и зимой одевались как дорийцы.
Орхомен отыскал меня сам: когда мы остановились, чтобы перестроиться, фестиец с улыбкой подвел ко мне заседланную Парфенопу. В глазах Орхомена я больше не мог прочесть ничего личного и лишнего - купец в нем победил гражданина. Хотя с купцов всегда спрос был небольшой.
- Славная прогулка будет, а? - сказал он.
Я согласился: погладив лошадку, я поблагодарил критянина. А потом попросил разрешения ехать рядом с товарищами.
Орхомен кинул взгляд на разномастных варваров, окружавших нас со всех сторон, и хмуро кивнул.
- Со своими, как ни крути, спокойнее...
Больше нам не о чем было говорить. Поликсена, отыскавшая свою служанку, присела на коврик, обмахиваясь веером. Я же пошел побродить по лагерю - если выдастся случай, перемолвиться парой слов с Эриду; и поглядеть, нет ли чего подозрительного.
Ничего такого я не заметил; Эриду я нашел, но поговорить с ним так и не получилось. Его опять осаждали разом несколько человек, чьи нужды оказались первее моих.
Скоро опять протрубили сигнал к выступлению. Я торопливо отыскал жену и носильщиков: было решено, что вначале ее понесут, а я поеду рядом. Наши скифские стражники должны были сопровождать нас.
И вот, наконец, мы пустились в долгий обратный путь. Я не стану подробно описывать дорогу до Вавилона - только скажу, что за это время с нами не случилось ничего примечательного; хотя мы путешествовали с гораздо большим удобством. Только жара порою донимала весьма сильно, а вот ночью приходилось мерзнуть. Этим отличаются пустыни как в Азии, так и в Египте: песок быстро накаляется и быстро отдает тепло. И змей тоже приходилось стеречься.
Но все это не заслуживает большого внимания. А вот Вавилон, который в конце концов предстал нашим очам, достоин самого обстоятельного рассказа.
Мне казалось, что после Персеполя ничто не сможет поразить меня столь же сильно. Но Вавилон поразил меня еще более! Увидев этот величайший из городов, я понял, что его нельзя было взять никакими силами - только благодаря предательству изнутри: как, скорее всего, и произошло.
В противоположность столице Ксеркса, Вавилон укреплен очень мощно. Он тоже имеет квадратную планировку - но больше Персеполя и любого города, который мне когда-либо доводилось видеть; его опоясывают три ряда стен. Они сложены из кирпича, как и весь город целиком: однако их высота составляет около пятидесяти локтей, тринадцать ростов взрослого мужчины, а толщина достигает пятнадцати локтей. Пространство между стенами заполнено землей, а на всем протяжении возвышаются сторожевые башни. Снаружи выкопан глубокий и широкий ров.
Тогда я сумел подъехать к Эриду для разговора; а когда поделился с ним впечатлениями, то увидел, что моего друга гораздо больше занимает другое.
Раньше над городом возвышались две святыни - Эсагила, храм Мардука, и, прежде всего, уступчатая башня Этеменанки, составленная из семи огромных башен: на вершине ее также сиял голубой храм Мардука, отделанный золотом. Святилища, подобного этому зиккурату, не возводилось нигде и никогда: высотой Этеменанки была вчетверо больше вавилонских стен!
А теперь башня едва выдавалась над стенами, исковерканная и обесчещенная, - оба храма лежали в руинах, по мановению руки Ксеркса...
- Ты восстановишь их, - прошептал я, положив руку Эриду на плечо. В этот миг я забыл о себе и своих маленьких бедах.
Евнух улыбнулся с печальным смирением.
- Боюсь, мне не хватит на это времени, брат мой. Я буду счастлив, если мне удастся хотя бы отчасти вернуть душу и память людям Вавилона, а не кирпичам!
Я вернулся к Поликсене, и мы немного поговорили: легко представить, какое впечатление Вавилон произвел на мою подругу жизни... Въезжать в город нам предстояло через Ворота Иштар, главные северные врата. Это чудо красоты и зодчества - две синие зубчатые башни, соединенные полукруглой аркой, сверху донизу покрыты золотыми рельефами священных животных: быков, драконов, змеев-грифонов. Под ними проходит великолепная Дорога процессий, выложенная плитами из серого известняка с инкрустациями, - дорога ведет к разрушенной Эсагиле и ранее всегда использовалась для храмовых церемоний.
Я посадил Поликсену на коня, перед собой: никто из наших спутников уже не обращал на это внимания. И мы двинулись к Вратам Иштар по дороге, которая надо рвом превращалась в мост.
Глава 6
Дорога процессий также не похожа ни на одну, по которым мне приходилось ступать: по обеим сторонам ее возвышаются крепостные стены. На голубом фоне через каждые несколько шагов - удивительно жизненные рельефные изображения желтых львов с оскаленными пастями, в угрожающих позах: я доселе не подозревал, каких высот достигло искусство варваров! Но пока мы ехали, я ощущал себя в каменном мешке; притихшая Поликсена теснее прижалась ко мне, и у всех моих спутников тревожное чувство возобладало над восхищением. Стук копыт эхом отдавался от стен. Без сомнения, это была ловушка для неприятеля, - хотя против Ксерксовой армии она не сработала...
Этеменанки мы оставили по левую руку. Надо сказать, что собственно город начинается не сразу за воротами, - северные предместья окружены еще одной стеной, отстоящей от других: таким образом, линий укрепления получается четыре. По правую руку от разрушенной Вавилонской башни стоит дворец Навуходоносора, великого царя прошлого. Это он укрепил и разукрасил город, отстроил всю южную его часть, Эсагилу, храмы Иштар и бога Нинурты; при Навуходоносоре Вавилон обрел свое теперешнее лицо.
Вы спросите, откуда это известно? Вавилоняне издревле ведут летописи, а цари их собирали огромные библиотеки, сотни и тысячи глиняных табличек. Там, несомненно, много преувеличений и описывается много чудес, которым не найти подтверждения; однако такое внимание к своей истории и самая древность этой истории достойны восхищения. Еще ассирийцы, цари которых вели кровопролитные войны с Вавилоном, обладали большими книгохранилищами и многое оставили своим соперникам в наследство. Клиновидное письмо также длительно совершенствовалось, и теперь сосуществует несколько его форм, как и египетского.
Мне случилось подолгу разбираться во всем этом, я нередко глотал пыль в архивах, поскольку я стал помощником Эриду в государственных делах: как и пророчил самому себе. Я не мог жить нахлебником - безделье очень быстро развращает, особенно мужчину! Быть может, я способствовал этим врагу, - однако я предпочитаю думать, что помогал другу.
Но обо всем по порядку!
Дворец Навуходоносора, хотя и очень богатый, ныне оказался заброшен - бахвал Ксеркс, очевидно, не любил его: предпочитая те чертоги, которые выстроил себе в Вавилоне сам, или же вавилонские дворцы в южной части. Вавилон разграничен изнутри не только северной стеной Навуходоносора - Евфрат рассекает его на две неравные половины. Восточные кварталы - старейшие, их еще называют Старым городом. Именно там мы с Поликсеной и поселились.
Эриду избрал себе местом жительства южный дворец Навуходоносора, в котором также жили его наследники, хотя и не постоянно; а также многочисленные вельможи и чиновники, занятые в государственном управлении. Дорога процессий, по которой мы двигались, проходит с восточной стороны от дворца: именно там расположен главный вход, и чтобы попасть в жилые помещения, нужно пройти трое охраняемых гигантских ворот и три больших внутренних двора. В наружном и среднем дворах находятся архивы и комнаты чиновников, откуда осуществляется руководство хозяйством Вавилонии и сбором налогов - это главный источник доходов правителя.
Я видел только малую часть северного дворца - но южный был выстроен с непревзойденной роскошью. Наружные стены его сделаны из глазурованного кирпича, на котором повторяются огромные изображения «древа жизни», олицетворяющего Иштар, и ее шагающих львов, сходных с теми, что украшают Дорогу процессий. Рельефы выполнены золотом с таким искусством, какого я не встречал у наших мастеров. Изнутри же дворец отделан гораздо расточительней и еще затейливей: много серебра, золота, драгоценных камней, а также мрамора и кедрового дерева, которые очень дороги в Вавилоне.
Мы с Поликсеной поселились не в самом дворце - Эриду угадал, что это было бы нам тяжело: мы заняли один из домов царедворцев, как в Персеполе раньше жил Фарнак. Несмотря на жаркое время, близость реки и каналов, проведенных через весь город, создавала прохладу. Вдобавок к этому, ванная комната в нашем доме оказалась гораздо просторнее и удобнее, чем прежняя: не только с ванной, но и с трубой, откуда можно было получить воду когда угодно, не покидая дома. В нашем распоряжении также оказались дворцовые бани, с бассейнами и мраморными полами: Поликсена полюбила проводить время в женском отделении.
Отдельного упоминания заслуживает дворцовая канализация - отхожие места с водосливом: так что сточные воды служат для удобрения полей. Подобная остроумная выдумка достойна зависти эллинов - впрочем, боюсь, что моим сородичам долго не повторить этих достижений.
Следя за моим безмятежным рассказом, вы спросите - как же недавняя война, устроенные Ксерксом бесчинства? Следов их мы почти не нашли, если не считать погубленных великих храмов. Но обычные постройки кирпичного города легко восстановить, а материала вокруг предостаточно: многое было восстановлено уже к нашему приезду. Продуманная планировка Вавилона облегчила опытным мастерам задачу. Меня изумило, что в настроении вавилонян я тоже почти не почувствовал горечи поражения!
Казалось, эти люди сделаны из глины, как и их дома: но глины всегда податливой. Азиаты вообще удивительны в этом отношении. Вавилоняне очень отличаются, скажем, от египтян, которые, даже подчинившись персам, сохранили достоинство и самобытность.
Жители города приветствовали Эриду и радовались ему: когда мы проезжали, со всех крыш и с балконов новому сатрапу летели восхваления. Но меня не покидало ощущение, что точно так же они приветствовали бы любого другого правителя... Злые языки называют Вавилон «городом-блудницей»: и он действительно таков в худшей его части, а лучшую Дарий и его наследник выкорчевали с корнем. Неудивительно, что Ксеркс так хохотал, услышав дерзкую просьбу Эриду! В этом скопце осталось больше мужества, чем в мужчинах его родины!
Мне кажется, Эриду также был разочарован своими соотечественниками. Но приходилось иметь дело с тем, что есть.
Женщины Вавилона более свободны и образованны, чем персиянки, - то есть изначально были более свободны. Положение вавилонских женщин, как и мужчин, свободных и рабов, закреплено в древнейшем своде законов Хаммурапи - величайшего из царей, который жил более тысячи лет назад. Вавилонянки могут распоряжаться своим приданым, заключать договоры, занимать некоторые должности в общественном управлении; жрицы Иштар до сих пор пользуются почетом.
Но теперь ними случилось то же, что и с критянками, когда произошло падение нравов у минойцев. Должен сказать, что нигде еще не встречал стольких домов увеселений, как в Вавилоне! Жрецы давно превратились во взяточников, и «священные блудницы», с давних пор предлагавшие себя чужестранцам, ныне ничем не отличаются от обычных, кроме размера взимаемой платы.
