Амен-Оту распрямила плечи и постаралась придать себе ту уверенность, которой не ощущала. Они благополучно прошли мимо караульных - храмовой стражи при башнях-пилонах. Первый внешний двор был заставлен статуями, изображавшими самого бога, в разных обличьях, и его семью - богиню Мут и их сына Хонсу; люди молились перед ними группами и поодиночке, простираясь в пыли. Гранитные обелиски, испещренные священными надписями, тоже собирали много почитателей.
Амен-Оту совершила преклонение перед одним из изваяний Амона. Она прошептала слова молитвы, стараясь, чтобы они шли от самого сердца; но сердце ее осталось холодным... Жрица была смущена и подавлена этим, однако решимость ее странным образом только укрепилась.
Поднявшись с колен, она отряхнула уже запыленное светло-желтое платье и огляделась в поисках какого-нибудь жреца. Довольно быстро она нашла взглядом молодого человека, в одной длинной белой юбке, который растолковывал что-то группе почтенных горожан - судя по всему, семье. Эти люди сбились в кучу как овцы и внимали каждому слову жреца, что тому явно очень льстило; хотя он и старался хранить подобающее его сану непроницаемое выражение. Амен-Оту улыбнулась.
- Кажется, то, что нужно, - вполголоса сказала она своим спутникам. - Я попробую.
Она дождалась, пока осчастливленная семья не ушла, с бесчисленными поклонами. И тогда приблизилась к жрецу сама.
Он повернулся к ней.
- Ты тоже ищешь милости бога, женщина?
Амен-Оту склонила голову; однако не стала кланяться так низко, как те прихожане.
- Я сама служительница Амона, божественный отец, - негромко произнесла она, взглянув молодому человеку прямо в глаза. - Я прибыла с севера, по важному делу.
- О!..
Жрец на миг смешался и отступил. Конечно, здесь, в Ипет-Исут, были свои женщины-жрицы, весьма влиятельные. Но он вдруг почувствовал, что эта девушка в простом дорожном платье, стоящая перед ним, может иметь гораздо больший вес, чем все здешние служительницы - собранные вместе и не покидающие безопасных пределов храма...
- Ты желаешь, чтобы тебе устроили встречу с одним из четверых великих пророков Амона?
Амен-Оту улыбнулась. Несмотря на внешнее высокомерие, этот юноша был еще очень неуверен в себе.
- Нет, - мягко сказала она. - Возможно, позже. Я хочу узнать, найдутся ли у вас, в Ипет-Исут, комнаты для меня и моих троих спутников. Разумеется, я все оплачу.
Молодой жрец наморщил бритый лоб.
- Я узнаю, - произнес он и скрылся. Амен-Оту поняла, что добилась своего.
Вскоре жрец вернулся и пригласил их следовать за собой. Они прошли через огромный колонный зал, стены которого покрывали рельефы, изобравшие битвы и победы прежних владык; потом, через несколько переходов, попали в один из озелененных внутренних двориков. Войдя в низенькую дверь, они очутились в коридоре, который сворачивал налево. Но им указали две комнаты у самого входа – располагавшиеся друг напротив друга.
- Я пришлю к вам раба для услуг, - сказал жрец и снова исчез.
Амен-Оту, посмотрев в глаза спутникам, опять ощутила беспокойство. Теперь они были уверены, что этот человек доложит об их прибытии высшему начальству. Но делать было нечего.
Комнаты, чисто выбеленные, оказались обставлены бедно, но опрятно. Спустя небольшое время пришел мальчишка лет девяти – обещанный храмовый раб. Он принес воду для умывания. При виде ребенка у Амен-Оту полегчало на душе: наверняка ему приказали шпионить за гостями, но сладить с ним будет легче.
Когда мальчишка ушел, она выждала некоторое время – а потом сказала своему ученику:
- Уаэнхор, сообщи Джосеру-Хеперу, где мы находимся. И сразу же попытайтесь разузнать в городе… где искать его. В храме никого об этом не спрашивайте! Ты понял?.. Я жду вас обоих к вечеру.
Уаэнхор низко поклонился.
- Мы все сделаем, - сказал он и исчез. Женщины остались одни.
Время тянулось, казалось, бесконечно. Снова пришел мальчик, который принес им еду и проводил по нужде, по просьбе госпожи. Потом Амен-Оту и Ситамон вернулись в свою келью. Им представлялось, что они никогда уже не выйдут отсюда, а мужчины их не найдут…
Однако оба их спутника вернулись вместе с вещами – когда солнце уже садилось. Вид у них был очень взволнованный и торжественный.
Амен-Оту порывисто встала; но покачнулась и снова села на табурет.
- Что?..
Уаэнхор присел на корточки напротив нее.
- Мы нашли его, - произнес он, тихо и раздельно, глядя ей в глаза. Прорицатель живет в доме на окраине. И ждет тебя сегодня, госпожа, если ты согласна.
- Сегодня – на закате? – выговорила Амен-Оту непослушным языком.
Уаэнхор кивнул.
- Да. Ты пойдешь?
Жрица больше не раздумывала.
- Пойду. Потом может быть поздно.
Все четверо подкрепились хлебом и финиками. Потом Амен-Оту встала, набросив широкий белый плащ.
- Идем, Уаэнхор. Ситамон, Джосер-Хеперу… вы остаетесь.
Ситамон вскочила. Она поцеловала госпоже руку, хотела что-то сказать; но от волнения перехватило дыхание. Амен-Оту ласково коснулась ее щеки, и они с первым учеником вышли. Никто их не задержал.
Уже вечерело – и Амен-Оту знала, что стемнеет очень быстро. В храмовом дворе еще оставались молящиеся, но скоро не будет никого, кроме жрецов и стражи. Пустят ли их с Уаэнхором обратно? И о чем спросят?..
Амен-Оту нащупала своего лазуритового скарабея – она носила его с собой, в полотняном мешочке на поясе. Они молча и торопливо прошли по аллее сфинксов. Повсюду в городе уже горели огни, Амен-Оту увидела вдали огромные очертания покинутого дворца фараона. Она вздрогнула и отвернулась.
Уаэнхор повел ее вдоль реки, туда, где кончались богатые кварталы. Неужели этот прорицатель нищенствует?.. Или все это только притворство?
- Как его зовут, ты хотя бы узнал? - спросила она.
- Техи, - ответил Уаэнхор.
- Но ведь это не имя человека, это название месяца*! – воскликнула изумленная жрица.
Ее охранитель пожал плечами.
- Не знаю, госпожа. Сдается мне, этот человек чужестранец. Возможно, это название месяца, когда он прибыл сюда.
Они в молчании дошли до жилища прорицателя. Дом оказался самый неприметный, глинобитный. Уаэнхор постучал.
Им открыл слуга – несомненно, азиат, в длинной и плотной пестрой одежде и шапочке, с выпуклыми черными глазами.
- Вас ждут. Проходите, - пригласил он.
Они прошли через полутемную прихожую и дальше по коридору. Но, когда они оба хотели ступить в комнату, слуга отстранил рукой Уаэнхора.
- Только госпожа, - сказал он.
Рука Уаэнхора дернулась к ножу, глаза сверкнули… Но Амен-Оту успокаивающе кивнула ученику. Она глубоко вздохнула и толкнула дверь.
Комната, освещенная единственной лампой, сперва показалась ей совершенно пустой: там пахло миррой и корицей. Мебель была непритязательная – большой стол, как в самых бедных домах, и две лавки по сторонам его. Однако алебастровая лампа в виде головы барана, стоявшая на табурете в углу, была дорогая, тонкой работы.
И только оглядев помещение, Амен-Оту заметила хозяина. Он выступил ей навстречу: высокая фигура в темном балахоне. Лампа осветила снизу его золотой лик.
Да, именно так: лицо прорицателя скрывала золотая маска, превосходной работы… такие в Та-Кемет отливали только для мертвецов царской крови! Амен-Оту вдруг подумала, что если маска повторяет черты этого человека, он должен быть хорош собой. Но когда хозяин комнаты приблизился, все мысли выветрились, остался только страх.
Он жестом пригласил ее сесть; и Амен-Оту поспешила опуститься на лавку. Сам прорицатель величественно сел напротив, положив руки на стол.
Амен-Оту была вторично поражена тем, что на них, против ожидания, не оказалось никаких повязок – руки его были крупными и сильными, но хорошей формы, как у человека благородного происхождения. Потом она заметила, что бинты стягивают его руки дальше, от запястий к плечам: там, где те скрыты широкими рукавами. Тут жрица смекнула, что этот человек, должно быть, боится солнечного света, но не лунного! Дома он снимает повязки с рук, для удобства; а когда выходит наружу, слуга забинтовывает его кисти снова…
Все это было удивительно и жутко. Однако Амен-Оту немного успокоила мысль, что прорицатель хоть чем-то напоминает обычного человека.
И тут он заговорил.
- Я ждал. Ты явилась.
Он владел языком ее родины, но ей послышался отчетливый иноземный выговор – такой же, как у слуги. Возможно, они оба ассирийцы - или, скорее, вавилоняне!
- Ты ждал меня – или ждал, что я приеду в Уасет, ради встречи с тобой?..
- И то, и другое. Так было предопределено.
И тут Амен-Оту заметила новую странность: от человека, называвшего себя «Техи», ничем не пахло. Только благовониями. Она обоняла запах собственного пота и знала, что мужской пот пахнет резче; а под слоем одежд и повязок собственного запаха этого мужчины не смогли бы скрыть никакие благовония, даже если он тщательно соблюдал чистоту. Однако она чувствовала только аромат мирры.
Техи сцепил руки, покоившиеся на столе. Ей показалось, что он улыбается под своей маской.
- Ты пришла за помощью, Амен-Оту. Говори.
- Божественный отец…
Она обратилась к нему так, как обращались к жрецам в Та-Кемет. Вдруг ей захотелось соскользнуть с лавки и опуститься на колени перед этим существом: Амен-Оту знала теперь, что перед ней не обычный смертный, а могущественный маг! Но она почувствовала, что должна сохранить свое достоинство перед лицом вавилонянина; она сжала руки в кулаки и осталась сидеть.
Прорицатель выпрямился, опустив одну руку на колено, внимательно глядя на нее. Амен-Оту поняла, что он почувствовал ее порыв преклониться перед ним, и ему это понравилось; но ему также понравилось ее самообладание.
- Меня терзают страх и сомнения, которые можешь разрешить только ты, божественный отец, - произнесла она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Я больше не вижу не только своего будущего, но и прошлого! Я забыла, кто я сама такая, - и не знаю, куда веду тех, кто следует за мною! Я служительница Амона, но мой бог больше не направляет меня!..
Вавилонянин властно поднял руку, и она умолкла.
- Дай мне то, что ты принесла.
Амен-Оту поняла, что речь идет о скарабее; и ничуть не удивилась, что прорицателю известно о нем. Она опустила руку в мешочек и достала свой амулет. Она вложила священного жука в раскрытую ладонь собеседника, ощутив жар этого первого прикосновения.
* Карнакский храм.
* Техи (джехути, тот): июль - август.
Прорицатель сжал скарабея в обеих ладонях и надолго замолчал, склонив голову. Он вглядывался в необозримые дали - ее прошлое и будущее... как недавно сама Амен-Оту. Но эти разрозненные видения только приводили ее в ужас, в смятение, не давая ответа, кто она такая и что ей надлежит делать!
Наконец Техи поднял голову и посмотрел ей в глаза. Амен-Оту ждала, что он скажет вещие слова, снимет бремя с ее души! Но вместо этого прорицатель сказал:
- Дай мне твои руки.
Амен-Оту снова затрепетала... Но у нее и мысли не возникло, чтобы ослушаться. Она протянула обе руки, и вавилонянин вложил в них скарабея: его большие горячие руки сомкнулись вокруг ее кистей.
Это было стыдно, сладко, страшно - почти как недозволенная ей любовная близость с мужчиной… Но потом руки Техи вдруг сильно сжались, так что амулет больно впился в ее ладони; Амен-Оту вскрикнула и содрогнулась. Перед ее глазами начали чередой проходить видения, а потом она потеряла себя в них, полностью отрешившись от окружающего и от собственной плоти.
Это были воспоминания, свои и других людей, связанных с нею, с ее третьей жизнью... жизнью после смерти: Амен-Оту увидела свое мертвое спеленутое тело на борту огромного чудесного корабля, в стеклянном ящике. Она вновь увидела золотоволосого юношу и его сестру, которая в прошлый раз предстала перед ней беременной, - Хью и Этель Бертрамов. Имена, слова возвращались к ней вместе с картинами, память обретала цельность. И Амен-Оту поняла, что это было не прошлое, - то, что представлялось ей ее собственным прошлым, оказалось далеким будущим, несколько тысяч лет спустя!
Люди забывали старых богов и преклонялись перед новыми; рождались и гибли новые могущественные царства; сама Та-Кемет, какой жрица знала ее теперь, перестала существовать... Необычайно развились все искусства и науки, но люди будущего утратили многое из того, чем обладали их предки.
Но теперь – теперь она вернулась назад, и ничего из этого увиденного еще не произошло!..
Амен-Оту очнулась, тяжело дыша: чувства вернулись к ней. Она взглянула на прорицателя. Тот выпустил ее руки, и смотрел на гостью с неослабным вниманием: его черные глаза блестели в прорезях маски.
И вдруг ей стало ясно - ему недоступно многое из того, что он только что показал ей. Техи дал ей бесценный ключ к собственной памяти: но многие вещи, которые Амен-Оту постигла в стране будущего - Америке, оставались для него непонятны. Этот человек был во многом так же ограничен, как нынешние смертные.
Но смертным он не был. Амен-Оту открылась та правда о нем и о себе, которой она не пожелала бы сказать никому. Техи был существом той же природы, что и она тогда, в Америке, где ее все знали под именем Амины Маклир! Живым мертвецом - их называли неумерщвленными!..
- Теперь мне понятно гораздо больше, божественный отец, - произнесла Амен-Оту, когда вновь обрела способность говорить. - И я поняла... кто ты сам такой, - прибавила она совсем тихо.
Из-под золотой маски послышался глухой смешок.
- Неужели?
Амен-Оту вновь растерялась. Несомненно, как у нее оставались тайны от Техи, так и у него было еще больше тайн от нее!
Она поднялась со скамьи и опустилась перед ним на колени. Это больше не казалось унижением.
- Но я все еще не могу постичь... главное, чего я не постигаю... почему я снова смертная. Почему я снова в своем прошлом!
Амен-Оту сложила руки, глядя на неподвижного прорицателя.
- И почему мне все помнится не таким, каким оно было! И судьбы людей, окружающих меня, тоже другие!..
Она встала, все еще держа руки сложенными в мольбе.
Техи еще немного помедлил... потом ответил, медленно и глухо.
- Это не то прошлое, которое ты покинула, когда умерла, а иное. Тебе было позволено вернуться, чтобы получить другую судьбу. Но для этого изменились судьбы людей, близких к тебе и служивших тебе... однако сами они не помнят этого, и живут будто в первый раз. Полнотой знания обладаешь только ты: это самая тяжкая ноша.
Он пошевельнулся; а потом тоже стремительно встал, оказавшись выше своей собеседницы более, чем на полголовы.
- Однако эти перемены на самом деле не так велики. Ты вернулась, потому что теперь ты можешь изменить судьбы великого множества людей. Изменить их жизни... и их посмертный удел.
Амен-Оту побледнела, неподвижная как изваяние.
- Я догадывалась о чем-то подобном…
Она опять подняла глаза на Техи. Теперь во взгляде, которым он смотрел на нее, больше не было превосходства… он глядел умоляюще, настойчиво: так, словно Амен-Оту держала в руках его собственную судьбу.
Потом он поднес руку к маске… Амен-Оту попятилась, невольно ожидая уродства, чудовищных язв и шрамов. Но вот он снял маску, отбросил клобук, закрывавший его голову; и перед жрицей предстал человек лет тридцати мужественной, благородной наружности. У него были густые черные волосы и аккуратно подстриженная борода: это последнее почему-то поразило ее больше всего.
Амен-Оту совершила преклонение перед одним из изваяний Амона. Она прошептала слова молитвы, стараясь, чтобы они шли от самого сердца; но сердце ее осталось холодным... Жрица была смущена и подавлена этим, однако решимость ее странным образом только укрепилась.
Поднявшись с колен, она отряхнула уже запыленное светло-желтое платье и огляделась в поисках какого-нибудь жреца. Довольно быстро она нашла взглядом молодого человека, в одной длинной белой юбке, который растолковывал что-то группе почтенных горожан - судя по всему, семье. Эти люди сбились в кучу как овцы и внимали каждому слову жреца, что тому явно очень льстило; хотя он и старался хранить подобающее его сану непроницаемое выражение. Амен-Оту улыбнулась.
- Кажется, то, что нужно, - вполголоса сказала она своим спутникам. - Я попробую.
Она дождалась, пока осчастливленная семья не ушла, с бесчисленными поклонами. И тогда приблизилась к жрецу сама.
Он повернулся к ней.
- Ты тоже ищешь милости бога, женщина?
Амен-Оту склонила голову; однако не стала кланяться так низко, как те прихожане.
- Я сама служительница Амона, божественный отец, - негромко произнесла она, взглянув молодому человеку прямо в глаза. - Я прибыла с севера, по важному делу.
- О!..
Жрец на миг смешался и отступил. Конечно, здесь, в Ипет-Исут, были свои женщины-жрицы, весьма влиятельные. Но он вдруг почувствовал, что эта девушка в простом дорожном платье, стоящая перед ним, может иметь гораздо больший вес, чем все здешние служительницы - собранные вместе и не покидающие безопасных пределов храма...
- Ты желаешь, чтобы тебе устроили встречу с одним из четверых великих пророков Амона?
Амен-Оту улыбнулась. Несмотря на внешнее высокомерие, этот юноша был еще очень неуверен в себе.
- Нет, - мягко сказала она. - Возможно, позже. Я хочу узнать, найдутся ли у вас, в Ипет-Исут, комнаты для меня и моих троих спутников. Разумеется, я все оплачу.
Молодой жрец наморщил бритый лоб.
- Я узнаю, - произнес он и скрылся. Амен-Оту поняла, что добилась своего.
Вскоре жрец вернулся и пригласил их следовать за собой. Они прошли через огромный колонный зал, стены которого покрывали рельефы, изобравшие битвы и победы прежних владык; потом, через несколько переходов, попали в один из озелененных внутренних двориков. Войдя в низенькую дверь, они очутились в коридоре, который сворачивал налево. Но им указали две комнаты у самого входа – располагавшиеся друг напротив друга.
- Я пришлю к вам раба для услуг, - сказал жрец и снова исчез.
Амен-Оту, посмотрев в глаза спутникам, опять ощутила беспокойство. Теперь они были уверены, что этот человек доложит об их прибытии высшему начальству. Но делать было нечего.
Комнаты, чисто выбеленные, оказались обставлены бедно, но опрятно. Спустя небольшое время пришел мальчишка лет девяти – обещанный храмовый раб. Он принес воду для умывания. При виде ребенка у Амен-Оту полегчало на душе: наверняка ему приказали шпионить за гостями, но сладить с ним будет легче.
Когда мальчишка ушел, она выждала некоторое время – а потом сказала своему ученику:
- Уаэнхор, сообщи Джосеру-Хеперу, где мы находимся. И сразу же попытайтесь разузнать в городе… где искать его. В храме никого об этом не спрашивайте! Ты понял?.. Я жду вас обоих к вечеру.
Уаэнхор низко поклонился.
- Мы все сделаем, - сказал он и исчез. Женщины остались одни.
Время тянулось, казалось, бесконечно. Снова пришел мальчик, который принес им еду и проводил по нужде, по просьбе госпожи. Потом Амен-Оту и Ситамон вернулись в свою келью. Им представлялось, что они никогда уже не выйдут отсюда, а мужчины их не найдут…
Однако оба их спутника вернулись вместе с вещами – когда солнце уже садилось. Вид у них был очень взволнованный и торжественный.
Амен-Оту порывисто встала; но покачнулась и снова села на табурет.
- Что?..
Уаэнхор присел на корточки напротив нее.
- Мы нашли его, - произнес он, тихо и раздельно, глядя ей в глаза. Прорицатель живет в доме на окраине. И ждет тебя сегодня, госпожа, если ты согласна.
- Сегодня – на закате? – выговорила Амен-Оту непослушным языком.
Уаэнхор кивнул.
- Да. Ты пойдешь?
Жрица больше не раздумывала.
- Пойду. Потом может быть поздно.
Все четверо подкрепились хлебом и финиками. Потом Амен-Оту встала, набросив широкий белый плащ.
- Идем, Уаэнхор. Ситамон, Джосер-Хеперу… вы остаетесь.
Ситамон вскочила. Она поцеловала госпоже руку, хотела что-то сказать; но от волнения перехватило дыхание. Амен-Оту ласково коснулась ее щеки, и они с первым учеником вышли. Никто их не задержал.
Уже вечерело – и Амен-Оту знала, что стемнеет очень быстро. В храмовом дворе еще оставались молящиеся, но скоро не будет никого, кроме жрецов и стражи. Пустят ли их с Уаэнхором обратно? И о чем спросят?..
Амен-Оту нащупала своего лазуритового скарабея – она носила его с собой, в полотняном мешочке на поясе. Они молча и торопливо прошли по аллее сфинксов. Повсюду в городе уже горели огни, Амен-Оту увидела вдали огромные очертания покинутого дворца фараона. Она вздрогнула и отвернулась.
Уаэнхор повел ее вдоль реки, туда, где кончались богатые кварталы. Неужели этот прорицатель нищенствует?.. Или все это только притворство?
- Как его зовут, ты хотя бы узнал? - спросила она.
- Техи, - ответил Уаэнхор.
- Но ведь это не имя человека, это название месяца*! – воскликнула изумленная жрица.
Ее охранитель пожал плечами.
- Не знаю, госпожа. Сдается мне, этот человек чужестранец. Возможно, это название месяца, когда он прибыл сюда.
Они в молчании дошли до жилища прорицателя. Дом оказался самый неприметный, глинобитный. Уаэнхор постучал.
Им открыл слуга – несомненно, азиат, в длинной и плотной пестрой одежде и шапочке, с выпуклыми черными глазами.
- Вас ждут. Проходите, - пригласил он.
Они прошли через полутемную прихожую и дальше по коридору. Но, когда они оба хотели ступить в комнату, слуга отстранил рукой Уаэнхора.
- Только госпожа, - сказал он.
Рука Уаэнхора дернулась к ножу, глаза сверкнули… Но Амен-Оту успокаивающе кивнула ученику. Она глубоко вздохнула и толкнула дверь.
Комната, освещенная единственной лампой, сперва показалась ей совершенно пустой: там пахло миррой и корицей. Мебель была непритязательная – большой стол, как в самых бедных домах, и две лавки по сторонам его. Однако алебастровая лампа в виде головы барана, стоявшая на табурете в углу, была дорогая, тонкой работы.
И только оглядев помещение, Амен-Оту заметила хозяина. Он выступил ей навстречу: высокая фигура в темном балахоне. Лампа осветила снизу его золотой лик.
Да, именно так: лицо прорицателя скрывала золотая маска, превосходной работы… такие в Та-Кемет отливали только для мертвецов царской крови! Амен-Оту вдруг подумала, что если маска повторяет черты этого человека, он должен быть хорош собой. Но когда хозяин комнаты приблизился, все мысли выветрились, остался только страх.
Он жестом пригласил ее сесть; и Амен-Оту поспешила опуститься на лавку. Сам прорицатель величественно сел напротив, положив руки на стол.
Амен-Оту была вторично поражена тем, что на них, против ожидания, не оказалось никаких повязок – руки его были крупными и сильными, но хорошей формы, как у человека благородного происхождения. Потом она заметила, что бинты стягивают его руки дальше, от запястий к плечам: там, где те скрыты широкими рукавами. Тут жрица смекнула, что этот человек, должно быть, боится солнечного света, но не лунного! Дома он снимает повязки с рук, для удобства; а когда выходит наружу, слуга забинтовывает его кисти снова…
Все это было удивительно и жутко. Однако Амен-Оту немного успокоила мысль, что прорицатель хоть чем-то напоминает обычного человека.
И тут он заговорил.
- Я ждал. Ты явилась.
Он владел языком ее родины, но ей послышался отчетливый иноземный выговор – такой же, как у слуги. Возможно, они оба ассирийцы - или, скорее, вавилоняне!
- Ты ждал меня – или ждал, что я приеду в Уасет, ради встречи с тобой?..
- И то, и другое. Так было предопределено.
И тут Амен-Оту заметила новую странность: от человека, называвшего себя «Техи», ничем не пахло. Только благовониями. Она обоняла запах собственного пота и знала, что мужской пот пахнет резче; а под слоем одежд и повязок собственного запаха этого мужчины не смогли бы скрыть никакие благовония, даже если он тщательно соблюдал чистоту. Однако она чувствовала только аромат мирры.
Техи сцепил руки, покоившиеся на столе. Ей показалось, что он улыбается под своей маской.
- Ты пришла за помощью, Амен-Оту. Говори.
- Божественный отец…
Она обратилась к нему так, как обращались к жрецам в Та-Кемет. Вдруг ей захотелось соскользнуть с лавки и опуститься на колени перед этим существом: Амен-Оту знала теперь, что перед ней не обычный смертный, а могущественный маг! Но она почувствовала, что должна сохранить свое достоинство перед лицом вавилонянина; она сжала руки в кулаки и осталась сидеть.
Прорицатель выпрямился, опустив одну руку на колено, внимательно глядя на нее. Амен-Оту поняла, что он почувствовал ее порыв преклониться перед ним, и ему это понравилось; но ему также понравилось ее самообладание.
- Меня терзают страх и сомнения, которые можешь разрешить только ты, божественный отец, - произнесла она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Я больше не вижу не только своего будущего, но и прошлого! Я забыла, кто я сама такая, - и не знаю, куда веду тех, кто следует за мною! Я служительница Амона, но мой бог больше не направляет меня!..
Вавилонянин властно поднял руку, и она умолкла.
- Дай мне то, что ты принесла.
Амен-Оту поняла, что речь идет о скарабее; и ничуть не удивилась, что прорицателю известно о нем. Она опустила руку в мешочек и достала свой амулет. Она вложила священного жука в раскрытую ладонь собеседника, ощутив жар этого первого прикосновения.
* Карнакский храм.
* Техи (джехути, тот): июль - август.
Глава 5
Прорицатель сжал скарабея в обеих ладонях и надолго замолчал, склонив голову. Он вглядывался в необозримые дали - ее прошлое и будущее... как недавно сама Амен-Оту. Но эти разрозненные видения только приводили ее в ужас, в смятение, не давая ответа, кто она такая и что ей надлежит делать!
Наконец Техи поднял голову и посмотрел ей в глаза. Амен-Оту ждала, что он скажет вещие слова, снимет бремя с ее души! Но вместо этого прорицатель сказал:
- Дай мне твои руки.
Амен-Оту снова затрепетала... Но у нее и мысли не возникло, чтобы ослушаться. Она протянула обе руки, и вавилонянин вложил в них скарабея: его большие горячие руки сомкнулись вокруг ее кистей.
Это было стыдно, сладко, страшно - почти как недозволенная ей любовная близость с мужчиной… Но потом руки Техи вдруг сильно сжались, так что амулет больно впился в ее ладони; Амен-Оту вскрикнула и содрогнулась. Перед ее глазами начали чередой проходить видения, а потом она потеряла себя в них, полностью отрешившись от окружающего и от собственной плоти.
Это были воспоминания, свои и других людей, связанных с нею, с ее третьей жизнью... жизнью после смерти: Амен-Оту увидела свое мертвое спеленутое тело на борту огромного чудесного корабля, в стеклянном ящике. Она вновь увидела золотоволосого юношу и его сестру, которая в прошлый раз предстала перед ней беременной, - Хью и Этель Бертрамов. Имена, слова возвращались к ней вместе с картинами, память обретала цельность. И Амен-Оту поняла, что это было не прошлое, - то, что представлялось ей ее собственным прошлым, оказалось далеким будущим, несколько тысяч лет спустя!
Люди забывали старых богов и преклонялись перед новыми; рождались и гибли новые могущественные царства; сама Та-Кемет, какой жрица знала ее теперь, перестала существовать... Необычайно развились все искусства и науки, но люди будущего утратили многое из того, чем обладали их предки.
Но теперь – теперь она вернулась назад, и ничего из этого увиденного еще не произошло!..
Амен-Оту очнулась, тяжело дыша: чувства вернулись к ней. Она взглянула на прорицателя. Тот выпустил ее руки, и смотрел на гостью с неослабным вниманием: его черные глаза блестели в прорезях маски.
И вдруг ей стало ясно - ему недоступно многое из того, что он только что показал ей. Техи дал ей бесценный ключ к собственной памяти: но многие вещи, которые Амен-Оту постигла в стране будущего - Америке, оставались для него непонятны. Этот человек был во многом так же ограничен, как нынешние смертные.
Но смертным он не был. Амен-Оту открылась та правда о нем и о себе, которой она не пожелала бы сказать никому. Техи был существом той же природы, что и она тогда, в Америке, где ее все знали под именем Амины Маклир! Живым мертвецом - их называли неумерщвленными!..
- Теперь мне понятно гораздо больше, божественный отец, - произнесла Амен-Оту, когда вновь обрела способность говорить. - И я поняла... кто ты сам такой, - прибавила она совсем тихо.
Из-под золотой маски послышался глухой смешок.
- Неужели?
Амен-Оту вновь растерялась. Несомненно, как у нее оставались тайны от Техи, так и у него было еще больше тайн от нее!
Она поднялась со скамьи и опустилась перед ним на колени. Это больше не казалось унижением.
- Но я все еще не могу постичь... главное, чего я не постигаю... почему я снова смертная. Почему я снова в своем прошлом!
Амен-Оту сложила руки, глядя на неподвижного прорицателя.
- И почему мне все помнится не таким, каким оно было! И судьбы людей, окружающих меня, тоже другие!..
Она встала, все еще держа руки сложенными в мольбе.
Техи еще немного помедлил... потом ответил, медленно и глухо.
- Это не то прошлое, которое ты покинула, когда умерла, а иное. Тебе было позволено вернуться, чтобы получить другую судьбу. Но для этого изменились судьбы людей, близких к тебе и служивших тебе... однако сами они не помнят этого, и живут будто в первый раз. Полнотой знания обладаешь только ты: это самая тяжкая ноша.
Он пошевельнулся; а потом тоже стремительно встал, оказавшись выше своей собеседницы более, чем на полголовы.
- Однако эти перемены на самом деле не так велики. Ты вернулась, потому что теперь ты можешь изменить судьбы великого множества людей. Изменить их жизни... и их посмертный удел.
Амен-Оту побледнела, неподвижная как изваяние.
- Я догадывалась о чем-то подобном…
Она опять подняла глаза на Техи. Теперь во взгляде, которым он смотрел на нее, больше не было превосходства… он глядел умоляюще, настойчиво: так, словно Амен-Оту держала в руках его собственную судьбу.
Потом он поднес руку к маске… Амен-Оту попятилась, невольно ожидая уродства, чудовищных язв и шрамов. Но вот он снял маску, отбросил клобук, закрывавший его голову; и перед жрицей предстал человек лет тридцати мужественной, благородной наружности. У него были густые черные волосы и аккуратно подстриженная борода: это последнее почему-то поразило ее больше всего.
