В Та-Кемет мужчины, и жрецы, и миряне, всегда гладко брились. Но черты этого азиата были красивыми и правильными, у него оказалась оливково-смуглая кожа и большие черные глаза. И взгляд этих глаз был устремлен на Амен-Оту с мольбой и жаром.
- Ты должна стать моей, - проговорил он, простерев к ней руки. – Я понял это, как только узнал правду о тебе, - ты единственная, кто достоин меня, а я один в этом мире достоин тебя!
Амен-Оту смотрела на него, не веря своим глазам и ушам. И, в то же время, в глубине своего существа она знала… ожидала, что услышит подобные слова.
- Ты - достоин меня? Но ведь ты…
Техи с горечью рассмеялся.
- Да. Я принадлежу только ночи, как когда-то принадлежала ты. Но в твоих силах вернуть мне солнце, вернуть мне день!
Амен-Оту попятилась к стене. Она поняла, что теперь это существо стоит между нею и выходом… Но почему-то знала, что неумерщвленный вавилонянин не сможет ее удержать, если она пожелает уйти.
- Ты хочешь сказать… что я способна каким-то колдовством обратить тебя, чтобы ты смог действовать днем, так же, как ночью? Но ты нечист, самое твое существование противно богам!
- Противно богам?..
Взгляд черных глаз пригвоздил ее к месту. Амен-Оту наполнил ледяной ужас, когда жрица поняла, что он способен убить ее без всякого труда – и без всяких последствий! Но прорицатель не тронул ее, только снова рассмеялся.
- Если мое существование гнусно, что тогда сказать о тебе? Разве ты своей волей сделала себя неумерщвленной, а потом снова смертной? Почему тебе было позволено вернуться на эту землю такой, какова ты сейчас?..
- Почему же? – прошептала Амен-Оту едва слышно. Она сама больше всего жаждала получить ответ на этот вопрос…
- Ты была царицей мертвых. Теперь ты можешь сделаться царицей живых. Ты можешь вернуть божественную справедливость на эту землю.
- О!..
Наконец Амен-Оту уразумела всю величину его замысла. Она оперлась на стену: ноги не держали ее.
- Ты хочешь сделаться фараоном… Хором-на-троне? Занять престол Та-Кемет? Но ведь ты вавилонянин!
- Я теперь никто. Я был рожден в Вавилоне… очень давно. Ты не представляешь, насколько я стар, и насколько моя земля старше твоей, - он спрятал в бороде усмешку. – Там ни один человек больше не помнит, кто я по крови!
Он прошелся по комнате, погладив подбородок.
- В Та-Кемет уже бывало, что престол занимали чужестранцы.
Амен-Оту кивнула. Она читала об этом в храмовых книгах: долгое время страной правили гиксосы. Потом Маат была восстановлена. И ведь гиксосы были завоевателями, захватчиками!
- Ты сама любила чужестранцев, - прибавил Техи, шагнув к ней. – Один раз – живого юношу, а другой… неумерщвленного, такого же, как ты и я!
Амен-Оту теперь вспомнила и это. Существо ее вновь наполнилось неутоленной тоской.
- Но если… если я соглашусь теперь… я никогда больше не встречу их! И он… Роберт Гейл больше не вернется ко мне!
Впервые глаза вавилонянина наполнились жалостью.
- Сестра моя, - мягко произнес он. – Ты никогда больше не встретишь их, что бы ты сейчас ни решила! В этой твоей жизни твои прежние избранники больше не родятся, иное прошлое приведет к иному будущему! И, даже если допустить это… до их рождения еще три с половиной тысячи лет. А твоя страна – вот она, перед тобой, и взывает к тебе сейчас!
Амен-Оту долго молчала.
- Ты подразумеваешь… убийство? Убийство фараона?
- В этом нет необходимости, - живо ответил Техи. – Можно отстранить Эхнатона от власти, почти не проливая крови. Как раз сейчас это возможно.
Амен-Оту снова подняла глаза на прорицателя. Губы ее были плотно сжаты, в лице ни кровинки.
- Ты сказал, что я могу вернуть тебе способность жить днем, на солнце. Каким образом?
- Ты знаешь.
Амен-Оту широко раскрыла глаза.
- Нет, нет, - лихорадочно зашептала она, догадавшись обо всем. – Я не соглашусь снова умереть, чтобы разделить твою участь! Я никогда больше не пойду этим путем!..
- Никто не может пойти одним и тем же путем дважды, - ответил Техи: он сложил на груди сильные руки. – И велик ли твой выбор?
- Я могла бы распустить учеников… отказаться от служения Амону и стать обычной женщиной! Найти мужа, родить детей!
- Ты знаешь, что этого не будет. Жрецы Амона не простят тебе нарушения обетов. И ты никогда не смогла бы отныне любить обычного смертного, признавать его власть над собой!
Он тяжело вздохнул, глядя на нее.
- Однажды ты скажешь себе: я, Амен-Оту, могла вернуть моей земле процветание, укрепить ее и сделать так, чтобы богов чтили, как от начала времен… Я, Амен-Оту, могла спасти всех, кто следует за мною, - возвысить и вознаградить их так, как того заслуживает их верность! Но я не сделала ничего из этого, потому что устрашилась!..
Амен-Оту молча и упорно качала головой, словно отрекаясь от всего, от всей своей жизни.
Вавилонянин подошел к ней и опустил руку на плечо; она вздрогнула, но не отстранилась.
- Я знаю, что труднее всего предречь собственную судьбу. Но я скажу тебе то, чего ты еще не знаешь. Фараон уже проведал о твоем бегстве и вынес приговор тебе и твоим ученикам! Если ты вернешься в Ахетатон, ты умрешь, и они вместе с тобой, - так же, как в прошлый раз, а возможно, еще худшей смертью!..
Амен-Оту закрыла глаза, чувствуя, что рука его жжет ее как огонь.
- Ты говоришь правду?..
- Чистую правду, - сказал прорицатель.
- И ты мог бы помочь нам?
- Да, и сделаю это, - ответил он без колебаний.
Амен-Оту не знала всех способностей неумерщвленных, и забыла многое из своей третьей жизни, - но вспомнила, что живые мертвецы, помимо прочего, способны перемещаться на огромные расстояния и внушать другим собственную волю…
Она посмотрела на Техи и кивнула. Но она все еще не говорила ни «да», ни «нет». Вавилонянин понял, что это еще не согласие; однако лицо его осветилось глубокой радостью, и он взял ее за руку, лаская ее пальцы.
А потом прорицатель вдруг повернулся на месте, сжав ее руку; и Амен-Оту захватил вихрь, будто песчаная буря. Грудь ей сдавило, она почувствовала, будто стремительно несется и падает куда-то; а потом обнаружила себя сидящей на холодном камне, под ночным небом. Она была посреди храмового дворика, куда выходили их комнаты в Ипет-Исут!
Вавилонянин не солгал! Он вправду был способен на многое!
Амен-Оту встала, оправляя плащ; проведя рукой по боку, жрица нащупала каменного скарабея в своем поясном мешочке – Техи незаметно вернул его ей. И только тогда она вспомнила про Уаэнхора, оставшегося позади. Что это существо скажет ему - как объяснит то, что произошло с госпожой?
Она начала всерьез беспокоиться. Но тут воздух опять взвихрился и фигура в темном одеянии возникла перед нею: прорицатель держал за плечо Уаэнхора. Он исчез, и жрица с учеником остались вдвоем.
Уаэнхор держался за живот, ловил ртом воздух; но был потрясен куда меньше, чем ожидала его наставница. Он тоже вспоминал – вспоминал, кем он был раньше!..
Потом Амен-Оту и ее первый ученик посмотрели друг на друга.
- Он сказал мне, что следующий день мы можем провести в доме Амона, мы здесь пока еще в безопасности, - произнес Уаэнхор. – Он дает тебе это время на размышление! А на закате следующего дня прорицатель опять ждет тебя, чтобы ты сообщила свое окончательное решение!
Больше ничего не было сказано – ни о необыкновенных способностях вавилонянина, ни о том, что ждало Амен-Оту и ее последователей в Ахетатоне. Но Амен-Оту знала, что Уаэнхор догадывается о многом. Он вспомнил, что вместе со своим другом был жестоко казнен и воскресал как неумерщвленный, живой мертвец, - но теперь он может быть избавлен от такой участи. Уаэнхор и остальные ее ученики получат долгую и благословенную смертную жизнь - если только Амен-Оту пожертвует своей смертной жизнью, дарованной ей во второй раз!..
Уаэнхор продолжал напряженно смотреть на госпожу; и Амен-Оту улыбнулась и кивнула.
- Идем. Нам надо отдохнуть.
Ситамон уже крепко спала, не ведая ни о чем, что довелось сегодня испытать ее хозяйке. Не ведая о многом, что выпало на долю Амен-Оту. Укладываясь на свое ложе, жрица вдруг смутно, по-детски понадеялась, что поразительные события этого дня окажутся сном – и она проснется в другом месте, свободная от всего и от всех!
Но, открыв глаза утром, Амен-Оту обнаружила себя в той же храмовой келье, на том же колючем волосяном тюфяке; и поняла, что настал самый главный день ее второй жизни.
Она наполовину ожидала, наполовину боялась того, что к ней наконец-то явятся главные жрецы Амона за объяснениями - кто-нибудь из четверых хем нечер, «рабов бога». Но никто ее не тревожил, хотя до Амен-Оту доносились звуки жизни пробудившегося огромного храма: гулкие шаги множества ног, визг жертвенных животных, песнопения и молитвы из общих храмовых дворов и внутренних залов. И это затишье было, пожалуй, еще хуже.
Кто мог выдать ее Эхнатону?.. Из Уасета никто не успел бы добраться, даже по течению; и все же Амен-Оту не сомневалась, что у царя в храме Амона имеются шпионы.
Скорее даже не у царя, а у великой царицы - главной жены! Она знала, что пророки, погруженные в свои видения, - а Эхнатон таким и был, - часто бывают равнодушны к мирским делам и упускают многое, что очевидно их приближенным. О мелочах и о безопасности фараона наверняка приходилось заботиться Нефертити и его двору!
Амен-Оту перестала строить бесплодные догадки и вновь прислушалась к себе, к своему сердцу. Готова ли она принять предложение неумерщвленного? Готова ли она пойти на такое ради тех, кто предан ей, ради своей страны - и ради себя самой?..
Но она уже знала ответ. Да, готова: если Техи прежде докажет делом, что может выручить ее и ее учеников. И если его мечты о престоле Та-Кемет на чем-то основаны, если найдется достаточное количество влиятельных смертных - знати и жрецов, которых он привлек на свою сторону!
Амен-Оту опять обратилась мыслями к Амону... Но жрице стало ясно, что прежней нерассуждающей веры ей уже не обрести. Ей стала ясна причина собственной холодности. Она, совершив такое путешествие во времени, в духовном и телесном мире, теперь отчетливо сознавала - боги представляют собой совсем не то, что думают о них люди. Быть может, Бог и в самом деле один, как думают люди будущего, а боги Та-Кемет - только силы, которые Ему подчиняются?..
Однако у нее сейчас нет времени на подобные рассуждения. Каковы бы ни были эти высшие силы, они, по-видимому, избрали ее своим орудием.
Около полудня Амен-Оту снова созвала остальных.
- Прорицатель сказал мне, что фараон знает о нашем бегстве. Он разгневан этим и приказал схватить нас, как только мы вернемся домой, - произнесла она, оглядывая лица своих спутников. - Но Техи предлагает помочь нам - укрыть нас от ярости Эхнатона!
- Но ведь не просто так? - воскликнула Ситамон. Жрица поняла, что ее помощница не сомневается в словах прорицателя - и сама предчувствовала подобный исход. - Конечно же, такой человек должен был потребовать великую плату, госпожа?..
Амен-Оту улыбнулась. В глаза ученикам она больше не глядела.
- Да. Он возьмет с меня плату. Но пока это тайна, о которой я должна молчать... а вы не задавайте лишних вопросов. Возможно, вы увидите много удивительного и страшного.
Потом они опять разошлись по своим комнатам, Ситамон присоединилась к мужчинам. Тот же мальчик-раб дважды приносил им еду и воду для умывания; но никто из высших жрецов все еще не приходил.
А когда день начал клониться к вечеру, Амен-Оту навестил второй пророк Амона, Таа. Жрец явился без предупреждения.
Амен-Оту вскочила с места и преклонилась перед ним: это был уже старик, худой и сморщенный. Он опустился на табурет, пристально глядя на нее.
- Ты сегодня опять пойдешь к прорицателю.
Амен-Оту взметнула глаза... жрец не спрашивал, он утверждал!
- Да, божественный отец.
Глаза Таа блеснули.
- И тебе, дева Амона, не пришло на ум повергнуть свои мольбы к стопам ближайших слуг бога? Ты сразу же обратилась к чужеземцу?
Мысли Амен-Оту заметались, как в клетке. Сколько известно этому жрецу?.. Догадывается ли хоть кто-нибудь здесь, что представляет собой Техи?
Она снова смиренно преклонила колени.
- Прорицатель узнал о моем приезде и пожелал увидеться со мной в первый же вечер, божественный отец. Он обладает истинным даром ясновидения, и сказал... что встреча наша была предначертана судьбой.
Второй пророк Амона слегка улыбнулся.
- Возможно, - произнес он.
После чего Таа поднялся и, не прощаясь, вышел.
Оставшись одна, Амен-Оту застонала, впившись зубами в пальцы. Она с шести лет принадлежала к сообществу жрецов Амона; но в этот миг ненавидела своих собратьев - их лукавство, скрытность, неутолимую жажду власти и роскоши... Она понимала Эхнатона, который решился выступить против них!
Но она понимала, что ей надо держаться с ними заодно, насколько возможно. И, с некоторым облегчением, осознала, что пророки Амона не воспрепятствуют ее второму свиданию с Техи; хотя наверняка приставят соглядатаев.
Жрица созвала своих учеников спустя некоторое время: пора было идти. Она понимала, что придется уходить вчетвером, поскольку в Ипет-Исут они в любом случае не вернутся. Наверное, придется разделиться у реки: лодка спрятана в камышах, и Уаэнхор нанял местного мальчишку приглядывать за ней.
Нагруженные вещами, они вышли во внутренний дворик. Небо пылало пожаром, казалось, готовым поглотить исполинские храмы и дворцы Уасета. Они невольно придвинулись ближе друг к другу.
А потом случилось непредвиденное.
Марево перед ними заколебалось, и из него соткалась высокая темная фигура с золотым лицом. Ситамон громко ахнула, схватив под руку госпожу; и Амен-Оту едва подавила вскрик. Но именно ей надлежало ободрять остальных.
- Не бойтесь, - сказала жрица. Потом обратилась к Техи:
- Ты пришел за нами?..
- Да. У нас мало времени.
Амен-Оту поняла, что он знает о ее решении, - он теперь чувствовал ее потаенные порывы. И это ей не слишком понравилось. Но, надо полагать... после того... она научится закрывать от него свой разум?..
«Что такое я думаю!..»
Однако им в самом деле пора было спешить. Техи жестом подманил всех: Амен-Оту заметила, что на руках прорицателя опять нет повязок... Но ведь солнце еще не зашло!
- Идемте, - глухим голосом распорядился Техи через несколько мгновений.
- Но ведь стража нас остановит, - не выдержала Ситамон.
Техи рассмеялся.
- Стража даже не увидит нас, поверь. Я умею отводить глаза.
Они воочию убедились в том, что Техи способен не только мгновенно перемещаться за храмовые стены: люди, встреченные в переходах и внешнем дворе, совершенно не обратили на их группу внимания. Хотя уж Техи в его диковинном облачении никак нельзя было не заметить. И стражи в воротах даже не пошевельнулись, как будто все пятеро внезапно стали невидимками.
Но когда они покинули территорию храма и очутились на аллее, Ситамон вдруг сильно толкнула госпожу локтем, показав вперед, на их предводителя. На лице женщины был ужас, она прикусила губу почти до крови.
И было отчего. Обнаженная плоть обеих рук вавилонянина стала на глазах обугливаться, точно он сунул их прямо в огонь: и при этом Техи никак не показывал, что ему больно - или что он вообще замечает происходящее...
Но тут вавилонянин приостановился: золотая маска обернулась к ним.
- Ты должна стать моей, - проговорил он, простерев к ней руки. – Я понял это, как только узнал правду о тебе, - ты единственная, кто достоин меня, а я один в этом мире достоин тебя!
Амен-Оту смотрела на него, не веря своим глазам и ушам. И, в то же время, в глубине своего существа она знала… ожидала, что услышит подобные слова.
- Ты - достоин меня? Но ведь ты…
Техи с горечью рассмеялся.
- Да. Я принадлежу только ночи, как когда-то принадлежала ты. Но в твоих силах вернуть мне солнце, вернуть мне день!
Амен-Оту попятилась к стене. Она поняла, что теперь это существо стоит между нею и выходом… Но почему-то знала, что неумерщвленный вавилонянин не сможет ее удержать, если она пожелает уйти.
- Ты хочешь сказать… что я способна каким-то колдовством обратить тебя, чтобы ты смог действовать днем, так же, как ночью? Но ты нечист, самое твое существование противно богам!
- Противно богам?..
Взгляд черных глаз пригвоздил ее к месту. Амен-Оту наполнил ледяной ужас, когда жрица поняла, что он способен убить ее без всякого труда – и без всяких последствий! Но прорицатель не тронул ее, только снова рассмеялся.
- Если мое существование гнусно, что тогда сказать о тебе? Разве ты своей волей сделала себя неумерщвленной, а потом снова смертной? Почему тебе было позволено вернуться на эту землю такой, какова ты сейчас?..
- Почему же? – прошептала Амен-Оту едва слышно. Она сама больше всего жаждала получить ответ на этот вопрос…
- Ты была царицей мертвых. Теперь ты можешь сделаться царицей живых. Ты можешь вернуть божественную справедливость на эту землю.
- О!..
Наконец Амен-Оту уразумела всю величину его замысла. Она оперлась на стену: ноги не держали ее.
- Ты хочешь сделаться фараоном… Хором-на-троне? Занять престол Та-Кемет? Но ведь ты вавилонянин!
- Я теперь никто. Я был рожден в Вавилоне… очень давно. Ты не представляешь, насколько я стар, и насколько моя земля старше твоей, - он спрятал в бороде усмешку. – Там ни один человек больше не помнит, кто я по крови!
Он прошелся по комнате, погладив подбородок.
- В Та-Кемет уже бывало, что престол занимали чужестранцы.
Амен-Оту кивнула. Она читала об этом в храмовых книгах: долгое время страной правили гиксосы. Потом Маат была восстановлена. И ведь гиксосы были завоевателями, захватчиками!
- Ты сама любила чужестранцев, - прибавил Техи, шагнув к ней. – Один раз – живого юношу, а другой… неумерщвленного, такого же, как ты и я!
Амен-Оту теперь вспомнила и это. Существо ее вновь наполнилось неутоленной тоской.
- Но если… если я соглашусь теперь… я никогда больше не встречу их! И он… Роберт Гейл больше не вернется ко мне!
Впервые глаза вавилонянина наполнились жалостью.
- Сестра моя, - мягко произнес он. – Ты никогда больше не встретишь их, что бы ты сейчас ни решила! В этой твоей жизни твои прежние избранники больше не родятся, иное прошлое приведет к иному будущему! И, даже если допустить это… до их рождения еще три с половиной тысячи лет. А твоя страна – вот она, перед тобой, и взывает к тебе сейчас!
Амен-Оту долго молчала.
- Ты подразумеваешь… убийство? Убийство фараона?
- В этом нет необходимости, - живо ответил Техи. – Можно отстранить Эхнатона от власти, почти не проливая крови. Как раз сейчас это возможно.
Амен-Оту снова подняла глаза на прорицателя. Губы ее были плотно сжаты, в лице ни кровинки.
- Ты сказал, что я могу вернуть тебе способность жить днем, на солнце. Каким образом?
- Ты знаешь.
Амен-Оту широко раскрыла глаза.
- Нет, нет, - лихорадочно зашептала она, догадавшись обо всем. – Я не соглашусь снова умереть, чтобы разделить твою участь! Я никогда больше не пойду этим путем!..
- Никто не может пойти одним и тем же путем дважды, - ответил Техи: он сложил на груди сильные руки. – И велик ли твой выбор?
- Я могла бы распустить учеников… отказаться от служения Амону и стать обычной женщиной! Найти мужа, родить детей!
- Ты знаешь, что этого не будет. Жрецы Амона не простят тебе нарушения обетов. И ты никогда не смогла бы отныне любить обычного смертного, признавать его власть над собой!
Он тяжело вздохнул, глядя на нее.
- Однажды ты скажешь себе: я, Амен-Оту, могла вернуть моей земле процветание, укрепить ее и сделать так, чтобы богов чтили, как от начала времен… Я, Амен-Оту, могла спасти всех, кто следует за мною, - возвысить и вознаградить их так, как того заслуживает их верность! Но я не сделала ничего из этого, потому что устрашилась!..
Амен-Оту молча и упорно качала головой, словно отрекаясь от всего, от всей своей жизни.
Вавилонянин подошел к ней и опустил руку на плечо; она вздрогнула, но не отстранилась.
- Я знаю, что труднее всего предречь собственную судьбу. Но я скажу тебе то, чего ты еще не знаешь. Фараон уже проведал о твоем бегстве и вынес приговор тебе и твоим ученикам! Если ты вернешься в Ахетатон, ты умрешь, и они вместе с тобой, - так же, как в прошлый раз, а возможно, еще худшей смертью!..
Амен-Оту закрыла глаза, чувствуя, что рука его жжет ее как огонь.
- Ты говоришь правду?..
- Чистую правду, - сказал прорицатель.
- И ты мог бы помочь нам?
- Да, и сделаю это, - ответил он без колебаний.
Амен-Оту не знала всех способностей неумерщвленных, и забыла многое из своей третьей жизни, - но вспомнила, что живые мертвецы, помимо прочего, способны перемещаться на огромные расстояния и внушать другим собственную волю…
Она посмотрела на Техи и кивнула. Но она все еще не говорила ни «да», ни «нет». Вавилонянин понял, что это еще не согласие; однако лицо его осветилось глубокой радостью, и он взял ее за руку, лаская ее пальцы.
А потом прорицатель вдруг повернулся на месте, сжав ее руку; и Амен-Оту захватил вихрь, будто песчаная буря. Грудь ей сдавило, она почувствовала, будто стремительно несется и падает куда-то; а потом обнаружила себя сидящей на холодном камне, под ночным небом. Она была посреди храмового дворика, куда выходили их комнаты в Ипет-Исут!
Вавилонянин не солгал! Он вправду был способен на многое!
Амен-Оту встала, оправляя плащ; проведя рукой по боку, жрица нащупала каменного скарабея в своем поясном мешочке – Техи незаметно вернул его ей. И только тогда она вспомнила про Уаэнхора, оставшегося позади. Что это существо скажет ему - как объяснит то, что произошло с госпожой?
Она начала всерьез беспокоиться. Но тут воздух опять взвихрился и фигура в темном одеянии возникла перед нею: прорицатель держал за плечо Уаэнхора. Он исчез, и жрица с учеником остались вдвоем.
Уаэнхор держался за живот, ловил ртом воздух; но был потрясен куда меньше, чем ожидала его наставница. Он тоже вспоминал – вспоминал, кем он был раньше!..
Потом Амен-Оту и ее первый ученик посмотрели друг на друга.
- Он сказал мне, что следующий день мы можем провести в доме Амона, мы здесь пока еще в безопасности, - произнес Уаэнхор. – Он дает тебе это время на размышление! А на закате следующего дня прорицатель опять ждет тебя, чтобы ты сообщила свое окончательное решение!
Больше ничего не было сказано – ни о необыкновенных способностях вавилонянина, ни о том, что ждало Амен-Оту и ее последователей в Ахетатоне. Но Амен-Оту знала, что Уаэнхор догадывается о многом. Он вспомнил, что вместе со своим другом был жестоко казнен и воскресал как неумерщвленный, живой мертвец, - но теперь он может быть избавлен от такой участи. Уаэнхор и остальные ее ученики получат долгую и благословенную смертную жизнь - если только Амен-Оту пожертвует своей смертной жизнью, дарованной ей во второй раз!..
Уаэнхор продолжал напряженно смотреть на госпожу; и Амен-Оту улыбнулась и кивнула.
- Идем. Нам надо отдохнуть.
Ситамон уже крепко спала, не ведая ни о чем, что довелось сегодня испытать ее хозяйке. Не ведая о многом, что выпало на долю Амен-Оту. Укладываясь на свое ложе, жрица вдруг смутно, по-детски понадеялась, что поразительные события этого дня окажутся сном – и она проснется в другом месте, свободная от всего и от всех!
Но, открыв глаза утром, Амен-Оту обнаружила себя в той же храмовой келье, на том же колючем волосяном тюфяке; и поняла, что настал самый главный день ее второй жизни.
Глава 6
Она наполовину ожидала, наполовину боялась того, что к ней наконец-то явятся главные жрецы Амона за объяснениями - кто-нибудь из четверых хем нечер, «рабов бога». Но никто ее не тревожил, хотя до Амен-Оту доносились звуки жизни пробудившегося огромного храма: гулкие шаги множества ног, визг жертвенных животных, песнопения и молитвы из общих храмовых дворов и внутренних залов. И это затишье было, пожалуй, еще хуже.
Кто мог выдать ее Эхнатону?.. Из Уасета никто не успел бы добраться, даже по течению; и все же Амен-Оту не сомневалась, что у царя в храме Амона имеются шпионы.
Скорее даже не у царя, а у великой царицы - главной жены! Она знала, что пророки, погруженные в свои видения, - а Эхнатон таким и был, - часто бывают равнодушны к мирским делам и упускают многое, что очевидно их приближенным. О мелочах и о безопасности фараона наверняка приходилось заботиться Нефертити и его двору!
Амен-Оту перестала строить бесплодные догадки и вновь прислушалась к себе, к своему сердцу. Готова ли она принять предложение неумерщвленного? Готова ли она пойти на такое ради тех, кто предан ей, ради своей страны - и ради себя самой?..
Но она уже знала ответ. Да, готова: если Техи прежде докажет делом, что может выручить ее и ее учеников. И если его мечты о престоле Та-Кемет на чем-то основаны, если найдется достаточное количество влиятельных смертных - знати и жрецов, которых он привлек на свою сторону!
Амен-Оту опять обратилась мыслями к Амону... Но жрице стало ясно, что прежней нерассуждающей веры ей уже не обрести. Ей стала ясна причина собственной холодности. Она, совершив такое путешествие во времени, в духовном и телесном мире, теперь отчетливо сознавала - боги представляют собой совсем не то, что думают о них люди. Быть может, Бог и в самом деле один, как думают люди будущего, а боги Та-Кемет - только силы, которые Ему подчиняются?..
Однако у нее сейчас нет времени на подобные рассуждения. Каковы бы ни были эти высшие силы, они, по-видимому, избрали ее своим орудием.
Около полудня Амен-Оту снова созвала остальных.
- Прорицатель сказал мне, что фараон знает о нашем бегстве. Он разгневан этим и приказал схватить нас, как только мы вернемся домой, - произнесла она, оглядывая лица своих спутников. - Но Техи предлагает помочь нам - укрыть нас от ярости Эхнатона!
- Но ведь не просто так? - воскликнула Ситамон. Жрица поняла, что ее помощница не сомневается в словах прорицателя - и сама предчувствовала подобный исход. - Конечно же, такой человек должен был потребовать великую плату, госпожа?..
Амен-Оту улыбнулась. В глаза ученикам она больше не глядела.
- Да. Он возьмет с меня плату. Но пока это тайна, о которой я должна молчать... а вы не задавайте лишних вопросов. Возможно, вы увидите много удивительного и страшного.
Потом они опять разошлись по своим комнатам, Ситамон присоединилась к мужчинам. Тот же мальчик-раб дважды приносил им еду и воду для умывания; но никто из высших жрецов все еще не приходил.
А когда день начал клониться к вечеру, Амен-Оту навестил второй пророк Амона, Таа. Жрец явился без предупреждения.
Амен-Оту вскочила с места и преклонилась перед ним: это был уже старик, худой и сморщенный. Он опустился на табурет, пристально глядя на нее.
- Ты сегодня опять пойдешь к прорицателю.
Амен-Оту взметнула глаза... жрец не спрашивал, он утверждал!
- Да, божественный отец.
Глаза Таа блеснули.
- И тебе, дева Амона, не пришло на ум повергнуть свои мольбы к стопам ближайших слуг бога? Ты сразу же обратилась к чужеземцу?
Мысли Амен-Оту заметались, как в клетке. Сколько известно этому жрецу?.. Догадывается ли хоть кто-нибудь здесь, что представляет собой Техи?
Она снова смиренно преклонила колени.
- Прорицатель узнал о моем приезде и пожелал увидеться со мной в первый же вечер, божественный отец. Он обладает истинным даром ясновидения, и сказал... что встреча наша была предначертана судьбой.
Второй пророк Амона слегка улыбнулся.
- Возможно, - произнес он.
После чего Таа поднялся и, не прощаясь, вышел.
Оставшись одна, Амен-Оту застонала, впившись зубами в пальцы. Она с шести лет принадлежала к сообществу жрецов Амона; но в этот миг ненавидела своих собратьев - их лукавство, скрытность, неутолимую жажду власти и роскоши... Она понимала Эхнатона, который решился выступить против них!
Но она понимала, что ей надо держаться с ними заодно, насколько возможно. И, с некоторым облегчением, осознала, что пророки Амона не воспрепятствуют ее второму свиданию с Техи; хотя наверняка приставят соглядатаев.
Жрица созвала своих учеников спустя некоторое время: пора было идти. Она понимала, что придется уходить вчетвером, поскольку в Ипет-Исут они в любом случае не вернутся. Наверное, придется разделиться у реки: лодка спрятана в камышах, и Уаэнхор нанял местного мальчишку приглядывать за ней.
Нагруженные вещами, они вышли во внутренний дворик. Небо пылало пожаром, казалось, готовым поглотить исполинские храмы и дворцы Уасета. Они невольно придвинулись ближе друг к другу.
А потом случилось непредвиденное.
Марево перед ними заколебалось, и из него соткалась высокая темная фигура с золотым лицом. Ситамон громко ахнула, схватив под руку госпожу; и Амен-Оту едва подавила вскрик. Но именно ей надлежало ободрять остальных.
- Не бойтесь, - сказала жрица. Потом обратилась к Техи:
- Ты пришел за нами?..
- Да. У нас мало времени.
Амен-Оту поняла, что он знает о ее решении, - он теперь чувствовал ее потаенные порывы. И это ей не слишком понравилось. Но, надо полагать... после того... она научится закрывать от него свой разум?..
«Что такое я думаю!..»
Однако им в самом деле пора было спешить. Техи жестом подманил всех: Амен-Оту заметила, что на руках прорицателя опять нет повязок... Но ведь солнце еще не зашло!
- Идемте, - глухим голосом распорядился Техи через несколько мгновений.
- Но ведь стража нас остановит, - не выдержала Ситамон.
Техи рассмеялся.
- Стража даже не увидит нас, поверь. Я умею отводить глаза.
Они воочию убедились в том, что Техи способен не только мгновенно перемещаться за храмовые стены: люди, встреченные в переходах и внешнем дворе, совершенно не обратили на их группу внимания. Хотя уж Техи в его диковинном облачении никак нельзя было не заметить. И стражи в воротах даже не пошевельнулись, как будто все пятеро внезапно стали невидимками.
Но когда они покинули территорию храма и очутились на аллее, Ситамон вдруг сильно толкнула госпожу локтем, показав вперед, на их предводителя. На лице женщины был ужас, она прикусила губу почти до крови.
И было отчего. Обнаженная плоть обеих рук вавилонянина стала на глазах обугливаться, точно он сунул их прямо в огонь: и при этом Техи никак не показывал, что ему больно - или что он вообще замечает происходящее...
Но тут вавилонянин приостановился: золотая маска обернулась к ним.
