Четверо жрецов в полном молчании, потупив взоры, начали пятиться к выходу из зала. А Таа шагнул к неумерщвленным и поклонился, сложив морщинистые руки на животе. Он был все еще бледен, но уже вернул себе привычную невозмутимость.
- Как будет угодно вашим величествам, - сказал второй пророк Амона.
После короткого совещания было решено, что предпринять немедленно, – а загадывать вперед сейчас не могли даже неумерщвленные. Амен-Оту стало ясно намного больше, хотя вслух говорилось далеко не все.
Амен-Оту вспомнила о своем доме, который ее семья забросила во время чумы, как и многие жители Уасета: этот дом по-прежнему принадлежал ей и никто на него не покушался. Уасет обезлюдел за эти годы. Жрица предложила заговорщикам временно занять свое старое жилище - и Техи, как и второй пророк Амона, одобрил эту мысль.
Все трое вернулись туда, где их дожидались ученики Амен-Оту, изнывающие от нетерпения. Амен-Оту коротко сообщила им новости.
Таа сказал, что приставит к ним несколько человек храмовой стражи - для постоянной охраны; и проводит их сам. Амен-Оту не помнила, где находился ее дом; зато это прекрасно помнила Ситамон. Они, в сопровождении стражников, покинули пределы храма. И только тут смогли оценить, к чему привело восстание.
Побоище уже прекратилось, но запах крови и смерти остался: улицы еще не убрали, и там и сям валялись трупы, жертвы далекого безразличного Атона, - над ними вовсю роились мухи. Ситамон несколько раз вскрикивала, когда они натыкались на мертвые тела; и сама Амен-Оту едва сохраняла спокойствие. Глаза, нос защипало от едкого дыма: еще догорали какие-то развалины. Со всех сторон раздавался вой женщин, лишившихся мужей - а может, детей!
Вот что они уже натворили! «Наверняка все эти люди остались бы живы, если бы не мы», - мрачно размышляла будущая царица. И не предвидится ли еще больше жертв...
Но теперь ей нельзя чересчур об этом задумываться; и уж точно нельзя останавливаться!.. Тряхнув головой, Амен-Оту с усилием заставила себя сосредоточиться на настоящем.
Вот, наконец, показался дом - обыкновенный белый, в один этаж, окруженный невысокой оградой. Ворота были на запоре; но один из солдат легко вышиб трухлявый засов. Сад зарос бурьяном, и фонтан во дворе пересох. Амен-Оту, да и всем остальным, стало очень неуютно.
- Может, лучше было бы остаться в храме? - спросила Ситамон.
- Нет!
На этот счет у Амен-Оту сомнений не было...
Второй пророк Амона усмехнулся, но промолчал.
- Вам пришлют рабов, чтобы убраться, - сказал он, оценив запустение в доме. - Полагаю, господину Техи и госпоже придется тут задержаться.
Амен-Оту отметила, что жрец больше не употреблял божественных титулов в обращении к ним.
- Да, мы понимаем, - сказал Техи. Он тоже заметил эту перемену и напрягся. - Чтобы вести достигли Уасета человеческим способом, понадобится много дней. И на подготовку коронации... и на многое другое...
Амен-Оту нашла его руку; прорицатель благодарно пожал ее. Похоже, он все еще чувствовал себя неважно после ранения.
Второй пророк Амона отправил вестника в храм. Немного погодя пришли трое рабов, которые подмели и вымыли хозяйские комнаты. Они принесли еду и вино.
Все шестеро подкрепились. После чего Таа, извинившись, встал: старый жрец сказал, что изменившееся положение дел требует его срочного возвращения в дом Амона. Он прибавил, что оставит им рабов для услуг.
- А что же ты? - Амен-Оту метнула встревоженный взгляд на Техи.
Тот сжал губы, так что напряглась сильная челюсть.
- Меня тоже ждут дела в городе. Я как следует разведаю положение, проверю снабжение и расстановку войск. Еще надо встретиться с градоначальником, его главным казначеем, кое-какими другими чиновниками... Думаю, меня не будет допоздна.
Амен-Оту кивнула, поджав губы. Конечно, ей самой пока придется оставаться в тени. Но позже она непременно заставит Техи рассказать все в подробностях - и будет постоянно участвовать в делах правления. Она не для того изменила свою природу, пожертвовала самой своей человеческой жизнью, чтобы ее держали взаперти и в неведении, как какую-нибудь младшую жену или наложницу!..
- Не забудь узнать, когда придет корабль с моими учениками, чтобы я встретила их, - напомнила она вавилонянину, когда все встали из-за стола. Присоединиться к ней здесь, в Уасете, согласились еще шестеро из оставшихся в Дельте.
Потом, когда некоронованный фараон и жрец разошлись, Амен-Оту более тщательно обследовала дом. Фонтан не работал, но колодец, как она с радостью убедилась, еще не высох, и вода была вполне пригодной для питья и умывания. Мебель тоже осталась в целости. Она занялась уборкой, приказав присланным рабам как следует все отмыть.
Они с Ситамон разложили свои скудные пожитки, потом Амен-Оту отправила всех троих рабов, под охраной стражника, в храм за припасами. Сейчас было неразумно ходить на рынок - и денег у них все равно почти не осталось, только немного драгоценностей, которые следовало беречь.
Когда посланные вернулись, нагруженные корзинами со снедью, а также бельем и посудой, госпожа спросила - что делается в городе. Ей ответили, что, кажется, все теперь спокойно. Однако такое видимое спокойствие могло таить что угодно...
Кухонные рабы, под руководством Ситамон, приготовили ужин. Амен-Оту с наслаждением вдохнула аромат горячей рыбы.
Она велела наполнить себе ванну. Полежав в горячей воде, оттерев грязь и копоть, Амен-Оту приказала Ситамон умастить себя лотосовым маслом и подровнять себе волосы и ногти. Потом хозяйка дома выпила вина, присев на свежезастеленную кровать. Она дожидалась своего царя, чтобы поужинать...
Он пришел, когда ночь уже окутала покрывалом Уасет, а в доме зажгли лампы. Войдя к Амен-Оту, Техи без слов крепко обнял ее и, оторвав от пола, закружил. Она поняла, что день прошел удачно.
- Иди искупайся и переоденься, - шепотом сказала она, улыбаясь в темноте. - Я приказала согреть еще воды. Потом приходи ужинать.
Когда он вернулся, чистый и благоухающий, Ситамон уже накрыла им столик на двоих. Вавилонянин с жадностью уплетал рыбу, хлеб и фрукты, не говоря ни слова. Потом ополоснул пальцы в чаше и поднял глаза на свою возлюбленную.
Она поняла ожидание, горевшее в его взгляде. Кивнула и, встав из-за стола, направилась в постель. Они легли рядом и некоторое время молча лежали, чувствуя тепло тел друг друга.
Потом Амен-Оту шепотом сказала, проведя ладонью по его голове:
- Я хочу, чтобы ты опять отрастил волосы. Тебе это не к лицу, это уже не ты...
Он улыбнулся.
- А как же ваши священные обычаи?
- Постоянно голову бреют только жрецы, царю можно сделать послабление. Главное - ты не должен появляться на людях с непокрытой головой: на тебе всегда должна быть корона, шлем или платок...
Он рассмеялся, поцеловав ее пальцы.
- Как прикажет моя царица. Это наименьшая из трудностей.
Потом он вдруг приподнялся и одним движением сгреб ее, уложив под себя.
- Я ужасно истосковался по тебе...
Он прильнул жадным поцелуем к ее рту, скользнув рукой между бедер. Она застонала, ощутив поднимающуюся волну желания; ее испугал отклик собственного тела, и одновременно ей стало страшно, что она опять останется неудовлетворенной. Но скоро Амен-Оту убедилась в обратном: вместе со своим любовником она погрузилась в пучину его страсти, а потом достигла вершины...
Когда все кончилось, он сразу уснул. Амен-Оту еще некоторое время лежала, блаженно и изумленно улыбаясь. Потом она повернула голову, глядя на безмятежно спящего Техи, и улыбка медленно сошла с ее губ.
Потому ли она так быстро научилась разделять его наслаждение, что они достигли единства? Или только благодаря своей новой природе - потому что она отныне не способна ни подхватить дурную болезнь, ни забеременеть?..
Наконец она тоже уснула. А проснувшись, обнаружила, что уже рассвело. И Техи не было рядом: он ушел, оставив ее в постели!
Хмурясь, Амен-Оту встала. Ситамон помогла ей совершить туалет; они вместе поели.
- Когда он ушел? Давно? - спросила жрица.
Ситамон беспомощно пожала плечами.
- Я тоже не видела, госпожа. Он никому не сказал, встал даже раньше слуг. Наверное, объяснять было дольше, чем делать!
Амен-Оту кивнула. Ведь их таких всего двое - на огромную толпу смертных подданных... Но вечером она обо всем расспросит.
Она какое-то время занималась домом; но потом почувствовала сильное желание выйти. Хотя бы в сад. И надлежало проверить караульных, которые должны были смениться утром!
Она вышла наружу, но, направляясь к воротам, остановилась: жрица увидела Таа, который шел к ее дому в сопровождении троих воинов. Амен-Оту улыбнулась, хлопнув в ладоши в предвкушении. Она поняла, что жрец сам привел ей смену караула - и пришел поговорить!
Она радостно приветствовала второго пророка Амона. Тот коротко поклонился.
- Господин Техи ушел?
- Да, - ответила Амен-Оту. И вдруг ей стало ясно, что старый жрец на это и рассчитывал - чтобы побеседовать с ней наедине...
Замирая от волнения, она провела гостя в общую комнату. Усадила, приказала принести вина. Таа выпил и несколько мгновений сидел, прикрыв глаза и смакуя вкус.
Потом он отставил кубок и выпрямился, впиваясь в нее острым взглядом.
- Полагаю, царица, ты знала, что нам потребуется поговорить наедине.
- Да, - подтвердила она. - Есть много вещей, которые пока недоступны пониманию нашего будущего Хора-на-троне.
Она глубоко вздохнула.
- Первое, что меня больше всего тревожит... Техи не знает, что по нашим законам фараон не может быть лишен власти при жизни. Эта власть божественна и нерушима. Фараон не может спускаться по священным ступеням, пока он жив!
- Пока он жив, - повторил Таа, пристально глядя на нее. Он слегка побледнел, но ей стало ясно - старый пророк Амона знает об их с Техи природе почти все...
- Да, это так, госпожа. Однако тот, кто был раньше Аменхотепом, давно нарушил все священные установления и лишился покровительства богов. Как и вся его семья. Только с ними это возможно.
Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Потом Амен-Оту произнесла:
- Почему ты помогаешь нам? Признайся, жрец! Если тебе известно... известно, кто мы такие на самом деле?
- Я знаю, кем прежде была ты. Храм Амона был твоей колыбелью. Ты сделаешь все, чтобы восстановить права бога на этой земле.
- А если я больше не верю ни в Атона, ни в Амона?..
Этот вопрос сам сорвался с ее губ. Но Таа вовсе не был поражен таким святотатством.
Жрец налил себе еще вина и выпил. А потом ответил:
- Ты умна, богиня. - Он обратился к ней так, как полагалось обращаться только к правящей царице. - И тебе нет нужды объяснять, что для многих, кто пошел за Эхнатоном, новый бог - это только новый повод возвыситься! Тех, кто истинно верует, мало. И послы при его дворе, и иноземные жены, которых ему привозили из разных стран, играют в своих богов, как в куклы...
Таа посмотрел ей прямо в глаза.
- Ваше явление - это божественный знак! Тот самый знак, которого многие, кто верует, ждут и не могут дождаться всю жизнь!.. Вы оба посланы, чтобы восстановить Маат, во что бы вы ни верили сами!
«Да, - подумала она, обминая край своего серебряного кубка. - Вот это может быть правдой».
Жрец постучал пальцами по столику.
- Не стану скрывать - я ожидаю, что его величество сделает меня первым пророком Амона, начальником над всеми. Об этом давно уговорено... Но мною движет не тщеславие и не корысть. Все последние годы я видел попрание того, что было славой моей земли. Я надеюсь обрести могущество, чтобы успеть сделать хоть что-то для восстановления божественного миропорядка!
«Равновесия», - подумала Амен-Оту.
- Скажи, божественный отец, - нынешний верховный жрец Амона... тот, кто должен возложить короны на наши головы... он ведь под воздействием?
Таа кивнул.
- Именно так. Птахотеп, первый пророк Амона, был назначен Эхнатоном, и его подчинили с помощью магии. Но потом его можно будет понизить в должности, предложив ему мое место, - это тоже достойное место!
- И он не будет слишком раздосадован. Потому что ты стар и скоро умрешь.
Таа воспринял ее слова с полным спокойствием.
- Да, богиня. Моя гробница уже готова. Я надеюсь, что смогу хоть чем-то оправдаться перед последним судом, когда мое сердце будет взвешено на весах истины!
Теперь Амен-Оту стали ясны побуждения Таа. И она порадовалась, что обретает такого союзника. Вот только надолго ли, в самом деле?..
Они еще немного поговорили, и гость собрался уходить. Он молча дошел до двери; но на пороге жрец повернулся и, кряхтя, распростерся перед нею ниц.
- Да живет твое величество вечно.
Она похолодела на миг; но потом улыбнулась и кивнула.
- Да, - тихо повторила будущая царица. - Да живет.
Техи пришел гораздо раньше вчерашнего. Он улыбался. Заключив своего повелителя в объятия, она поцеловала его.
- Я вижу, и сегодня день был удачен. Ты мне все расскажешь?
Он кивнул.
- Конечно.
За обедом она сказала:
- Сегодня опять приходил второй пророк Амона. Он предложил устроить нашу свадьбу и коронацию как раз после празднования нового года, через месяц. Мы успеем?
Техи замер в раздумье; потом твердо кивнул.
- Да, моя Амен-Оту. Успеем.
Шестерых учеников Амен-Оту, прибывших в Уасет, они смогли поселить уже в царских палатах. Дворец великого Аменхотепа, отца Эхнатона, начали готовить к появлению новых хозяев с первого же дня.
Слух о перевороте был пущен по всей стране; шпионы и вестники жрецов делали свое дело. Явление новых владык стало знамением Амона - долгожданным и сладостным, как северный ветер. И еще до того, как Хаи-эн-Ра и его царица заняли подобающие им покои, их имена были у всех на устах.
Амен-Оту сама выбрала себе тронное имя – она пожелала зваться Анхес-эн-Маат, «Живущая по истине». Она от души надеялась, что это так – и что такой ее видят хотя бы те немногие, кто посвящен в их тайну…
Когда они перебирались во дворец, для них приготовили носилки и охрану – пока еще простой выезд, без царских символов и знамен; но это событие собрало множество людей на улицах. Амен-Оту, нечеловеческое чутье которой обострилось как никогда, впервые вознесенная высоко над толпой, впитывала их настроения. Вначале настороженное, даже враждебное молчание… потом возбужденный ропот, в котором слышалась надежда. И уже ближе ко дворцу люди стояли плотной стеной: всем не терпелось взглянуть на нового владыку мира! Вдоль улицы выстроился почетный караул, в белых с синим кожаных шлемах; и при приближении процессии из толпы послышались благословения, пожелания силы и вечной жизни. Техи приподнялся в своих носилках, приветственно вскинул руку; на нем был сегодня такой же, как на солдатах, круглый синий парадный шлем и драгоценный нагрудник. И вот тогда из всех глоток вырвался общий восторженный вопль.
Люди Уасета еще не знали, чему они радовались, на что уповали: но все их чаяния перемен воплотились в этом существе, новоявленном сыне Амона, чей приход возвестили слуги бога. Амон так долго был вне закона – и вот теперь золото вновь рекой потечет в его сокровищницу, его город вернет себе славу, благодать Амона изольется на всех, великих и малых…
Наконец их носилки опустились. Массивные кедровые ворота затворились за владыками, отгораживая их от народа.
- Как будет угодно вашим величествам, - сказал второй пророк Амона.
Глава 10
После короткого совещания было решено, что предпринять немедленно, – а загадывать вперед сейчас не могли даже неумерщвленные. Амен-Оту стало ясно намного больше, хотя вслух говорилось далеко не все.
Амен-Оту вспомнила о своем доме, который ее семья забросила во время чумы, как и многие жители Уасета: этот дом по-прежнему принадлежал ей и никто на него не покушался. Уасет обезлюдел за эти годы. Жрица предложила заговорщикам временно занять свое старое жилище - и Техи, как и второй пророк Амона, одобрил эту мысль.
Все трое вернулись туда, где их дожидались ученики Амен-Оту, изнывающие от нетерпения. Амен-Оту коротко сообщила им новости.
Таа сказал, что приставит к ним несколько человек храмовой стражи - для постоянной охраны; и проводит их сам. Амен-Оту не помнила, где находился ее дом; зато это прекрасно помнила Ситамон. Они, в сопровождении стражников, покинули пределы храма. И только тут смогли оценить, к чему привело восстание.
Побоище уже прекратилось, но запах крови и смерти остался: улицы еще не убрали, и там и сям валялись трупы, жертвы далекого безразличного Атона, - над ними вовсю роились мухи. Ситамон несколько раз вскрикивала, когда они натыкались на мертвые тела; и сама Амен-Оту едва сохраняла спокойствие. Глаза, нос защипало от едкого дыма: еще догорали какие-то развалины. Со всех сторон раздавался вой женщин, лишившихся мужей - а может, детей!
Вот что они уже натворили! «Наверняка все эти люди остались бы живы, если бы не мы», - мрачно размышляла будущая царица. И не предвидится ли еще больше жертв...
Но теперь ей нельзя чересчур об этом задумываться; и уж точно нельзя останавливаться!.. Тряхнув головой, Амен-Оту с усилием заставила себя сосредоточиться на настоящем.
Вот, наконец, показался дом - обыкновенный белый, в один этаж, окруженный невысокой оградой. Ворота были на запоре; но один из солдат легко вышиб трухлявый засов. Сад зарос бурьяном, и фонтан во дворе пересох. Амен-Оту, да и всем остальным, стало очень неуютно.
- Может, лучше было бы остаться в храме? - спросила Ситамон.
- Нет!
На этот счет у Амен-Оту сомнений не было...
Второй пророк Амона усмехнулся, но промолчал.
- Вам пришлют рабов, чтобы убраться, - сказал он, оценив запустение в доме. - Полагаю, господину Техи и госпоже придется тут задержаться.
Амен-Оту отметила, что жрец больше не употреблял божественных титулов в обращении к ним.
- Да, мы понимаем, - сказал Техи. Он тоже заметил эту перемену и напрягся. - Чтобы вести достигли Уасета человеческим способом, понадобится много дней. И на подготовку коронации... и на многое другое...
Амен-Оту нашла его руку; прорицатель благодарно пожал ее. Похоже, он все еще чувствовал себя неважно после ранения.
Второй пророк Амона отправил вестника в храм. Немного погодя пришли трое рабов, которые подмели и вымыли хозяйские комнаты. Они принесли еду и вино.
Все шестеро подкрепились. После чего Таа, извинившись, встал: старый жрец сказал, что изменившееся положение дел требует его срочного возвращения в дом Амона. Он прибавил, что оставит им рабов для услуг.
- А что же ты? - Амен-Оту метнула встревоженный взгляд на Техи.
Тот сжал губы, так что напряглась сильная челюсть.
- Меня тоже ждут дела в городе. Я как следует разведаю положение, проверю снабжение и расстановку войск. Еще надо встретиться с градоначальником, его главным казначеем, кое-какими другими чиновниками... Думаю, меня не будет допоздна.
Амен-Оту кивнула, поджав губы. Конечно, ей самой пока придется оставаться в тени. Но позже она непременно заставит Техи рассказать все в подробностях - и будет постоянно участвовать в делах правления. Она не для того изменила свою природу, пожертвовала самой своей человеческой жизнью, чтобы ее держали взаперти и в неведении, как какую-нибудь младшую жену или наложницу!..
- Не забудь узнать, когда придет корабль с моими учениками, чтобы я встретила их, - напомнила она вавилонянину, когда все встали из-за стола. Присоединиться к ней здесь, в Уасете, согласились еще шестеро из оставшихся в Дельте.
Потом, когда некоронованный фараон и жрец разошлись, Амен-Оту более тщательно обследовала дом. Фонтан не работал, но колодец, как она с радостью убедилась, еще не высох, и вода была вполне пригодной для питья и умывания. Мебель тоже осталась в целости. Она занялась уборкой, приказав присланным рабам как следует все отмыть.
Они с Ситамон разложили свои скудные пожитки, потом Амен-Оту отправила всех троих рабов, под охраной стражника, в храм за припасами. Сейчас было неразумно ходить на рынок - и денег у них все равно почти не осталось, только немного драгоценностей, которые следовало беречь.
Когда посланные вернулись, нагруженные корзинами со снедью, а также бельем и посудой, госпожа спросила - что делается в городе. Ей ответили, что, кажется, все теперь спокойно. Однако такое видимое спокойствие могло таить что угодно...
Кухонные рабы, под руководством Ситамон, приготовили ужин. Амен-Оту с наслаждением вдохнула аромат горячей рыбы.
Она велела наполнить себе ванну. Полежав в горячей воде, оттерев грязь и копоть, Амен-Оту приказала Ситамон умастить себя лотосовым маслом и подровнять себе волосы и ногти. Потом хозяйка дома выпила вина, присев на свежезастеленную кровать. Она дожидалась своего царя, чтобы поужинать...
Он пришел, когда ночь уже окутала покрывалом Уасет, а в доме зажгли лампы. Войдя к Амен-Оту, Техи без слов крепко обнял ее и, оторвав от пола, закружил. Она поняла, что день прошел удачно.
- Иди искупайся и переоденься, - шепотом сказала она, улыбаясь в темноте. - Я приказала согреть еще воды. Потом приходи ужинать.
Когда он вернулся, чистый и благоухающий, Ситамон уже накрыла им столик на двоих. Вавилонянин с жадностью уплетал рыбу, хлеб и фрукты, не говоря ни слова. Потом ополоснул пальцы в чаше и поднял глаза на свою возлюбленную.
Она поняла ожидание, горевшее в его взгляде. Кивнула и, встав из-за стола, направилась в постель. Они легли рядом и некоторое время молча лежали, чувствуя тепло тел друг друга.
Потом Амен-Оту шепотом сказала, проведя ладонью по его голове:
- Я хочу, чтобы ты опять отрастил волосы. Тебе это не к лицу, это уже не ты...
Он улыбнулся.
- А как же ваши священные обычаи?
- Постоянно голову бреют только жрецы, царю можно сделать послабление. Главное - ты не должен появляться на людях с непокрытой головой: на тебе всегда должна быть корона, шлем или платок...
Он рассмеялся, поцеловав ее пальцы.
- Как прикажет моя царица. Это наименьшая из трудностей.
Потом он вдруг приподнялся и одним движением сгреб ее, уложив под себя.
- Я ужасно истосковался по тебе...
Он прильнул жадным поцелуем к ее рту, скользнув рукой между бедер. Она застонала, ощутив поднимающуюся волну желания; ее испугал отклик собственного тела, и одновременно ей стало страшно, что она опять останется неудовлетворенной. Но скоро Амен-Оту убедилась в обратном: вместе со своим любовником она погрузилась в пучину его страсти, а потом достигла вершины...
Когда все кончилось, он сразу уснул. Амен-Оту еще некоторое время лежала, блаженно и изумленно улыбаясь. Потом она повернула голову, глядя на безмятежно спящего Техи, и улыбка медленно сошла с ее губ.
Потому ли она так быстро научилась разделять его наслаждение, что они достигли единства? Или только благодаря своей новой природе - потому что она отныне не способна ни подхватить дурную болезнь, ни забеременеть?..
Наконец она тоже уснула. А проснувшись, обнаружила, что уже рассвело. И Техи не было рядом: он ушел, оставив ее в постели!
Хмурясь, Амен-Оту встала. Ситамон помогла ей совершить туалет; они вместе поели.
- Когда он ушел? Давно? - спросила жрица.
Ситамон беспомощно пожала плечами.
- Я тоже не видела, госпожа. Он никому не сказал, встал даже раньше слуг. Наверное, объяснять было дольше, чем делать!
Амен-Оту кивнула. Ведь их таких всего двое - на огромную толпу смертных подданных... Но вечером она обо всем расспросит.
Она какое-то время занималась домом; но потом почувствовала сильное желание выйти. Хотя бы в сад. И надлежало проверить караульных, которые должны были смениться утром!
Она вышла наружу, но, направляясь к воротам, остановилась: жрица увидела Таа, который шел к ее дому в сопровождении троих воинов. Амен-Оту улыбнулась, хлопнув в ладоши в предвкушении. Она поняла, что жрец сам привел ей смену караула - и пришел поговорить!
Она радостно приветствовала второго пророка Амона. Тот коротко поклонился.
- Господин Техи ушел?
- Да, - ответила Амен-Оту. И вдруг ей стало ясно, что старый жрец на это и рассчитывал - чтобы побеседовать с ней наедине...
Замирая от волнения, она провела гостя в общую комнату. Усадила, приказала принести вина. Таа выпил и несколько мгновений сидел, прикрыв глаза и смакуя вкус.
Потом он отставил кубок и выпрямился, впиваясь в нее острым взглядом.
- Полагаю, царица, ты знала, что нам потребуется поговорить наедине.
- Да, - подтвердила она. - Есть много вещей, которые пока недоступны пониманию нашего будущего Хора-на-троне.
Она глубоко вздохнула.
- Первое, что меня больше всего тревожит... Техи не знает, что по нашим законам фараон не может быть лишен власти при жизни. Эта власть божественна и нерушима. Фараон не может спускаться по священным ступеням, пока он жив!
- Пока он жив, - повторил Таа, пристально глядя на нее. Он слегка побледнел, но ей стало ясно - старый пророк Амона знает об их с Техи природе почти все...
- Да, это так, госпожа. Однако тот, кто был раньше Аменхотепом, давно нарушил все священные установления и лишился покровительства богов. Как и вся его семья. Только с ними это возможно.
Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Потом Амен-Оту произнесла:
- Почему ты помогаешь нам? Признайся, жрец! Если тебе известно... известно, кто мы такие на самом деле?
- Я знаю, кем прежде была ты. Храм Амона был твоей колыбелью. Ты сделаешь все, чтобы восстановить права бога на этой земле.
- А если я больше не верю ни в Атона, ни в Амона?..
Этот вопрос сам сорвался с ее губ. Но Таа вовсе не был поражен таким святотатством.
Жрец налил себе еще вина и выпил. А потом ответил:
- Ты умна, богиня. - Он обратился к ней так, как полагалось обращаться только к правящей царице. - И тебе нет нужды объяснять, что для многих, кто пошел за Эхнатоном, новый бог - это только новый повод возвыситься! Тех, кто истинно верует, мало. И послы при его дворе, и иноземные жены, которых ему привозили из разных стран, играют в своих богов, как в куклы...
Таа посмотрел ей прямо в глаза.
- Ваше явление - это божественный знак! Тот самый знак, которого многие, кто верует, ждут и не могут дождаться всю жизнь!.. Вы оба посланы, чтобы восстановить Маат, во что бы вы ни верили сами!
«Да, - подумала она, обминая край своего серебряного кубка. - Вот это может быть правдой».
Жрец постучал пальцами по столику.
- Не стану скрывать - я ожидаю, что его величество сделает меня первым пророком Амона, начальником над всеми. Об этом давно уговорено... Но мною движет не тщеславие и не корысть. Все последние годы я видел попрание того, что было славой моей земли. Я надеюсь обрести могущество, чтобы успеть сделать хоть что-то для восстановления божественного миропорядка!
«Равновесия», - подумала Амен-Оту.
- Скажи, божественный отец, - нынешний верховный жрец Амона... тот, кто должен возложить короны на наши головы... он ведь под воздействием?
Таа кивнул.
- Именно так. Птахотеп, первый пророк Амона, был назначен Эхнатоном, и его подчинили с помощью магии. Но потом его можно будет понизить в должности, предложив ему мое место, - это тоже достойное место!
- И он не будет слишком раздосадован. Потому что ты стар и скоро умрешь.
Таа воспринял ее слова с полным спокойствием.
- Да, богиня. Моя гробница уже готова. Я надеюсь, что смогу хоть чем-то оправдаться перед последним судом, когда мое сердце будет взвешено на весах истины!
Теперь Амен-Оту стали ясны побуждения Таа. И она порадовалась, что обретает такого союзника. Вот только надолго ли, в самом деле?..
Они еще немного поговорили, и гость собрался уходить. Он молча дошел до двери; но на пороге жрец повернулся и, кряхтя, распростерся перед нею ниц.
- Да живет твое величество вечно.
Она похолодела на миг; но потом улыбнулась и кивнула.
- Да, - тихо повторила будущая царица. - Да живет.
Техи пришел гораздо раньше вчерашнего. Он улыбался. Заключив своего повелителя в объятия, она поцеловала его.
- Я вижу, и сегодня день был удачен. Ты мне все расскажешь?
Он кивнул.
- Конечно.
За обедом она сказала:
- Сегодня опять приходил второй пророк Амона. Он предложил устроить нашу свадьбу и коронацию как раз после празднования нового года, через месяц. Мы успеем?
Техи замер в раздумье; потом твердо кивнул.
- Да, моя Амен-Оту. Успеем.
Глава 11
Шестерых учеников Амен-Оту, прибывших в Уасет, они смогли поселить уже в царских палатах. Дворец великого Аменхотепа, отца Эхнатона, начали готовить к появлению новых хозяев с первого же дня.
Слух о перевороте был пущен по всей стране; шпионы и вестники жрецов делали свое дело. Явление новых владык стало знамением Амона - долгожданным и сладостным, как северный ветер. И еще до того, как Хаи-эн-Ра и его царица заняли подобающие им покои, их имена были у всех на устах.
Амен-Оту сама выбрала себе тронное имя – она пожелала зваться Анхес-эн-Маат, «Живущая по истине». Она от души надеялась, что это так – и что такой ее видят хотя бы те немногие, кто посвящен в их тайну…
Когда они перебирались во дворец, для них приготовили носилки и охрану – пока еще простой выезд, без царских символов и знамен; но это событие собрало множество людей на улицах. Амен-Оту, нечеловеческое чутье которой обострилось как никогда, впервые вознесенная высоко над толпой, впитывала их настроения. Вначале настороженное, даже враждебное молчание… потом возбужденный ропот, в котором слышалась надежда. И уже ближе ко дворцу люди стояли плотной стеной: всем не терпелось взглянуть на нового владыку мира! Вдоль улицы выстроился почетный караул, в белых с синим кожаных шлемах; и при приближении процессии из толпы послышались благословения, пожелания силы и вечной жизни. Техи приподнялся в своих носилках, приветственно вскинул руку; на нем был сегодня такой же, как на солдатах, круглый синий парадный шлем и драгоценный нагрудник. И вот тогда из всех глоток вырвался общий восторженный вопль.
Люди Уасета еще не знали, чему они радовались, на что уповали: но все их чаяния перемен воплотились в этом существе, новоявленном сыне Амона, чей приход возвестили слуги бога. Амон так долго был вне закона – и вот теперь золото вновь рекой потечет в его сокровищницу, его город вернет себе славу, благодать Амона изольется на всех, великих и малых…
Наконец их носилки опустились. Массивные кедровые ворота затворились за владыками, отгораживая их от народа.
