Теперь стало ясно, почему свиньи казались не совсем обычными. Чуть приподнятая задняя часть, сгорбленная спина, конечности были укорочены по коленному суставу в ногах и локтевому суставу в руках. Все они умудрялись быстро на культях передвигаться. Только волосяной покров на голове напоминал о том, что это все же люди, а не свиньи.
- Ну, - Вениамин обратился к Ибрагиму, - ты живой?
- Товарищ полковник, скажите, что мы в страшном, но сне! – трясся тот.
- Нет! Это реалии! Пусть не вводят тебя в заблуждение накрашенные губы красоток и фашистские каски чудовищ, у них здесь свой мир! Дьявольский! И нам необходимо положить этому конец! Тсс! – сжал он опять ладонью лицо Ибрагима. – Опять идут!
Зрачки у Ибрагима готовы были вылететь из орбит. Мужские особи исчадия Ада, что-то бубня друг другу, вышли из двери, в которые недавно втащили изувеченных людей, не торопясь направились в противоположную сторону по коридору мимо кормушек.
Несколько минут длились для Вениамина вечностью. Лежа в объедках, привыкали против своей воли к запахам испражнений, гнилья и мочи. Ничего не чуя, он приподнял голову. Верзилы шли тяжёлой поступью, как слоны, переваливаясь из стороны в сторону. А металлический крюк у одного и гарпун на цепи у другого усиленно стучали и брякали, искря по булыжнику. Тяжёлые инструменты живодёров, как пушинки, висели в руках верзил. Вот их голые спины и бесформенные задницы пропали в проёме. Тишина наступила в клетке, слышалось только чавканье ещё не наевшихся людей, превращённых в скот.
- О, Аллах! За что я при жизни попал в этот Ад? Может я сошёл с ума? – встал Ибрагим на ноги вслед за полковником.
Видимо, ещё не все изувеченные жертвы потеряли проблески разума, некоторые из превращённых в свиней людей смотрели на них пронзительным взглядом. Гнетущая картина сложилась в клетке: двое в изорванных лохмотьях с оружием в руках с ужасом в глазах смотрели на толпу изуродованных животных. Вениамину хотелось упасть на колени перед ними и рыдать, просить прощения за то, что человечество допустило такое.
Снова мозг загудел, будто ток высокого напряжения замкнул фазы в сером веществе, пытаясь выбить остатки разума. Теперь пришла полная ясность происходящего.
В подвалах, оставленных ещё первыми переселенцами Приазовья, создали базу фашисты, а теперь в исследовательских казематах под прикрытием сельскохозяйственной деятельности бывший узник концлагеря, людоед с извращённой психикой, с нездоровым видением жизни создал нечеловеческую машину по превращению людей разного пола и возраста в свиней, в скот для производства деликатесов из их плоти, для употребления такими же, как он, спасшихся когда то каннибалов, со временем достигших высот и положения в своих странах и пропагандирующих адские взгляды. Человечина утоляла их физические потребности, а боль страдающих жертв – психические.
Именно сейчас, глядя на людей, потерявших человеческое обличие не по своей воле, и Ибрагим, и Вениамин поняли, как и в какой мир хотел превратить человечество фашизм. Такое возможно при разделении людей на высшую расу и недочеловеков. Мир станет таким, каким он будет удобным для реализации безумных потребностей сильной стороны, а слабая только материал достижения целей первых.
Вину за то, что дед спас маленького мальчика – людоеда в те далёкие сорок пятые, полковник принял как свою. Это тот самый злой ребёнок с хищным оскалом, по имени Тимофей, которого всю жизнь искал дед. Видимо, в душе он понимал, что что-то не так, все хотел проверить, как живёт спасенный.
Сейчас Вениамин обязан исправить его ошибку, стереть с лица земли род Сопковых, этих Сопков.
В одно мгновение много мыслей пронеслось в голове Колесникова. Он даже увидел то, что пережил его дед в том сорок пятом в том дьявольском концлагере.
- Товарищ полковник, он вроде что-то пытается сказать, - отвлёк его от раздумий капитан.
- На самом деле! Смотри в оба вправо и влево! Я поговорю!
Сказав это, он опустился на колени перед тем, кто вышел из общей массы на культях. Это был мужчина, ожиревший, весь в грязи, только белки глаз и зубы сверкали. На полу было особенно холодно. Сквозняк разгонял все зловоние.
- Простите, люди! Простите за все ваши страдания! Этому пришёл конец! – чуть не плача, с дрожью в голосе начал Колесников.
- Послушайте! – сдавленный неполноценный голос прервал его. Воцарилась полная тишина. Никто не мешал говорить вышедшему вперёд.
- Говори, дорогой, говори! – чуть не плакал Вениамин.
- То ли случайно, то ли специально мне не отрезали язык, как всем тут, - махнул он измазанной в крови головой. – Я тут уже три года, меня оберегают собратья от гарпуна, пока я живой! Кто послабее, кто не увернётся, тот попадает под нож. Раз в месяц или в неделю нас режут. В таком же количестве дополняют. Тут это дело поставлено на поток. Остаётся только догадываться, что дальше происходит с теми, кого на крючьях уносят, - интеллигентно тоскливо рассказывал старший из «стада». – Здесь две пары верзил и несколько сподручных, считая врача и надсмотрщика. Это те, кто живёт безвылазно в подземелье. Наверху там армия у этих больных.
Несколько раз передохнув, он продолжил:
- Здесь фашисты проводили опыты, делали примерно то же самое. Так вот они на случай ухода заминировали здесь все подвалы, но по каким-то причинам не взорвали при отступлении. Однако этот дед Тимофей знает об этом, в любой момент может всё взорваться. Раньше он часто спускался сюда, сам контролировал весь процесс, бил и ругал своих подземных помощников, угрожал всё взорвать.
Он замолчал, сглотнул слюну. Слезы катились из его глаз. Он осмотрел всех своих сострадальцев и продолжил:
- Об одном просим!
- О чем? Говори, друг! – из-за спины показался Ибрагим, по щекам которого тоже текли слезы. Он плотно держал автомат в руках и наблюдал по сторонам.
- Об одном! – снова проглотил комок изуродованный человек, видно тяжело произносить было эти слова. – Взорвите всё здесь к чертовой матери! И нас тоже! Пойми, не надо знать нашим родным, как здесь мы прожили. Легче им будет, если они не узнают этого никогда. Об этом просим все мы! – и многие одобрительно замахали в этой массе.
- А теперь идите и накажите их! Времени нет, они опять скоро придут! И ещё! Меня зовут Понятенко Александр, передайте моей семье, что я умер как человек. Идите!
С тяжелевшей нагрузкой столкнулась психика Вениамина, не говоря уж о молодом Ибрагиме. Но это расставание было иным, вроде предсмертного завещания родных.
- Идём!
Больше ничего не говоря, Вениамин проверил патроны, лёг снова в корыто, перевалился из клетки в коридор. Дневные лампы, словно чуя чего-то, заморгали, покачиваясь. Ибрагим уверенно шёл за командиром.
Большая дверь тяжело, но мягко открылась в то самое помещение, куда чудовища унесли жертвы.
Склад метров в десять на десять, выложенный светлой плиткой, был освещён намного лучше чем коридоры. В дальнем правом углу, напевая непонятную мелодию себе под нос, размахивая огромным тесаком, работало чудовище женской особи. Круглая, как бочка, в складках, она живо подтягивала к себе крючья с висящими на них телами, которые располагались в паре метров друг от друга на цепи и двигались циклично по стене. Около пяти человек без конечностей, как туши свиней, висели головами вниз. Кровь из ран стекала на пол. Некоторые из них дёргались в предсмертных судорогах.
Чудовище, что опытный мясник на конвейере, одним ударом срубила голову жертве, та упала прямиком в вагонетку из нержавейки. Ещё пара ударов тесаком, и разрубленное на части тело омывалось из шланга водой. Куски летели в чистую корзину. Позвоночник, отделённый от рёбер, вместе с внутренностями падали к голове в вагонетку.
Почувствовав взгляд, она резко повернулась в сторону парализованных от увиденного Вениамина и Ибрагима. Её страшное лицо, яркие мясистые губы, нос с бородавкой, выдвинутая вперёд верхняя челюсть стали ещё страшнее от присутствия непрошеных людей. Она не успела произнести и звука.
- Бах! Бах! - два выстрела из пистолета Макарова попали в один глаз. Левая сторона задней части черепа ударилась о стену, а сапёрная лопатка вонзилась в грудь.
- Где вторая? Она была не одна! - в прыжке Вениамин оказался рядом со сражённой.
- Вон дверь! – крикнул Ибрагим, увидев по левой стороне стены большой холодильник, вход в который был неплотно прикрыт.
Вторая женская особь в это время занесла корзину с очищенными частями человеческой плоти. Услышав выстрел, она почти закрыла дверь, но Ибрагим успел вставить ногу в проем. Дурная сила великанши чуть не раздробила колено. Нога уже хрустела у Абдулханова, но Вениамин подбежал вовремя и короткой очередью прострочил из автомата в дверной проем. Тяжёлое тело свалилось на пол, дверь ослабла. Хромая, Ибрагим вошёл внутрь, переступил через огромное тело звероподобного существа.
- Слишком легко сдохли, твари! – прошипел капитан, растирая ногу. – Кость раздробила, что ли? Наступать не могу!
- Сам идти сможешь? – Вениамин вернулся к первой животной леди. Полный стол из нержавеющей стали был усыпан остро -режущими инструментами. Огромный, почти метровый нож -резак, напоминающий секиру, пришёлся как раз по руке. – Осталось два патрона, это ни о чём! Этим тварям если мозг не выбить, то пули вряд ли вреда им принесут. Минус два! Идём, капитан! – проговорил Вениамин, открывая двери.
Полковник сдёрнул с себя остатки лохмотьев рубахи. По пояс голый, злой, не чувствуя боли, он шёл быстрым шагом. Теперь он охотник! Следом, прихрамывая, но стараясь не отставать, семеня, почти бежал Абдулханов. В автомате ещё достаточно патронов, но родная армейская сапёрная лопатка держалась крепко в его руке. Быстро они пересекли все помещение вдоль клетки, куда так не хотелось смотреть. Скорее всего люди -свиньи, слышали выстрелы и видели вышедших живых не чудовищ, Ибрагима и Вениамина.
- Дальше, ты налево, я направо! – решение приходило моментально.
Колесников бросился вперёд, не оглядываясь. Надежда, что из ребят кто-то ещё жив, тлела в его душе.
4
Впереди показались двери, которые были обиты толстыми листами железа, закрывались они на засовы снаружи и были на момент без замков. Чёрные то ли от времени, то ли чем-то покрытые, они устрашающие, как в темнице, шли рядами по обе стороны узкого коридора. На них были смотровые отверстия и проёмы для подачи еды. Сколько их, Вениамин считать не стал. Он бежал по коридору, открывая одну за одной камеры. Но все они были пусты, освещения в них не было.
Вот в одной показался слабый свет. В камере на резиновом полу на культях на четвереньках стоял человек или то, что им было недавно. Он только учился ходить на четырёх конечностях. С болью он замычал, перевернул миску с водой и побежал навстречу, чуть не сбив Вениамина с ног, прошмыгнул мимо и понёсся по коридору.
- Это не Денис, не Игорь, - с облегчением вздохнул он и побежал дальше к следующей двери.
Она открылась тоже легко. На полу лежал совершенно голый человек, так же лишенный на половину конечностей. Кровоточащие раны говорили о том, что ходить он ещё долго не сможет. В других камерах были такие же оперированные. Они стонали, выли. Среди них его ребят не было.
Коридор завернул влево и закончился новой железной дверью. Неплотно закрытая, она насторожила более других. Два патрона и секира ещё раз взвесились в руках. Он тихонько толкнул толстую шумоизоляционную створку.
- Большой зал или лаборатория! – решил он. Запах лекарств, йода и формалина резко ударили в нос. Высокие потолки, всё стерильно чисто, как в операционной. Большой квадратов в двести зал был построен прямоугольником. Вдоль зала стояли метра в три рядами полки.
Вениамин услышал, как кто-то говорит, а другой мычит в ответ. Доносилось это из правого угла, в пятнадцати метрах от него. На полках было множество больших и маленьких стеклянных ёмкостей, в которых плавали различные части человеческого тела и внутренностей. Разглядывать всё это не было желания и времени, к тому же Вениамина реально затошнило.
Колесников похолодел. Громко заработал электродвигатель, что-то резали инструментом. Тело съёжилось, жуть какая! Резали человека, стон говорил именно об этом.
Тихо идя по шершавой напольной плитке, он наступал голыми ногами, оставляя кровавые следы, немного пригнувшись, чтобы не быть выше полок. Хотелось незаметно появиться. Чуть не доходя до края, он поднял голову и выглянул из-за ящика. Свет ярко освещал происходящее. По всей стене метров в десять паутиной с центра были натянуты кругами стальные тонкие тросы, адские колеса к которым были пристёгнуты человеческие тела, коих Вениамин насчитал четыре. Два крайних уже были лишены рук и ног по локоть и колено. Они висели на железной паутине в бинтах, раны кровоточили. Головы были опущены, видно, под наркозом. Третий с заклеенным скотчем ртом порывался кричать, но кровь сочилась по подбородку, глаза лихорадочно бегали по сторонам.
- Это Денис! Уже с лишёнными конечностями! – замер Вениамин. – Опоздал!
А четвёртый тоже под скотчем, возле него возился какой-то старик в больничном халате, в синем дерматиновом фартуке и в резиновых перчатках. Он отрезал болгаркой левую руку.
- Кому? – пригляделся Колесников. – Смолину! Игорю!
Дед что-то ругался на того, а тот дёргался на тросах, брызгая по сторонам кровью, измазывая и старого хирурга, и огромного верзилу, который с лысой маленькой головой, без каски помогал извергу врачу, что-то подавая тому со стола.
- Нельзя так быстро резать! На пару конечностей понадобится не менее двадцати одного дня. Раньше ранее чем через сорок два дня я не снимал больного, а эти, понимаете, надо срочно! - ругался седой сгорбленный доктор. В очках он ещё старше казался. Вот он повернулся, держа в своей руке нижнюю часть руки Смолина.
- Стоять! – во всё горло заорал Вениамин, вылетая из укрытия.
Глаза Игоря заблестели в надежде, он его увидел. Денис выл от боли, но тоже заметил. Дедовскую реакцию понять по лицу было сложно. Старое, изрытое морщинами, оно ошибочно показывало мимику. Просто упала сигарета и открылась беззубая пасть, глаза захлопали, как у попавшего в руки жулика. Двухветровый монстр сначала опешил, но потом безумство охватило им. Это был тот верзила, что работал гарпуном. С молниеносной реакцией это почти двухсот -килограммовое голое существо с головой с луковицу, а телом борца выкинул острие гарпуна. Оно пролетело над головой Вениамина, снося часть полок. Громко полетели банки, разбиваясь, коробки упали чуть ли ему не на голову.
Вениамин решил нападать. Увернувшись от стального гарпуна, он проехал на коленях по мокрому полу, на ходу добивая обойму в голову чудовищу. Тот ойкнул, по щеке полилась кровь.
- Не попал сразу в мозг! – выругался Вениамин, выкидывая пистолет.
Гарпун в огромных ручищах верзилы не задержался, копьё полетело, но зацепило трос крайней паутины. Цепь дёрнулась обратно к монстру, легко срывая крайнюю жертву с тросами.
- Ну, - Вениамин обратился к Ибрагиму, - ты живой?
- Товарищ полковник, скажите, что мы в страшном, но сне! – трясся тот.
- Нет! Это реалии! Пусть не вводят тебя в заблуждение накрашенные губы красоток и фашистские каски чудовищ, у них здесь свой мир! Дьявольский! И нам необходимо положить этому конец! Тсс! – сжал он опять ладонью лицо Ибрагима. – Опять идут!
Зрачки у Ибрагима готовы были вылететь из орбит. Мужские особи исчадия Ада, что-то бубня друг другу, вышли из двери, в которые недавно втащили изувеченных людей, не торопясь направились в противоположную сторону по коридору мимо кормушек.
Несколько минут длились для Вениамина вечностью. Лежа в объедках, привыкали против своей воли к запахам испражнений, гнилья и мочи. Ничего не чуя, он приподнял голову. Верзилы шли тяжёлой поступью, как слоны, переваливаясь из стороны в сторону. А металлический крюк у одного и гарпун на цепи у другого усиленно стучали и брякали, искря по булыжнику. Тяжёлые инструменты живодёров, как пушинки, висели в руках верзил. Вот их голые спины и бесформенные задницы пропали в проёме. Тишина наступила в клетке, слышалось только чавканье ещё не наевшихся людей, превращённых в скот.
- О, Аллах! За что я при жизни попал в этот Ад? Может я сошёл с ума? – встал Ибрагим на ноги вслед за полковником.
Видимо, ещё не все изувеченные жертвы потеряли проблески разума, некоторые из превращённых в свиней людей смотрели на них пронзительным взглядом. Гнетущая картина сложилась в клетке: двое в изорванных лохмотьях с оружием в руках с ужасом в глазах смотрели на толпу изуродованных животных. Вениамину хотелось упасть на колени перед ними и рыдать, просить прощения за то, что человечество допустило такое.
Снова мозг загудел, будто ток высокого напряжения замкнул фазы в сером веществе, пытаясь выбить остатки разума. Теперь пришла полная ясность происходящего.
В подвалах, оставленных ещё первыми переселенцами Приазовья, создали базу фашисты, а теперь в исследовательских казематах под прикрытием сельскохозяйственной деятельности бывший узник концлагеря, людоед с извращённой психикой, с нездоровым видением жизни создал нечеловеческую машину по превращению людей разного пола и возраста в свиней, в скот для производства деликатесов из их плоти, для употребления такими же, как он, спасшихся когда то каннибалов, со временем достигших высот и положения в своих странах и пропагандирующих адские взгляды. Человечина утоляла их физические потребности, а боль страдающих жертв – психические.
Именно сейчас, глядя на людей, потерявших человеческое обличие не по своей воле, и Ибрагим, и Вениамин поняли, как и в какой мир хотел превратить человечество фашизм. Такое возможно при разделении людей на высшую расу и недочеловеков. Мир станет таким, каким он будет удобным для реализации безумных потребностей сильной стороны, а слабая только материал достижения целей первых.
Вину за то, что дед спас маленького мальчика – людоеда в те далёкие сорок пятые, полковник принял как свою. Это тот самый злой ребёнок с хищным оскалом, по имени Тимофей, которого всю жизнь искал дед. Видимо, в душе он понимал, что что-то не так, все хотел проверить, как живёт спасенный.
Сейчас Вениамин обязан исправить его ошибку, стереть с лица земли род Сопковых, этих Сопков.
В одно мгновение много мыслей пронеслось в голове Колесникова. Он даже увидел то, что пережил его дед в том сорок пятом в том дьявольском концлагере.
- Товарищ полковник, он вроде что-то пытается сказать, - отвлёк его от раздумий капитан.
- На самом деле! Смотри в оба вправо и влево! Я поговорю!
Сказав это, он опустился на колени перед тем, кто вышел из общей массы на культях. Это был мужчина, ожиревший, весь в грязи, только белки глаз и зубы сверкали. На полу было особенно холодно. Сквозняк разгонял все зловоние.
- Простите, люди! Простите за все ваши страдания! Этому пришёл конец! – чуть не плача, с дрожью в голосе начал Колесников.
- Послушайте! – сдавленный неполноценный голос прервал его. Воцарилась полная тишина. Никто не мешал говорить вышедшему вперёд.
- Говори, дорогой, говори! – чуть не плакал Вениамин.
- То ли случайно, то ли специально мне не отрезали язык, как всем тут, - махнул он измазанной в крови головой. – Я тут уже три года, меня оберегают собратья от гарпуна, пока я живой! Кто послабее, кто не увернётся, тот попадает под нож. Раз в месяц или в неделю нас режут. В таком же количестве дополняют. Тут это дело поставлено на поток. Остаётся только догадываться, что дальше происходит с теми, кого на крючьях уносят, - интеллигентно тоскливо рассказывал старший из «стада». – Здесь две пары верзил и несколько сподручных, считая врача и надсмотрщика. Это те, кто живёт безвылазно в подземелье. Наверху там армия у этих больных.
Несколько раз передохнув, он продолжил:
- Здесь фашисты проводили опыты, делали примерно то же самое. Так вот они на случай ухода заминировали здесь все подвалы, но по каким-то причинам не взорвали при отступлении. Однако этот дед Тимофей знает об этом, в любой момент может всё взорваться. Раньше он часто спускался сюда, сам контролировал весь процесс, бил и ругал своих подземных помощников, угрожал всё взорвать.
Он замолчал, сглотнул слюну. Слезы катились из его глаз. Он осмотрел всех своих сострадальцев и продолжил:
- Об одном просим!
- О чем? Говори, друг! – из-за спины показался Ибрагим, по щекам которого тоже текли слезы. Он плотно держал автомат в руках и наблюдал по сторонам.
- Об одном! – снова проглотил комок изуродованный человек, видно тяжело произносить было эти слова. – Взорвите всё здесь к чертовой матери! И нас тоже! Пойми, не надо знать нашим родным, как здесь мы прожили. Легче им будет, если они не узнают этого никогда. Об этом просим все мы! – и многие одобрительно замахали в этой массе.
- А теперь идите и накажите их! Времени нет, они опять скоро придут! И ещё! Меня зовут Понятенко Александр, передайте моей семье, что я умер как человек. Идите!
С тяжелевшей нагрузкой столкнулась психика Вениамина, не говоря уж о молодом Ибрагиме. Но это расставание было иным, вроде предсмертного завещания родных.
- Идём!
Больше ничего не говоря, Вениамин проверил патроны, лёг снова в корыто, перевалился из клетки в коридор. Дневные лампы, словно чуя чего-то, заморгали, покачиваясь. Ибрагим уверенно шёл за командиром.
Большая дверь тяжело, но мягко открылась в то самое помещение, куда чудовища унесли жертвы.
Склад метров в десять на десять, выложенный светлой плиткой, был освещён намного лучше чем коридоры. В дальнем правом углу, напевая непонятную мелодию себе под нос, размахивая огромным тесаком, работало чудовище женской особи. Круглая, как бочка, в складках, она живо подтягивала к себе крючья с висящими на них телами, которые располагались в паре метров друг от друга на цепи и двигались циклично по стене. Около пяти человек без конечностей, как туши свиней, висели головами вниз. Кровь из ран стекала на пол. Некоторые из них дёргались в предсмертных судорогах.
Чудовище, что опытный мясник на конвейере, одним ударом срубила голову жертве, та упала прямиком в вагонетку из нержавейки. Ещё пара ударов тесаком, и разрубленное на части тело омывалось из шланга водой. Куски летели в чистую корзину. Позвоночник, отделённый от рёбер, вместе с внутренностями падали к голове в вагонетку.
Почувствовав взгляд, она резко повернулась в сторону парализованных от увиденного Вениамина и Ибрагима. Её страшное лицо, яркие мясистые губы, нос с бородавкой, выдвинутая вперёд верхняя челюсть стали ещё страшнее от присутствия непрошеных людей. Она не успела произнести и звука.
- Бах! Бах! - два выстрела из пистолета Макарова попали в один глаз. Левая сторона задней части черепа ударилась о стену, а сапёрная лопатка вонзилась в грудь.
- Где вторая? Она была не одна! - в прыжке Вениамин оказался рядом со сражённой.
- Вон дверь! – крикнул Ибрагим, увидев по левой стороне стены большой холодильник, вход в который был неплотно прикрыт.
Вторая женская особь в это время занесла корзину с очищенными частями человеческой плоти. Услышав выстрел, она почти закрыла дверь, но Ибрагим успел вставить ногу в проем. Дурная сила великанши чуть не раздробила колено. Нога уже хрустела у Абдулханова, но Вениамин подбежал вовремя и короткой очередью прострочил из автомата в дверной проем. Тяжёлое тело свалилось на пол, дверь ослабла. Хромая, Ибрагим вошёл внутрь, переступил через огромное тело звероподобного существа.
- Слишком легко сдохли, твари! – прошипел капитан, растирая ногу. – Кость раздробила, что ли? Наступать не могу!
- Сам идти сможешь? – Вениамин вернулся к первой животной леди. Полный стол из нержавеющей стали был усыпан остро -режущими инструментами. Огромный, почти метровый нож -резак, напоминающий секиру, пришёлся как раз по руке. – Осталось два патрона, это ни о чём! Этим тварям если мозг не выбить, то пули вряд ли вреда им принесут. Минус два! Идём, капитан! – проговорил Вениамин, открывая двери.
Полковник сдёрнул с себя остатки лохмотьев рубахи. По пояс голый, злой, не чувствуя боли, он шёл быстрым шагом. Теперь он охотник! Следом, прихрамывая, но стараясь не отставать, семеня, почти бежал Абдулханов. В автомате ещё достаточно патронов, но родная армейская сапёрная лопатка держалась крепко в его руке. Быстро они пересекли все помещение вдоль клетки, куда так не хотелось смотреть. Скорее всего люди -свиньи, слышали выстрелы и видели вышедших живых не чудовищ, Ибрагима и Вениамина.
- Дальше, ты налево, я направо! – решение приходило моментально.
Колесников бросился вперёд, не оглядываясь. Надежда, что из ребят кто-то ещё жив, тлела в его душе.
4
Впереди показались двери, которые были обиты толстыми листами железа, закрывались они на засовы снаружи и были на момент без замков. Чёрные то ли от времени, то ли чем-то покрытые, они устрашающие, как в темнице, шли рядами по обе стороны узкого коридора. На них были смотровые отверстия и проёмы для подачи еды. Сколько их, Вениамин считать не стал. Он бежал по коридору, открывая одну за одной камеры. Но все они были пусты, освещения в них не было.
Вот в одной показался слабый свет. В камере на резиновом полу на культях на четвереньках стоял человек или то, что им было недавно. Он только учился ходить на четырёх конечностях. С болью он замычал, перевернул миску с водой и побежал навстречу, чуть не сбив Вениамина с ног, прошмыгнул мимо и понёсся по коридору.
- Это не Денис, не Игорь, - с облегчением вздохнул он и побежал дальше к следующей двери.
Она открылась тоже легко. На полу лежал совершенно голый человек, так же лишенный на половину конечностей. Кровоточащие раны говорили о том, что ходить он ещё долго не сможет. В других камерах были такие же оперированные. Они стонали, выли. Среди них его ребят не было.
Коридор завернул влево и закончился новой железной дверью. Неплотно закрытая, она насторожила более других. Два патрона и секира ещё раз взвесились в руках. Он тихонько толкнул толстую шумоизоляционную створку.
- Большой зал или лаборатория! – решил он. Запах лекарств, йода и формалина резко ударили в нос. Высокие потолки, всё стерильно чисто, как в операционной. Большой квадратов в двести зал был построен прямоугольником. Вдоль зала стояли метра в три рядами полки.
Вениамин услышал, как кто-то говорит, а другой мычит в ответ. Доносилось это из правого угла, в пятнадцати метрах от него. На полках было множество больших и маленьких стеклянных ёмкостей, в которых плавали различные части человеческого тела и внутренностей. Разглядывать всё это не было желания и времени, к тому же Вениамина реально затошнило.
Колесников похолодел. Громко заработал электродвигатель, что-то резали инструментом. Тело съёжилось, жуть какая! Резали человека, стон говорил именно об этом.
Тихо идя по шершавой напольной плитке, он наступал голыми ногами, оставляя кровавые следы, немного пригнувшись, чтобы не быть выше полок. Хотелось незаметно появиться. Чуть не доходя до края, он поднял голову и выглянул из-за ящика. Свет ярко освещал происходящее. По всей стене метров в десять паутиной с центра были натянуты кругами стальные тонкие тросы, адские колеса к которым были пристёгнуты человеческие тела, коих Вениамин насчитал четыре. Два крайних уже были лишены рук и ног по локоть и колено. Они висели на железной паутине в бинтах, раны кровоточили. Головы были опущены, видно, под наркозом. Третий с заклеенным скотчем ртом порывался кричать, но кровь сочилась по подбородку, глаза лихорадочно бегали по сторонам.
- Это Денис! Уже с лишёнными конечностями! – замер Вениамин. – Опоздал!
А четвёртый тоже под скотчем, возле него возился какой-то старик в больничном халате, в синем дерматиновом фартуке и в резиновых перчатках. Он отрезал болгаркой левую руку.
- Кому? – пригляделся Колесников. – Смолину! Игорю!
Дед что-то ругался на того, а тот дёргался на тросах, брызгая по сторонам кровью, измазывая и старого хирурга, и огромного верзилу, который с лысой маленькой головой, без каски помогал извергу врачу, что-то подавая тому со стола.
- Нельзя так быстро резать! На пару конечностей понадобится не менее двадцати одного дня. Раньше ранее чем через сорок два дня я не снимал больного, а эти, понимаете, надо срочно! - ругался седой сгорбленный доктор. В очках он ещё старше казался. Вот он повернулся, держа в своей руке нижнюю часть руки Смолина.
- Стоять! – во всё горло заорал Вениамин, вылетая из укрытия.
Глаза Игоря заблестели в надежде, он его увидел. Денис выл от боли, но тоже заметил. Дедовскую реакцию понять по лицу было сложно. Старое, изрытое морщинами, оно ошибочно показывало мимику. Просто упала сигарета и открылась беззубая пасть, глаза захлопали, как у попавшего в руки жулика. Двухветровый монстр сначала опешил, но потом безумство охватило им. Это был тот верзила, что работал гарпуном. С молниеносной реакцией это почти двухсот -килограммовое голое существо с головой с луковицу, а телом борца выкинул острие гарпуна. Оно пролетело над головой Вениамина, снося часть полок. Громко полетели банки, разбиваясь, коробки упали чуть ли ему не на голову.
Вениамин решил нападать. Увернувшись от стального гарпуна, он проехал на коленях по мокрому полу, на ходу добивая обойму в голову чудовищу. Тот ойкнул, по щеке полилась кровь.
- Не попал сразу в мозг! – выругался Вениамин, выкидывая пистолет.
Гарпун в огромных ручищах верзилы не задержался, копьё полетело, но зацепило трос крайней паутины. Цепь дёрнулась обратно к монстру, легко срывая крайнюю жертву с тросами.
