чешуйки мало того, что были невероятно крепкими, находились на крайне подвижной коже, что сильно снижало силу любого полученного удара, а в довершение они были невероятно остры, о чем говорили изрезанные кулаки и тела противников. Будь у Мавра с Людвигом с собой их оружие, особенно тяжёлый двуручный молот, разговор был бы совсем другим, но реальность была менее утешительной. Дарим понемногу начинал переживать за сохранность своих друзей. Пускай у близнецов и был вариант сдаться, это почти наверняка означало, что вырвать Шона из рук торговца будет крайне тяжело.
Когда дракон бросился в очередную атаку на Людвига, кто-то из толпы швырнул второму брату крайне длинную пику. Муниф задумчиво хмыкнул, пытаясь рассмотреть человека, который это сделал. Оказалось, что на арене чёрного рынка в плане нечестных боёв были свои правила. Например, каждый желающий мог в любой момент вмешаться в ход битвы, подбросив своему подопечному оружие, но это нужно было заранее обсудить с организаторами, а ещё это было невероятно дорого.
Людвиг, описывая дугу вдоль краёв арены, бежал сломя голову, с трудом сохраняя разрыв между драконом. В один момент он выбежал прямо на Мавра, ушёл немного в сторону от его пики и понёсся дальше. Дракон, который бежал за близнецом, не видя ничего вокруг, сворачивать от чересчур длинного копья не стал. То ли понимал, что не успеет остановить инерцию тела, то ли не счёл пику серьёзной угрозой, но в итоге он влетел в Мавра на полной скорости. Остриё вонзилось дракону в рот и начало входить глубже, по мере продвижения, вызвав у рептилии вскрик агонии. По итогу пика вонзилась внутрь ящерицы почти на всю длину, а затем сломалась. Мавр успел отскочить в сторону, и дракон с грохотом врезался в стену.
Какое-то время близнецы напряжённо смотрели на ящерицу, но, судя по тому, что та после столкновения больше не дёргалась, она была мертва. Арена взорвалась аплодисментами и дружным криком толпы. Сражение всем пришлось по нраву. Людвиг сжал кулак, направил его вверх и улыбнулся зрителям, а Мавр начал крайне энергично демонстрировать всем свои мускулы.
После боя студенты стояли перед торговцем и его телохранителем.
— Отличные бои, детишки, — радостно улыбнулся Муниф, едва не прыгая от восторга. — Так что скажете, не хотите поучаствовать в подпольных боях под моим началом?
— Пока воздержимся, — ответил Дарим.
— Ну, как хотите, — торговец пожал плечами, повернулся к своему телохранителю и что-то сказал на родном языке, после чего тот кивнул и удалился. Через минут десять он вернулся в компании Шона, на котором уже сидела его форма, а на руках не было кандалов. — Вот, как и договаривались. Клеймо мы ему убрали. Точнее, она теперь гладкая и означает, что он никому не принадлежит. Рану после прижигания помогли подправить мои знакомые маги.
Шон виновато посмотрел на своих спасителей. Он наблюдал за каждым из сражений и понимал, что это всё было сделано ради него, поэтому теперь южанину было крайне неловко.
— Ну, че ты там застрял? — громко спросил Мавр. — Или тебе так прижилась кандалы, что теперь без них неуютно?
Шон кинул на близнеца недобрый взгляд, но ничего не сказал, лишь подошёл и встал за спину Дарима. Студенты попрощались с Мунифом, и торговец пошёл дальше по своим делам.
— Кстати, Дарим, спасибо за пику, — вспомнил Мавр. — Очень выручила. И где ты только её пронёс?
— Э-э-э… — Дарим попытался сходу придумать какую-нибудь шутку по этому поводу, но в голову ничего не пришло.
— Это были мы, — раздался сзади знакомый голос. Развернувшись, студенты увидели дядю Бена, а рядом с ним шёл… Торговец, которому Дарим перед поступлением продал кольцо Хильги. Готто, вроде. — Давно не виделись, Дарим.
Близнецы и Шон удивлённо посмотрели на своего друга. Дарим подошёл к торговцам и пожал каждому руку.
— И вправду, — улыбнулся Дарим. — А что вы тут делаете?
— О, я недавно прибыл в столицу по делам, — начал дядя Бен, — а до меня уже дошёл слух, что на чёрном рынке скоро должен пройти бой с участием песчаного дракона. Мне стало интересно, вот и решил посмотреть. Прихожу, а тут ты сражаешься, да так искусно. Рядом со мной сидел мой соотечественник, — Бен показал глазами на Готто, — и мы стали обсуждать поединок. По ходу разговора узнали, что оба тебя знаем.
— Бен спросил, не знаю ли я, кто будет сражаться с драконом, — начал вдруг Готто. — Естественно, я знал и, за небольшую плату, рассказал, что это будут твои друзья. Тогда Бен вскочил и куда-то убежал, а к началу второго боя вернулся уже с каким-то наёмником, который нёс пику.
— Да, пришлось, ещё и организатору монет отсыпать, — перебил его Бен. — Ценники у вас тут, конечно, конские.
— Спасибо, дядь Бен, — сказал Мавр и широко улыбнулся. — Очень выручили.
Собравшаяся компания беседовала ещё некоторое время, а затем стала расходиться. Когда близнецы с Даримом подходили к общежитиям, Шон вдруг сказал:
— До сих пор не понимаю, зачем вы это сделали. Я, по сути, вам никто. Нас ничто не связывало. Почему вы решили рискнуть собой, чтобы освободить меня?
— Для начала, ты наш одногруппник, — начал Дарим. — Ты уже не простой незнакомец. Мы больше года вместе ходим на одни и те же пары.
— Вдобавок, я твой староста, — вставил Мавр. — Твоя сохранность — моя обязанность.
— Только в учебное время, — поправил брата Людвиг.
— Не порти момент, — отмахнулся Мавр.
— Вот как… — задумчиво сказал Шон. — Спасибо вам большое. Я жизнью вам теперь обязан. Скажите, есть ли что-то, где вам могла бы пригодиться моя помощь?
— Вообще-то, есть кое-что, — подумав, сказал Дарим. — Скажи, тебе известно о гиенах и львах?
Через пару часов все четверо уже сидели в комнате у Мавра, пили вино и делились рассказами из жизни. В один момент близнецы решили поведать Шону историю своего детства. Дарим уже это слышал, но согласился освежить память за компанию.
Роды матери близнецов, ввиду размера последних, проходили крайне тяжело. Женщина смогла дотерпеть до конца, дав жизнь своим детям, однако, вскоре после этого, скончалась. Всё воспитание близнецов легло на их отца, Бернарда Клавеля. В этом вопросе лидер Янтарного льва решил приложить всю строгость, а местами даже жестокость. Он избивал и ругал своих детей по любому поводу, за любой малейший проступок или неточность. Мавр говорил, что так отец лишь хотел сделать своих детей сильными, Людвиг же утверждал, что Бернард поступал так, потому что ненавидел их за убийство его жены и, будь его воля, задушил бы их ещё младенцами.
Однако помимо отца, близнецы воспитывались окружением своих ровесников, детей других рыцарей клана. Мавра и Людвига часто дразнили сиротами за отсутствие матери и частую занятость их отца. Помимо этого, предметом издёвок был сам факт того, что они проводят время с детьми обычных членов клана. Мол, наследники должны воспитываться родителями или специальными учителями, а не просто на улице. Как следствие, их ещё называли бедняками. Близнецы такое не терпели и лезли в драку, однако у других детей было численное преимущество и в большинстве случаев мальчиков просто избивали толпой. Поначалу сдерживались, поскольку боялись наказания за то, что подняли руку на наследников лидера клана, но, когда поняли, что он такое даже поощрял, избиения стали жёстче.
В итоге, у близнецов не оставалось никого, кроме друг друга. Отец их избивал и зачастую попросту не желал с ними возиться, прислуга, рыцари клана и обычные семьи игнорировали по приказу Бернарда, а ровесники сильно недолюбливали и дразнили. С самого детства Мавр и Людвиг привыкали к жестокому обращению и к тому, что они могут положиться только на себя.
Время шло, суровое детство и воспитание закаляло характер, а посредством усилий близнецов закалялись и их тела. К четырнадцати годам Мавр и Людвиг настолько вымахали, что могли вдвоём противостоять всем ровесникам из клана. Однажды их отец стал свидетелем одного из таких побоищ и после этого принялся учить своих детей владению оружием. Добрее он от этого не стал, скорее даже наоборот, но начал проводить с близнецами намного больше времени, чем раньше. К шестнадцати годам Бернард заявил Мавру и Людвигу, что те обязаны поступить в Академию и стать её выпускниками, чтобы обеспечить клан наследниками и позаботиться о нём в будущем.
— В общем, я благодарен отцу за такое детство, — решил подытожить Мавр. — Он сделал из нас настоящих воинов.
— Да-да, сделал воинов, — буркнул Людвиг. — Он хотел от нас избавиться, просто не было желания или возможности. А потом увидел, как мы вдвоём избили тридцать человек нашего возраста на глазах у их родителей и прислуги, и подумал, что нас можно использовать, вот и отправил в Академию. Разве это не очевидно?
— Не очевидно, — огрызнулся Мавр. — Хотел бы убить, убил бы. Это не проблема для человека такого уровня, как он.
— Это была проблема, потому что тогда он остался бы без наследников, — не унимался Людвиг. — Тогда ему бы пришлось искать жену и заводить новых детей, молясь, чтобы это были мальчики. А ведь наш старикан уже тогда был не молод. Плюс, это был бы слишком крупный скандал для Янтарного льва. Его репутация и так была под угрозой, вдобавок пошатнулась после смерти нашей матери. Хотя, сгинь мы сами по себе, думаю его бы это устроило. Мол, и вина не его, и остальные уже успели позабыть об относительно недавней кончине его жены.
— Ты несёшь бред, — заключил Мавр.
После этого близнецы вскочили, схватили друг друга за грудки и начали орать отборные ругательства, никого не слыша. Шон выглядел обеспокоенно, но Дарим жестом дал понять, что всё нормально. А даже если и не нормально, разнять двух здоровяков им всё равно было не под силу. По итогу близнецы быстро успокоились и уселись по своим местам.
На следующий день Шона ждала беседа с Ванессой. Девушка сообщила Дариму, что не почувствовала от южанина каких-то корыстных намерений и его можно принять в группу. Собрание было назначено после пар того же дня. Все встретили Шона довольно радушно. Во-первых, его знали все, за исключением Ривера. Во-вторых, все прекрасно помнили, что южанин весьма неплохо обращается с глефой. Ну, и в-третьих, Шон отныне позволял без лишних проблем проводить переговоры с группами южан, будь те гиенами или львами. Не то, чтобы представители юга не знали общего языка, но на своём они всяко общались свободнее.
Обсудив со своей группой ещё несколько моментов, поднялся вопрос касательно Искупления, численность которой продолжала расти. Начались споры, которые Дарим попросил прекратить:
— Мы всё равно слишком малочисленны на текущий момент, чтобы что-то единолично против них предпринимать. Если верить имеющимся у нас сейчас сведениям, их по меньшей мере человек сто. И то, это, скорее всего, устаревшее число. Мы в тот раз так и не смогли добраться до торговца сведениями, поэтому на сегодняшний день все эти споры бессмысленны. Отложим это на потом.
Собрание вскоре завершилось и все стали расходиться. Дарим направлялся к себе домой, напевая под нос крайне навязчивый мотивчик, который услышал день назад от подвыпившего Шона. Оказывается, южане обожали петь. Хотя, Семунд говорил, что северяне тоже, только вот крайне редко делали это одни. А вот большой группой, или даже всем племенем — совсем другое дело.
Вдруг Дарим уловил едва различимый звук. Это было похоже на крайне тихое мурлыкание какого-то струнного инструмента, однако источник было невозможно определить. Дарим прислушался. Понемногу мелодия разгонялась, становилась отчётливее и энергичнее. Дарим навскидку определил источник звука и направился к нему.
Идя, он не мог не отметить, насколько же мелодия тосклива, несмотря на свою активность. Дарим ощутил у себя в груди нотки сожаления и печали. Отогнав навязчивые мысли, юноша пошёл дальше. Мелодия вела его всё дальше и дальше, уводила от привычных переулков, а затем внезапно завернула на крышу одного из домов. Дарим быстро нашёл, как взобраться и уже через несколько минут стоял на относительно новой кровле.
Перед ним, закрывшись капюшоном, сидел мужчина в плаще. В его руках, как и думал Дарим, было какое-то подобие балалайки, кажется, оно называлось домра. Мужчина доигрывал последние аккорды, словно заканчивая очень грустную историю. На последнем движении его палец дёрнулся, отчего инструмент издал резкий пищащий звук и смолк. В этот же момент мужчина поднял голубые глаза и задумчиво посмотрел на нарушителя спокойствия. Дарим молча глядел в ответ, параллельно изучая внешность незнакомца. Мужчине на вид было лет сорок, среди его чёрных волос виднелись седые пряди, на лице росла небольшая ухоженная борода, виднелись немногочисленные шрамы.
В какой-то момент мужчина повернулся, чтобы убрать домру себе за спину, из-за чего из-под плаща выглянул кожаный доспех с квадратными металлическими пластинами. Тогда же Дарим обратил внимание, что незнакомец, хоть и не отличался высоким ростом, был весьма крепкого телосложения. Убрав инструмент, мужчина вернул взгляд на студента, помолчал ещё несколько секунд, затем, загадочно улыбнулся, и сказал:
— Как, всё-таки, интересно получается.
Подготовка
Снег опускался на улицы Авалонии большими белыми хлопьями. Запах морозной свежести бодрил и вынуждал дышать чуть сдержанней, чтобы не уколоться ледяным воздухом. Поток ветра ударил Дарима в грудь, вынуждая того поёжиться даже через пальто.
Между делом незнакомец, который несколько минут назад играл на домре, даже не шелохнулся, и в целом никак не выдавал своим поведением, что мороз его хоть сколько-то беспокоил. Молчание начинало затягиваться.
— Что вы здесь делаете? — Дарим решил заговорить первым.
Незнакомец удивлённо вскинул бровь. По всей видимости, он ждал другого вопроса.
— Это действительно то, что ты хочешь у меня спросить?
Дарим промолчал. На самом деле, он не знал даже, зачем он вообще пришёл на звук инструмента, учитывая, что это банально могла быть ловушка. О том, что он хотел спросить у играющего, и речи не шло.
— Ладно, Дарим… — вздохнул мужчина и опёрся локтями на колени. — Давай, чтобы нам обоим было проще, сначала вопросы задам я. А там уж, если что, спросишь ты, договорились?
Дарим немного подумал, а затем медленно кивнул. Хотелось сходу спросить, откуда чужак знает его имя, но решил отложить это на потом.
— Отлично. Скажи мне, Дарим, что ты собираешься делать с обретённой властью? Я про твою группу львов.
— Откуда вы…
— Стоп, — перебил его незнакомец, подняв вверх указательный палец. — Вопросы задаю я, не забыл? А теперь отвечай.
— Я… — Дарим немного замялся. — Я планировал истребить всех гиен в Академии.
— Вот как, — незнакомец кивнул. — Хорошо, пока нам хватит и этого. Похвальная решимость. А что произошло потом?
— В каком смысле?
— В прямом. Прошло полгода, Дарим. За всё это время ты истребил одну группу гиен, если я не ошибаюсь. Да, она была среднего размера и на её счету было не мало преступлений, но, если сравнивать с более крупными формированиями, они лишь капля в море. Почему после убийства Кукловода, ты ничего больше не сделал?
Дарима охватило смятение. Было ощущение, что он разговаривает со своей совестью, настолько осведомлённость мужчины казалась неестественной и от этого пугающей. Однако пока тот не проявлял никаких признаков агрессии, Дариму удавалось сохранять лицо и не показывать своей обеспокоенности.
Когда дракон бросился в очередную атаку на Людвига, кто-то из толпы швырнул второму брату крайне длинную пику. Муниф задумчиво хмыкнул, пытаясь рассмотреть человека, который это сделал. Оказалось, что на арене чёрного рынка в плане нечестных боёв были свои правила. Например, каждый желающий мог в любой момент вмешаться в ход битвы, подбросив своему подопечному оружие, но это нужно было заранее обсудить с организаторами, а ещё это было невероятно дорого.
Людвиг, описывая дугу вдоль краёв арены, бежал сломя голову, с трудом сохраняя разрыв между драконом. В один момент он выбежал прямо на Мавра, ушёл немного в сторону от его пики и понёсся дальше. Дракон, который бежал за близнецом, не видя ничего вокруг, сворачивать от чересчур длинного копья не стал. То ли понимал, что не успеет остановить инерцию тела, то ли не счёл пику серьёзной угрозой, но в итоге он влетел в Мавра на полной скорости. Остриё вонзилось дракону в рот и начало входить глубже, по мере продвижения, вызвав у рептилии вскрик агонии. По итогу пика вонзилась внутрь ящерицы почти на всю длину, а затем сломалась. Мавр успел отскочить в сторону, и дракон с грохотом врезался в стену.
Какое-то время близнецы напряжённо смотрели на ящерицу, но, судя по тому, что та после столкновения больше не дёргалась, она была мертва. Арена взорвалась аплодисментами и дружным криком толпы. Сражение всем пришлось по нраву. Людвиг сжал кулак, направил его вверх и улыбнулся зрителям, а Мавр начал крайне энергично демонстрировать всем свои мускулы.
После боя студенты стояли перед торговцем и его телохранителем.
— Отличные бои, детишки, — радостно улыбнулся Муниф, едва не прыгая от восторга. — Так что скажете, не хотите поучаствовать в подпольных боях под моим началом?
— Пока воздержимся, — ответил Дарим.
— Ну, как хотите, — торговец пожал плечами, повернулся к своему телохранителю и что-то сказал на родном языке, после чего тот кивнул и удалился. Через минут десять он вернулся в компании Шона, на котором уже сидела его форма, а на руках не было кандалов. — Вот, как и договаривались. Клеймо мы ему убрали. Точнее, она теперь гладкая и означает, что он никому не принадлежит. Рану после прижигания помогли подправить мои знакомые маги.
Шон виновато посмотрел на своих спасителей. Он наблюдал за каждым из сражений и понимал, что это всё было сделано ради него, поэтому теперь южанину было крайне неловко.
— Ну, че ты там застрял? — громко спросил Мавр. — Или тебе так прижилась кандалы, что теперь без них неуютно?
Шон кинул на близнеца недобрый взгляд, но ничего не сказал, лишь подошёл и встал за спину Дарима. Студенты попрощались с Мунифом, и торговец пошёл дальше по своим делам.
— Кстати, Дарим, спасибо за пику, — вспомнил Мавр. — Очень выручила. И где ты только её пронёс?
— Э-э-э… — Дарим попытался сходу придумать какую-нибудь шутку по этому поводу, но в голову ничего не пришло.
— Это были мы, — раздался сзади знакомый голос. Развернувшись, студенты увидели дядю Бена, а рядом с ним шёл… Торговец, которому Дарим перед поступлением продал кольцо Хильги. Готто, вроде. — Давно не виделись, Дарим.
Близнецы и Шон удивлённо посмотрели на своего друга. Дарим подошёл к торговцам и пожал каждому руку.
— И вправду, — улыбнулся Дарим. — А что вы тут делаете?
— О, я недавно прибыл в столицу по делам, — начал дядя Бен, — а до меня уже дошёл слух, что на чёрном рынке скоро должен пройти бой с участием песчаного дракона. Мне стало интересно, вот и решил посмотреть. Прихожу, а тут ты сражаешься, да так искусно. Рядом со мной сидел мой соотечественник, — Бен показал глазами на Готто, — и мы стали обсуждать поединок. По ходу разговора узнали, что оба тебя знаем.
— Бен спросил, не знаю ли я, кто будет сражаться с драконом, — начал вдруг Готто. — Естественно, я знал и, за небольшую плату, рассказал, что это будут твои друзья. Тогда Бен вскочил и куда-то убежал, а к началу второго боя вернулся уже с каким-то наёмником, который нёс пику.
— Да, пришлось, ещё и организатору монет отсыпать, — перебил его Бен. — Ценники у вас тут, конечно, конские.
— Спасибо, дядь Бен, — сказал Мавр и широко улыбнулся. — Очень выручили.
Собравшаяся компания беседовала ещё некоторое время, а затем стала расходиться. Когда близнецы с Даримом подходили к общежитиям, Шон вдруг сказал:
— До сих пор не понимаю, зачем вы это сделали. Я, по сути, вам никто. Нас ничто не связывало. Почему вы решили рискнуть собой, чтобы освободить меня?
— Для начала, ты наш одногруппник, — начал Дарим. — Ты уже не простой незнакомец. Мы больше года вместе ходим на одни и те же пары.
— Вдобавок, я твой староста, — вставил Мавр. — Твоя сохранность — моя обязанность.
— Только в учебное время, — поправил брата Людвиг.
— Не порти момент, — отмахнулся Мавр.
— Вот как… — задумчиво сказал Шон. — Спасибо вам большое. Я жизнью вам теперь обязан. Скажите, есть ли что-то, где вам могла бы пригодиться моя помощь?
— Вообще-то, есть кое-что, — подумав, сказал Дарим. — Скажи, тебе известно о гиенах и львах?
Через пару часов все четверо уже сидели в комнате у Мавра, пили вино и делились рассказами из жизни. В один момент близнецы решили поведать Шону историю своего детства. Дарим уже это слышал, но согласился освежить память за компанию.
Роды матери близнецов, ввиду размера последних, проходили крайне тяжело. Женщина смогла дотерпеть до конца, дав жизнь своим детям, однако, вскоре после этого, скончалась. Всё воспитание близнецов легло на их отца, Бернарда Клавеля. В этом вопросе лидер Янтарного льва решил приложить всю строгость, а местами даже жестокость. Он избивал и ругал своих детей по любому поводу, за любой малейший проступок или неточность. Мавр говорил, что так отец лишь хотел сделать своих детей сильными, Людвиг же утверждал, что Бернард поступал так, потому что ненавидел их за убийство его жены и, будь его воля, задушил бы их ещё младенцами.
Однако помимо отца, близнецы воспитывались окружением своих ровесников, детей других рыцарей клана. Мавра и Людвига часто дразнили сиротами за отсутствие матери и частую занятость их отца. Помимо этого, предметом издёвок был сам факт того, что они проводят время с детьми обычных членов клана. Мол, наследники должны воспитываться родителями или специальными учителями, а не просто на улице. Как следствие, их ещё называли бедняками. Близнецы такое не терпели и лезли в драку, однако у других детей было численное преимущество и в большинстве случаев мальчиков просто избивали толпой. Поначалу сдерживались, поскольку боялись наказания за то, что подняли руку на наследников лидера клана, но, когда поняли, что он такое даже поощрял, избиения стали жёстче.
В итоге, у близнецов не оставалось никого, кроме друг друга. Отец их избивал и зачастую попросту не желал с ними возиться, прислуга, рыцари клана и обычные семьи игнорировали по приказу Бернарда, а ровесники сильно недолюбливали и дразнили. С самого детства Мавр и Людвиг привыкали к жестокому обращению и к тому, что они могут положиться только на себя.
Время шло, суровое детство и воспитание закаляло характер, а посредством усилий близнецов закалялись и их тела. К четырнадцати годам Мавр и Людвиг настолько вымахали, что могли вдвоём противостоять всем ровесникам из клана. Однажды их отец стал свидетелем одного из таких побоищ и после этого принялся учить своих детей владению оружием. Добрее он от этого не стал, скорее даже наоборот, но начал проводить с близнецами намного больше времени, чем раньше. К шестнадцати годам Бернард заявил Мавру и Людвигу, что те обязаны поступить в Академию и стать её выпускниками, чтобы обеспечить клан наследниками и позаботиться о нём в будущем.
— В общем, я благодарен отцу за такое детство, — решил подытожить Мавр. — Он сделал из нас настоящих воинов.
— Да-да, сделал воинов, — буркнул Людвиг. — Он хотел от нас избавиться, просто не было желания или возможности. А потом увидел, как мы вдвоём избили тридцать человек нашего возраста на глазах у их родителей и прислуги, и подумал, что нас можно использовать, вот и отправил в Академию. Разве это не очевидно?
— Не очевидно, — огрызнулся Мавр. — Хотел бы убить, убил бы. Это не проблема для человека такого уровня, как он.
— Это была проблема, потому что тогда он остался бы без наследников, — не унимался Людвиг. — Тогда ему бы пришлось искать жену и заводить новых детей, молясь, чтобы это были мальчики. А ведь наш старикан уже тогда был не молод. Плюс, это был бы слишком крупный скандал для Янтарного льва. Его репутация и так была под угрозой, вдобавок пошатнулась после смерти нашей матери. Хотя, сгинь мы сами по себе, думаю его бы это устроило. Мол, и вина не его, и остальные уже успели позабыть об относительно недавней кончине его жены.
— Ты несёшь бред, — заключил Мавр.
После этого близнецы вскочили, схватили друг друга за грудки и начали орать отборные ругательства, никого не слыша. Шон выглядел обеспокоенно, но Дарим жестом дал понять, что всё нормально. А даже если и не нормально, разнять двух здоровяков им всё равно было не под силу. По итогу близнецы быстро успокоились и уселись по своим местам.
На следующий день Шона ждала беседа с Ванессой. Девушка сообщила Дариму, что не почувствовала от южанина каких-то корыстных намерений и его можно принять в группу. Собрание было назначено после пар того же дня. Все встретили Шона довольно радушно. Во-первых, его знали все, за исключением Ривера. Во-вторых, все прекрасно помнили, что южанин весьма неплохо обращается с глефой. Ну, и в-третьих, Шон отныне позволял без лишних проблем проводить переговоры с группами южан, будь те гиенами или львами. Не то, чтобы представители юга не знали общего языка, но на своём они всяко общались свободнее.
Обсудив со своей группой ещё несколько моментов, поднялся вопрос касательно Искупления, численность которой продолжала расти. Начались споры, которые Дарим попросил прекратить:
— Мы всё равно слишком малочисленны на текущий момент, чтобы что-то единолично против них предпринимать. Если верить имеющимся у нас сейчас сведениям, их по меньшей мере человек сто. И то, это, скорее всего, устаревшее число. Мы в тот раз так и не смогли добраться до торговца сведениями, поэтому на сегодняшний день все эти споры бессмысленны. Отложим это на потом.
Собрание вскоре завершилось и все стали расходиться. Дарим направлялся к себе домой, напевая под нос крайне навязчивый мотивчик, который услышал день назад от подвыпившего Шона. Оказывается, южане обожали петь. Хотя, Семунд говорил, что северяне тоже, только вот крайне редко делали это одни. А вот большой группой, или даже всем племенем — совсем другое дело.
Вдруг Дарим уловил едва различимый звук. Это было похоже на крайне тихое мурлыкание какого-то струнного инструмента, однако источник было невозможно определить. Дарим прислушался. Понемногу мелодия разгонялась, становилась отчётливее и энергичнее. Дарим навскидку определил источник звука и направился к нему.
Идя, он не мог не отметить, насколько же мелодия тосклива, несмотря на свою активность. Дарим ощутил у себя в груди нотки сожаления и печали. Отогнав навязчивые мысли, юноша пошёл дальше. Мелодия вела его всё дальше и дальше, уводила от привычных переулков, а затем внезапно завернула на крышу одного из домов. Дарим быстро нашёл, как взобраться и уже через несколько минут стоял на относительно новой кровле.
Перед ним, закрывшись капюшоном, сидел мужчина в плаще. В его руках, как и думал Дарим, было какое-то подобие балалайки, кажется, оно называлось домра. Мужчина доигрывал последние аккорды, словно заканчивая очень грустную историю. На последнем движении его палец дёрнулся, отчего инструмент издал резкий пищащий звук и смолк. В этот же момент мужчина поднял голубые глаза и задумчиво посмотрел на нарушителя спокойствия. Дарим молча глядел в ответ, параллельно изучая внешность незнакомца. Мужчине на вид было лет сорок, среди его чёрных волос виднелись седые пряди, на лице росла небольшая ухоженная борода, виднелись немногочисленные шрамы.
В какой-то момент мужчина повернулся, чтобы убрать домру себе за спину, из-за чего из-под плаща выглянул кожаный доспех с квадратными металлическими пластинами. Тогда же Дарим обратил внимание, что незнакомец, хоть и не отличался высоким ростом, был весьма крепкого телосложения. Убрав инструмент, мужчина вернул взгляд на студента, помолчал ещё несколько секунд, затем, загадочно улыбнулся, и сказал:
— Как, всё-таки, интересно получается.
Глава 3
Подготовка
Снег опускался на улицы Авалонии большими белыми хлопьями. Запах морозной свежести бодрил и вынуждал дышать чуть сдержанней, чтобы не уколоться ледяным воздухом. Поток ветра ударил Дарима в грудь, вынуждая того поёжиться даже через пальто.
Между делом незнакомец, который несколько минут назад играл на домре, даже не шелохнулся, и в целом никак не выдавал своим поведением, что мороз его хоть сколько-то беспокоил. Молчание начинало затягиваться.
— Что вы здесь делаете? — Дарим решил заговорить первым.
Незнакомец удивлённо вскинул бровь. По всей видимости, он ждал другого вопроса.
— Это действительно то, что ты хочешь у меня спросить?
Дарим промолчал. На самом деле, он не знал даже, зачем он вообще пришёл на звук инструмента, учитывая, что это банально могла быть ловушка. О том, что он хотел спросить у играющего, и речи не шло.
— Ладно, Дарим… — вздохнул мужчина и опёрся локтями на колени. — Давай, чтобы нам обоим было проще, сначала вопросы задам я. А там уж, если что, спросишь ты, договорились?
Дарим немного подумал, а затем медленно кивнул. Хотелось сходу спросить, откуда чужак знает его имя, но решил отложить это на потом.
— Отлично. Скажи мне, Дарим, что ты собираешься делать с обретённой властью? Я про твою группу львов.
— Откуда вы…
— Стоп, — перебил его незнакомец, подняв вверх указательный палец. — Вопросы задаю я, не забыл? А теперь отвечай.
— Я… — Дарим немного замялся. — Я планировал истребить всех гиен в Академии.
— Вот как, — незнакомец кивнул. — Хорошо, пока нам хватит и этого. Похвальная решимость. А что произошло потом?
— В каком смысле?
— В прямом. Прошло полгода, Дарим. За всё это время ты истребил одну группу гиен, если я не ошибаюсь. Да, она была среднего размера и на её счету было не мало преступлений, но, если сравнивать с более крупными формированиями, они лишь капля в море. Почему после убийства Кукловода, ты ничего больше не сделал?
Дарима охватило смятение. Было ощущение, что он разговаривает со своей совестью, настолько осведомлённость мужчины казалась неестественной и от этого пугающей. Однако пока тот не проявлял никаких признаков агрессии, Дариму удавалось сохранять лицо и не показывать своей обеспокоенности.
