Усадив заплаканную " вампирессу" на заднее сиденье, он медленно побрел домой.
Поджидавший его с ворохом ехидных вопросов Кеша, при виде Мефодия, не стал ничего говорить. Он вытащил из какого- то укромного места заветную бутылку мухоморовки, над которой трясся, как Кащей над златом.
Что было потом, оба помнили очень смутно.
Прошло несколько дней. Кот и домовой только вздыхали, видя небритого и осунувшегося хозяина, бесцельно бродящего из угла в угол.
И вот в один из вечеров Мефодий на что- то решился. Он набрад знакомый номер:
— Маша? Это я. Ты не занята сегодня?
Двенадцать последних желаний.
Автор Tata (Татьяна Захарова).
День клонился к вечеру. Весеннее солнце, изрядно сегодня потрудившееся, потихоньку готовилось уйти на покой, но его лучи пока что проникали внутрь просторного, не так давно отремонтированного, кабинета. За письменным столом сидел совсем еще молодой мужчина в белом халате. Откинувшись на спинку кресла, он без отрыва смотрел в потолок. Тридцать минут... сорок... а может, уже час. Он не засекал время и понятия не имел, сколько уже просидел вот так, практически без движения.
Рабочий день, в принципе, был для него закончен, особых дел в больнице на сегодня не было. Можно со спокойной душой отправляться домой, вот только где ее взять, спокойную-то душу? После разговора с Петром Максимовичем, врачом-онкологом, ни о каком спокойствии не могло быть и речи. Опухоль. Неоперабельная. Жить осталось месяца три. В лучшем случае - полгода.
Вот ведь однако, как бывает: сапожник-то и впрямь оказался без сапог. С самого института трудился здесь, в клинике. Ведущий хирург. Светила, как считали многие. А болезнь у себя разглядеть не смог. Проверился б пораньше - глядишь, и прогнозы были бы более благоприятными, но всё как-то руки не доходили. До других доходили, до себя - нет.
Еще сегодня утром ему казалось, что жизнь только начинается. Что обращение к Максимычу - это так, на всякий случай, чтобы успокоиться. Конечно же, у него все хорошо, иначе и быть не может! Ведь ему всего лишь тридцать четыре, впереди свадьба с любимой женщиной, назначенная на конец июля, конференция в Лондоне и много, много всего еще. А что же теперь? Что скажет Наташа, когда узнает: вместо белого подвенечного платья впору подыскивать траурный наряд?
- Страшно умирать? - женский голос с приятной хрипотцой заставил его слегка подскочить на кресле.
- Что... Что, простите?
Перед ним стояла девушка лет двадцати пяти с кудрявыми светлыми волосами. Ее лицо почему-то сразу показалось ему знакомым, но он никак не мог понять, где именно и при каких обстоятельствах они встречались.
- Знаете, я тоже не думала, что со мной так рано это случится. - гостья проигнорировала его вопрос. - А вон оно как, был человек, и нет человека. Грустно, не правда ли?
В этот момент он все-таки поднялся с кресла. Вернее, даже не поднялся, а подлетел, как кипятком ошпаренный. Ведь только сейчас он вспомнил, откуда лицо барышни знакомо ему. Ну, конечно же! Автокатастрофа три дня назад, курчавая девушка на операционном столе. Сделать ничего не удалось.
- Вы?
- Я, - она улыбнулась ему как старому доброму знакомому, - не пугайтесь только.
Он растерянно пожал плечами. Пожалуй, не пугаться в такой ситуации довольно сложно. Хотя, может это болезнь так быстро прогрессирует, и дает о себе знать галлюцинациями.
- Знаете, я так благодарна вам за попытку помочь. Поэтому и решилась прийти сегодня и рассказать кое-что. Есть такой старый обычай. О нем мне рассказывала еще моя бабушка, а она многое знала, правда-правда. Так вот, обреченный человек остается жить и здравствовать, если исполнит последние желания двенадцати умерших.
- Хм... занятно. И где же я найду двенадцать умерших? Или они так же, как вы, будут заходить в дверь моего кабинета? - кажется, он пытался шутить.
- Именно. - снова улыбнулась гостья. - Если вы согласны, они сами найдут вас, а я буду первой. Договорились?
- Валяйте, мне терять нечего.
- Здесь, в больнице, лежит Вадим, мой жених. Мы вместе были в той машине. Он отделался минимальными травмами, весь удар пришелся по мне... Так вот, он считает, что виноват в трагедии, хотя это и неправда. Он не хочет жить. Еще немного, и он решится на самое страшное. Прошу вас, пойдите к нему, поговорите, убедите. Делайте всё, что хотите, но не дайте ему совершить ошибку.
- Но как?
- Вы сможете, я верю!
- Хорошо, я постараюсь.
Вадима, красивого смуглого парня, он нашел в травме. Тот, в отличие от невесты, действительно отделался крайне легко, но психологическое состояние его было ужасным.
- Катюша? Вы ее знали?... Ах, да, вы же тот самый хирург... Нет, ничего мне не говорите. Если бы я не позволил ей сесть за руль...
Позже, уже сидя дома с рюмкой любимого
коньяка, он не мог вспомнить, что именно сказал Вадиму. Слова как-то сами подобрались и сложились в нечто убедительное и доброе. Парень поверил ему, пообещал оставить мысли о плохом и жить дальше - за себя и за свою Катюшу. Все оказалось не так сложно...
- Добрый вечер, - невысокая женщина в годах осторожно открыла дверь его кухни и в нерешительности остановилась у порога, - можно?
Он уже не удивлялся:
- Да, прошу, проходите.
Просьба второй гостьи была, можно сказать, пустячной. Как выяснилось, дама была одинока, и единственным близким для нее существом в последние годы оставалась лишь беспородная кошка Маруська. О ней-то и беспокоилась умершая. Просила она об одном: пристроить любимицу в хорошие руки. И сделать это было проще простого. Его пожилая мама до безумия любила кошек и, узнав грустную историю трехцветной красавицы, без раздумий приютила ее.
Далее все пошло как по конвейеру. Усопшие приходили один за другим, озвучивая свои просьбы. Оказалось, последние желания людей были вполне скромными. Никто не хотел Луну с неба или автограф президента США, просили всё больше о насущном - передать что-то на словах родственникам или помочь кому-то из близких. Так было исполнено одиннадцать желаний.
Он и правда стал чувствовать себя намного лучше. Максимыч удивлялся хорошим анализам и подбадривал: пободаемся, дескать, еще со смертью-то. Оставался всего один рывок на пути к победе, и вот на его пороге появился последний страждущий...
Странный лохматый мужчина с рыжей бородой возник в его кабинете под конец дня, как и первая девушка. И точно так же было в нем что-то знакомое... Пациент? Что ж, возможно.
- Говорите, я слушаю.
- Не узнал, Кузнец?
Кузнец. Так звали его в институте, от фамилии - Кузнецов. Неужели кто-то из однокашников...
- Борька... Борька Ермаков! Ты? Но когда?
- Месяц назад. Тут, недалеко, в психиатрической. Я ж там постоянным пациентом стал, с тех пор, как... Ну, ты же помнишь.
Он помнил, и помнил отлично. Борис Ермаков учился с ним в меде, в одной группе, и был самым успешным студентом на потоке. Талант, врач от Бога - в этом были уверены как преподаватели, так и все остальные. Смешной, наивный, рыжий. Он и не подозревал, какой черной завистью завидовал ему однокурсник Кузнец, слывший вторым по даровитости. "Способный, старательный, - говорили о нем в институте, - но до Бориса нет, не дотягивает".
А потом была та злосчастная конференция. На ней присутствовали представители лучших клиник города, прибывшие специально, чтобы посмотреть на молодых специалистов и, возможно, пригласить кого-нибудь на стажировку. От каждого факультета на мероприятие отправляли по паре лучших студентов. Легковерный Борька даже не задумался над тем, почему Кузнец, общавшийся с ним обычно довольно холодно, вдруг воспылал к нему дружескими чувствами. Разгадка тайны была донельзя простой. Причина крылась в докладе Бориса, который был по истине гениальным и новаторским. Кузнец этим похвастаться не мог, тема его доклада была довольно заезженной, а ничего лучше придумать не получалось.
На конференции Кузнец, выступавший первым, потряс всех... представив собравшимся Борькину работу. Лжедруг попросту свистнул все материалы и присвоил себе авторство. Борису выступать оказалось не с чем...
То, что случилось дальше, и стало началом его блестящей карьеры хирурга. После конференции он был приглашен стажером в лучшую клинику города, да так и остался там до сего дня. Он действительно оказался талантливым врачом, и очень скоро убедил себя в том, что подлость была совершена им в благих целях. Сколько жизней он спас и еще спасет, и все это ценой одного только провала сокурсника. А Борька, он переживет, выкарабкается. Он же гений, этот Борька.
Но Борис не выкарабкался. Проблемы начались еще в институте, после той самой конференции. Трудно сказать, что надломило парнишку больше - публичный позор или предательство Кузнеца - но с той поры Ермаков стал пропускать занятия, приходил на пары неподготовленный, и очень скоро вынужден был взять академический отпуск, дабы совсем не вылететь из универа. Далее следы Борьки затерялись.
Через некоторое
количество лет до него дошли слухи, что Борису живется совсем не сладко. Он так и не оправился от удара, в мед больше не вернулся, а позже стал постоянным клиентом психиатрических больниц. Видно, в одной из них и скончался.
- Борь, ты это... прости, а? Знаешь, если бы сейчас все вернуть...
Ермаков как-то безразлично усмехнулся.
- Борь, мне правда жаль! - совесть злой собакой вцепилась с самое сердце. - Я не думал, что все так выйдет, - он вскочил со своего места и почему-то бросился к выходу, - клянусь, я не думал!
Он шел по залитому солнцем проспекту. Мысли путались, сердце в груди колотилось все сильнее... Зачем ушел? Почему не спросил у Бориса о его последнем желании? Не справился с собой, не смог смотреть в глаза человеку, которого так бессовестно предал.
Под ногами запестрела "зебра". Вернуться? Конечно, вернуться. Черт побери, да это же Борька Ермаков, он поди и не держит уже зла! Совсем рядом завизжали тормоза. Удар, секундная вспышка света, и - темнота. Так исполнилось двенадцатое желание.
Последнее…
Между морем и землёй.
Автор Зелёное яблочко.
Юная русалка вынырнула из моря вблизи от небольшого островка. Крутя головой, осмотрелась и, осторожно подтянувшись на руках, волоча хвост, выползла на бережок. Вся перепачкалась, но, обуреваемая неведомыми сильными чувствами, поднесла запачканные ладошки к лицу и принюхалась. Земля! Вот как она пахнет! Этот запах преследует её ночами и днями, навевая видения чуждой жизни. Жизни, которая незнакома подводным жителям и абсолютно им неинтересна. Похоже, она единственная на дне морском, кого влечет эта неродная стихия земли.
- Виталинааа! - призыв с самых глубин заставил морскую деву недовольно поморщиться. Она только начала вглядываться в широкую полосу берега на горизонте, пытаясь там что-нибудь уловить зрением.
Неподалёку показалось озорное личико её сестры Ламары. Вечно неунывающая, весёлая сестричка тотчас устроила фонтан из брызг.
- Ты что это опять без спросу? Батюшка недоволен.
Виталина только печально вздохнула и прыгнула в воду.
В рыбацкой деревушке пела и плясала свадьба. Только молодые не больно были веселы. Он не любил свою невесту, сердце навек отдано другой. Да одному в хозяйстве трудно после смерти родителей. Ладно, повезло: девушка попалась добрая и работящая. Она всё это знала и замуж шла от доли своей сиротской. Да и по душе ей пришёлся этот видный рыбак. Но прошло время, пошли у них дети, хлопоты поглотили печали, и померкли призраки прошлого. В их семье установился лад.
*********************************************
Аркадий в тот вечер засиделся в районе, у друга-сослуживца, да пропустил последний автобус до деревни. Но дело молодое, а ноги крепкие. Есть дорожка напрямик, а до трассы топать, надеясь на попутку, неохота. Да и хмель выветрится от ночной свежести.
Но принятое на грудь дало о себе знать, видимо, там, где дорога проходила близко к морю, потянуло вдруг посидеть на берегу. А потом и вовсе искупаться. Аркадий был пловец знатный, с удовольствием плескался, не отплывая, однако, от берега далеко. Время позднее, безлюдно - мало ли. Не сразу он заметил позднюю купальщицу, и откуда же она взялась? Была она на расстоянии полуметра. Света луны было достаточно, чтобы разглядеть её красоту. Глаза её притягивали, как омуты.
- Кто ты? - от неожиданности он не смог более ничего придумать.
- Виталина, - девушка подплыла чуть ближе. От взгляда, проникшего в самую душу, здравый смысл Аркадия испарился. Больше не существовало ни прошлого, ни будущего. Только эти колдовские очи, вода вокруг, эта нереальная ночь.
На островке сидели русалки Ламара и Морелла. Более серьёзная Морелла, наблюдая эту сцену, начала рассуждать:
- Её постоянно манила земная жизнь. Мне казалось, что это не более чем любопытство. Но парень этот так молод. Ему чуть более 20 лет. Она не могла его знать раньше. Чтобы Виталину нашу тянула влюблённость.
- А, была не была! - озорница Ламара отбросила волосы назад. - Давай- ка поплывём, с зятем познакомимся!
Но нырнуть она не успела. Сестра ухватила за руку:
- Не лезь! Лучше к батюшке пойдём.
Виталина со смехом уворачивалась от рук юноши, вовлеченного в её собственную же игру. Но сердце её рвалось на части. Ночь не вечна, скоро рассвет. Сюда придут люди. Что делать? Отпустить? Но она не может. Морская дева чувствовала тысячи незримых нитей, связывавших их. Он уйдёт, и тогда частичка её уйдёт. Навсегда! Что же тогда, утопить?
Был жаркий, солнечный день. Ни облачке в небе, ни дуновения ветерка. Красавица Васса спешила на берег моря, в уединённое, скрытое от посторонних глаз место: там можно без стеснения искупаться.
Уже отплыв от берега, девушка внезапно увидела неподалеку от себя незнакомого, молодого мужчину. Крик замер у неё на губах, ужас сковал члены. А потом он повернулся к ней лицом. Страха как и не бывало, опутанная чарами, Васса поплыла ему навстречу. И вот ласковые руки коснулись её плеч, взгляд незнакомца обвораживал, подчиняя своей воле. Красавица, ни о чём уже не думая, потянулась к нему губами. От поцелуя дрожь пронзила её тело, а затем она безвольно обмякла в его руках. Морской владыка со своей прекрасной добычей скрылся в пучине.
Вассу так и не нашли, только одежду на берегу. Жених долго был безутешен, а потом смирился и женился на другой.
**********************************************************************
Морская вода взвилась столбом, отшвырнув Виталину от пленённого её чарами юноши.
- Отец! - вскрикнула она. Вид его был ужасен, глаза пылали огнём. Но внимательно разглядев человека, морской царь изменился в лице.
- Отпусти его! - он не то приказывал, не то умолял. - Пойдём домой! Пойдем, я тебе всё расскажу.
Морская царевна промолчала, склонив голову. Лёгкая волна подхватила Аркадия и вынесла на берег.
А поутру он проснулся от слепящих лучей восходящего светила. "Приснится же такое!" - подумал, протирая глаза, и поспешил домой. Но в ушах его всё звенел переливчатый смех, а перед мысленным взором, как звёзды, сияли русалочьи очи.
Виталина тихо плакала. Отец показал ей портрет матери, которую она мало помнила.
