Каждая часть, захваченная батискафом, оживала, выпускала щупальца и пыталась его уничтожить. Однако батискафы тоже имели силовое поле, а главное – могли этим полем управлять, окутывая им куски древнего бога и сжимая их в небольшие шарики. Лавкрафт описал плоть Ктулху похожей на медузу. Китайские учёные догадались, что по большей части она была чем-то средним между жидкостью и газом, и огромные куски можно было сжать до небольших размеров. После этого батискаф захватывал следующий кусок и добавлял к своему шару, словно кусочек пластилина к большому комку. По мере того, как батискафы растаскивали Ктулху, шторм слабел. Через несколько часов море почти успокоилось, а небо начало светлеть. На горизонте показались нефтеналивные танкеры…
Как известно, Ктулху обладает способностью телепатически воздействовать на психику людей, вызывая у них ужас, панику, подчиняя их волю и толкая на ужасающие поступки. Однако никто из участников операции такого воздействия не почувствовал. Возможно потому, что каждый из них был безгранично предан своему народу, и значит, его сознание было частью огромного и мощного энергоинформационного поля, поддерживаемого двумя миллиардами душ живущих в этом мире китайцев и неисчислимым количеством их предков в Ином мире. Такое скопление Силы не подчинить никакому чуждому божеству…
Адмирал Чжен Ди стоял на носу флагманского корабля и наслаждался свежим морским ветром с запахом дождя. Ветер развевал полы его длинной чёрной шинели и всё норовил унести фуражку. Наверху по-прежнему клубились тучи, но кое-где сквозь них уже пробивались косые лучи солнца, и тучи были словно серебряные. Было очень красиво. Чжен Ди улыбался. Наконец-то он мог себе это позволить. Позади флагмана, под охраной эскадры, шли двадцать огромных танкеров, несущих бесценный груз – плотно сжатое зелёное органическое вещество. Живое и способное расти…
* * *
Во все времена Посвящённые человечества знали о гигантах и монстрах, сокрытых в лесных чащобах, в глубинах океана и недрах Земли… О порталах в Неведомое, разбросанных по всему миру, которые могут открыться в любой момент, впуская в наш мир запредельное, огромное, страшное…
Люди выработали разные формы взаимодействия со всем этим. Одни трепетали от ужаса и хотели задобрить могучие силы, принося им в жертву урожай с полей, сокровища и собственных детей. Другие при этом хотели извлечь выгоду и под покровительством божеств достичь богатства и власти… По всей планете возникали культы, секты, учения, воздвигались храмы – тайные и явные, лилась кровь на алтари, курились благовония…
Не осталась в стороне от всего этого и Китайская нация. Только, как всегда, она подошла к вопросу по-своему. Как известно, китайцы всегда любили долгосрочные проекты, для осуществления которых требуется труд многих поколений. Одна Великая стена чего стоит. Вот и здесь, вместо того, чтобы просто вымаливать милость от неведомых существ, они разработали очень долгосрочный план. Тысячи лет назад мудрецы и маги царства Шан заложили основы китайской кухни…
Все народы мира формировали свой рацион, употребляя в пищу самое вкусное и полезное и отбрасывая всё, что казалось им неприемлемым по вкусовым, питательным или эстетическим качествам. В результате у каждого народа появилась привычная еда, а от непривычной можно и кони двинуть. Известно же, например, как погибли геологи, отведавшие ненецкого оленя из болота, переваривать которого множество поколений ненцев училось с детства. Или что стало с чукчами и индейцами от «огненной воды», для которой у них в печени не нашлось нужных ферментов. Есть ещё рассказ писателя Бажова про русского человека, умершего в Сибири без ржаного хлеба…
Китайцы же поступили точно наоборот. Они стали есть всё. Всё, что можно проглотить. И даже более того. Любая ползучая, липкая, пупырчатая и смердящая живность, снующая на морском дне и копошащаяся в прелой листве, обитающая под корой деревьев и вырастающая в старых подвалах от сырости, стала их добычей. Всевозможные существа, от одного вида которых европеец или араб, или даже соседний с Китаем японец поседели бы, стали в Поднебесной любимыми деликатесами. Сколопендры, скорпионы, эмбрионы, змеи, крысы – всё китайцы пихали в рот, силой вынуждая свой организм приспособиться или погибнуть. В результате такого жёсткого естественного отбора, длившегося многие века, сформировались люди, способные переварить буквально всё и выжить на любой пище. И вот наконец, настал тот день, ради которого это всё делалось! В руках китайских ВМС оказалось гигантское бессмертное существо, обладающее бесконечными ресурсами регенерации. Даже разделённое на множество частей, оно оставалось живым и быстро восстанавливало свои ткани, сколько ни отрезай. Пожалуй, хватит и на два миллиарда…
В тот же миг, когда Чжен Ди сказал своё «Начали!» и были нанесены лазерные удары со спутника, стартовала операция китайских спецслужб по уничтожению представителей культа Ктулху. По всему миру бойцы «триад» (половина которых, как известно, работает на китайскую разведку, а другая половина является её секретными подразделениями) расправлялись с отдельными лицами или целыми группами, заподозренными в связи с этой религией. В течение суток были убиты десятки чёрных магов в США и Латинской Америке, взорвано несколько общин сатанистов. На всякий случай было целиком вырезано несколько нетрадиционных христианских сект в американской глубинке, по слухам, совершавших человеческие жертвоприношения на кукурузных полях (слухи не подтвердились). Прогремели взрывы в целом ряде готическо-вампирских ночных клубов в Америке и Европе. Были совершены поджоги в нескольких психиатрических лечебницах. Основной сложностью было то, что книги Лавкрафта были весьма популярны по всему миру, и многие объявляли себя ктулхианами, никого не убивая и не имея к реальному Культу никакого отношения. А Ктулху зачастую работал с бессознательным. Он являлся людям во снах под разными обличьями и именами, управлял эмоциями и поступками, и далеко не все его истинные последователи понимали, что вообще кому-то поклоняются, а не просто убивают ради забавы… Сложно сказать, сколько убитых «триадами» во время операции имели реальную связь с Ктулху.
Разумеется, всех последователей глубоко засекреченного культа найти и уничтожить было невозможно. Целью такой жестокой зачистки было устрашение. Верхушка древнейшего и самого могущественного культа планеты (каковым он до сих пор себя считал) получила внятное предупреждение о том, что будет, если они попытаются вызволить своего Бога или как-то за него отомстить.
Через несколько недель ученые в секретных лабораториях НОАК и МГБ КНР сделали заключение, что полученные образцы неясной биологической природы содержат достаточное количество белков, жиров, углеводов и витаминов и теоретически могут употребляться в пищу человеком. После этого начались сверхсекретные эксперименты на людях. После их успешного завершения стартовала работа десяти секретных заводов в разных частях КНР, и первые партии консервированного «синтезированного витаминизированного белка» поступили на военные базы страны. Зелёная слизь в жестяных банках была солёной на вкус и пахла рыбой. Её не рекомендовалось употреблять сырой, надо было варить. В кипящей воде масса сворачивалась и приобретала консистенцию яйца вкрутую.
Через год после эпохального плавания адмирала Чжен Ди Китай на весь мир заявил о создании первого в мире массового производства синтетического питательного вещества, разработанного китайскими учёными на основе генов осьминога и водоросли ламинарии. По словам официальных лиц, это событие означало скорый конец продовольственного кризиса. Известие произвело фурор. СМИ всего мира трубили: ушлые китайцы в очередной раз совершили прорыв, чудо, которого никто не ждал, и доказали мощь своего социального строя, граничащую со всемогуществом!
Ещё через несколько месяцев полки всех продуктовых магазинов в КНР ломились от банок с чудесной смесью. На этикетках был забавный зелёный осьминог. Государственное предприятие, созданное для выпуска питательной массы, получило скромное название «Десять тысяч щупалец процветания». Очень в китайском духе.
* * *
Как-то раз, уже через несколько лет после своего секретного плавания, адмирал Чжен Ди был приглашён на торжественный приём в великом квартале Чжуннаньхай, на котором собралась политическая, военная, научная, предпринимательская и творческая элита китайского общества. После завершения официальной части, прогуливаясь среди гостей с бокалом шампанского, чокаясь с немногочисленными друзьями и наслаждаясь классической музыкой, он вдруг заметил в пышно разодетой толпе знакомое лицо. Тревога сжала сердце… Адмирал быстро и ловко проскользнул через толпу и оказался лицом к лицу с господином Ю…
- Здравствуйте, господин Чжен! – расплылся Ю в радостной улыбке. – Сколько лет, сколько зим!
- Похоже, вы относитесь к гораздо более серьёзному разряду демонов, чем я думал, - холодно отметил Чжен Ди. – Как вы остались живы?
- Я всегда буду жив, - улыбнулся господин Ю ещё шире, - пока жив мой Повелитель, великий и ужасный Ктулху, Разрушитель и Пожиратель!
- Надо сказать, пожиратель стал пожираемым. А вы – просто сияете от счастья. Как же так?
- Что вы, адмирал! – похоже, господин Ю рад бы был улыбнуться ещё шире, но шире уже было невозможно. По крайней мере, в его человеческом обличье… - Великий Ктулху превосходно себя чувствует! Он вечен и неуязвим, потому что непрерывно обновляется. Он умеет без сожаления избавляться от старых форм. Время гигантских зелёных чудищ прошло, в утиль их! Или на консервы. Они устарели и давно вымерли, и правильно сделали! А этот монстр дотянул до сих пор только потому, что спал у себя на дне и почти не высовывался. Ктулху давно раздумывал, на что бы это заменить… И заменил! Нынешнее обличье подходит Великому Ктулху гораздо лучше. Он властвует на суше и на море, в его руках огромные земные богатства, он здоров, красив и полон дерзких планов! Он огромен и могущественен, как никогда раньше, и больше не скован движением звёзд. Ему больше не нужно спать. И у него теперь два миллиарда щупалец…
* Ph'nglui mglw'nafh Cthulhu R'lyeh wgah'nagl fhtagn - "в своём доме в Р'льехе мёртвый Ктулху ждёт и видит сны" - мантра культа Ктулху из рассказа "Зов Ктулху".
Тыквенная ночь.
Автор Прохожий.
Небо черно, и только на западе, там, где совсем недавно село солнце, отдает в синеву. По горизонту горит тонкая полоска, похожая на растянутый в ухмылке безгубый рот, испачканный красным — такие прорезают выдолбленным тыквам в последний день октября.
Маленький Якоб отворяет скрипучую дверь и выбирается на улицу. Вечер студен, деревья неспокойны, дорога и тротуар усыпаны шепчущей опавшей листвой. Под качающимся жестяным колпаком уличного фонаря зудит пойманное в лампу-пузырек электричество, пятно света ползает по листьям — желтым, как воск, багряным, словно содранная коленка, коричневым, точно пятнышки на старческой коже.
Маленькому Якобу не положено быть на улице, но сегодня — празднество, обычные правила не действуют. Домишко, из которого выбрался Якоб, стоит на окраине. Для того, чтобы принять участие в забаве, нужно поспешать к центру городка. Якоб припускает во всю прыть между домами, чьи окна темны и слепы, белесым силуэтом скользит от фонаря к фонарю. Ветер швыряет в него из-за угла ворох листьев — Якоб покачивается от порыва, но не сбивается с бега.
Когда в домах все чаще начинают встречаться горящие теплой желтизной окошки, Якоб умеряет шаг, приглядывается. Первая дверь всегда заставляет его волноваться — не то из смущения перед визитом, не то по причине того, что праздник настал.
Якоб решает сперва войти в позднюю лавку — туда, по крайней мере, не придется стучать.
Звякает колокольчик. Внутри светло и натоплено. За прилавком стоит дородный усатый хозяин в сахарных колпаке и фартуке. На полках — пироги, крендели, булки. Якобу кажется, будто запах ванили щекочет ему нос.
Булочник клонится вперед, налегает животом на прилавок, густые светлые усы топорщатся, раздвигаемые улыбкой:
— Ну? У нас гости? Да какие страшненькие!
— Угостите, не то быть беде! — выдыхает Якоб. Собственный голос едва не пугает его.
— Хо-хо-хо! — закатывается булочник, откидываясь. Руки, упертые в бока, делают его вовсе схожим с сахарницей. — Пожалуй, я выбираю угощение.
Он поворачивается к полкам, берет пышную сдобу, протягивает ее Якобу. Якоб неловко подставляет мешок. Булочник с сомнением глядит на торбу, выхватывает сбоку бумажный пакет, помещает булку в него и лишь после этого вкладывает в мешок добычу Якоба. Якоб торопливо прижимает кулаки с зажатой в них тканью к груди, но булочник рокочет:
— Погоди!
Еще один пакет наполняется конфетами, стукливо катящимися из полукруглого совка, и попадает к Якобу в мешок.
— Спасибо, — шепчет Якоб.
— Вот теперь — беги, — разрешает булочник.
Колокольчик звякает еще раз.
На улице ветер бросается навстречу — Якоб закрывает от него ладонью булку, обернутую материей — мягкую, теплую, почти живую. Перебежав через дорогу, Якоб наобум устремляется к новой двери и гремит молоточком, болтающимся на петле, по металлической нашлепке.
Дверь распахивается, проем заполнен добродушной толстухой, поправляющей прическу.
Якоб открывает рот, ветер выдувает у него из зубов:
— Угостите... не то быть беде...
— Ах ты, маленькое чудовище! — умиляется толстуха, прикладывая пухлые пальцы к подбородкам, наползающим друг на дружку, словно стопка блинчиков. — Проходи же!
Она спиной вдвигается в жилье, давая дорогу Якобу. Якоб шагает через порог.
В комнате, куда он попадает, много желтого цвета. Желтеют обои, чашка и блюдце на столе блестят сусальными ободками, и на руках толстухи — украшения из дутого золота.
— Сейчас я соберу тебе гостинцев! — чмокает толстуха. Похоже, она сама лакомка: рядом с чайной парой стоят тарелка с печеньем, варенье в двух фужерных вазочках и полная конфетница.
Героически расставшись со сладким выкупом, толстуха выпускает Якоба на улицу.
Очередная дверь снабжена звонком. Якоб придавливает кнопку. Ему открывает лощеный господин с тонкими усиками, во фраке, в белом жилете, при галстуке. Откуда-то изнутри доносится музыка — играет фортепьяно.
— Угостите, не то быть беде.
— Кто там? — слышится приглушенный расстоянием женский голос.
— Пустяки, дорогая, это просто монстр! — небрежно откликается господин, повернувшись вполоборота в сторону холла. Черные фалды фрака блестят и кажутся жесткими, будто накрахмаленными.
Сунув пальцы в жилетный карман, господин извлекает монетку и подбрасывает ее так, чтобы Якоб смог поймать:
— Купи себе угощение по вкусу, мальчик.
Дверь захлопывается.
Якоб продолжает поход. Ветер подталкивает его: скорее, скорее, времени остается все меньше, празднество имеет свои сроки! Деревья хрустят ревматическими сучьями, листья мечутся в ногах веселой толпой, фонари раскачиваются, качаются и подвязанные кое-где выдолбленные головы-тыквы с горящими красно-рыжими глазами и пастями.
Как известно, Ктулху обладает способностью телепатически воздействовать на психику людей, вызывая у них ужас, панику, подчиняя их волю и толкая на ужасающие поступки. Однако никто из участников операции такого воздействия не почувствовал. Возможно потому, что каждый из них был безгранично предан своему народу, и значит, его сознание было частью огромного и мощного энергоинформационного поля, поддерживаемого двумя миллиардами душ живущих в этом мире китайцев и неисчислимым количеством их предков в Ином мире. Такое скопление Силы не подчинить никакому чуждому божеству…
Адмирал Чжен Ди стоял на носу флагманского корабля и наслаждался свежим морским ветром с запахом дождя. Ветер развевал полы его длинной чёрной шинели и всё норовил унести фуражку. Наверху по-прежнему клубились тучи, но кое-где сквозь них уже пробивались косые лучи солнца, и тучи были словно серебряные. Было очень красиво. Чжен Ди улыбался. Наконец-то он мог себе это позволить. Позади флагмана, под охраной эскадры, шли двадцать огромных танкеров, несущих бесценный груз – плотно сжатое зелёное органическое вещество. Живое и способное расти…
* * *
Во все времена Посвящённые человечества знали о гигантах и монстрах, сокрытых в лесных чащобах, в глубинах океана и недрах Земли… О порталах в Неведомое, разбросанных по всему миру, которые могут открыться в любой момент, впуская в наш мир запредельное, огромное, страшное…
Люди выработали разные формы взаимодействия со всем этим. Одни трепетали от ужаса и хотели задобрить могучие силы, принося им в жертву урожай с полей, сокровища и собственных детей. Другие при этом хотели извлечь выгоду и под покровительством божеств достичь богатства и власти… По всей планете возникали культы, секты, учения, воздвигались храмы – тайные и явные, лилась кровь на алтари, курились благовония…
Не осталась в стороне от всего этого и Китайская нация. Только, как всегда, она подошла к вопросу по-своему. Как известно, китайцы всегда любили долгосрочные проекты, для осуществления которых требуется труд многих поколений. Одна Великая стена чего стоит. Вот и здесь, вместо того, чтобы просто вымаливать милость от неведомых существ, они разработали очень долгосрочный план. Тысячи лет назад мудрецы и маги царства Шан заложили основы китайской кухни…
Все народы мира формировали свой рацион, употребляя в пищу самое вкусное и полезное и отбрасывая всё, что казалось им неприемлемым по вкусовым, питательным или эстетическим качествам. В результате у каждого народа появилась привычная еда, а от непривычной можно и кони двинуть. Известно же, например, как погибли геологи, отведавшие ненецкого оленя из болота, переваривать которого множество поколений ненцев училось с детства. Или что стало с чукчами и индейцами от «огненной воды», для которой у них в печени не нашлось нужных ферментов. Есть ещё рассказ писателя Бажова про русского человека, умершего в Сибири без ржаного хлеба…
Китайцы же поступили точно наоборот. Они стали есть всё. Всё, что можно проглотить. И даже более того. Любая ползучая, липкая, пупырчатая и смердящая живность, снующая на морском дне и копошащаяся в прелой листве, обитающая под корой деревьев и вырастающая в старых подвалах от сырости, стала их добычей. Всевозможные существа, от одного вида которых европеец или араб, или даже соседний с Китаем японец поседели бы, стали в Поднебесной любимыми деликатесами. Сколопендры, скорпионы, эмбрионы, змеи, крысы – всё китайцы пихали в рот, силой вынуждая свой организм приспособиться или погибнуть. В результате такого жёсткого естественного отбора, длившегося многие века, сформировались люди, способные переварить буквально всё и выжить на любой пище. И вот наконец, настал тот день, ради которого это всё делалось! В руках китайских ВМС оказалось гигантское бессмертное существо, обладающее бесконечными ресурсами регенерации. Даже разделённое на множество частей, оно оставалось живым и быстро восстанавливало свои ткани, сколько ни отрезай. Пожалуй, хватит и на два миллиарда…
В тот же миг, когда Чжен Ди сказал своё «Начали!» и были нанесены лазерные удары со спутника, стартовала операция китайских спецслужб по уничтожению представителей культа Ктулху. По всему миру бойцы «триад» (половина которых, как известно, работает на китайскую разведку, а другая половина является её секретными подразделениями) расправлялись с отдельными лицами или целыми группами, заподозренными в связи с этой религией. В течение суток были убиты десятки чёрных магов в США и Латинской Америке, взорвано несколько общин сатанистов. На всякий случай было целиком вырезано несколько нетрадиционных христианских сект в американской глубинке, по слухам, совершавших человеческие жертвоприношения на кукурузных полях (слухи не подтвердились). Прогремели взрывы в целом ряде готическо-вампирских ночных клубов в Америке и Европе. Были совершены поджоги в нескольких психиатрических лечебницах. Основной сложностью было то, что книги Лавкрафта были весьма популярны по всему миру, и многие объявляли себя ктулхианами, никого не убивая и не имея к реальному Культу никакого отношения. А Ктулху зачастую работал с бессознательным. Он являлся людям во снах под разными обличьями и именами, управлял эмоциями и поступками, и далеко не все его истинные последователи понимали, что вообще кому-то поклоняются, а не просто убивают ради забавы… Сложно сказать, сколько убитых «триадами» во время операции имели реальную связь с Ктулху.
Разумеется, всех последователей глубоко засекреченного культа найти и уничтожить было невозможно. Целью такой жестокой зачистки было устрашение. Верхушка древнейшего и самого могущественного культа планеты (каковым он до сих пор себя считал) получила внятное предупреждение о том, что будет, если они попытаются вызволить своего Бога или как-то за него отомстить.
Через несколько недель ученые в секретных лабораториях НОАК и МГБ КНР сделали заключение, что полученные образцы неясной биологической природы содержат достаточное количество белков, жиров, углеводов и витаминов и теоретически могут употребляться в пищу человеком. После этого начались сверхсекретные эксперименты на людях. После их успешного завершения стартовала работа десяти секретных заводов в разных частях КНР, и первые партии консервированного «синтезированного витаминизированного белка» поступили на военные базы страны. Зелёная слизь в жестяных банках была солёной на вкус и пахла рыбой. Её не рекомендовалось употреблять сырой, надо было варить. В кипящей воде масса сворачивалась и приобретала консистенцию яйца вкрутую.
Через год после эпохального плавания адмирала Чжен Ди Китай на весь мир заявил о создании первого в мире массового производства синтетического питательного вещества, разработанного китайскими учёными на основе генов осьминога и водоросли ламинарии. По словам официальных лиц, это событие означало скорый конец продовольственного кризиса. Известие произвело фурор. СМИ всего мира трубили: ушлые китайцы в очередной раз совершили прорыв, чудо, которого никто не ждал, и доказали мощь своего социального строя, граничащую со всемогуществом!
Ещё через несколько месяцев полки всех продуктовых магазинов в КНР ломились от банок с чудесной смесью. На этикетках был забавный зелёный осьминог. Государственное предприятие, созданное для выпуска питательной массы, получило скромное название «Десять тысяч щупалец процветания». Очень в китайском духе.
* * *
Как-то раз, уже через несколько лет после своего секретного плавания, адмирал Чжен Ди был приглашён на торжественный приём в великом квартале Чжуннаньхай, на котором собралась политическая, военная, научная, предпринимательская и творческая элита китайского общества. После завершения официальной части, прогуливаясь среди гостей с бокалом шампанского, чокаясь с немногочисленными друзьями и наслаждаясь классической музыкой, он вдруг заметил в пышно разодетой толпе знакомое лицо. Тревога сжала сердце… Адмирал быстро и ловко проскользнул через толпу и оказался лицом к лицу с господином Ю…
- Здравствуйте, господин Чжен! – расплылся Ю в радостной улыбке. – Сколько лет, сколько зим!
- Похоже, вы относитесь к гораздо более серьёзному разряду демонов, чем я думал, - холодно отметил Чжен Ди. – Как вы остались живы?
- Я всегда буду жив, - улыбнулся господин Ю ещё шире, - пока жив мой Повелитель, великий и ужасный Ктулху, Разрушитель и Пожиратель!
- Надо сказать, пожиратель стал пожираемым. А вы – просто сияете от счастья. Как же так?
- Что вы, адмирал! – похоже, господин Ю рад бы был улыбнуться ещё шире, но шире уже было невозможно. По крайней мере, в его человеческом обличье… - Великий Ктулху превосходно себя чувствует! Он вечен и неуязвим, потому что непрерывно обновляется. Он умеет без сожаления избавляться от старых форм. Время гигантских зелёных чудищ прошло, в утиль их! Или на консервы. Они устарели и давно вымерли, и правильно сделали! А этот монстр дотянул до сих пор только потому, что спал у себя на дне и почти не высовывался. Ктулху давно раздумывал, на что бы это заменить… И заменил! Нынешнее обличье подходит Великому Ктулху гораздо лучше. Он властвует на суше и на море, в его руках огромные земные богатства, он здоров, красив и полон дерзких планов! Он огромен и могущественен, как никогда раньше, и больше не скован движением звёзд. Ему больше не нужно спать. И у него теперь два миллиарда щупалец…
* Ph'nglui mglw'nafh Cthulhu R'lyeh wgah'nagl fhtagn - "в своём доме в Р'льехе мёртвый Ктулху ждёт и видит сны" - мантра культа Ктулху из рассказа "Зов Ктулху".
Прода от 28.07.2019, 13:52
Тыквенная ночь.
Автор Прохожий.
Небо черно, и только на западе, там, где совсем недавно село солнце, отдает в синеву. По горизонту горит тонкая полоска, похожая на растянутый в ухмылке безгубый рот, испачканный красным — такие прорезают выдолбленным тыквам в последний день октября.
Маленький Якоб отворяет скрипучую дверь и выбирается на улицу. Вечер студен, деревья неспокойны, дорога и тротуар усыпаны шепчущей опавшей листвой. Под качающимся жестяным колпаком уличного фонаря зудит пойманное в лампу-пузырек электричество, пятно света ползает по листьям — желтым, как воск, багряным, словно содранная коленка, коричневым, точно пятнышки на старческой коже.
Маленькому Якобу не положено быть на улице, но сегодня — празднество, обычные правила не действуют. Домишко, из которого выбрался Якоб, стоит на окраине. Для того, чтобы принять участие в забаве, нужно поспешать к центру городка. Якоб припускает во всю прыть между домами, чьи окна темны и слепы, белесым силуэтом скользит от фонаря к фонарю. Ветер швыряет в него из-за угла ворох листьев — Якоб покачивается от порыва, но не сбивается с бега.
Когда в домах все чаще начинают встречаться горящие теплой желтизной окошки, Якоб умеряет шаг, приглядывается. Первая дверь всегда заставляет его волноваться — не то из смущения перед визитом, не то по причине того, что праздник настал.
Якоб решает сперва войти в позднюю лавку — туда, по крайней мере, не придется стучать.
Звякает колокольчик. Внутри светло и натоплено. За прилавком стоит дородный усатый хозяин в сахарных колпаке и фартуке. На полках — пироги, крендели, булки. Якобу кажется, будто запах ванили щекочет ему нос.
Булочник клонится вперед, налегает животом на прилавок, густые светлые усы топорщатся, раздвигаемые улыбкой:
— Ну? У нас гости? Да какие страшненькие!
— Угостите, не то быть беде! — выдыхает Якоб. Собственный голос едва не пугает его.
— Хо-хо-хо! — закатывается булочник, откидываясь. Руки, упертые в бока, делают его вовсе схожим с сахарницей. — Пожалуй, я выбираю угощение.
Он поворачивается к полкам, берет пышную сдобу, протягивает ее Якобу. Якоб неловко подставляет мешок. Булочник с сомнением глядит на торбу, выхватывает сбоку бумажный пакет, помещает булку в него и лишь после этого вкладывает в мешок добычу Якоба. Якоб торопливо прижимает кулаки с зажатой в них тканью к груди, но булочник рокочет:
— Погоди!
Еще один пакет наполняется конфетами, стукливо катящимися из полукруглого совка, и попадает к Якобу в мешок.
— Спасибо, — шепчет Якоб.
— Вот теперь — беги, — разрешает булочник.
Колокольчик звякает еще раз.
На улице ветер бросается навстречу — Якоб закрывает от него ладонью булку, обернутую материей — мягкую, теплую, почти живую. Перебежав через дорогу, Якоб наобум устремляется к новой двери и гремит молоточком, болтающимся на петле, по металлической нашлепке.
Дверь распахивается, проем заполнен добродушной толстухой, поправляющей прическу.
Якоб открывает рот, ветер выдувает у него из зубов:
— Угостите... не то быть беде...
— Ах ты, маленькое чудовище! — умиляется толстуха, прикладывая пухлые пальцы к подбородкам, наползающим друг на дружку, словно стопка блинчиков. — Проходи же!
Она спиной вдвигается в жилье, давая дорогу Якобу. Якоб шагает через порог.
В комнате, куда он попадает, много желтого цвета. Желтеют обои, чашка и блюдце на столе блестят сусальными ободками, и на руках толстухи — украшения из дутого золота.
— Сейчас я соберу тебе гостинцев! — чмокает толстуха. Похоже, она сама лакомка: рядом с чайной парой стоят тарелка с печеньем, варенье в двух фужерных вазочках и полная конфетница.
Героически расставшись со сладким выкупом, толстуха выпускает Якоба на улицу.
Очередная дверь снабжена звонком. Якоб придавливает кнопку. Ему открывает лощеный господин с тонкими усиками, во фраке, в белом жилете, при галстуке. Откуда-то изнутри доносится музыка — играет фортепьяно.
— Угостите, не то быть беде.
— Кто там? — слышится приглушенный расстоянием женский голос.
— Пустяки, дорогая, это просто монстр! — небрежно откликается господин, повернувшись вполоборота в сторону холла. Черные фалды фрака блестят и кажутся жесткими, будто накрахмаленными.
Сунув пальцы в жилетный карман, господин извлекает монетку и подбрасывает ее так, чтобы Якоб смог поймать:
— Купи себе угощение по вкусу, мальчик.
Дверь захлопывается.
Якоб продолжает поход. Ветер подталкивает его: скорее, скорее, времени остается все меньше, празднество имеет свои сроки! Деревья хрустят ревматическими сучьями, листья мечутся в ногах веселой толпой, фонари раскачиваются, качаются и подвязанные кое-где выдолбленные головы-тыквы с горящими красно-рыжими глазами и пастями.
