Дома, с порога я бросился на кухню, чтобы уже через пятнадцать минут смаковать чёрный как смола и такой же густой напиток. Мне даже показалось, что зёрна растворились в кипятке без следа, такой он был тягучий. Вкус захватил меня. И почти на час я выпал из реального мира. Мысли плыли ровно и безмятежно, не задерживаясь подолгу в голове. Несколько раз подходила жена. Фыркала и ругалась, что вся кухня провоняла какой-то гнилью и если это кофе, то лучше его выкинуть – вдруг испортился. Я не замечал её, голос супруги был просто звуком, назойливым, но не имеющим смысла. Отличный кофе. Допив напиток, я почувствовал небывалый прилив сил. Казалось, что могу свернуть горы. Но поскольку дел у меня никаких не намечалось, я промаялся полдня, бесцельно слоняясь по квартире. Вечером перед сном выпил еще, но разбавил его молоком, не хотелось пить крепкий на ночь. Когда ложились спать, на какое-то мгновение и я уловил запах гнили, на который жаловалась Лера.
Уснул быстро.
И почти сразу стал видеть сны. Цветные, яркие, словно подсвеченные прожекторами. Вокруг меня были люди. Целая толпа непонятных тёмных личностей. Нельзя было разобрать ни лица, ни фигуры, но я понимал – что это люди. Они пели. Хотя монотонный вой весьма условно можно назвать пением. До слуха долетал приглушённый бой барабанов. Затем толпа расступилась и меня вытолкнули в образовавшийся проход. Я догадался, чего от меня ждут, и решил поддаться чужой воле. Идти было тяжело, ноги вязли в топкой почве. Впереди виднелся лес. К нему я и пошёл. Но стоило мне приблизиться к кромке густого тропического леса, а это были именно джунгли, я услышал крики за спиной. Эти чёрные люди-тени гнались за мной. Стало страшно. Поддавшись ужасу, я побежал в заросли. Растения цеплялись и мешали двигаться вперёд. За спиной голосили преследователи. А я бежал и бежал дальше, не разбирая дороги.
Проснулся я резко. С криком. Словно разрывая липкую паутину, скинул мокрое от пота одеяло. Жена сонно пробурчала, чтобы я успокоился и лёг спать. Трудно было ей возразить, но уснуть не получалось. И еще… Очень захотелось кофе. Остатков в кофейнике хватило на треть чашки, которую я растянул на остаток ночи. Спать расхотелось. Три часа до рассвета скоротал на кухне за чтением новостей в интернете. На работу пошёл сонный, в непривычном, подавленном состоянии. Радовался только тому, что смогу выпить еще кофе на работе. Благо, захватил с собой немного из последней бразильской посылки. После первой кружки работа закипела. Коллеги смотрели и удивлялись – вот это энергия. Но говорили мне, что выгляжу я нехорошо. Болезненная бледность и запах странный. Я смущался, извинялся, но не мог понять – чем так умудрился провонять. Домой в тот день вернулся поздно. Лера уже спала, не дождавшись меня к ужину. И что же я сделал, войдя в квартиру? Верно... Пошёл варить кофе. Пил его всю ночь. Напрочь забыл, что такое сон и усталость. Любые тревоги, сомнения и переживания тонули бесследно в чёрном вареве со странноватым ароматом. Мой разум перестал сопротивляться пагубной привычке. Ещё кофе.
На работу я уехал до того, как проснулась жена. Милая моя Лера была в бешенстве, закатила мне истерику вперемешку с лекцией о здоровом питании и правильном образе жизни. «К чёрту Леру – еще кружечку кофе».
Вечером дома меня ждало продолжение скандала. Молча слушал потоки упрёков и кивал с безучастным видом. Когда жена немного отвлеклась, я вышел на кухню и сварил себе самую большую чашку черного зелья. Лера разозлилась и выбила её из моих рук. Кофе разлилось по кафелю, брызнули осколки керамики. «Всё равно». Сварил еще и выпил.
Когда ложился спать, ощутил дикое удушающее зловоние. Но не смог понять, откуда идёт этот запах. Уснул. И увидел снова толпу теней, орущих на непонятном языке. Они указывали на меня. Ниоткуда появился высокий деревянный столб. Меня подвели к нему и приковали цепями. В следующее мгновение на мою спину посыпались удары толстой плети. Я чувствовал боль. Но не мог проснуться. Пытка длилась бесконечно долго. А когда я очнулся в своей постели, то услышал причитания жены. Она забилась в дальний угол спальни и… Молилась. В комнате горел свет. С трудом я поднялся с кровати, чтобы успокоить жену, но, вставая, ощутил, что простыня сильно прилипла к спине. «Надо срочно выпить кофе и успокоить нервы». Машинально обернулся на прилипавшую простыню и замер в ужасе. Вся постель перепачкана кровью. Моей кровью, которая все еще струится по спине тоненькими ручейками из располосованной спины.
Скорая приехала быстро. Пока я лежал в больнице, Лера выкинула остатки кофе. Запах гнили, по её словам, был невыносим. А у меня начались жуткие видения. Каждую ночь чёрные-тени устраивали жестокую охоту. Проснувшись, я умолял дать мне кофе. Но обычный напиток, лишённый того землистого аромата, вызывал только спазмы и рвоту. Постепенно сны перестали быть таким пугающими. Тени перестали являться. Ушло еще две недели на госпитализацию, пока мне разрешили вернуться домой. От прежней страсти не осталось и следа.
А потом позвонил Мишка. Он был встревожен не на шутку. Просил срочно выкинуть пакет с кофе из прошлой посылки. Узнав, что я успел побывать в больнице, друг стал просить прощения. Он сбивчиво рассказал, что купил кофе у одного черномазого деда. Раньше за кофе в его офисе отвечал какой-то Мануэл, но в тот раз Миша решил сам сходить на рынок. И отличился. Старый негр, продавший кофе, был из спиритуалистов кандомбле и торговал всякой колдовской дрянью. Миша узнал об этом слишком поздно, и сам на несколько дней потерял себя из-за колдовского напитка.
Теперь только чаи пью.
Автор Оляна (Ольга Сагирова)
Привет из детства.
…В начале далёких 80-х у нас, босоногой мелюзги, было куда больше забав, чем у нынешних детишек. Компьютеров и мобильников не было и в помине, но сколько радости и веселья нам приносила беготня на свежем воздухе! Одних только игр с мячом мы знали несколько десятков, и каждый имел хотя бы один мячик, особенно нам нравились такие небольшие резиновые, разноцветные, чаще всего красные или синие с опоясывающей контрастной по цвету полосой. Собираемся, помню, летом во дворе, выносим свои нехитрые, но бесконечно дорогие детскому сердцу богатства и забываем обо всём… Матери частенько по вечерам не могли дозваться нас, заигравшихся где-нибудь неподалёку в «выбивалу», «штандер», «съедобное-несъедобное», в футбол, наконец. Нас, чумазых дошколят, старшие ребята не гоняли, снисходительно позволяя участвовать в своих затеях и держа таким образом под присмотром.
За пределы двора мы выходили нечасто, там ничего интересного не было – дом наш стоял на окраине городка. За домом простирался огромный, заросший сорняками пустырь, который обрамляли чахлые, только что посаженные деревца, предназначенные быть украшением новой трассы. Ясное дело, родители запрещали нам играть у строящейся дороги, поэтому максимум, на что мы могли рассчитывать – футбол на пустыре сразу за домом, чтобы нас было видно из окон. Казалось бы, такой запрет должен только раззадорить неслухов и подбивать на освоение ничейной территории, но как ни странно, мы не рвались туда. Даже не знаю, как это объяснить, нас просто не тянуло на пустырь, хотя дети обычно обожают подобные места – это же раздолье по сравнению с обычным двором. Как бы то ни было, время от времени мы совершали вылазки и шныряли в зарослях лопухов и конского щавеля, играя в прятки или войнушку. Как только вокруг начинали сгущаться мягкие летние сумерки, мы, не сговариваясь, всей гурьбой возвращались во двор, словно избегая вкрадчивых теней, незаметно расползающихся по пустырю, несмотря на то, что домой уходить было ещё рано и усталое солнце только начинало опускаться к горизонту.
В один из жарких дней пыльного июля наша разновозрастная ватага отправилась на пустырь в поисках мало-мальской прохлады. Старшие устроились под сенью бузинных кустов и лениво играли в домино, кто-то задремал. Мы же с визгом носились по лопухам и бросались друг в друга репьями, без особого, впрочем, азарта – от духоты клонило в сон.
Вдруг застывший на месте Вовка, мой ровесник, пристально всматриваясь вдаль, крикнул:
– Что это?
Старшие ребята выглянули из тени, щурясь на солнце:
– Что у вас там, нашли что-нибудь?
Вовка взволнованно тянул руку, указывая куда-то в центр пустыря:
– Смотрите вон туда, видите?
Да, теперь это увидели все. В мареве зыбкого воздуха, горячими волнами плывущего над землёй, колыхалось окно. Буквально – окно. Оно висело над травой и сорняками примерно в метре, словно отражённое в воде, с едва размытыми очертаниями, и его створки были распахнуты наружу, приглашая заглянуть внутрь, в темноту.
Сбившись в кучу, мы с негромким гомоном – что за? вот это да! ого, мираж, да? – осторожно приблизились к невероятному зрелищу. Окно не исчезало, напротив, оно стало чётче, реальнее. Остановившись в нескольких метрах от чуда, наша ватага затаила дыхание, раздираемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, хотелось потрогать руками, убедиться в материальности видения, с другой – казалось, что это сон, наваждение, галлюцинация.
Напряжённо вглядываясь в прохладный сумрак, скрывающийся за окном, мы заметили какое-то движение. Там, в неведомым образом существующей комнате, был ребёнок, он сидел на кровати и возился с игрушками. Кто знает, сколько бы мы наблюдали за ним и что ещё чудесного бы увидели, если бы не Вовка – повинуясь внезапному нелепому детскому порыву, он запустил своим красным с белой полоской мячиком в окно, прямо в открытые створки. Раздался громкий шлепок – мяч стукнулся в стену рядом с ребёнком, и тот, испугавшись резкого звука, заплакал. Мы не успели отреагировать, как вдруг в комнату на голос малыша влетела женщина, взяла его на руки и обернулась к окну. Застыв, как истуканы, мы стояли с раскрытыми ртами и глядели на эту маленькую бытовую сценку, такую необычную в данной ситуации, женщина тоже безмолвно смотрела на нас со странным выражением лица, словно не веря своим глазам. И тут окно просто исчезло. Вот так – без хлопка, щелчка, дыма, всех этих спецэффектов, которыми пичкает нас кино – пропало, стоило нам моргнуть.
Придя в себя, мы возбуждённо загудели и принялись обшаривать пустырь в том месте, где видели окно, перерыли все кустики, все заросли, истоптали всю траву, но не нашли ничего, что помогло бы нам понять тайну увиденного. Да и что мы надеялись обнаружить? Портал в другое измерение? Предмет, служащий катализатором изменения пространства? Нам необходимо было найти хоть какое-нибудь мало-мальски приемлемое и понятное нам объяснение этого чуда, настолько мы были потрясены. Стоит ли упоминать, что всё лето разговоров было только об этом происшествии, мы без конца обсуждали его снова и снова, каждый раз строя всё более невероятные теории. Взрослые отнеслись к нашим рассказам со скептицизмом, решив, что дети перегрелись или впечатлились необычным миражом. На возражения Вовки, что, дескать, мяч-то там остался, в окне, ему неизменно отвечали, что за потерю игрушек он должен нести ответственность сам, а не сваливать всё на барабашку. С приходом осени мы разбрелись по садикам и школам, новые события заслонили собой яркое летнее воспоминание…
Прошло почти тридцать лет, наша милая глухая окраина плотно застроилась домами и расширилась – трасса теперь шумела прямо под окнами новостроек и давно уже не была объездной – город рос, и границы его раздвигались всё дальше. Приезжая к родителям, я с ностальгией смотрел на родной микрорайон, вспоминая старых друзей – мало кто остался здесь, многие рассыпались по стране и наведывались на малую родину нечасто. Тот же Вовка, например, когда нёс армейскую службу на флоте в Мурманске, подписал там контракт, определившись с дальнейшей жизненной стезёй, и теперь бороздил океанские просторы, появившись дома один раз за всё это время. Поэтому можно представить мою радость, когда перед очередным визитом в родные пенаты мне сообщили, что бравый моряк приехал в отпуск с женой и маленьким сыном. Вовка, дружище, сколько лет не виделись! Я раздобыл его новый номер, мы созвонились и договорились о встрече. Несмотря на летнюю каникулярную пору, никого больше из нашей бывшей компании в городе не оказалось, но я не очень огорчился, утешая себя тем, что Вовку-то видел последний раз на выпускном, так что грех жаловаться.
Июльская жара разрушила наши надежды на пикник – Тёмка, двухлетний наследник морского волка, перегрелся и затемпературил, и нам пришлось довольствоваться кухней, к счастью, оборудованной мощным вентилятором. Надо сказать, устроился друг неплохо: благодаря службе на флоте он быстро купил родителям эту квартиру, расположенную на первом этаже новенькой элитной девятиэтажки, построенной, кстати, за нашим старым домом. А на месте самого пустыря обустроили платную автостоянку. Так что его старики, по словам Вовки, с комфортом поплёвывали на головы буржуям, потому как из окон одной из комнат открывался вид на ряды блестящих металлических «жуков», отражающих слепящее солнце. На месяц он сплавил родителей в санаторий, а сам перед поездкой на море решил недельку тут отдохнуть.
После приличествующих случаю приветствий, восклицаний и объятий мы с Вованом уселись за стол и пустились в плавание по волнам памяти. Лена, его жена, была третьей в нашем застолье, время от времени выходя в соседнюю спальню посмотреть на сынишку, который тихо возился с игрушками на кровати. Беседа неторопливо текла, из алкоголя на столе было только немного пива, так что шумными наши посиделки назвать было нельзя. Неудивительно, что, негромко разговаривая, мы без труда услышали, как в комнате Тёмки что-то звонко шлёпнулось, а через мгновение он заплакал. Прервавшись на полуслове, Лена вскочила и понеслась к нему, бросив на ходу, чтобы мы не беспокоились, наверное, малыш уронил что-то. Мы согласно кивнули и продолжили, невольно прислушиваясь к происходящему за стеной. Через минуту Лена вернулась с сыном на руках, белая как мел, и с трудом произнесла:
- Ребят, вы не поверите…
Усадив её, мы с тревогой принялись расспрашивать, что случилось, Вовка кинулся осматривать ребёнка, не ушибся ли тот, но всё было хорошо. Ошарашенно глядя на нас, Лена рассказала:
- Захожу в комнату, беру Тёмку, успокаиваю его, поворачиваюсь к окну… И вижу поле, зелёное поле, заросшее травой и кустами, а на нём – дети. Они стояли в нескольких метрах от окна. Они были как настоящие!
Мы с Вовкой переглянулись. Готов поклясться, он думал о том же, о чём и я.
- … Я стояла и не могла пошевелиться от неожиданности, а потом в одно мгновение всё пропало – и снова за окном стоянка. Я что, схожу с ума? – Лена жалобно посмотрела на нас.
- Нет, милая, у тебя голова в порядке, пойдём покажешь, где что видела. – Вовка уверенно взял жену за руку и махнул мне, мол, пошли все вместе.
Остановившись на пороге, мы молча огляделись. Обычная городская комната в обычной городской квартире – светлые стены, модные точечные светильники на потолке, минимум удобной мебели, точнее, всего одна кровать и комод с зеркалом. Напротив кровати – окно с распахнутыми наружу створками, выходящее на ровные ряды разноцветных авто, раскалённых на безжалостном июльском солнце.
Уснул быстро.
И почти сразу стал видеть сны. Цветные, яркие, словно подсвеченные прожекторами. Вокруг меня были люди. Целая толпа непонятных тёмных личностей. Нельзя было разобрать ни лица, ни фигуры, но я понимал – что это люди. Они пели. Хотя монотонный вой весьма условно можно назвать пением. До слуха долетал приглушённый бой барабанов. Затем толпа расступилась и меня вытолкнули в образовавшийся проход. Я догадался, чего от меня ждут, и решил поддаться чужой воле. Идти было тяжело, ноги вязли в топкой почве. Впереди виднелся лес. К нему я и пошёл. Но стоило мне приблизиться к кромке густого тропического леса, а это были именно джунгли, я услышал крики за спиной. Эти чёрные люди-тени гнались за мной. Стало страшно. Поддавшись ужасу, я побежал в заросли. Растения цеплялись и мешали двигаться вперёд. За спиной голосили преследователи. А я бежал и бежал дальше, не разбирая дороги.
Проснулся я резко. С криком. Словно разрывая липкую паутину, скинул мокрое от пота одеяло. Жена сонно пробурчала, чтобы я успокоился и лёг спать. Трудно было ей возразить, но уснуть не получалось. И еще… Очень захотелось кофе. Остатков в кофейнике хватило на треть чашки, которую я растянул на остаток ночи. Спать расхотелось. Три часа до рассвета скоротал на кухне за чтением новостей в интернете. На работу пошёл сонный, в непривычном, подавленном состоянии. Радовался только тому, что смогу выпить еще кофе на работе. Благо, захватил с собой немного из последней бразильской посылки. После первой кружки работа закипела. Коллеги смотрели и удивлялись – вот это энергия. Но говорили мне, что выгляжу я нехорошо. Болезненная бледность и запах странный. Я смущался, извинялся, но не мог понять – чем так умудрился провонять. Домой в тот день вернулся поздно. Лера уже спала, не дождавшись меня к ужину. И что же я сделал, войдя в квартиру? Верно... Пошёл варить кофе. Пил его всю ночь. Напрочь забыл, что такое сон и усталость. Любые тревоги, сомнения и переживания тонули бесследно в чёрном вареве со странноватым ароматом. Мой разум перестал сопротивляться пагубной привычке. Ещё кофе.
На работу я уехал до того, как проснулась жена. Милая моя Лера была в бешенстве, закатила мне истерику вперемешку с лекцией о здоровом питании и правильном образе жизни. «К чёрту Леру – еще кружечку кофе».
Вечером дома меня ждало продолжение скандала. Молча слушал потоки упрёков и кивал с безучастным видом. Когда жена немного отвлеклась, я вышел на кухню и сварил себе самую большую чашку черного зелья. Лера разозлилась и выбила её из моих рук. Кофе разлилось по кафелю, брызнули осколки керамики. «Всё равно». Сварил еще и выпил.
Когда ложился спать, ощутил дикое удушающее зловоние. Но не смог понять, откуда идёт этот запах. Уснул. И увидел снова толпу теней, орущих на непонятном языке. Они указывали на меня. Ниоткуда появился высокий деревянный столб. Меня подвели к нему и приковали цепями. В следующее мгновение на мою спину посыпались удары толстой плети. Я чувствовал боль. Но не мог проснуться. Пытка длилась бесконечно долго. А когда я очнулся в своей постели, то услышал причитания жены. Она забилась в дальний угол спальни и… Молилась. В комнате горел свет. С трудом я поднялся с кровати, чтобы успокоить жену, но, вставая, ощутил, что простыня сильно прилипла к спине. «Надо срочно выпить кофе и успокоить нервы». Машинально обернулся на прилипавшую простыню и замер в ужасе. Вся постель перепачкана кровью. Моей кровью, которая все еще струится по спине тоненькими ручейками из располосованной спины.
Скорая приехала быстро. Пока я лежал в больнице, Лера выкинула остатки кофе. Запах гнили, по её словам, был невыносим. А у меня начались жуткие видения. Каждую ночь чёрные-тени устраивали жестокую охоту. Проснувшись, я умолял дать мне кофе. Но обычный напиток, лишённый того землистого аромата, вызывал только спазмы и рвоту. Постепенно сны перестали быть таким пугающими. Тени перестали являться. Ушло еще две недели на госпитализацию, пока мне разрешили вернуться домой. От прежней страсти не осталось и следа.
А потом позвонил Мишка. Он был встревожен не на шутку. Просил срочно выкинуть пакет с кофе из прошлой посылки. Узнав, что я успел побывать в больнице, друг стал просить прощения. Он сбивчиво рассказал, что купил кофе у одного черномазого деда. Раньше за кофе в его офисе отвечал какой-то Мануэл, но в тот раз Миша решил сам сходить на рынок. И отличился. Старый негр, продавший кофе, был из спиритуалистов кандомбле и торговал всякой колдовской дрянью. Миша узнал об этом слишком поздно, и сам на несколько дней потерял себя из-за колдовского напитка.
Теперь только чаи пью.
Автор Оляна (Ольга Сагирова)
Привет из детства.
…В начале далёких 80-х у нас, босоногой мелюзги, было куда больше забав, чем у нынешних детишек. Компьютеров и мобильников не было и в помине, но сколько радости и веселья нам приносила беготня на свежем воздухе! Одних только игр с мячом мы знали несколько десятков, и каждый имел хотя бы один мячик, особенно нам нравились такие небольшие резиновые, разноцветные, чаще всего красные или синие с опоясывающей контрастной по цвету полосой. Собираемся, помню, летом во дворе, выносим свои нехитрые, но бесконечно дорогие детскому сердцу богатства и забываем обо всём… Матери частенько по вечерам не могли дозваться нас, заигравшихся где-нибудь неподалёку в «выбивалу», «штандер», «съедобное-несъедобное», в футбол, наконец. Нас, чумазых дошколят, старшие ребята не гоняли, снисходительно позволяя участвовать в своих затеях и держа таким образом под присмотром.
За пределы двора мы выходили нечасто, там ничего интересного не было – дом наш стоял на окраине городка. За домом простирался огромный, заросший сорняками пустырь, который обрамляли чахлые, только что посаженные деревца, предназначенные быть украшением новой трассы. Ясное дело, родители запрещали нам играть у строящейся дороги, поэтому максимум, на что мы могли рассчитывать – футбол на пустыре сразу за домом, чтобы нас было видно из окон. Казалось бы, такой запрет должен только раззадорить неслухов и подбивать на освоение ничейной территории, но как ни странно, мы не рвались туда. Даже не знаю, как это объяснить, нас просто не тянуло на пустырь, хотя дети обычно обожают подобные места – это же раздолье по сравнению с обычным двором. Как бы то ни было, время от времени мы совершали вылазки и шныряли в зарослях лопухов и конского щавеля, играя в прятки или войнушку. Как только вокруг начинали сгущаться мягкие летние сумерки, мы, не сговариваясь, всей гурьбой возвращались во двор, словно избегая вкрадчивых теней, незаметно расползающихся по пустырю, несмотря на то, что домой уходить было ещё рано и усталое солнце только начинало опускаться к горизонту.
В один из жарких дней пыльного июля наша разновозрастная ватага отправилась на пустырь в поисках мало-мальской прохлады. Старшие устроились под сенью бузинных кустов и лениво играли в домино, кто-то задремал. Мы же с визгом носились по лопухам и бросались друг в друга репьями, без особого, впрочем, азарта – от духоты клонило в сон.
Вдруг застывший на месте Вовка, мой ровесник, пристально всматриваясь вдаль, крикнул:
– Что это?
Старшие ребята выглянули из тени, щурясь на солнце:
– Что у вас там, нашли что-нибудь?
Вовка взволнованно тянул руку, указывая куда-то в центр пустыря:
– Смотрите вон туда, видите?
Да, теперь это увидели все. В мареве зыбкого воздуха, горячими волнами плывущего над землёй, колыхалось окно. Буквально – окно. Оно висело над травой и сорняками примерно в метре, словно отражённое в воде, с едва размытыми очертаниями, и его створки были распахнуты наружу, приглашая заглянуть внутрь, в темноту.
Сбившись в кучу, мы с негромким гомоном – что за? вот это да! ого, мираж, да? – осторожно приблизились к невероятному зрелищу. Окно не исчезало, напротив, оно стало чётче, реальнее. Остановившись в нескольких метрах от чуда, наша ватага затаила дыхание, раздираемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, хотелось потрогать руками, убедиться в материальности видения, с другой – казалось, что это сон, наваждение, галлюцинация.
Напряжённо вглядываясь в прохладный сумрак, скрывающийся за окном, мы заметили какое-то движение. Там, в неведомым образом существующей комнате, был ребёнок, он сидел на кровати и возился с игрушками. Кто знает, сколько бы мы наблюдали за ним и что ещё чудесного бы увидели, если бы не Вовка – повинуясь внезапному нелепому детскому порыву, он запустил своим красным с белой полоской мячиком в окно, прямо в открытые створки. Раздался громкий шлепок – мяч стукнулся в стену рядом с ребёнком, и тот, испугавшись резкого звука, заплакал. Мы не успели отреагировать, как вдруг в комнату на голос малыша влетела женщина, взяла его на руки и обернулась к окну. Застыв, как истуканы, мы стояли с раскрытыми ртами и глядели на эту маленькую бытовую сценку, такую необычную в данной ситуации, женщина тоже безмолвно смотрела на нас со странным выражением лица, словно не веря своим глазам. И тут окно просто исчезло. Вот так – без хлопка, щелчка, дыма, всех этих спецэффектов, которыми пичкает нас кино – пропало, стоило нам моргнуть.
Придя в себя, мы возбуждённо загудели и принялись обшаривать пустырь в том месте, где видели окно, перерыли все кустики, все заросли, истоптали всю траву, но не нашли ничего, что помогло бы нам понять тайну увиденного. Да и что мы надеялись обнаружить? Портал в другое измерение? Предмет, служащий катализатором изменения пространства? Нам необходимо было найти хоть какое-нибудь мало-мальски приемлемое и понятное нам объяснение этого чуда, настолько мы были потрясены. Стоит ли упоминать, что всё лето разговоров было только об этом происшествии, мы без конца обсуждали его снова и снова, каждый раз строя всё более невероятные теории. Взрослые отнеслись к нашим рассказам со скептицизмом, решив, что дети перегрелись или впечатлились необычным миражом. На возражения Вовки, что, дескать, мяч-то там остался, в окне, ему неизменно отвечали, что за потерю игрушек он должен нести ответственность сам, а не сваливать всё на барабашку. С приходом осени мы разбрелись по садикам и школам, новые события заслонили собой яркое летнее воспоминание…
Прошло почти тридцать лет, наша милая глухая окраина плотно застроилась домами и расширилась – трасса теперь шумела прямо под окнами новостроек и давно уже не была объездной – город рос, и границы его раздвигались всё дальше. Приезжая к родителям, я с ностальгией смотрел на родной микрорайон, вспоминая старых друзей – мало кто остался здесь, многие рассыпались по стране и наведывались на малую родину нечасто. Тот же Вовка, например, когда нёс армейскую службу на флоте в Мурманске, подписал там контракт, определившись с дальнейшей жизненной стезёй, и теперь бороздил океанские просторы, появившись дома один раз за всё это время. Поэтому можно представить мою радость, когда перед очередным визитом в родные пенаты мне сообщили, что бравый моряк приехал в отпуск с женой и маленьким сыном. Вовка, дружище, сколько лет не виделись! Я раздобыл его новый номер, мы созвонились и договорились о встрече. Несмотря на летнюю каникулярную пору, никого больше из нашей бывшей компании в городе не оказалось, но я не очень огорчился, утешая себя тем, что Вовку-то видел последний раз на выпускном, так что грех жаловаться.
Июльская жара разрушила наши надежды на пикник – Тёмка, двухлетний наследник морского волка, перегрелся и затемпературил, и нам пришлось довольствоваться кухней, к счастью, оборудованной мощным вентилятором. Надо сказать, устроился друг неплохо: благодаря службе на флоте он быстро купил родителям эту квартиру, расположенную на первом этаже новенькой элитной девятиэтажки, построенной, кстати, за нашим старым домом. А на месте самого пустыря обустроили платную автостоянку. Так что его старики, по словам Вовки, с комфортом поплёвывали на головы буржуям, потому как из окон одной из комнат открывался вид на ряды блестящих металлических «жуков», отражающих слепящее солнце. На месяц он сплавил родителей в санаторий, а сам перед поездкой на море решил недельку тут отдохнуть.
После приличествующих случаю приветствий, восклицаний и объятий мы с Вованом уселись за стол и пустились в плавание по волнам памяти. Лена, его жена, была третьей в нашем застолье, время от времени выходя в соседнюю спальню посмотреть на сынишку, который тихо возился с игрушками на кровати. Беседа неторопливо текла, из алкоголя на столе было только немного пива, так что шумными наши посиделки назвать было нельзя. Неудивительно, что, негромко разговаривая, мы без труда услышали, как в комнате Тёмки что-то звонко шлёпнулось, а через мгновение он заплакал. Прервавшись на полуслове, Лена вскочила и понеслась к нему, бросив на ходу, чтобы мы не беспокоились, наверное, малыш уронил что-то. Мы согласно кивнули и продолжили, невольно прислушиваясь к происходящему за стеной. Через минуту Лена вернулась с сыном на руках, белая как мел, и с трудом произнесла:
- Ребят, вы не поверите…
Усадив её, мы с тревогой принялись расспрашивать, что случилось, Вовка кинулся осматривать ребёнка, не ушибся ли тот, но всё было хорошо. Ошарашенно глядя на нас, Лена рассказала:
- Захожу в комнату, беру Тёмку, успокаиваю его, поворачиваюсь к окну… И вижу поле, зелёное поле, заросшее травой и кустами, а на нём – дети. Они стояли в нескольких метрах от окна. Они были как настоящие!
Мы с Вовкой переглянулись. Готов поклясться, он думал о том же, о чём и я.
- … Я стояла и не могла пошевелиться от неожиданности, а потом в одно мгновение всё пропало – и снова за окном стоянка. Я что, схожу с ума? – Лена жалобно посмотрела на нас.
- Нет, милая, у тебя голова в порядке, пойдём покажешь, где что видела. – Вовка уверенно взял жену за руку и махнул мне, мол, пошли все вместе.
Остановившись на пороге, мы молча огляделись. Обычная городская комната в обычной городской квартире – светлые стены, модные точечные светильники на потолке, минимум удобной мебели, точнее, всего одна кровать и комод с зеркалом. Напротив кровати – окно с распахнутыми наружу створками, выходящее на ровные ряды разноцветных авто, раскалённых на безжалостном июльском солнце.
